Страница:
Теперь я расскажу об антиматерии. Излучатель антиматерии на практике имеет исключительно боевое применение; в его названии уже содержится достаточно информации о самом оружии — этот генератор создает пучок античастиц. В момент выстрела на долю секунды создается временный туннель, направленный от камеры излучателя наружу по направлению выстрела. Длина такого туннеля чуть больше диаметра корабля. Тоннель создается, чтобы не делать отверстий в корпусе звездолета и чтобы поток излучаемой антиматерии не повредил собственный корабль; также наличие туннеля позволяет стрелять в любом направлении. Тоннель сам по себе очень короткий, поэтому несколько мгновений своего существования он ведет себя исключительно устойчиво по отношению ко всем внешним возмущениям, и в это время его условно можно считать постоянным.
Частицы антиматерии излучаются в виде конуса. Телесный угол пучка, а также плотность и время потока излучения задаются перед выстрелом; таким образом суммарный поток антиматерии, образующийся во время выстрела, задается оператором, управляющим излучателем на корабле. Суммарный поток антиматерии не является постоянной, жестко фиксированной величиной — его значение может быть любым — от минимального до максимально возможного.
Узкий плотный конус вырабатывается для уничтожения неприятельского корабля, широким же конусом противнику обычно наносятся только лишь повреждения — легкие или тяжелые, — а вот уничтожить им врага практически невозможно.
В противовес основному оружию, которое имеет исключительную дальнобойность, излучатель антиматерии эффективно действует на расстояниях до нескольких тысяч километров. Это связано с тем, что для формирования обоих видов лучей основного оружия необходимо пространство, объем которого должен быть больше определенного значения для данного распределения массы и энергии в космосе или, говоря проще, в направлении стрельбы на небольшом рассчитываемом участке от крейсера псевдозвезда принципиально не может быть создана — ей на это просто не хватит времени; причем чем больше пыли и излучения находится вокруг звездолета, тем длина этого участка меньше. Излучатель антиматерии на значительных дистанциях не используют из-за того, что с расстоянием плотность потока античастиц уменьшается до вполне приемлемых значений; кроме того, мощная броня космолета еще больше ослабляет этот поток уже до безопасных для людей и техники значений. Таким образом, два разнородных вида оружия взаимно дополняют друг друга, не мешая друг другу, — их можно даже использовать одновременно и независимо одно от другого.
Антиматерия для военных кораблей — это то же самое, что меч или сабля для рукопашной схватки, — это сильное страшное оружие для плотного и тесного ближнего боя. Если, например, плотный поток античастиц попадет в корабль, находящийся на расстоянии до тысячи километров, то аннигиляция и последующие ядерные реакции дадут такое количество энергии, что корабль взорвется весь целиком, как будто бы у него внутри разорвался один большой атомный заряд.
При обычном же попадании антиматерии в корабль (то есть при таком, при котором звездолет не разлетается на куски), прежде всего, выходят из строя микросхемы, а следовательно, нарушается нормальное функционирование всех систем корабля. В это же время возможно возникновение пожаров; из-за аннигиляции повышается общий уровень радиации, и космонавты заболевают лучевой болезнью; к тому же аннигиляция частиц и античастиц происходит непосредственно в теле самого человека, что также не улучшает его здоровье. Аннигиляция вещества и, как следствие, ядерные реакции во всем объеме звездолета плюс лучевая болезнь экипажа с частичным или полным выходом из строя функциональных систем корабля — вот, что означает такое понятие как «попасть под удар антиматерии».
Излучатель антиматерии спроектирован и сделан таким образом, чтобы излучались в основном антинейтроны — они не имеют заряда и поэтому способны глубоко проникать внутрь корабля, защищенного толстым слоем брони; однако при генерации пучка, кроме основного потока антинейтронов, возникает еще целый комплекс античастиц: позитроны, антипротоны и прочие, но они легко поглощаются корпусом попавшего в этот поток корабля и не наносят никаких существенных повреждений. Правда, следует добавить, что наружная многослойная броня крейсера вместе с находящимися под ней емкостями с водой для выращивания пищевых водорослей все-таки частично уменьшает плотность потока антинейтронов, поэтому ниже некоторого определенного уровня плотности и интенсивности потока антиматерии повреждения вражескому кораблю не наносятся, вернее, наносятся, но в пренебрежимо малой степени.
От потока антиматерии можно только увернуться — его нельзя отбросить от себя, как лучи основного оружия. Антиматерия — оружие менее интеллектуальное, по сравнению с основным: когда используешь излучатель нужно не столько думать, сколько хаотически менять курс, ускорение и скорость, надеясь на то, что тебе повезет. Излучатель — гораздо более вероятностное оружие, чем главное, — можно все сделать правильно — и погибнуть, что в принципе невозможно, когда ведешь бой основным оружием.
Если звездолет попал под удар антиматерии или же если он был поврежден гравитационным ударом и находиться в нем дальше невозможно, то экипажу нужно срочно эвакуироваться — в этом случае космонавты надевают скафандры, садятся в несколько многоместных спасательных капсул и покидают корабль. При выходе каждая капсула самостоятельно, в автоматическом режиме, прожигает себе путь в корпусе крейсера и выходит в космос. Мест в спасательных капсулах всегда чуть больше, чем численность полного экипажа корабля, таким образом достигается возможность спасения всех членов экипажа плюс еще несколько человек, — возможно, это будут люди, спасшиеся с погибшего ранее звездолета или же какие-нибудь сверхштатные пассажиры вроде корреспондентов, ученых, врачей или же солдат спецназа. Спасательная капсула не имеет никакого двигателя, и у космонавтов есть только одна надежда — надежда на то, что их подберут. Все ее системы функционирует в полуавтоматическом режиме — это сделано для того, чтобы люди могли спастись даже если какие-нибудь системы капсулы и выйдут из строя.
