Рыбин Владимир. Убить перевертыша

   - Спасибо.
   Сергей сунул пачку в карман, тут же разозлился на себя, хотел вернуть деньги и замаялся - взять или не взять? Костик смотрел на него и понимающе ухмылялся. И не выдержал, рассмеялся так, что соседи по вагону, сидевшие у другого окна, заинтересованно уставились на него.
   - Мы привлекаем внимание, - сказал Сергей.
   - Это свои.
   - Ах да, охрана...
   - Необязательно... Да не гадайте вы, ради бога. Время такое: все ищут друг у друга поддержки. Вот смотрите. - Он вынул из кармана длинный конверт. - Открывайте, открывайте, вам это будет интересно.
   "Константин Степанович! Я обращаюсь к Вам, видному предпринимателю, с просьбой оказать материальную поддержку блоку "Выбор России". В приложении к этому письму вы найдете информацию, касающуюся нашего возможного сотрудничества..."
   Сергей глянул в конец письма и увидел закорючку подписи. С удивлением посмотрел на Костика.
   - Чего он хочет?
   - Денег, чего же еще. В обмен на власть. Читайте в приложении.
   На втором листке была полная такса услуг. За 10 миллионов рублей виднейший демократ-разоритель обещал приобщить жертвователя к числу своих друзей, за 50 - пригласить на некоторые мероприятия, за 200 - на мероприятия эксклюзивного характера. А чтобы лицезреть луноликого и беседовать с ним о возможностях дележа власти, надо было заплатить 500 миллионов.
   - Аппетит, однако, у господина-товарища, - изумился Сергей. - Сколько же вы ему отвалили?
   - Вы меня обижаете. Это - отработанный пар.
   - А я какой? - Сергей шутливо похлопал по карману, где была пачка денег.
   Костик не пожелал переводить разговор в плоскость обычного трепа. Сказал серьезно:
   - К тому же Гайдар - нерусский. Нас, национально ориентированных предпринимателей, известные вам силы пытаются задушить. Мы, естественно, сопротивляемся. Драка бескомпромиссная, а в драке, как известно, легче, когда спина к спине.
   - Значит, на меня еще можно опереться?
   - И на вас, и на многих других. - Костик опять рассмеялся, обнажив неровный ряд верхних зубов. - Вот я вас и нанял. Я же знаю вас как облупленного. Деньги вы непременно захотите вернуть. А отдавать всегда трудно, легче отработать.
   - Пожалуй. Только на меня плохая надежда. Уезжаю.
   - Далеко?
   - В Германию. Навестить друзей.
   - Да, конечно, вы ведь говорите по-немецки.
   - Откуда вы знаете?
   - Вы думаете, если зовусь Костик, значит, мальчишка?
   Нет, Сергей так не думал. Хотя знал: многие покупаются на легкомысленном названии фирмы - "Костик". А это в сокращении имя, отчество и фамилия - Константин Степанович Икрамов, человек по всем статьям уважаемый - деловой, хитрый, как и подобает предпринимателю, к тому же подлинный русский, к тому же, похоже, государственник, как и сам Сергей.
   - Значит, так. Заедете в Росток... А где ваши друзья? - спохватился Костик.
   - В Бремене.
   - Ну, это же рядом, все равно, что от Москвы до Ярославля. Ну, может, чуть подальше, не мотайте головой. Вся Германия - не расстояния, на машине в любой конец. В Ростоке получите товар, доставите в Калининград. Когда едете?
   - Как будет виза.
   - Виза будет, были бы деньги. Это я беру на себя. Значит, так: завтра зайдете ко мне в офис, все обговорим...
   "Вот это хватка! - удивлялся Сергей. Он еще не сказал ни "да", ни "нет", а им уже распоряжаются. А может, так и полагается у настоящих деловых людей?.. Возражать? Случись разговор неделю назад, может, и возражал бы. Но теперь это предложение весьма кстати: отличное прикрытие для тайного дела, которое поручил Мурзин.
