Страница:
Очевидно, кто-то решил, что интересный разговор перешёл всякие границы дозволенного. Кто-то из тех маленьких людишек, которые сидели внутри телефона и подслушивали, из тех, кто чуть раньше прятался в «пуговицах» и подглядывал. Или наоборот? Или это был некто огромный — заглядывающий в квартиру с той стороны стеклянного потолка?
«Обманул!» — возликовал Андрей.
Он их обманул! Не стал договариваться с человеком о встрече, поспешил покончить с неизвестностью немедленно, не отходя от телефона. Встреча бы не состоялась, потому что они успели бы сообразить, зачем жертве понадобился врач-эндокринолог, и возвели бы на дороге стену. Опасность телефонного звонка распознать было куда труднее — пока доложишь начальству, пока начальство примет решение. Они, оказывается, тугодумы!
Счастлива та мышка, которая ничего не знает…
Съездить к своему консультанту в гости, чтобы продолжить прерванный разговор, Андрей не решился. И, наверное, правильно.
«Обманул!» — возликовал Андрей.
Он их обманул! Не стал договариваться с человеком о встрече, поспешил покончить с неизвестностью немедленно, не отходя от телефона. Встреча бы не состоялась, потому что они успели бы сообразить, зачем жертве понадобился врач-эндокринолог, и возвели бы на дороге стену. Опасность телефонного звонка распознать было куда труднее — пока доложишь начальству, пока начальство примет решение. Они, оказывается, тугодумы!
Счастлива та мышка, которая ничего не знает…
Съездить к своему консультанту в гости, чтобы продолжить прерванный разговор, Андрей не решился. И, наверное, правильно.
4. СЛОВО ПРОЗВУЧАЛО
Оно лежало на поверхности — то Главное, что так хотел найти Андрей. Много раз за прошедшие тридцать шесть часов он проговаривал это в своих мыслях, не зная, что Главное уже найдено. ОТДЕЛЕНИЕ СОЗНАНИЯ ОТ РЕАЛЬНОСТИ — вот оно! Наркоз без наркотиков, превращение человека в ничто, в тень, растворённую среди ярких красок мира. Отчаянные попытки выпрыгнуть из экрана в зрительский зал. СОСТОЯНИЕ…
Кино продолжало крутиться, жестоко удерживая Андрея в качестве центрального персонажа, и не было сил поверить в вещественность происходящего. Ответ на вопрос «что происходит?», заключённый в одном— единственном слове, ужасал своей простотой, и не хватало решимости схватить это скользкое слово за жабры, чтобы вытащить из ледяной проруби. Догадка подтвердилась! Но зачем, с какой дьявольской целью в придуманный кем-то сюжет оказались втянуты другие жертвы?
Кто украл коллекцию монет?
Очевидно, тот, кто располагал сведениями об этой краже, хотя вообще не должен был о ней знать. Тот, кто знал, что в семье Андрея также когда-то пропала ценная монета, которая затем была тайно передана логопеду-нумизмату. Тот, кто гнусно намекал, что им все известно, внедряя таким образом в душу жертвы не смолкающий ни на миг метроном тревоги… Саша? Разумеется, нет! Саша — всего лишь палец в крепко сжатом кулаке. Этот офицер выполнял свою часть операции и справился с задачей прекрасно. У них, несомненно, есть и другие офицеры, готовые на любую подлость во имя Государства, так что ответ на вопрос «кто?» не содержит конкретной фамилии конкретного лица. Тайные слуги не имеют ни фамилий, ни лиц, равно как чести и совести. «Ум, честь и совесть». Вместо ума — оперативные планы той или иной степени секретности плюс параноидальная уверенность, что тайный слуга является тайным хозяином. Не вопрос «кто?» имел смысл, а «зачем?». Зачем понадобилось красть коллекцию целиком, входя вслед за отцом в вскрытую квартиру Шлемы?
Так думал Андрей, пылая ненавистью.
Он думал о том, каким идиотом выглядел в их глазах. Точнее, не в глазах, а в фокусе запрятанных непонятно где «пуговиц». Обыскивал квартиру, желая получить компромат на жену, искал телекамеру за вентиляционной решёткой, глотал таблетки по любому поводу, запирался в уборной с кухонным топориком в зубах… идиот! Вот тебе и «глазок над толчком». Эх, что за удовольствие получили зрители, наблюдая, как мышка мечется, как звонит детскому психиатру, пытаясь понять, что же с ней, с мышкой, творится. Истинная эстетика.
Эти сволочи видели даже, как… ну, ведь, правда, сволочи!.. как Андрей, забыв про усталость и страх, вдвоём с Зоей, соскучившейся по мужским рукам… в морды за такое харкают! Муж и жена встретились после недельной разлуки — на потеху пресыщенной публике. Вам понравилось, козлики серые? Или вы скучно хмыкали в кулаки, вспоминая свои победы над поверженными блядьми? Вы, наверное, обожаете порнуху — как и ваш товарищ, сексуальный маньяк Саша?
Ненависть превратилась в ярость.
Нить размышлений опасно натянулась…
И все-таки, возвращаясь к началу, зачем они втянули в свои игры отца Андрея, зачем подставили пожилого человека? Просто так, что ли, воспользовались случаем? Глупость отца, конечно, не имеет границ… «Однако пора бы уяснить, что не существует в этом мире никаких „случаев“!» — забурлил Андрей. Спокойно, спокойно. Возвратимся к началу… (Он уже накручивал телефонный диск, чтобы проверить новую догадку.) …Итак, если возвратиться к самому началу — что толкнуло отца на кражу? Конечно, он взял только одну монету, ничего больше в чужой квартире не тронул, то есть вовсе не считал свои действия кражей, но какой-то толчок обязательно должен был быть!
Рисунок Алисы.
Не попадись ему на глаза этот злосчастный пейзаж с монетой вместо солнца, ничего бы он не узнал. Бессильно проклинал бы неизвестных воров, посягнувших на семейную святыню. Почему Андрей не заинтересовался обстоятельствами, при которых у отца оказался столь впечатляющее доказательство Зоиной вины? Решил, что ерунда. Так прямо и сказал себе: ерунда, мол, мелочь. В сравнении с другими обстоятельствами это действительно не могло не показаться мелочью. Однако не теперь, когда получен ответ на главный вопрос…
Отец сорвал трубку мгновенно. Наверное, просидел целый день возле телефона, бедняга, ожидаючи неприятностей. Наверное, целый день ждал звонка в дверь, за которым последует арест, позор, катастрофа. Он ведь очень мнительный человек, отец Андрея. «Как дела, папа?» Оказалось, никак. Нет сегодня новостей, ни плохих, ни хороших! Никто не звонил — кроме матери…
— И что мать? — осторожно спросил Андрей, стараясь не испугать человека прямым вопросом. Хотя, какой смысл было что-то прятать, если им известно абсолютно все?
