Серегин Михаил. Ударом на удар

   Бутылка упала на ковровое покрытие, выскользнув из рук Полунина, а он даже не заметил этого.
   Генеральный директор стоял рядом, потрясывая его за плечо.
   – Что там? – спросил генеральный, показывая на скомканный клочок бумаги.
   – Это новое объявление войны, – не глядя на Веселовского, ответил Полунин, – но на этот раз она будет проходить по нашим правилам.
   – Можно? – Александр Михайлович осторожно взял из рук Полунина факс и принялся его разглаживать на столе ладонью. – Ух ты... Серьезно!
   – Серьезней не бывает, – злобно выдавил из себя Полунин. – Опять настают смутные времена для «Нефтьоргсинтеза». Вот хамло, – возмущенно качнул он головой, – тридцать процентов требует! А шиш не хочет?
   Полунин поднялся и нервно заходил по кабинету.
   – Думаете, это Меченый мою часть завода прибрал? – осмелился спросить, пользуясь повисшей паузой, Веселовский.
   – А кто ж еще! – не успокаивался Полунин. – Подослал своих уродов к Светлане, вас за грудки взял... Разбойник с большой дороги, – криво усмехнулся Владимир. – Пригласите еще на минутку Лену.
   Веселовский исполнил просьбу.
   – Лена, откуда пришел факс?
   – Местный, – ответила Лена. И добавила: – Вас хотел видеть господин Шульц.
   – Зови его сюда, – хмуро сказал Полунин.
   Через минуту в кабинет вошел Шульц. Он был безупречно одет, выбрит, улыбался любезной, немного лукавой улыбкой.
   – Владимир, рад тебя видеть! – поспешил он пожать Полунину руку. – Мы тебя из виду потеряли.
   – Как наши дела? – сухо осведомился Полунин.
   – Хорошо, – странно грассируя «р», ответил Шульц, и его лицо изобразило неподдельное удовлетворение, – вот только за тебя волновался. Мои коллеги даже испугались, они еще не знают, что русских бизнесменов похищают пять раз на дню, – засмеялся он.
   – Да, условия для бизнеса в России не такие, как на Западе, – усмехнулся Полунин, – мы здесь все время как на передовой.
   – Война, – понимающе закивал Шульц, – тебе нужна она?
   Полунин сел на стул и исподлобья посмотрел на немца.
   – Не я ее затевал...

Глава 12

   Договорить Полунин не успел. Совсем рядом прогремел взрыв. Вслед за ним воздух разрезал острый звон разбитого стекла. Полунин подскочил к окну – в здании напротив повылетали окна. Веселовский испуганно замер в кресле. Шульц напрягся.
   – Александр Михайлович, вызывай пожарных, «Скорую», – скомандовал Полунин, выбегая из кабинета.
   В приемной металась до смерти испуганная Лена.
   – Взрыв, Владимир Иванович, – промямлила она.
   – Слышал, – Полунин хлопнул дверью, устремляясь по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж.
   Между административным зданием, где заседало руководство «Нефтьоргсинтеза», и проходной было не более сотни метров. Из цехов повысыпали люди. Полунин то и дело бросал на бегу: «Возвращайтесь в цеха». Рабочие неспешно шли, порой движение и вовсе застопоривалось, люди не могли успокоиться и сразу переключиться на работу. Они обсуждали происшествие, кто-то хотел бежать вызывать пожарных. На заводе имелась своя пожарная служба, которая среагировала оперативно. Когда Полунин приблизился к проходной, услышал позади себя протяжный вой – к месту происшествия летела красная пожарная машина. Она стремительно остановилась, из нее, разворачивая шланги, стали выбегать одетые в цветные робы и каски люди. За плечами у каждого висел ранец с дыхательной смесью.
   Взрыв явно носил предупредительный характер. Никто не пострадал. Через несколько минут обстановку Полунину доложил начальник пожарной охраны. Когда подъехала городская пожарная служба, огонь был уже потушен. Вслед за пожарными объявилась милиция. Полунину потребовалось немалое самообладание, чтобы успокоить взбудораженных людей.
   – А ведь как громыхнуть могло! – расширив глаза от ужаса, восклицал Тимофей Завзялов, пожилой дежурный с проходной, делясь впечатлениями с прибежавшими на шум рабочими. – Здесь же нефть одна, сколько ее...
