Серегин Михаил. Ударом на удар

   Собака, почуяв чужих, снова оглушительно залаяла и принялась рваться с цепи.
   – Замолкни, Садист, – Жираф снова появился на пороге дома и прикрикнул на животное.
   Садист прекратил лаять, но продолжал нервно бегать вдоль проволоки.
   – Пошли, что ли, – кивнул Жираф казначею и провел рукой по дверному косяку.
   Полунин даже вздрогнул от неожиданности: посреди участка вдруг вспыхнула яркая лампочка. Владимир почти лег на теплую сухую траву, росшую вдоль забора, чтобы его не заметили. Впрочем, он почти тут же понял, что заметить его со стороны освещенного пространства было практически невозможно. Он снова привстал, продолжая следить за хозяином дома и казначеем.
   Они двинулись в сторону фонаря, который находился как раз посредине расстояния, разделявшего место, где находились Полунин с Дмитрием, и вход в дом. Дойдя до освещенного места, Жираф сложился пополам и снял с земли кусок дерна. Он положил его в сторонку и веничком, который прихватил с собой, начал сметать мусор с круглого металлического листа, который оказался под дерном. Положив веник рядом, он приподнял металлический круг и отошел в сторону. Теперь над этим местом склонился казначей. Он вытащил из кармана связку ключей и принялся отпирать замок, на который был заперт небольшой люк. Справившись с замком, Пехота откинул люк и выпрямился.
   – Отойди подальше, – зыркнул он на хозяина дома.
   Тот пожал плечами и сделал несколько шагов назад. Пехота снова склонился над тайником и принялся спускаться внутрь. Полунин слышал его гулкие шаги, словно он спускался по металлической лестнице внутрь огромного чана или цистерны. Вероятно, внутри цистерны тоже было электричество, потому что из ее горловины бил пучок света.
   Пехота появился минут через пятнадцать. Сперва над поверхностью земли показалась его голова, потом плечи. Затем он протиснул между собой и горловиной кейс, который поставил на землю, а уж после этого выбрался наружу окончательно.
   Он закрыл люк, запер его на замок и только после этого кивнул Жирафу. Тот принялся за свою часть работы: накрыл люк металлическим кругом, на который положил сверху дерн.
   – Никогда не хотелось хапнуть все и сдернуть куда-нибудь? – Пехота насмешливо глянул на Жирафа, поднимавшего веник.
   – Что я, враг себе, что ли? – пожал костлявыми плечами хозяин.
   – Правильно, Жираф, – хлопнул его ладонью по корпусу Пехота. – Даже и не пытайся. Там у меня еще маленький секретик есть... Даже если кто-нибудь заберется внутрь, живым никогда не выберется.
   – Ты об этом каждый раз базаришь, – поморщился Жираф, закуривая сигарету, – не надоело?
   – Не-а, – с ехидной улыбкой Пехота покачал головой и пошел к дому. – Ну, братан, не скучай, – помахивая кейсом, он двинулся в сторону калитки.
   Потом вдруг резко остановился и показал на Садиста.
   – Убери животное.
   – Да не ссы ты, Пехота, – развязно ответил хозяин, – сказал же – не тронет, пока не дам команду.
   Он все же обошел казначея и сел рядом с Садистом, приобняв того за мощную шею. Тот слегка поскуливал, глядя, как мимо него проходит гость. Видно, он был совсем не прочь впиться клыками в его ляжки.
   – Пошли, – Полунин толкнул Миронова в бок, – нам здесь больше делать нечего.
   Они быстро вернулись к машине.
   – Поехали, быстро, – Полунин посмотрел на уставшего водителя.
   – У меня в голове не укладывается, – Миронов тронул Полунина за плечо, – неужели все так просто? Общак прячут в какой-то бочке, которая зарыта на окраине города?!
   – А ты хотел бы, чтобы они положили деньги в банк? – усмехнулся Владимир.
   – Так что, когда брать будем? – с нетерпением спросил он.
   – А как ты себе это представляешь? – в свою очередь поинтересовался Владимир.
   – Да очень просто, – горячо заговорил Миронов, – приходим, этому Жирафу ствол в пузо, пусть отключает сигнализацию. Остальное дело техники.
   – Может быть, – пожал плечами Полунин, – а ты слышал, что Пехота говорил о каком-то секрете?
   – Да это он лапшу Жирафу вешает, чтобы он рот на чужой каравай не разевал.
   – А если не лапшу?
   – Да выясним, что там за секрет такой, – хмыкнул Дмитрий, – не боги горшки обжигают.
