Саксон Саманта. Ключ к сердцу

   – Я знаю вашего брата, виконта, – пояснила она, поскольку у него было шесть братьев, – уже несколько лет. И еще я встречалась с вами уже два раза.
   Мистер Маккаррен наморщил лоб, вспоминая сцену на балу у Спенсера, но никак не мог вспомнить другого случая.
   – Два раза? Когда же был второй? – спросил он. Они оба прекрасно помнили неприятную встречу с ее отцом.
   – По правде говоря, на балу был второй. – Леди мило покраснела, ее щеки порозовели даже на фоне унылого Цвета ее платья. – А первый был несколько месяцев назад. Я тогда видела, как вы выходили из дома герцогини Гленбрук, в то время как мы с леди Фелисити подходили к нему.
   Шеймус смотрел на нее, вглядываясь в ее веснушчатое лицо и ярко-синие глаза.
   Воспоминание промелькнуло у него в голове, и он сказал:
   – Вы натолкнулись тогда на фонарный столб.
   Мистер Маккаррен улыбнулся. Ему льстило, что леди Джульет ударилась головой о столб, потому что загляделась на него.
   Вернее, загляделась на его спину.
   Поняв, что он хорошо помнил все подробности этой встречи, девушка поспешила объяснить:
   – Вы… ваше лицо показалось мне очень знакомым, и я не могла понять почему, ведь волосы у вас совсем другие, нежели у вашего брата.
   – Я немного темнее, – подтвердил Шеймус.
   – Да-да. – Джульет с радостью ухватилась за его замечание. – Но ваши лица…
   – Похожи?
   – Да. – Она кивнула, как будто это его слово все объясняло.
   Они смотрели друг на друга, и Шеймус молчал, наслаждаясь ее смущением.
   – Сходство часто встречается между родными братьями и сестрами, а у вас нет близких родственников, не так ли, леди Джульет? – Девушка захлопала ресницами, а Шеймус продолжал удивлять ее: – Но вы сумели найти себе занятие, вы ведь получили почетную степень в Кембридже?
   – В Оксфорде, – поправила она с явным удивлением.
   – Я подумал, что и мне не помешает узнать кое-что о женщине, с которой мне предстоит работать, – солгал Шеймус, и дама покраснела.
   – Что же вы изучали? Я что-то плохо помню, – снова солгал он.
   – Дифференциальное исчисление.
   Черт побери!
   – Да, в самом деле. – Он прищелкнул пальцами и сделал вид, что пытается вспомнить. – Дифференциальное исчисление. К сожалению, я не смог найти ваших работ. Какие же гипотезы были выдвинуты в этих трудах?
   – Ну… – Леди смотрела на крышку стола, без сомнения, подыскивая слова для более простого объяснения. – Эти статьи неким образом взаимосвязаны, и они касаются кривой дифференциала, пропорциональной искривлению земли.
   Леди Джульет, продолжая говорить о своих теориях, не спускала с него глаз, явно проверяя, следит ли его слабый ум за ходом ее мыслей.
   – Видите ли, искривление земной погрешности не может не влиять на точность вычислений, таким образом, неточности возникают, например, в навигации, в результате они экспоненциально дают увеличение, прямо пропорциональное расстоянию.
   Беда была только в том, что он ее не слушал… почти не слушал.
   Шеймус смотрел на ее губы, его сердце громко стучало, и до его сознания доходили только обрывки фраз и отдельные слова. Ее хорошенький маленький ротик продолжал поучать его, а влажные розовые губы требовали его внимания.
   Шеймус, кивая и соглашаясь, постепенно подвигался к ней, ему хотелось поцеловать ее, но вдруг девушка встала.
   – Значит, увидимся завтра, – сказала леди, – и вместе обсудим, как найти разгадку последнего сигнала?
   Он смотрел на нее, находясь где-то в другом мире, где его разум боролся с его плотью, в поисках другого пути, кроме того, на который его манило тело.