   Люди отчаянно ругались, и только присутствие Полунина несколько охладило их жар, заставив обратиться к менее смачным словам. Часть сотрудников предприятия вышла к дороге, на которой стоял пожарный эскорт и милицейский «уазик». Из него вывалился полнотелый мент, сопровождаемый двумя офицерами.
   – Старший лейтенант Утехин, – подошел он к Полунину, «узнав» в нем сотрудника администрации.
   – Я председатель совета директоров, Полунин Владимир Иванович, – представился Полунин. Обернувшись, он увидел, как к месту инцидента спешат Веселовский и Шульц. – А это гендиректор и один из наших инвесторов.
   – Что здесь произошло? – тупо спросил мент.
   – Взрыв, как я понимаю, – с насмешкой в голосе ответил Полунин.
   – Вижу, – недовольно откликнулся Утехин. – Гарбузов, Самохин, опросите очевидцев.
   Менты прямиком направились в здание проходной.
   – Кто это мог быть, как вы считаете? – сверлил Утехин глазками Полунина.
   – Недоброжелатель, как я понимаю.
   – Не догадываетесь, кто? – недоверчиво спросил старший лейтенант.
   – Ума не приложу, – равнодушно ответил Владимир.
   – А вы? – обвел тяжелым взглядом Шульца и Веселовского мент.
   Те дружно пожали плечами.
   – Вот вы сказали: недоброжелатель, – холодно посмотрел Утехин на Полунина. – Значит, что-то вы чувствуете, кого-то подозреваете... Или кто-то случайно обронил взрывное устройство возле вашего завода? – ехидно добавил он.
   – Понятия не имею, – безучастно отозвался Полунин.
   – А если бы огонь добрался до танков с горючим, – с угрозой в голосе произнес мент, – если бы весь город взлетел на воздух?
   – Бизнес опасный, но, слава богу, все обошлось, – стараясь говорить как можно вежливее, ответил Полунин.
   – Сегодня обошлось, а завтра? Кто-то вас хотел предупредить, – сощурил он свои наглые глазки, – кто-то имеет на вас зуб...
   Мент опустил глаза, поддел носком туфли осколок стекла. Словно вдруг утратил интерес к происходящему. Полунин мысленно вернулся к Меченому. Неужели он так плохо знает его, Полунина, если думает, что угрозами и разного рода мелкими сволочными действиями может запугать, заставить капитулировать? И этот тупой нахал, на глазах становящийся беспредельщиком, смеет диктовать ему условия! Полунин сжал губы, чтобы не выругаться нечаянно. И вдруг посмотрел на Утехина, молча разглядывавшего его. Лицо старшего лейтенанта, одутловато-потное, крестьянски-простое и упрямое, показалось Полунину не более осмысленным, чем какой-нибудь подгнивший овощ.
   – Вы меня слушаете? – нахмурил Утехин брови.
   – Да, но у меня много дел, – с неохотой вступил в разговор Полунин, – может, вы, Александр Михайлович, – заговорщически посмотрел он на смущенного Веселовского, – расскажете старшему лейтенанту все, что вы думаете по поводу случившегося?
   – Но я... – пробормотал Веселовский.
   Полунин ободряюще посмотрел на гендиректора, выдавил из себя добрую улыбку и, кивнув, хотел было откланяться, но Утехин задержал его.
   – Я наслышан о вашей деятельности, – процедил он, сощурив правый глаз, отчего у его слов появился нехороший тяжелый привкус, мигом уловленный Полуниным, – принимая во внимание ваше прошлое, становится понятным...
   – Мое прошлое – мое дело, – огрызнулся Полунин, – меня больше занимает настоящее. А по поводу оного все необходимые сведения вам может дать генеральный директор «Нефтьоргсинтеза» Веселовский Александр Михайлович, – отчеканил он.
   – Пройдемте ко мне в кабинет, – произнес Веселовский, глядя на старшего лейтенанта, – там нам никто не помешает, и если понадобится, я могу вызвать людей, которые нам помогут во всем разобраться.
   Старлею ничего не оставалось делать, как согласиться. При всем при том, что у него было определенное мнение о том, с кем ему нужно поговорить. Но выбора ему не оставили (все-таки генеральный директор – большая величина на заводе), поэтому ему пришлось подчиниться. Веселовский, развернувшись на своих коротеньких ножках, уже шагал в сторону заводоуправления. Утехин, бросив короткий выразительный взгляд на Полунина, поплелся следом.
