Сартр Жан-Поль. Фрейд

   Она входит в сад, Фрейд – за ней. Она не успела обернуться, чтобы закрыть калитку, как Фрейд уже вошел в сад. Она бросает на него грозный взгляд прекрасных, жестких глаз, но ей не удается запугать Фрейда: стоящий перед ней мужчина более тверд, чем она, и более решителен.
   Она раздражается, и сухая язвительность ее голоса сменяется гру­бостью.
   Госпожа Кёртнер. Убирайтесь!
   Гнев меняет лицо госпожи Кёртнер; внезапно она становится пошлой, словно торговка рыбой.
   Госпожа Кёртнер(вульгарно и грубо). Мерзавец! (Она поднимает руку и хочет ударить Фрейда. Он в воздухе перехватывает ее запястье и несколько мгновений не от­пускает руку. Этого оказывается достаточно для того, чтобы она вновь обрела хладнокровие и внешность изыс­канной буржуазной дамы. Говорит очень холодно, власт­но.) Оставьте меня! (Фрейд отпускает ее, слегка поклонив­шись, словно извиняясь.) Вы считаете меня плохой матерью, не так ли?
   Фрейд. Нет.
   Госпожа Кёртнер. Это читается в ваших глазах. (Пауза. С вызовом.) Посмотрите на меня. За четыре года я постарела на двадцать лет. Я едва на ногах держусь. Сплю по четыре часа в сутки. И знаете почему? Потому что я стала преданной сиделкой дочери, которая меня презирает и хочет моей смерти.
   Фрейд. Ну и что? Вы ухаживаете за ней, но вы не хотите ее лечить. Вы выставили врачей за дверь и сами не боретесь с ее болезнью, потому что она позволяет вам справляться с доче­рью.
   Мать смотрит на Фрейда рассерженно, но с каким-то сомнением. Фрейд импровизирует: эти его слова – блеф. Он настаивает на своем потому, что госпожа Кёртнер, кажется, задета за живое.
   Госпожа Кёртнер (холодно и трезво). Я не выставляла врачей за дверь. (С горькой усмешкой.) Они больше не при­ходят, потому что мы разорены. Вы понимаете? Они прекрати­ли свои визиты, как только поняли, что у нас больше не оста­лось ни гроша, чтобы им платить. (С насмешливым вызо­вом, уверенная в отрицательном ответе Фрейда.) Доктор Фрейд, вы согласились бы лечить Сесили бесплатно?
   Фрейд. Да, госпожа Кёртнер. (Серьезно и убежденно) Я берусь за это. (Пауза.) Ну так как? (Госпожа Кёртнер в растерянности смотрит на него.) У Сесили есть шанс попра­виться. Неужели вы откажете ей в этом?
   Госпожа Кёртнер. Я знаю мужчин, в том числе врачей: они ничего не делают даром. Не думайте, будто я принимаю вас за филантропа. В чем ваш интерес?
   Госпожа Кёртнер говорит с ним слишком трезвым и слишком уверенным тоном, а не тоном «светской женщины». За ее уверенно­стью чувствуется глубокий жизненный опыт.
   Фрейд смотрит на нее твердо, но не без симпатии. Ясно, что ему нравятся такие женщины.
   Фрейд (без всякого лукавства). У меня появилась одна мысль о неврозе, и я хочу ее проверить.
   Госпожа Кёртнер. И вы ищете бедных больных, чтобы окончательно их доконать? Моя дочь станет вашим подопыт­ным кроликом?
   Фрейд. Я никого не намерен доканывать, госпожа Кёртнер. И ваша дочь – не подопытный кролик: я считаю ее самой умной из всех известных мне больных женщин.
   Госпожа Кёртнер молчит, охваченная сомнениями. Потом она подхо­дит к калитке, закрывает ее и поворачивает ключ, который прячет в сумочку.
   Госпожа Кёртнер. Пойдемте со мной. (Они пересекают сад. Поднимаясь по трем ступеням крыльца особнячка, она поворачивается к Фрейду.) Попробуйте. Если я увижу, что вы причиняете ей боль, я прерву лечение.
