Серегин Михаил. Большой ментовский переполох

   – Стойте, вы куда? – побежал за ними Андрей.
   – В больницу, – повернулся к парню врач. – Сделаем ей укол от бешенства, дадим снотворное.
   – А без больницы можно обойтись?
   – Нет. Врачи должны наблюдать за ней в течение суток. Вот вы, молодой человек, пострадавшей кем приходитесь? – неожиданно спросил не менее молодой доктор.
   – Внуком, – пояснил Андрей.
   – А раз вы ее внук, то наверняка заботитесь о здоровье своей бабушки?
   – Ну конечно.
   – Тогда дайте нам возможность заняться лечением вашей бабушки. Грузим, – сказал врач своему коллеге.
   – Стойте, стойте, – неожиданно подала голос Антонина Дмитриевна и позвала: – Андрюшенька, мальчик мой, подойди сюда.
   Андрей подошел к носилкам и склонился над «раненой» бабулей.
   – Доведите наше дело до конца, – умирающим голосом попросила женщина. – Только будьте осторожны. Хорошо?
   – Конечно, бабуля, – со слезами на глазах просипел Утконесов-старший. – Мы все сделаем.
   Бабушка молчала, врачи решили, что она уже все сказала, и стали запихивать носилки в машину, но Антонина Дмитриевна вновь заговорила:
   – Стойте, я забыла еще кое-что сказать.
   Врачи терпеливо остановились.
   – Андрюшенька, я же забыла сказать адрес... – Бабушка опасливо покосилась на врачей. – Адрес объекта. Слушай меня внимательно. Улица Непроходимая, дом пять, первый подъезд, квартира... Не помню номера. В общем, по лестнице прямо...
   – Да, бабуля, я все понял, – закивал Андрей.
   – Хватит, – не выдержал молодой врач. – Приедете к ней в больницу и наговоритесь.
   Врачи быстро погрузили Антонину Дмитриевну в машину и покатили в сторону главной городской больницы, оставив курсантов на дороге тоскливо смотреть им вслед.
   – Бабуля... – всхлипнул Андрей.
   – Может, хватит, а? – тронул его за плечо Антон. – Чего ты тут индийское кино устроил, сопли распустил. Ее же не змея укусила.
   – И правда, чего это я? – очнулся Андрей, вытер слезы и сказал, обращаясь сразу ко всем: – Будем брать преступников без бабушки. Она дала «добро» на это дело. Адрес: Непроходимая, пять, первый подъезд, квартира прямо. Сейчас... – Он взглянул на часы и спохватился: – Уже пять минут восьмого. Бежим.
   И вскоре на дороге уже ничего не напоминало о происшествии, разве что несколько капель крови, впитавшихся в снег.

* * *

   Наталья Александровна жутко волновалась. Ей все время казалось, что у них ничего не получится, кто-то непременно помешает осуществлению их планов. А как все было замечательно, когда они с Колей только поженились. Тогда она еще не знала, что он заядлый игрок, в то время он казался ей самым веселым и милым человеком на всем свете, каким она его любила. А теперь все пошло прахом. Ее одновременно жгли ненависть, любовь, горечь и раскаяние. Сколько раз она порывалась пойти в милицию и обо всем рассказать, но что-то останавливало, то ли страх за себя и за него, то ли хотелось забыть всю эту историю как страшный сон. Но одно она знала точно – как бы там ни было, она скорее сама сядет в тюрьму, чем выдаст его.
   Кукушка в часах громко возвестила о том, что время уже подошло к семи часам вечера. От неожиданности Наталья даже подскочила, потом спохватилась, начала укладывать последние вещи в чемодан, еще раз просмотрела документы, накрасила губы и уселась на диван, чтобы под конец обдумать все, что произошло с ней за последние дни. Совершенное преступление таким тяжким грузом лежало на сердце, что порой становилось трудно дышать. А он говорит, что все это мелочи, что это пройдет. Нет, такое вряд ли проходит, может, притупляется с годами. Но все равно с этим придется жить дальше. На ум пришел Достоевский со своим «Преступлением и наказанием». «Наверное, и у меня, как в этой книге, – подумала Мартышкина. – И тоже жить не смогу, если не покаюсь».