   На Ярославском вокзале он первым делом пошел на переговорный позвонить Мурзину, сообщить о предложении Костика. Но телефон в Луговом не отвечал, и Сергей, выйдя на шумную привокзальную площадь, к своему удивлению понял вдруг, что делать ему в Москве совершенно нечего. Собирался сходить к германскому консульству, узнать, что там за очереди такие за визами. Говорили, будто люди месяцами дожидаются, будто там, как и везде в Москве, этом Вавилоне ХХ века, очередью распоряжаются черномазые жучки, вымогая с жаждущих виз немалые баксы. Сергей не верил. А вот теперь пришлось поверить. Если уж Костик говорит о сверхплате за визу, значит, так оно и есть.
   Вспомнил об утреннем звонке, об очаровательном голосе и сел в троллейбус, поехал в сторону Трубной площади, к Цветному бульвару. На Садовом кольце троллейбус застрял в длиннющей пробке. Через пять минут пассажиры, задыхающиеся от жары, принялись стучать водителю, чтобы открыл дверь, выпустил их из душегубки. И тут обрушился грохот, заставив всех умолкнуть. Сергей не сразу понял, что это гром, поскольку в той стороне, где он сидел, в окно светило солнце и над крышами домов была небесная голубизна. Но наклонившись и поглядев вверх, он увидел край черной тучи, нависшей над улицей переполненным брюхом.
   Гром словно подтолкнул машины, пробка рассосалась, и вскоре Сергей вышел у эстакады на Трубной площади. Дождь вот-вот готов был обрушиться на раскаленные улицы, и Сергей заторопился, чтобы успеть добежать до фирмы "Полиглот". Не будь дождя, он бы еще трижды подумал и, может быть, прошел бы мимо. Но Трубная площадь это поистине труба, бывало, тут и машины заливало по крыши. Так что лучше дождь переждать в помещении и в это время позубрить немецкий.
   Ливень обрушился в тот момент, когда он толкнул дверь, на которой кнопками была приколота бумажка с надписью "Полиглот".
   - Теперь вам от нас не уйти.
   Фраза прозвучала двусмысленно. Сергей оглянулся, увидел симпатичнейшую девушку и расплылся в улыбке.
   - Да разве от вас можно уйти? - воскликнул он, вспомнив, что именно этот голос слышал утром по телефону.
   - Вы по вопросу обучения или как?
   - Или как. Говорят, у вас можно за один день научиться разговаривать с девушками на любом языке.
   - Я серьезно спрашиваю.
   - Серьезно мы с вами сегодня уже беседовали. По телефону.
   - Вы - господин Новиков?
   - Не уверен насчет господина, но Новиков - это верно. Сергей, если угодно. А вы?
   - Настя. - Она покраснела. - Мы вас ждем.
   За окном громыхнуло. Девушка вздрогнула, торопливо нажала кнопку переговорного устройства.
   - Михаил Петрович, здесь посетитель.
   - Сейчас приду. Дай пока ознакомиться, - прозвенел динамик.
   Девушка подала Сергею несколько листков - размноженных на ксероксе рекламных текстов, и он, устроившись в кресле, принялся читать о том, какими великолепными возможностями обладают новейшие технологии, применяемые фирмой "Полиглот".
   А дождь хлестал с таким шумом, будто под окнами стоял самосвал с работающим двигателем.
   - Мне не учиться, - сказал Сергей. - Мне бы потренироваться малость перед поездкой.
   - Я помню, вы говорили.
   Девушка посмотрела куда-то в сторону, и он, оглянувшись, увидел невысокого человека в белом халате, внимательно разглядывавшего Сергея.
   - Любые услуги, - сказал этот человек и сел в кресло рядом. Компьютер сам определит ваше знание языка и выберет оптимальную программу. У нас используются самые передовые компьютерные технологии...
   - Ну, уж самые...
   - Я вам говорю.
   Через пять минут Сергей сидел в небольшой сумрачной комнате перед экраном дисплея. Услужливый представитель фирмы, не уставая повторять "Я вам говорю", надел ему на голову резиновую шапочку с проводами, приклеил пластырем несколько холодных гибких пластинок ко лбу, к вискам, к шее, рассказал, какие кнопки и как нажимать.