Вначале, капсула прикрепляется к подошедшему на помощь кораблю сначала с помощью электромагнитов, а затем приваривается к его наружному корпусу. В свою очередь излучатель антиматерии корабля-спасателя выключается, космонавты выходят из своей капсулы на поверхность корабля и по временному тоннелю спускаются в камеру излучателя один за другим. Когда несколько человек спустятся, тогда туннель выключают, камеру открывают и спасенные люди заходят внутрь корабля, после чего тоннель вновь включается и пропускает внутрь звездолета новую партию потерпевших кораблекрушение, — и так процесс идет до самого последнего астронавта. Кстати говоря, аналогичным способом люди заходят и выходят из кораблей: в военные — через камеру излучателя антиматерии, а в гражданские космические корабли — через специальный приемник аналогичного устройства. Спасательная капсула остается снаружи — если ее сварочное крепление выдержит все ускорения, которые возникнут во время дальнейшего полета, то она вернется на базу, — в противном же случае она отделится от корабля и навечно остается в космосе.
Именно теперь, когда я рассказал об оружии, следует вернуться и продолжить разговор о роли врача на военном корабле, а она очень важна. Доктор постоянно отслеживает и «корректирует» состояние здоровья экипажа. Ты удивишься, но самые распространенные болезни во время войны — это переутомление, нервные срывы и сумасшествие. Страшная процесс — непрерывный бой — день за днем, без сна и отдыха, все время в постоянном напряжении — выматывает душу и тело, и судовой врач всеми доступными ему средствами борется с проявлениями нервных и физических перегрузок. Он дает космонавтам стимулирующие вещества, причем, чем дольше продолжается сражение, тем больше устают люди и тем более сильные вещества идут в ход — если схватка продолжается достаточно долго, то дело доходит и до очень сильных синтетических стимуляторов, обладающих эффектом быстрого и стойкого привыкания (как у настоящих наркотиков), запрещенных к применению везде, кроме войны в космосе.
Когда корабль временно выходит из боя, его экипаж отдыхает, и доктор дает пациентам расслабляющие лекарства, а также препараты, уменьшающие последствия предыдущего применения стимуляторов и наркотиков. Как видно, умение разумно сочетать время непосредственного боя и время отдыха является очень важным условием сохранения и поддержания психического здоровья команды на протяжении длительного времени и, как следствие этого, его удачных действий, приближающих победу. Все это было уже давно учтено в тактике и стратегии ведения боя, которую мы изучали, обучаясь на курсах командиров кораблей, и на что обращали наше особое внимание: ни в коем случае нельзя «выжимать» из своего экипажа все, что только возможно, — настоящий бой похож на бег на бесконечную дистанцию — всегда нужно периодически отдыхать, ибо когда будет конец — неизвестно, а значит космонавтам всегда следует иметь хотя бы какой-нибудь резерв сил.
…Беззвучный гравитационный удар убивает, но если он не убил, а лишь оглушил, заставил потерять сознание, то следующий выстрел будет направлен прямо в корабль и сделает свое дело, и бесконечный космос станет твоей могилой.
…Последствия лучевой болезни в полной мере проявляют себя гораздо позже самого времени попадания под луч антиматерии; если экипаж все же спасется, то людей направят в наземные госпитали, где лучевая болезнь и проявит себя в полной мере.
А вот нервные болезни — это основные болезни в современных сражениях между звезд. Чистый воздух, хорошая еда, все удобства под рукой, стимуляторы в крови, бессонные дни и ночи, постоянное высокое нервное напряжение и в перспективе — безумие — вот, что такое война для современного солдата эпохи звездных войн!
В целом, техника на современном боевом корабле развилась до такого высокого уровня, что слабым звеном всего звездолета является человек. Все системы корабля: электронные, механические и прочие рассчитаны и сделаны так, что даже после гибели экипажа от перегрузок они будут функционировать и дальше, однако если при живых людях в корабле что-либо выйдет из строя, то это будет означать, что сломавшийся узел сделан с браком еще на заводе.
А логика такой сверхвысокой надежности такова: человеческий организм в экстремальных ситуациях может показать такую высокую сопротивляемость и такую прекрасную жизнестойкость, что люди вполне могут остаться в живых даже тогда, когда по расчетам все космонавты должны уже погибнуть. Один или несколько человек, оставшихся в живых на неповрежденном корабле после сильнейшего гравитационного удара, еще могут какое-то время сопротивляться противнику, и, тем самым, дать возможность прийти в себя тем, кто остался жив и только надолго потерял сознание; к тому же соседние корабли должны и будут помогать гибнущему звездолету, отвлекая противника и не давая ему возможности добить «раненый» крейсер окончательно. В результате через несколько часов может оказаться, что больше половины команды придет в себя, и, в скором времени, уже, казалось бы, погибший корабль, вновь вступит в строй — вот почему его все системы и сделаны с дополнительным запасом прочности и надежности.
Звездолет обладает двумя важнейшими свойствами: длительной автономностью и возможностью вести бой в любом направлении, стреляя антиматерией и основным оружием независимо от направления своего движения. Из этих качеств единичного военного корабля и вытекает структура их боевого построения. Представим себе два одинаковых тетраэдра, имеющих одну общую плоскость — у такой фигуры будет 5 вершин, и в каждой из них будет находиться один крейсер — это внешние корабли. Еще 2 звездолета располагаются внутри получившейся фигуры, и, свободно перемещаются там, не выходя за ее грани. Описанным выше способом 7 кораблей образуют взвод — минимальную единицу боевого построения в космосе.
При более плотном построении крейсера мешают друг другу вести огонь, а при более разреженном — недостаточно качественно поддерживают друг друга, таким образом, 7 звездолетов — это золотая середина: 5 — мало, а 8 — уже много.
