Сандерс Лоуренс. Желания Элен

   — Расскажи, — с жаром набросилась Пегги.
   — Ни за что. Это очень личное. Не то, что бы он взял с меня клятву молчать. Я просто не хочу об этом говорить. Понимаешь?
   — Конечно, дорогая, — разочарованно откликнулась Пегги. — Что за безобразие — стоит ей поманить пальцем, как он тут же бежит к ней.
   — Да мужчины теперь ни к черту не годятся, — мрачно проговорила Керри Эдвардс.
   Эта бездетная вдова, работавшая в одной конторе с Пегги Палмер, походила на распушившегося воробья. Ее высветленные перекисью волосы лежали аккуратными волнами. У нее были полные ножки и она носила миниюбки, щедро представляя любоваться ими всем желающим.
   Торжественный прием в связи с помолвкой был завершен, и большая часть гостей уже разошлась. Комната была прибрана, бокалы составлены в раковину, пепельницы вычищены. Подарки Пегги были связаны в аккуратный сверток, чтобы она могла отнести их домой. Пегги и Керри отдыхали в ожидании кофе.
   — Посмотрите, — указала Элен на подоконник. — Отсюда Рокко любил смотреть на улицу. Клал передние лапы на подоконник и часами глядел в окно. Перед смертью он стал таким любопытным… В квартире напротив завели молодого французского пуделя-девочку, и Рокко все время за ней наблюдал. Старый пердун. Делать-то он уже ничего не мог, а смотреть любил.
   — Мой покойный супруг был точно таким же, — кивнула Керри. — Купил себе маленький телескоп и летом каждую ночь поднимался с ним на крышу. «Посмотреть на звезды», — говорил он. «Звезды звездами, — думала я, — но если полиция тебя поймает, я тебя выручать не буду». И он ведь не был каким-нибудь извращенцем. Просто любил смотреть.
   — Мужчины, — философски изрекла Элен.
   — Так что с Юком? — спросила Пегги. — Вы попытаетесь еще разок?
   — В следующую пятницу, — сказала Элен. — Теперь уж нас ничто не остановит. Юк здорово разозлился на Эдит. Этот мальчик быстро взрослеет. Его мать издевалась над ним всю жизнь, и ей это сходило с рук. Ну, посмотрим, кто из нас сильнее.
   — Конечно ты, — восхищенно сказала Пегги.
   — Верно, — кивнула Элен. — Я не собираюсь уступать его без боя. Кофе, наверное, уже готов. Я принесу его.
   — У меня было тоже самое с моим покойным супругом, — сказала Керри, когда Элен вышла на кухню. — Его мать не отпускала, она хотела, чтобы он подождал. «Подождал чего?» — спросила я его. «Подождал, пока стану старше», — ответил он. «Тебе уже двадцать четыре, — сказала я ему, — и ты достаточно взрослый, чтобы самому принять решение».
   — И он сделал предложение? — спросила Пегги.
   — Не сразу, — призналась Керри, поправляя свою прическу. — Но я стала позволять ему ласкать меня на заднем сидении отцовского катафалка. Он был похоронных дел мастер. Но я не все позволяла Фреду. Это продолжалось несколько недель. Он похудел, осунулся и говорил, что каждый раз, когда видит похороны, у него встает. Наконец, однажды вечером, он сделал мне предложение. Мы прожили вместе семнадцать лет, пока у него не лопнул желчный пузырь, упокой Господи его душу. Он просто надулся и взорвался как воздушный шарик. Доктор сказал, что ничего подобного в жизни не видел. Об этом даже писали в медицинском журнале. Так мой Фред стал знаменитым, хотя он-то конечно этого уже не увидел. Элен, прошу, не надо больше пирога. Я не смогу проглотить ни кусочка.
   — Совсем чуть-чуть, — принялась уговаривать Элен, — завтра сядешь на диету. Ну, что, Пег, как ты себя чувствуешь? Подумать только, еще какой-то месяц, и ты станешь замужней женщиной.
   Пегги поежилась.
   — Может, мне не стоит этого говорить, но я едва с ним знакома. Я имею в виду, что вот мы собираемся пожениться, а он для меня по-прежнему как чужой. Я так мало о нем знаю.