   - Все будет как сон, это я вам говорю. Приятный сон. Расслабьтесь и постарайтесь не отвлекаться.
   Он включил компьютер и вышел, тихо затворив за собой дверь.
   На экране возникла простенькая фраза, затем другая, посложнее, затем еще сложнее. Но все было на школьном уровне, и Сергей подумал, что напрасно пришел сюда. Но тут что-то с ним случилось, мысли стали путаться, и он погрузился в фантастический мир компьютерно-гипнотических сновидений. Кого-то о чем-то спрашивал, и ему подробно отвечали, кто-то о чем-то спрашивал его, и он отвечал на вопросы. И свободно рассказывал по-немецки о себе, о своей семье, о друзьях и планах своих...
   9
   Взялись за него всерьез - это было ясно, как день. Кто? Зачем? Почему? Тут была сплошная темная ночь. Кому он наступил на хвост, сам того не заметив?
   Нападение в лесу он еще не воспринял всерьез и чувствовал себя неловко, когда вспоминал о том, как испугался зонтика. Вдруг ничего такого не предполагалось? Но "пачка сигарет", подложенная под подушку, заставила задуматься. Сапер в звании старшего лейтенанта, приглашенный военкомом, быстро "распечатал" ее и показал Мурзину аккуратно упакованный чурбачок размером со спичечный коробок.
   - Нажимного действия, - разъяснил старший лейтенант. - Стоило положить голову на подушку и...
   - Голова долой, - продолжил военком.
   - Насчет головы не знаю, но рельс перешибет, это точно.
   Этаким любителем черного юмора оказался старший лейтенант. Сказал, даже не улыбнулся.
   Два дня Мурзин просидел на конспиративной квартире, которая еще недавно была в его распоряжении, а теперь не заселялась только потому, что никто не знал о ней как о бесхозной. Два дня знакомые по старой работе "мальчики" наблюдали за его домом. Ничего заслуживающего внимания, как и предполагалось, не обнаружили. "Электрик" больше не появлялся, да и не мог появиться: тайные службы не любят повторяться - это Мурзин знал. Значит, надо было ждать с их стороны чего-то новенького, неординарного. А этого, сидя в схроне, не дождешься.
   На третий день Мурзин вернулся домой усталый, как после дальней дороги. Долго осматривался, пока убедился: никто в квартиру не заходил. Он помылся, выпил для настроения рюмку коньяка и принялся бриться. И как раз в этот момент раздался звонок в дверь. Вытерев лицо полотенцем, Мурзин пошел открывать. За дверью стояла знакомая почтальонша тетя Нюра, и вид у нее был такой, что Мурзин испугался.
   - Что случилось?
   Тетя Нюра мотнула головой.
   - Вам повестка... Из прокуратуры.
   На серой, грязноватой на вид бумаге был стандартный текст, гласивший, что ему, гражданину Мурзину Александру Ивановичу, надлежит явиться в районную прокуратуру к следователю Овсянникову и что в случае неявки... Дальше он не читал, подумал, что, видно, редки в военном городке такие повестки, если почтальоны переполошились.
   - Ну, и что такого?
   - Да как же... Из прокуратуры.
   - Ничего особенного. Вызывают, как свидетеля.
   - А свидетелей тоже... в случае неявки?
   - И свидетелей.
   - А-а, - недоверчиво протянула тетя Нюра. - Распишитесь. Вот тут.
   Он расписался в получении, снова глянул на повестку и вдруг увидел, что явиться к следователю надо было еще позавчера. Обычное дело при современном почтовом бизнесе. Два дня просрочки - эко дело, бывает и две недели.
   - Э-э, нет, тетя Нюра. Напишите-ка на повестке сегодняшнюю дату и распишитесь.
   - Я не виновата. Только что получили.
   - Да кто вас винит? Виноватых сейчас вообще нигде нет. Отменены виноватые.
   - Указом президента?
   Он искренне и громко расхохотался.
   - Это вы в самую точку, тетя Нюра.