Взвод обладает значительной сопротивляемостью по отношению к противнику при условии, как сохранения своего строя, так и выхода из боя 1-2 кораблей. Взвод может перемещаться в любом направлении, отбивать атаки и самому атаковать на всех доступных дистанциях и во все стороны, причем, не нарушая своего строя. Оба внутренних корабля могут и должны поддерживать своим огнем внешние 5 кораблей, увеличивая суммарную огневую мощь примерно на 40%, хотя периодически команды внутренних звездолетов отдыхают, прикрытые огнем внешних кораблей. Крейсера с отдохнувшими экипажами заменяют 2 внешних корабля, а они в свою очередь, передохнув, становятся на места двух других и так далее. Полный взвод из 7 звездолетов может сражаться в течение практически неограниченного промежутка времени, хотя на практике это получалось немногим дольше полугода.
При гибели или потере одного из кораблей (когда сильно поврежденный корабль отправляется на базу) во взводном построении исчезает одно внутреннее место. Если же гибнут 2 или более крейсеров взвода, то несколько взводов объединяются в один, чтобы достичь нормальной численности в 7 кораблей. Если из всего взвода осталось 5 звездолетов, то их боевым построением является тетраэдр: 4 корабля находятся на внешних местах, а один — на внутреннем. Такое построение гораздо хуже нормального семичленного, ибо звездолетам становится слишком тесно — они мешают друг другу стрелять основным оружием, и поэтому неточно стреляют и плохо подстраховывают, подчищая ошибки, друг друга.
4 корабля всегда строятся тетраэдром. Если из всего взвода осталось 4 или же меньшее число кораблей, то они обречены, ибо должны вести непрерывный бой, не имея возможности передохнуть, — обычно такие группы гибнут в течение недели.
Рота — следующая после взвода структурная единица боевого построения. Она представляет собой тетраэдр с одним местом внутри него, причем каждое из всех 5 мест тетраэдра — 4 внешних и 1 внутреннее — занято взводами. Таким образом, рота состоит из 5 взводов или 7*5=35 кораблей.
Аналогичная структура и у полка и у дивизии, которые включают в себя, соответственно, 35*5=175 и 175*5=875 звездолетов. Внутреннее место в роте, полке и в дивизии служит для отдыха и переформирования подразделений с внешних мест построения. До дивизии включительно боевой стой является достаточно жестким и не допускает значительных отклонений. Дивизия — последняя компактная группа кораблей; следующие за ней воинские единицы состоят из дивизий, расположенных в космосе свободно и на значительных расстояниях друг от друга — если же их построить по принципам дивизии — в тетраэдр, — то крейсера будут мешать друг другу: их перемещения относительно друг друга станут исключительно сложными, им всем будет тесно и при стрельбе они станут мешать сами себе.
Корпус состоит из 4 дивизий, построение у них свободное и не образующее какой-либо фигуры. Корпус насчитывает в своем составе 4*875=3500 кораблей.
Следующая единица называется армией или флотилией и состоит из 4 корпусов или 16 дивизий, имея в своем составе 16*875=14000 кораблей.
Эскадра состоит из 4-х флотилий или 16*4=64 дивизий или же 64*875=56000 кораблей.
Флот — последнее и наиболее крупное воинское подразделение; командует им адмирал. Флот состоит из 4 эскадр или 4*64=256 дивизий. Во флоте 224 тысячи обычных крейсеров, которые объединены со штабом флота и вспомогательными подразделениями, в сумме насчитывающие несколько тысяч кораблей. В это число входят звездолеты командующих отдельными подразделениями: полка, дивизии, корпуса, армии и эскадры, а также их штабы; плюс к тому же разведывательные, почтовые, медицинские и прочие обслуживающие корабли. Таким образом, флот состоит из почти 230-240 тысяч кораблей или примерно из 9, 5-10 млн. человек, а иногда и до 11. Крейсера флота могут вести бой в космосе, имея в своем поперечнике до нескольких световых суток — уже в этом случае управление сражением из единого центра является делом непростым и довольно затруднительным, вот почему структурных единиц, численностью больше, чем численность флота, в космических силах нет.
Объединение из нескольких флотов, вынужденных действовать вместе, имеет одно общее руководство — один общий штаб соединения, и этот штаб, в зависимости от ситуации, может руководить от двух-трех флотов, до тысяч и даже до десятков тысяч флотов с общей численностью крейсеров порядка нескольких миллиардов штук, хотя в обычных сражениях редко принимают участие более ста миллионов кораблей с обеих сторон. Чем больше кораблей принимает участие в одной битве, тем больший объем космоса они занимают, и тем сложнее управлять всей этой стальной армадой, поэтому все крупномасштабные сражения обычно разбиваются на ряд более или менее изолированных баталий, в которых участвует по десять-двадцать флотов, причем один из адмиралов выполняет обязанности командира всего соединения флотов, а его первый заместитель командует флотом, временно оставшимся без адмирала.
Глава 5.
Частицы антиматерии излучаются в виде конуса. Телесный угол пучка, а также плотность и время потока излучения задаются перед выстрелом; таким образом суммарный поток антиматерии, образующийся во время выстрела, задается оператором, управляющим излучателем на корабле. Суммарный поток антиматерии не является постоянной, жестко фиксированной величиной — его значение может быть любым — от минимального до максимально возможного.
Узкий плотный конус вырабатывается для уничтожения неприятельского корабля, широким же конусом противнику обычно наносятся только лишь повреждения — легкие или тяжелые, — а вот уничтожить им врага практически невозможно.