   – Хорошо.
   Шеймус растерянно смотрел, как она выходит из кабинета. Дверь закрылась, и он в смятении затряс головой: «Что же, черт побери, только что произошло?»
 
   – Как прошел твой первый день в министерстве? – спросила Фелисити. Она сразу же заметила возбужденное состояние Джульет, едва та вошла в гостиную.
   – Замечательно. – Джульет опустилась в кресло и пыталась за словами скрыть свои чувства. – Я не пробыла там и половины дня, как уже сумела чем-то помочь. Я не могу рассказать тебе подробности, конечно, но я чувствовала себя такой…
   – Нужной?
   – Да, именно так. – Джульет щелкнула пальцами и откинулась на спинку удобного кожаного кресла, удивляясь проницательности кузины. – Сегодня я оказалась полезной.
   – А кто-нибудь из джентльменов в министерстве не пытался, как мы боялись, поухаживать за тобой?
   – Ни одна живая душа, – улыбнулась Джульет. – Конечно, это значит, что нам придется заказать модистке более устрашающие платья.
   Фелисити рассмеялась и заметила:
   – Ты и так похожа на ожившего покойника, Джульет. Я сама едва ли решилась бы посмотреть на тебя.
   – Спасибо, дорогая. Ты бы предпочла, чтобы я переоделась к обеду и не портила тебе аппетит?
   – Пожалуйста, – попросила леди Апплтон, а затем со всей серьезностью продолжила: – Итак, ты будешь этим заниматься? Помогать в министерстве?
   – Да. Не знаю, как точнее объяснить. – Джульет наморщила лоб, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы не обидеть Фелисити. – У меня есть коллега, который сегодня понял все, что я говорила, слушал каждое мое слово, а так часто люди просто не…
   – Не успевают за ходом твоих мыслей? – улыбнулась кузина.
   – Да, к моему сожалению.
   – Все правильно, дорогая, – утешила ее Фелисити. – Нельзя сказать, что у меня отсутствуют умственные способности, просто при сравнении с совершенством твоего ума я, как и большинство простых смертных, выгляжу бледно.
   – Как и я, когда стою рядом с тобой.
   – О, пожалуйста, никогда не говори так, Джульет, – попросила Фелисити с чуть заметным раздражением. – Ты же знаешь, как мне не нравится быть хорошенькой.
   – Да, и я никак не пойму почему.
   Фелисити взглянула на кузину с возрастающей грустью:
   – Это очень утомительно.
   Джульет неуверенно, но сочувственно кивнула:
   – Тогда тебе надо поехать со мной к модистке, пусть мадам Мария сделает тебя тоже похожей на покойницу.
   Фелисити рассмеялась, а Джульет задумчиво сказала:
   – Думаю, оранжевое платье…
   – О Боже! – Фелисити с отвращением наморщила свой хорошенький носик.
   – Оно придаст тебе землистый цвет лица, и, может быть, если ты сгорбишься, – Джульет под смех кузины опустила плечи, – мужчины и не узнают, что у тебя необыкновенно изящная фигура.
   – Я могла бы страшно растолстеть.
   – Это даже лучше, – улыбнулась Джульет, удивляясь, почему ее кузину привлекает жизнь толстой старой девы и совсем не интересуют многочисленные джентльмены, сделавшие ей предложение руки и сердца.

Глава 8

   Каждую неделю Фокон играл в шахматы с герцогом Гленбруком – это было время для размышлений, оценки принятых решений и того, что еще должно быть сделано его засекреченным отделом.
   Фокон не придавал значения тому, что герцог отчитывался за деятельность министерства иностранных дел перед самим принцем-регентом. У Гленбрука было непоколебимое стремление делать все возможное для блага Британии, иногда даже рискуя жизнью подчиненных Фокона.
