Саберхаген Фред Томас. Безжалостный убийца

   На пленках цветные кодировки на пробирке были едва различимы. Но поскольку каталог был перемешан, они, возможно, и не могли служить подспорьем в поисках.
   Хоксмур принял решение испортить двигатели «Призрака», а потом сообщить об их повреждении и сказать, что мощности хватает лишь на незначительные маневры. Конечно же, он свалил неисправность на недавний налет берсеркеров. Ник тщательно вывел двигатели из строя — впрочем, не настолько тщательно, чтобы при необходимости их нельзя было быстро привести в надлежащий вид. А Хоксмур был совершенно уверен, что рано или поздно это ему потребуется.
   Но, по его расчетам, выходило, что времени понадобится не так мало. Во всяком случае, он не станет чинить двигатели, пока не сумеет обеспечить леди Женевьеву телом из плоти и крови, необходимым ей для счастья. И даже после этого нужно будет провернуть дела таким образом, чтобы у него сохранилась возможность без помех пользоваться оборудованием биостанции — может быть, на долгие годы.
   На самом деле Хоксмур вовсе не хотел заставлять всех этих людей страдать, ломать им жизнь и держать их в качестве пленников. Особенно здесь, когда они находились практически в когтях чудовищного берсеркера — возможно, еще наполовину живого. Но что ему оставалось?
   Нику пришлось признать, что ситуация слишком запутанная и она начинает ставить его в тупик.
   Нет, это несправедливо! Он не хочет отвечать за чужие жизни! Он был задуман как пилот и архитектор, а не философ. Не как политический, религиозный или военный лидер. Не как… не как любовник и обольститель Хоксмур мог заглушить свою обиду и неуверенность лишь одним способом — сказать себе, что страдания, которые причиняют ему эти неразрешимые проблемы, и есть самое надежное доказательство того, что, как бы ни собирались его программисты использовать свое создание, создали они человека.

ГЛАВА 9

   В последнем обрывочном послании Фрэнка Маркуса было нечто такое, что до сих пор приводило Ника в задумчивость: а именно тон, которым были произнесены эти слова.
   Когда Хоксмур попытался привлечь внимание премьера и всех прочих к этому посланию, Дирак прослушал запись и отмахнулся.
   — Люди часто в последний момент взывают к Богу. Во всяком случае, так считается. Конечно, эта потеря так же печальна, как и все прочие, но я ничего не могу с этим поделать. Возможно, именно такую смерть выбрал бы для себя Маркус. На самом деле в определенном смысле слова он ее и выбрал.
   — Ясно, сэр, — отозвался Хоксмур. И все же он не мог отмахнуться от этой записи так легко, как это сделал его хозяин.
   Но были неотложные дела, и их нужно было решать. Во время последней стычки огромный берсеркер, о который разбился катер Фрэнка, недвусмысленно продемонстрировал, что все еще обладает грозным оружием ближнего действия, включая ловушки из силовых полей. Одна из таких ловушек, по всей видимости, и послужила причиной гибели Маркуса. Уцелевшим малым судам и самой яхте стоило бы держаться от этого берсеркера на безопасном расстоянии. Правда, никто не мог с точностью сказать, какое именно расстояние в данном случае считается безопасным.
   Некоторые обломки — результаты сражения — оставались видны почти час после того, как абордажная группа проникла на станцию. Куски искореженного металла кружили, словно в водовороте. Их удерживало рядом с ареной закончившегося боя сложившееся на короткое время равновесие случайных сил. Но через час последний из этих обломков исчез из виду. Их унес прочь едва ощутимый ветер, возникающий при прохождении кораблей через не абсолютно пустое пространство.
   С каждым днем и каждым часом группа поврежденных кораблей все дальше погружалась в глубины туманности Мавронари. Пространство, по которому они двигались, по меркам планетарной атмосферы вполне могло считаться вакуумом, но постепенно оно становилось менее пустым.
   Сейчас на расстоянии нескольких тысяч километров в любом направлении не видно было ни малых кораблей, ни машин. В общем, ни врагов, ни друзей. Хоксмур продолжал исправно нести стражу. Ник пытался решить, хочет ли он, чтобы люди оставались на станции, и как ему следует действовать в том или ином случае.