— Мать должна вот-вот приехать, — так же осторожно ответил отец.
— Я насчёт рисунка, — решительно сообщил сын.
— Какого рисунка?
— Который Алиса нарисовала, ещё весной.
— Понятно.
— Мы с Зоей хорошо поговорили, не удивляйся. Так же, как ты с ней в своё время.
— Это я уже понял, понял…
Итак, вопрос несложен: как отец раздобыл рисунок? Ответ оказался не менее прост, если не сказать, банален. Нашёл! Да, именно нашёл, честное слово. На заднем сидении машины, где же ещё. Зойка, дурочка, потеряла. В общем, чистая случайность.
— А что, что такое? Кто-нибудь звонил и что-нибудь выспрашивал? Неужели Зойку допросили, и она… — Отец задохнулся, схваченный за горло вариантами один другого ужаснее.
— Все в порядке, — сказал Андрей. — Я просто так позвонил, не волнуйся.
Разговор закончился, потому что все было в порядке. Недостающие детали встали на своё место, и механизм заработал. Зойка, дурочка, потеряла рисунок, отец был прав. Но не в автомобиле, а в гардеробе поликлиники! Когда вещь теряется в одном месте, а находится в другом, какое может быть объяснение?
Подбросили.
Механизм сработал без сбоев: вовсе не «что-то» подтолкнуло отца, а безликий бесфамильный кто-то. Сначала дать клиенту рисунок, чтобы раскрыть ему глаза — разбудить в человеке спящего демона, посеять чувство безграничного унижения. Затем проконтролировать дальнейшее, и едва обнаружится, что зерно проросло (отец проследил за Шлемой, выяснил, где находится тайное убежище врага), как вступает в действие новый фактор. Санитар из бассейна. Ибо клиент созрел, жаждет справедливости, но пока не решается, не знает — каким образом осуществить свою мечту. Он ведь не профессионал, наш обиженный герой, он ведь просто дурак. Значит, ему нужно помочь. На сцене появляется старичок— санитар — совершенно случайно, какие могут быть сомнения! — и рассказывает будущему вору про «ключ от квартиры, где деньги лежат» и про вечно незапертый шкафчик чудаковатого доцента. Занятия в бассейне один раз в месяц, то есть ровно через месяц — время сбора урожая. Это время наступило в прошедшую субботу, за день до годовщины… Итак, отца направляли. Провоцировали. Буквально заставили залезть к Шлеме в кабинет.
Зачем?
Они все учли, сволочи, даже то, каким образом зацепить семью на крючок шантажа, если операция сорвётся. Если вдруг жертва догадается о чем-либо раньше времени, например, обнаружит в квартире лишнюю аппаратуру и захочет поднять крик, зазвать в гости журналистов, прокуроров и депутатов. Захочет выяснить, каково истинное назначение браслета, капсул и искусственных зубов, какая начинка содержится в этих невинных предметах. Или если произойдёт что-то иное, столь же непредвиденное. Кража понадобилась для страховки, чтобы Андрей помалкивал. Будешь дёргаться — твоего папу разоблачат и осудят. Друг Саша, разумеется, непричастен к краже, его дело было изящно пригрозить и тем ограничиться, саму же провокацию подготовили и осуществили другие исполнители. Солидный, основательный подход к делу. Профессионализм.
Вот так и получается, что в этом мире все взаимосвязано. Взаимосвязано — когда кем-то придумано и спланировано. Счастлива та мышка, которая ничего не знает…
«А ведь меня тоже направляли! — думал Андрей, продолжая сидеть возле умершего телефона. — Заставляли совершать нужные глупости». До чего же ясно это видится с высоты нынешних догадок. Тот, кто безнадёжно отравлен мечтой об исцелении, согласится на любую нелепость, если таковая замаскирована под единственный шанс. «Говорят, Инь-Ян браслет быстро и качественно восстанавливает энергетический баланс. Не желаете попробовать?» Ох, желаем — подать его сюда! «Не слышали про такое проверенное средство, как плацента, внедрённая под кожу? Изумительно повышает иммунитет и даже, не поверите, улучшает потенцию». Ещё как верим! Вот вам подставленное брюхо — режьте, вшивайте, дарите несчастному надежду… Да уж, больной человек теряет критичность до нулевой отметки, и глупо было этим не воспользоваться. Но Андрей, похоже, начал выздоравливать.
«Ай-яй-яй, терапевт Гулина, как же ты могла, пышечка? — думал он. — Кто же тобой-то управлял, когда ты советовала пациенту поездить по медицинским центрам? Посмотреть бы тебе в глаза, в сочувствующие глаза истинного врача…»
Зубная тема — тоже очень любопытно. «Случайно» забредший на кафедру сотрудник Института информатики, как нельзя более кстати поделившийся своим знакомством — до чего же кропотливая, тонкая работа! Затем сам дантист, сунувший человеку в рот невесть что. Настоящая секретная операция. Анекдот, как выразилась бы мама Андрея… Неужели все это ненастоящее — Центр биогенного стимулирования, медицинский кооператив, зубной техник в районной поликлинике? Ради чего такая мощь, такое всеохватное моделирование реальности? Параноидальная шизофрения в чистом виде, хоть в учебник помещай. Посмотреть бы им всем в глаза — болеющим за своё дело специалистам, совмещающим по две профессии. Армия «помощников». Куклы на ниточках, оживающие в руках опытных кураторов. А на чьих пальчиках подвешены сами кураторы?
Кому понадобилось задействовать столь впечатляющие количества тайных слуг? Один эпизод с монтированием и изъятием жучков-паучков чего стоит! И зачем? Именно так: кому и зачем приглянулся ничтожный ассистент с кафедры прикладной математики? — вот сладкая парочка вопросов, от которых хочется спрятаться под кровать. А ещё лучше — бежать отсюда прочь. Звать на помощь добрых вежливых санитаров из Большого жёлтого дома.
