Страница:
Этот сигнал «Э» появлялся в определенных изданиях в определенные недели. Следовательно, если бы она смогла выявить последний сигнал, то можно было бы рассчитывать, что Фокон разместит своих агентов в этом издательстве и будет ждать появления французского шифровальщика.
Возможно, потребуется несколько недель на опознание этого курьера, но, насколько она понимала, это был единственный для них выход.
Эти соображения показались ей вполне удовлетворительными, и леди Первилл выпрямилась, пытаясь думать о чем-нибудь еще, кроме Шеймуса Маккаррена. Однако попытка не думать об этом человеке, наоборот, заставляла думать о нем, и этот порочный круг был прерван, только когда экипаж, слава Богу, остановился.
Джульет вышла из кареты и, протянув кучеру щедрое вознаграждение, попросила:
– Пожалуйста, подождите меня здесь.
Кучер, приподняв свою запыленную шляпу, расплылся в широкой улыбке, и леди Первилл старалась не смотрегь на пучки черных волос, торчавших из его ноздрей, как две толстые гусеницы, и шевелившихся при каждом его слове.
– Я буду стоять как приклеенный на этом самом месте, можете не беспокоиться.
– Спасибо. – Уверенная, что волосатый кучер не бросит ее на этих незнакомых улицах, Джульет повернулась к огромному зданию, перед которым они остановились.
За годы красные кирпичи потемнели от вечной несмываемой сажи, и грязное квадратное здание могло похвастаться скорее своими утилитарными функциями, чем архитектурными изысками. Единственную изящную вещь она разглядела на стеклянной панели, вставленной в обшарпанную деревянную дверь. Это были написанные золотом слова «Лондон геральд».
Леди Первилл была полна решимости доказать этому шотландцу, что ее труды чего-то стоят. Она открыла дверь в одно из многочисленных лондонских газетных издательств. Однако, ступив за порог, Джульет невольно зажала уши, оглушенная грохотом печатных машин, оказавшимся громче, чем она ожидала.
Удивленный появлением в типографии женщины, молодой человек, измазанный чем-то похожим на черные чернила, бросился к ней и молча указал гостье на дверь в дальнем углу этой огромной комнаты. Она кивнула, показывая, что поняла его. Дойдя до указанной двери, Джульет повернула круглую ручку, безнадежно испачкав белые перчатки грязью, смешанной с типографской краской.
Распахнув тяжелую дверь леди Первилл вошла. Оглядывая редакционный зал «Лондон геральд», она сняла испорченные перчатки.
То, что она увидела, не произвело на нее большого впечатления.
Одинокий клерк стоял за высоким деревянным прилавком, за его спиной были расставлены несколько старых столов, заваленных горами бумаг, за которыми едва виднелись головы пожилых джентльменов.
Перед Джульет в очереди, к которой она присоединилась, стояли два человека, что было весьма кстати, это давало ей время сформулировать свои вопросы теперь, когда она увидела механизм печатного дела в действии.
Первый посетитель закончил свое дело и ушел, кивнув пожилому человеку, стоявшему перед ней, и тот заговорил с долговязым клерком.
Старик, видимо, продавал свой дом после смерти жены.
Как грустно.
Леди Первилл снова взглянула на пожилого джентльмена, пытаясь угадать, был ли их брак счастливым. Она знала, что бывают счастливые браки, а несчастливый союз ее родителей был скорее не правилом, а исключением. Почему же она всегда относилась к браку с непреодолимым скептицизмом?
Джульет размышляла над этим вопросом, пока старик продолжал обговаривать с клерком точный текст его объявления, которое будет печататься целую неделю, и сколько это будет стоить.
Когда они договорились о цене, джентльмен заколебался, и леди Первилл поняла, что не ошиблась. Когда этот человек окончательно решил продать свой дом, его горе заметил бы всякий, лишь взглянув на него.
– Ну и как? – без малейшего намека на сочувствие спросил клерк. – Вы хотите разместить ваше объявление или нет?
Джульет, возмущенная грубостью клерка, улыбнулась старику и довольно громко сказала:
– Они в этой «Геральд» совсем не дают вам времени принять решение, разве не так?
Люди, сидевшие за столами, неодобрительно уставились на нетерпеливого клерка.
Ободренный ее добротой, джентльмен ответил ей улыбкой и затем наконец кивнул клерку и заплатил за объявление.
Леди Первилл посмотрела ему вслед и повернулась к невежливому клерку. Она уже открыла рот, когда рядом с ней протянулась длинная толстая рука с тонким коричневым конвертом.
– Это вам, мистер Смит, то же самое, наконец…
– Простите. – Джульет оглянулась, чтобы посмотреть на нахала.
Огромный мужчина с безобразным шрамом на левой щеке взглянул на нее, его глубоко сидящие карие глаза смотрели как будто сквозь нее, как на пустое место.
– Я отниму лишь минуту, мадам. – Верзила снова протянул клерку конверт. Однако передать документ ему помешал изящный венецианский веер леди Первилл, преградивший путь мускулистой руке этого человека.
– И я тоже, – улыбнулась она.
Клерк и мужчина с конвертом недовольно переглянулись, но Джульет не обратила на это внимания.
– А теперь, – снова обратилась она к служащему, – будьте добры, ответьте на несколько моих вопросов. – Она наградила его самой обаятельной улыбкой. – Я была бы вам очень признательна.
– Да, мадам, – уступил явно недовольный клерк.
– Если бы я поместила объявление в вашей газете сегодня, то когда можно ожидать, что я увижу его опубликованным?
– Через три дня.
Леди Первилл подсчитала и спросила:
– А если я помещу объявление сегодня, то каков максимальный срок, на который вы можете задержать публикацию этого объявления?
– На неопределенное время, мадам. – Его улыбка выражала в лучшем случае терпение. – Все, что от вас требуется, это указать дату, когда вы желаете, чтобы ваше объявление появилось в газете.
– Вот таким образом? – Джульет указала на коричневый конверт верзилы, на котором была нацарапана дата.
– Да, мадам. Ну, теперь это все? – спросил нетерпеливый клерк.
– Еще один вопрос.
Грубиян за ее спиной возмущенно заворчал, заставив леди Первилл повернуться к нему.
– Сэр, по-моему, вы нервируете служащего. Может быть, вам лучше отойти вон туда?
Они смотрели друг на друга, но Джульет выдержала его взгляд, и мужчина неохотно отступил на шаг назад. Затем она снова обратилась к загнанному в тупик клерку:
– За какой срок до публикации вы получаете статьи от сотрудничающих с вами авторов? – осведомилась она.
