Савеличев Михаил. Догма кровоточащих душ

   Легко идет на контакт. Как будто Сэцуке - лампочка. Ввернул ее - она и загорелась. Общительная. Даже Агатами, взглянув на ее кислую физиономию, предпочла выйти в коридор, оставив Сэцуке одну. Разве так поступают школьные подруги? Школьные подруги болтают без умолку, тормошат, смеются, спрашивают всякие глупости. Где ты раньше училась? А что ты любишь? Чем увлекаешься?
   А что она, Сэцуке, любит? Ничего. А чем она, Сэцуке, увлекается? Ничем. А где она, Сэцуке, раньше училась? Нигде. Хотя, почему - нигде? Она же ходила в школу... Кажется. Должна была ходить. Впрочем, какая разница!
   Сэцуке зажала ладони между колен и принялась рассматривать свои белые носки. Еще раз вздохнула. Вытерла слезы. Встала и подошла к шкафу. На полках лежали вещи Агатами - трусики, маечки, рубашки. На вешалках висело несколько нарядных платьев. Сэцуке потрогала их мягкую шелковистую ткань. Посмотрела на себя во встроенном зеркале. Лоб действительно покраснел. А если будет не шишка, а синяк? Дурацкий мальчишка!
   Хлопнула дверь, и в комнату вошла Агатами.
   - Устроилась?
   Сэцуке внезапно стало стыдно, что она разглядывала вещи соседки.
   - Устроилась.
   - Вот и здорово. Только... Только тебе и устраиваться особо не надо. У тебя и вещей-то нет.
   - Нет, - согласилась Сэцуке.
   - Тебе их потом привезут?
   - Что привезут? - не поняла Сэцуке.
   Агатами внимательно посмотрела на Сэцуке.
   - Вещи, - объяснила она новенькой. - Вещи тебе потом подвезут? Или ты так и будешь все время в форме ходить?
   В форме? Сэцуке растерянно осмотрелась, словно надеясь, что вещи, о которых толкует Агатами, все-таки найдутся. Где-нибудь стоит пара ее чемоданов с платьями.
   - У меня ничего больше нет, - развела руками Сэцуке.
   Агатами села на кровать.
   - И ты считаешь это нормальным? - осведомилась она. Уж на что она, Агатами, старая приютская крыса, но такое она видела в первый раз - чтобы человека привозил в пансионат отец, и при этом у человека не было бы никаких вещей, кроме того, что на нем одето.
   - А в этом есть что-то ненормальное? - ощетинилась Сэцуке.
   Да, хотела сказать Агатами, но сдержалась. И что это ее понесло - копаться в потемках чужой жизни? Какое ее дело! Ну нет у девчонки белья, платьев, кучи игрушек и книжек, с которыми обычно прибывают в здешние казематы отпрыски великих личностей, ну и что? Подумаешь! Значит родители так спешили избавиться от надоевшего чада, что отправили его в приют в том, что было, справедливо полагая - большие дяди и тети из "Кламп" обо всем позаботятся.
   А заодно и Агатами приложит свою руку. У нее ведь дар - помогать всем убогим. Эти убогие к ней так и липнут. Просто чудо, что Листик до сих пор не переселилась к ней! Вот подобралась бы компания!
   В дверь постучали.
   - Кто там?! - крикнула Агатами, продолжая разглядывать странную девочку.
   - Агатами, выйди на минутку!
   Мальчишки заявились. Потянулись, как пчелы на мед. Знакомиться. Не терпится им дождаться официального представления перед всем классом.
   - Я сейчас, - сказала Агатами. - Там мои друзья пришли...
   Как будто требовались объяснения. Возникла неловкая пауза.
   - Конечно, - наконец произнесла Сэцуке. - Иди...
   - Я сейчас. Быстро. А потом разберемся со всем.
   Сэцуке осталась стоять в нерешительности около шкафа, а Агатами вышла за дверь, оттуда послышался сначала неразборчивый шепот, потом какая-то возня, затем быстрый топот ног и крик Агатами:
   - Я вам покажу, извращенцы! Только попробуйте еще раз подойти!