Психотронное оружие…
Неужели это не сказки, созданные фантазией журналистов? Откровенно говоря, каждый нормальный советский человек хотел бы верить, что это не сказки, что могучее государство держит всех наших врагов, прошлых и будущих, под прицелом новейшего, секретнейшего оружия. Естественное патриотическое желание, не правда ли? Но причём здесь Андрей? Причём здесь ты, он или я? Вот и при том, ха-ха! Сюжет, подаренный повзрослевшим мальчиком из параллельного класса, оказался без шпионов, погонь и перестрелок, что закономерно — врач-эндокринолог пишет не романы, а истории болезней. Зато сюжет содержал другую, не менее увлекательную интригу — преступные эксперименты над людьми. Негласные, разумеется, как полагается. Разгадка под номером двадцать…
Эксперимент!
Слово прозвучало. Андрей назвал, наконец, происшедшее своим настоящим именем. Отделение сознания от реальности — вот ключ. Резкое увеличение выработки мозгом «эндорфинов» и «энкефалинов», странных внутренних наркотиков — без боли, без воздействия пилообразными токами и даже, очевидно, без излучения — цель достигнута. Потребовалась одна лишь психология, безукоризненная, кристальной прозрачности система, подвешивающая мозг в ирреальное состояние.
Впрочем, цель эксперимента невозможно понять изнутри — точно так же, как невозможно понять смысл жизни, будучи просто человеком. Да и средства, с помощью которых цель достигнута (достигнута ли?), вряд ли могут быть в полной мере осознаны жертвой. «Жаль, — думал Андрей, — я не посмотрел, что было внутри браслета и капсул. А зубы, как по-дурацки зубы упустил…» Он все думал и думал, никак не мог остановиться. Хотя, действительно было жалко, что не сообразил исследовать эти предметы, пока была такая возможность. Каково их назначение? Скрывались ли в них генераторы тех самых «факторов», заставляющих мозг работать не вполне правильно? Или это микролаборатории, замеряющие разнообразные параметры, отслеживающие состояние подопытного организма? Почему бы и нет! Браслет на руке контролирует пульс, артериальное давление и электрические характеристики кожи. Капсулы в животе предназначены для гормонального анализа, исследуют капиллярную кровь (правда, для этого нужен огромный запас реактивов, ну да ладно, не будем о грустном). Теперь зубы… С зубами сложнее. Гипотезу, объясняющую необходимость микролаборатории во рту, придумать не так-то просто. Предположим, им потребовалось контролировать в определённые моменты вибрацию челюсти. Или следить за частотой и глубиной дыхания. Или определять по составу слюны кислотность желудка (говорят, такое возможно). Короче, все это неважно. Неважно даже то, способна ли наша многострадальная наука, вслед за американцами и японцами, создавать подобные штучки — потому что браслет, капсулы и искусственные зубы есть факт. Были и сплыли — ещё один факт. Этого достаточно, чтобы поверить в истинность любой гипотезы… А вот интересно, почему у подопытного не снимали энцефалограмму? Впрочем, снимали! Во время визита в Центр биогенного стимулирования — в рамках предварительного обследования. Андрей тогда удивился — зачем? Теперь ясно зачем. Кроме того, энцефалограмму, очевидно, получили ещё и сегодня, утащив подопытного куда-то в Купчино, благо тот не возражал по причине внезапного сна.
Но эксперимент (если, конечно, это был эксперимент) вполне мог сорваться, даже не начавшись. Они заставили Андрея поездить по городу, в результате чего он снова заболел. Целую неделю они ждали, пока лежащая кверху брюхом мышка не начнёт поправляться — чтобы прислать Сашу. Ждать дольше, вероятно, не могли, ведь сюжет был настолько подготовлен и продуман, настолько зависим от многих мелочей, что развалился бы от малейшего несовпадения сроков. Сюжет был привязан к годовщине смерти бабули. Дьявольский замысел…
Андрей думал.
Имел ли хоть какой-то смысл этот бесконечный процесс, наполнявший его голову движением? Догадки и гипотезы — на что они годились, кроме как на то, чтобы озвучить глухое одиночество?
Компания подлецов в серых костюмах, ведомая подлецами в белых халатах, предварительно изучила и самого Андрея, и его семью. Тщательная работа! Вытащили на свет все дерьмо — как свеженькое, так и старое, ссохшееся, потерявшее цвет и запах от долгого хранения. Наблюдение, прослушивание, иные специальные методы, о которых не говорят и не пишут… Важно ли это?
Что-то не складывалось. Не хватало какого-то звена, за которое можно ухватить ржавую цепь причин и следствий.
Может быть, Андрей мучался вопросом — кто они? В самом деле, какой институт, какая лаборатория вела подобные исследования? (Имеющие, скорее всего, большое значение для государства — особенно в современных условиях.) При каком курирующем учреждении? Собственно, чьё задание выполнял развлекавшийся на полную катушку Александр?.. Нет, это тем более не важно, и вряд ли ответ хоть на чуть-чуть ослабит чугунную хватку.
Тогда, может быть, Андрей просто пытался убедить себя, что потеха завершена, но не находил тому ясных доказательств? Пытался успокоиться, спрятаться от несмолкающей мелодии страха…
Или, наоборот, он до сих пор сомневался, что эксперимент вообще имел место? На стену кухни послушно проецировались дополнительные доказательства: явное Сашино стремление выяснить, чего же так испугался Андрей — раз; ничем не объяснимая его осведомлённость о методе сталинского любимца Богомольца подшивать людям плаценту, хотя не всякий профессор об этой диковинке знает… Достаточно! Вспоминать — невыносимо…
Невыносимо — искать ответ на незаданный вопрос.
«Психо» — душа; «тронос» — власть. «Психотронное» в переводе означает «управляющее душой». Вот она — мечта, сжигающая кукловодов различных уровней служебной иерархии, вот он, стимул, заставляющий высоколобых спецов — докторов и кандидатов наук — прилежно становиться негодяями. Не надо мелочиться — вовсе не обнаружение загадочного «афферентного импульса», запускающего реакцию стресс-аналгезии, является смыслом жизни самоотверженных профессионалов. Вовсе не познание механизма, раскручивающего в головах подопытных мышек наркотический и прочие вихри. И даже, расширяя взгляд, не разработка фантастического оружия в рамках сверхважных оборонных программ.
Все просто: власть над душой — это абсолютная власть. Неотъемлемый атрибут Дьявола.
Кино продолжало крутиться, жестоко удерживая Андрея в качестве центрального персонажа, и не было сил поверить в вещественность происходящего. Ответ на вопрос «что происходит?», заключённый в одном— единственном слове, ужасал своей простотой, и не хватало решимости схватить это скользкое слово за жабры, чтобы вытащить из ледяной проруби. Догадка подтвердилась! Но зачем, с какой дьявольской целью в придуманный кем-то сюжет оказались втянуты другие жертвы?