– За день.
Джульет преувеличенно мило улыбнулась грубиянам.
– Спасибо, – сказала она, забирая свой ридикюль и направляясь к выходу.
Верзила со шрамом быстро прошел мимо нее и протянул клерку свой конверт, однако не спуская взгляда своих пустых глаз с леди Первилл.
– Как обычно, – сказал он, повернулся и вышел за дверь, еще раз демонстрируя свою грубость.
Глава 9
Глава 10
Возможно, потребуется несколько недель на опознание этого курьера, но, насколько она понимала, это был единственный для них выход.
Эти соображения показались ей вполне удовлетворительными, и леди Первилл выпрямилась, пытаясь думать о чем-нибудь еще, кроме Шеймуса Маккаррена. Однако попытка не думать об этом человеке, наоборот, заставляла думать о нем, и этот порочный круг был прерван, только когда экипаж, слава Богу, остановился.
Джульет вышла из кареты и, протянув кучеру щедрое вознаграждение, попросила:
– Пожалуйста, подождите меня здесь.
Кучер, приподняв свою запыленную шляпу, расплылся в широкой улыбке, и леди Первилл старалась не смотрегь на пучки черных волос, торчавших из его ноздрей, как две толстые гусеницы, и шевелившихся при каждом его слове.
– Я буду стоять как приклеенный на этом самом месте, можете не беспокоиться.
– Спасибо. – Уверенная, что волосатый кучер не бросит ее на этих незнакомых улицах, Джульет повернулась к огромному зданию, перед которым они остановились.
За годы красные кирпичи потемнели от вечной несмываемой сажи, и грязное квадратное здание могло похвастаться скорее своими утилитарными функциями, чем архитектурными изысками. Единственную изящную вещь она разглядела на стеклянной панели, вставленной в обшарпанную деревянную дверь. Это были написанные золотом слова «Лондон геральд».
Леди Первилл была полна решимости доказать этому шотландцу, что ее труды чего-то стоят. Она открыла дверь в одно из многочисленных лондонских газетных издательств. Однако, ступив за порог, Джульет невольно зажала уши, оглушенная грохотом печатных машин, оказавшимся громче, чем она ожидала.
Удивленный появлением в типографии женщины, молодой человек, измазанный чем-то похожим на черные чернила, бросился к ней и молча указал гостье на дверь в дальнем углу этой огромной комнаты. Она кивнула, показывая, что поняла его. Дойдя до указанной двери, Джульет повернула круглую ручку, безнадежно испачкав белые перчатки грязью, смешанной с типографской краской.
Распахнув тяжелую дверь леди Первилл вошла. Оглядывая редакционный зал «Лондон геральд», она сняла испорченные перчатки.
То, что она увидела, не произвело на нее большого впечатления.
Одинокий клерк стоял за высоким деревянным прилавком, за его спиной были расставлены несколько старых столов, заваленных горами бумаг, за которыми едва виднелись головы пожилых джентльменов.
Перед Джульет в очереди, к которой она присоединилась, стояли два человека, что было весьма кстати, это давало ей время сформулировать свои вопросы теперь, когда она увидела механизм печатного дела в действии.
Первый посетитель закончил свое дело и ушел, кивнув пожилому человеку, стоявшему перед ней, и тот заговорил с долговязым клерком.
Старик, видимо, продавал свой дом после смерти жены.
Как грустно.
Леди Первилл снова взглянула на пожилого джентльмена, пытаясь угадать, был ли их брак счастливым. Она знала, что бывают счастливые браки, а несчастливый союз ее родителей был скорее не правилом, а исключением. Почему же она всегда относилась к браку с непреодолимым скептицизмом?
Джульет размышляла над этим вопросом, пока старик продолжал обговаривать с клерком точный текст его объявления, которое будет печататься целую неделю, и сколько это будет стоить.
Когда они договорились о цене, джентльмен заколебался, и леди Первилл поняла, что не ошиблась. Когда этот человек окончательно решил продать свой дом, его горе заметил бы всякий, лишь взглянув на него.
– Ну и как? – без малейшего намека на сочувствие спросил клерк. – Вы хотите разместить ваше объявление или нет?
Джульет, возмущенная грубостью клерка, улыбнулась старику и довольно громко сказала:
– Они в этой «Геральд» совсем не дают вам времени принять решение, разве не так?
Люди, сидевшие за столами, неодобрительно уставились на нетерпеливого клерка.
Ободренный ее добротой, джентльмен ответил ей улыбкой и затем наконец кивнул клерку и заплатил за объявление.
Леди Первилл посмотрела ему вслед и повернулась к невежливому клерку. Она уже открыла рот, когда рядом с ней протянулась длинная толстая рука с тонким коричневым конвертом.
– Это вам, мистер Смит, то же самое, наконец…
– Простите. – Джульет оглянулась, чтобы посмотреть на нахала.
Огромный мужчина с безобразным шрамом на левой щеке взглянул на нее, его глубоко сидящие карие глаза смотрели как будто сквозь нее, как на пустое место.
– Я отниму лишь минуту, мадам. – Верзила снова протянул клерку конверт. Однако передать документ ему помешал изящный венецианский веер леди Первилл, преградивший путь мускулистой руке этого человека.
– И я тоже, – улыбнулась она.
Клерк и мужчина с конвертом недовольно переглянулись, но Джульет не обратила на это внимания.
– А теперь, – снова обратилась она к служащему, – будьте добры, ответьте на несколько моих вопросов. – Она наградила его самой обаятельной улыбкой. – Я была бы вам очень признательна.
– Да, мадам, – уступил явно недовольный клерк.
– Если бы я поместила объявление в вашей газете сегодня, то когда можно ожидать, что я увижу его опубликованным?
– Через три дня.
Леди Первилл подсчитала и спросила:
– А если я помещу объявление сегодня, то каков максимальный срок, на который вы можете задержать публикацию этого объявления?
– На неопределенное время, мадам. – Его улыбка выражала в лучшем случае терпение. – Все, что от вас требуется, это указать дату, когда вы желаете, чтобы ваше объявление появилось в газете.
– Вот таким образом? – Джульет указала на коричневый конверт верзилы, на котором была нацарапана дата.
– Да, мадам. Ну, теперь это все? – спросил нетерпеливый клерк.
– Еще один вопрос.
Грубиян за ее спиной возмущенно заворчал, заставив леди Первилл повернуться к нему.
– Сэр, по-моему, вы нервируете служащего. Может быть, вам лучше отойти вон туда?