   Герцог требовал сведений, и Старик предоставлял их, не объясняя или почти не объясняя, как эта информация была получена.
   Герцог Гленбрук предпочитал такой порядок, поручая Фокону самому заботиться о безопасности своих агентов и заниматься текущими заданиями, в то время как он сам уделял все внимание сведениям, почти никогда не зная, кто их добыл.
   Этот день оказался исключением.
   – Я только что взял на службу нового агента.
   – О? – Гленбрук не отрывал взгляда своих светлых глаз от шахматной доски. – Ваши средства истощены. Вы уверены, что можете себе это позволить? – спросил он, переставляя ладью.
   Фокон обдумал ход противника и только потом ответил:
   – Этот агент не будет стоить моему отделу ни фартинга.
   – Я заинтригован, – сказал герцог, оглядывая фигуры, одна из которых исчезла с доски. – И как же вам это удалось? Завербовали еще одного добровольца?
   – Именно так. – Фокон сделал ход ферзем и откинулся на спинку кресла, давая себе огдых от умственного напряжения.
   – Хороший человек Шеймус Маккаррен, – пробормотал герцог, следя за игрой. – Я до сих пор не могу поверить, что вы переманили его к себе. А я знаком с вашим последним приобретением?
   Старик посмотрел на герцога, стараясь предугадать его реакцию и в то же время с интересом ожидая ее.
   – Да.
   Взгляд стальных глаз Гленбрука стал острым и пронзительным.
   – Пожалуйста, только не говорите мне, что вы приняли на службу Кристиана Сент-Джона.
   – Господи, да нет! – усмехнулся Фокон. – Ни в коем случае, даже если бы мальчик сам захотел. Этот у нас совершенно непредсказуем. Нет, нет, нет.
   – Тогда кто же?
   – Леди Джульет Первилл.
   – Леди Джу… – Герцог поперхнулся. – Леди Джульет?
   – Леди выразила такое желание, после того как ее репутация пострадала. – Фокон про себя усмехнулся. – Интересная девушка эта леди Первилл.
   – Джульет Первилл больше чем просто интересна. – Как и ожидал Фокон, герцог был раздражен. – Она лучшая подруга моей жены.
   – Все это так, но леди обладает способностями, которые мне совершенно необходимы в данный момент. Она помогла мне в одном деле. А герцогиня может продолжать вынашивать планы примирения девушки со светским обществом.
   Герцог улыбнулся:
   – Как я вижу, вы получили приглашение на наш бал?
   – Да, благодарю вас, ваша светлость, но думаю, что я весь вечер просижу у стенки.
   Гленбрук усмехнулся и, вспомнив, о чем они говорили, нахмурился.
   – Так какими же столь необходимыми вам способностями обладает леди Джульет?
   – А вы знали, что эта леди имеет отношение к Оксфорду?
   Герцог покачал головой, и Фокон объяснил.
   – Ей была присвоена ученая степень по математике.
   – А, ваши драгоценные шифры. – Гленбрук понимающе кивнул, хотя и с некоторой долей удивления. – Я думал, Шеймус Маккаррен занимается расшифровкой.
   – Да, занимался. До сих пор он добивался поразительных результатов, но этот последний код представляет большую опасность. – Фокон с тяжелым сердцем посмотрел на стену.
   – Опасность? Разве не все французские коды опасны?
   – Да, но этот… – Фокон, размышляя вслух, покачал головой: – Я чувствую, что этот… серьезная угроза безопасности нашей страны.
   – Почему именно этот, а не другие?
   – Не знаю. – Старик действительно не знал, но он научился никогда не пренебрегать интуицией. – Видите ли, трудность при нахождении ключа к большинству этих французских кодов заключается в том, что сами коды сложно выявить. Как только код обнаружен, такие люди, как мистер Маккаррен, быстро разгадывают шифр. Но с этим кодом дело обстоит иначе. – Фокон с досадой вздохнул. – Мы уже два месяца знаем об этом коде, но приблизились к расшифровке не больше, чем в тот день, когда впервые выявили его.
