Рощина Наталия. Цена желания

   Она плакала и, сдавив голову руками, причитала, что отец убьет ее, а маму хватит удар. Кириллу показалось, что ее страшил не сам факт беременности, а реакция родителей на него. Она еще не пережила раскаяния, наступающего после избавления от нежелательного ребенка. Может быть, ее и минет эта чаша. Она сникла окончательно, когда Кирилл безоговорочно подвел разговор к тому, что найдет ей хорошего специалиста. Он ни секунды не думал о том, что нужно оставить ребенка. Может быть, если бы он повел себя иначе, ей было бы не так страшно объявить свою новость отцу и матери. Но, не найдя поддержки в Кирилле, Алиса окончательно утвердилась в том, что была игрушкой в опытных руках этого мужчины. Она сразу охладела к нему, ушла былая восторженность, жажда встреч. Она стала видеть в нем недостатки. То, что раньше волновало, теперь раздражало.
   Она не поделилась случившимся ни с кем. Однако со стороны изменения в ее настроении не могли остаться незамеченными. Начало нового учебного года, все полны впечатлений о проведенных каникулах. Загорелые, отдохнувшие, однокурсники Алисы излучали радость и ожидание новых, светлых перемен. Бесконечные разговоры соскучившихся друзей. Перемены полны шума – неизменного спутника бесед сотен студентов. Узкие коридоры и пролеты лестниц наполнены снующими, на первый взгляд, хаотично энергичными молодыми людьми. Только для Алисы вписаться в атмосферу всеобщего подъема было крайне трудно. Она считала дни, борясь с участившимися приступами дурноты, скрывать которые едва ли можно было долго.
   Общение с Кириллом свелось к разговорам по телефону, когда говорил в основном он, а она только молча слушала. Лишь изредка отзывалась, чтобы он понял, что она все еще на линии. Софья Львовна заметила, что дочь стала проводить вечера в своей комнате, но не стала допытываться о причинах добровольного уединения. Она понимала, что в отношениях с мужчинами могут быть не только светлые, радостные дни. Наверное, девочка поссорилась со своим возлюбленным. Материнское сердце сжималось, глядя в потемневшие, потерявшие задорный блеск глаза дочери. Так хотелось сделать что-то для нее, но пока самым реальным казалось не мешать ей приводить в порядок свой внутренний мир. Ведь именно покоя и одиночества искала Ляля в своей комнате. Закрывая за собой дверь, она отгораживалась ото всех, и даже Маринкино общество в эти дни действовало на нее удручающе. Алисе казалось, что подруга давно ожидала именно такого исхода и могла бы предупредить, открыть ей глаза. Так хотелось переложить на другие плечи ответственность за происходящее. Но, положа руку на сердце, Алиса понимала, что не стала бы никого слушать. Она восприняла бы любые выпады в сторону Кирилла как вмешательство в ее личную жизнь и отнеслась бы к ним негативно. Теперь все постепенно становится на свои места. Три месяца она была любовницей мужчины, которому нравилось проводить время с молоденькой, раскрепощенной девушкой. Он и дальше готов к таким отношениям – ничего больше. Он дал ей это понять в последнем телефонном разговоре.
   – Котенок, я прошу тебя отнестись к случившемуся, как к необходимому опыту, очередной ступени взросления. Подумай и скажи откровенно: нужен ли тебе сейчас ребенок? Ты только на втором курсе института. Начнутся пеленки, распашонки, бессонные ночи… Ты готова к этому? – Момент создания семьи по-прежнему отсутствовал в его монологах. – Мы будем осторожнее. Я не могу долго говорить, когда не слышу никакой реакции в ответ. Не молчи.
   – Я все поняла, – наконец произнесла Алиса, автоматически скручивая и раскручивая длинный телефонный провод. – Когда?
