Рощина Наталия. Цена желания

   А Вадим, поддавшись возникшему желанию, все крепче прижимал Валю к себе. Он ощущал тепло ее тела, легкое дрожание от его прикосновений. Он пожалел, что они не в спальне и что за стеной играет Димка – он почувствовал непреодолимое желание овладеть женой сейчас же. Но в какое-то мгновение, обмениваясь страстными поцелуями с Валей, он отчетливо увидел манящее, с призывной улыбкой лицо Алисы. Белов вздрогнул и невольно отпрянул.
   – Ты что? – тихо спросила Валя.
   Вадим молча смотрел на нее, не в силах избавиться от видения. Почему он слышит голос Вали, когда совсем близко была Она? Потирая ладонями лицо, он искал слова, чтобы выйти из глупого положения. Кудато подевался весь жизнеутверждающий пафос последних минут. Белову стало не по себе. Он посмотрел по сторонам, то ли высматривая кого-то, то ли ища убежища. Перед Валей словно возник совсем другой мужчина, которому не хватало места в этой просторной комнате, которому больше не о чем было с нею говорить. Наконец он улыбнулся, едва владея, собой и как-то неуверенно ответил:
   – Все в порядке. Слишком крепкий поцелуй… – Белов смотрел куда-то вдаль, не заметив, как погасли глаза Вали. Разгоревшийся огонек счастья и надежды снова сменился холодом страха. Она смотрела на задумавшегося мужа, понимая, что не знает, где сейчас его мысли.
   «Есть ли кто-нибудь на свете, кто знает и понимает тебя?» – глядя на отрешенное лицо Вадима, подумала Валя и отрицательно покачала головой, отвечая сама себе.
 
   Больше месяца прошло после открытия магазина «Вива». Это предприятие действительно было обречено на успех, как писалось в прессе. Проскурин витал в облаках: он говорил, что в его жизни началась самая светлая полоса. Развивающийся бизнес, ожидание пополнения в семье действовало на Костю более чем положительно. Он еще никогда не был таким энергичным и переполненным идеями. Вадиму приходилось то и дело сдерживать его порывы, потому что из них двоих способность реально мыслить сохранил только Белов. Настроение у него было прямо противоположное Костиному, и он отметал все слишком смелые проекты, на корню пресекая их.
   – Петрович, с тобой невозможно разговаривать. Ты напоминаешь мне черную тучу, которая вот-вот разразится снегопадом. Не ливнем, именно снегопадом. Хорош! – в разгар очередного спора сказал Проскурин. – Ты всегда был полон трезвого расчета, и я это ценю, но сейчас ты напоминаешь мне человека, который просто из вредности все отрицает. Твои доводы неубедительны. Ты не можешь сосредоточиться. Что с тобой происходит?
   Белов, не отвечая, прикурил сигарету и поднялся из-за стола. Он понимал, что Костя прав на все сто процентов. Получалось, что его состояние не укрылось от внимательного взгляда товарища. Значит, это понятно для всех, только они очень деликатны и не задают ему вопросов. Он бы и не смог ни на один из них ответить. Как он мог объяснить, что его голова делает отчаянные попытки поддерживать мыслительную деятельность, но результат оставляет желать лучшего? Он старался, приходя на работу, оставлять за порогом фирмы все свои личные проблемы, но ему это не удавалось. Он так устал играть, что боялся рано или поздно сорваться и стать собой. Дома, у родителей, решая дела фирмы в офисе, улыбаясь молоденьким продавщицам в своем магазине, он все время надевал маску благополучия и некоторой усталой обреченности. Это придавало еще больший шарм этому красивому, молодому мужчине, привыкшему идти по жизни с гордо поднятой головой.