   Фрейд молча кивает в знак согласия.
   Они входят в бедно обставленную, затемненную садовыми деревьями гостиную. За столом сидит старуха служанка и штопает. Мы видим кое-какую мебель из их прежнего жилища, чудом уцелев­шую после финансового краха семьи.
   Служанка поднимает на Фрейда серые, холодные глаза; она равно­душно смотрит на него, потом снова принимается за работу. Госпожа Кёртнер остановилась посреди комнаты, предоставив Фрей­ду самому закрыть дверь.
   Госпожа Кёртнер. Я буду присутствовать на ваших сеан­сах?
   Фрейд (вежливо, но твердо). Нет, госпожа Кёртнер.
   Госпожа Кёртнер. Хорошо. (Показывает на дверь в глубине комнаты) Ну что ж, она там. Идите. (Пока он идет по комнате, она замечает с ехидным, исполненным зло­радства смешком.) Самое трудное впереди. Надо будет, что­бы она вас приняла. (Фрейд стучит в дверь.)
   Голос Сесили за кадром. Войдите!

(14)

   Комната Сесили.
   Узкая и бедно обставленная комната. В углу кувшин с водой, на столе – таз. Два стула, кресло-качалка.
   Постель Сесили справа от двери, у стены.
   Два окна: одно слева от входа, другое – в глубине. Дешевыми гравюрами – более или менее удачно – здесь пытались прикрыть пятна и потеки на обоях. Ночной столик завален книгами.
   Когда Фрейд входит, Сесили, обложенная двумя подушками, лежа читает. Она опускает книгу, которую держала прямо перед глазами, и смотрит на вошедшего, глаза у нее совершенно нормальные. Долгая пауза.
   Сесили. Я узнала вас. Неужели я недостаточно наказана?
   Фрейд (ласково). Я пришел не для того, чтобы вас наказы­вать, Сесили.
   Сесили (пожимая плечами). Меня нужно наказывать, по­тому что я виновата. (Она загадочно улыбается чему-то, известному ей одной. По-прежнему смотрит на Фрейда; говорит медленно.) Вы доктор Фрейд. А вашего друга звали Флисс. (С каким-то отрешенным видом) Ну а тот, кто оказался таким трусом, как его звали?
   Сесили утратила тот невинный вид, который пленил Брейера. У этой девушки теперь появился настороженный и презрительный взгляд женщины. Горькая складка в уголках рта, которая будет сохранять­ся во всех последующих сценах, вплоть до выздоровления.
   Фрейд(селе уловимым согласием). Трусом? Брейер.
   Сесили. Брейер. Да-да! Его жену звали Матильда. Говорят, он сделал ей ребенка?
   Фрейд. Девочку.
   Сесили (с презрительной улыбкой). В Венеции, конечно. Дитя лагуны. (Почти горделиво.) А у меня ноги парализова­ны. (Фрейд хочет посмотреть.) Бесполезно.
   Она сбрасывает одеяло. Рубашка задрана до колен: ноги Сесили выглядят так же, как у истеричек в первой части и у Жанны (пациентки Шарко).
   Сесили (сиронической усмешкой). Истерические контрактуры. Двусторонняя потеря чувствительности. Как вы понима­ете, я все о себе знаю: это длится так долго.
   Фрейд подходит к ней; на этот раз она ему не мешает. Он подбирает одеяло и укрывает ее.
   Сесили. Вы очень любезны. Прямо муж Матильды. Как вы только что его назвали?
   Фрейд. Брейер.
   Сесили. Ах, да. А как зовут вашу жену?
   Фрейд. Марта.
   Сесили. Храни ее Бог. (С резкой грубостью, но не по­вышая тона.) Убирайтесь! Убирайтесь отсюда! Скажите его жене, что я поплатилась за свою вину и у меня никогда не будет детей.
   Фрейд, нисколько не волнуясь, берет один из стульев, ставит его у изголовья Сесили и садится.