   Она растерянно похлопала глазами и попятилась за порог. Мурзин закрыл за ней дверь, еще раз посмотрел на повестку и разозлился: хоть бы написали, что вызывается в качестве свидетеля, хоть бы зачеркнули слова угрозы в случае неявки...
   Добриваясь в душной ванной, он все накачивал себя злостью и, когда снова затрещал звонок, уже не вытираясь, шагнул к двери. И сообразил: звонит телефон.
   - Да! - крикнул он в трубку.
   - Ты чего такой злой?
   Голос был далекий, еле слышный.
   - Серега, ты, что ли? Чего звонишь?
   - Вот тебе на! Разве у нас нет общего дела? Я тебе второй день дозваниваюсь.
   - Что стряслось?
   - Я в субботу уезжаю.
   - Куда?
   - Вот тебе на...
   - В какую субботу?
   - В эту. Послезавтра. Так что придется тебе оторвать задницу от дивана.
   - А виза?
   - Виза не проблема, если есть деньги.
   - У тебя-то они откуда?
   - Не задавай социалистических вопросов. Тут очень кстати одно дельце подвернулось, дорогу и все прочее оплачивают...
   Мурзин помолчал, переваривая неожиданную информацию. Не любил он ничего, что подворачивается кстати.
   - Не нравится мне...
   - Не боись, старик, все - о,кей!
   - Не нравится мне твоя уверенность.
   - А что тебе нравится?
   - Ладно, до встречи. Завтра я у тебя.
   Положив трубку, Мурзин задумался. Всякие тутошние неотложки можно отложить. Но ведь надо еще доехать до Москвы, найти Кондратьева. А тому, может, понадобится еще кого-то найти, чтобы взять для Сергея нужную информацию...
   Уезжал он ночным поездом с твердым намерением отоспаться в вагоне. Духота сонного купе после свежего воздуха была оглушающей. Но Мурзин знал: именно она-то и поможет поскорей отключиться. Говорят же, что избыток углекислоты способствует сну. Вон как кошки спят - уткнувшись носом себе в живот. А еще говорят: чем реже дышать, тем дольше жить...
   Расстилая постель на верхней полке, он думал о том, что разных теорий потому и навыдумано много, что много жизненных ситуаций, к которым они подошли бы. Вот если бы требовалось не спать, он обязательно вспомнил бы другую медицинскую теорию - о пользе свежего воздуха.
   А еще надо было перед сном прогуляться в туалет. Это тоже основа крепкого сна. Чтобы не снились всякие разные потребности, не будили.
   У открытого купе вагонной проводницы, некрасивой и неопрятной толстушки, стоял парень лет двадцати пяти, в накинутом на плечи сером пиджаке, заговаривал ей зубы.
   - Там свободно? - спросил его Мурзин, кивнув на дверь туалета.
   Парень жуликовато отвел глаза даже вроде бы, сгорбился.
   - Там свободно, а здесь занято, - сказал он и захохотал неестественно громко.
   Заперевшись в тесном дергающемся туалете, Мурзин долго тер лицо теплой, с запахом железа водой из-под крана и все думал об этом парне. Чего, казалось бы, такого? Обычный флирт, кои на просторах великой родины в каждом поезде. Но что-то было в его поведении, заставляющее думать, что парень, всего скорей, пасет кого-то, едущего в этом вагоне.
   Решил проверить. Выходя из туалета, тронул вдруг напрягшегося парня, спросил:
   - Вагон спит, а служба идет?
   Парень растерянно отвел глаза и промолчал.
   А утром он увидел этого парня на перроне Павелецкого вокзала разговаривающим с каким-то человеком в легкой шляпке на голове.
   Мурзин прошел мимо них, заметив скрытый интерес к своей персоне, и, как в воду, погрузился в вокзальную толчею. Обычно люди в толпе быстро теряются, но человек в шляпке теряться не хотел, то и дело попадался на глаза, как Мурзин ни крутился между киосков, лотков, узлов и баулов, горами громоздившихся посреди залов. Это означало только одно: пасут не кого-то, а именно его. Он не знал, кому это нужно и зачем, но по давней привычке никому не давать информации о себе, решил оторваться. Способов в его арсенале было немало, и ему удалось это уже через несколько минут.