   – И вы верите, что Джульет Первилл может помочь вам взломать этот код? – спросил герцог.
   – Она уже помогла! Леди Джульет определила этот код, как простой указатель на значительно более сложную систему криптографии. Систему, которая, как я опасаюсь, является стержнем деятельности сети французских шпионов здесь, в Лондоне.
   – Полагаю, этим будет занят блестящий ум леди Первилл, пока моя жена трудится на ее благо. – Герцог теперь был абсолютно серьезен. – Леди Джульет находится под вашей защитой?
   – Да. – Фокон кивнул и заверил герцога: – Леди разместили в кабинете Шеймуса Маккаррена, и я сам нахожусь неподалеку.
   – Отлично. – Герцог сделал ход пешкой. – Я никогда не узнаю конца этой истории, если моя жена подумает, что я сознательно подверг Джульет опасности.
   – Можете успокоить герцогиню, ваша светлость, – уверенно сказал Фокон, – сообщив ей, что должность, занимаемая леди Джульет в министерстве, по значимости равна всего лишь должности библиотекаря и настолько же опасна.
 
   В пятницу утром, в восемь сорок пять, леди Первилл, нагруженная книгами разных цветов и размеров, вошла в свои кабинет. Она со стуком выложила их на стол и сняла плащ, не спеша занять свое место за удобным и в то же время очаровательным столиком.
   Джульет смотрела, как на стекло падают капли дождя, образуя потоки, которые сливаются в целые реки. Она провела пальцем по стеклу, удивляясь, какая сила заставляет струйки воды течь по диагонали, а не вертикально, на оконную раму.
   Не являлась ли неровная поверхность стекла фактором, заставляющим воду выбирать такое направление?
   Но было слишком много струек, не позволяющих своим разнообразием объяснить движение воды. Следовательно, вода сама по себе должна обладать силой притяжения, достаточной, чтобы струйки отклонялись в сторону. Но как велико это притяжение и постоянно ли оно…
   Размышления Джульет прервал звук открывшейся в коридоре двери. Она поспешно схватила книгу, раскрыла ее и, склонив над ней голову, притворилась, что уже несколько часов поглощена чтением.
   Дверь в кабинет открылась, и тишина заставила ее улыбнуться. Накануне она заметила раздражение мистера Маккаррена, когда, войдя в кабинет, он застал ее уже за столом. Поэтому в это утро Джульет встала в восемь, чтобы наверняка оказаться в кабинете раньше его.
   Она понимала, что поступает по-детски, но все равно это доставило ей удовольствие.
   – Доброе утро. – Приветствие было произнесено холодным баритоном сквозь зубы.
   Леди Первилл преувеличенно неохотно оторвала глаза от увлекательной книги, которую ей так хотелось почитать, чтобы поздороваться со своим запоздавшим коллегой.
   – Доброе утро. – Ее лицо осветилось улыбкой, она взглянула в сторону двери с намерением сразу же продолжить чтение.
   Однако, увидев Шеймуса, стоявшего в дверях, словно портрет в раме, – его зеленый сюртук, гармонировавший с каштановыми волосами, его необыкновенные золотистые глаза, обрамленные темными ресницами, его чувственные губы, – Джульет просто залюбовалась им.
   Он почувствовал себя неловко под ее взглядом и, почтительно кивнув, направился к своему большому столу. Это ей тоже понравилось, мускулы его бедер, обтянутых бежевыми лосинами, играли, когда он сгибал ноги, усаживаясь в кожаное кресло. Джульет склонила голову набок и, бросив на эти ноги последний взгляд, неохотно вернулась к своей не столь интересной книге.
   Она вздохнула.