   Фрейд. Сесили, я хочу вас вылечить.
   Всю эту сцену он будет добрым и терпеливым, но в его суровых, жестких глазах появится тревожный блеск: чувствуется, что он не питает никакой симпатии к Сесили и готов на все, чтобы проверить на ней истинность своей теории.
   Сесили (рассмеявшись). Снова! А потом убежите со всех ног, когда сделаете меня смертельно больной? Я и сейчас чув­ствую себя совсем неплохо. Если вы поставите меня на ноги, я пойду на городские тротуары и…
   Фрейд. Что?
   Сесили. Ничего. Глупости.
   Она снова берет книгу и притворяется, будто погружается в чтение. Фрейд сидит не шевелясь. Время от времени она бросает на него поверх книги лукавые взгляды.
   Сесили (положив книгу, спокойно, с улыбкой спраши­вает). Вы действительно уверены, что я истеричка?
   Фрейд. Я этого не знаю. Разрешите мне лечить вас, и я отвечу на ваш вопрос.
   Сесили. Потому что, видите ли, меня терзают страхи. А книги утверждают, что у истеричек страха не бывает.
   Фрейд. Вы читаете глупые книги. Истерички могут испыты­вать страх так же, как и нормальные люди. (Он берет книгу, которую она положила на одеяло.) Шарко! Это же я пере­вел.
   Сесили. Я знаю.
   Фрейд (слегка презрительным и несколько печальным тоном, каким говорят о старой любовной связи). Ах! Как это было давно!
   Совсем смутившись, Фрейд листает книгу.
   Сесили (думая о своем). Потому что, вы понимаете, я не хочу, чтобы вы лечили мои ноги. Но мне так хочется, чтобы вы сняли мои страхи. (Улыбается.) Если сможете.
   Фрейд. Попробуем.
   Он слегка пододвигает свой стул к постели. Ее охватывает непод­дельный страх.
   Сесили (громко кричит). Оставьте меня в покое! Не трогай­те! Помогите! Мама, мама!
   Резко распахивается дверь. Появляется мать.
   Госпожа Кёртнер (сухо). Что еще случилось? Ты хочешь, чтобы он ушел?
   Сесили. Нет. Но я не хочу, чтобы он меня гипнотизировал. Хватит, хватит глупостей! Довольно!
   Фрейд (повернувшись к Сесили). Гипнотизировать я вас не стану, обещаю это в присутствии вашей матери.
   Сесили (обращаясь к матери, подспудно злым, несмо­тря на кажущуюся мягкость, тоном). Хорошо. Тогда, ма­мочка, дорогая, выйди, пожалуйста. (Мать закрывает дверь. Сесили недоверчиво спрашивает Фрейда.) Неужели вы не станете меня гипнотизировать? Вы ведь только этим и занима­лись.
   Фрейд. До сих пор я лечил гипнозом. Но произошло нечто, заставившее меня от него отказаться.
   Сесили (простодушно). Вы что, убили?
   Фрейд (спокойно). Почти.
   Сесили. В конце концов так и должно было случиться.
   Фрейд. Когда люди бодрствуют, они всячески отгоняют от себя воспоминания, которые хотят забыть.
   Сесили(сиронией). А если они спят под гипнозом, то им лезет в голову все без разбора.
   Фрейд. Правильно! Потом им пересказывают все, о чем они болтали под гипнозом, но, проснувшись, они снова обретают моральные запреты, табу, все механизмы подавления. Когда к ним возвращается вытесненное воспоминание, оно вызывает у них ужас, люди созданы таким образом, что подавляют это воспоминание. Этот шок слишком силен. Врачу следует быть осторожным, беседовать с больными тогда, когда они полно­стью свободны от гипноза, воздействовать на их защитные механизмы и постепенно разрушать их.
   Сесили (смеясь). А как же любовник Матильды? Что оста­нется от его метода? Он ведь так им гордился.
   Фрейд. Вы имеете в виду Брейера? В главном его метод не изменился. Мы просто больше не будем прибегать к гипнозу.