   – Нет, я все же скажу ему, что не смогу поехать с ним, – через несколько минут громко произнесла женщина, как будто звуками своего голоса сама себя убеждая. – Я лучше возьму вину на себя и пойду в милицию. А он пусть живет, как захочет.
   Приняв окончательное решение, Наталья Александровна поднялась, надела дубленку, взяла свою плотно набитую сумку и вышла из квартиры.

* * *

   Чаелюбов первым делом позвонил Мартышкиным, но телефон оказался отключенным. Тогда он принялся названивать на работу Наталье Александровне, чтобы узнать, работает ли она сегодня и в какую смену. Однако ему ответили, что Мартышкина взяла отпуск за свой счет на целую неделю и ее уже два дня никто не видел.
   Сообщение об отпуске еще больше утвердило капитана в собственных страшных догадках по поводу семейства Мартышкиных. Он решил наведаться в их квартиру. Взяв с собой двоих помощников, он покинул отделение милиции.
   Но, как он и ожидал, Натальи Александровны дома не оказалось. Позвонив несколько раз и не дождавшись ответа, капитан выругался, подумал и решил вернуться в отделение, там он по крайней мере мог спокойно изучить всю имеющуюся информацию и выяснить, где сейчас может находиться Наталья Мартышкина.
   – Возвращаемся, – бросил он помощникам и первым начал спускаться по лестнице.

* * *

   – Андрей, сколько времени? – поеживаясь от мороза, спросил Федя.
   – Без десяти восемь, – взглянув на свои наручные часы, ответил близнец. – А Мартышкиной что-то не видно.
   Ребята заняли наблюдательный пост во дворе дома, где обитал любовник Натальи Александровны. Для убедительности они рассредоточились группками: Веня, Леха и Дирол стояли на углу дома и делали вид, что у них весьма серьезный разговор, близнецы и Федя сидели во дворе с газетами и изображали из себя серьезно увлеченных чтением людей. Выглядело это довольно странно. Ну какой нормальный человек будет сидеть во дворе в двадцатипятиградусный мороз и читать газету? Только курсант школы милиции, выполняющий особое задание. Близнецов такой метод конспирации вполне устраивал, но только не Федю.
   – Зря мы газеты взяли, – ворчал он.
   – А что нужно было? – глянул на него Антон.
   – Не знаю. Но мы с газетами в руках похожи на сбежавших из психушки идиотов.
   Похоже, этого мнения придерживался не только Ганга. В нескольких метрах от курсантов остановилась какая-то старушка. Она долго смотрела на ребят с газетами в руках, потом подошла ближе и сказала:
   – Что же вы на лавочках холодных сидите? Того и гляди штаны примерзнут.
   – А они у нас с подогревом, бабуля, – не очень вежливо буркнул Андрей.
   – Подогрев подогревом, а все же шли бы по домам, там бы в тепле и читали, – посоветовала бабка.
   – Слушайте, бабушка, – теряя терпение, сказал Андрей. – Вам надо, вы и идите, а нам и тут неплохо.
   – Такой молодой, а уже такой грубый, – расстроилась старушка и уже развернулась, чтобы уйти, но в этот момент из-за угла дома показалась Наталья Мартышкина.
   – Блин, она же нас сейчас увидит, – испугался Федя. – Говорил же я вам, что надо в песочнице под грибок спрятаться.
   – Теперь поздно, – отмахнулся Андрей, судорожно ища глазами хоть какое-нибудь прикрытие.
   Но ничего и никого, кроме обиженной курсантами бабули, вокруг не оказалось. Пришлось пользоваться тем, что было в наличии.
   – Бабушка, бабушка, – тихонько позвал Андрей.