   Дверь снова хлопнула, и разъяренная Агатами зашагала по комнате.
   - Что-то случилось? - робко спросила Сэцуке.
   Агатами нетерпеливо махнула рукой и продолжала шагать. Это надо же - извращенцы! Одно у них на уме! Не успел человек в приют попасть, а их уже такие вещи интересуют. Нет, от Тэнри подобного она не ожидала! От Рюсина что хочешь можно ожидать, но от Тэнри! Агатами, мы слышали, что к тебе новенькую подселили? Да, подселили. Познакомиться хотите? На уроке познакомитесь! Нет, не познакомиться... То есть... Рюсин вот уже с ней познакомился... В некотором роде... В каком роде? В некотором... Ага. АГА! АГА!!!
   Агатами потерла ладонь. Здорово она им закатила! Следовало не пощечин надавать, а носы им поразбивать! Фингалов понаставить! Уши надрать!
   - У меня есть вот это, - вдруг сказала Сэцуке и положила на стол карточку. - Мне ее... мне ее папа дал. Наверное... я могу себе купить все, что нужно...
   Агатами подошла к столу и повертела карточку в руках.
   - Да, Сэцуке, - вздохнула она, - у тебя определенно имеются проблемы.
 
   10
   Уроки пролетели быстро. Как новенькую, Сэцуке пока не спрашивали и к доске не вызывали. Розданные тесты оказались на удивление простыми, и после звонка, когда все принялись собираться и расходиться по комнатам, Сэцуке обвела карандашом правильные, по ее мнению, ответы и запихала бумаги в ящик для приема домашних заданий.
   Из одноклассников ее никто особо не теребил и с вопросами не приставал. Сэцуке подозревала, что этим она обязана Агатами, которая особенно мрачным взглядом смотрела на подходивших девчонок. Мальчишки вообще держались поодаль, бросая на новенькую косые взгляды.
   В класс с ведром воды вошла девочка, которую звали Дора, потом заглянула Агатами и спросила:
   - Ты здесь до вечера сидеть будешь?
   - Я домашнюю работу делала, - призналась Сэцуке.
   Дора принялась составлять стулья на парты.
   - Пошли, пошли, - нетерпеливо сказала Агатами. - Никто не заставляет тебя быть отличницей. Теперь ты сама себе хозяйка.
   - Папе будет приятно, - сказала Сэцуке. - Да и в хорошую высшую школу можно будет поступить.
   - Приятно, поступить, - передразнила Агатами. - У меня такое впечатление, только ты не обижайся, что ты, Сэцуке, всю жизнь прожила в высокой башне или только вчера появилась на свет - вот такой взрослой и до тошноты правильной.
   Школьный коридор заливал солнечный свет. Двери в другие классы тоже были распахнуты, и там девчонки и мальчишки намывали полы. Мрачные воспитатели заглядывали в кабинеты и одобрительно кивали головами. Снаружи доносился шум города.
   Сэцуке подошла к окну и посмотрела на сад. Деревья начинали желтеть и облетать, усыпанные листьями дорожки прорезались сквозь переплетение ветвей гранями правильных многоугольников.
   Агатами забросила сумку на подоконник и забралась туда же с ногами.
   - Располагайся, - предложила она Сэцуке.
   - А у тебя есть кто-нибудь из родных? - набралась смелости спросить Сэцуке. Ей показалось, что они с Агатами уже достаточно знакомы для подобных расспросов.
   - Нет, я - одинокая крыса, - беззаботно сказала Агатами и провела пальчиком по стеклу. - Всю жизнь по приютам. Личная собственность фонда "Стереома".
   - Как это? - удивилась Сэцуке.
   - Да так, - пожала плечами Агатами, - я уже столько им задолжала за содержание, что всей жизни не хватит расплатиться. Меня терпят из-за индекса.
   - Какого индекса? - не поняла Сэцуке.
   Агатами с удивлением посмотрела на Сэцуке.
   - Анима-индекс. У меня высокий анима-индекс. То есть, был высокий, пока... А, ладно, какое это имеет значение.