В противовес основному оружию, которое имеет исключительную дальнобойность, излучатель антиматерии эффективно действует на расстояниях до нескольких тысяч километров. Это связано с тем, что для формирования обоих видов лучей основного оружия необходимо пространство, объем которого должен быть больше определенного значения для данного распределения массы и энергии в космосе или, говоря проще, в направлении стрельбы на небольшом рассчитываемом участке от крейсера псевдозвезда принципиально не может быть создана — ей на это просто не хватит времени; причем чем больше пыли и излучения находится вокруг звездолета, тем длина этого участка меньше. Излучатель антиматерии на значительных дистанциях не используют из-за того, что с расстоянием плотность потока античастиц уменьшается до вполне приемлемых значений; кроме того, мощная броня космолета еще больше ослабляет этот поток уже до безопасных для людей и техники значений. Таким образом, два разнородных вида оружия взаимно дополняют друг друга, не мешая друг другу, — их можно даже использовать одновременно и независимо одно от другого.
Антиматерия для военных кораблей — это то же самое, что меч или сабля для рукопашной схватки, — это сильное страшное оружие для плотного и тесного ближнего боя. Если, например, плотный поток античастиц попадет в корабль, находящийся на расстоянии до тысячи километров, то аннигиляция и последующие ядерные реакции дадут такое количество энергии, что корабль взорвется весь целиком, как будто бы у него внутри разорвался один большой атомный заряд.
При обычном же попадании антиматерии в корабль (то есть при таком, при котором звездолет не разлетается на куски), прежде всего, выходят из строя микросхемы, а следовательно, нарушается нормальное функционирование всех систем корабля. В это же время возможно возникновение пожаров; из-за аннигиляции повышается общий уровень радиации, и космонавты заболевают лучевой болезнью; к тому же аннигиляция частиц и античастиц происходит непосредственно в теле самого человека, что также не улучшает его здоровье. Аннигиляция вещества и, как следствие, ядерные реакции во всем объеме звездолета плюс лучевая болезнь экипажа с частичным или полным выходом из строя функциональных систем корабля — вот, что означает такое понятие как «попасть под удар антиматерии».
Излучатель антиматерии спроектирован и сделан таким образом, чтобы излучались в основном антинейтроны — они не имеют заряда и поэтому способны глубоко проникать внутрь корабля, защищенного толстым слоем брони; однако при генерации пучка, кроме основного потока антинейтронов, возникает еще целый комплекс античастиц: позитроны, антипротоны и прочие, но они легко поглощаются корпусом попавшего в этот поток корабля и не наносят никаких существенных повреждений. Правда, следует добавить, что наружная многослойная броня крейсера вместе с находящимися под ней емкостями с водой для выращивания пищевых водорослей все-таки частично уменьшает плотность потока антинейтронов, поэтому ниже некоторого определенного уровня плотности и интенсивности потока антиматерии повреждения вражескому кораблю не наносятся, вернее, наносятся, но в пренебрежимо малой степени.
От потока антиматерии можно только увернуться — его нельзя отбросить от себя, как лучи основного оружия. Антиматерия — оружие менее интеллектуальное, по сравнению с основным: когда используешь излучатель нужно не столько думать, сколько хаотически менять курс, ускорение и скорость, надеясь на то, что тебе повезет. Излучатель — гораздо более вероятностное оружие, чем главное, — можно все сделать правильно — и погибнуть, что в принципе невозможно, когда ведешь бой основным оружием.
Если звездолет попал под удар антиматерии или же если он был поврежден гравитационным ударом и находиться в нем дальше невозможно, то экипажу нужно срочно эвакуироваться — в этом случае космонавты надевают скафандры, садятся в несколько многоместных спасательных капсул и покидают корабль. При выходе каждая капсула самостоятельно, в автоматическом режиме, прожигает себе путь в корпусе крейсера и выходит в космос. Мест в спасательных капсулах всегда чуть больше, чем численность полного экипажа корабля, таким образом достигается возможность спасения всех членов экипажа плюс еще несколько человек, — возможно, это будут люди, спасшиеся с погибшего ранее звездолета или же какие-нибудь сверхштатные пассажиры вроде корреспондентов, ученых, врачей или же солдат спецназа. Спасательная капсула не имеет никакого двигателя, и у космонавтов есть только одна надежда — надежда на то, что их подберут. Все ее системы функционирует в полуавтоматическом режиме — это сделано для того, чтобы люди могли спастись даже если какие-нибудь системы капсулы и выйдут из строя.
Вначале, капсула прикрепляется к подошедшему на помощь кораблю сначала с помощью электромагнитов, а затем приваривается к его наружному корпусу. В свою очередь излучатель антиматерии корабля-спасателя выключается, космонавты выходят из своей капсулы на поверхность корабля и по временному тоннелю спускаются в камеру излучателя один за другим. Когда несколько человек спустятся, тогда туннель выключают, камеру открывают и спасенные люди заходят внутрь корабля, после чего тоннель вновь включается и пропускает внутрь звездолета новую партию потерпевших кораблекрушение, — и так процесс идет до самого последнего астронавта. Кстати говоря, аналогичным способом люди заходят и выходят из кораблей: в военные — через камеру излучателя антиматерии, а в гражданские космические корабли — через специальный приемник аналогичного устройства. Спасательная капсула остается снаружи — если ее сварочное крепление выдержит все ускорения, которые возникнут во время дальнейшего полета, то она вернется на базу, — в противном же случае она отделится от корабля и навечно остается в космосе.
Именно теперь, когда я рассказал об оружии, следует вернуться и продолжить разговор о роли врача на военном корабле, а она очень важна. Доктор постоянно отслеживает и «корректирует» состояние здоровья экипажа. Ты удивишься, но самые распространенные болезни во время войны — это переутомление, нервные срывы и сумасшествие. Страшная процесс — непрерывный бой — день за днем, без сна и отдыха, все время в постоянном напряжении — выматывает душу и тело, и судовой врач всеми доступными ему средствами борется с проявлениями нервных и физических перегрузок. Он дает космонавтам стимулирующие вещества, причем, чем дольше продолжается сражение, тем больше устают люди и тем более сильные вещества идут в ход — если схватка продолжается достаточно долго, то дело доходит и до очень сильных синтетических стимуляторов, обладающих эффектом быстрого и стойкого привыкания (как у настоящих наркотиков), запрещенных к применению везде, кроме войны в космосе.