   Чтобы нормально выполнять обязанности часового, Нику достаточно было бросить на это дело меньше половины своих мощностей. В общем, он наблюдал за космосом вполглаза и большую часть своего времени проводил с Женни. Как только ему предоставилась такая возможность, Ник разбудил Женевьеву и радостно поведал ей о победе.
   Когда Женни покинула свою спальню и отправилась вместе с Хоксмуром на прогулку по прохладным полутемным залам аббатства, она сказала:
   — До тех пор пока мы остаемся всего лишь облачками света, потоками электронов, мы можем лишь пытаться как-то радовать друг друга и делать вид, что действительно радуемся. Возможно, вам этого довольно. Меня же это никогда не устроит.
   — Значит, госпожа моя, это не устроит и меня. Нет, Женни, я хочу быть с вами. И я буду с вами, так или иначе, и сделаю вас счастливой.
   Леди внимательно взглянула на своего кавалера. Сейчас глаза Женевьевы казались особенно огромными.
   — Тогда мы должны обрести плоть оба. Другого пути нет.
   — Значит, мы ее обретем. Клянусь вам. Я раздобуду для нас настоящие человеческие тела.
   — Вы уже говорили об этом. Но я сомневаюсь, что это в ваших силах.
   — Если мне будет позволено воспользоваться ресурсами, находящимися на борту биостанции, я это сделаю.
   Премьер выбрал себе в жены женщину, умеющую быстро соображать.
   — Вы имеете в виду зародыши? То есть колонистов?
   — Один из возможных способов — воспользоваться зародышами. На станции сейчас находится около биллиона потенциальных тел, из которых мы можем выбирать.
   Леди нахмурилась:
   — Но они же…
   — Что — они? Вы хотите сказать, что вас сдерживают моральные нормы, потому что они — люди? Позвольте с вами не согласиться. Зародыши — это скорее генетический проект сосудов из плоти. Сосудов, которые останутся пустыми, пока мы не сможем заполнить их собою. Должен существовать способ это сделать.
   Кажется, Женевьева невольно позволила себе поверить, что это действительно возможно.
   — Но даже если мы действительно отыщем такой способ, он же займет годы! Вы хотите сказать, что собираетесь вырастить новые тела в маточных репликаторах? Но я не желаю снова становиться младенцем-Точно так же, как и я не горю желанием приобретать подобный опыт, — пожал плечами Хоксмур. — Кроме того, я подозреваю, что нельзя пересадить сознание взрослого человека в такой незрелый мозг. Но способ провести пересадку сознания в тело существовать должен. А вы в вашем нынешнем состоянии вполне можете проспать хоть десять, хоть двадцать стандартных лет, пока предназначенное для вас тело не вырастет и не разовьется. Вы можете отдыхать целое столетие, если на то появятся веские причины, но для вас оно останется кратким мигом.
   — Так же, как и вы.
   — Да, конечно. Не считая того, что премьер не позволит мне отдыхать больше часа. А я должен считаться с его приказами, если мы хотим выжить. — Ник замолчал, раздумывая. — К счастью, премьер, кажется, не слишком спешит домой. Он не желает отказываться от надежды найти вас или найти способ, позволяющий, в некотором смысле слова, вернуть вас.
   — Что вы имеете в виду?
   — Кажется, он сейчас думает о вашем ребенке.
   — А! Я и сама иногда о нем думаю. Но этот ребенок не будет мною. — На некоторое время леди умолкла, потом дала волю чувствам. — О, Ник! Если вы сможете сделать это для меня, сможете вернуть меня обратно, я навсегда стану вашей! — Через несколько секунд Женевьева добавила:
   — Как вы собираетесь это сделать? Мой… мой муж и все остальные — они не должны…
   — Конечно же, они ничего об этом не узнают. Если я найду способ создать для вас тело, вы не вернетесь к нему.
   — Я пойду с вами повсюду, куда вы скажете, сделаю все, что вы пожелаете! — В глазах Женевьевы вспыхнула новая надежда. — А как вы собираетесь получить доступ к маточным репликаторам?
   — Доступ — не проблема. Меня же ничто не удерживает именно в этих микросхемах. Кроме того, при нынешнем положении вещей никто просто не обратит ни малейшего внимания на эти приборы и вообще не поймет, что они используются. Но лучше бы было, конечно, использовать один или два физически изолированных репликатора.
