Серегин Михаил. Большой ментовский переполох

   – Круто, – присвистнул Веня. – А кто ограбил-то?
   – Курсант, ты что, издеваешься?! – снова начал выходить из себя Василий Наумович. – Да если бы мы знали, кто ограбил, такого переполоха в отделении не было бы.
   – Логично, – подметил Леха.
   – То-то и оно, – согласился Стеблов. – Короче... – начал было он, но вдруг остановился и сказал: – А хотя что я вам буду рассказывать, если вы к работе нашего отделения не имеете никакого отношения.
   – То есть как это не имеем, – обиделся Веня. – Мы же будущие милиционеры, а значит, должны учиться у вас, а если позволите, то и принимать хоть малюсенькое участие в ваших расследованиях.
   Полковник задумался над словами курсанта, решил, что, возможно, Кулапудов прав, а потому кивнул и сказал:
   – Ладно, уговорили. В общем, грабителей было двое на синей «копейке». Причем машина принадлежит не им, а инженеру мясокомбината Сергею Геннадьевичу Шурупову.
   – Значит, он и есть грабитель, – тут же сделал не совсем разумный вывод Дирол, но Веня так сильно толкнул его в бок, что он сразу заткнулся.
   – Вероятно, машина у инженера была угнана, – поспешил исправить ошибку друга Кулапудов.
   – Вот именно, – подтвердил Стеблов. – Сегодня утром Шурупов обратился к нам с заявлением об угоне своей машины, а уже в двенадцатом часу дня произошло ограбление. Бандиты подрезали мясокомбинатскую «Волгу», в которой кассирша Мария Федоровна Монеткина везла зарплату на весь комбинат. Она и шофер получили удары по голове, потеряли сознание, а преступники забрали все деньги и скрылись в неизвестном направлении. Теперь добрая треть Зюзюкинска без зарплаты осталась. Сейчас машина, которую использовали для преступления грабители, разыскивается, но пока безуспешно. Так что, ребята, если увидите синюю «копейку» вот с такими номерами, – он ткнул ребятам под нос лист бумаги с нацарапанными на нем цифрами, – то немедленно дайте знать мне.
   – Хорошо, Василий Наумович, – пообещал Веня.
   – Да, а вы-то зачем пришли? – запоздало спохватился полковник.
   – Хотели узнать, может, еще что по убийству Мартышкина стало известно, – доложил Кулапудов.
   – А, не до этого сейчас, – махнул рукой Василий Наумович. – Но вы все же ищите. Даже в экстремальных ситуациях милиционер не имеет права забывать о текущих расследованиях. Понятно?
   – Так точно, – вытянулись в струнку курсанты.
   – Вот и хорошо, – кивнул Стеблов и тут же, позабыв про ребят, повернулся и что есть силы заорал: – Да где Чаелюбова носит, разбереди его печенку! Все нервы истрепал, партизан недостреленный, – и, топнув ногой, двинулся в глубь коридора.
   – Вот это дела в Зюзюкинске творятся, – протянул Леха, когда курсанты оказались на улице. – Средь бела дня людей грабят...
   – Ага, и трупы зачем-то воруют, – продолжил Дирол.
   – Не нравится мне все это, – закончил Веня и обратился к друзьям: – И что теперь нам делать?
   – Ты о чем? – не сразу понял Дирол.
   – Да о Мартышкине, – пояснил Кулапудов. – В милиции, как вы все поняли, это дело зависло, а расследовать все-таки надо, иначе нам Мочила такую веселую жизнь устроит, о какой и подумать страшно.
   – Ты прав, – согласился Леха, а Дирол предложил:
   – Может, сходим к Наталье Александровне?
   – Зачем?
   – Ну, попробуем еще расспросить о ее муже, вдруг что-нибудь новенькое всплывет. К тому же больно хорошо она кормит, чайку попьем, – выдал неоспоримый аргумент Санек.
   Предложение попить чайку понравилось всем, а потому они немедленно отправились к дому Натальи Мартышкиной.
