Робертс Нора. Возмездие

   Ева взглянула на телефон. Она договорилась с Макнабом, что вечером он будет звонить ей до­мой, если появится какая-нибудь важная инфор­мация. А еще она ждала звонка от ублюдка…
   Долго ли он будет выжидать? Когда начнет новый раунд?
   Ева выпила кофе и приказала себе сосредото­читься. Надо вернуться к началу. Вспомнить пер­вый раунд.
   Она вставила в компьютер диск с записью пер­вой беседы и прослушала ее дважды. Его тембр, интонации, настроение она уже выучила наи­зусть. Он был нагл, тщеславен и умен – да, умен и опытен. Верил в свое высшее предназначение. Но главной его слабостью была самоуверенность. «Самоуверенность, – подумала Ева, – и ложная вера. На этом-то и надо сыграть».
   Он говорил о мести. Око за око. Но месть – очень личное чувство, а оба погибших были свя­заны с Рорком. Следовательно, и их убийца – тоже? Может, это давнишняя вендетта?
   Да, им с Рорком о многом надо побеседовать. Возможно, главная цель – он. От этой мысли у нее кровь стыла в жилах и сердце начинало беше­но колотиться.
   Нет, в сторону эмоции! Их может позволить себе жена и возлюбленная. А ей сейчас следует быть прежде всего полицейским.
   Ева отдала пришедшему клянчить добавки Галахаду большую часть своей половинки сандвича и стала просматривать записи видеокамер в Лакшери Тауэрз. Не торопясь, шаг за шагом. Все пленки, со всех этажей. Утром надо будет дать все это на просмотр Рорку. Может, он кого-то узнает…
   Узнала она сама – и чуть не опрокинула чаш­ку с кофе.
   – Стоп! – вслух сказала Ева и остановила за­пись. – Боже правый!
   Она увеличила сектор и пустила запись в за­медленном темпе. Вот человек в элегантном чер­ном костюме и пальто нараспашку вошел в вести­бюль. Взглянул на дорогие часы на запястье, при­гладил волосы…
   Она посмотрела, как Соммерсет зашел в лифт, и снова остановила запись.
   В углу экрана было указано время. Двенадцать часов дня. Того дня, когда был убит Томас Бреннен…
   Ева снова просмотрела записи камеры в вести­бюле. Но, как он вышел, не увидела.

Глава 5

   Она не дала себе труда постучаться, а просто распахнула дверь. Кровь вскипала в жилах, но ра­зум был холоден. Рорк прочел это по ее глазам. Спокойно и неторопливо он отключил изображе­ние на экране компьютера.
   – Ты, по-моему, опять переработала, – ска­зал он невозмутимо, а Ева ринулась к его столу – разъяренная тигрица, готовая впиться в глотку, – Ты от усталости всегда бледнеешь. А мне нравит­ся, когда у тебя на щеках румянец.
   – А мне плевать, нравится это тебе или нет! – Ей действительно на все было наплевать. Она ду­мала только о том, что человек, которого она лю­бит, которому доверяет, знает что-то – и не гово­рит ей. – Ты сказал, что не имел контактов ни с Бренненом, ни с Конроем. Никаких, Рорк? Даже через посредников?
   Он пристально посмотрел на нее, и опять в его глазах ничего невозможно было прочесть.
   – Никаких. С Томми – потому что он пред­почел обрубить концы, а с Шоном – потому что… – Он посмотрел на свои руки и сжал их в кулаки. – Просто как-то не думал о том, что старые связи надо поддерживать. И очень об этом сожалею.
   – Посмотри на меня, – сказала Ева резко, почти зло. – Посмотри мне в глаза, черт возь­ми! – Он поднял голову, встретился с ней взгля­дом. – Я тебе верю, – сказала она, отворачива­ясь. – Не знаю только – то ли потому, что это правда, то ли потому, что я хочу, чтобы это было правдой.
   Даже намек на ее недоверие был для него бо­лезнен.
   – Тут уж я тебе ничем не могу помочь. Пред­почитаешь беседовать со мной здесь или в участке?