Они смотрели друг на друга, но Джульет выдержала его взгляд, и мужчина неохотно отступил на шаг назад. Затем она снова обратилась к загнанному в тупик клерку:
– За какой срок до публикации вы получаете статьи от сотрудничающих с вами авторов? – осведомилась она.
– За день.
Джульет преувеличенно мило улыбнулась грубиянам.
– Спасибо, – сказала она, забирая свой ридикюль и направляясь к выходу.
Верзила со шрамом быстро прошел мимо нее и протянул клерку свой конверт, однако не спуская взгляда своих пустых глаз с леди Первилл.
– Как обычно, – сказал он, повернулся и вышел за дверь, еще раз демонстрируя свою грубость.
Глава 9
Закрыв высокие двери своего кабинета и таким образом отгородившись от внешнего мира, виконт Данлок занял кресло напротив Шеймуса.
– Ну вот, теперь, когда я велел слугам не беспокоить нас, ты можешь рассказать мне что-то настолько чертовски важное, что ты не мог потерпеть до завтрашнего вечера. Ты все еще этого хочешь?
– Я же сказал. – Шеймус отмахнулся от разговора о бале у герцога Гленбрука, переходя к более важному и сложному делу. – И ты дашь мне честное слово, что никому не скажешь ни слова об этом разговоре? Ни нашим братьям…
– Ни нашим родителям… Нет, не расскажу. – Дэниел пристально посмотрел на него. – Черт побери, Шеймус, что случилось?
Глядя на своего старшего брата и самого близкого друга, мистер Маккаррен признался:
– Думаю… что я схожу с ума.
– Что? – усмехнулся Дэниел. – Какой черт заставляет тебя думать, что ты…
– Сегодня я поцеловал коллегу.
Брат отшатнулся, потрясенный этими словами, затем прокашлялся и заставил себя посмотреть Шеймусу в глаза.
– Ну знаешь, – смущенно начал Дэниел. – Я – твой брат, и я очень люблю тебя, и мое чувство к тебе останется неизменным. Нам просто придется усадить мать и отца и объяснить им, что ты гомосексуалист и…
– Что? – Шеймус вскочил с кресла и затем, поняв заблуждение брата, снова сел. – Нет, нет, нет. Это женщина. Моя коллега – женщина.
– Женщина? О, слава Богу! – Брат с облегчением вздохнул. – Я не был уверен, как граф воспримет новость, что его второй сын – гомосексуалист. Хотя я полагаю, что это лучше, чем если бы его наследник оказался гомо…
– Я не «гомо»!
– Знаю, знаю. Но если так, то я не вижу, в чем твоя проблема. – Дэниел напряженно смотрел на Шеймуса своими бирюзовыми глазами, пытаясь понять его. – Тебя влечет к этой женщине?
– Меня не влечет к этой женщине. – Шеймус развел руками, подчеркивая свою растерянность. – В этом-то все и дело, черт побери.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что тебя не влечет к этой женщине? Разве ты ее не поцеловал? – Дэниел свел брови, пристально вглядываясь в его лицо.
– Да, – слегка кивнул Шеймус.
– Значит, тебя влечет к ней, – заявил брат со свойственной ему самоуверенностью.
– Клянусь тебе, нет. – Шеймус был непреклонен. – Леди совершенно не в моем вкусе. Она непривлекательна, с обычными темными волосами. У нее красивые глаза, этого у нее не отнимешь, но она маленькая. – Он опустил руку к полу из красного дерева и ладонью показал ее рост.
– Да, похоже, что девица совсем не в твоем вкусе. Насколько помню, ты предпочитаешь блондинок, – улыбнулся Дэниел.
– Какого черта я разговариваю с тобой? – Шеймус встал, и Дэниел последовал его примеру, жестом успокаивая его.
– Ладно, извини меня. – Брат пытался сохранить серьезный вид, но это у него плохо получалось. – Я вижу, ты расстроен и нуждаешься в моем совете.
Так оно и было.
Поэтому вопреки собственному здравому смыслу Шеймус сел, чтобы выслушать разумный совет брата.
– Так, продолжай.
– Ладно. – Дэниел наклонился вперед, опершись локтями о колени. – Чем занималась эта девица, когда тебе пришло в голову напасть на нее?
– Ради Бога. – Шеймус широко раскрыл глаза. – Я и не собирался нападать на нее.
– Когда же тебе пришло в голову поцеловать ее?
– А-а… – Шеймус кивнул, соглашаясь с этой словесной казуистикой. – Она говорила.
– Ну, это все объясняет. – Брат усмехнулся и пожал плечами. – Любой мужчина предпочтет поцеловать женщину, чем слушать ее болтовню.
– Она не болтала, – покачал головой Шеймус.
– А что же она тогда делала?
– Она… – Шеймус отвел глаза, нервно покачивая ногой. – Она рассказывала о своей диссертации по дифференциальному исчислению.
Дэниел откинул голову и расхохотался так, что слезы выступили у него на глазах. Шеймус, сжав зубы, приготовился уйти.
– Прости меня, Шеймус. Пожалуйста. Извини. Сядь, пожалуйста, – попросил брат, вытирая со щек выступившие от смеха слезы. Дэниел шмыгнул носом, чтобы прояснить мозги, и вдруг вспомнил: – Ты ведь не любишь математику, – и снова громко расхохотался.
Чувствуя себя униженным, Шеймус повернулся и вышел из кабинета брата, понимая, что зря обратился к нему.
К несчастью, у него не было больше никого, кому бы он хотел довериться. Ему оставалось самому определить, что же с ним, черт побери, происходит.
Мистер Коллин постучал и, просунув в дверь свою обезображенную шрамом физиономию, доложил:
– Шеймус Маккаррен просит разрешения занять место за вашим столом.
– Уже вернулся? – Энигма улыбнулась, довольная возвращением загадочного мистера Маккаррена.
«Данте» стал самым популярным лондонским игорным притоном не только благодаря качеству его проституток. Это заведение открыто бросало перчатку таким джентльменам, как мистер Маккаррен. Здесь эти люди могли играть и выигрывать, им даже позволялось приносить свои карты, чтобы доказать, что интеллект владельца «Данте» превосходил умственные способности джентльменов из высшего общества. И джентльмены толпами принимали этот вызов.
Глупая гордость жаждущих жертв и умная расчетливость скромного хозяина сделали «Данте» самым прибыльным заведением во всем Лондоне. Поэтому Энигме нечасто доводилось получать удовольствие от игры с достойным противником, с таким возбуждающе опасным джентльменом, как Шеймус Маккаррен.