   — И он многого не знает о тебе, — подмигнула ей Элен. — Но не волнуйся, милая, мой рот на замке.
   — Так и должно быть, — с уверенностью заявила Керри. — То, чего он не знает, не причинит ему боль. До свадьбы я дважды была с одним парнем, который жил рядом с нами. Я собиралась сказать об этом Фреду, но так и не сказала, и очень этому рада. Он умер, веря, что взял в жены девственницу, упокой Господь его душу.
   — Неужели он не догадался? — нервно спросила Пегги. — Я имею в виду как же простыни и все остальное?
   Керри Эдвардс пристально посмотрела на своих собеседниц.
   — Я скажу вам кое-что, что никогда никому не говорила. Обещаете молчать?
   — Обещаю, — сказала Пегги.
   — Обещаю, — повторила Элен.
   — Ну… после того, как Фред уснул в нашу первую брачную ночь, я встала, проколола себе палец булавкой и измазала простыню кровью.
   — Боже мой, — сказала Элен.
   — Боже мой, — повторила Пегги.
   — Конечно, тогда девственности невесты придавали большее значение, чем теперь. Теперь мужчину это не волнует. Теперь все проще. Живи и давай жить другим. Раньше было по-другому. К примеру, Фред хотел спать со мной нагишом, но я ему этого не позволяла. «Я не из женщин легкого поведения, — говорила я Фреду. — И когда ложишься со мной в постель, будь добр одеться как подобает христианину».
   — А по мне так плевать, если мужчина спит со мной голым, — сказала Элен.
   — В жару это очень неудобно, — пояснила Керри. — Тела прилипают друг к другу, и просыпаешься вся мокрой и помятой. Пегги, я полагаю, ты должна настоять, чтобы он надевал что-нибудь на себя перед тем, как лечь.
   — Боже, я не знаю, — взволнованно сказала Пегги. — Я никогда об этом не думала. Наверное, супружеская жизнь порождает столько новых проблем. Например, ванная. Я имею в виду, положим он бреется или еще что-нибудь, а мне необходимо в ванную. Могу ли я войти, пока он там?
   Молодые женщины вопросительно посмотрели на Керри.
   — Все зависит от ситуации, — глубокомысленно изрекла она. — Пожалуй, в первое время лучше не входить, но по прошествии некоторого времени и, знаешь, если тебе срочно надо, то ничего страшного в этом не будет.
   — То есть, ты хочешь сказать прямо на глазах друг у друга? — с благоговейным ужасом осведомилась Пегги.
   — Ну, вы же не будете друг на друга глазеть. Он будет мыться под душем или бриться, а ты заниматься своим делом, раз тебе срочно надо. В конце концов, он тоже человек.
   — Да, наверное, — неуверенно проговорила Пегги. — Все это так непросто. Например, как быть с сексом? Что делать, если он хочет, а я нет? Или наоборот?
   — Ты должна с самого начала поставить точки над «i», — посоветовала Керри. — Пусть не думает, что ты доступна в любое время дня и ночи. Например, когда он пьян или ты оделась и собралась куда-нибудь уходить или просто не хочешь. Надо поступать хитро. Знаешь, когда он в чем-нибудь провинится или ты хочешь что-нибудь купить… Ну, понимаешь, что я имею в виду.
   — Я не думаю, что жена должна использовать секс как наказание или как подачку, когда она хочет, чтобы муж ей что-нибудь купил, — возразила Элен.
   — Какого черта выходить тогда замуж, если ты не можешь прыгнуть на него, когда захочешь?
   — Ты никогда не была замужем, — едко заметила Керри Эдвардс. — Ты не знаешь о чем говоришь.
   — Можно придумать что-то вроде условного сигнала, — задумчиво промолвила Пегги. — Что-нибудь смешное, вроде того, что он бросает шляпу на кровать, или что-нибудь в этом роде.
   — Да, или тебя бросает на кровать, — кивнула Элен. — Что-нибудь смешное вроде этого.