   Она задала вопрос, зажмурив от страха глаза. Она спрашивала об этом каждый день. И чем мучительнее было скрывать свои проблемы от близких, тем тяжелее было ожидание дня избавления от бремени. И услышав в ответ: «В это воскресенье», почувствовала неимоверно быстрое биение сердца.
   Она никогда не забудет этот выходной день. Ярко светило солнце, бабье лето еще не настало, но казалось, что не осень, а именно оно было в разгаре. Но Алисе было не до романтических красот природы. Она встала рано. Привычно выглянула из окна, отметив, что на улице немноголюдно. Потом зашла в родительскую спальню. Потихоньку, чтобы не разбудить отца, подошла к маме и поцеловала ее в щеку. От легкого, неожиданного прикосновения та проснулась и удивленно уставилась на дочь.
   – Я на ранний пикник, очень ранний, но очень долгий. Не волнуйтесь, я под надежной охраной. – И прежде чем Софья Львовна смогла что-то ответить, снова поцеловала ее, сделав знак не шуметь.
   За углом дома ее ждала машина Кирилла. Он, как обычно, поприветствовал ее. Поцелуй показался Алисе неприятно влажным, вызвал чувство брезгливости. Она села на сиденье рядом с ним, не замечая, что непроизвольно отодвигается на максимально возможное расстояние. Заметив это, Кирилл съязвил:
   – Ты решила выдавить дверь? – Алиса в ответ подняла брови. Она только теперь ощутила холод стекла, к которому прижалась щекой.
   Дорога заняла минут десять. Выехав из центра, они свернули в направлении высотного микрорайона. В Горинске такие похожие друг на друга скопления домов называли «спальным мешком». Высотки-близнецы встречали Алису безмолвием и блеском закрытых окон. Они подъехали к последнему подъезду одной из серых многоэтажек. Девушка запрокинула голову, зачем-то считая этажи: «…четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать». Кирилл, докуривая сигарету, молча следил за нею.
   – Тебе вот сюда, на седьмой этаж. Квартира направо от лифта, красный звонок.
   – Откуда ты знаешь, какой там звонок? – вдруг спросила Алиса.
   – Во-первых, это мой хороший знакомый, а вовторых, накануне я расплатился с ним за услугу, – едва подавляя раздражение, ответил Кирилл.
   – Сколько?
   – О чем ты говоришь?
   – Сколько это стоит? – поджав губы, спросила Алиса.
   – Ляля, прошу тебя, не надо.
   – Просто ответь, – настаивала девушка.
   – Семьдесят пять рублей, – выдохнул Кирилл, присаживаясь на скамейку возле подъезда.
   – Недешево.
   – Квалифицированная работа должна хорошо оплачиваться. Элементарная логика. Надеюсь, наше здравоохранение когда-нибудь придет к этому элементарному выводу.
   – Не знала, что тебя волнуют проблемы глобального масштаба.
   – Ляля, сейчас не время пускать в ход шпильки. Тебя проводить?
   – Не надо. – Алиса начала подниматься по ступенькам крыльца.
   – Я буду ждать тебя здесь.
   Она оглянулась на Кирилла, привычным жестом прикурившего очередную сигарету. Она пыталась понять, что чувствует сейчас к нему: ничего, кроме равнодушия. Алиса схватилась за перила. Ей захотелось убежать отсюда, но это никак не решит проблемы. Как раньше они с девчонками шутили: не рассосется. Алиса зашла в подъезд и, подойдя к лифту, нажала кнопку вызова. Еще несколько мгновений отделяют ее от того, за что она была готова осуждать легкомысленных девчонок. Она заранее клеймила их за то, что это произошло с ними. Никакой жалости, сочувствия, понимания. О таких она говорила: «Допрыгались». Теперь она попадала в их ряды.
   Алиса стояла перед обитой коричневым дерматином дверью, не в силах нажать кнопку звонка. Кто-то вставил ключ в замок, и этот резкий звук заставил девушку позвонить. Дверь открыли мгновенно. Как будто давно стояли с той стороны, ожидая, осмелится ли она сделать этот шаг.