   Какое это имеет значение... Агатами вздохнула и прислонилась к холодному стеклу лбом. Что ж, и ее существование не менее загадочно, чем существование Сэцуке и многих других в этом паршивом приюте. Для чего-то они все нужны, для чего-то их готовят, но только не говорите мне, что нас готовят к обычной взрослой жизни! Мы приходим сюда ниоткуда и уходим в никуда. Как будто наступает время, и кто-то включает лампочки - раз - появилась Агатами, два - появилась Сэцуке. Затем этот кто-то так же их и выключит.
   - А у тебя здесь есть друзья? - снова спросила Сэцуке.
   - Есть, - сказала Агатами. Два озабоченных извращенца. Пойти, надавать им еще, что ли? В воспитательных целях. На уроках вон как тихо сидели. Даже не подошли. Гордые. Или трусливые. Спор у них возник, видите ли.
   Сэцуке набрала поглубже воздуха и выпалила:
   - А... мы будем с тобой дружить?
   Агатами протянула руку:
   - Меня зовут Агатами.
   Сэцуке показалось, что девочка над ней издевается. Она непонимающе смотрела на ее ладонь.
   - Ты хочешь подружиться? - спросила Агатами.
   - Да...
   - Тогда представься, и пожмем друг другу руки. Таков обычай.
   - А-а-а... Меня зовут Сэцуке, - Сэцуке и Агатами пожали друг другу руки. - И это все?
   - Ну, можно еще поцеловаться, но я не люблю подобных нежностей, - весело сказала Агатами.
 
   11
   Императорское Око стоял перед резервуаром и смотрел как в золотых струях анимы парит Божественное Дитя. Большая голова, крохотные ручки и ножки омывались плотными, вязкими потоками. Если приглядеться, то можно было заметить, что анима впитывается в его бледную кожу. За пределами ярко освещенного круга в густой полутьме скрывались нагромождения аппаратуры, и оттуда доносились гудение трансформаторов, писк систем жизнеобеспечения, нагнетающих по многочисленным проводам и трубкам кровь, питательные растворы, кислород, слышались неразборчивые переговоры дежурной смены.
   - Как идут наши дела? - прошипел динамик. Божественное Дитя открыло глаза, и Императорское Око поежился от этого пристального взгляда.
   - Все идет согласно графику, Император, - сказал Императорское Око. - Мы потеряли первую модель, но вторая модель уже хорошо себя зарекомендовала.
   - Первая модель утеряна, - повторило Божественное Дитя. Равнодушный, синтезированный голос. - Где она?
   Императорское Око прокашлялся.
   - Вне досягаемости, Император. О ней надо забыть. Я предупреждал...
   - Предупреждал! - Божественное Дитя медленно закрутилось в потоке. Многочисленные провода, пронизывающие уродливое тельце, окутались сиянием недовольства. Божественное Дитя недовольно. Уже хоть что-то. - Твои предупреждения всегда бессмысленны!
   - Мои предупреждения всегда обоснованы, Император, - твердо сказал Императорское Око. - Транспортировка развитой формы алкаэста по анима-коридору было изначально безнадежным предприятием. Я предлагал ограничиться зародышем, что, в конечном счете, и пришлось сделать.
   Свечение, исходящее из резервуара, увеличивалось, и колоссальный зал постепенно проявлялся из мрака. Казалось, что ледяная тьма подтаивала под воздействием теплого света, растекалась грязными ручьями, оставляя вокруг проложенных русел холмики нечистого снега - массивные ящики вычислителей, баллоны с кислородом и очищенной водой, решетки аккумуляторов, омываемых голубоватыми парами углекислого газа.
   - Ладно, ладно, - просипело Божественное Дитя. - Полевые испытания тоже кое-что значат.
   - Да, Император, получены любопытные данные. Модель продемонстрировала высочайший уровень поглощения. Тридцать семь процентов от мощности анима-потока. При этом возник весьма устойчивый клиппот. Его последствиями сейчас занимается господин канцлер лично.
   - Он уже встречался с Итиро?