   Старушка обернулась.
   – Бабушка, идите сюда, пожалуйста, – попросил близнец.
   Бабуля очень удивилась, но все же подошла и загородила собой курсантов, что им, собственно, и было нужно.
   – Чего надо-то? – спросила она.
   – А... это... – Андрей пытался придумать, что сказать старой женщине, но это у него не совсем получалось, потому что он одновременно наблюдал за Натальей Александровной.
   Зато Федя не растерялся. Ганга был очень добрым человеком и никогда не обижал маленьких и стареньких, поэтому, когда Андрей обидел старушку, ему стало очень стыдно за друга и захотелось извиниться. Однако он находился на задании, и времени на всякие сантименты у него не было. Но сейчас, когда выпала возможность исправить ошибку Андрея, Федя ее упускать не стал.
   – Бабушка, мы хотели извиниться, – сказал он. – Вы простите нас, пожалуйста.
   – Да ты вроде меня и не обижал, – посмотрела на него бабушка. – А ты чего чумазый-то такой, али помыться негде?
   Федю понял, что бабуся наконец обратила внимание на цвет его кожи, но расстраиваться из-за ее слов не стал, потому что давно уже привык к нестандартной реакции на его внешность простых жителей Зюзюкинска.
   – Помыться есть где, просто не успел еще, – пояснил он. – Так вы нас простите?
   В это время Мартышкина пересекла двор, не обратив внимания на курсантов и старуху рядом с ними, и вошла в первый подъезд.
   – Объект на месте, – возвестил Андрей, потом посмотрел на бабку, как будто видел ее в первый раз, и вдруг сказал: – Все, бабуся, постояла, а теперь иди отсюда.
   – Ах, нахалы, ах, паршивцы, – запричитала бабуся. – А еще в форме. И где вас только таких учат?
   – В школе милиции, – не стал скрывать Андрей, поднимаясь и направляясь к первому подъезду.
   Антон двинулся следом.
   – Вы его простите, ему сегодня двойку поставили, – соврал Федя, попытавшись загладить новую грубость Утконесова-старшего.
   – А-а, – понятливо протянула бабка. – Тогда ладно, прощу.
   – Спасибо, – поблагодарил Ганга и бросился догонять друзей.
   Веня, Леха и Дирол в это время, согласно выработанному плану, заняли боевые позиции за домом, на случай, если бы Мартышкина с любовником при захвате решили бежать через окно.
   Близнецы и Федя вошли в подъезд и вдруг остановились.
   – Квартира какая? – обращаясь к Андрею, спросил Федя.
   – По лестнице прямо, – вспомнил слова Антонины Дмитриевны близнец.
   – А этаж какой? – поинтересовался Антон.
   – Не знаю, – испугался Андрей, понимая, что бабушка забыла сказать ему, на каком этаже находится нужная квартира.
   – Та-ак, понятненько, – протянул Антон. – И что мы теперь делать будем?
   – Может, крикнуть, что пожар начался? – предложил Федя, вспомнив, что в экстренных случаях, чтобы привлечь внимание людей, нужно кричать про пожар.
   – Не пойдет, – покачал головой Антон. – Это тебе не деревня. Здесь люди, если не у них горит, на улицу не побегут, а просто позвонят пожарным.
   – Может, сбегать с ребятами посоветоваться? – подал голос Андрей.
   – Вот ты и беги, – огрызнулся Антон. – Надо было у бабули нашей спросить, какой этаж. Эх ты...
   – Ну и побегу, – пробурчал Андрей и выскочил из подъезда.
   Веня, Дирол и Леха, спрятавшись у стены дома, ждали. Правда, чего ждали, они и сами объяснить не могли.
   – Что-то долго они, – беспокоился Веня. – Может, случилось что?