   Однако вот уже больше месяца ему приходилось играть в собственное благополучие, потому что изнутри его разъедало нереализованное желание: он не смог до конца подчинить Алису. Не смог довести ее до того состояния, когда его признание в собственной лжи, в существовании еще одной женщины в его жизни, уже не могло бы ничего изменить. Она смирилась бы и с этим, и со всем, что он бы посчитал нужным ей сообщить, но, увы, они так не вовремя поссорились. Он вел себя недопустимо, он переоценил свое влияние на нее. Алиса – крепкий орешек, а он не дожал чуть-чуть.
   Вадим устал от притворства. Особенно тяжко приходилось в общении с Валей и Димкой. Они по праву требовали от него полной отдачи. Ребенок мгновенно улавливал фальшь, а Валя просто замыкалась, ничего не спрашивая, продолжая наблюдать за ним. Иногда Вадиму хотелось крикнуть ей: «Неужели ты не видишь, что мне плохо! Сделай что-нибудь!» – Это было одним проявлением эгоизма, как будто Вадим не замечал, что Валя давно живет только по его правилам, давно считает его проблемы более важными и старается изо всех сил не считать это подавлением своего «я».
   Вадим обессилел в этой бесконечной игре. Он уже не видел в ней смысла, уговаривая себя забыть рыжеволосую красотку, которая так неожиданно возникла в его жизни. Он получил изрядную дозу адреналина, эмоций, приключений – не довольно ли? «Может быть, настало время снова успокоиться и заняться вплотную работой, семьей, обещаниями, данными Вале?» – Нет, Белов не мог остановиться. Он достиг в своем притворстве высшей степени мастерства, как казалось ему. Он боялся становиться самим собой, так как не был уверен, что образ, который может предстать его близким и друзьям, придется им по сердцу, потому все играл, играл, доводя себя до крайнего состояния. Он уже сам не понимал, какой он настоящий…
   Белов отрешался от всех проблем, садясь за руль недавно приобретенного автомобиля. Пригнанный из Германии «форд» с первых минут покорил своего хозяина. Хозяйка же отнеслась к чуду техники более спокойно. Она просто приняла факт его существования. А Белов через несколько дней уже не понимал, как мог так долго обходиться без этого огромного, повинующегося его командам механизма. Права у Вадима были еще со студенческих лет, а навыкам вождения он постепенно учился под чутким руководством самого спокойного в мире инструктора – Кости. Через неделю Белов уже чувствовал себя за рулем уверенно. Проскурин хвалил его, но просил быть осторожным. Все-таки настоящим профессионалом можно стать не так скоро.
   Однако, отдавая должное способностям друга, Костя говорил, что Белов – водитель от Бога.
   Вадим так хотел, чтобы Алиса увидела его за рулем этой прекрасной машины. Он замечал, какие взгляды бросают в его сторону женщины. Они готовы были на все. Он был уверен в этом и не получал от этого никакого удовольствия. Ему было нужно внимание единственной женщины, а она словно переселилась на другую планету. Он не знал, где искать ее, потому что за три месяца знакомства не удосужился узнать, где и кем она работает. Для него это было неважно. Он вообще ничего не спрашивал и даже о том, что она была замужем, узнал по ее инициативе. Тогда это не задело его, а теперь его съедали муки ревности, о которых он всегда говорил с такой издевкой. Белов впервые ревновал. В первом, самом коротком его браке Регина не дала повода, не успела, вероятно. Во втором – о похождениях Марьям он узнал перед самым разрывом отношений и не испытал ничего, кроме брезгливости. Мимолетные романчики не предполагали ничего серьезного, в том числе и попыток блюсти нравственность партнерши. А Валя – отдельная тема. Чистота этой женщины вызывала у Белова в зависимости от настроения самую широкую палитру чувств – от восхищения до жалости.
   С Алисой все было иначе. Не имея никаких прав что-либо требовать, Вадим был готов только к абсолютному обладанию. Он был на грани срыва, который день не видя и не слыша Алису. Конечно, он мог подкараулить ее возле подъезда – единственное реальное место в Горинске, где она бывала, но Белов считал ниже своего достоинства вести себя так. Он не представлял сцены, в которой Алиса спускается по ступенькам крыльца, а он подходит и начинает говорить. Нет, в этом раскладе его позиция изначально проигрышная.