   - Да, Император, встречался. Принц не отказывается от своих обещаний и надеется на продолжение сотрудничество по проекту.
   Божественное Дитя теперь переворачивалось вниз головой, вяло шевеля рудиментарными ножками.
   - Отвратительное зрелище, - просипел динамик. - Ты согласен?
   Императорское Око кивнул. Отвратительное. Рождение всегда отвратительное зрелище. Гораздо более отвратительное, чем смерть. Уж он-то знает, что в смерти нет ничего ужасного.
   Сколько раз умирал и возрождался Император, и Императорское Око всегда был рядом с ним. Он держал его за руку, когда жизнь протекала сквозь ветхую кожу, когда ввалившиеся, безумно-старые глаза смотрели в потолок, а костлявое тело становилось настолько легким, что казалось - дунь шальной сквозняк, и он подхватит Императора, как сухой лист или пушинку, поднимет в воздух и унесет вместе с собой за линию жизни и смерти, в багровые язвы растущей техиру. Он же держал Божественное Дитя, когда полиаллой и анима прекращали формировать жизнеспособную особь, когда Император был лишь безмозглой рыбкой, свернувшейся в густом золоте эмбрионального сейфа, а душа его парила среди созвездия сфирот, готовясь к вечному возвращению.
   Он умирал и возрождался, умирал и возрождался, и вместе с ним возрождалась и умирала вселенная, мир смерти сжимал мир жизни, по каплям выдавливая из него свет творения, но затем мир жизни расправлялся, вдыхал аниму, простирал свои крылья над техиру, и лишь предустановленная гармония равновесия спасала небытие от исчезновения.
   Все имеет свой конец и свое начало. Даже Император. И только Императорское Око лишен этого дара ущербных богов. Он рожден, чтобы не умирать - вечный соглядатай Адама Кадмона, его клеврет, сенешаль, надежное хранилище всех тайн мира.
   Божественное Дитя купалось в потоках анимы, набирало тяжесть существования после путешествия к первоокеану, возвращало себе тело, а с телом - могущество.
   - Нет ничего на свете, чего бы я не возжелал за свою вечную жизнь, - сказал наконец Император, - и нет ничего на свете, что могло бы удовлетворить мои желания.
   - Да, Император, - согласно склонил голову Императорское Око.
   - Однажды Принц Итиро изволил сказать, что они, боги, уже не могут создать человеческое существо, которое бы их ненавидело, - динамик засипел, безнадежно пытаясь воспроизвести смех Божественного Дитя. - Что ж, зато человек все еще может создать таких богов, которых он ненавидит!
   - Да, Император.
   Божественное Дитя сделало лапкой нетерпеливое движение и подплыло к стеклу аквариума:
   - Я очень надеюсь на нее, мой друг! Я устал вечно возвращаться в эти миры, но... но я все еще люблю тех, кто воссоздал меня. Но наша девочка должна их возненавидеть! Ее нужно провести такими лабиринтами, так смешать жизнь и смерть, чтобы она не смогла заметить, как ее любовь к Создателям превратилась в ненависть к ним! Ты это сможешь устроить, мой друг.
   Императорское Око снова кивнул.
 
   12
   - А почему в нем дырки? - спросила Агатами, разглядывая медведя Эдварда.
   Уродские школьные платья были сняты, и девочки переоделись в домашнюю одежду. Агатами выделила Сэцуке свои брюки, которые были ей уже малы, и футболку, а сама натянула шорты и накинула просторную мужскую рубашку.
   Розовая ткань из плотного хлопка приятно касалась кожи ног. Словно внутри брюк имелся какой-то источник тепла и согревал замерзшие колени. Рисунок черного ангела на футболке слегка побледнел от многочисленных стирок, но в целом Сэцуке себе понравилась - из зеркала на нее большими серыми глазами смотрела обычная домашняя девочка.