   И вдруг из-за угла выскочил какой-то человек. Дирол от неожиданности отпрыгнул в сторону, Леха на всякий случай пригнулся, а Веня, не раздумывая, выставил вперед кулак, на который в следующую минуту и наткнулся незнакомец. Вскрикнув, он схватился за нос, а потом голосом Андрея Утконесова произнес:
   – Совсем сдурели, что ли? Своих бьете.
   – Ой, прости, – раскаялся Веня. – Не признал. А ты почему здесь? – спохватился он. – Надо же преступников брать.
   – Мы не знаем, в какую квартиру вошла Мартышкина, – потупившись, признался Андрей.
   – Как не знаете? – одновременно воскликнули Веня и Леха.
   – Бабушка забыла сказать, на каком этаже она находится.
   – Вот это номер, – протянул Веня. – И что, нам теперь каждую квартиру обходить?
   – А что? Хорошая мысль, – обрадовался Андрей.
   – Хуже не придумаешь, – не разделил его радость Кулапудов. – Ты думаешь, преступники так и кинутся нам двери открывать, мол, вот мы, берите нас под белы ручки и ведите в тюрьму.
   – Ну я же не нарочно забыл про этаж спросить, – начал оправдываться Андрей. – И вообще, если все такие умные, то самим надо было заранее у бабули точный адрес выспроси...
   Андрей не договорил, потому что неожиданно раздался звон, из окна третьего этажа вылетел какой-то тяжелый предмет, и послышался женский крик:
   – Не надо!
   Андрей едва успел отпрыгнуть в сторону, иначе деревянный резной медведь, которым оказалась тяжелая вещь, попал бы ему в голову.
   – Это же голос Мартышкиной, и похоже, он ее убивает, – констатировал Веня и спохватился: – Они на третьем этаже. Леха, Санек, оставайтесь здесь, а мы туда.
   Андрей с Вениамином бежали так, что едва не сбили с ног Федю и Антона, но останавливаться не стали. Ганга и младший близнец и так все поняли без слов и последовали за друзьями.
   Добравшись до квартиры на третьем этаже, курсанты не стали тратить драгоценное время на звонки, Веня просто разбежался и вышиб дверь плечом, благо она была деревянной, а не железной. Ребята ворвались в квартиру. И как раз вовремя. Наталья Мартышкина сидела в комнате возле батареи, прикрывая голову руками, а над ней с ножом в руке возвышался какой-то мужчина.
   – Стоять, бросить нож, руки за голову, – скомандовал Веня.
   Как ни странно, преступник повиновался. Он бросил нож на пол и поднял руки к голове.
   – Так, хорошо, а теперь медленно повернуться, – продолжал отдавать приказания Кулапудов.
   Любовник Мартышкиной повернулся и... Лица курсантов так и вытянулись от удивления.
   – Узнаете, ребята, эту рожу? – обращаясь к друзьям, спросил Веня.
   Те только кивнули, потому что от изумления никто и слова вымолвить не мог. Перед ними стоял сам Николай Мартышкин, три дня назад убитый и теперь чудом воскресший.
   – Вот это да, – наконец протянул Федя. – А зачем же вы убитым прикинулись?
   Николай, злобно взглянув на курсантов, процедил сквозь зубы:
   – Я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката.
   – А он у вас есть? – с иронией спросил Веня.
   На это Мартышкин ничего не ответил, только снова бросил волчий взгляд на ребят.
   – Ну конечно, с вашими-то награбленными деньгами можно все себе позволить, – продолжал Кулапудов. – Или, может, это не вы кассиршу ограбили?
   – Коля, говорила же я тебе, что лучше пойти и во всем признаться, – всхлипнула Наталья.
   – Ага, значит, все-таки вы ограбили, – удовлетворенно кивнул Веня.
   В это время Федя подошел к разбитому окну и крикнул:
   – Ребята, поднимайтесь сюда. Все в порядке.
   У появившихся через минуту Дирола и Лехи при виде живого и невредимого Мартышкина глаза на лоб полезли.
   – Ни фига себе, – присвистнул Санек. – Его уже все похоронили, а он, оказывается, живет и здравствует.
