Саберхаген Фред Томас. Безжалостный убийца

   Неожиданно человек обнаружил, что он, словно повинуясь некоему внутреннему приказу, движется прямиком к дому, где он получил свой скафандр, которому был обязан жизнью. Конечно, подобные порывы могли представлять немалую опасность, но сейчас человек решил послушаться внутреннего голоса. Подойдя к нужному месту, человек замедлил шаги, а потом и вовсе остановился. Он безмолвно поблагодарил судьбу и удачу — безликие могущественные силы, в кои-то веки выступившие на его стороне, — потом огляделся. От взорванного здания остался лишь обгоревший остов. Оно стояло на краю огромных, протяженностью в несколько километров, руин. Когда-то здесь находился самый большой космопорт Иматры.
   Пожалуй, разумнее всего было бы немедленно уйти отсюда, но человек помедлил еще несколько мгновений, наслаждаясь ощущением неуязвимости. Он все еще продолжал стоять, задумчиво разглядывая руины, когда у него за спиной послышался звук смутно знакомых шагов. Кто-то приближался к нему.
   Человек обернулся и обнаружил, что стоит лицом к лицу с молодой женщиной в строгом деловом костюме и, конечно же, в респираторе.
   — Прошу прощения, вы — Кристофер Гавот? — У молодой женщины оказался мягкий и приятный голос. — Мне назвали ваше имя в госпитале.
   — Да, это я. — Он назвал спасателям не то имя, которым пользовался прежде, но человек считал, что оно годится не хуже любого другого.
   Гавот отметил, что собеседница практически не уступает ему в росте. Но этим их сходство не исчерпывалось. Женщина (опять же как и сам Гавот) была крепкого сложения, довольно красива, а также имела чрезвычайно холодный и деловой вид. Она представилась, назвавшись Ребеккой Танарат, агентом по особым поручениям при Ведомстве Человечества.
   Гавот напустил на себя невинный и удивленный вид.
   — Видите ли, я не местный… моя родная планета находится довольно далеко отсюда. Боюсь, я не совсем понимаю, что такое Ведомство Человечества. Судя по слову «ведомство», это, должно быть, какое-то правительственное бюро, или?..
   Госпожа Танарат терпеливо кивнула:
   — Да, именно. Иматранская система — лишь одна из четырех, подпадающих под юрисдикцию нашего филиала ВЧ.
   — Понятно. — Гавот понял, что был прав насчет знакомых шагов. Похоже, он всегда может угадать приближение закона, даже если и затрудняется точно определить, какой именно и чей закон претворяет в жизнь разговаривающая с ним сейчас женщина. Единственное, в чем был точно уверен Гавот, так это в том, что Ведомство Человечества понятия не имеет, кто он такой на самом деле. Иначе они не отправили бы беседовать с ним первую попавшуюся девчонку.
   Очевидно, госпожа Танарат что-то почувствовала. Она спросила:
   — Скажите, пожалуйста, соответствует ли действительности имеющаяся у нас информация о том, что вы не являетесь уроженцем Иматранской системы?
   — Да, я здесь проездом. Это была часть космопорта, да? — Гавот слегка повернулся и махнул рукой в сторону руин. На самом деле он ничуть не сомневался, что так оно и есть. Всего лишь в нескольких метрах от того места, где стояли два собеседника, некогда располагалась камера предварительного задержания при космопорте. Вскоре после сигнала тревоги один из охранников, и до того действовавший не совсем идиотично, решительно заявил, что жизнь арестованного сейчас полностью зависит от них и потому следует снять с него наручники и позволить ему надеть скафандр. Это совершенно безопасно, если предварительно отключить кое-какие системы скафандра…
   После короткого спора они все же выдали арестованному скафандр. При этом воспоминании Гавот слегка улыбнулся.
   Тем временем агент Танарат что-то говорила своим приятным голосом, явно собираясь втянуть Гавота в разговор. Его что, опять записали в подозреваемые? Было очень похоже, что агент Танарат выучила некие общие правила: например, то, что допрос обычно следует начинать в дружеском тоне. Но госпожа Танарат выглядела слишком юной, и ей трудно было добиться, чтобы ее дружелюбие выглядело естественным и искренним.
