Робертс Нора. Возмездие

   Соммерсет опять не знал, что сказать. Ну что это за женщина?! Секунду назад она ему сочувствовала, а теперь опять ведет допрос.
   – Я же сам предложил вам это сделать.
   Ева снова села. Она уже перестала думать о Марлене – она работала.
   – Вы пытались связаться с Одри Моррел?
   – Нет, я…
   – Как вы добрались до клуба «Русалочка»?
   – На своей машине. Следуя инструкциям, я припарковал ее у бокового входа в клуб, на Пят­надцатой улице.
   – Как вы попали внутрь?
   – Дверь была не заперта.
   – Что произошло потом?
   – Я крикнул, что пришел. Но никто не ото­звался. Очень громко играла музыка. Я вошел в зал – и сразу же увидел его в аквариуме. Мне по­казалось, что он шевелится, что шевелятся губы. Его глаз… Глаза не было, все лицо в крови. – Он вспомнил все, что тогда увидел, и побледнел. – Вода еще лилась в аквариум. Я не знал, как ее выключить, и полез по лестнице, решив, что вытащу его. И тут появились вы.
   – Как вы собирались его вытаскивать? Он же был прикован к полу.
   – Я этого не видел. Я видел только его лицо.
   – Вы знали Патрика Мюррея по Дублину?
   – Я знал многих людей. Патрика Мюррея я не помню.
   – Хорошо, давайте попробуем еще раз.
 
   Ева допрашивала его два часа, в жестком рит­ме. Соммерсет ни разу не сбился. Выйдя из ком­наты, она подозвала Пибоди.
   – Узнайте, выдали ли мне новый автомобиль и в какой бокс поставили. Сообщите мне и будьте там через пять минут.
   – Слушаюсь, мэм. А он все выдержал, – за­метила она. – Если бы меня так допрашивали, я бы созналась, только чтобы меня оставили в по­кое.
   «Да, выдержал, – подумала Ева. – Но после допроса стал выглядеть на десять лет старше. Ста­рый, больной, усталый…» У нее сжалось сердце.
   – За сегодняшнее утро он мог бы получить приз за глупость, – пробормотала она и пошла по коридору.
   Рорка она нашла, как и ожидала, у себя в ка­бинете.
   – Я разрешаю тебе поговорить с ним десять минут. Делай, что хочешь, но уговори его взять адвоката.
   – Что произошло? Как он там оказался?
   – Нет времени, он сам тебе расскажет. У меня кое-какие дела, приблизительно на час. А потом я поеду домой с Пибоди. Нам надо провести обыск. Строго говоря, ордер мне не нужен, потому что он живет в твоем доме, но ты можешь быть про­тив.
   – Я никоим образом не буду против. Мне не меньше, чем тебе, хочется со всем разобраться.
   – Тогда сделай одолжение – не появляйся дома до трех. И Соммерсет, если его выпустят под залог, тоже пусть не появляется,
   – Хорошо. Вы опознали жертву?
   – Его зовут Патрик Мюррей, он едва жив. В клубе работал уборщиком. Мне надо связаться с его женой.
   – Пат Мюррей? Господи, я его не узнал.
   – Так ты был с ним знаком?
   – Мы не были друзьями, но… – Тут он кое-что наконец вспомнил. – Он продал мне инфор­мацию о том, где найти Рора Макни. Наверное, потом кому-нибудь рассказал. Он хорошо знал О'Малли и остальных, довольно часто выполнял мелкие поручения. – Рорк вздохнул. – А инфор­мация его мне не пригодилась. Очевидно, поэто­му я о нем даже не вспомнил…
   – Зато кто-то другой вспомнил. Неважно, пригодилась информация или нет. Он ее тебе продал – и стал предателем. Поэтому попал в список жертв.
   Загудела рация.
   – Я нашла вашу машину, лейтенант. Гараж, сектор D, третий уровень, отсек 101.
   – Сейчас буду. Мне надо идти, – сказала она Рорку. – Вызови адвокатов.
   Он усмехнулся.
   – Уже вызвал час назад. Сейчас они, должно быть, уговаривают судью отпустить Соммерсета под залог.