   - Какие дырки? - не поняла Сэцуке. Агатами бросила ей игрушку, и только сейчас Сэцуке увидела, что в груди и животе медведя имеются два неряшливых отверстия, откуда торчат клочки ваты. - Не знаю... Раньше все было нормально... кажется... А вдруг сюда кто-то заходил без нас и специально испортил Эдварда? - мысль была сколь объясняющей, столь и ужасной. Значит у нее появились такие недоброжелатели, которым ничего не стоило пробраться в запертую комнату и испортить единственную вещь Сэцуке, которая у нее осталась.
   Глаза наполнились слезами, губы задрожали. Сэцуке бессильно опустилась на кровать и прижала игрушку к себе. Единственное, что у нее осталось не только от дома, но и вообще от той прошлой и теперь очень далекой Сэцуке, которая жила в каком-то волшебно беззаботном мире.
   - Не будь дурой, - грубовато сказала Агатами. - Сюда никто не мог войти. Разве что воспитатели. Но твой медведь им ни к чему. К тому же... Дай-ка своего Эдварда сюда.
   Сэцуке с некоторым беспокойством смотрела, как Агатами ощупывала дыры своими длинными пальцами с аккуратно ухоженными ногтями. Агатами поймала взгляд девочки и усмехнулась:
   - Терпеть не могу длинных ногтей. Лучше всего - вот так. И в работе не мешают.
   - В работе? - удивилась Сэцуке.
   - Да, в работе, - сказала Агатами. - Так, посмотрим, что у него внутри... - ее палец погрузился в дыру на животе медведя.
   - Осторожнее!
   Агатами погладила медведя и положила рядом с собой.
   - Набит ватой, как обычный плюшевый медведь. Имеется две дыры, очень похожие на входные пулевые отверстия, но при более тщательном осмотре самих пуль обнаружено не было.
   Сэцуке, разинув рот, слушала деловитый комментарий Агатами.
   - Ты похожа на детектива, расследующего преступление!
   Агатами рассмеялась:
   - Насмотрелась сериалов по ящику. Там есть одна тетка-судмедэкспорт, которая трупы осматривает. У нее такой же занудливый голос. А медведя надо зашить, если он тебе так дорог...
   - Дорог, - подтвердила Сэцуке. - Иногда мне кажется, только ты не смейся... Не будешь смеяться?
   - Не буду, - серьезно сказала Агатами.
   - Честно-честно?
   - Честно-честно.
   - Так вот, иногда мне кажется, что Эдвард со мной разговаривает!
   Агатами открыла рот и внимательно посмотрела на медведя, как будто ожидая, что прямо сейчас к нему вернется дар речи.
   - И что он говорит?
   Сэцуке пожала плечами:
   - Мне ведь это только кажется. Я ничего не слышу на самом деле, но иногда в воспоминаниях проскакивает... словно мы разговаривали... даже не разговаривали, а так... болтали.
   Агатами помолчала, а потом как-то странно поинтересовалась, будто через силу произнося каждое слово:
   - Хочешь получить очень хороший совет, Сэцуке?
   - Да.
   Агатами похлопала медведя по лапе:
   - Избавься от игрушки. Чем меньше у тебя будет собственных вещей, вещей, которые тебе дороги, с которыми ты не можешь легко расстаться в любой момент, тем... тем лучше для тебя.
   Сэцуке всплеснула руками:
   - О чем ты говоришь, Агатами?! Почему? Почему ты так советуешь?
   Агатами подошла к столу, подвигала манипулятором, активируя терминал "Нави". Сэцуке смотрела на ее коротко остриженные фиолетовые волосы, сквозь которые просвечивала розовая кожа затылка, и ей казалось, что Агатами ничего не ответит. Она почему-то знала, что подруга права, что это лучший совет, который только может дать один близкий друг другому близкому другу, потому что это был жестокий совет, а лишь настоящие друзья могут не боясь говорить жестокую правду. Но...
   Сэцуке взяла Эдварда на руки и прижала к себе. Он пах домом. Далекий, полузабытый запах тепла, уюта, защищенности, будоражащий, пробуждающий смутные тени воспоминаний о той жизни, которой уже нет, которой, может быть, и не было.
   - Иди сюда, - позвала Агатами. - Смотри. Это тебе должно понравиться.