   На мужчин было так приятно смотреть, и Джульет думала, сможет ли она смирить свои похотливые наклонности, сумеет ли ограничиться лишь взглядами на многочисленных красивых молодых людей, служивших в министерстве иностранных дел.
   Леди Первилл перевела взгляд со страниц книги на безобразное коричневое платье, которое она заставила себя надеть. Она неустанно убеждала себя, что это для ее же пользы.
   Когда дело касалось мужчин, она проявляла слабость – так бывало всегда.
   Она обожала целоваться с Робертом Барксдейлом, а он даже не был ее идеалом мужчины. Если бы она родилась такой же красивой, как Фелисити, она бы уже давно стала падшей женщиной.
   Джульет издала короткий смешок, уверенная, что Бог создал ее некрасивой именно по этой причине.
   – Вы что-то сказали?
   Она почувствовала, как залились краской ее щеки, когда поняла, что рассмеялась вслух.
   – О нет! – Леди Первилл покачала головой. – Прошу прощения, эта книга довольно забавна, а я не привыкла читать в обществе других людей.
   – М-м… – В его бархатном голосе звучало сомнение и некоторое превосходство, что страшно возмутило Джульет, но мистер Маккаррен этим не ограничился. – И этот роман, который вы читаете, помогает вникнуть в суть взлома французских кодов?
   Ее возмутило это замечание. Как будто она попусту тратит время на чтение какого-то фривольного романа!
   – Нисколько, – призналась Джульет, повернувшись к надменному шотландцу. – Однако поскольку последний сигнал не появится раньше чем на следующей неделе, при условии, конечно, что у французов будет что передать, я решила немного развлечься кое-какими исследованиями.
   Шеймус выпрямился во весь свой внушительный рост и сделал несколько шагов к Джульет. При каждом его шаге ее сердце было готово выпрыгнуть из груди.
   – И вы находите исследования дифференциальных исчислений… забавными? – растягивая слова, спросил он, приподняв бровь и снисходительно глядя на нее.
   – В некоторой степени. – Теперь Шеймус возвышался над нею, и Джульет облизнула губы, чтобы легче было говорить. – Выводы, сделанные древними математиками, забавны своей простотой.
   – Какие же? – Шотландец смотрел на нее в упор, и блеск его золотисто-карих глаз лишал ее дара речи.
   Она пожала плечами, и мистер Маккаррен осторожно потянул к себе книгу, которую она держала в руках. Его длинные пальцы коснулись ее руки, и Джульет с замиранием сердца смотрела, как он подносит книгу к своему словно высеченному из мрамора лицу, образцу классической красоты.
   Читая, Шеймус поднял голову, и леди Первилл боролась с желанием погладить его безупречные бакенбарды, подчеркивавшие еще более совершенную линию скул.
   – Это написано на древнегреческом? – Неотразимо прекрасные глаза мистера Маккаррена снова устремились на нее, требуя объяснения.
   – Да. Я нахожу, что многие тонкости математических теорий теряются при переводе с одного языка на…
   – А здесь персидский текст. – Шеймус взял еще одну из ее книг.
   – Да, персы были самыми лучшими матема…
   – А это китайский? – осведомился он, удивленно поднимая брови.
   Почувствовав необходимость защитить свои книги… и саму себя, Джульет вскочила и протянула руку за маленьким красным томом.
   – Пожалуйста, осторожнее с этой книгой, мистер Маккаррен. Она очень старая, и я еще недостаточно знаю китайский, чтобы полностью разобраться в теориях. Недавно я попросила учителя, чтобы он помог мне сделать перевод…
   У Джульет перехватило дыхание, когда ее речь перевили восхитительные губы Шеймуса Маккаррена.
   Запустив пальцы в строгий пучок, он притянул ее голову к себе и прижался губами к шее. Но прикосновение его большой ладони к щеке взволновало ее не меньше, чем требовательные губы.
   Джульет закрыла глаза, потрясенная тем, как этот поцелуй отличался от поцелуев Роберта Барксдейла.