Кто украл коллекцию монет?
Очевидно, тот, кто располагал сведениями об этой краже, хотя вообще не должен был о ней знать. Тот, кто знал, что в семье Андрея также когда-то пропала ценная монета, которая затем была тайно передана логопеду-нумизмату. Тот, кто гнусно намекал, что им все известно, внедряя таким образом в душу жертвы не смолкающий ни на миг метроном тревоги… Саша? Разумеется, нет! Саша — всего лишь палец в крепко сжатом кулаке. Этот офицер выполнял свою часть операции и справился с задачей прекрасно. У них, несомненно, есть и другие офицеры, готовые на любую подлость во имя Государства, так что ответ на вопрос «кто?» не содержит конкретной фамилии конкретного лица. Тайные слуги не имеют ни фамилий, ни лиц, равно как чести и совести. «Ум, честь и совесть». Вместо ума — оперативные планы той или иной степени секретности плюс параноидальная уверенность, что тайный слуга является тайным хозяином. Не вопрос «кто?» имел смысл, а «зачем?». Зачем понадобилось красть коллекцию целиком, входя вслед за отцом в вскрытую квартиру Шлемы?
Так думал Андрей, пылая ненавистью.
Он думал о том, каким идиотом выглядел в их глазах. Точнее, не в глазах, а в фокусе запрятанных непонятно где «пуговиц». Обыскивал квартиру, желая получить компромат на жену, искал телекамеру за вентиляционной решёткой, глотал таблетки по любому поводу, запирался в уборной с кухонным топориком в зубах… идиот! Вот тебе и «глазок над толчком». Эх, что за удовольствие получили зрители, наблюдая, как мышка мечется, как звонит детскому психиатру, пытаясь понять, что же с ней, с мышкой, творится. Истинная эстетика.
Эти сволочи видели даже, как… ну, ведь, правда, сволочи!.. как Андрей, забыв про усталость и страх, вдвоём с Зоей, соскучившейся по мужским рукам… в морды за такое харкают! Муж и жена встретились после недельной разлуки — на потеху пресыщенной публике. Вам понравилось, козлики серые? Или вы скучно хмыкали в кулаки, вспоминая свои победы над поверженными блядьми? Вы, наверное, обожаете порнуху — как и ваш товарищ, сексуальный маньяк Саша?
Ненависть превратилась в ярость.
Нить размышлений опасно натянулась…
И все-таки, возвращаясь к началу, зачем они втянули в свои игры отца Андрея, зачем подставили пожилого человека? Просто так, что ли, воспользовались случаем? Глупость отца, конечно, не имеет границ… «Однако пора бы уяснить, что не существует в этом мире никаких „случаев“!» — забурлил Андрей. Спокойно, спокойно. Возвратимся к началу… (Он уже накручивал телефонный диск, чтобы проверить новую догадку.) …Итак, если возвратиться к самому началу — что толкнуло отца на кражу? Конечно, он взял только одну монету, ничего больше в чужой квартире не тронул, то есть вовсе не считал свои действия кражей, но какой-то толчок обязательно должен был быть!
Рисунок Алисы.
Не попадись ему на глаза этот злосчастный пейзаж с монетой вместо солнца, ничего бы он не узнал. Бессильно проклинал бы неизвестных воров, посягнувших на семейную святыню. Почему Андрей не заинтересовался обстоятельствами, при которых у отца оказался столь впечатляющее доказательство Зоиной вины? Решил, что ерунда. Так прямо и сказал себе: ерунда, мол, мелочь. В сравнении с другими обстоятельствами это действительно не могло не показаться мелочью. Однако не теперь, когда получен ответ на главный вопрос…
Отец сорвал трубку мгновенно. Наверное, просидел целый день возле телефона, бедняга, ожидаючи неприятностей. Наверное, целый день ждал звонка в дверь, за которым последует арест, позор, катастрофа. Он ведь очень мнительный человек, отец Андрея. «Как дела, папа?» Оказалось, никак. Нет сегодня новостей, ни плохих, ни хороших! Никто не звонил — кроме матери…
— И что мать? — осторожно спросил Андрей, стараясь не испугать человека прямым вопросом. Хотя, какой смысл было что-то прятать, если им известно абсолютно все?
— Мать должна вот-вот приехать, — так же осторожно ответил отец.
— Я насчёт рисунка, — решительно сообщил сын.
— Какого рисунка?
— Который Алиса нарисовала, ещё весной.
— Понятно.
— Мы с Зоей хорошо поговорили, не удивляйся. Так же, как ты с ней в своё время.
— Это я уже понял, понял…
Итак, вопрос несложен: как отец раздобыл рисунок? Ответ оказался не менее прост, если не сказать, банален. Нашёл! Да, именно нашёл, честное слово. На заднем сидении машины, где же ещё. Зойка, дурочка, потеряла. В общем, чистая случайность.
— А что, что такое? Кто-нибудь звонил и что-нибудь выспрашивал? Неужели Зойку допросили, и она… — Отец задохнулся, схваченный за горло вариантами один другого ужаснее.
— Все в порядке, — сказал Андрей. — Я просто так позвонил, не волнуйся.
Разговор закончился, потому что все было в порядке. Недостающие детали встали на своё место, и механизм заработал. Зойка, дурочка, потеряла рисунок, отец был прав. Но не в автомобиле, а в гардеробе поликлиники! Когда вещь теряется в одном месте, а находится в другом, какое может быть объяснение?
Подбросили.
Механизм сработал без сбоев: вовсе не «что-то» подтолкнуло отца, а безликий бесфамильный кто-то. Сначала дать клиенту рисунок, чтобы раскрыть ему глаза — разбудить в человеке спящего демона, посеять чувство безграничного унижения. Затем проконтролировать дальнейшее, и едва обнаружится, что зерно проросло (отец проследил за Шлемой, выяснил, где находится тайное убежище врага), как вступает в действие новый фактор. Санитар из бассейна. Ибо клиент созрел, жаждет справедливости, но пока не решается, не знает — каким образом осуществить свою мечту. Он ведь не профессионал, наш обиженный герой, он ведь просто дурак. Значит, ему нужно помочь. На сцене появляется старичок— санитар — совершенно случайно, какие могут быть сомнения! — и рассказывает будущему вору про «ключ от квартиры, где деньги лежат» и про вечно незапертый шкафчик чудаковатого доцента. Занятия в бассейне один раз в месяц, то есть ровно через месяц — время сбора урожая. Это время наступило в прошедшую субботу, за день до годовщины… Итак, отца направляли. Провоцировали. Буквально заставили залезть к Шлеме в кабинет.