   Однако курсантов ждало большое разочарование, так как Натальи Александровны дома не оказалось. Они несколько раз позвонили в дверь, но на звонок никто не ответил.
   – Может, она на работе? – предположил Леха.
   – Может быть, – согласился Веня. – И куда нам идти?
   – В общагу, – безапелляционным тоном заявил Дирол. – Все, что могли узнать, мы узнали. Дождемся в общаге остальных, может, их похождения окажутся удачнее, чем наши.
   Курсанты развернулись и стали спускаться по лестнице. Когда они оказались на улице, Дирол мельком бросил взгляд на окна квартиры Мартышкиных, и ему почудилось, будто какая-то тень мелькнула за прозрачной кухонной занавеской. Санек очень удивился, встряхнул головой и вновь посмотрел на окно, но больше ничего не заметил. «Наверное, показалось», – решил он и бросился догонять ушедших вперед друзей.
   Уже начинало смеркаться, хотя шел всего пятый час дня. На улице сильно похолодало, что заставляло курсантов чуть ли не бегом двигаться к общежитию.
   – Да, не позавидуешь сейчас Феде с близнецами, особенно если им приходится где-нибудь в засаде лежать, – рассуждал по дороге Зубоскалин. – Нам-то хоть побегать можно, согреться, а у них такой возможности нет.
   С этими словами он первым вышел на дорогу, посмотрел по сторонам – и вдруг замер, создав серьезное препятствие на пути своих сокурсников.
   – Дирол, ты чего? На ходу замерз, что ли? – хохотнул Пешкодралов.
   – Тихо вы, – поднял руку Санек. – Замрите и посмотрите направо.
   Друзья повиновались и послушно повернули головы вправо.
   – Видите? – спросил Зубоскалин.
   – Нет, не видим, – откликнулся Веня. – А что видеть-то надо?
   Санек повернулся и пробормотал:
   – Да не туда вы смотрите, чуть левее. Видите арку в доме?
   – Ну, видим. И что?
   – А то, что в эту арку въехала синяя «копейка». Правда, номера ее я разобрать не смог.
   – Так что же ты тут нам мозги паришь? – взъелся на него Веня. – Бежим туда. Может, это машина, которую угнали грабители.
   – А если нет? – засомневался Дирол.
   – Все равно стоит проверить, – вынес решение Кулапудов.
   Передвигаясь перебежками, как разведчики в тылу врага, курсанты добрались до арки, разделяющей два корпуса длинного пятиэтажного дома.
   – Я пойду первым, а вы меня прикрывайте, – решил Веня.
   Дирол и Леха согласно кивнули и, чуть присев, принялись зорко осматривать прилегающую к дому территорию в поисках неведомой, но страшной опасности, готовой обрушиться на них в любой момент.
   Вот только настоящая опасность сейчас находилась по другую сторону дома, там, куда въехала синяя «копейка». Уже через минуту Веня это понял, увидев, как из припаркованной возле одного из подъездов машины выскочил какой-то странный тип в черном пуховике. Его шея и нижняя часть лица чуть ли не по самые уши были обмотаны толстым вязаным шарфом ядовито-желтого цвета. Тип посмотрел по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, двинулся в противоположную от курсантов сторону.
   Веня бросил взгляд на номера «копейки» и с торжеством понял, что это именно похищенная у инженера Шурупова машина. Решив, что больше медлить нельзя, Кулапудов с криком: «Стоять! Милиция!» выскочил из своего укрытия и бросился в погоню за потенциальным преступником.
   Однако грабитель тоже не дремал. Находясь в состоянии постоянного психического напряжения, преступник мгновенно понял, что крики относятся к нему, а потому сразу бросился бежать, петляя по дороге, словно уходящий от погони заяц. Но Кулапудов не отставал, хотя ноги поскальзывались на покрытой льдом дороге. Двор дома оказался сквозным, на другой его стороне находилась такая же арка, как и та, в которую вошли курсанты.