   – Я бы предпочла вообще этого не делать. Только не вставай в позу оскорбленной доброде­тели, Рорк!
   Он открыл японскую лаковую шкатулку, до­стал сигарету.
   – Добродетелью похвастать не могу, лейте­нант.
   Ева сжала кулаки, призвала себя к сдержан­ности и снова повернулась к нему:
   – Что делал Соммерсет в Лакшери Тауэрз в день убийства Бреннена?
   Пожалуй, впервые она видела Рорка совер­шенно обескураженным. Рука его, потянувшаяся за зажигалкой, замерла в воздухе. Он медленно покачал головой и отложил незажженную сигарету.
   – Что? – выговорил он через силу.
   – Ты не знал? – У нее подкашивались ноги. Она отлично знала, что порой очень трудно угадать его истинные чувства. Рорк всегда умел дер­жать себя в руках. Но на сей раз он был непод­дельно поражен. – Ладно, к этому ты не был готов и ничего не подозревал. – Она шагнула к нему. – А к чему ты был готов? Какого вопроса ждал?
   – Давай не будем уходить от того, с чего нача­ли. – Он уже взял себя в руки и казался абсолют­но спокойным. – Ты считаешь, что Соммерсет виделся с Томми в день его гибели? Это просто невозможно.
   – Почему?
   – Да потому, что он рассказал бы мне об этом.
   – Ты уверен, что он обо всем тебе рассказыва­ет? – Ева сунула руки в карманы, прошлась по комнате. – Хорошо ли он знал Бреннена?
   – Не слишком. А почему ты решила, что он был там?
   – Потому что есть видеозапись. – Она замер­ла около его стола. – В полдень Соммерсет во­шел в вестибюль Лакшери Тауэрз. Зашел в лифт. Когда он вышел из здания – неизвестно. Экспертиза установила, что Бреннен умер в четыре пять­десят. Но первая рана была нанесена между две­надцатью пятнадцатью и двенадцатью тридцатью.
   Рорк, не зная, чем занять руки, подошел к ба­ру, налил себе бренди и несколько мгновений стоял, вертя стакан в ладонях.
   – Я знаю, он тебя раздражает, Ева. Вероятно, ты считаешь его малоприятным человеком. – Ева презрительно хмыкнула, но Рорк не стал обращать на это внимания. – Но неужели ты счита­ешь, что Соммерсет способен на убийство? Что он способен в течение нескольких часов мучить другого человека? – Рорк отхлебнул бренди. – Так вот, лично я абсолютно уверен в том, что Со­ммерсет на это не способен.
   Ева покачала головой. Для нее чувства никогда не являлись доказательством.
   – В таком случае скажи мне, Рорк, где был твой дворецкий с двенадцати до пяти часов в тот день.
   – Об этом ты лучше спроси у него. – Он по­дошел к столу, нажал на кнопку внутренней связи и сказал: – Соммерсет, будь добр, поднимись ко мне в кабинет. Моя жена хочет кое о чем тебя спросить.
   – Сейчас буду.
   – Этого человека я знаю с детства, – сказал Еве Рорк. – Я многое рассказал тебе о себе – больше, чем кому бы то ни было. Теперь я доверяю тебе его.
   У Евы сжалось сердце,
   – Я не могу позволить себе ничего личного, когда дело касается работы. Ты не имеешь права просить меня об этом.
   – Ты многого не можешь себе позволить, но это дело действительно личное. Личное, – повторил он, подойдя к ней, и кончиками пальцев кос­нулся ее щеки. – Интимное. Мое.
   Он отвел руку, и тут дверь открылась. Вошел Соммерсет – как всегда, причесанный, в отутюженном костюме, в начищенных до блеска туф­лях.
   – Чем могу служить, лейтенант? – спросил он, едва заметно давая понять, как это слово его коробит.
   – Что вы делали вчера в полдень в Лакшери Тауэрз?
   Он посмотрел словно сквозь нее, и рот его вы­тянулся в тонкую презрительную линию.
   – Это никоим образом не ваше дело.
   – Наоборот, это как раз мое дело! Зачем вы виделись с Томасом Бренненом?