   Тем не менее она, несомненно, намеревалась выполнить порученную ей работу. Некоторое время Ребекка достаточно неуклюже старалась повернуть разговор в нужное ей русло. Почему берсеркеры так внезапно отступили? У господина Гавота нет никаких идей по этому поводу?
   На самом деле Гавот до сих пор не думал об этой стороне вопроса. Он наугад высказал предположение, что враги, практически стерилизовав маленькую планетку, просто двинулись к более крупной цели, бросились в атаку на расположенные ближе к солнцу и более плотно заселенные планеты. Поскольку Гавот не слыхал никаких воплей и плача по поводу сообщений об ужасных потерях на тех планетах, он предположил, что в этом рейде берсеркеры потерпели поражение или, по крайней мере, что людям удалось отбиться.
   Когда он высказал свои соображения, не забывая сохранять приличествующий случаю серьезный тон, собеседница спокойно сообщила, что ничего такого не произошло.
   — Как только берсеркеры прекратили громить этот планетоид, они тут же покинули систему, причем очень прытко. Внутренних планет угроза не коснулась.
   Со стороны казалось, что, произнося эти слова, агент Танарат внимательно наблюдает за реакцией собеседника. Гавот удивленно моргнул:
   — Может, они узнали, что к людям идет подкрепление?
   — Возможно. Но все равно эта история выглядит очень странно. Вам так не кажется? Пока что никому и никогда не удавалось напугать берсеркеров. — Теперь голос Ребекки Танарат звучал несколько жестче, чем в начале разговора.
   Гавот повернулся спиной к развалинам космопорта и почти наугад двинулся дальше. Из-под его ботинок взлетали и на некоторое время повисали в воздухе серые хлопья гари и пыль. Агент Танарат двинулась следом, заложив руки за спину.
   Через несколько шагов Гавот сказал:
   — Но ведь им же наверняка известно понятие «отступление». Если берсеркеры знают, что вот-вот должны подойти превосходящие силы противника и уничтожить их, они отступают, разве нет? Разве они не отступают ради того, чтобы в будущем снова иметь возможность уничтожать жизнь?
   Его спутница кивнула:
   — Конечно, и берсеркеры иногда отступают по тактическим соображениям. Но приближавшиеся человеческие войска — те самые, которые подобрали вас, — не были намного сильнее берсеркеров. Но даже если бы берсеркеры ошибочно сочли, что люди располагают значительным превосходством в силах, они не стали бы в панике бросать свои машины, разве не так?
   — Да, думаю, это маловероятно, — согласился Гавот, удивляясь тону, которым был задан вопрос. Молодая женщина говорила словно человек, отыскавший сокрушительный довод, который должен подвести итог длительных дебатов.
   Ребекка кивнула с весьма довольным видом, как будто усмотрела в ответе Гавота какую-то уступку, после чего продолжила:
   — На самом деле вопрос заключается вот в чем — простите, если он покажется вам жестоким, — почему они не могли задержаться на какую-то долю секунды, чтобы прикончить вас? Если рассказ о том, что с вами случилось, который я слышала, соответствует действительности, именно это и должно было произойти в ближайшие несколько секунд.
   — Надеюсь, вы не слишком разочарованы тем фактом, что я все еще жив. — Гавот позволил себе мимолетную победную улыбку. Но короткую — он решил, что Кристофер должен быть в общем-то застенчивым молодым человеком.
   — Ничуть. — Агент Ведомства Человечества одарила Гавота чуть более заинтересованным взглядом, чем до того. Потом — ему показалось или щеки Ребекки и вправду слегка зарделись? — госпожа Танарат подняла голову и взглянула в небо. — Нам нужно хотя бы вкратце установить, как именно проходила атака. Пара кораблей сейчас как раз изучает это в отраженном свете.
   — В отраженном свете? Боюсь, я не совсем вас понял. Ребекка Танарат резко взмахнула рукой, изображая движение корабля в космосе.