   — Нет, я серьезно. Я хочу сказать, как же я узнаю, что он хочет, и как он узнает, что хочу я?
   — Сигналы дело хорошее, — одобрительно отозвалась Керри. — Однако после того как вы проживете вместе какое-то время, ты обнаружишь, что это вошло у вас в привычку. Например, каждую пятницу Фред приносил домой получку и принимал горячую ванну. На ужин мы ели шницель по-венски и кислую капусту, пили пиво. Затем мы ложились в постель. Таким образом все вопросы снимались.
   — А если он хотел во вторник или в четверг? — спросила Элен.
   — Он просто не хотел. У нас был регулярный график и мы придерживались его.
   — Шницель по-венски и кислая капуста, — повторила Пегги. — В пятницу вечером.
   — Вот еще что, — сказала Керри. — Иногда, после того как мужчина проживет с женой некоторое время, он начинает считать, что имеет право на все. Ну, понимаешь, о чем я говорю. Однажды вечером, к этому времени мы были женаты уже почти год, Фред захотел, чтобы я… нет, я не скажу.
   — Что? — хором спросили Пегги и Элен.
   — Ну… — Керри задумчиво посмотрела вниз на носки своих туфель. — Ну… нет, лучше не буду вам говорить. А то вам еще придет в голову сделать это. Я сказала ему: «Фред, — сказала я, — ты можешь просить об этом своих знакомых шлюх, но не жди от меня, что я буду делать больше, чем того требует закон».
   — И что он на это сказал?
   — Боже мой, как он взвился! Он с проклятиями выбежал из дома и не возвращался до полуночи. Вернулся пьяным как сапожник и от него разило дешевыми духами. Прошло несколько недель, прежде чем я подпустила его к себе, и за это он должен был купить мне новое пальто. Серое с кроличьим воротником. Больше он со мной этих заморских штучек вытворять не пробовал. Это я вам говорю.
   — Ну, видишь ли, Керри, — Элен пожала плечами, — ты сама говоришь, что времена изменились. Сегодня делают многое такое, чего не делали раньше. Кто знает, может Пег нравятся эти заморские штучки. Тебе нравятся, Пег?
   — Ну, — сказала Пег, внимательно рассматривая свое обручальное кольцо. — Я не… Он мог бы… Ну, видишь ли… это зависит… прежде всего, он не из тех мужчин, которым это нужно. Я хочу сказать, что он такой спокойный. Меня вот что беспокоит — о чем мы будем говорить с ним? Зачастую мы встречаемся — и просто сидим и молчим. Но чтобы так каждый вечер? Я хочу сказать, не странно ли это, если мы будем сидеть так каждый вечер, неделю за неделей, год за годом?
   — О, вы найдете о чем поговорить, — заверила ее Керри. — Он будет приходить домой и рассказывать о том, что произошло за целый день в офисе, а ты будешь ему рассказывать о своих спорах с бакалейщиком и мясником. А затем появятся другие темы — счета, соседи и дети, если они у вас будут. Мне так и не посчастливилось иметь их. И к тому же, всегда есть радио, телевидение и кино. Не волнуйся, вам будет о чем поговорить.
   — Да, наверное, — печально проговорила Пегги. Она взглянула на Элен и глаза ее вновь заволоклись слезами. — Ну, дорогие мои, конец нашему веселью. Не гулять мне больше по барам.
   — Верно, — улыбнулась Элен.
   — Вроде как жизнь моя в каком-то смысле заканчивается, — Пегги вздохнула и приложила к глазам салфетку. — Грустно. Как будто вся радость позади.
   — Но ты ведь хочешь выйти замуж, не так ли? — спросила Керри.
   — О, конечно. Но это, знаешь, как будто ты хотел чего-то всю жизнь, а затем получил и выясняется, что ничего хорошего в этом вроде бы и нет. Я думаю, он хороший парень и все такое, и мы наверное будем счастливы, но я не знаю…
   Элен подошла к дивану, на котором сидела Пегги, обняла ее за плечи и поцеловала в щеку.