   Вадим оборвал телефон, названивая ей девятого числа, как обещал, сразу после праздника, но говорил только с Софьей Львовной, голос которой приводил его в бешенство. С неизменным спокойствием она отвечала, что Алиса еще не пришла с работы. Последний звонок Вадим решился сделать поздним вечером, когда Валя спала. Он вышел в кухню, закрыл дверь и с надеждой набрал вызубренный наизусть номер – Алисы дома не было. Теперь ему показалось, что Софья Львовна сообщила об этом с неприкрытым злорадством.
   – Извините, что потревожил вас в столь поздний час. Больше этого не повторится. Всего доброго, – вежливо сказал Белов и быстро положил трубку, не дожидаясь ответа. Он хотел запустить чертов телефон в стену: «Где она?»
   История повторялась на следующий день, и через день, и на седьмой. Белов выходил из себя, а потом вдруг успокоился, когда в голову пришла мысль, что две хитрые женщины решили поиграть в свою игру. «Конечно, Алиса дома и забавляется, представляя, что он вне себя от ярости. Не выйдет, я сделал первый шаг к примирению, дал понять, что хочу этого, а теперь подожду».
   Успокоив себя, Вадим решил, что больше не позвонит. Он надавал себе самых страшных обещаний о каре, на какие только было способно его воображение, в случае, если не сдержит данное слово. Он ждал и только теперь понял, какой это кошмар. Он считал дни, его глаза постоянно искали часы. Он представлял себе, что может делать Алиса в это время, и приходил в бешенство. Он ревновал, скучал, по-своему страдал, и это было безумной пыткой оттого, что все свои чувства ему приходилось держать в себе.
   Потом свершилось то, что называют случайностью. Хотя эту ситуацию воображение Вадима рисовало не один раз. Белов спешил на деловую встречу, очень важную, от которой зависела возможность открытия их филиала. Посмотрев на часы, он чуть не пропустил слишком быстро включившийся «красный», резко нажал на тормоз. Раздался неприятный визг, и несколько недовольных пешеходов, проходя мимо, бросили в его строну ненавистные взгляды. И вдруг он увидел Алису. Он сразу узнал ее яркие, развевающиеся на ветру волосы и высокую, стройную фигуру в скоплении людей, дожидавшихся зеленого сигнала светофора. Когда она грациозно прошла в полуметре от капота его «форда», Вадим не выдержал и, приоткрыв дверь, выглянул.
   – Алиса! – голос его сорвался от волнения. Она мгновенно остановилась и резко оглянулась. Ее лицо застыло. – Алиса, садись, пожалуйста. Садись, поговорим.
   Она не стала сопротивляться. Когда она села на переднее сиденье рядом, Белов почувствовал, что с трудом ведет машину. Он снова вдыхал аромат ее духов, она была так близко, но он боялся не то что прикоснуться, сказать что-то не то.
   – Ну, здравствуй, партизанка! Здорово выглядишь! – стараясь говорить непринужденно, произнес Вадим.
   – Здравствуй.
   – Тебе куда?
   – Прямо.
   – Значит, по пути. – Лицо Белова стало гореть. Он посматривал в зеркало заднего вида, кроме дороги замечая, как покраснел.
   – Это уже не о нас, – заметила Алиса и села вполоборота к нему, разглядывая салон машины. Она решила ничего не спрашивать о ней, понимая, что Белову это было бы очень приятно. Меньше всего ей хотелось доставлять ему удовольствие и давать повод хвастать своими успехами. Алиса переключилась на Вадима, вглядываясь в его четкий профиль. «Похудел, дорогой, осунулся. Что так?» – Она была рада, что сейчас выглядит прекрасно. Она знала это и без всяких комплиментов. Она должна блистать, потому что только так она могла получить то, на что поставила в своей четко спланированной игре. В эту минуту Алиса решила, что о предстоящих переменах не произнесет ни слова. Пусть они станут для Вадима такой же неожиданностью, как и для нее то, что он оказался не свободен.