Зачем?
Они все учли, сволочи, даже то, каким образом зацепить семью на крючок шантажа, если операция сорвётся. Если вдруг жертва догадается о чем-либо раньше времени, например, обнаружит в квартире лишнюю аппаратуру и захочет поднять крик, зазвать в гости журналистов, прокуроров и депутатов. Захочет выяснить, каково истинное назначение браслета, капсул и искусственных зубов, какая начинка содержится в этих невинных предметах. Или если произойдёт что-то иное, столь же непредвиденное. Кража понадобилась для страховки, чтобы Андрей помалкивал. Будешь дёргаться — твоего папу разоблачат и осудят. Друг Саша, разумеется, непричастен к краже, его дело было изящно пригрозить и тем ограничиться, саму же провокацию подготовили и осуществили другие исполнители. Солидный, основательный подход к делу. Профессионализм.
Вот так и получается, что в этом мире все взаимосвязано. Взаимосвязано — когда кем-то придумано и спланировано. Счастлива та мышка, которая ничего не знает…
«А ведь меня тоже направляли! — думал Андрей, продолжая сидеть возле умершего телефона. — Заставляли совершать нужные глупости». До чего же ясно это видится с высоты нынешних догадок. Тот, кто безнадёжно отравлен мечтой об исцелении, согласится на любую нелепость, если таковая замаскирована под единственный шанс. «Говорят, Инь-Ян браслет быстро и качественно восстанавливает энергетический баланс. Не желаете попробовать?» Ох, желаем — подать его сюда! «Не слышали про такое проверенное средство, как плацента, внедрённая под кожу? Изумительно повышает иммунитет и даже, не поверите, улучшает потенцию». Ещё как верим! Вот вам подставленное брюхо — режьте, вшивайте, дарите несчастному надежду… Да уж, больной человек теряет критичность до нулевой отметки, и глупо было этим не воспользоваться. Но Андрей, похоже, начал выздоравливать.
«Ай-яй-яй, терапевт Гулина, как же ты могла, пышечка? — думал он. — Кто же тобой-то управлял, когда ты советовала пациенту поездить по медицинским центрам? Посмотреть бы тебе в глаза, в сочувствующие глаза истинного врача…»
Зубная тема — тоже очень любопытно. «Случайно» забредший на кафедру сотрудник Института информатики, как нельзя более кстати поделившийся своим знакомством — до чего же кропотливая, тонкая работа! Затем сам дантист, сунувший человеку в рот невесть что. Настоящая секретная операция. Анекдот, как выразилась бы мама Андрея… Неужели все это ненастоящее — Центр биогенного стимулирования, медицинский кооператив, зубной техник в районной поликлинике? Ради чего такая мощь, такое всеохватное моделирование реальности? Параноидальная шизофрения в чистом виде, хоть в учебник помещай. Посмотреть бы им всем в глаза — болеющим за своё дело специалистам, совмещающим по две профессии. Армия «помощников». Куклы на ниточках, оживающие в руках опытных кураторов. А на чьих пальчиках подвешены сами кураторы?
Кому понадобилось задействовать столь впечатляющие количества тайных слуг? Один эпизод с монтированием и изъятием жучков-паучков чего стоит! И зачем? Именно так: кому и зачем приглянулся ничтожный ассистент с кафедры прикладной математики? — вот сладкая парочка вопросов, от которых хочется спрятаться под кровать. А ещё лучше — бежать отсюда прочь. Звать на помощь добрых вежливых санитаров из Большого жёлтого дома.
Психотронное оружие…
Неужели это не сказки, созданные фантазией журналистов? Откровенно говоря, каждый нормальный советский человек хотел бы верить, что это не сказки, что могучее государство держит всех наших врагов, прошлых и будущих, под прицелом новейшего, секретнейшего оружия. Естественное патриотическое желание, не правда ли? Но причём здесь Андрей? Причём здесь ты, он или я? Вот и при том, ха-ха! Сюжет, подаренный повзрослевшим мальчиком из параллельного класса, оказался без шпионов, погонь и перестрелок, что закономерно — врач-эндокринолог пишет не романы, а истории болезней. Зато сюжет содержал другую, не менее увлекательную интригу — преступные эксперименты над людьми. Негласные, разумеется, как полагается. Разгадка под номером двадцать…
Эксперимент!
Слово прозвучало. Андрей назвал, наконец, происшедшее своим настоящим именем. Отделение сознания от реальности — вот ключ. Резкое увеличение выработки мозгом «эндорфинов» и «энкефалинов», странных внутренних наркотиков — без боли, без воздействия пилообразными токами и даже, очевидно, без излучения — цель достигнута. Потребовалась одна лишь психология, безукоризненная, кристальной прозрачности система, подвешивающая мозг в ирреальное состояние.
Впрочем, цель эксперимента невозможно понять изнутри — точно так же, как невозможно понять смысл жизни, будучи просто человеком. Да и средства, с помощью которых цель достигнута (достигнута ли?), вряд ли могут быть в полной мере осознаны жертвой. «Жаль, — думал Андрей, — я не посмотрел, что было внутри браслета и капсул. А зубы, как по-дурацки зубы упустил…» Он все думал и думал, никак не мог остановиться. Хотя, действительно было жалко, что не сообразил исследовать эти предметы, пока была такая возможность. Каково их назначение? Скрывались ли в них генераторы тех самых «факторов», заставляющих мозг работать не вполне правильно? Или это микролаборатории, замеряющие разнообразные параметры, отслеживающие состояние подопытного организма? Почему бы и нет! Браслет на руке контролирует пульс, артериальное давление и электрические характеристики кожи. Капсулы в животе предназначены для гормонального анализа, исследуют капиллярную кровь (правда, для этого нужен огромный запас реактивов, ну да ладно, не будем о грустном). Теперь зубы… С зубами сложнее. Гипотезу, объясняющую необходимость микролаборатории во рту, придумать не так-то просто. Предположим, им потребовалось контролировать в определённые моменты вибрацию челюсти. Или следить за частотой и глубиной дыхания. Или определять по составу слюны кислотность желудка (говорят, такое возможно). Короче, все это неважно. Неважно даже то, способна ли наша многострадальная наука, вслед за американцами и японцами, создавать подобные штучки — потому что браслет, капсулы и искусственные зубы есть факт. Были и сплыли — ещё один факт. Этого достаточно, чтобы поверить в истинность любой гипотезы… А вот интересно, почему у подопытного не снимали энцефалограмму? Впрочем, снимали! Во время визита в Центр биогенного стимулирования — в рамках предварительного обследования. Андрей тогда удивился — зачем? Теперь ясно зачем. Кроме того, энцефалограмму, очевидно, получили ещё и сегодня, утащив подопытного куда-то в Купчино, благо тот не возражал по причине внезапного сна.