Когда корабль временно выходит из боя, его экипаж отдыхает, и доктор дает пациентам расслабляющие лекарства, а также препараты, уменьшающие последствия предыдущего применения стимуляторов и наркотиков. Как видно, умение разумно сочетать время непосредственного боя и время отдыха является очень важным условием сохранения и поддержания психического здоровья команды на протяжении длительного времени и, как следствие этого, его удачных действий, приближающих победу. Все это было уже давно учтено в тактике и стратегии ведения боя, которую мы изучали, обучаясь на курсах командиров кораблей, и на что обращали наше особое внимание: ни в коем случае нельзя «выжимать» из своего экипажа все, что только возможно, — настоящий бой похож на бег на бесконечную дистанцию — всегда нужно периодически отдыхать, ибо когда будет конец — неизвестно, а значит космонавтам всегда следует иметь хотя бы какой-нибудь резерв сил.
…Беззвучный гравитационный удар убивает, но если он не убил, а лишь оглушил, заставил потерять сознание, то следующий выстрел будет направлен прямо в корабль и сделает свое дело, и бесконечный космос станет твоей могилой.
…Последствия лучевой болезни в полной мере проявляют себя гораздо позже самого времени попадания под луч антиматерии; если экипаж все же спасется, то людей направят в наземные госпитали, где лучевая болезнь и проявит себя в полной мере.
А вот нервные болезни — это основные болезни в современных сражениях между звезд. Чистый воздух, хорошая еда, все удобства под рукой, стимуляторы в крови, бессонные дни и ночи, постоянное высокое нервное напряжение и в перспективе — безумие — вот, что такое война для современного солдата эпохи звездных войн!
В целом, техника на современном боевом корабле развилась до такого высокого уровня, что слабым звеном всего звездолета является человек. Все системы корабля: электронные, механические и прочие рассчитаны и сделаны так, что даже после гибели экипажа от перегрузок они будут функционировать и дальше, однако если при живых людях в корабле что-либо выйдет из строя, то это будет означать, что сломавшийся узел сделан с браком еще на заводе.
А логика такой сверхвысокой надежности такова: человеческий организм в экстремальных ситуациях может показать такую высокую сопротивляемость и такую прекрасную жизнестойкость, что люди вполне могут остаться в живых даже тогда, когда по расчетам все космонавты должны уже погибнуть. Один или несколько человек, оставшихся в живых на неповрежденном корабле после сильнейшего гравитационного удара, еще могут какое-то время сопротивляться противнику, и, тем самым, дать возможность прийти в себя тем, кто остался жив и только надолго потерял сознание; к тому же соседние корабли должны и будут помогать гибнущему звездолету, отвлекая противника и не давая ему возможности добить «раненый» крейсер окончательно. В результате через несколько часов может оказаться, что больше половины команды придет в себя, и, в скором времени, уже, казалось бы, погибший корабль, вновь вступит в строй — вот почему его все системы и сделаны с дополнительным запасом прочности и надежности.
Звездолет обладает двумя важнейшими свойствами: длительной автономностью и возможностью вести бой в любом направлении, стреляя антиматерией и основным оружием независимо от направления своего движения. Из этих качеств единичного военного корабля и вытекает структура их боевого построения. Представим себе два одинаковых тетраэдра, имеющих одну общую плоскость — у такой фигуры будет 5 вершин, и в каждой из них будет находиться один крейсер — это внешние корабли. Еще 2 звездолета располагаются внутри получившейся фигуры, и, свободно перемещаются там, не выходя за ее грани. Описанным выше способом 7 кораблей образуют взвод — минимальную единицу боевого построения в космосе.
При более плотном построении крейсера мешают друг другу вести огонь, а при более разреженном — недостаточно качественно поддерживают друг друга, таким образом, 7 звездолетов — это золотая середина: 5 — мало, а 8 — уже много.
Взвод обладает значительной сопротивляемостью по отношению к противнику при условии, как сохранения своего строя, так и выхода из боя 1-2 кораблей. Взвод может перемещаться в любом направлении, отбивать атаки и самому атаковать на всех доступных дистанциях и во все стороны, причем, не нарушая своего строя. Оба внутренних корабля могут и должны поддерживать своим огнем внешние 5 кораблей, увеличивая суммарную огневую мощь примерно на 40%, хотя периодически команды внутренних звездолетов отдыхают, прикрытые огнем внешних кораблей. Крейсера с отдохнувшими экипажами заменяют 2 внешних корабля, а они в свою очередь, передохнув, становятся на места двух других и так далее. Полный взвод из 7 звездолетов может сражаться в течение практически неограниченного промежутка времени, хотя на практике это получалось немногим дольше полугода.
При гибели или потере одного из кораблей (когда сильно поврежденный корабль отправляется на базу) во взводном построении исчезает одно внутреннее место. Если же гибнут 2 или более крейсеров взвода, то несколько взводов объединяются в один, чтобы достичь нормальной численности в 7 кораблей. Если из всего взвода осталось 5 звездолетов, то их боевым построением является тетраэдр: 4 корабля находятся на внешних местах, а один — на внутреннем. Такое построение гораздо хуже нормального семичленного, ибо звездолетам становится слишком тесно — они мешают друг другу стрелять основным оружием, и поэтому неточно стреляют и плохо подстраховывают, подчищая ошибки, друг друга.