   – С Томасом Бренненом? Я не виделся с ним с тех пор, как мы покинули Ирландию.
   – Тогда зачем вы приходили в Лакшери Тау­эрз?
   – Не понимаю, какое отношение одно имеет к другому. Мое личное время… – Он вдруг замолчал и взглянул на Рорка. – Неужели Томми жил в Лакшери Тауэрз?
   – Разговаривайте со мной! – Ева встала меж­ду Соммерсетом и Рорком. – Я повторяю вопрос. Что вы делали вчера в полдень в Лакшери Тауэрз?
   – Там живет одна моя знакомая. Мы догово­рились позавтракать вместе и сходить на дневное представление.
   – Хорошо. – Ева с чувством некоторого об­легчения достала диктофон. – Назовите ее имя.
   – Одри. Миссис Моррел.
   – Номер квартиры?
   – Двенадцать-восемнадцать.
   – Миссис Моррел может подтвердить, что вы встретились в полдень и провели день вместе?
   Его и без того бледное лицо побледнело еще больше.
   – Нет.
   – Нет? – переспросила Ева, а Рорк протянул Соммерсету бренди.
   – Миссис Моррел не оказалось дома. Я не­много подождал, а потом понял, что она… что ее планы изменились.
   – Как долго вы ждали?
   – Минут тридцать-сорок. – Он немного по­краснел, по-видимому, от смущения. – Потом я ушел.
   – Вышли через вестибюль?
   – Естественно.
   – На видеозаписях этого нет. Может быть, вы воспользовались другим выходом?
   – Нет, тем же самым.
   Ева прикусила губу: она ведь кинула ему спа­сательный круг, но он его проигнорировал.
   – Хорошо, держитесь своей версии. А что вы делали потом?
   – На спектакль я решил не ходить и отправил­ся в парк.
   – В парк? Великолепно. – Она оперлась рукой о стол Рорка. – В какой?
   – В Централ-парк. Там недавно открылась выставка. Я немного по ней побродил.
   – Под дождем?
   – Выставка была под тентами.
   – А как вы добрались до парка? Каким транс­портом?
   – Пешком.
   Ева почувствовала, что у нее раскалывается го­лова.
   – Несмотря на дождь?
   – Да, – ответил он коротко и отхлебнул бренди.
   – Может быть, вы с кем-нибудь говорили? Встретили кого-нибудь из знакомых?
   – Нет.
   – Черт! – Она вздохнула и потерла виски. – А где вы были вчера в полночь?
   – Ева…
   Она бросила на Рорка убийственный взгляд.
   – Я делаю то, что должна делать! Вчера в пол­ночь вы были в «Зеленом Шемроке»?
   – Я лежал в кровати и читал.
   – В каких отношениях вы были с Шоном Конроем?
   Соммерсет отставил бренди и через Евино плечо посмотрел на Рорка.
   – Шон Конрой? Был такой паренек в Дубли­не. Он что, умер?
   – Некто, назвавший себя представителем Рор­ка, заманил его в один из домов, сдаваемых Рорком, пригвоздил к полу и вспорол ему живот. Он погиб от потери крови. – Ева с удовлетворением отметила, что это известие явно поразило Соммерсета. – Либо вы предоставите мне алиби, ко­торое может быть кем-то подтверждено, либо мне придется допросить вас по всей форме.
   – Алиби у меня нет.
   – Рекомендую им обзавестись до восьми ча­сов утра. В восемь жду вас в Центральном участке.
   Он окинул Еву холодным презрительным взгля­дом.
   – Вам доставит удовольствие этот допрос, не так ли, лейтенант?
   – Навесить на вас два особо жестоких убийст­ва? О да, этого шанса я ждала всю жизнь! А то, что к полудню все СМИ будут кричать о вашей связи с Рорком – так это только незначительное неудобство. – Она направилась к двери, соеди­нявшей ее комнату с кабинетом.
   – Ева, – тихо сказал Рорк, – мне необходимо с тобой поговорить.
   – Не сейчас, – ответила она и захлопнула за собой дверь. Рорк услышал, как она раздраженно запирает замок.