   — Не волнуйся, малыш, — прошептала она. — Все будет хорошо. Все будет замечательно, точно как ты хотела. Ты заполучила мужчину и собственный дом. Хотела бы я быть на твоем месте. Ты не будешь больше просыпаться утром одна. Каждое утро рядом с тобой будет твой собственный муж.
   — Но только позаботься о том, чтобы он что-нибудь надевал на ночь, — закончила Керри.

16

   В субботу утром они долго не просыпались. Наконец яркий луч света пробился в окно и ударил в глаза Гарри Теннанту. Он заворочался, поднял голову и открыл глаза. Лимонно-желтое октябрьское солнце заполняло комнату. Свет вливался через широкое окно, растекался по полу, струился по мебели, со всех сторон окружая кровать.
   Солнечные лучи пронизывали рыжеватую поросль на груди Гарри. Он посмотрел на себя, увидел, как неяркое солнце золотит него кожу, и замурлыкал от удовольствия.
   Он перевернулся на живот, поднялся на локтях и посмотрел на Элен. Та спала на спине, зажав руки между колен. На ней была мужская пижама. Длинные рукава скрывали даже пальцы. Из-под голубых отворотов виднелись только розовые ногти. На кармашке была вышита монограмма «МГ».
   Гарри протянул руку к своей подушке и вытащил из нее маленькое перышко. Он погладил им нежную выемку на горле Элен. Мышцы ее шеи напряглись, она заерзала, что-то простонала и перевернулась. Тогда Гарри принялся щекотать ей подбородок, нос, уши.
   Она открыла глаза и мгновение смотрела в потолок. Затем повернула голову и подозрительно уставилась на Гарри. Но тот уже успел закрыть глаза и неподвижно лежал на животе, глубоко дыша.
   Элен прикрыла глаза, а потом быстро открыла их, захватив Гарри как раз в тот момент, когда он собирался пощекотать перышком ее губы. Возмущенное выражение ее лица вызвало у него приступ хохота. Он обнял ее и крепко прижал к себе.
   — Элен, Элен, — смеялся он. — Ах ты моя девочка.
   — Ах ты пес, — воскликнула она. — Грязный пес, как ты смеешь будить меня подобным образом?!
   И вдруг она притянула его к себе и зарылась лицом в ложбинку от ключицы, потом прошлась губами к его плечу, и он ощутил, как в него впились ее зубы.
   — Какой мне снился сон! — все еще зачарованно промолвила она. — Боже, какой сон. Ну да ладно. Все хорошо, милый.
   Она провела ногтями по его обнаженной спине. Он вздрогнул и еще плотнее прижался к ней. Она царапала ему кожу, глядя ему прямо в лицо и улыбаясь.
   — Что, не нравится? Да, знаю, это не очень-то приятно.
   Она отстранилась и попыталась стащить с себя пижаму. У нее это не вышло и она только запуталась. Гарри тут не при чем, абсолютно ни при чем.
   — Перестань, — потребовала она. — Подожди минутку. Ну перестань же, черт тебя побери.
   Наконец она выбралась из пижамы и скатала ее в комок.
   — Видишь? — спросила она, указывая на вешалку в углу спальни. — А теперь смотри…
   Она села на кровати и бросила свернутую пижаму. Та поплыла в воздухе, разворачиваясь на лету, и аккуратно повисла на вешалке.
   — Тебе этого ни за что не повторить, — насмешливо заметил он.
   Довольно посмеиваясь она вернулась в его объятия.
   — Не знаю, милый, не знаю. Я много тренировалась.
   — Кто такой «МГ»? — осторожно осведомился Гарри. — Эти инициалы на пижаме.
   — МГ? — пробормотала она. — Не помню. Это было давным-давно.
   Она поцеловала его в шею, в плечо, затем коснулась губами его мягкой, туго натянутой на ребра кожи, и взяла губами мочку уха.
   — О, милый, как хорошо. Ты знаешь, чего я хотела вчера вечером?
   — Чего ты хотела?
   — Я хотела в точности того, что и случилось. Я хотела, чтобы мы выкурили по сигарете, немного поболтали, а затем легли спать. Может быть на пару часов, а может быть до утра.
   — Ну, мы проспали почти до полудня, — зевнул Гарри. — Мы быстро вчера вырубились.