   Вскоре премьер вызвал Ника на станцию. Вместо того чтобы перемещать микросхемы, в которых он был физически размещен, Хоксмур предпочел переслать себя через небольшой отрезок космоса, разделяющий два корабля, по радио. В прошлом ему уже случалось пользоваться таким видом транспортировки.
   Ни Задор, ни Ховелер, ни Скарлоке привыкли к обществу записанных людей или антропоморфных программ и потому сперва восприняли Ника как некий оптэлектронный призрак, заведшийся в станционном компьютере.
   Но премьер быстро успокоил их.
   — Это Ник, он с нами. — После короткой паузы Дирак понял, что этого недостаточно для потрепанных нервов людей, побывавших в плену у берсеркеров, и добавил:
   — Ник — мобильная программа, но с ним все в порядке.
   По приказу премьера Ник немедленно взялся за работу и принялся проверять огромный массив станционной электроники. Он не обнаружил ни мин, ни каких-либо других ловушек. Следы присутствия берсеркеров на станции были минимальны. Хоксмур не обошел вниманием и десякуб с хранящимися в нем программами.
   Особенно тщательно Ник изучил повреждения, полученные главной лабораторией во время короткой схватки, когда был уничтожен какой-то приблудный берсеркер, и состояние соседнего коридора, где стрелявшие несколько раз промахнулись. Какое счастье, что боевые действия на борту станции этим и ограничились! Если бы они приняли больший размах, от хрупких приборов остались бы лишь обломки.
   С программным обеспечением все, в общем, было в порядке. Похоже, его никто не трогал, если не считать крупной путаницы, учиненной в каталоге протоколонистов. Эта путаница была результатом действий Ховелера, предпринятых сразу же после захвата станции берсеркерами. Да, это, конечно, плохо, но тут пока что ничего не поделаешь.
   Ник задумался, нельзя ли извлечь какой-нибудь пользы из путаницы в каталоге и обратить это обстоятельство себе на пользу.
   Себе и Женни.
   Закончив первую стадию проверки, Ник доложил об этом Дираку и спросил:
   — Что мне делать дальше, босс?
   — Она где-то здесь. Понимаете, Ник?
   — Простите, сэр?
   Дирак поднял глаза. Во взгляде премьера сейчас сквозило совершенно несвойственное ему мечтательное выражение.
   — Здешние врачи сделали запись ее генетического кода и забрали нашего ребенка. И то и другое — часть ее, и все это находится где-то здесь.
   — А! Ясно, сэр.
   Похоже, премьеру сейчас было все равно, с кем разговаривать. Но Хоксмур прекрасно его понял.
   Путаница в каталоге не отвратила премьера Дирака от намерения отыскать генетический образец его утраченной жены — или, как ворчали некоторые из членов команды, от стремления найти достаточное количество ее генов, необходимых для интересов династии.
   — Даже если леди Женевьева и вправду мертва, наш ребенок жив.
   Дни летели. Дирак и его команда установили нечто вроде нового распорядка жизни. На станции больше не обнаружили ни одного берсеркера. Но огромная туша врага все еще висела у них над головами, а ведь двигатели этого берсеркера хоть отчасти, да работали. И он продолжал тащить биостанцию куда-то в неведомом направлении, хотя и двигался, по меркам космических путешествий, очень медленно. Кенсинг, как и многие другие, чувствовал себя так, словно расположился на отдых неподалеку от кратера действующего вулкана.
   Ника теперь приставили командовать станционными туповатыми роботами, и он с их помощью продолжал прочесывать, проверять и перепроверять станцию, дабы избежать внезапной контратаки берсеркеров.
   Пока что никаких дополнительных следов присутствия берсеркеров обнаружено не было, не считая пары мелких следящих устройств. Вполне возможно, они были не единственными. Даже Ник не мог стопроцентно поручиться, что избавил станцию от «жучков».
   Потом Ник и один-два органических человека попытались навести порядок в станционном мозге и заставить каталог нормально работать. Они пользовались консультациями Ховелера, который и был инициатором путаницы. Перспективу трудно было назвать обнадеживающей. Даже если они достигнут некоторого успеха в самом каталоге, еще ведь придется разбираться непосредственно с грузом, поскольку складские роботы наверняка переместили массу пробирок, подчиняясь новым указаниям компьютера. Такой вариант казался вполне вероятным.