   Из первого же таксофона Мурзин позвонил Кондратьеву, но телефон у него молчал. Заливался долгими трелями и телефон Новикова во Фрязине. Не вешая трубку, Мурзин некоторое время стоял в кабине, соображая, что теперь делать. Решил сэкономить время и съездить пока в райцентр к следователю.
   От вокзала до вокзала по кольцевому метро долго ли? Уже через полчаса Мурзин сидел в вагоне электрички, вполне довольный собой. Электричка оказалась последней перед обычным на подмосковных железных дорогах двухчасовым перерывом в движении поездов, и получалось, что разговор со следователем придется как раз на "мертвое время". Потом поезда пойдут один за другим и он успеет в Москву к обеденному времени. Нынче - не прежде, в кафе-ресторанах нормальные люди не обедают: кто может, бегут домой. А значит, и Новиков и Кондратьев всего скорей будут дома...
   Однако следователя Овсянникова на месте не оказалось, и возникла дилемма: ждать или возвращаться в Москву и приехать сюда позднее? Он совсем уж собрался уходить, как пришел следователь, щеголеватый господин с бегающими глазами, раскрасневшийся, должно быть, после сытного обеда.
   - Я вас больше ждал! - нервно выкрикнул следователь и кивнул на стул: садись, мол.
   - Почта нынче не торопится, - сказал Мурзин. - Я выехал сразу, как получил повестку.
   - Ну-ну, многозначительно произнес следователь и решительно, будто это были игральные карты, выкинул на стол чистые допросные листы.
   И началось все то, что уже было: вопросы, предупреждения, опять вопросы.
   - Что между вами было?
   - Ничего. Сидели, разговаривали. Выпили, конечно, не без этого.
   - Много?
   - Что много?
   - Выпили сколько? Там были две бутылки, только початые. Где остальные?
   - Какие остальные?
   - Не хотите же вы сказать, что только это и выпили? На тхоих-то мужиков? Бхосьте, товахищ, э-э...гхажданин Мухзин.
   Следователь безбожно картавил.
   - Старые друзья. Поговорить, повспоминать, вот главное-то.
   - О чем вы говохили?
   - Ну-у... разве все перескажешь.
   - Пхидется, пхидется. Было убийство, вы не забыли?
   - Ну, про жизнь говорили.
   - Конкхетней, пожалуйста.
   - Говорили о том, что Россию грабят, растлевают. Об этом теперь все говорят.
   - Нет, не все! - с вызовом сказал следователь.
   - Кроме разве тех, кто живет в раю, а не на грешной земле.
   - Не знаю, не знаю. Вон хынок чехез дохогу. Чего только нет. А ханьше - пустые пхилавки.
   - А вам не приходило в голову, что было бы, если бы раньше власти додумались повсеместно увеличить цены, скажем, в десять раз, а зарплату оставить прежней?
   Следователь растерянно уставился на Мурзина. Похоже, он и в самом деле не думал о таком варианте.
   - А Михонов, убитый, хазделял вашу точку зхения?
   Мурзин мысленно усмехнулся. Молодой следователь, молодой да ранний. Так уверовал в свою премудрость, что даже не замечает, что выдает версию, на которой, всего скорей, будет строить обвинение. И в милиции намекали на это: пьяная ссора, пьяная драка и... С пьянкой, правда, прокол получался: по полтораста граммов на мужика - разве это пьянка? А вот тема для спора убедительная. Вся Россия нынче переругалась. Мужья с женами, родители с детьми, бывшие народы-братья с другими народами-братьями...
   - Отвечайте на вопхос.
   - Я отвечаю. По-моему, мы нормально беседуем.
   - Я вас не на беседу вызвал, а на допхос.
   - Допрос свидетеля - это же все равно, что доверительное собеседование.
   - Вы не свидетель, а подозхеваемый.
   Сначала обдало жаром, потом холодом. Предполагал, что следствие не обойдет такой версии, но заявленная прямо, она возмутила. И только давняя привычка гасить свою гневливость удержала от резкостей.