   — Два корабля сейчас уходят в подпространство, в разных направлениях, но удаляясь от местного солнца, чтобы обогнать солнечный свет, который отразился от планетоида. Это очень рискованно — уходить в подпространство так близко от звезды, и никто не станет делать этого без крайне серьезных причин. Когда исследовательские корабли определят точное расстояние с точностью до светового дня, они смогут отправиться туда и понаблюдать, как происходило нападение. Если все пройдет нормально и они точно рассчитают расстояние, они смогут сделать запись событий. — И Ребекка, гордая своими техническими познаниями, еще раз посмотрела на Гавота повнимательнее.
   Ее собеседник снова кивнул. Он постарался всем своим видом показать, что его глубоко впечатлило такое искусство проведения следствия. Вообще-то во время пребывания в госпитале он слыхал, как обсуждался ровно такой способ проведения расследования, только называли его как-то иначе. Что же до агента Танарат, она, похоже, считала это весьма важным.
   Хотя собеседники постоянно обменивались улыбками, посреди разговора какая-то деталь царапнула Гавота и заставила его насторожиться. Радиопередатчик его скафандра, предназначенный для связи с другими людьми в скафандрах и с местным штабом гражданской обороны, наверняка был включен в тот момент, когда он капитулировал перед берсеркером. Возможно, кто-то даже сквозь адский шум созданных берсеркерами помех — таким образом они блокировали связь своих врагов — все же смог перехватить сигнал, услышать какие-то произнесенные им слова. Кристофер не мог вспомнить, сказал он в тот момент что-нибудь или все-таки нет. Да нет, вроде бы не должен был…
   …но эти корабли, находящиеся в нескольких световых днях отсюда, наверняка не смогут сделать запись, на которой будет виден один-единственный человек, находящийся на поверхности планетоида, и, уж конечно, не смогут записать, что он там произнес…
   Собеседница, пристально наблюдая за Кристофером, еще раз настойчиво спросила:
   — Так у вас по-прежнему нет никакого предположения о том, что заставило берсеркеров так стремительно удалиться?
   — У меня? Нет. Откуда мне это знать? Почему вы спрашиваете об этом у меня?
   Искренне удивленный, Гавот начал очень естественно переходить к роли невинной жертвы бюрократов. Ему не нужно было прилагать каких-нибудь особых усилий, чтобы в его голосе зазвучало возмущение. Ведь это же и вправду будет возмутительно, если эти люди из Ведомства Человечества, что бы эта контора собой ни представляла, сумеют раскопать какие-нибудь данные о его встрече с берсеркером. Гавот уже почти забыл о своих травмах, поскольку среди них не было ни одной серьезной. Его дыхание было чистым, пульс — сильным и ровным. Но при всем при этом Кристофер не сомневался, что еще не оправился от шока.
   Гавот шел, погрузившись в беспокойные мысли. Его мало интересовало, собирается ли молодая женщина и дальше следовать за ним и продолжать разговор или нет.
   Ребекка решила остаться.
   — Куда вы направляетесь, мистер Гавот? — спросила она, явно не собираясь извиняться.
   — Просто гуляю. А что, я теперь обязан отчитываться в своих перемещениях?
   — Нет. В настоящий момент — нет. Но у вас что, есть какие-нибудь причины возражать против того, чтобы вам задали несколько вопросов?
   — Валяйте, спрашивайте. Если бы у меня были возражения, я бы сообщил вам об этом самым недвусмысленным образом.
   Агент Танарат кивнула:
   — Итак, откуда вы прибыли?
   Кристофер назвал планетарную систему, расположенную во многих световых годах отсюда, одну из тех, с которыми он был отчасти знаком. Она находилась достаточно далеко для того, чтобы идея проверить его слова превратилась в весьма хлопотное мероприятие.
   — А каков род вашей деятельности?
   — Я работаю в сфере образования.
   Похоже, такой ответ вполне устроил агента Танарат. Если бы Кристоферу нужны были какие-нибудь подтверждения того факта, что никто не питает ни малейших подозрений к его прошлому, этого бы ему хватило. Сейчас никому здесь и в голову не приходило, что он попал на Иматру в качестве преступника, которого под тщательной охраной перевозили с места на место. Что ж, после того как планетоид чуть не был уничтожен к чертям, неудивительно, что не сохранилось никаких документов и никаких свидетельств.