4 корабля всегда строятся тетраэдром. Если из всего взвода осталось 4 или же меньшее число кораблей, то они обречены, ибо должны вести непрерывный бой, не имея возможности передохнуть, — обычно такие группы гибнут в течение недели.
Рота — следующая после взвода структурная единица боевого построения. Она представляет собой тетраэдр с одним местом внутри него, причем каждое из всех 5 мест тетраэдра — 4 внешних и 1 внутреннее — занято взводами. Таким образом, рота состоит из 5 взводов или 7*5=35 кораблей.
Аналогичная структура и у полка и у дивизии, которые включают в себя, соответственно, 35*5=175 и 175*5=875 звездолетов. Внутреннее место в роте, полке и в дивизии служит для отдыха и переформирования подразделений с внешних мест построения. До дивизии включительно боевой стой является достаточно жестким и не допускает значительных отклонений. Дивизия — последняя компактная группа кораблей; следующие за ней воинские единицы состоят из дивизий, расположенных в космосе свободно и на значительных расстояниях друг от друга — если же их построить по принципам дивизии — в тетраэдр, — то крейсера будут мешать друг другу: их перемещения относительно друг друга станут исключительно сложными, им всем будет тесно и при стрельбе они станут мешать сами себе.
Корпус состоит из 4 дивизий, построение у них свободное и не образующее какой-либо фигуры. Корпус насчитывает в своем составе 4*875=3500 кораблей.
Следующая единица называется армией или флотилией и состоит из 4 корпусов или 16 дивизий, имея в своем составе 16*875=14000 кораблей.
Эскадра состоит из 4-х флотилий или 16*4=64 дивизий или же 64*875=56000 кораблей.
Флот — последнее и наиболее крупное воинское подразделение; командует им адмирал. Флот состоит из 4 эскадр или 4*64=256 дивизий. Во флоте 224 тысячи обычных крейсеров, которые объединены со штабом флота и вспомогательными подразделениями, в сумме насчитывающие несколько тысяч кораблей. В это число входят звездолеты командующих отдельными подразделениями: полка, дивизии, корпуса, армии и эскадры, а также их штабы; плюс к тому же разведывательные, почтовые, медицинские и прочие обслуживающие корабли. Таким образом, флот состоит из почти 230-240 тысяч кораблей или примерно из 9, 5-10 млн. человек, а иногда и до 11. Крейсера флота могут вести бой в космосе, имея в своем поперечнике до нескольких световых суток — уже в этом случае управление сражением из единого центра является делом непростым и довольно затруднительным, вот почему структурных единиц, численностью больше, чем численность флота, в космических силах нет.
Объединение из нескольких флотов, вынужденных действовать вместе, имеет одно общее руководство — один общий штаб соединения, и этот штаб, в зависимости от ситуации, может руководить от двух-трех флотов, до тысяч и даже до десятков тысяч флотов с общей численностью крейсеров порядка нескольких миллиардов штук, хотя в обычных сражениях редко принимают участие более ста миллионов кораблей с обеих сторон. Чем больше кораблей принимает участие в одной битве, тем больший объем космоса они занимают, и тем сложнее управлять всей этой стальной армадой, поэтому все крупномасштабные сражения обычно разбиваются на ряд более или менее изолированных баталий, в которых участвует по десять-двадцать флотов, причем один из адмиралов выполняет обязанности командира всего соединения флотов, а его первый заместитель командует флотом, временно оставшимся без адмирала.
Глава 5.
Начало Первой Галактической войны.
Нас, будущих капитанов, учили и этому, и многому другому. Мы занимались сначала на тренажерах, а потом нам стали доверять настоящие военные корабли: мы должны были научиться вести бой, и нас учили этому на реальной технике.
Вся планетарная система, куда нас, курсантов, перевели, и где я теперь жил, представляла собой одну гигантскую военную базу — все в ней было подчинено войне, и поэтому учиться в таких условиях было достаточно комфортно.
Мы начали учиться на тренажерах, и только потом нам стали доверять настоящие военные корабли с полными экипажами. Сначала нас учили самому легкому — нас учили взлетать и садиться: раз за разом мы поднимали наши тысячетонные звездолеты, и инструкторы придирчиво следили за нашими успехами. И я тоже поднимал в космос свой крейсер, и снова и снова антигравитационные батареи медленно и тяжело выводили его за пределы атмосферы, чтобы затем также медленно и неторопливо посадить его.
А пока, параллельно со взлетами на настоящих кораблях, мы отрабатывали на тренажерах всевозможные ситуации, которые могли бы возникнуть на звездолете в пределах планеты и в открытом космосе, в мирном полете и в бою, — короче говоря, во всех случаях жизни на крейсере; кроме того, у нас проходила и теоретическая подготовка — нас готовили на совесть и хорошие результаты, показываемые нами, были следствием этого. Также значительное внимание уделялось физическому развитию курсантов — акцент делался не столько на физическую силу, сколько на общую устойчивость тела к перегрузкам, на привычку терпеть тяжесть и на способность максимально долго не терять сознание при этом.
Во время войны может возникнуть ситуация, когда нужно будет совершить экстренный взлет с поверхности планеты — в таком случае придется стартовать без использования антигравитационных батарей, а исключительно на основном двигателе. Этот момент достаточно неприятный, но нас учили, как следует аккуратно поднимать в космос огромный корабль, чтобы не сжечь ему корпус, — и это было нашим первым заданием, в котором мы начали использовать маршевый двигатель.
Затем, освоив данный аспект полета, мы перешли к прыжкам: мы покидали теплые и зеленые планеты, и наши корабли скользили между звезд то набирая скорость, то гася ее, время от времени прыгая сквозь пространство и время навстречу неизвестности. В первых полетах с нами летали опытные инструкторы и штурманы — они следили за нашими действиями и корректировали их по мере надобностями. Надо отметить, что нам не позволяли переходить к отработке реальных ситуаций на настоящих звездолетах до тех пор, пока мы успешно не сдавали экзамены на аналогичных тренажерах.