   - Тогда допрашивайте.
   - Вы меня не учите!..
   - Тогда я буду молчать.
   Но молчание подозреваемого не устраивало следователя, и он сменил тон.
   - Нет, вы хассказывайте. У вас жизнь за спиной, большой опыт, а у меня что!
   И опять Мурзин усмехнулся. Наивен следователь, мальчишка. Неужели не понимает, что виден насквозь? Знает ведь, кем был собеседник. Что ж, раз желает разговора, пусть будет разговор.
   - Неужели вы не понимаете, что происходит со страной?
   Следователь сделал нетерпеливый жест.
   - Я думаю, в вас говохит обида бывшего гэбиста.
   - А отец Иоанн тоже был гэбистом?
   - Кто? Фамилию, пожалуйста.
   - Фамилию я не знаю. Его все зовут митрополитом Иоанном.
   - Ах, этот. Он-то при чем?
   - Он писал... дай бог памяти... "Мы боимся поверить, что все происходящее с нами не есть случайность или прихоть капризной истории, но целенаправленная попытка разрушить Россию любой ценой..." Вы кто по национальности?
   - Это не имеет никакого значения.
   - Как знать. "Не преуспев в попытках уничтожить Россию силой, нас цинично, расчетливо, подло толкают на путь духовного самоубийства". Это тоже отец Иоанн.
   - Так, понятно.
   - Да ничего вам не понятно...
   Мурзин вдруг почувствовал усталость. Подумал, что возраст все-таки сказывается. Бывало, выдерживал такие долгие и тягостные беседы, что сам себе дивился. Мог сутками не спать и не есть, ночами выжидать, простаивать неподвижно под дождем и снегом, чего только не мог. Таких говорунов переговаривал, не теряя бодрости. А тут скис. Или это оттого, что понял: чем убежденнее говорит, тем больше у следователя версий. Вот ведь еще одной загорелся, подпадающей под 74-ю статью - разжигание межнациональной розни. Миронов - русский, Мурзин - тоже русский, но, судя по фамилии, всего скорей, с татарской примесью, а Маковецкий - наполовину еврей. В таком интернационале ссора, а затем и драка вполне вероятны. И орудие убийства подходит: карманная ракетница, игрушка, какие свободно продаются в охотничьих магазинах. Переделана под мелкокалиберный патрон? Но кто нынче не думает о самообороне?..
   Кто-то за спиной Мурзина заглянул в дверь, спросил:
   - Ты долго еще?
   - Сейчас отпхавлю подозхеваемого.
   Следователь достал из стола какую-то бумагу, принялся писать. А Мурзин глядел в окно и думал, что в электричках теперь, наверное, полно народа, что переделать все намеченное он сегодня едва ли успеет. Это же надо сначала доехать до Фрязина, узнать, что там у Сереги стряслось, потом к Кондратьеву, рассказать, обсудить, получить добро на действия Новикова в Германии. Потом опять ехать во Фрязино...
   Снова скрипнула дверь, и тот же голос капризно потребовал:
   - Выйди хоть на минуту.
   Следователь положил ручку и встал. Подумав, убрал в стол бумаги.
   - Посидите в кохидохе, - сказал Мурзину.
   - Можно, я приду завтра? У меня масса дел...
   - Нет!
   Категоричность следователя насторожила. Выйдя в коридор, Мурзин прислонился к стене, огляделся. На длинной желтой скамье сидели люди: пенсионер с вызывающе нахмуренными бровями, двое ханыг, пожилая женщина с явно провинившимся в чем-то великовозрастным дитятей.
   Стоять так ему скоро надоело, и он прошел в конец коридора, выглянул в торцевое окно. Внизу был двор, стояли служебные машины. Справа от окна находилась лестничная площадка, а слева была приоткрытая дверь, и кто-то там, за дверью, нервно с кем-то спорил.
   - Мы же договорились...
   - Не тохопись. Сейчас отпхавлю подозхеваемого в СИЗО и схазу поедем.
   Мурзин подался к двери, прислушался. В следственный изолятор? Кого?
   - Это же сколько провозишься? В другой раз не можешь?