   Впрочем, это не отменяет необходимости быть осторожным. Очевидно, господа из этого ведомства всерьез подозревают, что он может оказаться доброжилом, — или по какой-то загадочной причине они стараются заставить его думать, что питают подобные подозрения. Гм. И что же это может быть за причина?
   — Мистер Гавот, каковы ваши дальнейшие планы?
   — Если вы хотите знать, не собираюсь ли я в ближайшем будущем покинуть Иматранскую систему, то я еще не решил. Я пока не совсем оправился от шока.
   Гавот как раз размышлял, что будет лучше: отделаться от агента Танарат или постараться поддержать знакомство? Но его размышления были прерваны появлением другого человека, тоже желающего отыскать Кристофера и задать ему пару вопросов. Это был мужчина, на вид явно постарше Ребекки. Впрочем, какая разница? Он тоже являлся представителем закона.
   Новоприбывший — офицер довольно внушительной внешности — сообщил, что он прикомандирован к штабу командора Принсепа. Командор Принсеп командовал той самой флотилией, которая появилась в Иматранской системе на пару часов позже, чем требовалось. Но все же его люди отыскали Гавота среди руин.
   — Командор хотел бы встретиться с вами, молодой человек.
   Гавот взглянул на госпожу Танарат. Ребекка промолчала, но перспектива упустить из вида подозреваемого — если Гавот действительно попал в эту категорию — явно внушала ей беспокойство.
   — Почему бы и нет? — отозвался Кристофер — В настоящий момент я ничем не занят.
   Он улыбнулся Бекки Танарат. Лучше иметь дело с двумя представителями власти, чем с одним. В такой ситуации всегда возникает возможность использовать одного из них против другого. Впрочем, Гавот отнесся к офицеру достаточно холодно и позволил себе слегка поворчать, как любой заурядный, ни в чем не повинный налогоплательщик, о том, что его неизвестно с какой стати неизвестно в чем подозревают.
   Когда они со штабным офицером уселись в наземный мобиль и направились в другой район разрушенного космопорта, Гавот получил некоторое подтверждение собственных подозрений.
   — Возможно, мистер Гавот, ваша настоящая проблема заключается в том, что других выживших не оказалось.
   — И что с того?
   — Я имел в виду, что агент Танарат и ее начальство явно заподозрили, что за этим кроется деятельность доброжилов.
   — Доброжилов?! — Гавот был полностью уверен, что сумел совершенно естественно изобразить ошеломленный и в то же время встревоженный вид. — Вы хотите сказать, что они подозревают меня?! Но это же нелепость. Мы как раз об этом сейчас и разговаривали.
   Офицер слегка подергал себя за заботливо ухоженные усы.
   — Боюсь, люди определенного типа — как раз такого, которые чаще всего идут работать в Ведомство Человечества, — склонны видеть доброжилов повсюду.
   — Но при чем тут я? Не может быть, чтобы они это говорили всерьез. Я надеюсь, что командор…
   — Командор Принсеп.
   — Да, конечно, Принсеп. Я надеюсь, хоть он не думает, что я действительно…
   — О, полагаю, нет, мистер Гавот, — успокаивающе заверил офицер. — Это будет обычное обсуждение происшествия. Просто вы единственный, с кем мы все еще можем поговорить.
   А в следующую минуту мобиль затормозил у края расчищенного участка космопорта, снова пригодного для использования. Здесь уже царило достаточное оживление, чтобы у несведущего наблюдателя могло возникнуть ощущение бодро идущей торговли. На участке размером примерно в квадратный километр стояло несколько кораблей (Гавот предположил, что это военные суда), напоминающих со стороны слегка деформированные металлические сферы или футбольные мячи. Их размеры варьировались от небольших до тех, которые Гавот, отнюдь не эксперт по военному флоту, счел огромными. Некоторые участки корпусов больших кораблей выглядели затуманенными — из-за силовых полей.
   Они с сопровождающим офицером вышли из машины и вместе двинулись к одному из самых маленьких кораблей.