   – И еще грабит и избивает собственную жену, – добавил Федя. – Плохой человек, впрочем, вы оба плохие. – Он с укором посмотрел на Наталью Александровну.
   Ребята как следует связали Мартышкина бельевой веревкой, найденной в ванной, и усадили на диван. Его жену связывать не стали, во-первых, из этических соображений, а во-вторых, Наталья была в таком подавленном состоянии, что даже помыслить не могла о побеге и уж тем более об оказании сопротивления курсантам.
   В брошенной у стены объемистой сумке Леха и Санек нашли лучшее доказательство вины Мартышкина и его жены – награбленные деньги. Здесь же лежали поддельные паспорта на имена Софьи и Сергея Сапоговых.
   На счастье курсантов, в квартире оказался действующий телефон, а потому им ничего не стоило позвонить полковнику Стеблову. Правда, Василия Наумовича на месте не оказалось, зато в отделении в это время находился капитан Чаелюбов. Узнав о том, что курсанты схватили чету Мартышкиных, он так обрадовался, что забыл спросить адрес, причем догадался об этом только Федя. Пришлось еще раз звонить в отделение и объяснять, где они сейчас находятся.
   Андрей и Антон Утконесовы тоже не упустили возможности позвонить в городскую больницу и справиться о здоровье Антонины Дмитриевны. Оказалось, что бабушка чувствует себя очень хорошо и сейчас спит, так как ей дали снотворное.
   Милиция прибыла уже через десять минут. За это время как ни пытались курсанты выяснить подробности того, что натворили Мартышкин и его жена, у них ничего не получилось. Николай как заведенный твердил, что без адвоката он говорить не будет, да еще и прикрикнул на жену, которая хотела было что-то рассказать, но после окрика мужа испугалась, замолчала и проплакала, сидя в своем уголке, до самого приезда капитана Чаелюбова с помощниками. Затем Мартышкиных погрузили в милицейскую машину.
   – Думаю, сейчас я не смогу вас как следует отблагодарить, – пожимая руки поочередно каждому курсанту, сказал напоследок Чаелюбов. – Но обещаю, что благодарность и награда не заставят себя долго ждать. Вы же сразу два преступления раскрыли.
   – Не два, а одно, – поправил его Веня. – Мартышкина-то никто не убивал.
   – Не важно, – отмахнулся капитан. – Все равно вы молодцы. Ну, я поехал. – Он сел в машину, и она покатила прочь со двора.
   Ребята вернулись в общежитие жутко уставшие, но довольные и преисполненные гордости за себя.

* * *

   Наконец-то морозы кончились, как будто только и ждали, когда курсанты из группы Мочилова закончат свое расследование. Температура на улице так поднялась, что лед начал таять, образовывая на дорогах серо-коричневую жижу.
   В это солнечное утро курсанты сидели в столовой, поглощая уже по третьей порции блинчиков со сметаной, и чувствовали себя настоящими героями. Еще бы, ведь это благодаря им было раскрыто самое громкое за последние несколько лет преступление в городе, именно для них тетя Клава испекла целую гору блинов и именно их вызывал сейчас по громкоговорителю капитан Мочилов, чтобы выразить особую благодарность. Ребята чуть ли не физически ощущали на себе завистливые взгляды остальных курсантов школы милиции, но их это нисколько не волновало, потому что знали – славу они вполне заслужили.
   Поев и поблагодарив тетю Клаву, курсанты, весело смеясь и подшучивая друг над другом, пошли в учительскую, где их ждал Глеб Ефимович.
   – А, явились, – обрадовался он. – Ну, заходите.
   Ребята вошли и вытянулись перед преподавателем в стройную шеренгу. Мочилов сделал очень строгое лицо, прошелся взад и вперед, оглядывая своих подопечных, и вдруг, не в силах сдерживать эмоции, скомандовал:
   – Вольно. Садитесь, ребята, – и указал на ряд стоящих у стены стульев.
