Саксон Саманта. Ключ к сердцу

   – Но она отвергла девять предложений. – В ее голосе звучала тревога.
   Мать поняла ее беспокойство и ласково улыбнулась.
   – Ты видела, как ведет себя твоя кузина с маленькими детьми, Джульет. Попомни мои слова, не пройдет и нескольких лет, как Фелисити устроит свою жизнь.
   Джульет подумала о все растущей грусти кузины и поняла, что мать права. Фелисити выйдет замуж, а она останется одинокой опозоренной женщиной.
   – Не знаю, что и делать, мама. Графиня обняла ее и прошептала ей на ухо:
   – Фелисити всегда с радостью примет тебя в свой дом. Я только хочу, чтобы ты поняла, что с замужеством твоей кузины ваши отношения изменятся. – Мать вытерла слезы со щек дочери. – А тем временем ты должна надеть свое самое роскошное платье, чтобы мы могли посетить бал герцогини Гленбрук.
   – Мне совсем не хочется…
   – Ты должна, дорогая, – настаивала мать. – Ты прекрасно справилась на балу у Спенсеров, ты пробудила сомнения в умах сплетников. О, как жаль, что я не видела, как ты дала пощечину своему отцу.
   Джульет рассмеялась.
   – Это было великолепное зрелище.
   – Не сомневаюсь, – сказала улыбаясь графиня. – Но ты должна вести себя так, словно у тебя ничего плохого не произошло с лордом Харрингтоном. Герцог и герцогиня Гленбрук дают этот бал, чтобы изменить мнение общества в твою пользу. Если ты не появишься, то это будет равно признанию своей вины.
   – Это просто смешно, – отрезала Джульет.
   – Да, но, к сожалению, это правда. А сейчас… – графиня подошла к гардеробу и распахнула дверцы, чтобы подобрать для дочери подходящее платье. – Господи, Джульет, – ахнула она, глядя на убогие платья, заказанные у мадам Марии. – Это посудомойка держит свою одежду в твоем гардеробе?
   Джульет вздохнула, видя, что придется давать объяснения.
   – Это мои платья, мама.
   – О, дорогая! – Графиня Первилл с отвращением дотронулась пальцем до темной ткани. – Да это самые ужасные платья из всех, что попадались мне на глаза.
   – Они и должны быть такими, мама. – Джульет затянула поясок халата и подошла к графине, которая держала серое платье так, как будто это была испачканная детская пеленка. – Это моя рабочая одежда.
   – Неужели тебе надо употреблять это слово? – Графиня Первилл бросила безобразное платье на пол.
   – «Рабочая»?
   – Да, – простонала ее мать.
   Снобизм матери вызвал у Джульет улыбку.
   – Ты всегда знаешь, как поднять мне настроение.
   – Не твое настроение надо поднимать, дорогая, а восстанавливать твою репутацию. А теперь, – мать указала на ванную, – иди и вымойся, а я подберу что-нибудь подходящее для бала.
   Джульет неохотно направилась к двери, зная, что спор с матерью только продлит ее собственные страдания.
   – Как пожелаете, графиня Первилл, и могу я рассчитывать и на дальнейшее удовольствие пребывания в вашем обществе?
   – Можешь, – просто ответила мать, нисколько не тронутая сарказмом дочери. – Но тебе придется подождать этого удовольствия, а то вода в ванне остынет.
   Джульет сделала большие глаза и закрылась от матери в маленькой ванной комнате. Она прошла сквозь облако пара к ванне. Ей был приятен звук льющейся воды.
   – Спасибо, Энн. – Джульет кивнула своей горничной, присевшей в реверансе перед тем, как выйти из теплой комнатки.
   Как только за ней закрылась дверь, Джульет развязала пояс и осторожно опустилась в глубокую ванну. Температура воды была что надо, и она опускалась в теплую воду все ниже, до самого затылка. От наслаждения она застонала, думая, что нет ничего лучше, чем горячая ванна в холодный день.