   Леха и Дирол, услышав крики, мгновенно среагировали и бросились бежать вслед за Веней. Однако через мгновение Санек крикнул на бегу Пешкодралову: «Я в окружение!» – и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, побежал в обратную сторону. Зубоскалин решил, что, обогнув дом с внешней стороны, ему удастся выйти наперерез преступнику, застать его врасплох и обезвредить.
   Грабитель тем временем, выскочив из второй арки, метнулся сначала в одну, потом в другую сторону и в конечном итоге решил бежать прямо. На пути его возникла автостоянка, огороженная невысоким забором из сетки-рабицы. Но эта была такая мелочь, на которую даже не стоило обращать внимания. Ни минуты не сомневаясь, преступник ловко взобрался на забор и прыгнул вниз, приземлившись прямо на крышу чьей-то «десятки». Затем он спрыгнул на землю, пригнулся и запетлял между рядами автомобилей. Добежав до стоянки, Веня остановился на секунду в нерешительности, так как сомневался, можно ли ему, курсанту школы милиции, подобно преступнику прыгать через забор частной автостоянки. Но тут же в голове его всплыли слова Глеба Ефимовича, гласившие: «Милиционер зачастую вынужден действовать теми же методами, что и преступник, а потому он не должен чувствовать себя виноватым, ибо для поимки правонарушителя все методы хороши». И все сомнения у Кулапудова отпали. Он взгромоздился на забор и тоже прыгнул вниз, но только не на крышу чужого автомобиля, а на землю и принялся зорко высматривать спрятавшегося бандита.
   Леха, бежавший позади и видевший сначала прыжок через забор преступника, а затем и Кулапудова, решил не уподобляться примеру друга, а взобраться в будку сторожа стоянки, расположенную на небольшом возвышении, и посмотреть оттуда, куда мог спрятаться бандит.
   Но едва Пешкодралов взобрался по лестнице, ведущей к будке, как из двери ее выскочил престарелый небритый сторож в зеленой фуфайке.
   – Ты чего это сюда взобрался, а? – подозрительно глядя на Леху, поинтересовался он.
   – Тс-с, – приложил указательный палец к губам Пешкодралов. – У меня важное дело.
   Сторож, по всей видимости, словам Лехи не поверил, а потому прикрикнул:
   – Ты мне не цыкай! Ишь ты, еще указывать будет! Какое такое дело?! Вот сейчас позову милицию, им и будешь рассказывать про свои дела важные!
   – Дедушка, да не кричите вы, – взмолился Пешкодралов. – Я и есть милиция. Просто мы ловим преступника, и он скрывается где-то здесь. Может, вы видели, куда он спрятался?
   – Преступника? – мгновенно подобрался сторож. – А что он сделал?
   – Кассиршу мясокомбинатскую ограбил, – вглядываясь в ряды автомобилей, сообщил курсант.
   – Ого, серьезно, – согласился сторож, глянул в сторону и тут же завопил: – Так вон же он, из-за красной «Нивы» выглядывает.
   – Да нет, это мой напарник, – отмахнулся Леха. – Он тоже преступника ищет, только я сверху, а он снизу.
   В этот момент Веня подобрался к противоположной стороне забора, постоял с минуту, вздохнул и направился к выходу со стоянки. Леха спустился с лестницы и бросился к другу с вопросом:
   – Ну что?
   – Похоже, ушел, – вздохнул Кулапудов. – И как ему только удалось?
   – Не расстраивайся, – попытался приободрить его, а заодно и себя Пешкодралов. – Зато мы машину нашли, может, в ней какие-то следы грабителей остались.
   – Да, пойдем обратно во двор, – согласился Веня. – Кстати, а где Дирол?
   – Пацаны, сюда! Я его поймал! – как будто в ответ на вопрос Кулапудова, откуда-то слева раздался крик Зубоскалина, и курсанты бросились на помощь.
   Дирола они обнаружили метрах в тридцати от стоянки. Он лежал на каком-то человеке в темном пуховике и с неистовой яростью заламывал ему руки.