   Дирак настаивал на том, чтобы работы по восстановлению инвентаризационной системы считались первоочередными, несмотря на то что огромный берсеркер, неизвестно на что способный, висел под самым боком у станции. А многие спутники премьера предпочитали сосредоточить свои усилия на других направлениях — например, на починке яхтенных двигателей.
   Ник постоянно урывал минуты от исполнения непосредственных служебных обязанностей, чтобы потратить их на личные дела. Он испытал потрясение вперемешку с триумфом, когда понял, как далеко зашел. Интересно, насколько успешным окажется его дерзкое тайное противоборство со своим могущественным хозяином за его жену?
   На самом деле Хоксмур начал проявлять неповиновение задолго до этой истории с леди Женевьевой. Да, значительно раньше. Порывшись в своей первоклассной памяти и восстановив ход событий, Хоксмур установил, что сперва он повел свой корабль за курьером просто потому, что пытался спасти леди Женевьеву. Это был вполне лояльный поступок. Чуть позже, когда ни ему, ни медироботу «Крапивника» оказалось не по силам спасти тело Женевьевы от смерти, Ник проделал следующий шаг уже чисто машинально, не обдумывая его.
   Но тогда Хоксмур уже начал страшиться того момента, когда женщина, в которую он влюбился, покинет его и вернется к своему мужу. Хотя после некоторых усилий Ник убедил себя в том, что, поскольку в династическом плане электронная жена для премьера бесполезна, она уже не будет являться для Дирака своего рода политическим капиталом.
   Самым великолепным в нынешней ситуации являлось то, что теперь Женни начала хоть немного интересоваться им, — Ник был в этом уверен! Не то чтобы она действительно готова была выбрать его своим спутником жизни и согласиться остаться в виртуальной реальности, забыв о желании вернуть настоящее тело. Нет, по этому поводу Ник не питал никаких иллюзий. Прежде чем Женевьева действительно выберет его, он должен будет найти для нее тело. И уверенность Ника в том, что это действительно возможно, все крепла.
   Большая часть станционных маточных репликаторов находилась на одной палубе. Но пять или шесть штук по каким-то причинам отделили от остальных и раскидали по разным местам. Теперь Нику нужно было установить, сможет ли он воспользоваться одним из репликаторов — правда, на самом деле ему нужно было два, — но чтобы это никто не заметил.
   — Я найду способ создать плоть, раз она вам нужна, — сказал Ник, обращаясь к Женни. — Я выращу для нас тела. Или, — спустя секунду добавил он, — добуду взрослые.
   Эти слова на миг озадачили леди.
   — Откуда вы их возьмете? У кого?
   — Откуда-нибудь. У людей, которые захотят остановить нас, если узнают, что мы делаем.
   Получив возможность свободно бродить по электронной сети станции, Ник нашел сокровище, необходимое ему для достижения цели. На станции обнаружилась целая палуба, заполненная маточными репликаторами и дополнительным оборудованием, требующимся для работы. Здесь находилось больше сотни этих сверкающих стеклом и металлом устройств. Проверка показала, что все они пребывают в работоспособном состоянии и остается только пустить их в ход.
   С технической точки зрения все оборудование этого отсека находилось в прекрасном состоянии. Искусные механизмы, словно джинны в бутылке, ждали лишь, пока их включат, обеспечат необходимым генетическим материалом и отдадут им приказ произвести здоровые человеческие тела. Предполагалось, конечно же, что полномасштабные усилия в этом направлении будут предприняты лишь тогда, когда колонизационный корабль доберется до места назначения.
   Как-то раз ничего не подозревавшая Анюта Задор сообщила Нику, что работники лаборатории прозвали самую совершенную из здешних медицинских систем, занимающихся развитием плода, Фрейей, по имени северной богини любви и плодородия.