   — Я знала как все будет. Я проснусь, думая, что вот, я опять одна, а потом повернусь на другой бок и увижу тебя, и будет суббота, и нам не нужно идти на работу, и мы можем слоняться без дела столько, сколько захотим, правда ведь? О, это так замечательно, когда утром рядом с тобой кто-то есть.
   — Да, — кивнул он. — Я понимаю, что ты имеешь в виду.
   — Просто я так часто бываю одна. Видишь ли, это совсем не идет мне на пользу. У меня от этого внутри все болит. Но когда со мной рядом кто-нибудь есть, мне хочется считать каждую минутку.
   — Но уснула ты первой, милая, — подколол он ее. — Бог мой, только что ты со мной разговаривала, а в следующую минуту уже спишь.
   — Да, я знаю. Просто я очень устала. Зато я отлично выспалась и сейчас чувствую себя великолепно. Я хочу есть.
   — Хорошо, — сказал Гарри. — Сейчас посмотрим. Мы купили молоко, яйца, сыр, грибы, копченую колбасу и песочный торт у «Хорна и Хардарта». Сейчас я встану и приготовлю нам завтрак.
   — Чуть позже, — прошептала она. — Не вставай пока.
   Он запустил пальцы в ее светлые кудри, и потянув за них, чуть отклонил назад ее голову. А потом он поцеловал ее, крепко приникнув к ее губам.
   — Гарри, — едва слышно выдохнула она. — Боже мой, милый…
   Его пальцы ощущали упругость ее тела. Он гладил ее, сжимал ее крепкую грудь, обхватывая стройные плечи и обнимая ладонями упругие ягодицы.
   А потом они любили друг друга. Они делали это смеясь, катаясь по кровати, кусая и облизывая друг друга. Они купались в неярком осеннем солнце, благоговейно отдаваясь любви.
   Наконец, они замерли, ощущая усталость и приятное тепло.
   — Элен, — пробормотал он. — Милая моя, любимая…
   Она потерлась щекой о его плечо и начала делать ладонью круговые движения над его ягодицами не касаясь кожи, но задевая короткие волосики и ощущая исходящее от него тепло.
   Потом она слегка отстранилась от него и тихо засмеялась.
   — Думаешь, это надолго? — спросила она. — Думаешь, так и будет?
   — Нет, — он покачал головой. — Это пройдет. Просто кратковременное увлечение.
   — Думаешь, это не сможет заменить баскетбол?
   — Ну, — он всерьез задумался, — тут нужно пять человек…
   Но она прижалась к его рту губами, не дав договорить. Она яростно впивалась в его губы. Потом руки их опустились, и они умолкли, откинувшись на спины. Элен закурила сигарету, и оба стали смотреть как дым клубится в лучах солнечного света.
   «Надо изобрести новый сорт сигарет с черным дымом», — неожиданно подумала она.
   — Милый, — вдруг спросила Элен, — тебе хорошо со мной?
   Он повернулся к ней, прижался губами к ее волосам и положил руку ей на грудь. Он чувствовал, как она дышит, и, задержав выдох, подстроился под ее ритм, так что они стали дышать в унисон, и их грудные клетки стали вздыматься и опускаться одновременно.
   — Мне замечательно с тобой, — сказал он.
   — У меня перехватывает дыхание, когда я тебя вижу, — вздохнула она. — Правда. Мне не бывает с тобой скучно.
   — Ты гораздо лучше меня, — откликнулся он. — Мне за тобой никак не угнаться, малыш. Ты даешь, а я беру. Все время.
   — Милый, перестань говорить глупости, — рассмеялась она и запустила пальцы в его шевелюру. — Честное слово, мне хорошо с тобой. Просто быть с тобой. Ты такой милый и глупый, и все время пытаешься делать невозмутимый вид, хотя на самом деле, ни черта не понимаешь, что происходит. Ну и зануда ты! Ну и тупица!
   — Точно, я такой.
   — Нет, вовсе нет. Когда ты рядом, я становлюсь остроумной и начинаю ощущать уверенность в себе. Это твое влияние. Так что не волнуйся.