 
   Примчавшись к отсеку 101, Ева увидела Пибоди около роскошной новенькой «Санспот».
   – Вы сказали 101?
   – Да.
   – А где же мой автомобиль?
   – Вот он, – кивнула Пибоди. – Именно этот.
   Ева фыркнула.
   – Такого не выдают даже капитанам!
   – Номера те же, я проверила. Сначала хотела позвонить уточнить, но потом решила, что нам же лучше.
   – Ну что ж… Цвет, правда, отвратительный – ярко-зеленый, а все остальное сгодится. Навер­ное, что-то перепутали, но пока что, думаю, мы этим воспользуемся.
   Пибоди залезла в салон, устроилась поудоб­нее.
   – А мне цвет нравится. И сиденья такие мяг­кие…
   Ева включила зажигание и, услышав ласковое урчание мотора, одобрительно кивнула.
   – Не чихает, не кашляет. Будем надеяться, что охранная система работает.
   – Есть причины опасаться?
   – Ага. Я теперь всего опасаюсь. – Ева развер­нулась и поехала к выходу. – Мы едем к клубу «Русалочка». Я хочу попробовать найти тех двух призраков, которых видела сегодня на рассвете. А такую машину – даже с полицейскими номера­ми – кто-нибудь обязательно попытается увести.
   – Насколько я знаю, у таких автомобилей за­щита полная – вплоть до того, что непрошеных гостей бьет током.
   – Это должно помочь, – кивнула Ева. – Обо­жаю новую технику! Пибоди, найдите мне номер Одри Моррел в Лакшери Тауэрз.
   Одри подошла к телефону сразу – как будто ждала звонка.
   – Миссис Моррел, это лейтенант Даллас.
   – Да, лейтенант. Чем могу быть полезна?
   – Не могли бы вы мне сказать, где вы были сегодня между пятью и семью часами утра?
   – Здесь, в квартире. Я проснулась в начале восьмого и работала все утро. А почему вы спра­шиваете?
   – Приходится. Мне бы хотелось договориться с вами о встрече. Если вам удобно, завтра утром, у вас.
   – Да, пожалуйста. Приходите в девять, если это не займет больше часа. В десять тридцать у меня занятия.
   – В девять? Отлично, благодарю вас. Всего доброго. – Ева пристроилась в хвост машинам, которые терпеливо ждали зеленого сигнала свето­фора. – Тот, кто звонил сегодня утром Соммерсету, знал, что он неравнодушен к Одри. Хотя, по правде говоря, трудно себе представить, что у это­го старого пня может быть пассия.
   – Я уже об этом думала.
   – И что же?
   – Я все больше убеждаюсь, что этот человек не может действовать в одиночку. Если, конечно, мы считаем, что Соммерсет невиновен. Дело не только в убийствах, а в самой схеме. Убийца дол­жен знать распорядок дня Соммерсета и должен быть уверен, что тот от него не отклоняется. А это значит, что кто-то за ним следит, пока убийца делает свое дело. Кроме того, судя по психологичес­кому портрету, убийца – человек, нуждающийся в похвале, в восхищении, в награде. Кто-то ему это обеспечивает.
   – Молодец, Пибоди!
   – Но вы это и без меня знали, – вздохнула Пибоди.
   – Неважно. Все равно – молодец. Половина работы следователя заключается в логических рас­суждениях, и логику вы проследили.
   – А вторая половина?
   Ева не успела ответить – они подъехали к клу­бу «Русалочка». Дверь была опечатана полицией, жалюзи на окнах опущены.
   – Уличные призраки редко появляются днем, – заметила Пибоди.
   – Ничего, машина их выманит. – Ева вышла и подождала Пибоди. – Включите сигнализацию.
   Замки щелкнули, и тут она заметила какое-то движение у двери дома напротив.
   – Плачу пятьдесят долларов за информацию, – сказала она, почти не повысив голоса: призраки обычно слышат все, что хотят услышать. – Если я ее получу, мы с помощницей не будем прове­рять, имеются ли в здании запрещенные к хране­нию вещества.