   Соммерсет допил бренди и мрачно посмотрел на него:
   – Она уже убеждена в моей виновности.
   – Нет. – Рорк, в котором сожаление боролось с раздражением, смотрел на дверь, закрывшуюся перед его носом. – Она считает, что у нее есть только один выход – собрать все факты. – Он перевел взгляд на Соммерсета. – И я думаю, что она права.
   – Это может только ухудшить ситуацию.
   – Она имеет право знать.
   Соммерсет отставил стакан и сказал жестко:
   – Так вот что ты понимаешь под преданнос­тью!
   – А ты? – прошептал Рорк, когда Соммерсет вышел. – Ты понимаешь что-то другое?
 
   Ева спала в своем кабинете – и спала плохо. Она решила не думать о том, что ее нежелание видеть Рорка выглядит просто как обида каприз­ной женщины. Ей было необходимо выдержать дистанцию.
   В участке она была задолго до восьми. Поже­вав рогалик, у которого был совершенно картон­ный вкус, и запив его кофе, напоминавшим по­мои, она сообщила Пибоди по рации, что ждет ее в комнате для допросов.
   Когда Ева вошла туда, Пибоди, отличавшаяся редкостной исполнительностью, уже была на мес­те и проверяла записывающую аппаратуру.
   – Неужели появился подозреваемый? – по­интересовалась она.
   – Появился. – Ева налила себе стакан воды из графина. – Но, пока я не проведу допрос, рас­пространяться об этом не будем.
   – Конечно. Но кто… – Увидев прибывших в сопровождении полицейского Соммерсета и Рор­ка, Пибоди замолчала и только тихонько охнула. Глаза ее округлились от удивления.
   – Констебль, – обратилась Ева к сопровож­давшему, – вы свободны. Рорк, можешь подо­ждать в коридоре или в моем кабинете.
   – Соммерсет имеет право на представителя.
   – Ты не адвокат.
   – Его представитель может и не быть адвока­том.
   – Ты только усложняешь ситуацию, – сказала Ева сквозь зубы.
   – Возможно.
   Как ни в чем не бывало, элегантный и невозмутимый Рорк уселся за выщербленный стол. Ева обернулась к Соммерсету.
   – Вам нужен адвокат, а не друг, – сказала она с расстановкой.
   – Терпеть не могу адвокатов. Почти так же, как полицейских. – Он тоже сел, аккуратно под­тянув брюки, чтобы не испортить складку.
   Еве мучительно хотелось по привычке взъеро­шить волосы, но она только засунула руки поглуб­же в карманы.
   – Заприте дверь, Пибоди, и включите запись. – Сделав глубокий вдох, она начала: – Будьте доб­ры, назовите ваше полное имя.
   – Лоуренс Чарльз Соммерсет.
   – Допрос Лоуренса Чарльза Соммерсета по делу об убийстве Томаса Бреннена и по делу об убийстве Шона Конроя. Присутствуют допраши­ваемый, его представитель Рорк, сержант Делия Пибоди и лейтенант Ева Даллас, ведущая допрос. Допрашиваемый явился добровольно.
   Она прочла права допрашиваемого и спросила:
   – Соммерсет, вам ясны ваши права и обязан­ности?
   – Совершенно ясны.
   – И вы отказываетесь от официального за­щитника?
   – Именно так.
   – В каких отношениях вы были с Томасом Бренненом и Шоном Конроем?
   Соммерсет, удивленный тем, что она сразу приступила к делу, на мгновение задумался.
   – Я был с ними знаком, когда жил в Дублине.
   – Когда это было?
   – Более двенадцати лет назад.
   – Когда вы в последний раз видели Бреннена или говорили с ним?
   – Точно сказать не могу, но не менее двенад­цати лет назад.
   – Однако вы были в Лакшери Тауэрз совсем недавно, в день убийства Бреннена.
   – Это совпадение, – пожал плечами Соммер­сет. – Я и не подозревал, что он там живет.
   – Что вы там делали?
   – Я уже объяснял вам.