   На экране "Нави" развернулась сложенная из разных квадратиков картинка, где в каждой ячейке двигались люди, снимали что-то с вешалок, рассматривали в витринах, выходили из широких дверей с большими пакетами.
   - Что это? - спросила Сэцуке.
   - Терапия, - объяснила Агатами. - Тебе, а заодно и мне, требуется небольшой курс покупко-терапии. А это то место, где мы ее можем получить!
   - Магазин, - догадалась Сэцуке.
   - Не просто магазин, - подняла указательный палец Агатами, - а "Рапунцель" - крупнейший торговый центр Брии, если не всего Хэйсэя! Многочисленные этажи, многокилометровые пространства, где можно выбрать все, что понадобиться школьнице - от нижнего белья до красивых шмоток! Идем?
   Сэцуке смутилась.
   - А нам можно? Можно выходить из школы?
   Агатами рассмеялась.
   - Ты думала, что мы здесь как в тюрьме? Ходим стройными рядами на прогулки и в туалет? На этот счет не беспокойся! И выпустят, и впустят, никто слова не скажет. Только держись рядом со мной.
   - Но... Агатами, там, наверное, все очень дорого? Я боюсь, что мне не хватит денег на карточке...
   Агатами встала, подошла к шкафу и вытащила из под него большую сумку. Стряхнула с нее пыль и водрузила на стол. Открыла замок. Сэцуке с опаской заглянула внутрь и увидела, что сумка набита пачками денег, небрежно перетянутыми разноцветными резинками.
   - Этого будет достаточно? - иронично спросила Агатами.
 
   13
   Рюсин сверялся со своим наладонникам и командовал, когда надо было переходить с дорожки на дорожку. Уже начинало смеркаться, под куполом, накрывающим улицу, постепенно разгорались огни. Гроздья фонарей отбрасывали острые разноцветные лучи, которые, словно иглами, пронизывали рекламные голограммы. Если перегнуться через перила, то можно было увидеть, как по многочисленным нижним ярусам идут потоки машин, проносятся скоростные поезда метро, и все это движение, многоцветие, огни отражаются на зеркальных боках многоэтажников, соединенных друг с другом ажурными мостами, по которым так же идут и едут люди.
   Указатели как-то терялись среди хаоса города, а желтые электронные схемы, мимо которых иногда проезжал эскалатор, казались столь запутаны, что походили скорее на младенческие каракули, и где было невозможно разобраться в многоцветном переплетении разноуровневых улиц с крупными точками, отмечающими месторасположение магазинов, ресторанов, кафе, клубов и прочих заведений, рассчитанных на то, чтобы принять в свое чрево усталого, голодного, скучающего посетителя и через какое-то время отрыгнуть того же посетителя еще более усталым, но сытым и довольным.
   Агатами и Тэнри ехали немного впереди. Тэнри держал сумку с деньгами и, кажется, пытался взять Агатами за руку, но та нежностей не позволяла и гордо смотрела вверх. Рюсин прохаживался стилом по яркому экранчику, крутил головой во все стороны и громко сообщал:
   - Переходим на путь "С"! Сходим с дорожки и идем вон по тому мосту! Ориентир - книжный магазин! Наша дорожка - синяя!
   Город пугал Сэцуке. Ей самой хотелось ухватиться за руку Рюсина, вцепиться в него покрепче и не отпускать. Она бы так и сделала, если бы не стеснялась. А то еще возомнит о себе что-нибудь... или о ней... Не успели познакомиться, а она уже на шею готова повеситься. Не на шею, поправила Испуганная Сэцуке, а за руку. Ты бы и на шею повесилась, возразила Рассудительная Сэцуке, тебе только дай волю! Стой, где стоишь и не моргай!
   Агатами надоели раскаянные фразы Тэнри о том, что на самом деле он ничего этого не хотел, что он никакой не извращенец, а сделал это исключительно в воспитательных целях, и если Рюсин вполне справедливо получил от Агатами по ушам, то он, Тэнри, почти ни в чем не виноват, а если и виноват, то только в том, что ему небезразлична озабоченность друга, которая в один прекрасный момент может завести его не на ту дорожку, по которой ходят приличные люди...