   Ева не повернула головы, но краем глаза уви­дела, как к ней подошел странный тип, серый с ног до головы. Волосы, лицо, глаза – все это было того же цвета, что и его пальто. Голос у него был шелестящий, пальцы выхватили купюру, не касаясь Евиной руки.
   – Вы знаете Патрика Мюррея, уборщика?
   – Видел, слышал, но не знаю. Так он же умер.
   – Не совсем. – «Он, как и ты, между этим миром и иным, – подумала Ева. – Но у Патрика еще есть шанс вернуться». – Вы видели кого-ни­будь, кто входил в клуб на рассвете?
   – Видел. – Серые губы призрака растянулись в зловещей улыбке. – Не знаю его.
   – В котором часу это было?
   – Часов нет. День, ночь… Один пришел, когда была скорее ночь, другой – когда был скорее день.
   – Двое? – переспросила Ева. – Вы видели, как в разное время сюда входили два человека?
   – Один звонил, второй – нет.
   – Как выглядел первый?
   – Две руки, две ноги, голова. По мне, все на одно лицо. Пальто хорошее, черное.
   – Он еще был здесь, когда пришел второй?
   – Нет. – Призрак снова улыбнулся. – Один ушел, другой пришел. Потом появились вы.
   – Вы там обитаете? – спросила она, показав на здание.
   – Да, мне туда и пора. Здесь слишком светло.
   – Там и оставайтесь. Если вы мне снова пона­добитесь, получите еще пятьдесят.
   – Легкие деньжата, – сказал он и исчез.
   – Узнайте его имя, Пибоди. Проверьте всех жильцов.
   – Слушаюсь, мэм. – Она залезла в маши­ну. – Два человека… Это подтверждает рассказ Соммерсета.
   – Наш убийца не знал про призраков, поэто­му не подстраховался. А ему достаточно было дать денег и пообещать еще.
   – Меня от этих типов дрожь берет. – Пибоди сделала запрос в компьютере и ждала ответа. – Когда на них смотришь, кажется, что они вот-вот пройдут сквозь стену.
   – Посидите пару лет на транквилизаторах – так же будете выглядеть. Выясните все имена: вдруг наш призрак решит-таки сменить свою обитель. Да, и еще позвоните Макнабу, пусть едет ко мне.
   – Макнабу?
   – Не злитесь. – Ева, включила «дворники»: пошел мокрый снег. – Мне надо проверить теле­фон Соммерсета. Кстати, я звонила в больницу, и мне сказали, что Мюррей может выкарабкаться. Мозг поврежден незначительно, рефлексы возвращаются. Его жена с ним.
 
   Подъехав к дому, Ева с неудовольствием взглянула на машину, подкатившую следом, но тут же радостно воскликнула:
   – Фини!
   Фини вылез из машины – загорелый, доволь­ный, в мятых штанах, с дурацкой соломенной шля­пой на затылке.
   – Привет, детка! – Он вытащил из машины какую-то коробку и, согнувшись чуть ли не попо­лам, поволок к ней. – Мы только что вернулись. Жена прислала тебе небольшой подарок – в бла­годарность за то, что вы пустили нас пожить в свою хижину. Да, хижина незабываемая! – Он за­катил глаза. – Пибоди, упросите Даллас пустить вас туда недельки на две. Это настоящий дворец в скалах над морем. Лежишь в кровати, высовыва­ешь руку из окна – и срываешь манго. Бассейн там размером с небольшое озеро, а уж обслужива­ние… Ну, пустишь ты меня наконец? Руки отваливаются, тут фунтов пятьдесят чистого веса.
   – Конечно. Я думала, ты вернешься толь­ко… – Дойдя до двери, Ева вспомнила, что сегод­ня как раз тот самый день, когда он должен был вернуться. – Кажется, я потеряла счет времени.
   Фини водрузил коробку на стол в вестибюле и расправил плечи.
   – Ну, что новенького?
   – Ничего особенного. Три убийства и одно покушение. Все – в серии, все – с особой жесто­костью. Убийца выходил на связь со мной лично, обставил все, как игру, причем с религиозным от­тенком. Последняя из жертв в коме, но есть надежда, что выкарабкается. Самое неприятное – Рорк был знаком со всеми жертвами по Дублину, а Соммерсет – главный подозреваемый.