   – Ты прячешься от меня, почему?
   – Тебе кажется. Просто наши орбиты разошлись. Когда-то мы следовали каждый своей, но совершили ошибку, попытавшись соединить их, – задумчиво сказала Алиса. Она тоже едва владела собой, чтобы казаться спокойной. Она не видела и не слышала Белова почти месяц. Каждый день она была готова к тому, что встретит его. Она знала, что судьба однажды свела их случайно, так почему ей не сделать этого еще раз? И вот это произошло. Кажется, она переоценила себя: любовь к этому мужчине не ушла из ее разбитого сердца.
   – Прости меня. Я столько раз говорил это мысленно, разговаривая с твоим образом. Закрывал глаза и просил прощения. – Вадим понял, что не может вести машину. Он проехал еще квартал и остановился у обочины. Он тоже повернулся к Алисе и теперь имел возможность рассмотреть ее. – Прости. Давай начнем все сначала. Я до сих пор снимаю квартиру. Прихожу туда иногда, чаще не могу – больно заходить в нее, пустую, холодную. Захожу и начинаю вспоминать, как нам было хорошо вместе.
   Вадим говорил о том, что скучал, что никогда больше не позволит себе повышать на нее голос, что только разлука помогла ему понять, как она ему дорога. Алиса слушала, покусывая губы. И вдруг прервала его излияния.
   – Насколько дорога? – резко спросила она, пристально глядя на Вадима. Она привычным жестом откинула прядь волос и поправила воротник пиджака. Она просто не знала, куда девать руки, потому то проводила ладонями по гладкой коже брюк, то открывала-закрывала замок на сумочке. Алиса понимала, что эти движения выдают ее волнение с головой, но она не могла ничего с собой поделать. Ей было невыносимо слушать, как Вадим пытается затянуть ее в очередную трясину лживых отношений. – Насколько я дорога тебе, Вадим, скажи?
   – Этого не передашь словами. – Белов почувствовал странные интонации в ее голосе. – Мы так давно не виделись. Ты отдалилась, я не чувствую тебя. Мне страшно, что все может просто так закончиться. Алиса, что я должен сделать, чтобы заслужить прощение и доверие?
   – Доверие, говоришь? – Алиса покачала головой. Теперь она понимала, какой талантливый актер сидит рядом с нею, а у нее по-прежнему замирает сердце от его голоса. – Ты готов на жертвы?
   – Жертвы – это что-то первобытное. Готов выполнять твои желания. Только пожелаешь, я, как джинн, скажу: «Слушаюсь и повинуюсь».
   – Просить тебя признаваться в любви я больше не стану, не переживай, – улыбнувшись, сказала Алиса. – Речь сейчас о другом: готов ли ты говорить правду?
   – Конечно.
   – Хорошо. – Алиса не думала, что ей будет так трудно задать этот вопрос. В какой-то миг она даже решила не делать этого. Она не хотела унижаться, признаваясь в том, что теперь знает правду. Что она снова обманулась в своих ожиданиях, приняв обычную интрижку женатого мужчины за настоящее чувство. – Итак, где же учат так здорово врать?
   – Не понимаю тебя. – Белов напрягся. Он понял, что сейчас произойдет непоправимое.
   – Опять получилось, поздравляю. Тебе даже усилий прикладывать не надо – само собой получается. В твоем возрасте это говорит о многом. – Алиса перевела дыхание. – Мне бы даже в кошмарном сне не приснилось, что мой обожаемый, необузданный, страстный и нежный, требовательный и добрый Вадим просто решил немного разнообразить свою семейную жизнь.