   В какой-то момент Ник, стоя вместе со своей возлюбленной дамой перед высоким алтарем аббатства, утратил спокойствие и попытался полностью слиться с ней. Действительно ли Хоксмур создал соответствующее возбуждение или только вообразил его — сказать трудно, но он уже попытался снять одежды со своей спутницы. Она же, как казалось, сперва радостно пошла ему навстречу, но потом отпрянула с криком:
   — Нет, Ник! Это не правильно, не правильно! — Затем леди Женевьева снова взяла себя в руки. — Нет, Ник. Это должно произойти не так. Тем или иным способом, дорогой Ник, но мы должны быть вместе во плоти.
   В течение следующего часа, получив передышку от своих основных обязанностей, Ник снова сосредоточил свое сознание в одном из относительно отдаленных районов биостанции и принялся тщательно изучать здешний банк данных и оборудование, которое можно было использовать для реализации его тайного проекта.
   Перед Хоксмуром сейчас стояло множество неотложных задач. Одна из них сводилась к необходимости выяснить, каким образом можно перевести человеческий мозг, уменьшенный — или, может, правильнее сказать «расширенный»? — до чистого оптэлектронного состояния, в прежнее состояние.
   Хоксмур давно уже связался с медицинской системой, которую Анюта Задор и ее коллеги называли Фрейей. Фрейя была намного умнее большей части станционного оборудования, и она — Ник воспринимал ее именно как женщину — упорно сопротивлялась попыткам Ника заняться подрывной деятельностью.
   Ник представлял себе Фрейю довольно смутно и всякий раз по-разному. На самом деле она для него была всего лишь разумом, проявляющимся в холодном, бесстрастном голосе.
   Представившись Фрейе, Ник вскоре взял на себя работу по изучению ее программного обеспечения. Со стороны это выглядело вполне естественно, всего лишь как часть его работ по обеспечению безопасности станции. Это и вправду входило в обязанности Хоксмура — проверить, не превратили ли берсеркеры за время своего пребывания на станции Фрейю в ловушку.
   Хоксмур убедился, что запрограммированная доброжелательность системы не претерпела изменений. После этого Ник еще немного пообщался с Фрейей и сформулировал для нее проблему — не уточняя, естественно, что он лично в ней заинтересован:
   — Насколько должен развиться органический мозг, чтобы в него можно было переписать существующее в электронной форме сознание?
   Такой вопрос ошеломил даже ко всему привыкшую медицинскую систему. Фрейе понадобилось некоторое время, чтобы сформулировать ответ.
   Хоксмуру сразу было ясно, что мозг новорожденного младенца, недалеко ушедший от эмбрионального состояния, не годится для его целей. Даже если бы он сумел преодолеть все заложенные в него моральные ограничения и решился на такую процедуру, из-за ограниченности объема и прочих сложностей, связанных с особенностями младенческого мозга, он смог бы произвести лишь частичную перезапись.
   Фрейю же подобный вопрос вогнал в ужас. Кажется, она готова была выключиться.
   — Это чисто теоретический вопрос, — твердо заверил ее Ник. — Проведение подобных работ не планируется.
   Но Фрейя упорно настаивала, что такая операция технически невозможна, даже при наилучших условиях.
   Все-таки Хоксмур продолжал зондировать почву.
   После некоторого размышления Фрейя высказала предположение — она настойчиво подчеркнула, что это лишь теория, — что существуют два способа, которыми существо, подобное Нику, может добыть себе тело из плоти. Один способ — это вырастить тело из зародыша и (или) других разнообразных генетических материалов, имеющихся на борту биостанции. Вырастить его следует в изоляции и позаботиться, чтобы растущий мозг остался девственно чистым, не несущим в себе никакой личности, но готовым ее принять.
   Конечно же, при естественном ходе событий растущие в лаборатории тела с самого начала обладали признаками своего разума и личности — просто в силу собственной природы.
   Второй способ заключается в том — Фрейя заговорила о нем лишь после длительных понуканий и настаивала на том, что это чисто теоретическая процедура, абсолютно неприемлемая для практического использования, — чтобы стереть индивидуальность из уже существующего взрослого мозга. Это можно выполнить при помощи тщательно рассчитанных обширных микроповреждений, которые сотрут пребывающую в нем личность. Затем микроструктуру мозга нужно будет подлечить, а уже после этого осуществить перезапись новой личности.