   На месте взрыва уже работала бригада экспертов, которые должны были определить место заложения, мощность и тип взрывного устройства. Не обращая внимания на Шульца, тащившегося следом, Полунин подошел к их начальнику – худощавому блондину среднего роста лет сорока. Тот уверенно отдавал указания своим помощникам, и Полунин сразу же определил в нем профессионала. О профессионализме эксперта говорило все: и неторопливость движений, и спокойствие, и умение держать себя в руках, и что-то еще неуловимое, что отличает настоящего знатока своего дела от дилетанта.
   Владимир представился ему и спросил, что он думает о взрыве. Эксперта звали Эдуардом Николаевичем.
   – Судя по характеру взрыва и разрушениям, – с хрипотцой в голосе ответил Эдуард Николаевич, – это аммиачная селитра. Причем безо всяких добавок.
   – И что это значит? – спросил Полунин, уже догадываясь, что ему ответит эксперт.
   – Мне кажется, вас кто-то просто хотел попугать, – хитро улыбнулся он. – Если бы террорист хотел причинить больший вред строению или даже соседним зданиям, ему просто нужно было добавить в селитру немного сахарного песка и поставить рядом емкость с несколькими литрами керосина. Это усилило бы мощность взрыва в несколько раз.
   – А может, просто работал непрофессионал, – предположил Полунин.
   – Все может быть, – уклончиво произнес Эдуард Николаевич, – только мне кажется, непрофессионал не поставил бы взрывное устройство в такое удобное, так сказать, место. Смотрите, вот эпицентр взрыва, он находится как раз в таком месте, чтобы взрыв произвел как можно больше шума, но не повредил находящимся в здании людям. – Понятно, – кивнул Полунин, – значит, попугать хотели... Ну, я их тоже испугаю.
   – Что? – эксперт поднял на Полунина недоумевающий взгляд.
   – Ничего, – отмахивался Владимир, – это я не вам. Мысли вслух, так сказать.
   Он поблагодарил Эдуарда Николаевича за консультацию и быстро пошел к заводоуправлению.
   – Ну как, Владимир Иванович, что это было? – торопливо шел за ним Шульц.
   – Ничего, Жора, все в порядке, – попытался успокоить его Полунин, – разберемся. Вы не волнуйтесь, на наших с вами взаимоотношениях это никак не скажется. Продолжайте работать.
   – То есть как это, продолжайте работать? – воскликнул Шульц, едва поспевая за Полуниным. – А если вдруг рванет весь завод?
   – Не рванет, – отрезал Владимир, – я об этом позабочусь.
   Зайдя к себе в кабинет, он первым делом позвонил Батурину. Тот быстро снял трубку.
   – Полунин говорит, – резко произнес Владимир. – Подъезжай ко мне на квартиру через час, Колян, базар есть.
   Затем он позвонил в автосалон, которым заведовал Славка Болдин. Фима Лепнин – заместитель Славки – оказался на месте. Ему он сказал то же самое. Потом вызвал к себе секретаршу.
   – Лена, как только освободится Александр Михайлович, – приказал он ей, – пусть срочно зайдет ко мне.
   – Хорошо, Владимир Иванович, – кивнула секретарша, сделав себе пометку в блокноте. – Может, вам принести чего-нибудь? – предложила она, глядя на Полунина преданным взглядом.
   – Пару бутербродов, – попросил он.
   Сделав необходимые звонки и отдав указания, он откинулся на спинку кресла, сидя за большим, черного дерева столом. Лена принесла бутерброды с ветчиной, сыром и овощами, и он жевал автоматически, думая совершенно не о том, как должна правильно усваиваться и перевариваться пища. Он думал о том, как найти Меченого и рассчитаться с ним за все. За Славку, за те неприятности, которые он доставил ему и Светлане, и за многое другое. Но чтобы отомстить Меченому, нужно было сначала найти его. Полунин не думал, что сделать это будет просто, но это и не должно было быть слишком сложно. Ведь человек в городе – не иголка в стоге сена. То, что Полунин не нашел его в течение больше чем полугода, не говорило о том, что он не мог его найти. Просто навалились другие заботы: завод, поставки оборудования, связи с администрацией области, поиск партнеров, и поиски Меченого как бы сами собой отошли на второй, а то и на третий план. Теперь же нужно было действовать быстро и оперативно. Полунин вспомнил о своем разговоре с Ходулей в камере следственного изолятора и подумал, что неплохо было бы с ним связаться. Не факт, конечно, что он уже нашел место лежки Меченого, но все же с воли передать маляву было легче, чем из заключения.
   Прервав его мысли, в кабинет семенящей походкой вошел Веселовский. Он был настолько взволнован своим разговором с Утехиным, что даже забыл постучать.