   — Ты слишком много отдаешь, — пробормотал он. — Отдаешь и отдаешь, и однажды отдашь себя всю, и ничего от тебя не останется.
   — О, боже, — насмешливо простонала Элен, гася окурок. — Дорогой мой Гарри, не забывай, что я всего лишь бедная, необразованная деревенская девушка из Огайо, и я не понимаю, о чем ты говоришь.
   Он рассмеялся и обхватил ее обнаженную талию. Она упала, и они покатились по скрипящей кровати, смеясь и целуясь, потом замерли и снова слились в поцелуе. Они целовались, целовались и целовались без конца.
   — Я люблю тебя, малыш.
   — Скажи еще раз.
   — Я люблю тебя, — повторил Гарри Теннант.
   Она задохнулась от восторга и прижалась к нему, обняв за плечи.
   — Это звучит так здорово. Так здорово и так искренне.
   — Это здорово, Элен, и это правда.
   Она села на кровати, взяла его лицо в свои ладони и заглянула в его удивленные глаза. Она так приблизилась к нему, что они чуть не соприкоснулись носами; он ощущал ее дыхание на своих губах.
   — Послушай, — сказала она, — на счет этой пижамы… Я правда не помню кто такой МГ. Тебя это волнует?
   — Нет, — ответил он, сам поражаясь тому, что это так. — Меня это совершенно не волнует. Меня не волнует, что ты делала до того, как я тебя встретил.
   Она вздохнула, отпустила его и снова упала на кровать.
   — Не могу сказать, что у меня было много мужчин, но и не могу сказать, что мало. Но все это было в прошлом, а я никогда не забочусь о том, что прошло.
   — Ага, — кивнул он, — я сам сторонник того, чтобы жить сегодняшним днем.
   — Я люблю завтрашний, — тихо сказала Элен.
   — А чего ты ждешь от завтрашнего дня?
   — Жду? — переспросила она таким тоном, словно он спросил что-то очень неприличное. — Чего я хочу?
   Она зевнула и раскинула руки. Не отрывая глаз, он смотрел на ее маленькую грудь.
   — Мне не много нужно. Наверное, больше всего я хочу таких пробуждений как сегодня — когда видишь рядом с собой парня, с которым легла спать накануне… и знаешь, как его зовут.
   Она положила свою голову ему на спину и вытянула руки. Размаха ее рук не хватало, чтобы обхватить его от шеи до пят. Ее голова поднималась и опускалась с каждым его вздохом.
   — О, боже, как хорошо… — она вздохнула. — Плохо спать одной; совсем плохо, но знаешь, милый, ты должен любить того, с кем спишь, даже если это всего на одну ночь. Если ты любишь его, то все в порядке. А если это просто так, забавы ради, тогда это самое худшее, что может быть. Или если это просто спьяну. Тогда это просто грязь. Ах, милый, милый. Это слишком важно…
   — Я люблю тебя, Элен.
   — Конечно, милый, конечно. Знаешь, что мне в этом нравится? Это заставляет меня думать, что парень хочет меня, что я нужна ему. Это единственное, что имеет для меня значение. Все остальное в этом мире просто дерьмо.
   — Я хочу тебя, — пробормотал он, поворачиваясь чтобы поцеловать ее пальцы. — Ты нужна мне.
   — Это здорово, милый. Мне нравится это слышать. Поцелуй меня.
   Он повернул голову, она поцеловала его в губы. Затем она вновь прижалась к его спине.
   — Ну, отпусти меня, малыш, — сказал он. — Я приготовлю нам завтрак.
   — Нет, — сонно сказала она. — Я не отпущу тебя.
   — Я принесу тебе завтрак в постель, — предложил он. — Я сделаю омлет. У нас есть грибы и сыр.
   — Я не отпущу тебя, — возразила она еще крепче прижимаясь к нему. — Ты будешь моим пленником.
   — Я сделаю крепкий кофе, — взмолился он. — Мы будем есть песочный торт из «Хорна и Хардарта».
   — Я не хочу, чтобы ты вставал, — настаивала она. — И я не пущу тебя, не пущу.