   Вадим подумал, что сейчас что-то произойдет: на машину рухнет дерево, под которым они остановились, или, что более реально, он откроет дверь машины и убежит. Убежит прочь, как будто это что-то решит или изменит. Пока его интересовало одно – откуда она узнала? Он перестал контролировать свое лицо и не видел, с какой усмешкой наблюдает Алиса за ним.
   – Вадим Белов, ты не можешь найти слов в свое оправдание? И не надо, потому что никакие слова не дойдут до моего сердца и разума. Как бы так мягко сказать? Ага, я разочарована. – Алиса взялась за ручку двери.
   – Лиска, прошу тебя, не уходи. – Вадиму показалось, что он сейчас заплачет. Это было похоже на сцену из мелодрамы, в которой, заранее зная, что все кончено, мужчина пытается воспользоваться женским приемом. Обычно это приводит к обратному результату, но Белов не был в состоянии размышлять. – Лиска, милая, не оставляй меня!
   – Как ты можешь? – Его нежное обращение казалось в этой ситуации верхом кощунства.
   – Потому что я не смогу без тебя.
   – Врешь, сможешь. И я смогу. Не звони мне больше, не ищи встреч. Да, и еще. Я хочу попросить прощения за одну-единственную ложь: я скрыла, что работаю невропатологом в больнице, кстати, оказалось, что твоя жена – моя медсестра. Представляешь? Кстати, она уходит с работы. Это не ты вздумал перестраховаться? – У Вадима округлились глаза. – Так что прости меня, пожалуйста, за то, что я хотела оградить тебя от комплекса общения с врачующей душой. Я поняла, что ни одна даже самая невинная ложь не проходит безнаказанно. Надеюсь, что судьба окажется к тебе милостивой и не покарает за то…
   Голос Алисы сорвался. Она открыла дверь и вышла из машины, прежде чем Вадим успел опомниться. Он бросился за нею вслед, оставив водительскую дверь открытой. Проезжавшие мимо машины сигналили, но Белов ничего не слышал. Он видел только силуэт, удаляющийся от него, и, как обезумевший, догонял почти бегущую женщину. Наконец он схватил ее за руку.
   – Алиса, я не смогу без тебя. Я жил все это время в надежде, что все образуется.
   – Что? Что образуется? Я не желаю делить тебя ни с кем. Я не желаю быть дополнением к твоей семейной жизни. Мало огня? Обращайся к жене. Она у тебя, кстати, замечательная. Мне тяжело смотреть ей в глаза. Мне стыдно. Роль разлучницы не для меня. Понимаешь? – Она говорила на ходу, пытаясь освободиться от Вадима. Он продолжал держать ее за рукав пиджака. На них стали оборачиваться прохожие.
   – Подожди, мы все обсудим. Вернись в машину. – Вадим словно не слышал слов Алисы.
   – О чем ты говоришь? Ты готов что-то менять? – Она неожиданно остановилась.
   – Менять? – Белов нахмурился, досадливо поморщился.
   – Вот видишь, ты хочешь оставить все, как есть, а я так не могу. Наши желания не совпадают. Извечная проблема свободы мужчины и желания семейного очага женщиной. Я права? – Вадим молчал. Глаза Алисы наполнились слезами. Не замечая их, она провела рукой по гладко выбритому лицу Вадима. Приблизила свое лицо к нему, вдохнула запах одеколона. – Я так любила тебя, Белов. Тебя никто не будет так любить. Ты никогда не сможешь забыть меня – это тебе мое наказание. Живи с ним, как сможешь. Прощай.
   Она сказала эти слова тихо, вытирая рукавом бегущие слезы. При этом она задевала губы – розовая помада осталась яркой полосой на манжете пиджака. Безукоризненный макияж был нарушен. Тушь потекла по щекам, Алиса стала похожа на загримированного грустного клоуна. Когда она медленно, на негнущихся ногах стала удаляться, Белов уже не рвался догонять ее. Он развернулся и пошел к машине. Там его ожидал милиционер: открытая дверь и парковка в неположенном месте. Он внимательно вгляделся в растерянное лицо мужчины.