   Зима в Лондоне была отвратительной, и казалось, леди Первилл никогда не было по-настоящему тепло до тех пор, пока весной неохотно проглядывало солнце. Джульет перекинула через овальный край ванны темные волосы и легла на спину.
   Может быть, теперь, когда ее репутация погублена, ей следует выйти замуж за итальянца? Она смогла бы круглый год жить в теплом доме, да еще и с мужем с такой красивой кожей оливкового оттенка. Но был бы ее итальянский возлюбленный таким же сладким на вкус, как ее любимые конфеты?
   Да, она была совершенно уверена, что был бы.
   Джульет мгновенно мысленно нарисовала портрет своего очень высокого, очень мускулистого и очень смуглого итальянского мужа.
   От удовольствия, которое ей доставляло ее воображение, Джульет улыбнулась и, собираясь вымыть голову, опустила волосы под воду, в горячей воде ее тело прогрелось до костей.
   «Я не смогла бы жить в Шотландии, там слишком холодно».
   Смуглая кожа итальянца побледнела, и Джульет резко села, мысленно увидев его сходство с обнаженным Шеймусом Маккарреном. Потрясенная, Джульет схватила лавандовое мыло и принялась соскребать свои беспутные мысли, безжалостно намыливая непокорные волосы.
   Шеймус Маккаррен? Джульет фыркнула. С такими идеальными чертами лица и необыкновенно прекрасным телом он был для нее недосягаем.
   Эти глаза, эти золотистые глаза могут заманить женщину в постель даже без слов искушения. И эти слова соблазнили бы любую, если бы их произнесли эти губы… Джульет замерла и зажмурила глаза, чтобы снова почувствовать прикосновение его губ. Она воображала, что отвечает на его поцелуи, касаясь губами красивого изгиба его скулы, чуть заметной ямочки, пульсирующей жилки на его шее, ниже которой находилось прекрасное…
   – Дорогая, с тобой все в порядке? – нарушил ее мечты голос матери, раздавшийся за дверью.
   – Да, – крикнула она, смутившись. – Я уронила в ванну мыло.
   – Хорошо, поторопись. Мы еще должны причесать тебя.
   Пристыженная, Джульет быстро вытерлась, вышла в гостиную и тут же сморщила нос.
   – Что это за ужасный запах?
   – Твои платья. – Графиня швырнула в огонь одно из серых платьев дочери.
   – Мне нужны эти платья! – Для защиты от мужчин и от ее любви к мужчинам.
   – Поздно, дорогая, это было последнее из твоих ужасных платьев.
   – Мама!
   – Что касается туалета на сегодняшний вечер, – продолжала графиня, совершенно не обращая внимания на протесты дочери, – то мы с Энн выбрали очень милое бальное платье, а твои волосы уложим в шиньон, чтобы ты казалась выше ростом.
   – О, с шиньоном я буду выглядеть на все шесть футов, не меньше.
   – Как мне жаль, что я не родила дурочку, – пожаловалась графиня.
   – Мне тоже.
   Мать приподняла бровь, удивленная тихой покорностью дочери.
   – Тогда бы я не понимала, как велико унижение, которое мне предстоит испытать, – добавила Джульет.
   – Я не растила из тебя трусиху, – заметила графиня. – Так почему ты трусливо пряталась на кровати?
   Джульет громко прищелкнула языком.
   – Я пряталась на кровати не из-за погубленной репутации… – начала она и, сообразив, что совершает ошибку, замолчала.
   – Джульет? – Черт! Мать подошла и пристально посмотрела на нее. – Почему ты была в постели?
   Джульет ответила таким же взглядом. Она не собиралась рассказывать родной матери о том, как ее коллега поцеловал ее, не собиралась признавать оскорбительную правду, что он сделал это только для того, чтобы вывести ее из себя и выдворить из своего драгоценного кабинета. Как и не собиралась признаваться, что только что провела слишком много восхитительных минут, представляя себе этого коллегу обнаженным.
   – Я неважно себя чувствовала.
   – А теперь?