   – Если даже и так, – задумчиво произнес Полунин, – то какой от этого толк? Не забывай, мне нужно, чтобы всех собак спустили потом на Меченого. А если общак просто пропадет, то за него отвечать будет казначей. Нет, – покачал он головой, – будем действовать так, как задумали.

Глава 26

   Полунин с Мироновым вышли у гостиницы. Полунин щедро расплатился с Игнатом, пообещав еще, что повысит его в должности.
   Миронов был полон впечатлений и бодрой решимости поделиться ими со своими друзьями, но Юсупов опередил его сенсационным сообщением:
   – Слышали? Сегодня в собственной квартире был задушен журналист «Бюргера».
   – Шишкин? – с сомнением спросил Полунин.
   – А вот и нет, – горько усмехнулся князь, – некий Афанасьев.
   – Ты думаешь, это имеет к нам какое-то отношение? – завращал глазами Миронов.
   – У меня чутье на такие вещи, – князь уважительно и назидательно тронул кончик своего породистого носа. – Или ты не знал?
   – И что? – замер в нерешительности Миронов.
   – А то, что таких совпадений не бывает, – упорствовал князь.
   – Что ты хочешь сказать? – насторожился Миронов.
   – А то, что, может быть, этот журналист и не связан напрямую с нами, но может...
   – Что еще говорили? – заинтересовался Полунин.
   – Что он вел какое-то расследование, результаты которого намеревался опубликовать в очередном номере газеты. Информацию он держал в тайне, но эта тетка, – Юсупов многозначительно посмотрел на Полунина, – дала понять, что его коллеги все же кое-что знали... вернее, как она сказала, догадывались.
   – Открывай свой «ядерный» чемоданчик! – приказал Миронову Полунин.
   – Ты читаешь мои мысли, Владимир! – восторженно улыбнулся ему князь.
   Через десять минут компания знала домашний адрес Шишкина. А еще через десять уже спускалась в лифте. Полунин вкратце рассказал о проведенной слежке. Миронов хотел было встрять в рассказ, но Владимир упредил тягу того к эмоциональным эффектам и всяческим приукрашиваниям.
   Поймать машину в столь поздний час было делом хлопотным, но это не могло поколебать волю друзей. Они дошли до перекрестка, где порой дежурили желтые «Волги», так как рядом находился дорогой ресторан и запоздалый клиент мог вполне прибегнуть к услугам такси. Здесь они сели в такую «Волгу» и направились прямехонько на квартиру к Шишкину.
   – А все-таки, князь, почему ты подумал прежде всего о связи нашего дела и смерти этого журналиста? – шепотом спросил Юсупова Полунин.
   – Уж больно он был подавленный, нервный... А потом еще этот Шульц. Такие дела нюхом чувствуешь, здесь слова ни к чему, разное там логическое мышление...
   – Понятно, – улыбнулся Полунин.
   Такси остановилось, не заезжая во двор одноподъездной девятиэтажки, высящейся темной башней в ночной тишине. Лифт не работал, так что друзьям пришлось пешком взбираться на восьмой этаж. По голубым, освещенным пронзительно-ядовитым светом стенам тянулось поле белых ромашек. Как будто кто-то специально раскрашивал подъезд, дабы придать унылому помещению некоторую индивидуальность.
   Дмитрий подошел к двери и нажал кнопку звонка. Он отозвался мелодичной трелью. Трель растворилась в тишине квартиры. Миронов повторил. Потом еще и еще. Его упорство все же имело успех. В квартире зашевелились, потом компания услышала глухой заспанный голос:
   – Что такое?
   – Это сосед снизу, – прохныкал Дмитрий, – извините, что разбудил... Жильцы верхней квартиры, прямо под вами, нас заливают, не могли бы вы спуститься к нам как свидетель...
   – Что за бред! – недовольно пробурчал голос, в котором Юсупов сразу узнал грузновато-рассеянный баритон Шишкина.
   – Спуститесь, пожалуйста, – мягко настаивал Дмитрий, – эти гады нас в гроб замучили.
   – Это надолго? – осведомился Шишкин.
   – Да нет, минут на пять, – пропел Дмитрий, едва сдерживая смех.
   – Хорошо, – щелкнули последовательно два замка, и дверь приоткрылась.
   А тут уже Полунин и Юсупов не дремали. Они влетели в квартиру, едва не повалив ошарашенного Шишкина на пол. Тот отскочил как мячик к стене, и только она спасла его от падения. В квартире стоял запах перегара. Вид у хозяина квартиры был не столько заспанным, сколько по-алкашески несвежим – видимо, он весь вечер пил. Всклокоченные волосы, отекшее лицо, темные круги под глазами, тупой взгляд.