   Курсанты ошеломленно переглянулись. За два года учебы в школе они не могли припомнить, чтобы Мочилов позволил курсанту стоять перед ним в учительской не по стойке «смирно», и уж тем более не могли вспомнить, чтобы капитан предложил кому-то из учеников школы присесть.
   – Ну, что переглядываетесь? – усмехнулся Глеб Ефимович, заметив недоуменные взгляды курсантов. – Садитесь, садитесь. Вы это заслужили. К тому же я вам столько хочу рассказать, что устанете стоять.
   Ребята заулыбались, послушно расселись и приготовились слушать.
   – Вчера я был у полковника Стеблова, – начал говорить Мочилов. – Зашел я к нему на чашку водоч... на чашку чая, – поправился он, – а заодно и полюбопытствовал насчет признания Мартышкиных. В общем, они раскололись, и теперь я могу вам рассказать, как все было, если вам, конечно, интересно.
   – Интересно, интересно, – раздался нестройный хор голосов.
   – Тогда слушайте. Мартышкин, как вы уже узнали, всегда был человеком ветреным, никогда нигде по-настоящему не работал, только подрабатывал то там, то здесь. И шутником был большим, только вот шутки у него дурацкие получались. Но самая главная его страсть – это игра, особенно в карты. Любил он в клуб «Непаханое поле» ходить. Вот и проигрался там местному авторитету Валере Лысому.
   – А где же он деньги брал, чтобы играть, если никогда не работал? – полюбопытствовал Леха.
   – Да он, как оказалось, чуть ли не половине города должен, кому рубль, кому тысячу. Да еще и у жены постоянно выпрашивал. В общем, не жил, а прятался от кредиторов. Но от Валеры ему спрятаться не удалось, не тот оказался человек. Лысый дал ему три дня срока, чтобы найти деньги на возвращение карточного долга.
   – А у Лысого что, денег нет? – на этот раз задал вопрос Веня.
   – Почему нет, есть, конечно. Но Валера – человек принципа, и принцип этот заключается в том, что если должен – отдай. Вот он и стал наседать на Мартышкина. Тот, естественно, испугался, потому что знал – Лысый шутить не станет. Но понятно, что пятнадцать тысяч баксов за такой короткий срок найти очень сложно. И тогда Николай Мартышкин решил всех обмануть. К приходу своей жены с работы он притворился мертвым, предварительно намазавшись красной краской. А когда Наталья, увидев «мертвого» мужа, упала в обморок, Мартышкин потихоньку сбежал.
   – Но зачем? – удивился Веня. – Можно было сразу договориться с женой, а не разыгрывать ее. Он же чуть до инфаркта Наталью не довел.
   – Зачем он так сделал, выяснить не смогли, – покачал головой Глеб Ефимович. – Но, возможно, он просто боялся, что жена не выдержит и сорвет весь план. А когда она уже заявила о смерти мужа в милицию, деваться стало некуда. Не могла же она прийти на следующий день и сказать, мол, извините, вчера мой муж умер, а сегодня он воскрес. Ее бы приняли за сумасшедшую.
   – Верно, – согласился Кулапудов.
   – А дальше все получилось спонтанно. Мартышкины вовсе не собирались грабить кассиршу, но денег взять было неоткуда, и они решились на крайний шаг. Угнав первую попавшуюся машину, владельцем которой, кстати, оказался инженер мясокомбината...
   – Постойте, но ведь Наталья говорила, что ее муж не умеет водить машину, – вспомнил слова Мартышкиной Дирол.
   – Муж не умеет, и машины у них нет, но зато у нее самой есть водительские права. Узнать это было несложно, – объяснил Мочилов. – Так вот. Супруги подкараулили кассиршу, когда она возвращалась с деньгами из банка, оглушили ее и шофера, забрали деньги и укатили. В тот же день они решили избавиться от машины, ну, бросить ее в каком-нибудь дворе.
   – И тогда-то мы их и увидели, – догадался Санек.