   Этот мужчина был самоуверенным и умелым. Он знал, как обольщать женщину, заставляя ее желать чего-то большего, какого-то одного заключительного штриха. У леди Первилл начинала кружиться голова, и не только от поцелуев… она совершенно растерялась.
   Почему мужчина с таким опытом, как у мистера Маккаррена, захотел поцеловать ее? И ответ стал ей ясен.
   – Прекратите!
   Маленькая леди Джульет толкнула его в грудь с такой силой, что Шеймусу, чтобы не упасть, пришлось на шаг отступить. Он с изумлением смотрел на девушку, удивляясь тому, что он только что сделал. Его грудь и губы горели, словно обожженные прикосновением к ней.
   Девушка вздернула подбородок, сжала челюсти и посмотрела на него:
   – Я понимаю, что вы не желаете работать вместе со мной, мистер Маккаррен, но я полагала, что такая тактика ниже вашего достоинства.
   – Нет, – возразил Шеймус, в смятении от того, что леди могла так подумать, а он был не в состоянии объяснить свой поступок… даже самому себе. – Вы неправильно поня…
   – Но могу вас уверить, что министерство так легко не избавится от меня, – не слушая его, возмущалась леди. – Видите ли, мистер Маккаррен, брак моей матери с этим ублюдком, моим отцом, послужил для меня прекрасным уроком. Уроком настойчивости. И желаете ли вы этого или нет, сэр, я буду продолжать трудиться в этом кабинете, и ничто не остановит меня.
   Сделав это заявление, Джульет, подобрав нелепые коричневые юбки, снова уселась за свой заваленный бумагами стол. Шеймус огляделся. Он был настолько потрясен своим поступком, что не мог двинуться с места.
   Он не только не знал, что сказать, но ему теперь ничего не оставалось делать, как сидеть в одной комнате с этой женщиной, с которой он только что позволил себе некоторые вольности, и делать вид, что ничего не произошло.
   А что касается того, почему он позволил себе такие вольности, мистер Маккаррен не имел ни малейшего представления.
   – Как пожелаете, – проворчал Шеймус, не зная, что еще можно сказать.
   Сидя в своем кресле, он незаметно ладонью потрогал лоб и, к своему огорчению, не ощутил лихорадки. Краем глаза Шеймус взглянул на Джульет, недоумевая, что заставило его поцеловать ее.
   С ее неприглядного платья, с ее серого лица его взгляд перешел на ярко-синие глаза и красные, как вишня, губы. И когда эти пухлые губы шевелились, ему хотелось… Нет, он не мог удержаться, он просто вынужден был поцеловать эту женщину.
   Конечно, он болен.
   – Будь моя воля, мистер Маккаррен, мы бы вообще не работали вместе.
   Что она говорит? Он повернулся и стал слушать.
   – Я пробыла здесь два дня, и вы ничего путного не делали, а были только помехой в моих попытках разгадать этот французский код.
   – Был чем? – оскорбился он.
   Леди Джульет перестала писать и развернула свой стул так, чтобы видеть Шеймуса.
   – Помехой, препятствием. Конечно, вам, как эксперту, это слово часто попадалось.
   Прежнее унижение мистера Маккаррена померкло перед продолжавшимися оскорблениями.
   – Я знаю это слово, леди Джульет.
   – Гм… – Она задумалась, выражая сомнение.
   – Более того, – Шеймус пытался быть рассудительным, – если мы должны продолжать работу вместе, я предлагаю обсудить, как мы…
   – Не надо.
   – Простите?
   – Не надо этого «работать вместе». Каждый пойдет, так сказать, своим путем. – Леди Первилл расправила плечи, как будто была самой рассудительной женщиной на свете. – У меня есть вся информация, собранная министерством, касающаяся этого «кода Э». Вы на данном этапе… лишний в моем расследовании, и ваши постоянные попытки выжить меня отсюда доказывают, что вы едва ли окажете мне существенную помощь.