   – Прекрасно.
   Графиня очень хорошо умела пользоваться обстоятельствами, она не оставила дочери ни малейшей возможности сбежать.
   – Тогда позволь Энн уложить твои волосы.
   Джульет обернулась и у туалетного столика увидела стоявшую наготове камеристку с перламутровой щеткой в руке.
   – Хорошо, – сказала она, не желая спорить со своей решительной матерью. – Я поеду на бал, потому что Сара дает его из великодушия.
   – Да, герцогиня проявила великодушие. – Глаза матери сверкнули, и Джульет стало страшно. – Она даже позаботилась о твоем кавалере.
   – Пожалуйста… – лицо Джульет исказилось от тревоги, – скажи, что ты пошутила.
   – Я не шучу в таких важных вещах, дорогая.
   – Кто же он?
   – Понятия не имею. – Мать покачала головой. – Но когда прибудет этот джентльмен, я выражу ему свою благодарность за то, что он согласился сопровождать женщину сомнительной репутации. Довольно мило со стороны этого человека.
   – Пожалуйста, мама, не надо, – попросила Джульет.
   – Ладно.
   Графиня вздохнула, а Джульет подумала, кем мог быть этот благородный рыцарь, и еще подумала, не ожидает ли он получить в каком-либо виде вознаграждение от «женщины с сомнительной репутацией».

Глава 11

   – Сегодня чертовски холодно. – Кристиан Сент-Джон притоптывал ногами, пока его старший брат Йен стучался в покрытую черным лаком дверь Апплтонов.
   – Я говорил тебе, надень теплый плащ, – даже без намека на сочувствие ответил маркиз Шелтон.
   – Я не мог, – объяснил Кристиан. – Цвет моего плаща не гармонирует с моим сюртуком.
   Йен бросил взгляд на голубой сюртук Кристиана и сморщился от отвращения.
   – А ты немного денди, не так ли, братец?
   Кристиана разозлила снисходительность в голосе его надменного брата, и он ответил:
   – Не все из нас одеваются, чтобы произвести впечатление на парламент, Йен. Некоторые из нас предпочитают, чтобы их замечали женщины.
   – А некоторые из нас, – сказал маркиз, глядя на кончик своего носа, – предпочитают, чтобы их замечали леди.
   Дверь открылась, и Кристиан был избавлен от еще одной лекции на тему о низком качестве его многочисленных любовниц.
   – Добрый вечер, маркиз Шелтон, – встретил ожидавший их дворецкий леди Фелисити. – Лорд Кристиан.
   Кристиан кивнул, оценив любезность дворецкого, заметившего его в обществе ослепительного брата.
   – Не могли бы вы подождать в гостиной, я сообщу леди Фелисити о вашем приезде.
   – Спасибо, – ответил Йен, побуждая дворецкого перед уходом низко поклониться будущему герцогу Сент-Джону.
   – Мне он никогда так не кланяется. – Кристиан плюхнулся в свое любимое кресло, стоявшее в хорошо знакомой ему гостиной.
   – Ну… – брат снял бобровую шапку и положил ее на круглый столик у стены, – ты ведь всего лишь запасной игрок.
   Кристиан подтянул свои белые перчатки и заметил насмешливую улыбку брата, которую тот старался скрыть.
   – А ты настоящий негодяй, мой большой брат.
   – Лучше быть негодяем, чем развратником. – Йен подошел к камину.
   Кристиан рассмеялся, положив конец их братской перепалке.
   – Ты делаешь доброе дело.
   – Нисколько. – Йен, гревшийся у камина, отмахнулся от похвалы брата. – Мне необходимо отдохнуть от парламента.
   – Я бы пустил себе пулю в лоб, если бы меня заставили бить в призывающие к бою политические барабаны, – пробормотал Кристиан, обращаясь скорее к себе, чем к брату.
   – То, что я делаю, необходимо. Многие бы проголосовали за вывод войск из Испании, предоставив Наполеону свободу править во всей Европе. Они не способны понять, что наше невмешательство только даст ему время и силы, необходимые для вторжения в Англию.