   – Именно, – кивнул Глеб Ефимович. – Отгонять машину, естественно, поехала Наталья. Помните тот парик, шарф и сережку? Так вот, все это принадлежит ей.
   – Да, теперь все становится понятным, – вздохнул Веня.
   – А дальше все как в плохом кино. Нужно было где-то спрятать так называемого «мертвого» мужа. Благо у подруги Натальи заболела мама в соседнем городе, и она уехала на несколько дней, оставив ключи Мартышкиной. Вот в ее-то квартире и обитал последние дни Николай. Жена два раза в день носила еду до того момента...
   – Пока они не собрались уехать, – догадался Веня. – Только вот зачем уезжать, если можно было отдать долг Лысому и тем самым освободиться от этого тяжкого груза?
   – Не все так просто, – откликнулся Мочилов. – Мартышкиных жадность заела. Зачем отдавать долг, если можно просто уехать и скрыться. Кстати, ехать они собирались к матери Натальи, которая живет в Калошине.
   – Но поддельные документы... – начал было Леха.
   – Это тоже объяснимо, – перебил его Глеб Ефимович. – Мартышкин ведь считался мертвым, а значит, ему было нужно имя. А Наталья не стала отставать от мужа. Кстати, Мартышкина призналась, что в тот вечер, когда их поймали, она отправилась к мужу сказать, что хочет пойти в милицию с повинной. Того это взбесило, он избил жену и решил во что бы то ни стало помешать ей. Хорошо, что вы подоспели вовремя, а то бы Зюзюкинск потрясло еще одно громкое преступление.
   – Да, хорошо, – согласились ребята.
   – Ну вот, собственно, и вся история. Еще вопросы есть?
   Вопросов больше не было, а потому курсанты, с позволения преподавателя, поднялись и направились к двери. Уже на пороге Мочилов окликнул их:
   – Да, совсем забыл, Стеблов просил вас зайти в отделение. Думаю, вас ждут небольшие презенты.

ЭПИЛОГ

   В отделении милиции с раскрытием ограбления вновь наступила размеренная и спокойная жизнь. Того ажиотажа, который наблюдался здесь четыре дня назад, не было и в помине. Дежурный Семечкин был на своем боевом посту и с увлечением разгадывал сканворд.
   Однако, как только курсанты вошли, он вскочил и затараторил:
   – Сейчас доложу Стеблову, он вас с самого утра ждет, – и побежал по коридору.
   Через минуту он вернулся и, улыбнувшись, сказал:
   – Идите, он в своем кабинете.
   Сегодня Стеблов выглядел просто великолепно. Подтянутый, гладко выбритый, а главное, совершенно трезвый, он сидел за столом и улыбался. Теперь ничто не грозило его карьере. За раскрытие ограбления за столь короткий срок Василию Наумовичу вынесли благодарность и премировали.
   Едва курсанты вошли в кабинет, полковник выскочил из-за стола и принялся пожимать всем руки. Затем вытащил из ящика стола шесть конвертов, раздал их ребятам.
   – Что это? – удивился Санек.
   – А это благодарность за вашу работу, – пояснил Стеблов. – Особая премия городской администрации. Суммы, конечно, небольшие, но на пиво хватит, – подмигнул он.
   Ребята были удивлены и обрадованы. Они поблагодарили Стеблова и заявили о своей готовности всегда помогать милиции в раскрытии преступлений.
   – Так и держать, – похвалил полковник. – И вообще, хорошая смена у нас растет. Если бы все так самоотверженно, как вы, ловили преступников, у нас в Зюзюкинске давно ни одного злодея не осталось бы. Молодцы!
   Еще раз поблагодарив ребят, Стеблов отпустил их и занялся своими делами.
   Едва ребята вышли на улицу, как Дирол тут же открыл свой конверт. Там оказалась одна пятисотрублевая купюра.
   – Да, сумма небольшая, – повторил он слова Василия Наумовича, – но на пиво хватит.