   Фини покачал головой.
   – Все как обычно. Знаешь, я две недели смот­рел только спортивные новости… – Он внезапно замолчал и посмотрел на нее изумленно. – Со­ммерсет?
   – По ходу дела введу тебя в курс. Сейчас подъ­едет Макнаб.
   – Макнаб? – Фини отшвырнул свою соло­менную шляпу, а вместе с ней – свое отпускное настроение – Так тебе был нужен детектив-элек­тронщик?
   – Наш герой – компьютерный гений. У него есть такой блокиратор… Макнаб отследил все, что мог, и нашел наконец источник, но логова нам обнаружить не удалось.
   – Макнаб – толковый парнишка. Я с ним много возился.
   – Он скоро придет, поговорите о своей элек­тронной ерунде. Сейчас мне надо снять данные с телефона. – Она остановилась перед входом в жилище Соммерсета. – Пойдешь с нами или поедешь домой?
   – Я только позвоню жене, скажу, чтобы не ждала к ужину.
   Ева улыбнулась.
   – Ох, Фини, как же я по тебе соскучилась!
   – Жена много снимала на видео. Она хочет, чтобы вы с Рорком на следующей неделе поужинали у нас и все посмотрели. – Он обернулся к Пибоди. – Вы тоже приглашены.
   – Капитан, я не хочу мешать…
   – Нет уж, Пибоди, страдать – так всем вмес­те, – усмехнулась Ева. – Приказ старшего по званию.
   – Еще один повод бороться за повышение, – задумчиво сказала Пибоди. – Благодарю вас, лейтенант.
   – Не стоит благодарности. Включите дикто­фон, Пибоди. Лейтенант Ева Даллас, капитан Райан Фини и сержант Делия Пибоди входят в квартиру Лоуренса Чарльза Соммерсета для про­ведения обыска.
   Ева никогда раньше не заглядывала к Соммерсету, и тем сильнее она была поражена. Она ожи­дала увидеть нечто строгое и утилитарное, в ми­нималистском стиле, а оказалась в очаровательной гостиной в голубых и зеленых тонах, с милыми безделушками на столиках светлого дерева, мяг­кими креслами и очень приятной атмосферой.
   – Кто бы мог подумать! – покачала головой Ева. – Посмотришь на все это – и представля­ешь себе человека гостеприимного и дружелюб­ного. Фини, будь добр, займись коммуникацион­ным центром. Наверное, это Макнаб, – сказала она, услышав звонок. – Впустите его, Пибоди, а потом займитесь гостиной. Я пойду в спальню.
   Из гостиной вели четыре двери. В одной ком­нате находился коммуникационный центр, которым занялся Фини, другая оказалась кухней, туда Ева решила заглянуть попозже.
   Две спальни располагались друг напротив дру­га. Одна была превращена в мастерскую. Ева по­смотрела на акварель, стоявшую на мольберте, и догадалась, что это натюрморт, лишь увидев на столике у окна огромную вазу с румяными ябло­ками и сочным виноградом. На картине Соммерсета фрукты казались подгнившими.
   – Лучше делать то, что умеешь, – пробормо­тала она и пошла в спальню.
   Кровать была огромная, с роскошным тканым покрывалом. В шкафу висело две дюжины костю­мов, черных и неотличимых друг от друга. Начи­щенные до блеска черные туфли были аккуратно разложены по коробкам.
   Со шкафа она и начала – проверила карманы, поискала, нет ли кнопки, открывающей потай­ную дверь.
   В соседней комнате Фини с Макнабом ожив­ленно беседовали о непостижимых уму простого смертного вещах. Просматривая ящик за ящиком комод, Ева отгоняла от себя малоприятные мыс­ли о том, что она роется в нижнем белье Соммер­сета.
   Прошел час. Ева уже собиралась позвать Пи­боди помочь ей перевернуть матрасы, как вдруг взгляд ее упал на акварель, висевшую над столом.