   – Мои попытки вас выжить? Существенную помощь?
   – Я не нахожу другого объяснения вашему поцелую.
   Естественно, у него объяснения тоже не было.
   – И может быть, вы привыкли, что женщины падают в обморок от вашего ослепительного вида, но у меня просто нет для этого времени. Как вам известно, мне надо разгадывать этот код. – Девица встала, разложила бумаги на своем столике и расправила свои ужасные юбки. – Дело в том, что я разработала направление, в котором надо вести расследование, и я должна сейчас этим заняться.
   Леди покинула кабинет, а Шеймус все еще смотрел на дверь, когда мистер Хабернети вошел с утренним кофе.
   – Никакого кофе сегодня, Джеймс. – Шеймус отмахнулся. – Думаю, я поработаю дома.
   – Все в порядке, сэр?
   – Все прекрасно, – сказал Шеймус, что не соответствовало его настроению. – Да и нечего нам здесь делать, пока в понедельник не выйдут газеты.
   Другой отговорки он все равно не мог придумать. Шеймус шагнул к двери, но Джеймс остановил его:
   – А следует ли сегодня ожидать леди Джульет?
   Чувствуя укор совести, Шеймус взглянул на стол и то место, где они стояли, когда он целовал Джульет Первилл.
   В замешательстве он покачал головой, напрягая свой разум. Вероятно, существовало новое направление в расследовании, которое он просмотрел.
   – Понятия не имею, куда отправилась эта леди, – наконец признался он своему секретарю… и себе самому.
 
   Джульет, стоя на ветру на ступенях министерства, пыталась успокоиться. Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы оставаться в комнате после того, как мистер Маккаррен поцеловал ее. Ноги стали ватными, и леди Первилл села, молясь Богу, чтобы этот человек не заметил, что руки у нее дрожат, как листья на холодном ветру.
   Но будь она проклята, если выбежит из комнаты. Ведь этого он и добивался!
   Мистер Маккаррен, конечно, не имел представления о том, что ей некуда больше идти, не предполагал, что в эту минуту она ни о чем не может думать, кроме как о его чувственно прекрасном поцелуе.
   Однако леди Первилл предпочла бы, чтобы он не целовал ее. Теперь она будет вынуждена день за днем сидеть в этом кабинете, зная, как великолепен этот мужчина. Какая восхитительная теплота и сила чувствовалась в его руках.
   Проклятие!
   Не находя себе места, она спустилась по ступеням на заполненные людьми дорожки, окружавшие Уайтхолл. «Направление расследования»! Какого черта она сказала ему это? Чтобы задеть его за живое… как это удалось сделать ему. Единственное, что затрудняло осуществление ее маленькой мести, – это отсутствие новых материалов для расследования.
   Идиотка!
   Карета Фелисити должна заехать за ней не раньше четырех часов, и Джульет было бы разумнее вернуться под защиту надежных стен министерства, но она не могла заставить себя это сделать. Леди Первилл предпочла бы умереть от руки разбойника, чем признаться этому поразительно высокомерному Шеймусу Маккаррену в том, что у нее нет никакого «направления расследования».
   «Иди же, Джульет! Ты умная девочка», – подбадривала она себя.
   Она могла пойти в любое место в Лондоне. Но куда?
   Несколько минут она задумчиво смотрела на нависшее над головой зимнее небо, затем подозвала наемный экипаж.
   – «Лондон геральд», пожалуйста, – сказала она кучеру, помогавшему ей перешагнуть через кучку дымившегося конского навоза и сесть в черную наемную карету.
   Внутри было заметно, что карета стара и изношена, но, к счастью, в ней было чисто. Пока экипаж трясся по булыжным мостовым Лондона, Джульет сидела, откинувшись на спинку сиденья. У нее оказалось достаточно времени для размышлений.