   Последние слова о дорожке, которые Тэнри наверняка вычитал из какого-то учебника по этике, окончательно разозлили Агатами. Она уже слегка жалела, что не избавилась от этих "прилипал" еще в пансионате, когда они виноватыми собачонками увязались за ней и Сэцуке.
   - Вас, мальчишек, одно только в девчонках интересует! - толкнула Агатами Тэнри. - Как вам вообще такое в голову пришло! Ладно, что вы еще на меня нарвались, а не пошли сразу спрашивать у Сэцуке!
   - Агатами, - Тэнри перехватил сумку поудобнее. Камни они что ли туда наложили? - Хватит... Я же извинился. Хочешь, я и у Сэцуке извинение попрошу?
   - Только попробуй, - показала кулак Агатами. - Знаю я вашу подлую хитрость. "Извини меня, Сэцуке!", - передразнила девочка. - "За что?" - "За то, что хотели узнать твой любимый цвет!". Тьфу!
   Тэнри оглянулся. Рюсин с потерянным видом осматривался по сторонам, а Сэцуке в нелепых обносках Агатами прислонилась задом к перилам, скрестила руки на груди и смотрела куда-то вверх. Вращающиеся прожекторы высвечивали в сумраке множество блесток, которые теплыми снежинками усеивали людей и эскалаторы.
   - Сходим, - наконец сказал Рюсин и соскочил на неподвижную зеленую дорожку.
   - Как ты только здесь во всем разбираешься, - сказала Сэцуке. - Я бы сразу потерялась.
   - Я - тоже, - буркнул Рюсин. Ему до сих пор было неловко разговаривать с Сэцуке, словно девочка знала об утреннем происшествии и могла составилть о Рюсине самое плохое мнение. - Мы и потерялись.
   - Что случилось? - спросил Тэнри. - Опять не туда свернули?
   - У меня нет этого места на карте, - пожаловался Рюсин.
   - Ну-ка, - Агатами забрала наладонник у Рюсина. - Тормоз, ты куда нас вообще завел?!
   Сэцуке место, где они сейчас находились, понравилось. Эскалаторы двумя узкими реками втекали под купол из разноцветного стекла, к высокому потолку взметались резные колонны, посредине зала, или площади на постаменте возвышалась скульптура ангела. Широко раскрытые крылья отбрасывали глубокие тени на мраморный пол, и казалось, что если вглядеться во тьму, то там можно разглядеть сияние крошечных огоньков.
   - Это, к твоему сведению, Площадь Ангела! Усек? Ан-ге-ла, - Агатами показала Рюсина на постамент. - А нам нужна - Площадь Звезды! Зве-зды!
   Рюсин разозлился:
   - Ты сама ничего не соображаешь! Зачем тебе Площадь Звезды?! Площадь Звезды и рядом с "Рапунцелем" не стояла!
   - Ага, зато Площадь Ангела - стояла! Что ж ты квакаешь, что потерялся?!
   - Я не квакаю!
   - Хорошо, - внезапно успокоилась Агатами. - Тогда покажи мне маршрут, которым ты нас вел.
   Тэнри подошел к Сэцуке и с облегчением поставил сумку на скамейку.
   - Красивая скульптура, - сказал он.
   - Красивая, - вздохнула Сэцуке. - Только никто этого не замечает...
   Тэнри огляделся. Люди ехали по дорожкам, смотрели себе под ноги, читали газеты. Иногда среди замерших и каких-то неживых фигур возникало движение - маленьким детям надоедало держаться за руки мам и пап, и они принимались носиться по эскалатору, спрыгивая на неподвижные участки и затем вновь запрыгивая на убегающую дорожку.
   - Все заняты своими делами. Если бы мы не заблудились, то тоже не обратили бы на нее внимание.
   - Я бы обратила, - сказала Сэцуке.
   Подошли растерянный Рюсин и кипящая от ярости Агатами.
   - Ну что? - поинтересовался Тэнри. - Разобрались?