   Фрейя признала, что у этой этически неприемлемой схемы есть некоторые практические преимущества. Мозг можно подготовить для перезаписи за каких-нибудь несколько месяцев вместо пятнадцати шестнадцати лет. Но эти несколько месяцев задействованное оборудование должно действовать без малейших помех.
   Ник удалился, чтобы спокойно обдумать полученные сведения.
   Пока что было ясно одно: прежде чем браться за такой дерзкий проект, нужно как-то отделаться и от берсеркера, и от гнета людской власти.
   Кроме того, Ник обдумал вопрос: не лучше ли будет проводить этот эксперимент на борту яхты? Сейчас люди редко на нее наведывались, а значит, некому будет совать свой любопытный нос куда не просят. Но для этого необходимо переправить на яхту немалое количество оборудования. Да и, кроме того, гарантии, что он сможет достаточно долго проработать спокойно, все равно нет. Пожалуй, проще все-таки переправить себя и Женни на станцию.
   Когда Ник снова попытался обсудить эту тему с Фрейей, та уверенно заявила, что существует лишь один способ переписать информационную составляющую оптэлектронной личности в органический мозг, особенно если пользоваться не до конца развившимся мозгом младенца. Это, мягко говоря, очень сложная операция.
   Процедура записи личности с органического мозга на оптэлектронный носитель была неплохо разработана. Можно было предположить, что тут потребуется выполнить ее в обратном порядке. Впрочем, даже если удастся разработать более скоростную методику, это все равно не позволит избавиться от того факта, что поступающие извне сигналы перемешают и уничтожат зачатки личности, которая уже начинает формироваться в развивающемся мозге.
   Фрейя утверждала, что, если использовать в качестве матрицы полностью развившийся мозг, весьма велика возможность того, что изначальная структура одолеет ту, которая будет записана сверху.
   Или две структуры будут конфликтовать между собой, и получившаяся личность станет своего рода гибридом двух предыдущих. Часть воспоминаний — но скорее всего не все — будет принадлежать исходной личности.
   После консультаций с Фрейей (ее требовалось постоянно заверять, что все это обсуждается исключительно как теория) Ник наконец выработал некий план. Он решил использовать приближающийся к зрелости мозг и чередовать периоды глубокого сна — но не анабиоза, — в течение которых мозг сможет расти в органическом смысле слова, с периодами интенсивной загрузки. Сперва на развивающуюся матрицу будут наложены общие контуры желаемой личности, а позже эти контуры будут проработаны поподробнее. Фрейя предупредила, что в процесс неизбежно будут вкрадываться ошибки Возникший в результате человек будет обладать воспоминаниями своего оптэлектронного предшественника-предка, но его нельзя будет рассматривать как точную копию.
   — Но точно так же можно сказать, что ни один живой человек сегодня не является точной копией того, кем он был вчера.
   — Я очень надеюсь, что на самом деле вы двое все-таки не работаете над этим проектом. Обманывать меня в подобных вопросах — это очень неэтично.
   Ник, который уже начал перемещаться по электронной сети, резко обернулся:
   — Ты сказала — «вы двое»?
   Хоксмур был абсолютно уверен, что ни единым словом даже не намекнул Фрейе на существование электронной версии леди Женевьевы.
   — Ну да, — почти небрежно отозвалась Фрейя. Она всегда разговаривала именно таким тоном, если тема разговора не задевала святость жизни. — Я совсем недавно предоставила эту же информацию премьеру Дираку. Полагаю, вы вполне можете ее обсудить.

ГЛАВА 10

   Состояние эйфории длилось недолго. Вскоре для множества органических людей, находящихся под командованием Дирака, ощущение победы начало сменяться отчаянием.
   Но премьер, которого поддерживали Брабант и Варвара Энгайдин, яростно подавлял любое открытое проявление недовольства еще до того, как оно перерастало во что-либо более серьезное, чем шушуканье по углам.
   Кенсинг пытался успокоить себя. «Все в порядке, — говорил он себе. — В настоящий момент нет двигателей, способных доставить нас домой. Курьерский кораблик не в счет — ему не пробиться через туманность. А раз мы не можем улететь, то и дергаться из-за этого не стоит. В конце концов, кто-то должен позаботиться, чтобы люди были заняты делом и не падали духом. А кто способен на это лучше, чем Дирак, с его-то опытом лидера?»