   – Вы не пьяны? – спросил, листая его документы.
   – К сожалению, нет, – ответил Вадим. Он посмотрел на часы, увидев, что опаздывает на деловую встречу, попросил: – Я готов отвечать за свои нарушения.
   Белов оперся о капот машины, проведя ладонью по покрывшемуся испариной лбу. Он не слышал, что говорил ему милиционер, а потом не понял, как оказался в салоне рядом с ним.
   – Ну, Вадим Петрович, вы меня теперь слышите?
   – Она сказала «прощай», – не отвечая на вопрос, медленно произнес Белов.
   – Понятно, – сочувственно сказал молодой сержант. – Вы машину вести сможете?
   – Да, конечно.
   – Вот ваши документы, постарайтесь не нарушать. Постойте немного, придите в себя. И мой вам совет – поезжайте домой.
   Вадим смотрел, как сержант садится в «жигуленок», стоящий рядом, и отъезжает. Пару минут спустя «форд» медленно тронулся с места. Белов ехал на встречу, как в бреду. То, что он не попал в аварию и нормально доехал, а потом еще вел переговоры – казалось за гранью реальности. Он позвонил Проскурину, доложил о встрече. Костя был рад результатам, похвалил Вадима, заметив, что тот вполне заслужил отпуск.
   – Ты, дружище, должен отдохнуть. Я пока утрясу некоторые щекотливые моменты, подключив своего уважаемого Игоря Ивановича. Десять дней в твоем распоряжении. Идет?
   – Идет, – глухо ответил Белов.
   – Валюше привет. С этой минуты в отпуске.
   Проскурин не видел, как Вадим усмехнулся. Сегодняшний день принес ему столько свобод. Теперь он снова получил статус любящего мужа, заботливого отца. Он поблагодарил Костю за, в общем-то, заслуженный отдых. Оставалось отпроситься на кафедре. Белов был уверен, что там проблем не будет. Заведующий относится к нему с нескрываемой симпатией и наверняка не откажет в первой за все годы общения просьбе.
 
   Перемены, происходившие в семье сына, застали Галину Матвеевну врасплох. Во-первых, покупка Вадимом машины. С одной стороны, это свидетельствовало о переходе Белова-младшего на некий новый жизненный уровень. Галина Матвеевна, поразмыслив, спрятала подальше свои страхи. Во-вторых, уход Валюши с работы – это объяснению не поддавалось. Вспоминая, как невестка мечтала о продолжении учебы, Галина Матвеевна находилась в шоковом состоянии, услышав от нее о том, что они с Вадимом решили принять такое решение.
   «Они с Вадимом решили». Эта фраза навела на мысль, что под давлением сына ее любимая Валюша ушла с работы и, забрав Димочку из детского сада, занимается теперь исключительно домом, семьей. «Неужели ее это устраивает, почему?» Галина Матвеевна решила все сразу выяснить, приехав в один из выходных к детям в гости, но отложила свои планы до Валиного дня рождения.
   Вадим гулял с Димкой, Валя готовила обед, когда раздался звонок в дверь. Хозяйка открыла и улыбнулась, увидев стоящую на пороге Галину Матвеевну с огромным букетом белых роз и флаконом «Фиджи». К алым розам Вадима теперь прибавлялся этот нежный букет. Страсть и невинность, так назвала Валя это сочетание.
   – Поздравляю, милая, – целуя невестку, сказала Галина Матвеевна. И тут заметила на шее Вали цепочку с медальоном. – Какая прелесть!
   – Это подарок Вадима, – она раскрыла крышечку и показала свекрови фотографии, что были внутри.
   – Молодец, отменный вкус. Валюша, извини, я знаю, что приехала рановато, но я сделала это намеренно. Можешь меня загружать работой.