   «Странно, – подумала она, – все остальные картины – а у Соммерсета их столько, что хвати­ло бы на небольшую галерею, – висят группами, а эта красуется в одиночестве. И нарисовано очень неплохо…»
   Ева разглядела картину повнимательнее. На ней был изображен юноша с ангельским лицом, державший в руках охапку цветов. Кого-то этот мальчик ей напомнил. Что-то в глазах… Ева подо­шла поближе и стала рассматривать лицо.
   – Кто ты такой? – вслух спросила она. – И почему висишь здесь, в комнате Соммерсета?
   «Нет, это работа не Соммерсета, – поняла Ева, взглянув на другие картины. – У этого ху­дожника явно есть талант, и мальчик ему знаком, это чувствуется».
   Она сняла картину со стены, поднесла к окну и увидела в углу подпись: Одри .
   Так это нарисовала его приятельница! Вот по­чему ей выделено особое место, а рядом стоят розы. Господи, видно, он всерьез влюбился.
   Ева собралась было повесить картину на мес­то, но почему-то положила на кровать. «Что-то есть в этом мальчике, – снова подумала она, и вдруг сердце ее бешено заколотилось. – Где я его видела? Как я могла его увидеть? Глаза… Черт подери!»
   Она перевернула картину и принялась выни­мать ее из золоченой рамы.
   – Что-нибудь нашли, Даллас? – спросила за­глянувшая в комнату Пибоди.
   – Пока не знаю. Что-то в этой картине… Хочу посмотреть, нет ли на обороте названия. Ну что такое?! – Картина никак не вынималась.
   – Подождите, у меня есть нож. – Пибоди по­дошла к ней. – Надо поддеть вот здесь, тогда мы ничего не испортим. – Она аккуратно поддела бумагу ножом. – Я всегда помогала своей кузине вставлять картины в рамки. Рисовать она умела, а все остальное – нет. Ну вот, теперь можно…
   – Стоп! – Ева заметила крохотный серебрис­тый кружок и схватила Пибоди за руку. – Позо­вите Фини и Макнаба. Там «жучок».
   Ева вытащила картину из рамы, посмотрела на подпись. Под именем Одри, внизу – это место закрывала рама, – был нарисован зеленый шемрок.

Глава 20

   – Ловко придумано, – заметила Ева. Они с Пибоди мчались в машине к Лакшери Тауэрз. – Готова спорить, что Фини с Макнабом найдут у Соммерсета еще парочку ее картинок – причем с той же начинкой.
   – А почему не сработала защита от «жучков»?
   – Это выяснит Фини. Обнаружили что-ни­будь интересное?
   – Нет, мэм. Ей сорок семь лет, родилась в Коннектикуте. Училась в Джуллиарде, потом – три года в Сорбонне; два года прожила в поселе­нии художников на станции «Рембрандт». Дает частные уроки, ведет студию в Культурном цент­ре. В Нью-Йорке живет четыре года.
   – Он наверняка изменил ее досье! Если выяс­нится, что она действительно из Коннектикута, обязуюсь съесть соломенную шляпу Фини. Про­верьте всех женщин, связанных с теми шестеры­ми, кто убил Марлену. Выведите на монитор, что­бы я видела. Мне нужны только фотографии.
   – Минутку.
   Пибоди достала Евин диск и вставила в портативный компьютер. Ева краем глаза стала про­сматривать фотографию за фотографией.
   – Нет. – Она мотала головой, давая Пибоди знак переходить к следующей. – Нет, черт поде­ри. Но она должна быть там, я точно знаю… Подождите! Верните предыдущую.
   – Мэри Патриция Калхун, – прочитала Пи­боди. – Урожденная Макналли, вдова Лайама Калхуна. Проживает в Дублине, Ирландия. Ху­дожница. Ее номер в налоговой полиции не про­срочен. Сорок шесть лет. Один сын, тоже Лайам, студент.
   – У нее глаза, как у того мальчика с картины! Она, очевидно, сделала пластическую операцию. Теперь у нее нос тоньше и длиннее, подбородок меньше, но это она. Дайте на вторую половину экрана фотографию сына, Лайама Калхуна.
   Появилась вторая фотография.
   – Точно! Это тот самый, с картины. – Ева внимательно смотрела на парня. На фотографии он был старше, не такое ангельское выражение лица, но те же огромные ярко-зеленые глаза. – Вот ты и попался, ублюдок!