   – Знаю, знаю. – Кристиан положил руки за голову, эти слова он слышал уже сотню раз. – Я совершенно с этим согласен, если ты помнишь.
   Йен усмехнулся и картинно облокотился о каминную полку.
   – Прими мои извинения. Боюсь, это сила привычки.
   – Тогда измени своей привычке, когда придут дамы. Я знаю, что ты немного старомоден, когда дело касается женщин.
   Брат ответил ему взглядом, выражавшим терпение и снисходительность.
   Леди Фелисити впорхнула в гостиную. Как всегда, она выглядела очаровательно.
   – Маркиз Шелтон, сколько же прошло времени, – сказала она, вежливо кивнула Кристиану и только потом снова обратилась к Йену: – Я сейчас приведу леди Джульет. Но сначала я хочу поблагодарить вас за то, что вы делаете для моей кузины и для меня. – Фелисити прижала руку к груди.
   – Для меня это истинное… – Йен поклонился и поднес к губам ее руку, – удовольствие, леди Апплтон.
   Фелисити присела, и маркиз, приподняв бровь, поверх милой головки юной дамы встретился взглядом с Кристианом.
   – Мы будем через минуту.
   Кристиан поклонился и, когда леди Фелисити вышла, закрыв за собой дверь, сразу же вопросительно посмотрел на брата:
   – Что это было?
   – Что? – с невинным видом спросил брат, но Кристиан слишком хорошо его знал.
   – Не делай из меня дурака. Этот взгляд… эти брови… – Кристиан указал на лицо брата, красота которого вызывала у него раздражение.
   Маркиз пожал плечами и покачал головой:
   – Я забыл, как прекрасна леди Фелисити.
   – Когда у тебя день рождения, Йен?
   – В следующем месяце, и спасибо, что ты помнишь.
   – Я знал! Тебе исполнится тридцать, – осуждающе сказал Кристиан.
   – Ты ведешь себя очень странно, – заметил Йен, отворачиваясь от брата. – Может быть, нам следует обратиться к врачу, который специализируется на…
   – Не уклоняйся о темы нашего разговора. – Кристиан подошел к Йену и заглянул ему в глаза. Маркиз мастерски умел скрывать свои мысли, но брат давно научился их разгадывать. – Когда тебе было двенадцать, ты мне сказал, что намерен жениться к тридцати годам, а к тридцати пяти – иметь двух наследников.
   – Какое твое дело, если я и желаю жениться?
   – О, умоляю тебя, женись, Йен. – Кристиан усиленно закивал. – Хотя бы ради того, чтобы отец отстал от меня. Однако не ухаживай за моими приятельницами, чтобы тебе не помешали сделать свой собственный выбор.
   – Спасибо за совет. Я, как всегда, подумаю над ним.
   – Я говорю это серьезно, Йен.
   Брат, подняв бровь, смерил его взглядом:
   – В самом деле?
   – Да. – Кристиан выдерживал его взгляд, пока не открылась дверь.
   – Добрый вечер, – произнесла Джульет, и Сент-Джон отвернулся от своего упрямого старшего брата.
   – Добрый вечер, леди Джульет. Вы очаровательны, – сказал Кристиан, и это был тот случай, когда он сказал женщине правду. – На балу будут говорить только о вас.
   – Вот этого я и боюсь.
   Леди Фелисити бросила на него предостерегающий взгляд. Тут вперед выступил Йен, представляя собой воплощение джентльменской учтивости. Он предложил Джульет Первилл опереться на его руку.
   – Вашу красоту, без сомнения, еще долго будут вспоминать в светском обществе.
   Любезность брата вызвала улыбку дам, и Кристиан возразил:
   – Разве не это я только что сказал?
   – Нет, не это. – Леди Фелисити взяла его под руку и повела всех к выходу.
   Братья помогли кузинам сесть в изящную карету маркиза, и, когда все четверо уселись, Кристиан заметил, что беспокойство Джульет все возрастает.