   – Пустите меня! Пустите! – вопил пленник. – Вы не имеете права...
   – Ах ты преступное отродье, – пыхтя, отвечал Зубоскалин. – Мы-то как раз все права имеем тебя задержать.
   В это время подоспели Леха с Веней и помогли Диролу поднять задержанного. Им оказался невысокий светловолосый человек с залысинами над высоким лбом. Увидев перед собой троих парней, он жутко испугался и забормотал:
   – Не надо меня бить, не надо. Я все отдам. Вот тут деньги, немного, правда. – Он полез в карман, намереваясь достать бумажник, но ему этого сделать не дали. Дирол хлопнул мужчину по руке, от чего тот вскрикнул.
   – Дурака из себя строишь? – прошипел Санек. – А ну, говори: кто твои сообщники и куда вы деньги награбленные дели?
   Мужик в пуховике вытаращил глаза и, заикаясь, проговорил:
   – Вы, видимо, ошиблись. Какие сообщники? Я никого не грабил. Пожалуйста, отпустите, меня жена ждет. Я домой должен был прийти полчаса назад, но задержался, Люся меня теперь убьет. – И он сделал такое лицо, что сердца курсантов дрогнули. Судя по всему, мужик не врал.
   – Дирол, это не он, – сделал вывод Веня, внимательно осмотрев «грабителя». – У того волосы темные были, да и пуховик черный, а у этого синий.
   – А чего же ты удирать от меня начал? – спросил Дирол у мужика.
   – Я испугался, – пробормотал тот. – К тому же очень спешил, Люся не любит, когда я опаздываю.
   – Тебя зовут как? – спросил Кулапудов.
   – Вася Смирнов, – без запинки ответил мужик.
   – А где живешь? – на всякий случай осведомился Веня.
   – Вот в этом доме. – Мужик ткнул пальцем в сторону арки.
   – Слушай, а ты случайно не видел типа с толстым желтым шарфом на шее и в таком же, как у тебя, пуховике? – продолжал расспрашивать Кулапудов.
   – Нет, я по сторонам редко смотрю... – Мужчина вдруг побледнел, глядя куда-то за спины курсантов, а потом хриплым голосом сообщил: – Ой, Люся идет. Что теперь будет?
   Ребята обернулись и поняли страх Васи Смирнова перед собственной женой. Сказать, что Люся была крупной женщиной, – значит ничего не сказать. Люся напоминала собой человекообразного слона, только в вертикальном положении. Она шла мощная и гордая, словно ледокол, сметая все на своем пути. Из рукавов явно сшитого на заказ зимнего пальто торчали огромные красные ладони, на голове громоздилась норковая шапка такого размера, что могла бы любому нормальному человеку служить меховым зонтиком.
   – Ва-ася! – крикнула Люся, и курсанты с ужасом услышали, как в окнах дома задрожали стекла.
   – Может, убежим, пока не поздно? – нерешительно пробормотал Дирол.
   – Теперь уже поздно, – обреченно констатировал Веня и оказался прав, так как уже через секунду страшная Люся оказалась рядом с ними.
   – Вася, где тебя носит? – спросила она мужа, от чего тот мелко задрожал и начал стучать зубами, не в силах вымолвить ни слова.
   Не дождавшись от супруга более или менее вразумительных объяснений, женщина обратила свое внимание на собравшихся в кучку курсантов.
   – А вы кто такие? – грозно спросила она.
   – Мы... э-э... мы... – начали заикаться ребята.
   – Вася, кто это такие? – вновь обратилась к мужу великанша Люся. – Они тебя обижали?
   – Да... то есть нет, – мгновенно поправился Смирнов. – Эти молодые люди разыскивают преступников, вернее, грабителей. Вот и хотели узнать у меня, не видел ли я их.
   – Точно, точно, – закивали курсанты.
   – А ты-то тут при чем?! – взревела суровая жена. – Вася, неужели ты попал в плохую компанию?