   Сесили. Чем же мы будем заниматься?
   Фрейд. Чем? Вы будете рассказывать все, что захотите. Вы­скажете все, что придет вам на ум, даже то, что кажется самым нелепым. Случайностей не существует: если вы думаете о лошади, а, скажем, не о шляпе, и на это есть глубокая причина. Мы вместе будем эту причину искать. И чем ближе к ней подойдем, тем больше ослабнут ваши защитные механизмы и тем менее тяжело вам будет раскрыть эту причину.
   Сесили (лукаво). Это как светская игра?
   Фрейд. Да. Но игра в истину. Начинайте.
   Сесили. С чего?
   Фрейд. Я сказал, с чего угодно.
   Сесили (кокетливо, с полным сознанием собственного очарования). Не могли бы вы на первый раз помочь мне?
   Фрейд. Хорошо. Вам снятся сны?
   Сесили. Каждую ночь.
   Фрейд. Снились и сегодня? (Сесили утвердительно кива­ет.) Ну что ж, расскажите ваш сон.
   Все это явно забавляет Сесили. Сейчас для этой одинокой девушки значение имеет присутствие мужчины и та игра, в которую она с ним играет.
   Сесили (оживленно). Это просто: сегодня я видела тот же сон, что снится мне три-четыре раза в неделю. С вариантами, конечно. Я уверена, что это возмездие. Я была… (Она склоняет голову на плечо и притворяется, будто ей стыдно. На самом деле она кокетничает.) Вы можете подумать, что у меня странные мысли. Я была проституткой. Одной из тех, что стоят на панели.

(15)

   Сон, который она рассказывает, развертывается на экране, как наяву. Перед нами ночная улица, слабо освещенная газовым фонарем. Вдалеке расхаживает по тротуару женщина; это Сесили, но мы едва различаем ее черты. Издали кажется, что одета она так же, как «классические» проститутки.
   Фрейд (голос за кадром). Вы видели раньше уличных жен­щин?
   Сесили(голосза кадром). Конечно.
   Фрейд (голос за кадром). Вы были так же одеты?
   Сесили(голосза кадром). Нет.
   Неожиданно мы видим Сесили, выходящую из тени, на ней белос­нежное подвенечное платье, белая фата, флердоранж. Но лицо ее чудовищно накрашено, оно постарело, почти обезображено резким, утрированным гримом.
   Сесили. Я была в подвенечном платье. (Кстати, спереди платье сильно порвано и сквозь прореху мы видим ее обнаженную ногу выше колена.) Так смешно. Платье было порвано. Мне было стыдно от этого.
   Она прохаживается по тротуару, перед фонарем.
   Фрейд(голосза кадром). Подумайте немного, Сесили. Ког­да вы видели рваное подвенечное платье?
   Сесили останавливается под фонарем и задумывается.
   Сесили (голос за кадром). Никогда.
   Фрейд(голос за кадром). И не видели других рваных пла­тьев?
   Сесили(голос закадром). Ой, нет! Видела. Черное платье матери. Вчера оно порвалось, и мама чинила его, сидя рядом, пока я читала.
   Проститутка Сесили, словно удовлетворенная этим ответом, снова начинает расхаживать по тротуару.
   Она проходит мимо ворот. В темном углу мы вдруг различаем тревожную тень: мужчину, который, затаившись, ждет.
   Голос Сесили за кадром. У меня было странное имя. Потифар. Знаете, как у царицы в Библии.
   Тень становится все отчетливее. Это весьма изысканно одетый господин, которого мы видим со спины. Он в цилиндре.
   Господин (шепотом). Потифар! Потифар!
   Прошедшая мимо Сесили возвращается к нему. Поравнявшись с ним, вынимает из сумочки золотое кольцо и подает мужчине.
   Голос Сесили за кадром. Я была с клиентом.
   Мужчина, по-прежнему стоящий к нам спиной, протягивает указа­тельный палец, и мы видим, как Сесили надевает ему на палец золотое кольцо.