Но эксперимент (если, конечно, это был эксперимент) вполне мог сорваться, даже не начавшись. Они заставили Андрея поездить по городу, в результате чего он снова заболел. Целую неделю они ждали, пока лежащая кверху брюхом мышка не начнёт поправляться — чтобы прислать Сашу. Ждать дольше, вероятно, не могли, ведь сюжет был настолько подготовлен и продуман, настолько зависим от многих мелочей, что развалился бы от малейшего несовпадения сроков. Сюжет был привязан к годовщине смерти бабули. Дьявольский замысел…
Андрей думал.
Имел ли хоть какой-то смысл этот бесконечный процесс, наполнявший его голову движением? Догадки и гипотезы — на что они годились, кроме как на то, чтобы озвучить глухое одиночество?
Компания подлецов в серых костюмах, ведомая подлецами в белых халатах, предварительно изучила и самого Андрея, и его семью. Тщательная работа! Вытащили на свет все дерьмо — как свеженькое, так и старое, ссохшееся, потерявшее цвет и запах от долгого хранения. Наблюдение, прослушивание, иные специальные методы, о которых не говорят и не пишут… Важно ли это?
Что-то не складывалось. Не хватало какого-то звена, за которое можно ухватить ржавую цепь причин и следствий.
Может быть, Андрей мучался вопросом — кто они? В самом деле, какой институт, какая лаборатория вела подобные исследования? (Имеющие, скорее всего, большое значение для государства — особенно в современных условиях.) При каком курирующем учреждении? Собственно, чьё задание выполнял развлекавшийся на полную катушку Александр?.. Нет, это тем более не важно, и вряд ли ответ хоть на чуть-чуть ослабит чугунную хватку.
Тогда, может быть, Андрей просто пытался убедить себя, что потеха завершена, но не находил тому ясных доказательств? Пытался успокоиться, спрятаться от несмолкающей мелодии страха…
Или, наоборот, он до сих пор сомневался, что эксперимент вообще имел место? На стену кухни послушно проецировались дополнительные доказательства: явное Сашино стремление выяснить, чего же так испугался Андрей — раз; ничем не объяснимая его осведомлённость о методе сталинского любимца Богомольца подшивать людям плаценту, хотя не всякий профессор об этой диковинке знает… Достаточно! Вспоминать — невыносимо…
Невыносимо — искать ответ на незаданный вопрос.
«Психо» — душа; «тронос» — власть. «Психотронное» в переводе означает «управляющее душой». Вот она — мечта, сжигающая кукловодов различных уровней служебной иерархии, вот он, стимул, заставляющий высоколобых спецов — докторов и кандидатов наук — прилежно становиться негодяями. Не надо мелочиться — вовсе не обнаружение загадочного «афферентного импульса», запускающего реакцию стресс-аналгезии, является смыслом жизни самоотверженных профессионалов. Вовсе не познание механизма, раскручивающего в головах подопытных мышек наркотический и прочие вихри. И даже, расширяя взгляд, не разработка фантастического оружия в рамках сверхважных оборонных программ.
Все просто: власть над душой — это абсолютная власть. Неотъемлемый атрибут Дьявола.
5. ОТВЕТ
Что чувствует человек, жизнь которого превращается в скучную хронику текущих событий?
Наверно, то же, что и герой литературного произведения, выполнивший все капризы автора, но которого почему-то не оставляют в покое.
Что думает человек, не знающий, на какой вопрос он хочет получить ответ?
Наверное, то же, что и уставший читатель, не понимающий, зачем ему рассказывают давно оконченную историю.
К счастью, Андрей перестал о чем-либо думать. Вернулась домой жена, забравшая из детского садика Алису. Ребёнок заснул, дав родителям возможность побыть часок-другой наедине, и чувства Андрея также пришли в норму. Впрочем, естественности и непринуждённости его мужского поведения здорово мешал потолок. А ещё — стены и окна. Распалившаяся Зоя просила оставить свет — однако при свете он, разумеется, не мог.
Наступившая темнота не спасла от понимания безнадёжности ситуации: телеглаз с особой передающей трубкой и так все увидит, а техника, работающая в инфракрасном спектре, подсмотрит даже сквозь одеяло.
— Что с тобой? — спросила разочарованная жена. — Тебе нехорошо?
Требовалось время, чтобы привыкнуть. Возможность участия третьих лиц в таинстве, придуманном только для двоих, сводила с ума.
И вообще, ситуация не позволяла расслабиться, хоть Андрей и перестал о чем-либо думать. Тем же вечером он предпринял несколько решительных шагов. Повесил на входной двери объявление, но не снаружи, а изнутри, в качестве памятки себе и родным: «НЕ ОТКРЫВАТЬ! НЕ ПОДХОДИТЬ И НЕ СПРАШИВАТЬ, КТО ТАМ!» В дополнение к этому плакату — строжайше проинструктировал жену (на следующий день, когда пришла мать, проинструктировал и её тоже), во-первых, насчёт двери, во-вторых, насчёт телефона. Отвечать на телефонные звонки отныне будут только Зоя или мать. Если Андрея попросит незнакомый голос — не звать ни в коем случае: нет хозяина дома, и все тут. Если же телефонный звонок поздний, то трубка не снимается вовсе — таков закон.
Честно говоря, они с женой слегка поругались из-за этих нововведений. Маму тоже было не так просто убедить в необходимости столь радикальных мер безопасности. «А что, например, с твоим Сашей? — удивлялись женщины. — Он же вечно по ночам звонит и ходит».
«Саше не открывать тем более! — шипел и плевался Андрей. — Как вы не понимаете?! И к телефону не звать! Соврите что-нибудь, скажите гаду, что муж, он же сын, удрал в Баден-Баден с шестидесятилетней любовницей-миллионершей! Как вы не понимаете — это же все из-за него, придурка и подлеца, все из-за него…»
«Если Саша снова явится, — кричал и плакал Андрей, — я умру!»
Частичка его ужаса передалась несчастным женщинам, поэтому возражения быстро превратились в расспросы, на которые были даны невразумительные объяснения. Инструкции вступили в силу, и дом превратился в осаждённую крепость.