   – Владимир Иванович, – вытирая пот со лба, сказал генеральный, усаживаясь в кресло, – утешит нас этот Утехин.
   – Ну, чего там? – Полунин отложил недоеденный бутерброд и сделал глоток чая.
   – Старлей настаивает на том, – переводя дыхание, сказал Веселовский, – что мы должны знать, кто автор или заказчик взрыва.
   – Ну, ты его послал, я надеюсь? – поднял на него глаза Полунин.
   – Как я его пошлю?! – вытаращил глаза генеральный. – Он же представитель власти.
   – Да видал я таких представителей в гробу, в белых тапочках, – хмыкнул Полунин. – Чего он еще говорил?
   – Да так, все об одном и том же, – Веселовский сделал неопределенный жест своей маленькой рукой, – хотел выяснить, знаем ли мы того, кто подложил нам бомбу.
   – Это была не бомба, – поправил его Полунин.
   – Какая разница, Владимир Иванович, – всплеснул руками Веселовский, – ты ведь знаешь, что я имею в виду.
   – Знаю, знаю, – Полунин выставил руку ладонью вперед, – ну и что же ты ему сказал?
   – Откуда мне знать?! – воскликнул генеральный. – У меня врагов нет. Не было... – добавил он немного спустя. – Те люди, что отобрали у меня бумаги, а они у меня их отобрали, – повысил он голос, – я же не знаю, кто они такие. Так зачем же мне о них рассказывать?!
   – Хорошо, Александр Михайлович, – улыбнулся Полунин, поняв, что Веселовский не сболтнул Утехину лишнего, – ты все сделал правильно, а твоих обидчиков мы найдем.
   – Владимир Иванович, – Лена постучала в дверь и застыла на пороге, – к вам из налоговой полиции.
   – Давай, – кивнул Полунин, посмотрев на часы. До назначенной им встречи еще оставалось время.
   Лена отошла от двери, а на пороге появился высокий белобрысый мужчина в легком костюме. Ему можно было дать на вид лет двадцать пять – двадцать шесть, и держался он очень уверенно, если не сказать самоуверенно.
   – Господин Полунин? – улыбнулся он резко очерченными губами, переводя взгляд с Владимира на Веселовского.
   – Слушаю вас, – Полунин слегка наклонил голову вперед.
   – Майор налоговой полиции Крюков Георгий Станиславович, – с непроницаемым видом представился незнакомец, – у меня к вам несколько вопросов.
   – Признаться, немного удивлен, – пробормотал Полунин, – что это за вопросы?
   – Мы ищем вашу жену, – углами губ улыбнулся майор, при этом его глубоко посаженные глаза сохраняли напряженное выражение.
   – Что же такого она натворила? – Полунин чуял, что этот майор пришел не к добру, но старался не показывать своей обеспокоенности.
   – Так вы не знаете, где ваша жена? – вопросом на вопрос ответил налоговик.
   – Понятия не имею, – вздохнул Полунин, – сам бы хотел это знать.
   – Дело серьезное, – насупился Крюков, – у нее в банке «Сириус» хранятся пять миллионов, и с этой суммы не было уплачено ни копейки налогов. Вы в курсе?
   – Это точная информация? – про себя Полунин чертыхнулся, но продолжал по-прежнему разыгрывать безразличие.
   Веселовский беспокойно заерзал, поедая безучастное лицо Полунина жадными горящими глазами.
   – Точнее не бывает, – хмыкнул Крюков.
   – Садитесь, извините, вы меня так удивили, что я забыл предложить вам стул, – скупо улыбнулся Полунин.
   – Благодарю, – майор сел.
   – В последнее время столько всего случилось, – издалека начал Полунин, – моя жена куда-то исчезла...
   – Вы ее спрятали? – недоверчиво улыбнулся Крюков.
   – Это было бы самое мудрое решение, учитывая обрушившиеся на меня беды. – Полунин сделал печальное лицо. – Ни о каких пяти миллионах я не знаю, уверяю вас.
   – Простите, но я вам не верю, – усмехнулся налоговик. – Кому ж, как не мужу, знать, где его жена и чем она владеет? И потом, сумма-то приличная, это не какая-нибудь тысяча рублей, чтобы так спокойно относиться к этому.
   – Значит, в «Сириусе» была проведена проверка? – растянул рот в насмешливой улыбке Полунин.