Шеймус зашел в «Данте» два месяца назад вместе с Кристианом Сент-Джоном, который попросил место за столом знаменитого владельца притона. Проиграв значительную сумму, Сент-Джон предложил Маккаррену рискнуть, и тот, к удивлению Кристиана, согласился.
Энигме потребовалась вся ночь, чтобы отыграть у Шеймуса Маккаррена деньги заведения, но это стоило того. Мистеру Маккаррену тоже доставила удовольствие их схватка, о чем свидетельствовало его неоднократное присутствие за главным с голом притона.
– Предоставь мистеру Маккаррену его обычное место.
– Лорд Харрингтон сидит…
– Пересади Харрингтона. – Энигма пристально посмотрела на послушного охранника. – Я скоро спущусь.
Шеймус с раздражением взглянул на карманные часы и отхлебнул виски. Он ждал уже три четверти часа и уже почти решил уйти из «Данте», так и не сыграв ни одной интересной партии.
Мистер Маккаррен пришел в притон, чтобы отвлечься, забыть о своем необъяснимом порыве, которому он поддался в случае с Джульет Первилл. Однако и здесь ему нечем было занять свой ум, кроме как слушать пустую болтовню пятерых сидевших за столом джентльменов, возбужденных, как пятерка кобыл в Аскоте.
Скучая, Шеймус откинулся на спинку стула и потянулся, оглядывая дорогостоящих куртизанок заведения. Может быть, все, что ему требуется для прочистки мозгов, это хороший секс?
Он не был с женщиной с тех пор, как прогнал свою любовницу, и в этом, без сомнения, крылась причина его поступка в отношении непривлекательной леди Первилл. Его тело требовало облегчения, а проститутки «Данте» славились своими талантами.
Но Шеймус никогда не пользовался платными услугами, он предпочитал желания женщины поддельной страсти. Все же, глотая обжигающий напиток, он подумал, что одинединственный раз можно было бы заплатить проститутке…
– Мистер Маккарреи, – сказал владелец «Данте», оглядывая стол с явным чувством собственного достоинства. – Как приятно снова вас видеть здесь и так скоро. Хотите возместить свои потери?
Шеймус посмотрел в серо-зеленые глаза этого человека, и они улыбнулись друг другу, как уважающие друг друга противники.
– Насколько я помню, мистер Янгблад, счет был почти равный.
– Почти. – До отвращения красивый человек усмехнулся, затем занял свое место, как и другие джентльмены, допущенные к его желанному столу. – Как вам хорошо известно, джентльмены, минимальная ставка десять фунтов, максимальная не ограничена.
Передача собственности должна производиться моим поверенным до того, как определится размер кредита, равного оценочной стоимости. Обвинения в нарушении законности, когда вы проиграете, не принимаются. – Двое игроков, уверенных в себе, усмехнулись. – И как всегда, вы можете предоставить ваши собственные карты при условии, что все сидящие за столом согласны ими играть.
Шеймус, почти не слушавший знакомые ему правила, зевнул, а мистер Янгблад взглянул в его сторону.
К их столу с хрустальным бокалом в руке не спеша подошла потрясающе красивая хозяйка борделя и села на стул, стоявший ближе всего к ее красавцу любовнику. Янгблад по-хозяйски улыбнулся прекрасной управляющей, которая, однако, предлагала себя только одному ему.
Владелец притона наклонил голову, соломенные волосы закрыли его острые зеленые глаза, и помешал указательным пальцем виски. Он вынул палец, и «запретный плод» для всех, кроме Янгблада, выставив на всеобщее обозрение свое декольте, наклонилась, с двусмысленным видом слизывая виски с пальца любовника.
– Конечно, ваш выигрыш всегда можно заменить услугами, которые мадам Ришар с радостью предоставит вам.
Шеймус улыбнулся, глядя в сине-фиолетовые глаза хозяйки борделя и воображая те услуги, которые может оказать эта обольстительная женщина. Она была высокой блондинкой, именно такой, какие ему нравились, а плотские наслаждения казались бесконечными, как и ее длинные стройные ноги.
– Не следует ли нам начать? – спросил средних лет джентльмен, которого явно отвлекало это эротическое зрелище.
Мистер Янгблад усмехнулся и, придвинув стул ближе к столу, спросил:
– Вам так не терпится начать, лорд Харрингтон? Вы уже проиграли свой городской дом лорду Первиллу, а теперь играете на свое имение. Харрингтон?
Шеймус с возмущением перевел взгляд с мадам Ришар на человека, который так подло поступил с его молодой коллегой.
Когда-то этот джентльмен был красив и думал, что таким он и останется. Но его кожа увяла от пьянства, а годы, проведенные в праздности, скрыли резкие черты лица под слоями жира.
– Вы пришли поучать меня, мистер Янгблад, или мы будем играть в карты? – Лорд Харрингтон наклонился, и его седые виски блеснули в свете свечи. Он положил на чистое сукно стола нераспечатанную колоду карт: – На этот раз я принес свои.
Ледяной взгляд Янгблада остановился на лорде Харрингтоне, а по его красивому лицу расплылась любезная улыбка.
– Я убежден, что это не намек на то, что в моем заведении вы стали жертвой мошенничества?
Харрингтон нервно сглотнул, взглянув на крепких мужчин, скромно стоявших по углам заполненного игроками зала. Охранник с грубым большим шрамом, пересекавшим его левую щеку, шагнул вперед, но мистер Янгблад жестом приостановил его, давая джентльмену время ответить на вопрос.
Шеймус чуть заметно улыбнулся при мысли, что лорду Харрингтону задаст трепку подозрительная охрана мистера Янгблада.
Но его ожидало разочарование, трусливый подонок забормотал:
– Нет, нет, нет. Конечно же, я не обвиняю «Данте» в каком-либо нарушении правил.
– Хорошо. – Янгблад поднял стакан с виски и, прежде чем отхлебнуть, добавил: – Потому что если бы я намеревался обобрать вас, лорд Харрингтон, то уверяю вас, ваш городской дом сейчас бы принадлежал мне, а не лорду Первиллу.
Мадам Ришар рассмеялась, находя все это очень забавным, а затем, наклонившись, протянула руку и схватила запечатанную колоду лорда Харрингтона.
Груди женщины легли на стол, и Шеймус полностью насладился роскошным зрелищем. На него пахнуло холодом, и, подняв глаза, он встретил ледяной взгляд зеленых глаз мистера Янгблада.
– Получаете удовольствие сегодня, мистер Маккаррен?