   — Вечно я забываю, что мужчины сильнее, — сказала она, наблюдая за тем, как он ходит по комнате, собирая свою одежду. — Я всегда думаю, что я сильная, пока мужчина не пустит в ход силу, и тут выясняется, что я не так сильна, как думала. Ты очень сильный, милый.
   — Конечно, — подмигнул он ей. — Сила есть, ума не надо.
   — Но для меня ты достаточно умен, — сообщила она ему. — Слушай, Гарри, а ты уверен, что сумеешь приготовить омлет?
   — Предоставь все мне, — заверил он ее. — Это будет такой омлет, которого ты никогда не пробовала. Тебе он понравится.
   Он прошел в ванную и быстро принял душ. Там висело три полотенца. Два было в цветочек, третье — белое с голубой полосой. На нем было напечатано: «ВОЕННО-МОРСКОЙ ФЛОТ США». Он вытерся флотским полотенцем, почистил зубы одной из ее зубных щеток. Расчески он найти не смог, поэтому пригладил волосы руками. Он пристально вгляделся в свое отражение. Он пригнулся к нему так близко, что едва не коснулся зеркала носом.
   — Белый человек с черным лицом, — прошептал он. — Что ты делаешь?
   Омлет получился хорошим; он добавил туда грибов, и они съели его весь. Кофе был крепким и горячим. Элен выпила две чашки. Песочный торт их «Хорна и Хардарта» тоже пришелся им по вкусу.
   Элен оказалась противницей завтраков в постели. Она встала, накинула халат, и они поели за маленьким столом на кухне. За едой они почти не разговаривали. За кофе они закурили сигареты. Гарри взял в рот сразу две сигареты, прикурив их от одной спички.
   — Я видел, как Хамфри Богарт делает так в кино, — сказал он ей.
   Элен наблюдала за ним с улыбкой. Он подошел к ней сзади и поцеловал ее в волосы. Она потянулась к его лицу и потерлась щекой о его губы.
   — Я так счастлива, милый, — прошептала она. — Так хорошо. Какое замечательное утро.
   Он поколебался и спросил:
   — Ты сказала мне, будто я не понимаю, что происходит. Так скажи мне, о чем ты?
   — О нас с тобой, милый, — промурлыкала она. — О нас с тобой.

17

   Ее клонило в сон.
   — Меня клонит в сон, — сказала Элен Майли Ричарду Фэю.
   — Меня клонит в сон, — сказал Ричард Фэй Элен Майли.
   Они курили гашиш, и их разговор протекал довольно вяло. У них не очень-то получалось курить гашиш. Но они старались…
   — Слушай, — сказал он, начиная слегка чувствовать действие наркотика,
   — я считал много книг с сексуальными сценами. Они всегда такие восхитительные.
   — Кто восхитительные? Книги?
   — Нет. Сексуальные сцены. И женщина всегда кричит, задыхаясь от страсти — так пишут: «Она кричала, задыхаясь от страсти… И она стонала: „Сейчас, сейчас, сейчас“. Как так получается, что ты никогда не стонешь: „Сейчас, сейчас, сейчас“?
   — Сейчас, сейчас, сейчас, — простонала она.
   — Нет, — печально сказал он, — это не то.
   — Сукин сын, — печально проговорила она.
   Так они веселились, обнимая друг друга, покуривая свои сигареты…
   — Юк, ты знаешь, что с водит меня с ума?
   — Я?
   — Ну… — сказала Элен. — Да. Иногда… Но что меня действительно бесит, так это моя прачечная.
   — Прачечная?
   — Ну… да. Я складываю грязное белье в корзину, которая в ванной, и раз в неделю завязываю все это в наволочку и отвожу чинку ^{note 19} на углу Второй авеню. У него есть маленькая девочка — ее зовут Сьюзен — и она сидит за прилавком и смеется. Боже, до чего она милая. Прямо съесть хочется. Иногда я покупаю ей конфеты. Каждое Рождество он дарит мне календарик и коробочку орехов. Ну, не мило ли? Ну вот, туда я каждую неделю отношу свое грязное белье. И химчистка у меня в том же квартале…