   – Объясните еще раз. Для протокола.
   Он шумно вздохнул, налил себе воды из гра­фина и ровным, спокойным голосом повторил все, что сказал Еве вечером.
   – Миссис Моррел может подтвердить, что у вас с ней была назначена встреча?
   – У меня нет оснований полагать, что она этого не подтвердит.
   – Может быть, вы в состоянии объяснить мне, почему видеокамеры зафиксировали, как вы вош­ли в здание и сели в лифт, однако нет записи того, как вы выходили из здания ни в то время, которое вы указали, ни в какое-либо другое.
   – Этого я объяснить не могу. – Он сложил на коленях свои безукоризненно ухоженные руки, и окинул взглядом Еву. – Возможно, вы недоста­точно хорошо смотрели.
   За ночь Ева просмотрела записи шесть раз.
   – Как часто вы бывали в Лакшери Тауэрз? – спросила Ева, сев наконец на стул.
   – Я был там впервые.
   – Впервые? – переспросила она. – Раньше у вас не было повода нанести визит Бреннену?
   – У меня вообще не было повода наносить визит Бреннену – тем более, я не знал, что он там живет.
   «Отвечает хорошо, – отметила Ева. – Осторожно, как человек, не впервые попавший на до­прос». Она искоса взглянула на Рорка, хранивше­го молчание, и подумала, что досье Соммерсета наверняка безупречно – Рорк должен был об этом позаботиться.
   – Почему в день смерти Томаса Бреннена вы воспользовались неохраняемым выходом?
   – Я не воспользовался неохраняемым выхо­дом. Я покинул здание тем же путем, каким в него вошел.
   – Видеозаписи этого не показали. На них от­четливо видно, как вы вошли, но нет записи того, как вы вышли из лифта на том этаже, на котором, как вы утверждаете, живет миссис Моррел.
   – Это просто смешно, – махнул рукой Соммерсет.
   – Пибоди, будьте добры, поставьте диск 1-ВН, двенадцатая часть.
   – Слушаюсь, мэм.
   Пибоди вставила диск в компьютер, и тут же включился монитор на стене.
   – Обратите внимание на время, указанное в углу экрана, – сказала Ева, снова просматривая сцену входа Соммерсета в вестибюль Лакшери Тауэрз. – Достаточно, – сказала она, когда двери лифта закрылись. – А теперь двадцать вторая часть. Обратите внимание на время, – повторила она, – и на табличку, указывающую на то, что эта камера установлена на двенадцатом этаже. Это тот этаж?
   – Да. – Соммерсет, нахмурившись, смотрел запись. Двери лифта не открылись, и из них, есте­ственно, никто не вышел. Он почувствовал, как по спине ползет струйка липкого холодного по­та. – Мне все ясно. Вы стерли запись. Смонтировали все так, чтобы обвинить меня.
   Этот сукин сын смеет ее оскорблять!
   – Ну, конечно. Пибоди вам подтвердит, что половину рабочего времени я трачу на фальсифи­кацию доказательств. – Ева поняла, что еще не­много – и она потеряет самообладание. – В ва­шей версии есть только одна неувязочка! Это оригиналы дисков из комнаты охраны, а я работала с копией. До оригиналов я даже не дотрагивалась, их забирала Пибоди.
   – Она – полицейский, – фыркнул Соммер­сет. – И сделает все, что вы ей прикажете.
   – О, обвинение в заговоре? Отыщите, Пибо­ди? Мы с вами специально подделали доказатель­ства, чтобы насолить Соммерсету!
   – Да вы только и мечтаете о том, как засадить меня за решетку.
   – В настоящий момент вы правы, как никог­да. – Ева отвернулась, стараясь справиться с обу­явшей ее злостью. – Пибоди, выньте диск. Итак, вы были знакомы с Томасом Бренненом по Дуб­лину. В каких вы состояли отношениях?
   – Он был одним из многих знакомых мне мо­лодых людей.
   – А Шон Конрой?
   – То же самое.
   – Когда вы в последний раз были в «Зеленом Шемроке»?
   – Насколько я помню, сего заведения я ни­когда не посещал.