   – Здравствуйте. Я – Алиса, – она не узнала собственного голоса.
   Маленькая, худенькая блондинка лет сорока пяти жестом пригласила ее войти. Перешагнув порог квартиры, Алиса потеряла чувство реальности. Ей стало казаться, что происходящее не касается ее. Это просто сон.
   Она сняла кроссовки. Неожиданно взгляд ее остановился на том, от чего девушке стало не по себе: дверь в комнату была приоткрыта. На столе, согнув ноги в коленях, лежала женщина. На ней не было надето ничего, кроме светло-сиреневой футболки. Алиса широко раскрыла от ужаса глаза, уставившись в кудрявый затылок незнакомки. Та медленно подняла руку и провела ладонью по волосам. Потом так же медленно, словно в замедленной съемке, повернула голову к стене. Алиса поняла, что совсем скоро будет вот так же лежать, раскинув ноги, на этом огромном полированном столе.
   Хозяйка квартиры стояла рядом, разглядывая девушку. Мгновения казались Алисе вечностью. Наконец на пороге комнаты появился высокий полный мужчина в очках. Резким движением он прикрыл за собой дверь и недовольно взглянул на блондинку. Потом быстрым взглядом окинул Алису с головы до ног и произнес неприятно высоким голосом:
   – Подожди на кухне. Это недолго. Лара, проводи девушку. – Он нетерпеливо взмахнул рукой и снова скрылся за дверью комнаты. Хозяйка провела ее на маленькую, плохо убранную кухню.
   – Извините за беспорядок, – складывая грязную посуду в раковину, сказала она. – В выходные так много работы, что для дома совсем времени не остается. Вот так.
   Алиса присела на краешек невысокой табуретки и сидела, неестественно выпрямив спину, боясь пошевелиться. Время тянулось медленно, словно о ней забыли, но вдруг на пороге снова возник мужчина в очках. Он снял их, отчего его маленькие глазки стали казаться еще меньше. Протер стекла, прищурившись, глядел на побледневшую девушку.
   – Заходи в эту комнату и раздевайся, – сказал он, сделав жест, чтобы она следовала за ним. Алиса на негнущихся ногах зашла в комнату. Посередине стоял большой полированный стол. Девушка внимательно посмотрела на него, как будто хотела увидеть следы, оставленные женщиной, что недавно лежала здесь. Справа от стола – диван с вязаным покрывалом красно-коричневого цвета. Мужчина указал на него. – Вещи складывай сюда.
   Она не помнила, как оказалась на холодной, твердой крышке стола. Уговаривая себя, что здесь не место стыду, девушка по команде согнула ноги в коленях и раздвинула их.
   – Утром не ела? – спросила женщина.
   – Нет, не ела.
   – Вот и хорошо, а то была тут одна красавица: облевала все, – набирая в шприц содержимое маленькой ампулы, проворчала хозяйка.
   – Это не больно? – глядя в потолок, спросила Алиса.
   – Нет, не переживай. Сейчас заснешь, а проснешься, все будет кончено. – Женщина затянула на руке девушки резиновый жгут. – Поработай кулачком.
   Алиса почувствовала, как у нее задрожали ноги. Они перестали подчиняться ей, вздрагивая и теряя устойчивость.
   – Ну, что еще? – недовольно сказал мужчина. И, обращаясь к женщине, добавил: – Делай укол поскорее, а то она сейчас ускачет.
   Алиса отвернулась, не желая видеть, как маленькая, острая игла уйдет под кожу, попадая в кровеносный поток. Еще несколько мгновений, и комната поплыла у нее перед глазами. Потолок поменялся местами с полом, стены пошли в пляс. Светлые обои в мелкие розовые цветочки слились в неопределенного цвета пятно. Оно становилось все темнее и наконец – тьма.
   Алиса очнулась на диване. Кто-то укрыл ее пледом. Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса.