   Фрейд (голос за кадром). Как он выглядел?
   Голос Сесили за кадром. Я не разглядела его лица. Я дала ему золотое кольцо. Оно оказалось ему велико. (Рука мужчины опускается к земле, и кольцо падает. Мужчина бросается со всех ног прочь и в своем смятении так сильно толкает Сесили, что та падает.) Он убежал и сбил меня с ног.
   В тот момент, когда она падает, слышится громкий смех. На втором этаже дома, перед которым она упала, распахнуто окно и в нем – смеющаяся женщина. Она в классическом наряде проститутки.
   Сесили(голосза кадром). Какая-то женщина смеялась. Она сказала…
   Женщина (очень вульгарным голосом). Не стоило труда меня убить.
   Голос Сесили за кадром. Мне было все равно, что она скажет. Но мне было так больно, когда я упала на крыльце.
   Камера от женщины в окне возвращается к Сесили. Декорации изменились, пока в кадре была эта женщина.
   Сесили действительно упала на крыльце своей прежней виллы. Ворота исчезли. Видны только три ступени, ведущие к открытой застек­ленной двери.
   Сесили по-прежнему в подвенечном платье стоит на коленях на одной из ступеней. Застекленная дверь, окна, ступени ярко освещены.
   На экране знакомый нам интерьер дома.
   Сесили плачет, словно малое дитя, с гримасами и громкими всхлипы­ваниями.
   Слезы текут по ее щекам.
   Фрейд (голос за кадром). На каком крыльце?
   Голос Сесили за кадром. Крыльце нашей прежней виллы.
   Фрейд. И что же дальше?
   Голос Сесили за кадром. Все. Я проснулась.
   Сон кончился. Мы снова оказываемся в комнате. Фрейд все так же склонился над ней. Это веселит Сесили.
   Сесили. Так забавно рассказывать сон. Но это глупо. Сон ничего не означает.
   Фрейд (убежденно). Сон означает многое!
   Сесили (недоверчиво). Пусть, но почему, например, я зва­лась Потифар?
   Фрейд. Потифар – имя жены фараона. Она была влюблена в Иосифа. (Пауза.) А Йозеф – имя доктора Брейера. (Сесили, перестав улыбаться, смотрит на него с недоверием и стро­гостью.) В вашем сне клиент убежал, как Иосиф от Потифар.
   Сесили слабо улыбается. Фрейд тоже улыбается в ответ, однако смотрят они друг на друга недобро.
   Фрейд (улыбаясь, говорит с умыслом). В общем, вам при­снился кошмар?
   Сесили (она довольна этой участливостью, улыбается). История с Потифар, естественно, делает честь Иосифу, но для Потифар она – кошмар.
   Пауза.
   Фрейд. И часто вам снится этот сон?
   Сесили. Очень часто, но с Потифар впервые.
   Фрейд. А проституция? Часто снится?
   Сесили. Да. И женщина в окне, и падение на крыльце.
   Фрейд. Когда все это приснилось вам в первый раз? Через сколько времени после смерти вашего отца?
   Сесили. Задолго до смерти.
   Фрейд явно потрясен.
   Фрейд (с удивлением, которое вынуждает его повысить голос). До смерти? Прежде чем вы нашли его…
   Сесили (жестко). В борделе? Намного раньше! Много лет раньше.
   Фрейд. Почему?
   Сесили. Я очень любила отца. Но я сильно злилась на него за то, что он обманывал мою бедную маму.
   Фрейд. С проститутками?
   Сесили. Разумеется. Всем мужчинам нравятся проститутки, не правда ли? К счастью! (Жеманным, не свойственным ей голосом.) Порядочные женщины не посмели бы на улицу выйти, если б не было этих девок. (С глубоко искренним видом.) Я обожаю мою мать, доктор. Она будет утверждать вам совсем другое, потому что у нас обеих дурной характер. Но это неправда. Я знаю, как она мучается. И люблю ее все больше и больше. Даже сегодня я не могу простить отцу ту адскую жизнь, которую он ей устроил. (Сесили говорит с какой-то ненавистью.) Он обманывал ее даже в собственном доме. Женщина, которая во сне смотрела на меня из окна, я знаю, кто она такая. Бывшая гувернантка, любовница отца. Мама ее прогнала и правильно сделала. (Она корчится от смеха.) Вот уж кто не заслуживал своего имени!