   – Полагаю, вы даже не знали о том, что там работает Шон Конрой.
   – Не знал. Как не знал и о том, что Шон уехал из Ирландии.
   Ева засунула большие пальцы в карманы и не­много помолчала, давая себе передышку.
   – Значит, вы не общались с Шоном Конроем последние двенадцать лет.
   – Именно так, лейтенант.
   – Что ж, давайте подведем итоги. Вы были знакомы с обеими жертвами и в день смерти Томаса Бреннена оказались на месте преступления. Вы пока что не предоставили убедительного али­би на время, когда произошли оба преступления. И вы хотите убедить меня в том, что никакой связи между этими фактами не существует?
   Соммерсет окинул ее ледяным взглядом.
   – Я не думаю, что вас можно убедить в чем-то, в чем вы не желаете убеждаться,
   – Вы сейчас сами себе все портите! – Ева вы­тащила из кармана медальон, найденный ею на ночном столике Конроя, и швырнула его на стол. – Что означает этот символ?
   – Представления не имею.
   – Вы католик?
   – Что? – озадаченно переспросил он. – Нет. Унитарий.
   – Вы хорошо разбираетесь в электронике?
   – Прошу прощения…
   «Выбора нет», – подумала она и спросила, стараясь не смотреть на Рорка:
   – Каковы ваши служебные обязанности?
   – Они весьма разнообразны.
   – Исполняя эти разнообразные обязанности, вы посылаете или принимаете электронные сиг­налы?
   – Естественно.
   – Вам известно, что у вашего хозяина уста­новлено весьма сложное электронное оборудова­ние?
   – Лучшее на всей планете, – гордо уточнил он.
   – И вы с ним хорошо знакомы?
   – Да.
   – Настолько хорошо, что можете посылать сообщения так, чтобы их невозможно было отследить?
   – Конечно. Я… – Он внезапно замолчал, стиснув зубы. – Но у меня нет причин так посту­пать.
   – Вам нравятся загадки, Соммерсет?
   – Иногда.
   – Вы считаете себя терпеливым человеком?
   – Считаю.
   Ева кивнула. Сердце у нее словно тисками сжимало. Теперь ей придется говорить о том, из-за чего она большую часть ночи провела без сна.
   – Мне известно, что ваша дочь-подросток бы­ла убита. – Она не слышала за своей спиной ни звука, ни вздоха. Но воздух словно потяжелел от боли. – И ваш нынешний работодатель был кос­венной причиной ее смерти.
   Соммерсет откашлялся и стиснул руки, лежав­шие на коленях.
   – Он не был причиной.
   – Ее изнасиловали и убили, чтобы проучить Рорка, чтобы причинить ему боль. Она была всего лишь орудием мести, не так ли?
   Соммерсет несколько мгновений был не в си­лах говорить. Горе схватило его за глотку, пере­крыло ему дыхание.
   – Она была убита злодеями, которые польсти­лись на ее невинность и чистоту. – Он тяжело вздохнул. – Вы, лейтенант, должны понимать такие вещи.
   Ева внимательно посмотрела на него. В глазах Соммерсета была пустота, но внутри у нее все за­стыло. Да, такие вещи она понимала слишком хо­рошо.
   – И все-таки я полагаю, что причиной явился Рорк. Вы достаточно терпеливы и умны, Соммерсет, чтобы прождать столько лет. Вы установили прекрасные отношения со своим работодателем, вошли к нему в доверие, получили доступ ко многим его личным и профессиональным делам. И теперь вполне могли всем этим воспользовать­ся, чтобы навести на него подозрение в убийст­вах.
   Соммерсет вскочил на ноги:
   – Да как вы смеете говорить мне такое?! Вы стоите здесь, показываете пальцем на человека, чье кольцо носите, и утверждаете, что ответствен­ность за все эти ужасы лежит на нем? Они были детьми. Детьми ! Да я счастлив буду провести ос­таток дней за решеткой, если только это поможет ему увидеть наконец, кто вы такая на самом деле!