   Швейцар, помнивший Евин первый визит, увидев их, побледнел. Ева только махнула рукой, и он отступил в сторону.
   – Они, должно быть, планировали это много лет. И начала все Одри. – Ева вошла в лифт. – Парню было лет пять, не больше, когда умер его отец.
   – Был в несознательном возрасте, – уточнила Пибоди.
   – Вот именно. Но она ему все объяснила. Во­оружила целью в жизни! Превратила в убийцу единственного сына… Возможно, у него были к этому склонности – наследственность как-ни­как, – и она это использовала. Она его подавля­ла – об этом говорила Мира. Властная женщина. Дала сыну религиозное воспитание, приучила к мысли о мести, прибавьте к этому хорошие мозги, способности к электронике – и вы получаете на­стоящее чудовище.
   Ева положила руку на рукоятку пистолета и позвонила. Одри открыла дверь, неуверенно улы­баясь.
   – Лейтенант? Мне казалось, мы договорились на завтрашнее утро. Неужели я снова перепутала время встречи?
   – Нет. Планы изменились. – Она вошла в квартиру, загородив собой дверь, и огляделась. – Мы хотели бы задать вам несколько вопросив, Мэри Патриция Калхун.
   Одри сверкнула глазами, но сказала спокойно:
   – Прошу прощенья?
   – Этот раунд за мной. Мы вас накрыли. Вас и вашего сыночка.
   – Что вы сделали с Лайамом?!
   Одри, ощерившись, как дикая кошка, кину­лась на Еву, но она увернулась и схватила Одри рукой за горло. Она была намного ниже Евы, и держать ее труда не составляло.
   – Слышите ирландскую напевность, Пибоди? Да, на Коннектикут не похоже. – Свободной рукой Ева полезла в карман за наручниками: – Звучит, как песня, а?
   Ева защелкнула наручники, а Пибоди взяла Одри за локоть.
   – Мне очень нравится.
   – Мы с вами сейчас замечательно побеседуем, Мэри Пат, – сказала Ева. – Об убийствах, о расчлененке, о материнстве…
   – Если ты причинила моему сыну хоть малей­ший вред, я вырву твое сердце!
   – Если я причинила вред? – переспросила Ева ледяным тоном. – Это вы обрекли его! Еще тогда, когда впервые рассказали ему на ночь ска­зочку про месть. – Она отвернулась и вытащила рацию. – Майор, дело сдвинулось с мертвой точ­ки. Я прошу ордер на обыск квартиры Одри Моррел. – Ева выдержала паузу. – Известной также под именем Мэри Патриция Калхун.
 
   Логово Лайама оказалось за потайной дверью. Там стояла аппаратура, а также небольшой сто­лик, покрытой скатертью из ирландского круже­ва. Над столиком висело золотое распятие, а под ним в окружении свечей стояла мраморная стату­этка Девы Марии. Мать и сын…
   Хотела ли Одри, чтобы Лайам сравнивал их са­мих с этой парой? Святые, мученики. Богоматерь и дитя, принесенное в жертву.
   – Он сидел здесь, разрабатывал план очередного убийства, а она, наверное, приносила ему сюда чай с бутербродами. Потом молилась вместе с ним – и посылала убивать.
   Фини почти не слушал Еву. Он внимательно осматривал аппаратуру.
   – Макнаб, вы что-нибудь подобное видели? Осциллятор – чудо из чудес! А полифункцио­нальный передатчик? На рынке ничего похожего нет.
   – К весне будет, – пробормотал Макнаб. – Я видел нечто в этом роде в исследовательском отделе у Рорка. Больше половины деталей – его. Причем в основном те, которые еще не поступали в продажу.
   Ева схватила его за руку.
   – С кем вы там общались? С кем работали? Вспомните всех поименно, Макнаб.
   – Только с тремя. Рорк не хотел афишировать мое присутствие. Су Ван Ли, Биллингз Нибб и А. О. Диллард.
   – Су Ван – женщина?
   – Да, маленькая такая китаяночка. Она…
   – Женщины меня не интересуют. Расскажите про Нибба.