   Кажется, в настоящий момент не существовало ни малейших доказательств, на основании которых Гавота можно было обвинить в пособничестве берсеркерам, и Кристофера это чрезвычайно радовало. Если, конечно, не считать доказательством сам тот факт, что он каким-то образом остался в живых. А ведь кто-нибудь мог и счесть…
   На самом деле он не понимал, откуда такие доказательства могут взяться. Ведь и вправду гнавшаяся за ним машина была искалечена. Сперва она некоторое время пыталась убить его и не преуспела вовсе не от недостатка старания. Во всяком случае, было известно, что проклятые машины убивают доброжилов с не меньшей готовностью, чем других живых существ, как только приходят к выводу, что те перестали быть полезны.
   В действительности при мысли о том, что его на полном серьезе собираются назвать этим проклятым именем, у Гавота в душе поднималась целая буря чувств. Подобно всем, с кем он только был знаком, Кристофер считал доброжилов омерзительными существами. Нет, Гавот, конечно же, на самом деле никогда не видел ни одного доброжила, о котором знал бы, что тот таковым является, да и вообще никогда о них всерьез не думал. А теперь вдруг это говорят о нем самом… Ну, ему не впервой переходить в какую-нибудь новую категорию.
   Но как ни крути, а в последний миг перед тем, как хромой берсеркер развернулся и ушел, что-то ведь произошло, не так ли? Между ним и машиной состоялась какая-то сделка. Или, во всяком случае, так казалось Гавоту в тот момент. Так ему это и запомнилось.
   Они с машиной смерти достигли некоего своеобразного понимания… А действительно ли достигли?
   В настоящий момент Гавот даже для себя не мог решить, стоит ли серьезно относиться к этому воспоминанию, к этим ощущениям.
   Когда человек и машина стояли лицом к лицу, ни один из них не произнес ни слова. Никакие условия сделки не были оговорены. Ха! И откуда он мог теперь точно знать, что именно произошло с его сознанием и какую именно цель мог преследовать берсеркер?
   Нет, дурачить самого себя бессмысленно. Кристофер постарался вспомнить все происшедшее как можно точнее. Пришлось признать, что берсеркер не просто так повел себя настолько странно и позволил ему остаться в живых. Он явно почему-то считал, что Гавот живой полезнее для дела берсеркеров, чем Гавот мертвый. Потому что в противном случае он ни за что не развернулся бы и не ушел. Не бывает таких берсеркеров. Он бы в ближайшие пять секунд просто прикончил свою жертву, вот и все.
   — Да вы не беспокойтесь. — Офицер, явно введенный в заблуждение мрачностью Гавота, попытался успокоить своего подопечного. — Как правило, с нашим стариком совсем несложно иметь дело.
   Усаживаясь вместе с сопровождающим в космический челнок, Гавот вздохнул. Все его внутренние ощущения недвусмысленно свидетельствовали о том, что Судьба, похоже, припасла ему какой-то новый букет проблем. А ведь ему вполне хватало и прежних.
   Судя по косвенным признакам, командор Принсеп действительно с нетерпением ожидал этой беседы. Маленькому челноку, на котором летели Гавот и штабной офицер, была обеспечена зеленая улица для прохождения через занятый флотом участок космоса. Когда челнок вышел из атмосферы в космос, Гавот увидел внизу покрытый небольшими водоемами планетоид. Результаты первой фазы восстановительных работ уже были вполне заметны.
   Из случайных реплик, оброненных по дороге кое-кем из попутчиков, Гавот узнал, что восстановительные работы были временно приостановлены по распоряжению командора. Принсеп считал, что большую часть энергетических ресурсов следует бросить на преследование врага. Восстановительные работы могут подождать до тех пор, пока не будет достигнута полная уверенность, что враги не вернутся для повторного нападения.
   Теперь, когда челнок стремительно поднимался, казалось, что повисшая на орбите флотилия занимает все больше и больше места. В свете отдаленного солнца Иматранской системы были видны пятнадцать-двадцать кораблей, образующих какое-то малопонятное построение.
   Хотя флотилия и была объединена под командованием одного человека — офицера по имени Иван Принсеп, известного своим добродушным характером и играющего, как предположил Гавот, немалую роль на политической арене, — составлена она была из кораблей, принадлежащих разным планетам. Впрочем, все эти планеты, конечно же, были населены соларианцами.