– Необыкновенное, – улыбнулся, нисколько не смутившись, Шеймус. Его удивило, что человек, открыто выставляющий свою любовницу на всеобщее обозрение, может ревновать ее к другому мужчине, разглядывавшему ее – Хотя мое удовольствие было бы еще больше, если бы мы черт побери, занялись игрой.
– Хотите получить имение лорда Харрингтона, не ли?
– Представить не могу, чтобы я захотел что-то, когда-либо принадлежавшее этому джентльмену.
Харрингтон нахмурился, получив такое оскорбление, взглянул на Шеймусатак, как будто видел его впервые:
– Как, черт побери, вы сказали, ваше имя?
– Я не говорил. – Мистер Маккаррен протянул руку за своими картами – ему очень хотелось еще больше досадить лорду Харрингтону.
У владельца «Данте» грубость Шеймуса вызвала усмешку, он разобрал свои карты, а его любовница изящно прижалась к нему.
– Хорошо подготовились, старина, – обратился мистер Янгблад к сидевшему слева от него светловолосому денди, который поставил первую карту, начиная их дорогостоящее развлечение.
Взглянув на свои карты только после того, как была открыта первая, Шеймус понял, что уже проиграл. Играть дальше было неинтересно, и он играл без азарта.
Лорд Харрингтон, торжествуя, забрал свой выигрыш, и мистеру Маккаррену хотелось пересесть подальше от этого негодяя, но сидевший рядом заносчивый пьяный джентльмен мешал ему это сделать.
– Хорошая игра, лорд Харрингтон, – по-дружески поздравил его мистер Янгблад. – С таким везением вы сможете выиграть достаточно деньжат, чтобы выкупить ваш дом у лорда Первилла.
Шеймус взглянул на загоревшиеся от жадности глаза Харрингтона и фыркнул от отвращения. Он был уверен, что этот джентльмен ни разу не подумал о женщине, репутацию которой он погубил, если он вообще помнил о Джульет Первилл.
Склонившись над столом, Шеймус поспешил забрать розданные карты. С этими он выиграет. За этим столом только один человек мог обыграть его – мистер Янгблад. Но не на этот раз, когда у Шеймуса такой расклад.
Он играл партию не спеша, дожидаясь, пока на кону не наберется достаточная сумма. Разыгрывая свою последнюю карту, Шеймус пристально наблюдал за выражением лица Янгблада, а затем со слабой улыбкой и некоторым удовлетворением сказал:
– По-моему, я выиграл.
Хозяин поднял на него свои ясные зеленоватые глаза.
– Да, это ваш выигрыш, – согласился он.
Игра продолжалась.
Они играли несколько часов. Остальные игроки с интересом наблюдали за настоящей битвой, разыгравшейся перед ними. Когда все было сказано и сделано, Шеймус отодвинулся от стола, азарт исчез.
– Извините меня, джентльмены, думаю, для меня на сегодня довольно.
Не привыкший проигрывать, Янгблад спросил сквозь зубы:
– Разве вы не останетесь, мистер Маккаррен, и не дадите нам возможность отыграться?
Шеймус поднялся, вынул из кармана ярко-синего жилета часы и убедился, что не ошибается, – час был поздний.
– Боюсь, что нет, мистер Янгблад.
Мадам Ришар щелкнула длинными пальцами, и рядом с ней возник человек очень маленького роста.
– Мистер Мэтьюз, пожалуйста, выплатите мистеру Маккаррену выигрыш, а затем вызовите его экипаж.
Наклонившись к красавице содержательнице борделя, Шеймус смотрел в ее сияющие глаза все то время, пока маленький клерк что-то записывал в хозяйственную книгу в кожаном переплете и отсчитывал деньги.
– До свидания, – сказал Шеймус хозяину, засовывая в правый карман толстую пачку и одновременно нащупывая пальцами холодную сталь пистолета, желая убедиться, что он на месте.
Отойдя от стола, он направился к входной двери, по пути старательно избегая проституток, жаждавших отпраздновать ею удачу. Избавившись от искушения, Шеймус поехал домой и всю дорогу мысленно подготавливал себя к еще одной стычке со светским обществом и еще одной тяжелой неделе с этой непостижимой Джульет Первилл.
– Ну вот, теперь, когда я велел слугам не беспокоить нас, ты можешь рассказать мне что-то настолько чертовски важное, что ты не мог потерпеть до завтрашнего вечера. Ты все еще этого хочешь?
– Я же сказал. – Шеймус отмахнулся от разговора о бале у герцога Гленбрука, переходя к более важному и сложному делу. – И ты дашь мне честное слово, что никому не скажешь ни слова об этом разговоре? Ни нашим братьям…
– Ни нашим родителям… Нет, не расскажу. – Дэниел пристально посмотрел на него. – Черт побери, Шеймус, что случилось?
Глядя на своего старшего брата и самого близкого друга, мистер Маккаррен признался:
– Думаю… что я схожу с ума.
– Что? – усмехнулся Дэниел. – Какой черт заставляет тебя думать, что ты…
– Сегодня я поцеловал коллегу.
Брат отшатнулся, потрясенный этими словами, затем прокашлялся и заставил себя посмотреть Шеймусу в глаза.
– Ну знаешь, – смущенно начал Дэниел. – Я – твой брат, и я очень люблю тебя, и мое чувство к тебе останется неизменным. Нам просто придется усадить мать и отца и объяснить им, что ты гомосексуалист и…
– Что? – Шеймус вскочил с кресла и затем, поняв заблуждение брата, снова сел. – Нет, нет, нет. Это женщина. Моя коллега – женщина.
– Женщина? О, слава Богу! – Брат с облегчением вздохнул. – Я не был уверен, как граф воспримет новость, что его второй сын – гомосексуалист. Хотя я полагаю, что это лучше, чем если бы его наследник оказался гомо…
– Я не «гомо»!
– Знаю, знаю. Но если так, то я не вижу, в чем твоя проблема. – Дэниел напряженно смотрел на Шеймуса своими бирюзовыми глазами, пытаясь понять его. – Тебя влечет к этой женщине?
– Меня не влечет к этой женщине. – Шеймус развел руками, подчеркивая свою растерянность. – В этом-то все и дело, черт побери.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что тебя не влечет к этой женщине? Разве ты ее не поцеловал? – Дэниел свел брови, пристально вглядываясь в его лицо.
– Да, – слегка кивнул Шеймус.
– Значит, тебя влечет к ней, – заявил брат со свойственной ему самоуверенностью.