   – Да, была, – холодно ответил майор, – и в ходе этой проверки был выявлен ряд нарушений, в том числе и то, ради выяснения обстоятельств чего я сюда и пришел, – витиевато закончил он.
   – Но я ничем не могу вам помочь, – процедил Полунин, – вы меня озадачили.
   – Вы не производите впечатления озадаченного человека, – качнул головой майор, – откуда у вашей жены такие деньги? – напрямую спросил он, раздраженный запирательством Владимира.
   – Не знаю, – приподнял плечи Полунин, стараясь ничем не выдать своего интереса, – я больше обеспокоен исчезновением жены, нежели ее деньгами. К тому же как-то все это странно...
   – Что тут странного? – не понял налоговик.
   – Еще пару недель назад я точно знал, что в «Сириусе» жена хранит свою долю ценных бумаг, подтверждающих ее право на часть предприятия, а тут приходите вы и сообщаете, что она утаила от меня и от государства пять миллионов гринов! И главное, как оперативно работает налоговая служба – не успели завестись у нее эти деньги, если вы, конечно, ничего не напутали, как нарушение тут же выявлено! – с подъедом заключил он.
   Майор недовольно кашлянул и грозно посмотрел на Полунина.
   – Не советую вам скрывать что-либо, все равно мы узнаем, где ваша жена и откуда у нее такие деньги.
   – Может, она продала свои бумаги? – невозмутимо предположил Полунин.
   – Это не извиняет ее, – надменно произнес Крюков, – государство, повторяю, не получило ни копейки с этой сделки.
   – Да, неприятная ситуация, – Полунин наткнулся взглядом на бледное потное лицо Веселовского, который откровенно нервничал.
   – Более чем неприятная, – сдвинул брови Крюков, – я бы даже сказал, криминальная...
   – Ну, – усмехнулся Полунин, – это вы преувеличиваете! Я не сомневаюсь, что здесь какая-то ошибка.
   – Никакой ошибки, – снисходительно посмотрел на Полунина Крюков. – Так как нам встретиться с вашей женой?
   – Я же сказал, – издал нетерпеливый вздох Полунин, – что не знаю. Я сам бы отдал все, чтобы узнать это.
   – Вы только усугубляете ее тяжелое положение, – неодобрительно покачал головой Крюков, словно действительно переживал за Светлану. – Это ведь преступление – скрывать налоги. И как вам, крупному бизнесмену, этого не знать!
   – Послушайте, – резко произнес Полунин, – неделю назад я оставил свою жену дома. Меня самого похитили, потом обвинили в преступлении, которого я не совершал, потом выпустили. И вот я приезжаю домой, а жены нет. Представьте мое состояние! А теперь вот приходите вы и сообщаете, что она нарушила Налоговый кодекс. И к тому же не верите, что я не знаю, где она. Замкнутый круг какой-то! Александр Михайлович, – выразительно взглянул он на боязливо притихшего Веселовского, – ну подтвердите, что я только и занимаюсь тем, что звоню по друзьям и спрашиваю о Светлане.
   – И один из друзей – лидер преступной группировки Батурин Николай, – язвительно заметил майор.
   – Вы неплохо информированы. Но позвольте вам сказать, что выбирать друзей – личное дело каждого.
   – Скажи мне, кто твой друг... – стал было цитировать избитую народную поговорку майор, но Полунин прервал его.
   – У меня мало времени, я жду людей на совещание, так что попрошу вас покороче. На все ваши вопросы я ответил, мне нечего добавить.
   – А как вы отнесетесь к тому, что вашу квартиру и предприятие опечатают? – с садистской радостью посмотрел на Полунина «несгибаемый» налоговик.
   – Не надо меня пугать. Я понимаю, это ваша обычная тактика, но со мной угрозы не проходят, – жестко произнес он, не глядя на собеседника.
   Потом взглянул. Его голова была еще больше наклонена вперед, так что взгляд, пущенный исподлобья, получился тяжелым, если не угрожающим.
   – Вашу жену видели несколько дней назад в банке, в компании двух странного вида парней. Потом уже она встретилась с Батуриным.
   – Да у вас не налоговая служба, а прямо-таки Центральное разведывательное управление, – ухмыльнулся Полунин.
   – Не рекомендую вам шутить с нами, – холодно посмотрел на него майор, – сейчас всю информацию можно получить из дельных анонимок.
   – А бывают еще не дельные? – открыто издевался над Крюковым Полунин.
   – Я имею в виду содержательные... – поправился майор.
   – А каким критерием вы руководствуетесь? – улыбнулся Полунин.