Ночью Андрею приснился сон. Саша, зло улыбаясь, поднимал пистолет, целился, а он метался между стенами, пытаясь куда-нибудь спрятаться. Действие сна происходило здесь, в квартире, отчего утром, проснувшись, Андрей поторопился отправиться на улицу.
Он пошёл в поликлинику. К своему участковому врачу, к доброй толстушке с фамилией Гулина. «Послушаем, что ты скажешь, — предвкушал он. — Посмотрим в твои честные глаза, актриса цирка…»
Улица оказалась таким же нервным местом, как и дом. Приходилось постоянно быть начеку: вдруг где-нибудь на пути встретится Саша, вдруг специально подкарауливает? В подъезде, на перекрёстке, на автобусной остановке. Зло улыбаясь, Саша вытащит из кармана крутки пистолет, прицелится — и… Приступы безумия длились не более секунды, но душевных сил отнимали изрядно. Кроме того, пристального внимания требовала проезжая часть улицы. Могла появиться оранжевая «Волга» — нельзя было пропустить этот момент. Потому что теперь нелепый автомобиль вряд ли так просто проехал бы мимо. «Волга» притормозит, из салона повыскакивают безликие серые фигуры, мелькнёт баллончик в мясистой руке — и…
Вообразить — значит, пережить. Андрей понимал, что бояться нечего, ведь страх его был ненастоящим, кем-то придуманным! И все-таки… Боялся, что эксперимент продолжается — каких сюрпризов ещё ожидать? Боялся, что эксперимент закончился — подопытную мышку, превратившуюся в опасного свидетеля, запросто могут «убрать»! Особенно он боялся, что эксперимента не было вовсе — тогда Саша обязательно появится вновь, с настоящей, отнюдь не придуманной паранойей в проспиртованных мозгах.
Андрей направлялся выписываться. Сидеть далее на больничном было невозможно ни по срокам, определённым врачебными инструкциями, ни по объективным показаниям. Ощущение отсутствующего здоровья в медицинскую карту не занесёшь, а субфебрильная температура может тянуться месяцами. Да и потери в зарплате давно уже надоели. Кроме того, неудобно перед коллегами, вынужденными брать на себя его часы занятий. Наконец, главное — от своего участкового врача Андрею ничего больше не нужно!
Однако выяснилось, что терапевт Гулина в поликлинике уже не числится. Уволилась. С десяток лет отработала — и нате вам, ушла.
— Сбежала, — жалостливо вздохнула старушка из очереди к другому терапевту, которого поставили замещать Гулину на отделении. — Известное дело, сбежишь, коли денег не платят, коли люди сволочи. Жаль, врачиха уж больно хорошая была…
Исполинская очередь еле двигалась, но Андрей высидел её от начала до конца. Не теряя времени, он пытался выяснить, куда же все-таки подевалась участковая. Заведующая отделением изволила сегодня на что-то сердиться, поэтому справок не давала. Однако вполне вероятно, что её фраза насчёт «не знаю ничего про вашу Гулину и знать не хочу» была искренней, вырвавшейся из сокровенных глубин души. Рядовые подружки-врачихи, которых Андрею удавалось отловить по кабинетам и коридорам, имели разноречивые сведения. То ли Анна Георгиевна (так звали участковую) в связи с переездом ушла в другую поликлинику, то ли поступила в ординатуру, то ли подалась в престижную частную фирму. А может, вообще уехала из города? Все может быть, она ведь не сочла необходимым пооткровенничать с коллегами.
«Хорошо, — сменил Андрей тактику, — знает ли кто-нибудь её адрес?» Старый адрес знали многие, а новый — никто. «Говорят же вам, совсем недавно переехала». Ну, ладно, а как насчёт года рождения? Имя-отчество известно, если прибавить к этому год рождения, то можно обратиться с запросом в горсправку. «Сходите в отдел кадров, — посоветовали ему. — Вы так настойчивы, молодой человек, будто Анечка должна вам крупную сумму в валюте».
Личное дело на доктора Гулину в отделе кадров отсутствовало, хотя пожилая инспекторша клялась, что бумаги ещё вчера лежали в картотеке, вот на этом самом месте. И тогда Андрей оставил занятых людей в покое. Подошла его очередь, он пробыл в кабинете не более трех минут и удалился, торжественно неся закрытый больничный — двумя пальчиками за уголок.
Не удалось ему посмотреть своему «доброму ангелу» в глаза. Не понадобилось презрение, бережно доставленное к дверям этого рая. Визит в поликлинику завершился.
Он все-таки обратился с запросом в горсправку, приблизительно рассчитав год рождение славной, милой Анны Георгиевны. А пока ему готовили ответ, решил поездить по другим интересным адресам.
«Сбежала…» — вспоминал Андрей удивительно точное слово, произнесённое старушкой. Струсила, поэтому и сбежала. К сожалению, вовсе не деньги доверчивого пациента эта ведьма прихватила с собой, а душу его. Душу и мир… Нет, ни о чем он не вспоминал! Всякие «мысли» — прочь, подальше от летящей по улице головы!
Наверно, то же, что и герой литературного произведения, выполнивший все капризы автора, но которого почему-то не оставляют в покое.
Что думает человек, не знающий, на какой вопрос он хочет получить ответ?
Наверное, то же, что и уставший читатель, не понимающий, зачем ему рассказывают давно оконченную историю.
К счастью, Андрей перестал о чем-либо думать. Вернулась домой жена, забравшая из детского садика Алису. Ребёнок заснул, дав родителям возможность побыть часок-другой наедине, и чувства Андрея также пришли в норму. Впрочем, естественности и непринуждённости его мужского поведения здорово мешал потолок. А ещё — стены и окна. Распалившаяся Зоя просила оставить свет — однако при свете он, разумеется, не мог.
Наступившая темнота не спасла от понимания безнадёжности ситуации: телеглаз с особой передающей трубкой и так все увидит, а техника, работающая в инфракрасном спектре, подсмотрит даже сквозь одеяло.
— Что с тобой? — спросила разочарованная жена. — Тебе нехорошо?
Требовалось время, чтобы привыкнуть. Возможность участия третьих лиц в таинстве, придуманном только для двоих, сводила с ума.