   – Нет, Люсенька, нет, – запричитал Вася. – Просто грабитель пробегал по нашему двору, и милиционеры подумали, что, возможно, я видел, куда он побежал.
   Люся думала долго, глядя из-под норковой шапки то на мужа, то на курсантов. Этот длительный умственный процесс привел к тому, что женщина поверила услышанному.
   – А кого ограбили? – спросила она.
   – Кассиршу с мясокомбината Людоедова, – вздохнув, сообщил Веня.
   – Да вы что? – всплеснула огромными ручищами Люся. – И много денег унесли?
   – Всю месячную зарплату работников.
   – Какой ужас! Вася, сколько раз я тебе говорила, чтобы возвращался домой засветло. Видишь, людей уже средь бела дня грабят. Ну-ка, марш домой, – и она, подхватив под мышку своего муженька, потащила его к подъезду.
   – Да, не хотел бы я такую жену иметь, – глядя вслед удаляющейся парочке, протянул Леха. – Не жена, а бульдозер.
   – Ты прав, – согласился с ним Веня. – Женщина должна быть женщиной, а не Терминатором в юбке.
   – Такой, как Зося? – подколол его Дирол.
   – Именно такой, – серьезно ответил Кулапудов и тут же спохватился: – Хватит языками молоть, надо сообщить в милицию, что мы нашли угнанную грабителями машину. Я побегу в отделение, а вы охраняйте «копейку», преступник еще может вернуться.
   Сказав это, Веня повернулся и побежал по улице, а Леха и Санек не спеша направились к тому месту, где преступник бросил свой транспорт. Каково же было их удивление, когда возле синей «копейки» они обнаружили некую личность, причем очень хорошо знакомую всей группе капитана Мочилова. Вернее, личностей было две, если, конечно, жирного белого кота в вязаном комбинезоне с капюшоном и в таких же вязаных крохотных пинетках на лапах можно было считать полноценной личностью. Тем не менее курсанты сразу узнали в животном Мессира – вредного, наглого и совершенно невоспитанного кота. Его хозяйка, Домна Мартеновна Залипхина, сидела рядом на корточках и внимательно рассматривала маленькую вещицу, которую держала в руках.
   Домна Мартеновна, или просто Мона, как она сама любила себя называть, была женщиной весьма неординарной и экстравагантной. Никто не мог точно сказать, сколько ей лет, впрочем, никому это и не было интересно. Залипхина считала себя возвышенной и чувствительной натурой, наделенной незаурядным актерским талантом. Она обожала своего кота Мессира, стихи только ей одной известных поэтов, но особенную любовь она питала к курсанту школы милиции Лехе Пешкодралову, хотя и без взаимности. Однако последний факт ее нисколько не угнетал, скорее наоборот, добавлял некую нотку грусти и романтичности в ее односторонние чувства.
   На этот раз Домна Мартеновна облачилась в длинный балахон, сшитый из старого плюшевого полотна, на ногах красовались серые валенки, и всю эту красоту венчал пуховый платок на голове, завернутый на манер чалмы.
   – Мамочки, – выдохнул Пешкодралов. – Это же Залипхина.
   – И, как всегда, неотразима, – хихикнул Дирол.
   – Санек, спрячь меня, – взмолился Леха. – Пожалуйста.
   – Не проси, – сразу отказался Зубоскалин. – Мы на задании, так что запихни свои страстные чувства куда подальше.
   – Ну, Дирол, я тебе это еще припомню, – пообещал Пешкодралов и, сделав гневное лицо, двинулся на Залипхину.
   Мессир первым заметил надвигающуюся опасность в лице курсанта и заорал так, что Домна Мартеновна вздрогнула и принялась озираться по сторонам. Каково же было ее удивление, а потом и радость, когда она увидела перед собой своего «милого принца» Леху Пешкодралова.
   – О, я знала, что встречу тебя сегодня, мой любимый, – кокетливо улыбнувшись, проворковала она и, приблизившись к Лехе, доверчиво зашептала: – Сегодня мне приснился сон, будто наступила весна и мы с тобой бежим по весеннему лугу, как дикие олени...