   – У нас один критерий...
   – Ваша собственная выгода? – почти грубо спросил Полунин.
   – Попрошу вас, – выкатив глаза, майор аж привстал, не ожидая такой дерзости.
   – Извините, – неохотно произнес Полунин, – давайте заниматься каждый своим делом. У меня через десять минут совещание...
   – Боюсь, что уже завтра вы будете избавлены от необходимости проводить совещания. – Крюков сделался вдруг спокойным и самодовольным, на его лице засияла улыбка превосходства, словно представленная им картина закрытия предприятия разгладила и погасила неприятное впечатление от встречи с Полуниным.
   – Я не привык много болтать, – невозмутимо сказал Полунин, намекая на желание прекратить разговор, – тем более когда никто из собеседников не получает удовольствия от беседы.
   – Что ж, – поднялся со стула Крюков, – я ухожу. Но эта наша с вами встреча не последняя.
   – Да вы оптимист, – насмешливо проговорил Полунин.
   Майор скривился, чувствуя, что ему не удалось внушить этому человеку мысль о своем превосходстве над ним. Но все же счел за лучшее придать лицу независимое гордое выражение. Словно оракул, прозорливые изречения которого не нашли отклика у невежественного люда. Но он перестарался, потому что вместо высокомерного презрения лицо его явило смесь раздражения и зависти.
   – Ну и что вы обо всем этом думаете? – с тревожным вопросом в глазах посмотрел на Полунина Веселовский, как только Крюков делано неспешной походкой покинул кабинет.
   Но Полунин погрузился в задумчивость. Он усматривал и в действиях налоговика заказ. Стал бы Меченый связываться с налоговиками? Нет. Означает ли это, что кто-то еще, кроме Меченого, претендует на «Нефтьоргсинтез»? Или этот таинственный «кто-то» действует в единстве с Меченым? Этакая иезуитская война, ведущаяся по всем направлениям.
   – Думаю, – подхватил нить прозвучавшего вопроса Полунин, – что нас хотят потопить и сделают все возможное, чтобы так и случилось. И еще думаю, – желваки у него заходили, – что надо сделать все возможное и невозможное, чтобы помешать этим сволочам, которые вздумали диктовать мне условия!
   Несколько смущенный столь резким враждебным тоном, Веселовский умолк, боясь спровоцировать новую тираду.
   Полунин понимал, что действовать ему нужно также во всех направлениях. То есть использовать и все возможные легальные методы, и криминальные. Поэтому он и собирал совещание – для того, чтобы обсудить эти методы и принять решение.

Глава 13

   Совещание или, вернее, боевой совет Полунин собрал у себя на квартире. Светлана жила сейчас в другом месте, и Владимир отчасти жалел, что ее нет рядом с ним, а отчасти радовался, что ей не придется услышать много такого, что слышать ей было совершенно необязательно.
   На совете присутствовал Веселовский как руководитель предприятия. Полунину не слишком-то хотелось, чтобы он знал все тонкости борьбы, но выхода у него не было: необходимо было генерального директора держать в курсе происходящего. Впрочем, самого главного, чего тому слышать не полагалось, Полунин решил ему не говорить. Веселовский был не то чтобы ненадежным человеком, но в критических ситуациях мог дать сбой, поэтому Полунин сейчас апеллировал в основном не к нему, а к Батурину, на которого мог полностью положиться, Фиксатому, которого он неоднократно проверил в деле, и к Ефиму Лепнину. Лепнин был в этой команде человеком новым, Полунин его почти не знал, но он доверял Болдину, а раз тот назначил своим заместителем этого человека, то и относиться к нему Владимир должен был соответственно, то есть с доверием. Впрочем, другого выбора у Полунина в данный момент и не было. Оба его друга – и Шакирыч, и Болдин, – с которыми он начинал свой нелегкий путь к воплощению своей мечты, были мертвы. Шакирыч погиб нелепой смертью, когда его настигла пуля, выпущенная рукой предателя, Славка – от руки наемного убийцы.
   Владимир сидел молча за обеденным столом в своей гостиной, которая сейчас превратилась в штаб боевых действий, и смотрел на своих теперешних единомышленников. Он не видел в их глазах того задора, какой был у Славки и Шакирыча тогда, когда они еще промышляли угоном тачек. Это время безвозвратно кануло в Лету, но осталось что-то, что не давало Полунину покоя. Сделав глоток зеленого чая из стоявшей перед ним чашки, он прислушался к разговору.