   – Спасибо. Как хорошо, что вы приехали. Боюсь, что в этом году мой праздничный стол будет самым малочисленным. Вика Проскурина не придет – у нее токсикоз. Костя из солидарности остался с нею. Вероника Сергеевна заболела, температурит. Так что будут Вороновы и мы. Кстати, почему вы без Петра Петровича? – спросила Валя.
   – Он на конференции в Алуште. Пусть развеется, отдохнет от меня.
   – По-моему, он никогда не показывает, что устал от вашего общества, – заметила Валя, обжаривая маленькие кусочки куриного филе.
   – Конечно, конечно, Петруша – идеальный муж. И я с ним прожила счастливую жизнь. – В голосе Галины Матвеевны послышались грустные нотки. Она поправила прическу и под внимательным взглядом Вали опустила глаза. – Для женщины покой в семье, успехи детей очень важны. Мы всегда с гордостью говорили о нашем сыне. Для родителей дети – бесконечная тема для радости и переживаний. Ты уже понимаешь меня, став матерью. Только маленький и взрослый ребенок – разные подходы, разные проблемы.
   – К чему вы клоните, – Валя промывала рис для плова. Рука ее дрогнула, и немного зерен выпало в раковину. Недовольно поморщившись, она отставила рис в сторону. – Не могу готовить в напряжении.
   – Прости, девочка, что я захожу так издалека и, может быть, этот разговор не к месту. Извини меня, но ответь, пожалуйста. Мой вопрос о том, почему ты стала домохозяйкой? Чье это решение?
   – Наше. И пока я ни о чем не жалею. Последние две недели на работе я только и мечтала о том, сколько у меня появится свободного времени, чтобы заняться своими увлечениями. – Валя развела руками. – А теперь я вижу, что этого свободного времени у меня практически нет, его стало еще меньше. Магазины, кухня, уборка, стирка, Димка – это бесконечная работа. Мне даже смешно – теперь я загружена больше, чем раньше. Хочется приготовить что-то особенное, убрать суперклассно, все нужно делать на больше чем «отлично». Так я решила – скидок больше нет, ведь я не спешу в больницу, детский сад. И все-таки я нахожу время рисовать. Я не могу не делать этого. Мое второе «я» постоянно требует этой внутренней работы.
   – Ты сама определяешь рамки. Не сужай их сверх меры. С таким чувством ответственности слишком тяжело жить. Не загоняй себя, дорогая, ты не должна гоняться за каждой пылинкой и каждый день готовить ресторанное меню только потому, что оставила работу. – Галина Матвеевна недовольно покачала головой. – Это было безответственное решение. Нельзя перекладывать материальные заботы на одни плечи. Даже если доходы Вадима выросли, ты не должна была лишать себя возможности зарабатывать самой. Ты стала полностью зависима от него, ты понимаешь?
   – Да, и меня это не пугает, не унижает.
   – Ты еще скажи, что ты придерживаешься теории, что ты вышла замуж, за мужа и только его задача обеспечивать существование твое и сына. – Галина Матвеевна подошла к окну и посмотрела на оживающих под все более теплыми солнечными лучами природу, людей. Валя снова принялась за приготовление плова, оставив комментарий свекрови без ответа. – Прости, что я вмешиваюсь. За годы нашего общения это первый случай, когда я не согласна с тобой. Ведь я всегда была на твоей стороне, ты не станешь отрицать?
   – Не стану.
   – И теперь я позволила себе вмешиваться, вернее, комментировать уже происшедшее только из моей любви к тебе. Зная Вадима, я не уверена, что ты поступила правильно. Теперь ты полостью в зависимости от его капризов, настроения, а мы-то знаем его непредсказуемую натуру. Я понимаю, что если бы Вадиму не пришло в голову снять тебя с работы, ты никогда не решилась бы на это. Да и Димке нужен детский сад. Ты не сможешь заменить ему общение с миром, которое он получал там.