   – Моя мать, графиня Первилл, пожелала передать свою благодарность за вашу услугу. Она бы сама поехала, но я убедила ее, что мы и так опаздываем. – Джульет улыбнулась Кристиану, зная, как смущал молодого человека интерес ее матери к его брачным амбициям, затем обратилась к Йену: – Я и сама хотела… поблагодарить вас, маркиз Шелтон, за… то, что предложили сопровождать нас.
   У Кристиана сжалось сердце. Джульет Первилл никогда не принадлежала к тем, кто просит помощи, и она терпеть не могла, когда ее жалели.
   – Это я должен благодарить вас, леди Джульет, – ответил его брат. – Я довольно редко посещаю балы и вечера, и когда я там появляюсь, мамаши набрасываются на меня, как стая голодных волков. Но сегодня вы будете моей защитой против самых настойчивых преследовательниц.
   Все рассмеялись, а Кристиан и Фелисити переглянулись, они оба были благодарны Йену за то, что он помогал скрасить тяжелый для Джульет вечер.
   – Все это обещает нам выйти победителями из этой ситуации, – сказала леди Фелисити с улыбкой.
   – Несомненно, – обаятельно улыбнулся маркиз. Карета остановилась. – Я надеюсь, что буду в безопасности во время тех танцев, которые вы сможете оставить за мной.
   – О, я полагаю, моя карточка не слишком заполнится, – сухо заметила Джульет.
   Фелисити повернулась к кузине, и Кристиан увидел, как она незаметно сжала ей руку.
   – Сегодня здесь будут присутствовать многие из твоих друзей, Джульет.
   – А я бы хотел, чтобы вы оставили для меня котильон, – попросил Кристиан леди Первилл. – Вы единственная женщина из всех, что я знаю, которая любит котильон, не беспокоясь о том, что думает о вас свет, когда вы танцуете его.
   Сент-Джон не совсем удачно выразил свою мысль, но, к счастью, Джульет поняла, что он хотел сказать.
   – Я бы с большим удовольствием потанцевала с вами, Кристиан, – улыбнулась Джульет. – Насколько мне известно, я не могу испортить вам репутацию больше, чем вы сделали это сами.
   От жесткого, откровенного и очень точного высказывания леди Джульет маркиз расхохотался.
   – Совершенно верно, – согласился он, осуждающе добавив: – К сожалению.
   Леди Фелисити делала вид, что привязывает к своей тонкой талии ридикюль, но Кристиан не мог не заметить, что ее смутили намеки на его многочисленные прегрешения.
   Дверца кареты распахнулась, и Сент-Джон с радостью прекратил разговор.
   – Ну вот мы и приехали.
 
   Шеймус приехал на бал герцога Гленбрука с опозданием. Его слуга дольше, чем предполагалось, одевал его. Он был свеж и чисто выбрит, его черный фрак выгодно оттенял темно-зеленый жилет и делал ярче золотистый блеск его глаз.
   Мистера Маккаррена совершенно не заботил его внешний вид, но если он собирался в этот вечер выбрать себе новую любовницу, то следовало показать товар лицом.
   Он оглядел бальный зал, и уголки его губ дрогнули, когда он увидел вдову, которая и была его целью в этот вечер. Она была молода и красива и, если верить джентльменам из клуба «Уайте», ненасытна в постели.
   Шеймус направился к этой леди, но какое-то движение слева привлекло его внимание. Он повернулся и вздохнул при виде брата, подзывавшего его к небольшой группе гостей.
   Мистер Маккаррен заколебался, затем решил, что потанцует с женой брата, а остаток вечера ему уже никто не помешает провести, ухаживая за хорошенькой вдовой.
   – Миледи. – Шеймус поцеловал руку невестки с развязностью, достаточной, чтобы разозлить его строгого брата.
   Дэниел отступил на шаг, чтобы представить ему других людей. Рядом с Кристианом Сент-Джоном мистер Маккаррен увидел джентльмена, который был немного ниже ростом и чуть менее мускулист, чем Кристиан, но настолько на него походил, что мог быть только его старшим братом Йеном, маркизом Шелтоном.