   Фрейд. Кто?
   Сесили. Папа. Его тоже звали Йозеф.
   Фрейд. Вот что.(Пауза.) Он вас толкнул, когда вы были маленькой? И вы упали?
   Сесили смотрит на него удивленно, с недоверчивостью.
   Фрейда преследует его мысль, и он возвращается к предмету своего расследования.
   Сесили. Откуда вам это известно?
   Фрейд. Из вашего сна.
   Сесили. О! Это всего лишь дурное воспоминание, и вы пола­гаете, что я разозлилась на него за это.
   Маленькая Сесили вбегает в прихожую прежней виллы.
   Сесили. Мне было лет шесть. Я бежала. Наверное, тут была моя вина.
   Она налетает на отца, импозантного и сильного мужчину, который в этот момент выходит через застекленную дверь. Она падает.
   Фрейд. Что же дальше? Что случилось?
   Затемнение в кадре. Комната Сесили.
   Сесили (обнаруживая признаки усталости). Больше ни­чего. Абсолютно ничего.
   Фрейд. Однако вы вспоминаете об этом падении двадцать лет спустя. А забыли столь многое! Даже имя моего друга Брейера. Почему вы помните об этом?
   Сесили. Я не знаю. Разве можно знать, почему вспоминаешь то, а не другое событие? Я больше ничего не скажу вам, я слишком устала. Ваш метод все силы выматывает. Гораздо хуже, чем гипноз. Я чувствую, что сегодня из меня больше ничего не вытянуть. (С некоторой снисходительностью.) Вы меня выжали как лимон. (Любезным тоном.) Приходите за­втра снова.
   Фрейд, любезный и невозмутимый, встает. Он весь поглощен своим исследованием.
   Фрейд. Приду. Постарайтесь подумать об этой истории с падением на крыльце. Все подробности, которые вы вспомните, будут полезны.
   Сесили внимательно смотрит на него. Улыбается, но без симпатии.
   Сесили (полушутя, полусерьезно). Мне не нравятся ваши глаза. (Фрейд вопросительно на нее смотрит.) У вас глаза убийцы. Вы совершите что-то дурное.
   Фрейд (шутя, тоном Сесили). Или, быть может, хорошее, очень удачно заброшу сеть, которая достанет чудовищ из глу­бин морских. Знаете, о чем я говорю? Есть чудовища, живущие под таким огромным давлением, что они лопаются, когда их вытаскивают из воды.
   Он кланяется. Она улыбается в ответ. Мы чувствуем, что между ними возникла какая-то странная близость, хотя и совсем непохожая на ту, что соединяла Сесили с Брейером.

(16)

   На другой день. После завтрака в квартире Фрейда.
   Марта хлопочет по дому, ей помогает горничная.
   Фрейд сидит в кресле; оба мальчика возятся на полу; Матильда, уже маленькая женщина, стоит, вытянувшись, рядом с отцом. Марта, озабоченная, проходит мимо. Фрейд берет ее за локоть.
   Фрейд (тепло улыбаясь). Присядь, Марта. Побудь со мной.
   Марта. Не могу.
   Фрейд. Почему?
   Марта. Уборкой занимаюсь.
   Она уходит, оставив Фрейда одного с детьми. Матильда, воспользо­вавшись этим, подходит поближе к отцу.
   Матильда. Это правда, что она у нас будет?
   Фрейд говорит с дочерью с величайшей нежностью; лицо его расцве­тает. Он весел.
   Фрейд. Кто она, милая моя?
   Матильда. Не знаю, как ее зовут, эту машину?
   Фрейд. А! Телефон? Ну конечно, Матильда, нам установят его в ближайшие дни.