   – Кхе-хе, – это подавился от беззвучного смеха Дирол, который со стороны наблюдал за происходящим. Однако на Залипхину этот звук не произвел никакого впечатления, и она продолжала:
   – Ты держал меня за руку, но вдруг отпустил и исчез... Потом пошел дождик, я тебя звала, а ты не откликался. Как ты думаешь, к чему этот сон?
   – К тому, что спать надо поменьше, – буркнул Леха. – Гражданка Залипхина, что вы делали возле этой машины? – сурово спросил он.
   – Ничего, – изменившимся тоном испуганно проговорила Домна Мартеновна.
   В этот момент Леха заметил, как женщина спрятала за спину зажатую в кулачок ладошку.
   – А что у вас в руке? – поинтересовался он.
   – В какой руке? – сделала наивные глаза Залипхина.
   – В правой, – уточнил Пешкодралов.
   – Ах, в правой, – улыбнулась женщина. – Там ничего нет.
   – Покажите.
   – Нате. – Она молниеносно переложила вещицу из правой руки в левую и показала пустую ладонь курсанту.
   – Хорошо, – усмехнулся Леха. – А теперь покажите обе ладони.
   – Какой ты вредненький, мой принц, – засюсюкала Домна Мартеновна. – А если я не захочу тебе показывать?
   – Тогда мне придется заставить силой, – неуверенно проговорил Леха, зная наверняка, что делать этого не будет.
   – Боже, как это меня возбуждает. Возьми же меня, мой принц, надругайся надо мной. Я вся твоя... – защебетала Залипхина, распахивая плюшевый балахон и обнажая под ним старый застиранный свитер.
   Леху даже передернуло от отвращения, но чувств своих он показывать не стал, а только сплюнул и обратился к Диролу:
   – Санек, посмотри, что она там прячет.
   Зубоскалин с вычурной дамочкой церемониться не стал.
   – Гражданка Залипхина, – строгим тоном заговорил он, подходя к Домне Мартеновне, – немедленно покажите, что вы прячете, так как это может иметь отношение к преступлению, совершенному сегодня днем.
   Залипхина поняла, что Дирол, в отличие от Лехи, на ее ужимки и уловки не купится, и поняла безвыходность своего положения.
   – Это всего лишь маленькая сережечка, – плаксивым тоном призналась она.
   – Покажите, – неумолимо потребовал Санек.
   Домна Мартеновна всхлипнула и наконец разжала ладошку, на которой, мягко поблескивая, лежала женская сережка в виде цветка лилии, с белым камешком посередине.
   – Где вы ее нашли? – спросил Дирол, внимательно разглядывая находку.
   – Вот здесь, она дверкой была придавлена. Вернее, это не я ее нашла, а Мессир, он так любит все красивенькое и блестящее, еще больше, чем я, – хвастливым тоном сообщила Залипхина. – Мессир показал мне ее. Правда, пока я ее вытаскивала, чуть-чуть погнула, просто не заметила сначала, что дверца открыта.
   Дирол сразу понял, что сережка вполне могла принадлежать грабителю или грабительнице, которая в спешке потеряла ее.
   – Ну что ж, мне придется конфисковать эту сережку как улику, – подумав, вынес он решение.
   – Не дам, – снова сжала ладошку в кулачок Домна Мартеновна. – Это я ее нашла, а значит, она теперь моя.
   Санек понял, что действовать придется очень осторожно, возможно, даже хитростью, иначе скандала с изъятием сережки не избежать.
   – Послушайте, Домна Мартеновна, – медовым голосом заговорил он, – ну зачем вам всего одна сережка? Были бы две – другое дело...
   – А я из нее брошечку сделаю, – перебила его дамочка.
   – Ага, и чтобы эту брошечку разглядеть, надо лупу с собой носить, – не отступал Санек. – Она же крохотная.
   – Тогда я из нее пуговичку сделаю, – стояла на своем вредная тетка. – И вообще, что вы ко мне пристали? Раз сказала, что не дам, значит, не дам.