   – Что-то она долго спит. Пойду посмотрю на нее. – В голосе женщины слышалось беспокойство. – Беда с этими девчонками. Сами себе усложняют жизнь.
   – Ладно тебе. Не наше это дело. – Недовольный мужской голос прозвучал непривычно пискляво. – Иди похлопай ее по щекам. Пора просыпаться. Через полчаса другая жертва страсти прибудет. Надо подготовиться.
   Когда женщина зашла в комнату, Алиса уже стояла в одежде. Ее шатало, тошнило, голова кружилась, но желание поскорее покинуть эту комнату придавало ей силы.
   – Пришла в себя, – обрадовалась женщина, взяла девушку под руку и вывела в коридор. – Идти-то сможешь?
   – Смогу. – Голос звучал откуда-то далеко, как из трубы.
   – Тебя хоть ждут внизу?
   – Да. – Алиса завязала шнурки кроссовок и оперлась о стену, пытаясь справиться с головокружением. Потом зачем-то выдавила из себя улыбку и сказала: – Спасибо.
   – На здоровье, – поспешно закрывая за нею дверь, иронично ответила женщина.
   Внизу на скамейке сидел Кирилл. Он все так же курил. Алисе показалось, что время остановилось, что не поднималась она на седьмой этаж и не заходила к комнату с обоями в розовые цветочки.
   – Как ты? – подскочив к ней, озабоченно спросил Кирилл.
   Алиса хотела ответить, но язык не повиновался. Она почувствовала, что сейчас заплачет, и изо всех сил старалась сдержать подступающие слезы. Она оперлась о предложенную руку и медленно направилась к машине. Ужасно хотелось спать.
   Кирилл привез ее к себе домой, помог раздеться, уложил на кровать. Все происходило практически без слов. Алиса в полубессознательном состоянии повиновалась его движениям. Он присел на край кровати, взяв ее холодные пальцы в свою горячую ладонь. Почему-то он чувствовал себя виноватым, как никогда раньше. Лицо Алисы практически слилось с цветом белоснежной наволочки. Каштановые волосы рассыпались по подушке, делая созерцаемую картину сценой из сказки. В ней прекрасная царевна забылась тяжелым сном после колдовства злой волшебницы. Кирилл поцеловал мгновенно уснувшую девушку в губы. Чуда не произошло: красавица продолжала спать. Даже веки не дрогнули. Лицо застыло, дыхание стало таким легким, почти незаметным, что Кирилл внимательно присмотрелся к движению одеяла. Оно едва поднималось и опускалось. «Скорее бы закончился этот день», – подумал он и вышел на кухню. Там он открыл настежь окно и включил электрический чайник.
   Присутствие сегодня в его доме Алисы было непривычным. Она уже не раз была здесь, и всегда все начиналось и заканчивалось в спальне. Но на этот раз все иначе. Кирилл выпустил резкую струю дыма в проем окна. Проследил, как она растворилась в прозрачном, прохладном воздухе. «Так скоро ничего не останется и от наших отношений», – возникла мысль в его раскалывающейся от огромного количества выкуренных сигарет голове. Кирилл вздрогнул от щелчка закипевшего чайника. Чашка зеленого чая с лимоном помогла немного расслабиться. Но время шло, и каждая минута приближала пробуждение Алисы, которого хозяин роскошной квартиры боялся. Он вдруг подумал, что не сможет выдержать взгляда ее карих глаз. Она ведь ничего больше не скажет. Она закрылась, спряталась за стеной разочарования и отчаяния.