– Клянусь тебе, нет. – Шеймус был непреклонен. – Леди совершенно не в моем вкусе. Она непривлекательна, с обычными темными волосами. У нее красивые глаза, этого у нее не отнимешь, но она маленькая. – Он опустил руку к полу из красного дерева и ладонью показал ее рост.
– Да, похоже, что девица совсем не в твоем вкусе. Насколько помню, ты предпочитаешь блондинок, – улыбнулся Дэниел.
– Какого черта я разговариваю с тобой? – Шеймус встал, и Дэниел последовал его примеру, жестом успокаивая его.
– Ладно, извини меня. – Брат пытался сохранить серьезный вид, но это у него плохо получалось. – Я вижу, ты расстроен и нуждаешься в моем совете.
Так оно и было.
Поэтому вопреки собственному здравому смыслу Шеймус сел, чтобы выслушать разумный совет брата.
– Так, продолжай.
– Ладно. – Дэниел наклонился вперед, опершись локтями о колени. – Чем занималась эта девица, когда тебе пришло в голову напасть на нее?
– Ради Бога. – Шеймус широко раскрыл глаза. – Я и не собирался нападать на нее.
– Когда же тебе пришло в голову поцеловать ее?
– А-а… – Шеймус кивнул, соглашаясь с этой словесной казуистикой. – Она говорила.
– Ну, это все объясняет. – Брат усмехнулся и пожал плечами. – Любой мужчина предпочтет поцеловать женщину, чем слушать ее болтовню.
– Она не болтала, – покачал головой Шеймус.
– А что же она тогда делала?
– Она… – Шеймус отвел глаза, нервно покачивая ногой. – Она рассказывала о своей диссертации по дифференциальному исчислению.
Дэниел откинул голову и расхохотался так, что слезы выступили у него на глазах. Шеймус, сжав зубы, приготовился уйти.
– Прости меня, Шеймус. Пожалуйста. Извини. Сядь, пожалуйста, – попросил брат, вытирая со щек выступившие от смеха слезы. Дэниел шмыгнул носом, чтобы прояснить мозги, и вдруг вспомнил: – Ты ведь не любишь математику, – и снова громко расхохотался.
Чувствуя себя униженным, Шеймус повернулся и вышел из кабинета брата, понимая, что зря обратился к нему.
К несчастью, у него не было больше никого, кому бы он хотел довериться. Ему оставалось самому определить, что же с ним, черт побери, происходит.
Мистер Коллин постучал и, просунув в дверь свою обезображенную шрамом физиономию, доложил:
– Шеймус Маккаррен просит разрешения занять место за вашим столом.
– Уже вернулся? – Энигма улыбнулась, довольная возвращением загадочного мистера Маккаррена.
«Данте» стал самым популярным лондонским игорным притоном не только благодаря качеству его проституток. Это заведение открыто бросало перчатку таким джентльменам, как мистер Маккаррен. Здесь эти люди могли играть и выигрывать, им даже позволялось приносить свои карты, чтобы доказать, что интеллект владельца «Данте» превосходил умственные способности джентльменов из высшего общества. И джентльмены толпами принимали этот вызов.
Глупая гордость жаждущих жертв и умная расчетливость скромного хозяина сделали «Данте» самым прибыльным заведением во всем Лондоне. Поэтому Энигме нечасто доводилось получать удовольствие от игры с достойным противником, с таким возбуждающе опасным джентльменом, как Шеймус Маккаррен.
Шеймус зашел в «Данте» два месяца назад вместе с Кристианом Сент-Джоном, который попросил место за столом знаменитого владельца притона. Проиграв значительную сумму, Сент-Джон предложил Маккаррену рискнуть, и тот, к удивлению Кристиана, согласился.
Энигме потребовалась вся ночь, чтобы отыграть у Шеймуса Маккаррена деньги заведения, но это стоило того. Мистеру Маккаррену тоже доставила удовольствие их схватка, о чем свидетельствовало его неоднократное присутствие за главным с голом притона.
– Предоставь мистеру Маккаррену его обычное место.
– Лорд Харрингтон сидит…
– Пересади Харрингтона. – Энигма пристально посмотрела на послушного охранника. – Я скоро спущусь.
Шеймус с раздражением взглянул на карманные часы и отхлебнул виски. Он ждал уже три четверти часа и уже почти решил уйти из «Данте», так и не сыграв ни одной интересной партии.
Мистер Маккаррен пришел в притон, чтобы отвлечься, забыть о своем необъяснимом порыве, которому он поддался в случае с Джульет Первилл. Однако и здесь ему нечем было занять свой ум, кроме как слушать пустую болтовню пятерых сидевших за столом джентльменов, возбужденных, как пятерка кобыл в Аскоте.
Скучая, Шеймус откинулся на спинку стула и потянулся, оглядывая дорогостоящих куртизанок заведения. Может быть, все, что ему требуется для прочистки мозгов, это хороший секс?
Он не был с женщиной с тех пор, как прогнал свою любовницу, и в этом, без сомнения, крылась причина его поступка в отношении непривлекательной леди Первилл. Его тело требовало облегчения, а проститутки «Данте» славились своими талантами.
Но Шеймус никогда не пользовался платными услугами, он предпочитал желания женщины поддельной страсти. Все же, глотая обжигающий напиток, он подумал, что одинединственный раз можно было бы заплатить проститутке…
– Мистер Маккарреи, – сказал владелец «Данте», оглядывая стол с явным чувством собственного достоинства. – Как приятно снова вас видеть здесь и так скоро. Хотите возместить свои потери?
Шеймус посмотрел в серо-зеленые глаза этого человека, и они улыбнулись друг другу, как уважающие друг друга противники.
– Насколько я помню, мистер Янгблад, счет был почти равный.
– Почти. – До отвращения красивый человек усмехнулся, затем занял свое место, как и другие джентльмены, допущенные к его желанному столу. – Как вам хорошо известно, джентльмены, минимальная ставка десять фунтов, максимальная не ограничена.
Передача собственности должна производиться моим поверенным до того, как определится размер кредита, равного оценочной стоимости. Обвинения в нарушении законности, когда вы проиграете, не принимаются. – Двое игроков, уверенных в себе, усмехнулись. – И как всегда, вы можете предоставить ваши собственные карты при условии, что все сидящие за столом согласны ими играть.
Шеймус, почти не слушавший знакомые ему правила, зевнул, а мистер Янгблад взглянул в его сторону.
К их столу с хрустальным бокалом в руке не спеша подошла потрясающе красивая хозяйка борделя и села на стул, стоявший ближе всего к ее красавцу любовнику. Янгблад по-хозяйски улыбнулся прекрасной управляющей, которая, однако, предлагала себя только одному ему.