   Матильда. Я говорю в этом доме, а ты находишься в дру­гом доме и слышишь.
   Фрейд. Да.
   Матильда. А если я тебя поцелую, ты в другом доме по­чувствуешь это?
   Фрейд. Нет.
   Матильда прыгает на колени к Фрейду и пылко его целует.
   Фрейд позволяет себя целовать и даже сам целует девочку. Потом вдруг лицо его становится жестким и почти злым.
   Матильда, напуганная этим суровым и замкнутым лицом, которого она никогда не замечала у отца, разражается рыданиями.
   Вошедшая Марта наблюдала всю эту сцену.
   Марта (потрясенная). Матильда!
   Дочь бросает на нее яростный взгляд и выбегает из комнаты.
   Фрейд. Мне надо проведать больную. До скорой встречи.
   Он машинально целует ее в лоб и уходит. Она долго смотрит на дверь, в которую он вышел.

(17)

   В комнате Сесили.
   Спустя полчаса. Госпожа Кёртнер все так же одетая в черное, с кружевным жабо до подбородка, сидя у изголовья Сесили, занята шитьем. Сесили неподвижно, как и вчера, сидит в постели, обложен­ная подушками. Ее неподвижные глаза кажутся расширенными от страха. Время от времени она слегка сжимает руками одеяло. Обе женщины молчат, но госпожа Кёртнер изредка поглядывает на Сесили.
   Эти короткие взгляды холодны и равнодушны. В них никакой нежности. Когда она склоняется над своей работой, Сесили тайком бросает на нее быстрый взгляд.
   Между двумя женщинами чувствуется крайняя, но скрытая напря­женность. Мы догадываемся, что так происходит каждый день. Ежедневно госпожа Кёртнер приходит «присматривать» за дочерью. В дверь стучат.
   Не дожидаясь ответа, старуха служанка открывает.
   Она отходит в сторону, пропуская Фрейда. Потом закрывает дверь.
   Старуха. Доктор Фрейд.
   Фрейд молча склоняется в поклоне перед госпожой Кёртнер. Та, не говоря ни слова, слегка кивает головой. Она встает, не спеша забирает свое шитье и уходит.
   Лицо Сесили тут же меняется. Она бледна и встревоженна, но справляется со своим волнением. Она вымученно улыбается и протя­гивает Фрейду руку любезным, но усталым жестом.
   Фрейд пожимает руку и усаживается на место госпожи Кёртнер.
   У него такие суровые и неподвижные глаза, что можно подумать, будто они из стекла. Однако он улыбается, хотя эта улыбка кажется фальшивой.
   Сесили. У вас волчья улыбка.
   Фрейд. Волки не улыбаются.
   Сесили. Вы никогда не слышали «Красную Шапочку»? Там был волк, он улыбался. Но Красная Шапочка сидела на вашем месте, а волк – на моем.
   Фрейд (прерывая разговор, очень сухо). Я вас не съем. (Пауза.) Что с вами? Приступ страха? (Она утвердительно кивает.) Вам снились кошмары?
   Сесили. Нет. Не кошмары. Я вообще не спала. У меня были галлюцинации. Всегда одни и те же: кровоточащая голова.
   Фрейд. Чья голова?
   Сесили (неопределенно). Ну, голова…
   Фрейд. Мужчины? Женщины?
   Не отвечая, Сесили пожимает плечами.
   Сесили (спустя какое-то время). Это была голова того, кого я убила. (Фрейд молча, в упор смотрит на нее.) Доктор, я наверняка сделала что-то очень дурное. (Фрейд не отвеча­ет. Она настаивает.) Я чувствую себя такой виноватой. Разве вы можете знать, что я сделала?
   У Фрейда все более и более суровый вид: он решился сегодня же нанести главный удар. Это заметно по всему: в его жестах и голосе ощущается какая-то необычная стремительность.
   Фрейд (пользуясь этим вопросом). Нет. Но уже сегодня мы это узнаем.
   Сесили (испуганно). Кто мы?
   Фрейд. Вы и я.