   Он никогда не собирался надолго связывать свою жизнь с Алисой. Это был очередной роман ловеласа со стажем. Но впервые он чувствовал неприятный осадок от сознания неизбежности расставания. Разводы он в счет не брал. Там другие отношения, другие законы. К Алисе он привязался даже больше, чем хотел. C нею ему было интересно. Она не только жадно впитывала то, что он пытался вложить в нее, но и сама оказалась развитой, с тонким чувством юмора девушкой. Иногда Кириллу казалось, что ей гораздо больше лет, чем она говорит. Ее рассуждения были полны житейского опыта, здравого смысла. На его вопрос: «Откуда столько опыта?» – улыбаясь, отвечала, что прочла слишком много книг. Наверное, в этом были свои плюсы и минусы. Она долго пребывала в мире любимых книжных героев, примеряя на себя роли прекрасных возлюбленных. Романтические настроения, которыми жила девушка, теперь разбились о жестокую реальность. Ее взгляд, перед тем, как зайти в подъезд, сказал обо всем. Кажется, она ожидала другого продолжения романа. Восторженная, романтическая, самовлюбленная натура. Ей нелегко будет перелистнуть эту страницу своей жизни. Видит бог, он не хотел, чтобы все так закончилось.
   Прошел еще не один час, прежде чем Алиса проснулась. Она открыла глаза и увидела сидящего рядом в кресле Кирилла. Он радостно подскочил и сел на край кровати.
   – Как чувствуешь себя? – спросил он, поглаживая ее руку.
   – Никак. – Алиса медленно поднялась, села. Неприятно заныл низ живота. Она посмотрела на часы и широко раскрыла глаза от удивления: была половина седьмого вечера. Она проспала практически весь день. Без снов, без пробуждений, словно провалилась в глубокую, черную яму. В какой-то момент ей показалось, что ничего из того, о чем не хотелось вспоминать, и не было. Может, это и был сон? – Подай мне, пожалуйста, одежду.
   Алиса оделась, села перед большим зеркалом и взяла расческу. Долго держала ее в руках и положила на место. Тряхнула головой, провела ладонями по пышным волосам. Оглянулась на молча наблюдающего за нею Кирилла. Он был в том же свитере и джинсах, что и утром.
   – Отвези меня домой, хорошо? – опустив глаза, попросила она.
   – Конечно, конечно.
   – Не смотри на меня так, как будто мне ампутировали руку или ногу. Я – не калека и не нуждаюсь в жалости.
   – Я и не думал.
   – Мне сегодня удалили душу. – Алиса подошла к поднявшемуся Кириллу вплотную. Он не отвел взгляд. – Под наркозом это совсем не больно.
   – Не говори так, пожалуйста. Я начинаю чувствовать себя подонком.
   – Не стоит. Есть хорошая поговорка: «Сучка не захочет…» – Алиса не договорила, голос задрожал, сорвался.
   Справившись с волнением, девушка вышла в прихожую. Не оборачиваясь сказала, надевая туфли: – Я не имею к тебе никаких претензий, но встречаться мы больше не будем. Окажи последнюю услугу – отвези меня домой.
   Кирилл молча кивнул, оделся и взял ключи от машины. Они резко звякнули в его руке. Алиса удивленно подняла брови. Кажется, он огорчен, растерян. Как сентиментально… Интересно, чего же он ждал? Что она с радостью согласится встречаться с ним, подставляя свое тело для грязной домашней работы прекрасного гинеколога?
   Они ехали в молчании. Оно становилось невыносимым, и Алиса включила радио. Старая, наивная песенка: «Все ждала и верила, сердцу вопреки. Мы с тобой два берега у одной реки…» Проникновенный голос пел так просто о том, что разрушало судьбы, развевало по ветру надежды, мечты. Но, когда песня закончилась, Лялька вдруг громко захохотала. Этот смех нельзя было понять. Он шел откуда-то изнутри, помимо ее воли, и в нем не было ни капли того, что могло вызвать хотя бы ответную улыбку. Кирилл недоуменно поглядывал на спутницу. Наконец машина остановилась у нужного подъезда. Алиса выглянула в окно: мамы на посту не было. Наверное, она не ждет ее так рано.
   – Счастливо тебе оставаться, – слегка наклонив голову, сказала Алиса, улыбнувшись.