Мы отрабатывали разные виды прыжков: и простой, и дальний, и сверхдальний; мы прыгали и в открытом космосе, и вблизи планет, и неподалеку от звезд, и в непосредственной близости от сложных звездных образований вроде одиночных черных дыр, нейтронных звезд, белых карликов и прочих видов старых звезд, а также, что было еще сложнее, в тесных двойных звездных системах.
Я все более и более привыкал к бездонной пустоте черной ночи, привыкал к своему существованию вдали от тепла жилых планет, привыкал к управлению столь быстрым средством передвижения как современный звездолет. Страх первых полетов постепенно растворился в тренировках на живучесть корабля, когда мы все боролись с заданными нам условными повреждениями, привыкая к их возможному возникновению в боевой ситуации, и со временем переставая бояться их, а только лишь опасаться. Животный ужас от осознания колоссальности расстояний в космосе постепенно уступил место привычке к ним и трезвому расчету: что бы ни случилось между звезд, в худшем случае, лет через десять можно будет достигнуть обитаемой планетарной системы и спастись — главное — не погибнуть сразу; но все же бесконечные километры безвоздушных трасс начинали давить на психику всегда, когда бы я ни подумал о них.
Звездные просторы Галактики постепенно становились все более освоенными и уже не таили в себе неизвестности, становясь привычными и нестрашными; после долгих месячных полетов замкнутое пространство корабля уже не столь сильно давило на голову, как в самые первые вылеты, — постепенно ко всему привыкаешь…
И я еще хочу сказать о том чувстве, которое дарил мне космос — после путешествий в нем я стал спокойнее, немного грустнее и сентиментальнее, чем был раньше, — оторванность от настоящей жизни людей делала ее гораздо более желанной и привлекательной — после возвращений оттуда, от звезд, я стал получать истинное наслаждение от самых простых вещей: от неба, от солнца и от облаков, от свежего воздуха, от живых людей, от простых слов, от обыденных действий, а главное — от твердости незыблемой земли под ногами.
Я стал чувствительнее — и кто меня может упрекнуть за это? — я помню, как мне на глаза наворачивались слезы, когда после двухмесячной разлуки я увидел землю — я почти плакал тогда, как и многие из нас… Что-то щемило в душе, такое родное и непередаваемое, немного горькое и сладкое, как мед, — это моя родина, моя земля, моя…
После того, как мы освоили прыжки, нас стали учить уже главному — ведению боя в космосе: для начала мы сдали зачеты по физической подготовке и только потом нас допустили на тренажеры. Первые бои, пусть виртуальные, пусть кажущиеся, но все же похожие на реальные, прошли успешно — мы освоились со своими кораблями, привыкли к возрастанию тяжести после близких разрывов псевдозвезд, освоились с многодневным сидением на тренажерах и, наконец, постепенно, лучшим из нас, после успешной сдачи всех необходимых экзаменов стали доверять настоящие космолеты с полными экипажами и настоящим оружием — и мы уходили в звездную ночь, чтобы там, под присмотром инструкторов, находящихся на соседних кораблях, осваивать основное оружие — и раз за разом смертельные лучи его протягивались сквозь бесчисленные километры пространства, чтобы снова и снова вспыхнуть псевдозвездой! А тем времени наши учителя корректировали стрельбу наших крейсеров, и уже потом, по результатам учебных стрельб, ставили нам оценки.
При стрельбе по мишеням мы по—настоящему использовали и основное оружие, и антиматерию, однако в учебных сражениях ни мы, ни наш условный противник никогда не применяли друг против друга боевое оружие, а только лишь намечали несущим лучом направление удара или же передавали на корабли посредников данные о направлении и интенсивности «выстреливаемого» пучка антиматерии. В открытом космосе мы отрабатывали те же варианты ведения боя, которые проходили и на симуляторах: поединок, сражение одного против нескольких противников, схватка нескольких взводов, и, под конец, сражение целыми полками и дивизиями. Там, вдали от жилья и тепла, одинокие и почти затерянные в пустоте, мы вели разные типы боя: долгое сражение с использованием исключительно главного оружия, затем скоротечные схватки с использованием антиматерии и, наконец, тренировочные бои с использованием всего арсенала доступных средств поражения. Атакующий вид боя, глухая оборона, агрессивная оборона; затем — бой в планетарной системе, бой вблизи сложных объектов типа нейтронных звезд и черных дыр, бой в облаках пыли и газа, бой вблизи источников периодического излучения типа барстеров и пульсаров и многое другое… — нас учили тому, что будет на войне, и учили тому, как следует действовать на войне.
Вся планетарная система, куда нас, курсантов, перевели, и где я теперь жил, представляла собой одну гигантскую военную базу — все в ней было подчинено войне, и поэтому учиться в таких условиях было достаточно комфортно.
Мы начали учиться на тренажерах, и только потом нам стали доверять настоящие военные корабли с полными экипажами. Сначала нас учили самому легкому — нас учили взлетать и садиться: раз за разом мы поднимали наши тысячетонные звездолеты, и инструкторы придирчиво следили за нашими успехами. И я тоже поднимал в космос свой крейсер, и снова и снова антигравитационные батареи медленно и тяжело выводили его за пределы атмосферы, чтобы затем также медленно и неторопливо посадить его.
А пока, параллельно со взлетами на настоящих кораблях, мы отрабатывали на тренажерах всевозможные ситуации, которые могли бы возникнуть на звездолете в пределах планеты и в открытом космосе, в мирном полете и в бою, — короче говоря, во всех случаях жизни на крейсере; кроме того, у нас проходила и теоретическая подготовка — нас готовили на совесть и хорошие результаты, показываемые нами, были следствием этого. Также значительное внимание уделялось физическому развитию курсантов — акцент делался не столько на физическую силу, сколько на общую устойчивость тела к перегрузкам, на привычку терпеть тяжесть и на способность максимально долго не терять сознание при этом.