   Элегантный маркиз наклонил голову и затем помог своей даме встать.
   – Позвольте, я представлю вас леди Джульет Первилл.
   Второй раз Шеймус видел Джульет в бальном платье, но тогда, в первый раз, он не обратил на это внимания.
   – Добрый вечер.
   На леди было бледно-голубое платье из тончайшего шелка, лицо слегка припудрено, чтобы скрыть веснушки, украшавшие ее нос. Локоны блестящих волос были собраны на макушке и скреплены красивым сапфировым гребнем. При поклоне взгляд Шеймуса остановился на ее декольте, открывавшем удивительно пышную грудь.
   – И позвольте представить вас леди Фелисити Апплтон, – сказал Кристиан, поворачиваясь от Джульет Первилл к ее прекрасной кузине.
   – Как поживаете, леди Фелисити? – Шеймус поклонился, сопровождая поклон обаятельной улыбкой.
   – Очень хорошо, благодарю вас, мистер Маккаррен. – Леди улыбнулась ему в ответ, розовое платье и кроткие глаза газели лишь подчеркивали ее неземное очарование.
   – Прекрасно, – поспешил вмешаться Кристиан. – По-моему, сейчас мой танец, леди Фелисити.
   – О! – Леди Фелисити взглянула на карточку, висевшую у нее на запястье, и в эту минуту раздались первые аккорды гавота. – Неужели это уже ваш танец?
   – Да, – настойчиво подтвердил Кристиан, поспешно уводя ее в сторону.
   Оставшиеся посмотрели вслед уходящей паре и затем сдвинулись плотнее, чтобы лучше слышать друг друга в легком шуме толпы.
   – И чем же вы занимались, Шеймус? – спросила его жена брата. – Я уже лет сто не видела вас возле бального зала.
   Мистер Маккаррен улыбнулся маркизу и, прежде чем ответить, на мгновение задержал взгляд на ясных синих глазах леди Джульет.
   – Я был очень занят моими последними приобретениями.
   – Мой брат изучает старинные книги, – пояснил Дэниел Йену Сент-Джону и, как он думал, Джульет Первилл.
   – А, – кивнул маркиз, проявляя вежливый интерес.
   – Тогда у нас здесь двое ученых. – Жена брата взглянула на Джульет, и Шеймус мгновенно почувствовал, что холодеет от ужаса. Он смотрел на восхитительные губы невестки, стараясь заставить ее больше ничего не говорить, но она сказала: – Леди Джульет сама настоящий ученый.
   Под устремленными на нее взглядами девушка в смущении поправляла свои безупречно уложенные волосы.
   – Я и понятия не имел, леди Джульет, – с искренним удивлением сказал Дэниел, а маркиз Шелтон с пробудившимся интересом посмотрел на леди.
   – Я тоже. Чем же вы занимаетесь? – любезно поинтересовался маркиз.
   Не в силах смотреть, чем все это неизбежно закончится, Шеймус повернулся к центру бального зала, моля Бога, чтобы у леди хватило порядочности солгать.
   – Дифференциальным исчислением.
   Черт!
   Шеймус чуть не застонал, когда Дэниел, пригубивший шампанское, поперхнулся.
   Прокашлявшись, Дэниел спросил с дьявольской усмешкой:
   – Дифференциальным исчислением, говорите?
   – Да, – смущенно кивнула Джульет. – Это довольно скучно.
   – А звучит очень интересно, – заметил Йен, но Шеймус слишком торопился допить свое шампанское, поэтому не услышал этого замечания.
   – Очень интересно, – повторил Дэниел. Эти слова предназначались мистеру Маккаррену.
   Шеймус встретил взгляд брата, молча приказывая замолчать.
   – Прошу прощения, но меня ждут на следующий танец, – солгал он.
   – Пожалуйста, – сказала его невестка. – Но я жду вас на седьмой.