   Гавот также подслушал случайно разговор о том, с какими усилиями оперативная группа командора Принесла, едва не настигшая бесчинствующих берсеркеров здесь, на Иматре, преследует эту самую вражескую флотилию или некоторую ее часть, и причем преследует уже давно, никак не меньше нескольких месяцев.
   В отличие от берсеркера Дирака, устроившего налет во времена оные, нынешние машины появились не из туманности Мавронари, а с противоположной стороны. Оперативная группа Принсепа, подоспевшая как раз вовремя, чтобы спасти Гавота, валявшегося в поврежденном скафандре посреди покинутого поля боя, прибыла с той же самой стороны, что и берсеркеры, но на несколько часов запоздала и не застала их.
   Гавот уже принялся обдумывать идею: а не попытаться ли ему отправиться вместе с флотом в качестве свидетеля, или консультанта, или просто в качестве гражданского лица, нуждающегося в помощи? Это явно лучше, чем торчать на выжженной Иматре или на какой-нибудь из внутренних планет и дать возможность Ребекке Танарат и ее подозрительным коллегам проверить всю его подноготную.
   К счастью для Гавота, командор Принсеп, невзирая на приказ о непрерывном преследовании, задержался в Иматранской системе, ожидая подхода подкрепления. Зависнув у Иматры, командор ухитрился по крайней мере создать видимость бурной деятельности, встречаясь с представителями власти с внутренних планет системы.
   — Прямо по курсу флагманский корабль.
   Взглянув в иллюминатор, Гавот увидел корабль — не то боевой, не то рейсовый, — называвшийся «Симметрия». Когда челнок подлетел достаточно близко, чтобы Гавоту удалось разобрать написанное на борту флагмана имя, Кристофер понял, что сильно ошибался, сочтя стоящие в космопорту корабли огромными.
   Несколько минут спустя челнок ловко юркнул в боевой люк и пристроился на посадочной палубе, расположенной в середине флагманского корабля.
   Гавота быстро провели не то на командирский мостик, не то в командную рубку — ну, в общем, в некое напоминающее пещеру помещение, заполненное оружием и разнообразными экранами. Именно так в представлении Кристофера и должно было выглядеть сердце военного корабля.
   Несмотря на все заверения сопровождающего, Гавот все же ожидал увидеть сурового, не склонного к бессмысленным поступкам воина. И потому был поражен, впервые взглянув на командора Принесла, низенького толстячка средних лет, одетого в измятую военную форму.
   Гавот сощурился и присмотрелся. Некоторые кресла, стоящие в этом полутемном, весьма впечатляющем помещении, занимали обычные люди с бесстрастными лицами, занятые своими делами. Внимание же самого командира карательного военного соединения сейчас было всецело приковано к стоящему перед ним голографическому экрану. Командор Принсеп сердито спорил с какой-то экспертной системой. Кажется, предметом спора служило некое сложное меню. Гавот услышал упоминания о брюссельской капусте, печеной «аляске», курином супе с зеленым перцем «чили» и некоем блюде под названием гуакамоль.
   Гость сообразил, что попал отнюдь не в логово тигра, жаждущего битвы, и это открытие сильно его приободрило. Гавот решил, что может не слишком беспокоиться об опасностях боя, если отправится в путь с флотом.
   Затем, очевидно, командор закончил утрясать меню. Он обратил взгляд своих несколько водянистых глаз, смутно напоминающих женские, на гостя, пригласил его присаживаться и спросил, что там все-таки стряслось.
   Гавот примостился на краешке одного из соседних кресел и поведал ту же самую историю, которую уже излагал спасшим его людям.
   Принсеп, печально глядя на гостя, потыкал указательным пальцем в толстую щеку, словно осторожно проверяя состояние ноющего зуба. Но заговорил он совсем не об этом.
   — Вами интересуется Ведомство Человечества, молодой человек.
   — Я уже обнаружил это, командор. — Гавот поймал себя на том, что изо всех сил старается произвести приятное впечатление на Принсепа. Впрочем, он, конечно же, не хотел переборщить.
   Но в этот момент его собеседника снова отвлекли и от гостя, и от исполнения служебных обязанностей — во всяком случае, на некоторое время. На ближайшем экране возникло графически оформленное сегодняшнее меню, которое немедленно приковало внимание командора.