   К удивлению Зубоскалина, Залипхина оказалась очень крепким орешком, а потому использование обманного хода было необходимым действием.
   – Хорошо, пусть сережка остается у вас, – смиренно согласился Санек. – Только покажите мне еще раз, чтобы я как следует ее запомнил. – И он улыбнулся самой обаятельной своей улыбкой, показав все тридцать два белоснежных зуба.
   Домна Мартеновна недоверчиво взглянула на Дирола, но лицо того было таким искренним, а улыбка такой сияющей, что женщина кивнула и разжала ладошку.
   Этого Санек и ждал. Он выбросил вперед руку, намереваясь схватить сережку, но не успел, потому что в следующий момент произошло то, о чем Дирол еще долго не мог вспоминать без содрогания. Дело в том, что Мессир, внимательно наблюдавший за переговорами Зубоскалина и своей хозяйки, все время был начеку. В отличие от Домны Мартеновны, он явно недолюбливал курсантов и уж тем более не доверял им, ожидая с их стороны любого подвоха. Поэтому, едва Санек протянул руку за сережкой, кот, урча от злости, бросился на обидчика своей хозяйки и вцепился в его запястье острыми клыками.
   – Мама! – заорал от боли Санек.
   – Мамочки! – взвизгнула от неожиданности Домна Мартеновна и, уронив сережку, попыталась оторвать своего любимца от руки курсанта, приговаривая: – Мессир, фу, фу. Не ешь его, он невкусный, а может, и ядовитый.
   Услышав, что его добыча может быть ядовитой, кот разжал зубы и плюхнулся на снег. И тут он увидел перед собой предмет конфликта – сережку-лилию. Кто знает, какие мысли в тот момент бродили в голове озверевшего Мессира, но он, недолго думая, слизнул сережку со снега и проглотил ее.
   – Не-ет! – заорал Дирол, увидев, как драгоценная улика исчезла в пасти прожорливого кота.
   – Не-ет! – эхом повторил за ним Леха и через секунду добавил: – Он ее сожрал, гад.
   А «гад», не обращая внимания на страдания своих врагов, облизнулся, мяукнул и, скрипя вязаными пинетками по снегу, поспешил спрятаться за ноги хозяйки.
   – Домна Мартеновна, ваш кот сожрал очень важную улику, – едва сдерживаясь от рвущейся наружу ярости, начал говорить Санек.
   – А я-то тут при чем? – вспыхнула Залипхина. – И вообще, раз он нашел эту сережку, значит, может распоряжаться ею по своему усмотрению, хотя... Мессир, – она повернулась к коту, – ну как ты мог скушать новое мамочкино украшение? Ты плохой мальчик, и мне придется тебя наказать.
   – Гражданка Залипхина, – снова попытался обратить на себя внимание женщины Зубоскалин, – наказывать вы его будете потом, а сейчас прикажите вашему коту вернуть важную улику.
   – Вам надо, вы и приказывайте, – обиженно поджала губы Домна Мартеновна. – Между прочим, мне очень не нравится ваш тон. Прежде чем милиционером становиться, надо с людьми научиться разговаривать.
   – Хорошо, – сквозь зубы процедил Зубоскалин. – Отойдите в сторону, я сам попытаюсь поговорить с вашим питомцем.
   Залипхина послушно отошла, предоставив Мессира в полное распоряжение Дирола. Санек присел на корточки перед наглым котом, который теперь изображал собой полную невинность, и попросил:
   – Слушай, кот, верни улику.
   – Мяу, – сказал Мессир и отвернулся.
   – Ко-от, я к тебе обращаюсь, – начал злиться курсант.
   – Думаешь, он тебя понимает? – хихикнул за его спиной Пешкодралов.
   – Он у меня все понимает, – с надменным видом вмешалась Домна Мартеновна.
   – Тогда какого черта он стрескал эту сережку! – не выдержав, заорал Дирол. – Как ее теперь вернуть, не наружу же его выворачивать...