   – Как всегда, я с нетерпением жду его. – Шеймус поклонился и, бросив на Дэниела предостерегающий взгляд, направился к хорошенькой вдовушке.
   Ее окружали денди, повесы и бретеры, но мистepa Маккаррена это не остановило.
   – Наш танец, не так ли? – рискнул он. Вдова улыбнулась его дерзости и подала руку.
   – Да, по-моему, наш.
   Заиграла музыка, и Шеймус, заключивший вдову в объятия, заметил, как красива ее кожа, белизну которой подчеркивали черные волосы.
   – Вы постоянно живете в городе, леди Эверетт? – многозначительно спросил он, прижимая ее к себе немного крепче, чем следовало бы.
   – Да, мистер Маккаррен. – Опытная женщина захлопала ресницами. – Хотя мой городской дом нуждается в некотором ремонте, и только Богу известно, сколько времени это займет. Мой покойный муж обладал совершенно ужасным вкусом, когда дело касалось декора, – добавила она, давая понять, что она одинокая вдова, нуждающаяся в дружеской поддержке. – К счастью, мне удалось воспользоваться услугами мистера Фергусона. – Шеймус отлично понял: ожидалось, что это произведет на него впечатление. – Мистер Фергусон уже начал отделку гостиной на первом этаже, он выбрал цветовую гамму пурпура и золота. До сих пор я была довольна результатом и надеюсь устроить музыкальный вечер, как только он закончит первый этаж.
   К сожалению, моя спальня не будет готова, пока не закончится отделка остальной части дома. – Вдова улыбнулась, прижимаясь соблазнительным бедром к его бедру, насколько позволял их чувственный танец. – Но это не должно помешать мне пользоваться комнатой. Как вы думаете?
   – Абсолютно согласен с вами, – сказал Шеймус, неожиданно теряя интерес к этому разговору.
   Вдова двусмысленно рассмеялась. Танец закончился, и мистер Маккаррен без сожаления подвел эту земную женщину к орде ее поклонников.
   Резкий звук женского смеха заставил Джульет повернуть голову, и она увидела привлекательную женщину, проносящуюся в танце по залу в объятиях опытного мистера Маккаррена.
   Джульет смотрела на них и, к собственному неудовольствию, обнаружила, что Шеймус настолько же элегантен в бальном зале, насколько он был красноречив в своих научных предположениях.
   И все же, как бы высокомерен он ни был, Джульет была вынуждена признать, что этот человек красив, нет, не просто красив, а потрясающ, неотразим, пленителен И женщина в его объятиях явно думала то же самое. Она просто таяла, и Джульет была уверена, что для них вечер закончится в постели. Эта мысль в какой-то степени приводила ее в уныние.
   Вдова могла поступать так, как ей хотелось, ложиться в постель с любым мужчиной, и пока она соблюдала приличия, свет закрывал на ее поведение глаза. Однако светское общество оказывалось не так слепо, когда дело касалось добродетельных леди, таких, как она сама…
   – Так чем же вы занимались, изучая математику, леди Джульет? – спросил Дэниел Маккаррен, и Джульет была готова громко застонать от затянувшегося допроса.
   – В последнее время ничем, – солгала она, жалея, что не обладает способностью своей кузины скрывать настроение под вежливой улыбкой.
   – Господи, Дэниел! – пришла ей на помощь леди Данлок, пронзая мужа фиолетовыми глазами. – Не приставай к леди Первилл, и пойдем танцевать.
   Маркиз Шетон повернулся к Фелисити и предложил ей руку со всей грацией опытного политического деятеля:
   – Потанцуем?
   Фелисити, словно ей оказали огромную честь, наклонила голову и согласилась:
   – Да, благодарю вас.
   Вздыхая от своего вечного одиночества, Джульет сидела в уголке внушительного бального зала Сары и болтала ногами, скрытыми под пышными юбками. Она никогда не была стеснительной, ни в коей мере, но и не любила пустой болтовни, неотъемлемой части светских развлечений.