   – Ты говоришь не от души. Кажется, все мыслимые и немыслимые проклятия готовы сорваться у тебя с языка. – Кирилл нервно закурил, прищурившись от едкого дыма, попавшего в глаза.
   – Не обольщайся. Я скоро выброшу из головы это приключение, и все снова станет вокруг голубым и зеленым, как в песне, – стараясь выглядеть как можно убедительнее, ответила девушка.
   – Я позвоню тебе через пару дней, – зачем-то сказал Кирилл, когда Алиса уже собралась закрыть за собой дверцу машины.
   – Ты шутишь?! – Глаза ее сверкнули, пронзая его стрелами неприкрытой ненависти. – Говорят, что седые волосы – признак мудрости. Тебя это не касается!
   – Я не обижаюсь на тебя, девочка. Длинные волосы тоже фигурируют в одной из поговорок. Не будем ссориться. Это оставит плохой осадок.
   – Ссориться, говоришь, не надо… – Алиса оперлась об открытую дверь «девятки» и улыбнулась. Кирилл растерялся. Он готовился к очередному подвоху. – Скажи напоследок, по старой дружбе, кем ты работаешь?
   – Я всегда знал, что это важно для тебя.
   – Просто интересно, если не секрет. Не в ЦРУ же. Хотя по количеству знакомых можно думать все что угодно. Итак, рассекречивайся.
   – Я работаю директором того самого универсама, рядом с которым стоит твой домик в тихом центре. – Кирилл увидел, как в глазах девушки застыло презрение.
   – Господи, я трахалась с напыщенным торгашом!
   – Более того – была готова выйти за него замуж, – он расплылся в наглой улыбке.
   Алиса с такой силой хлопнула дверью, что Кириллу показалось, стекло не выдержит и высыплется в салон мелкими, колкими осколками.
   – Истеричка, – пробормотал он, выбрасывая на улицу недокуренную сигарету. Через несколько секунд его машины уже не было видно. Прижавшись к холодному стеклу окна в подъезде, Алиса стояла с закрытыми глазами. Сейчас она поднимется на свой этаж, откроет дверь и встретит улыбающееся мамино лицо. Девушка съежилась, ей стало невыносимо стыдно за то, что произошло. Каяться она не собиралась. Надо поспокойнее пережить случившееся. Это будет не так легко, как она сказала Кириллу, но другого выхода нет. Никто никогда не узнает о том, что произошло в это злосчастное воскресенье. Она не станет делиться болью ни с кем. Этого дня просто не было, не было и все. Расплата за осуществленное желание…
   Алиса встряхнулась, достала из сумки зеркальце и постаралась придать лицу нормальное, лишенное обреченности, грустное выражение. Оно должно соответствовать невыдуманной ситуации: она рассталась со своим возлюбленным. Поставив в известность маму, удастся не нарываться на вопросы о причинах плохого настроения или нежелания общаться. Определенный период страданий в таком случае заранее разрешен.
 
   Когда все было позади, Алиса благодарила судьбу за то, что обошлось без возможных осложнений. Наслушавшись страшных историй о подпольных абортах и о том, чем они могут закончиться, девушка вздохнула с облегчением. С нею ничего подобного не произошло. Молодой организм принял определенную дозу антибиотиков и витаминов и довольно легко избежал необратимых последствий. Алиса сказала себе, что в одном Кирилл ее не подвел: специалист оказался действительно классным.
   Потом начался период душевных кризисов, из которых девушка выходила довольно своеобразно. Она перестала вести себя надменно и неприступно. Несколько быстротечных романов с парнями со старших курсов, короткая интрижка с преподавателем анатомии. Алиса легко окуналась в новые отношения и так же легко обрывала их в самый неожиданный для партнера момент. Ее бессменные подружки Таня Коваленко и Света Полякова только диву давались. Их Ляльку подменили. Это была не та напыщенная, гордая, недосягаемая матрона, которой она казалась в первый год их знакомства. К Алисе пристало клеймо коварной соблазнительницы, ломающей судьбы влюбленных в нее юношей с необъяснимой жестокостью и равнодушием. Причем делала она это так ловко, что брошенный, раздавленный партнер девушки не сразу понимал, что произошло. Раздавленный и растерянный, он еще долго находился в ожидании продолжения романа, но предмет страсти уже жил в другом измерении.