Владелец притона наклонил голову, соломенные волосы закрыли его острые зеленые глаза, и помешал указательным пальцем виски. Он вынул палец, и «запретный плод» для всех, кроме Янгблада, выставив на всеобщее обозрение свое декольте, наклонилась, с двусмысленным видом слизывая виски с пальца любовника.
– Конечно, ваш выигрыш всегда можно заменить услугами, которые мадам Ришар с радостью предоставит вам.
Шеймус улыбнулся, глядя в сине-фиолетовые глаза хозяйки борделя и воображая те услуги, которые может оказать эта обольстительная женщина. Она была высокой блондинкой, именно такой, какие ему нравились, а плотские наслаждения казались бесконечными, как и ее длинные стройные ноги.
– Не следует ли нам начать? – спросил средних лет джентльмен, которого явно отвлекало это эротическое зрелище.
Мистер Янгблад усмехнулся и, придвинув стул ближе к столу, спросил:
– Вам так не терпится начать, лорд Харрингтон? Вы уже проиграли свой городской дом лорду Первиллу, а теперь играете на свое имение. Харрингтон?
Шеймус с возмущением перевел взгляд с мадам Ришар на человека, который так подло поступил с его молодой коллегой.
Когда-то этот джентльмен был красив и думал, что таким он и останется. Но его кожа увяла от пьянства, а годы, проведенные в праздности, скрыли резкие черты лица под слоями жира.
– Вы пришли поучать меня, мистер Янгблад, или мы будем играть в карты? – Лорд Харрингтон наклонился, и его седые виски блеснули в свете свечи. Он положил на чистое сукно стола нераспечатанную колоду карт: – На этот раз я принес свои.
Ледяной взгляд Янгблада остановился на лорде Харрингтоне, а по его красивому лицу расплылась любезная улыбка.
– Я убежден, что это не намек на то, что в моем заведении вы стали жертвой мошенничества?
Харрингтон нервно сглотнул, взглянув на крепких мужчин, скромно стоявших по углам заполненного игроками зала. Охранник с грубым большим шрамом, пересекавшим его левую щеку, шагнул вперед, но мистер Янгблад жестом приостановил его, давая джентльмену время ответить на вопрос.
Шеймус чуть заметно улыбнулся при мысли, что лорду Харрингтону задаст трепку подозрительная охрана мистера Янгблада.
Но его ожидало разочарование, трусливый подонок забормотал:
– Нет, нет, нет. Конечно же, я не обвиняю «Данте» в каком-либо нарушении правил.
– Хорошо. – Янгблад поднял стакан с виски и, прежде чем отхлебнуть, добавил: – Потому что если бы я намеревался обобрать вас, лорд Харрингтон, то уверяю вас, ваш городской дом сейчас бы принадлежал мне, а не лорду Первиллу.
Мадам Ришар рассмеялась, находя все это очень забавным, а затем, наклонившись, протянула руку и схватила запечатанную колоду лорда Харрингтона.
Груди женщины легли на стол, и Шеймус полностью насладился роскошным зрелищем. На него пахнуло холодом, и, подняв глаза, он встретил ледяной взгляд зеленых глаз мистера Янгблада.
– Получаете удовольствие сегодня, мистер Маккаррен?
– Необыкновенное, – улыбнулся, нисколько не смутившись, Шеймус. Его удивило, что человек, открыто выставляющий свою любовницу на всеобщее обозрение, может ревновать ее к другому мужчине, разглядывавшему ее – Хотя мое удовольствие было бы еще больше, если бы мы черт побери, занялись игрой.
– Хотите получить имение лорда Харрингтона, не ли?
– Представить не могу, чтобы я захотел что-то, когда-либо принадлежавшее этому джентльмену.
Харрингтон нахмурился, получив такое оскорбление, взглянул на Шеймусатак, как будто видел его впервые:
– Как, черт побери, вы сказали, ваше имя?
– Я не говорил. – Мистер Маккаррен протянул руку за своими картами – ему очень хотелось еще больше досадить лорду Харрингтону.
У владельца «Данте» грубость Шеймуса вызвала усмешку, он разобрал свои карты, а его любовница изящно прижалась к нему.
– Хорошо подготовились, старина, – обратился мистер Янгблад к сидевшему слева от него светловолосому денди, который поставил первую карту, начиная их дорогостоящее развлечение.
Взглянув на свои карты только после того, как была открыта первая, Шеймус понял, что уже проиграл. Играть дальше было неинтересно, и он играл без азарта.
Лорд Харрингтон, торжествуя, забрал свой выигрыш, и мистеру Маккаррену хотелось пересесть подальше от этого негодяя, но сидевший рядом заносчивый пьяный джентльмен мешал ему это сделать.
– Хорошая игра, лорд Харрингтон, – по-дружески поздравил его мистер Янгблад. – С таким везением вы сможете выиграть достаточно деньжат, чтобы выкупить ваш дом у лорда Первилла.
Шеймус взглянул на загоревшиеся от жадности глаза Харрингтона и фыркнул от отвращения. Он был уверен, что этот джентльмен ни разу не подумал о женщине, репутацию которой он погубил, если он вообще помнил о Джульет Первилл.
Склонившись над столом, Шеймус поспешил забрать розданные карты. С этими он выиграет. За этим столом только один человек мог обыграть его – мистер Янгблад. Но не на этот раз, когда у Шеймуса такой расклад.
Он играл партию не спеша, дожидаясь, пока на кону не наберется достаточная сумма. Разыгрывая свою последнюю карту, Шеймус пристально наблюдал за выражением лица Янгблада, а затем со слабой улыбкой и некоторым удовлетворением сказал:
– По-моему, я выиграл.
Хозяин поднял на него свои ясные зеленоватые глаза.
– Да, это ваш выигрыш, – согласился он.
Игра продолжалась.
Они играли несколько часов. Остальные игроки с интересом наблюдали за настоящей битвой, разыгравшейся перед ними. Когда все было сказано и сделано, Шеймус отодвинулся от стола, азарт исчез.
– Извините меня, джентльмены, думаю, для меня на сегодня довольно.
Не привыкший проигрывать, Янгблад спросил сквозь зубы:
– Разве вы не останетесь, мистер Маккаррен, и не дадите нам возможность отыграться?
Шеймус поднялся, вынул из кармана ярко-синего жилета часы и убедился, что не ошибается, – час был поздний.
– Боюсь, что нет, мистер Янгблад.
Мадам Ришар щелкнула длинными пальцами, и рядом с ней возник человек очень маленького роста.