   – Редкий умница. Давно должен был выйти на пенсию, но его очень ценят.
   – Не подходит. А Диллард?
   – Очень толковый парень. Я вам про него го­ворил. У него золотые руки.
   – Блондин, зеленые глаза, лет двадцати, рост пять футов десять дюймов?
   – Да, но как вы…
   – Боже мой! Рорк еще и платил этому ублюд­ку! Фини, ты напишешь заключение по аппара­туре?
   – Естественно.
   – Пибоди, пошли!
   – Допрашивать Мэри Калхун?
   – Это чуть позже. Сначала надо сообщить А.О. Дилларду, что он уволен.
 
   А.О. на смену не явился. Заведующий отделом Нибб сказал, что такое случилось впервые: Дил­лард был образцовым сотрудником, обязатель­ным, старательным, сообразительным.
   – Мне надо просмотреть все, чем он занимал­ся раньше, и над чем работает сейчас.
   Нибб сурово нахмурился.
   – Здесь в основном секретная информация. Любая утечка…
   – Нибб, идет расследование убийства. А кро­ме того, я вряд ли буду продавать информацию конкурентам собственного мужа.
   – И все-таки, лейтенант, без личного распо­ряжения шефа я вам ничего не дам.
   – Считайте, что вы его получили, – сказал Рорк, входя в кабинет.
   – Что ты тут делаешь? – спросили Ева строго.
   – Пришел сюда по велению сердца. И, как ви­дишь, не ошибся. Нибб, предоставьте лейтенанту все необходимые материалы, – сказал он и отвел Еву в сторону. – Я снова просмотрел запись из вестибюля отеля, потом пропустил ее через новую программу, которую мы сейчас разрабатываем. Вероятность того, что убийца смотрел на Макнаба, а не на полицейского, переодетого швейца­ром, очень велика.
   – И ты спросил себя, кто из связанных с то­бой людей знал, что Макнаб – тоже полицейский?
   – Да. Ответ был один: кто-то из этого отдела. Больше всех под описание подошел А.О.
   – Слушай, из тебя самого может получиться неплохой полицейский.
   – Причин меня оскорблять не вижу. Я как раз нашел домашний адрес Дилларда и тут узнал, что у нас здесь что-то вынюхивают легавые. По-види­мому, мы взяли один и тот же след.
   – Давай адрес. Пошлю туда наряд.
   – Не стоит. По этому адресу располагается собор Святого Патрика. Думаю, вряд ли он сидит там.
   – Да, Рорк, среди твоих сотрудников оказался предатель…
   Он улыбнулся совсем не весело.
   – Не волнуйся, впредь буду осторожнее. Что ты выяснила?
   – Это Лайам Калхун-младший. Но я нашла и его повелительницу, Рорк. Нашла мамочку. – Она коротко все рассказала. – Фини и Макнаб разбираются с аппаратурой, обнаруженной в квар­тире Одри. И с «жучками», обнаруженными у Соммерсета. Кстати, где он сейчас?
   – Уже дома. Залог уплачен. – Рорк поджал губы. – Но они надели на него электронный брас­лет.
   – Ничего, скоро снимут. Я позабочусь, дай только до участка доехать. Уитни хочет присутст­вовать на допросе мамаши.
   – Думаю, выяснится, что «жучки» – нашего производства. Мы как раз испытывали новую систему защиты. Я, оказывается, все время ему помогал! Занятно…
   – Калхун у нас на крючке, Рорк. Даже если он каким-то образом обо всем узнал и пустился в бега, мы его поймаем. У нас его мать, а все указы­вает на то, что он без нее ничего не может. Он не уйдет далеко. Информацию отсюда я возьму, но постарайтесь, чтобы дальше Фини она не пош­ла. – Ева вздохнула. – Все, отправляюсь на до­прос. Боюсь, это надолго. Дома буду поздно.
   – А я поработаю здесь. Так что, возможно, буду еще позднее. Я разговаривал с врачом, кото­рый занимается Патриком Мюрреем. Он пришел в себя. Правда, пока не может говорить, но при правильном лечении есть надежда на полное вы­здоровление.