   Алиса сводила счеты с мужчинами, получая от этого удовольствие. Роман с Кириллом повлиял на нее гораздо больше, чем она пыталась себе доказать. В чемто он сломал ее, в чем-то сделал сильной и неуязвимой. Она пыталась окончательно забыть о своем не лучшем опыте взросления, но самые неожиданные мелочи вдруг ассоциировались у нее с событиями уже далекого сентябрьского воскресенья. Иногда мама заходила к ней в комнату по ночам и будила, потому что Алиса кричала во сне непонятные для Софьи Львовны слова. Дочка быстро просыпалась, мгновенно вспоминая прерванный сон. Он приходил часто: пустая комната, в которой посредине стоит огромный полированный стол и масса хирургических инструментов разбросаны по полу. Она понимает, что эти грязные скальпели и щипцы предназначены для нее. Тогда она пытается выйти из комнаты и не может найти выход. Тут и начинаются те крики, которые пугают Софью Львовну или заставляют Алису просыпаться в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем. Становилось настолько противно, что хотелось сразу принять душ. Но то, что оставалось внутри, не могли смыть самые сильные струи воды.
   На долгие годы Алиса заработала комплекс, избавиться от которого решила, собравшись замуж за своего одноклассника. В далеком детстве он дергал ее за косички, помогал носить портфель, тяжелый от учебников и тетрадей. Он никогда не упускал ее из виду, говорил, что любил всегда. Каждый раз, возникая на ее жизненном пути, деликатно давал понять, что его чувства только крепнут, что он никогда ее ни о чем не будет спрашивать. Он появлялся именно тогда, когда подходил к завершению очередной роман Алисы. Девушка смотрела на него, понимая, что никогда в ее сердце не возникнет даже чтото, отдаленно напоминающее любовь к Сенечке – так она обращалась к нему всегда.
   Невзрачный, бледный, худенький мальчик в очках с пятого класса не сводил с нее глаз. С годами он мало изменился внешне: та же худоба, еще более мощные линзы очков, застенчивая улыбка, медлительные движения. Рядом с Алисой он выглядел жалко. Пожалуй, природа с лихвой компенсировала отсутствие внешней привлекательности невероятной памятью и способностями к точным наукам. Алиса испытывала к другу детства огромное уважение, не более. Она надеялась, что со временем придет то, что составляет основу счастливого брака. Правда, она сама уже толком не знала, что нужно ей, Алисе Зингер, для счастья? Так много пунктов было в списке, определяющем достоинства мужчины, который сможет составить ей партию. И это несмотря на то, что она не заблуждалась по поводу собственной исключительности.
   Софья Львовна и Захар Борисович с ужасом отнеслись к тому, о чем сообщила им дочь, заканчивая институт. Она объявила, что выходит замуж за Семена Равкина и со временем уедет с ним из страны. Пока она собиралась поработать невропатологом в городской больнице, а Семен – стать кандидатом физико-математических наук. На это, по идее, должно уйти три года, после чего планировался отъезд. Два удара одновременно свалили с ног ошеломленных родителей. Мало того, что их девочка смотрелась рядом с новоявленным женихом, как красавица и чудовище, так еще маячила перспектива разлуки с единственным, горячо любимым чадом. Софья Львовна почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Ради чего ей было жить, если Лялечка, не раздумывая, собирается за тысячи километров от отчего дома. Отец ходил чернее тучи. Обстановка в доме стала накаленной, что за долгие годы супружества случалось у Зингеров считанные разы.