   - Не могу. Он далеко живет, когда надо, не дозовешься. Да и свехху звонили, пхосили постхоже. Убийство же. Лучшая меха пхесечения - содехжание под стхажей.
   Интуиция в арсенале средств самозащиты Мурзина была не на последнем месте, и теперь она подтолкнула его к лестнице еще до того, как он обдумал свое положение. Лишь оказавшись во дворе, понял, что поступил правильно. Нельзя ему в СИЗО. Не мог он задерживаться не то что на дни, а и на часы.
   Уже на полпути к железнодорожной станции он вдруг вспомнил фразу, оброненную следователем: "Сверху звонили, просили построже". Кто звонил? Зачем строгость? Даже если подозревают, разве недостаточно подписки о невыезде? Нет, тут что-то другое...
   Теперь, обнаружив, что подозреваемый исчез, следователь, несомненно, решит: раз сбежал, значит, виноват. И непременно попытается задержать его. Где? Естественно, на железнодорожной станции. И найдет, пройдя по вагонам электрички. Можно бы уехать не на первой, а подождать до вечера, до ночи. Но не было у Мурзина времени - ждать. И он свернул в переулок, сделал крюк по улицам и вышел на шоссе, ведущее к Москве.
   План созрел на ходу: дойти до бензоколонки, где всегда много машин, сговориться с каким-нибудь частником и таким образом добраться до Москвы. Сейчас это было можно, сейчас вид его не вызывал подозрений. Вот если бы он хоть день просидел в СИЗО, его, небритого, помятого, со специфическим казенным запахом, ни один частник не взял бы...
   Увы, бензоколонка оказалась пустой: не было бензина, не было и машин. Мурзин вышел на шоссе, поднял руку. Легковушки проносились мимо, не останавляваясь. Грабежи на дорогах отучили водителей подбирать страждущих.
   Из-за леса докатилось ворчание грома, и Мурзин всерьез обеспокоился. Попасть под дождь было бы катастрофой: кто возьмет мокрого? Надо было возвращаться на станцию.
   Он стоял на дороге, растерянно оглядываясь, и тут неподалеку от него остановился синий "Москвич". Рядом с шофером, молодым парнем в темных очках, сидел грузный лысый пассажир, обмахивался соломенной шляпой.
   - Возьми, шеф? - просительно крикнул Мурзин, подбегая к машине.
   - Куда надо?
   - Вообще-то в Москву.
   - Полста тыщ.
   - О, пожалуйста.
   Это было очень даже недорого, и в первый момент Мурзин обрадовался. А уже через минуту, когда "Москвич", огибая попутки, полетел по шоссе, забеспокоился. Привычно принялся анализировать: откуда чувство тревоги? Решил, что это, вероятно, из-за опасения постов ГАИ, где за лихачество могут остановить и куда, возможно, сообщены приметы сбежавшего из-под стражи подозреваемого в убийстве.
   Лысый пассажир чиркнул зажигалкой.
   - Курите? - спросил он, изогнувшись на сиденье, протягивая через плечо пачку.
   Мурзин взял сигарету, наклонился к огоньку зажигалки. Пламя было острое, длинное, красноватое. И это было последнее, что он запомнил...
   10
   Солнце заходило, и на это стоило посмотреть. Обычно его движение не улавливается глазом, а тут оно зримо скатывалось к горизонту, пока совсем не растворилось в ослепительно вспыхнувшей дымке, затянувшей оставленные позади бесконечные российские просторы.
   "Боинг" специально сделал вираж, чтобы Инспектор мог полюбоваться заходом солнца. Конечно, и над Америкой, и где бы то ни было, если лететь на восток, солнце заходит быстро. Но здесь, над Россией, это было еще и символично. Отполыхало в небе Истории великое светило - Российская империя. Может быть, самое великое после Древнего Рима. Большевики, на что уж оголтелые ребята, - ради своих идеологических амбиций готовы были разорвать на клочки Империю - это согревающее всех одеяло, а и те не устояли перед имперским очарованием. Именно она-то, сохраненная под другим именем Империя, и помогла им продержаться так долго.