– Мистер Мэтьюз, пожалуйста, выплатите мистеру Маккаррену выигрыш, а затем вызовите его экипаж.
Наклонившись к красавице содержательнице борделя, Шеймус смотрел в ее сияющие глаза все то время, пока маленький клерк что-то записывал в хозяйственную книгу в кожаном переплете и отсчитывал деньги.
– До свидания, – сказал Шеймус хозяину, засовывая в правый карман толстую пачку и одновременно нащупывая пальцами холодную сталь пистолета, желая убедиться, что он на месте.
Отойдя от стола, он направился к входной двери, по пути старательно избегая проституток, жаждавших отпраздновать ею удачу. Избавившись от искушения, Шеймус поехал домой и всю дорогу мысленно подготавливал себя к еще одной стычке со светским обществом и еще одной тяжелой неделе с этой непостижимой Джульет Первилл.
Глава 10
Была суббота, около двух часов дня, и Джульет читала, лежа в постели, как вдруг дверь ее спальни распахнулась.
Вздрогнув, она подняла глаза и увидела свою мать, входившую в комнату с таким видом, как будто находилась у себя дома, а не в доме лорда Апплтона.
– Итак, – начала графиня, упершись руками в узкие бедра и глядя сверху вниз на дочь, – ты жива.
Джульет изумленно посмотрела на нее:
– Не надо мелодрамы, мама. Конечно, я жива.
Мать схватила стеганое покрывало и сдернула его с дочери, подставив ее тело под волны холодного зимнего воздуха.
– А что еще я должна была думать, когда ты не вернулась домой на прошлые выходные? – Она подняла бровь, что, как знала Джульет, выражало крайнее раздражение.
– Я никогда и не соглашалась вернуться домой, мама. – Леди Первилл ухватилась за одеяла и вернула их на свое место.
– А как я должна была узнать, что ты не вернешься, если ты мне никогда об этом не писала? – спросила ее мать, опять стаскивая все одеяла с постели и заставляя тем самым дочь встать и надеть теплый халат, чтобы не замерзнуть до смерти.
– Прости, мама. – Джульет наклонилась, чтобы достать домашние туфли, но, выпрямившись, неожиданно увидела в прекрасных голубых глазах матери слезы.
Она никогда раньше не видела свою мать плачущей. Или почти плачущей. И Джульет смотрела, как мать снова прячет свою обиду под маской полного самообладания.
– Я бы все же предпочла, чтобы ты написала мне. Я бы немедленно приехала, а не ждала бы тебя в имении.
– Прости меня, мама, – со всей искренностью сказала Джульет. – Это было эгоистично с моей стороны, но я плохо соображала на прошлой неделе. Пожалуйста, прости мое невнимание.
– Конечно, я прощаю тебя, дорогая. Я только… – Мать запнулась от волнения и снова посмотрела дочери в глаза. – Я была бы здесь… если б знала, что ты не приедешь домой.
– Знаю, что ты бы приехала, мама. – Джульет едва сдержалась, чтобы тоже не расплакаться. – Со мной все хорошо или будет хорошо. – Она старалась говорить бодрым тоном. – Боюсь, к потере репутации не сразу привыкнешь.
– Да, я думаю, на это потребуется время. – Графиня пригладила свою идеальную прическу. – Но я не позволю тебе запереться со своими книгами.
– Я люблю мои книги, – улыбнулась Джульет.
– Я замечала это все прошедшие двадцать два года, – с легким раздражением ответила мать. – Но если ты не будешь выходить из этой комнаты, ты кончишь тем, что растолстеешь и, кроме меня и кошки, у тебя не будет другого общества.
Джульет лукаво улыбнулась:
– У меня всегда будет Фелисити.
– Фелисити выйдет замуж.
Джульет растерянно заморгала, она никогда всерьез думала, что они могут расстаться.
Вздрогнув, она подняла глаза и увидела свою мать, входившую в комнату с таким видом, как будто находилась у себя дома, а не в доме лорда Апплтона.
– Итак, – начала графиня, упершись руками в узкие бедра и глядя сверху вниз на дочь, – ты жива.
Джульет изумленно посмотрела на нее:
– Не надо мелодрамы, мама. Конечно, я жива.
Мать схватила стеганое покрывало и сдернула его с дочери, подставив ее тело под волны холодного зимнего воздуха.
– А что еще я должна была думать, когда ты не вернулась домой на прошлые выходные? – Она подняла бровь, что, как знала Джульет, выражало крайнее раздражение.
– Я никогда и не соглашалась вернуться домой, мама. – Леди Первилл ухватилась за одеяла и вернула их на свое место.
– А как я должна была узнать, что ты не вернешься, если ты мне никогда об этом не писала? – спросила ее мать, опять стаскивая все одеяла с постели и заставляя тем самым дочь встать и надеть теплый халат, чтобы не замерзнуть до смерти.
– Прости, мама. – Джульет наклонилась, чтобы достать домашние туфли, но, выпрямившись, неожиданно увидела в прекрасных голубых глазах матери слезы.
Она никогда раньше не видела свою мать плачущей. Или почти плачущей. И Джульет смотрела, как мать снова прячет свою обиду под маской полного самообладания.
– Я бы все же предпочла, чтобы ты написала мне. Я бы немедленно приехала, а не ждала бы тебя в имении.
– Прости меня, мама, – со всей искренностью сказала Джульет. – Это было эгоистично с моей стороны, но я плохо соображала на прошлой неделе. Пожалуйста, прости мое невнимание.
– Конечно, я прощаю тебя, дорогая. Я только… – Мать запнулась от волнения и снова посмотрела дочери в глаза. – Я была бы здесь… если б знала, что ты не приедешь домой.
– Знаю, что ты бы приехала, мама. – Джульет едва сдержалась, чтобы тоже не расплакаться. – Со мной все хорошо или будет хорошо. – Она старалась говорить бодрым тоном. – Боюсь, к потере репутации не сразу привыкнешь.
– Да, я думаю, на это потребуется время. – Графиня пригладила свою идеальную прическу. – Но я не позволю тебе запереться со своими книгами.
– Я люблю мои книги, – улыбнулась Джульет.
– Я замечала это все прошедшие двадцать два года, – с легким раздражением ответила мать. – Но если ты не будешь выходить из этой комнаты, ты кончишь тем, что растолстеешь и, кроме меня и кошки, у тебя не будет другого общества.
Джульет лукаво улыбнулась:
– У меня всегда будет Фелисити.
– Фелисити выйдет замуж.
Джульет растерянно заморгала, она никогда всерьез думала, что они могут расстаться.