   – Соммерсет! – Рорк, не вставая со стула, взяв его за локоть. – Ему надо успокоиться, – сказал он Еве, глядя на нее холодно и отстранение.
   – Хорошо. Допрос прерван по просьбе пред­ставителя допрашиваемого. Запись отключить.
   – Сядь, – прошептал Рорк, не убирая руки. – Прошу тебя.
   – Видишь, они все те же. – Соммерсет опустился на стул, голос его дрожал от волнения. – То же упрямство, те же пустые души… Все поли­цейские одинаковы!
   – Погоди судить, – сказал Рорк и посмотрел на жену. – Лейтенант, я хотел бы поговорить с вами наедине и без записи.
   – Я не хочу, чтобы ты говорил с ней об этом! – взорвался Соммерсет.
   – Выбираю я. Прошу вас нас простить, Пибоди, – сказал Рорк с извиняющейся улыбкой.
   Ева несколько мгновений колебалась, потом кивнула.
   – Подождите в коридоре, Пибоди. И заприте дверь.
   – Слушаюсь, мэм.
   Оставшись наедине с Соммерсетом и Рорком, Ева продолжала стоять у стола, держа руки в кар­манах.
   – Итак, вы наконец решили мне все расска­зать? – спросила она холодно. – Думаете, я не догадалась, что вы знаете больше, чем говорите? Вы меня что, последней дурой считаете?
   Рорк понял, что она не просто злится, что она обижена по-настоящему, и прикусил губу.
   – Мне очень жаль.
   – Ты еще перед ней извиняешься? – вски­нулся Соммерсет. – После всего, что она…
   – Заткнитесь вы наконец! – прикрикнула на него Ева. – Все доказательства против вас. В до­ме находится оборудование, позволяющее избе­жать службы компьютерной охраны. Кто о нем знает, кроме нас троих? Первой жертвой был давнишний друг Рорка, второй – тоже, к тому же он был убит в доме, принадлежащем Рорку. Вам известно все, чем Рорк владеет, известно, что и как он делает. Прошло почти двадцать лет, но вы мог­ли ждать и дольше, чтобы отомстить за свою дочь. Не удивлюсь, если окажется, что вы решили по­ставить на карту все, лишь бы его уничтожить.
   – А вы не подумали о том, что он – единст­венное, что у меня осталось? Он любил ее. Он – мой. – Соммерсет взял стакан, вода расплеска­лась по столу.
   – Ева! – Рорк старался говорить очень мяг­ко. – Прошу тебя, сядь и послушай.
   – Я отлично могу слушать и стоя.
   – Как угодно. – Рорк устало прикрыл рукой глаза и подумал, что с женщиной, посланной тебе судьбой, трудно сладить. – Если помнишь, я рас­сказывал, что Соммерсет взял меня к себе и Марлена стала мне сестрой, Я был очень молод тог­да, – продолжал он, взглянув на Соммерсета с за­ботой и нежностью. – Но я не был невинен.
   – Когда я нашел тебя, ты был избит до полу­смерти, – пробормотал Соммерсет.
   – Потому что был слишком неосторожен и беспечен, – отмахнулся Рорк. – Если бы не ты, я бы, наверное, еще долго оставался с ними, рабо­тал на них.
   – Это я все знаю, – процедила Ева сквозь зу­бы. – Ты воровал по мелочам, лазил по чужим карманам…
   – Я пытался выжить, – нахмурился Рорк. – За это я не буду извиняться. Я говорил тебе, что Марлена… Она была почти ребенком; неожидан­но вообразила, что испытывает ко мне какие-то чувства, о которых я и не догадывался. Однаж­ды ночью она пришла ко мне в комнату – такая невинная, любящая. Я не знал, как себя вести, поэтому был неуклюж и жесток. Но считал, что поступаю правильно и порядочно. Я, конечно, понимал, что обидел ее, но надеялся, что со временем обида пройдет, и мы по-прежнему будем друзьями. А она ушла из дома… Вот тогда-то ее и нашли люди, которые на самом деле искали меня.
   Он некоторое время молчал, а когда заговорил снова, голос его был еще тише, а взгляд еще пе­чальнее.