И вообще, ситуация не позволяла расслабиться, хоть Андрей и перестал о чем-либо думать. Тем же вечером он предпринял несколько решительных шагов. Повесил на входной двери объявление, но не снаружи, а изнутри, в качестве памятки себе и родным: «НЕ ОТКРЫВАТЬ! НЕ ПОДХОДИТЬ И НЕ СПРАШИВАТЬ, КТО ТАМ!» В дополнение к этому плакату — строжайше проинструктировал жену (на следующий день, когда пришла мать, проинструктировал и её тоже), во-первых, насчёт двери, во-вторых, насчёт телефона. Отвечать на телефонные звонки отныне будут только Зоя или мать. Если Андрея попросит незнакомый голос — не звать ни в коем случае: нет хозяина дома, и все тут. Если же телефонный звонок поздний, то трубка не снимается вовсе — таков закон.
Честно говоря, они с женой слегка поругались из-за этих нововведений. Маму тоже было не так просто убедить в необходимости столь радикальных мер безопасности. «А что, например, с твоим Сашей? — удивлялись женщины. — Он же вечно по ночам звонит и ходит».
«Саше не открывать тем более! — шипел и плевался Андрей. — Как вы не понимаете?! И к телефону не звать! Соврите что-нибудь, скажите гаду, что муж, он же сын, удрал в Баден-Баден с шестидесятилетней любовницей-миллионершей! Как вы не понимаете — это же все из-за него, придурка и подлеца, все из-за него…»
«Если Саша снова явится, — кричал и плакал Андрей, — я умру!»
Частичка его ужаса передалась несчастным женщинам, поэтому возражения быстро превратились в расспросы, на которые были даны невразумительные объяснения. Инструкции вступили в силу, и дом превратился в осаждённую крепость.
Ночью Андрею приснился сон. Саша, зло улыбаясь, поднимал пистолет, целился, а он метался между стенами, пытаясь куда-нибудь спрятаться. Действие сна происходило здесь, в квартире, отчего утром, проснувшись, Андрей поторопился отправиться на улицу.
Он пошёл в поликлинику. К своему участковому врачу, к доброй толстушке с фамилией Гулина. «Послушаем, что ты скажешь, — предвкушал он. — Посмотрим в твои честные глаза, актриса цирка…»
Улица оказалась таким же нервным местом, как и дом. Приходилось постоянно быть начеку: вдруг где-нибудь на пути встретится Саша, вдруг специально подкарауливает? В подъезде, на перекрёстке, на автобусной остановке. Зло улыбаясь, Саша вытащит из кармана крутки пистолет, прицелится — и… Приступы безумия длились не более секунды, но душевных сил отнимали изрядно. Кроме того, пристального внимания требовала проезжая часть улицы. Могла появиться оранжевая «Волга» — нельзя было пропустить этот момент. Потому что теперь нелепый автомобиль вряд ли так просто проехал бы мимо. «Волга» притормозит, из салона повыскакивают безликие серые фигуры, мелькнёт баллончик в мясистой руке — и…
Вообразить — значит, пережить. Андрей понимал, что бояться нечего, ведь страх его был ненастоящим, кем-то придуманным! И все-таки… Боялся, что эксперимент продолжается — каких сюрпризов ещё ожидать? Боялся, что эксперимент закончился — подопытную мышку, превратившуюся в опасного свидетеля, запросто могут «убрать»! Особенно он боялся, что эксперимента не было вовсе — тогда Саша обязательно появится вновь, с настоящей, отнюдь не придуманной паранойей в проспиртованных мозгах.
Андрей направлялся выписываться. Сидеть далее на больничном было невозможно ни по срокам, определённым врачебными инструкциями, ни по объективным показаниям. Ощущение отсутствующего здоровья в медицинскую карту не занесёшь, а субфебрильная температура может тянуться месяцами. Да и потери в зарплате давно уже надоели. Кроме того, неудобно перед коллегами, вынужденными брать на себя его часы занятий. Наконец, главное — от своего участкового врача Андрею ничего больше не нужно!
Однако выяснилось, что терапевт Гулина в поликлинике уже не числится. Уволилась. С десяток лет отработала — и нате вам, ушла.
— Сбежала, — жалостливо вздохнула старушка из очереди к другому терапевту, которого поставили замещать Гулину на отделении. — Известное дело, сбежишь, коли денег не платят, коли люди сволочи. Жаль, врачиха уж больно хорошая была…
Исполинская очередь еле двигалась, но Андрей высидел её от начала до конца. Не теряя времени, он пытался выяснить, куда же все-таки подевалась участковая. Заведующая отделением изволила сегодня на что-то сердиться, поэтому справок не давала. Однако вполне вероятно, что её фраза насчёт «не знаю ничего про вашу Гулину и знать не хочу» была искренней, вырвавшейся из сокровенных глубин души. Рядовые подружки-врачихи, которых Андрею удавалось отловить по кабинетам и коридорам, имели разноречивые сведения. То ли Анна Георгиевна (так звали участковую) в связи с переездом ушла в другую поликлинику, то ли поступила в ординатуру, то ли подалась в престижную частную фирму. А может, вообще уехала из города? Все может быть, она ведь не сочла необходимым пооткровенничать с коллегами.
«Хорошо, — сменил Андрей тактику, — знает ли кто-нибудь её адрес?» Старый адрес знали многие, а новый — никто. «Говорят же вам, совсем недавно переехала». Ну, ладно, а как насчёт года рождения? Имя-отчество известно, если прибавить к этому год рождения, то можно обратиться с запросом в горсправку. «Сходите в отдел кадров, — посоветовали ему. — Вы так настойчивы, молодой человек, будто Анечка должна вам крупную сумму в валюте».
Личное дело на доктора Гулину в отделе кадров отсутствовало, хотя пожилая инспекторша клялась, что бумаги ещё вчера лежали в картотеке, вот на этом самом месте. И тогда Андрей оставил занятых людей в покое. Подошла его очередь, он пробыл в кабинете не более трех минут и удалился, торжественно неся закрытый больничный — двумя пальчиками за уголок.
Не удалось ему посмотреть своему «доброму ангелу» в глаза. Не понадобилось презрение, бережно доставленное к дверям этого рая. Визит в поликлинику завершился.
Он все-таки обратился с запросом в горсправку, приблизительно рассчитав год рождение славной, милой Анны Георгиевны. А пока ему готовили ответ, решил поездить по другим интересным адресам.
«Сбежала…» — вспоминал Андрей удивительно точное слово, произнесённое старушкой. Струсила, поэтому и сбежала. К сожалению, вовсе не деньги доверчивого пациента эта ведьма прихватила с собой, а душу его. Душу и мир… Нет, ни о чем он не вспоминал! Всякие «мысли» — прочь, подальше от летящей по улице головы!