Во время войны может возникнуть ситуация, когда нужно будет совершить экстренный взлет с поверхности планеты — в таком случае придется стартовать без использования антигравитационных батарей, а исключительно на основном двигателе. Этот момент достаточно неприятный, но нас учили, как следует аккуратно поднимать в космос огромный корабль, чтобы не сжечь ему корпус, — и это было нашим первым заданием, в котором мы начали использовать маршевый двигатель.
Затем, освоив данный аспект полета, мы перешли к прыжкам: мы покидали теплые и зеленые планеты, и наши корабли скользили между звезд то набирая скорость, то гася ее, время от времени прыгая сквозь пространство и время навстречу неизвестности. В первых полетах с нами летали опытные инструкторы и штурманы — они следили за нашими действиями и корректировали их по мере надобностями. Надо отметить, что нам не позволяли переходить к отработке реальных ситуаций на настоящих звездолетах до тех пор, пока мы успешно не сдавали экзамены на аналогичных тренажерах.
Мы отрабатывали разные виды прыжков: и простой, и дальний, и сверхдальний; мы прыгали и в открытом космосе, и вблизи планет, и неподалеку от звезд, и в непосредственной близости от сложных звездных образований вроде одиночных черных дыр, нейтронных звезд, белых карликов и прочих видов старых звезд, а также, что было еще сложнее, в тесных двойных звездных системах.
Я все более и более привыкал к бездонной пустоте черной ночи, привыкал к своему существованию вдали от тепла жилых планет, привыкал к управлению столь быстрым средством передвижения как современный звездолет. Страх первых полетов постепенно растворился в тренировках на живучесть корабля, когда мы все боролись с заданными нам условными повреждениями, привыкая к их возможному возникновению в боевой ситуации, и со временем переставая бояться их, а только лишь опасаться. Животный ужас от осознания колоссальности расстояний в космосе постепенно уступил место привычке к ним и трезвому расчету: что бы ни случилось между звезд, в худшем случае, лет через десять можно будет достигнуть обитаемой планетарной системы и спастись — главное — не погибнуть сразу; но все же бесконечные километры безвоздушных трасс начинали давить на психику всегда, когда бы я ни подумал о них.
Звездные просторы Галактики постепенно становились все более освоенными и уже не таили в себе неизвестности, становясь привычными и нестрашными; после долгих месячных полетов замкнутое пространство корабля уже не столь сильно давило на голову, как в самые первые вылеты, — постепенно ко всему привыкаешь…
И я еще хочу сказать о том чувстве, которое дарил мне космос — после путешествий в нем я стал спокойнее, немного грустнее и сентиментальнее, чем был раньше, — оторванность от настоящей жизни людей делала ее гораздо более желанной и привлекательной — после возвращений оттуда, от звезд, я стал получать истинное наслаждение от самых простых вещей: от неба, от солнца и от облаков, от свежего воздуха, от живых людей, от простых слов, от обыденных действий, а главное — от твердости незыблемой земли под ногами.
Я стал чувствительнее — и кто меня может упрекнуть за это? — я помню, как мне на глаза наворачивались слезы, когда после двухмесячной разлуки я увидел землю — я почти плакал тогда, как и многие из нас… Что-то щемило в душе, такое родное и непередаваемое, немного горькое и сладкое, как мед, — это моя родина, моя земля, моя…
После того, как мы освоили прыжки, нас стали учить уже главному — ведению боя в космосе: для начала мы сдали зачеты по физической подготовке и только потом нас допустили на тренажеры. Первые бои, пусть виртуальные, пусть кажущиеся, но все же похожие на реальные, прошли успешно — мы освоились со своими кораблями, привыкли к возрастанию тяжести после близких разрывов псевдозвезд, освоились с многодневным сидением на тренажерах и, наконец, постепенно, лучшим из нас, после успешной сдачи всех необходимых экзаменов стали доверять настоящие космолеты с полными экипажами и настоящим оружием — и мы уходили в звездную ночь, чтобы там, под присмотром инструкторов, находящихся на соседних кораблях, осваивать основное оружие — и раз за разом смертельные лучи его протягивались сквозь бесчисленные километры пространства, чтобы снова и снова вспыхнуть псевдозвездой! А тем времени наши учителя корректировали стрельбу наших крейсеров, и уже потом, по результатам учебных стрельб, ставили нам оценки.
При стрельбе по мишеням мы по—настоящему использовали и основное оружие, и антиматерию, однако в учебных сражениях ни мы, ни наш условный противник никогда не применяли друг против друга боевое оружие, а только лишь намечали несущим лучом направление удара или же передавали на корабли посредников данные о направлении и интенсивности «выстреливаемого» пучка антиматерии. В открытом космосе мы отрабатывали те же варианты ведения боя, которые проходили и на симуляторах: поединок, сражение одного против нескольких противников, схватка нескольких взводов, и, под конец, сражение целыми полками и дивизиями. Там, вдали от жилья и тепла, одинокие и почти затерянные в пустоте, мы вели разные типы боя: долгое сражение с использованием исключительно главного оружия, затем скоротечные схватки с использованием антиматерии и, наконец, тренировочные бои с использованием всего арсенала доступных средств поражения. Атакующий вид боя, глухая оборона, агрессивная оборона; затем — бой в планетарной системе, бой вблизи сложных объектов типа нейтронных звезд и черных дыр, бой в облаках пыли и газа, бой вблизи источников периодического излучения типа барстеров и пульсаров и многое другое… — нас учили тому, что будет на войне, и учили тому, как следует действовать на войне.