   – Шума не надо, – резко сказал Полунин, наваливаясь на бешено вращающего глазами Шишкина и прижимая его к стене телом в то время, как его рука плотно легла на полные губы Шишкина. – Мы пришли просто поговорить, – улыбнулся Владимир, – ты понял?
   Полунин поморщился – ему в нос били горячие пары поглощенного Шишкиным спиртного.
   Шишкин хотел было послушно закивать в ответ, но его взгляд, косящий в сторону тех, кто ворвался в квартиру вместе с Полуниным, наткнулся на лукаво улыбающегося Юсупова, узнавание свершилось, и Шишкин, вместо того чтобы покориться требованию Полунина, дернулся. Его затравленный взгляд теперь упирался в лицо Полунину. Владимир еще сильнее прижал Шишкина к стене и угрожающе зашипел тому на ухо:
   – Не дергайся, а то башку отшибу. – С этими словами Полунин приставил к виску обомлевшего Шишкина вынутый из кармана «ПМ». – Я шутить не люблю, – крутил пистолетом у лица Шишкина Полунин, – я человек нервный, не заметишь, как твои мозги разбрызгаются по стенам твоего гнездышка. Ты один?
   – Да, – размазанно ответил Шишкин, рот которого изнемогал под сильной и беспощадной ладонью Полунина.
   – Это хорошо, – улыбнулся Владимир, – пошли в комнату, разговор к тебе есть.
   Он втолкнул Шишкина в освещенную гостиную. Тот повалился на кресло как окорок.
   – Узнаете меня, господин Шишкин? – не мог отказать себе в удовольствии немного поиздеваться над несговорчивым субъектом Юсупов. – Не хотели общаться тихо-мирно, теперь вот приходится применять к вам силу.
   – Расскажите нам о Шульце – и мы уйдем, – твердо произнес Полунин.
   Шишкин передвигал взгляд с лица на лицо так, как передвигают мебель – медленно, нудно, терпеливо. Потом его нижняя губа, оттопыренная и тошнотворно влажная, начала дрожать. Из глаз, к удивлению Полунина и всех остальных, у Шишкина потекли слезы. Потекли неостановимо, безудержно, без надрыва и возгласов. Полунин пребывал в некотором замешательстве. Слезы Шишкина обезоруживали. Идиотский отсутствующий взгляд журналиста блуждал по ковру, которым был застелен пол в гостиной, и вместе с этим тихим слезоизвержением являл картину полной утраты человеком разума и способности соображать.
   – Что с вами? – склонился к нему Полунин и тряхнул его за плечо. – Что случилось?
   Шишкин задрожал и закрыл лицо руками.
   – Хорошо, – теряя терпение, сказал Полунин, – тогда расскажите нам о вашем коллеге, которого сегодня убили.
   – Я не хотел! – вдруг запротестовал Шишкин.
   – Вы убили его? – холодно спросил Полунин.
   – Нет! – застонал Шишкин.
   – Тогда кто?
   – Они обещали его не убивать, а сами... а сами... – голос Шишкина поглотила волна вздохов-стонов.
   – Кто «они»? – тряс его уже за оба плеча Полунин.
   – Оставьте меня в покое! – взбрыкнулся неожиданно Шишкин, вскакивая с кресла.
   – Не советую тебе морочить нам мозги и ерепениться, – сурово глянул на него Юсупов, – лучше выкладывай все начистоту.
   Шишкин метнул в князя полный ненависти взгляд. Но плечи его словно опали, согнулись, и вся его поза говорила о бессилии и покорности.
   – Как это произошло? Что тебе известно об этом? – посмотрел в упор на Шишкина Полунин.
   – Они... – Шишкин замялся, – они... заставили меня прийти к Сереже просто для того, чтобы он открыл дверь. Они попросили меня позвонить к Сергею, потому что боялись, что он им не откроет... Он их не знал... А потом... Они задушили его, на моих глазах.
   – А тебя оставили в живых, – недоверчиво покачал головой Полунин, – не боишься, что они, то есть Шульц и еще кто-то, и до тебя доберутся?
   – Я беру отпуск, завтра... вернее, взял его уже, – путаясь в словах, бормотал Шишкин.
   – Из-за чего убили Афанасьева? – спросил Юсупов.
   – Он что-то нарыл на Шульца и на Пеггелера, – выдохнул Шишкин.
   – Что именно? – терял терпение Полунин. – Послушай, если ты скажешь нам все, то, возможно, сможешь избежать смерти. Ведь ты не маленький, должен понимать, что жить тебе – один понедельник.
   – Они не посмеют! – испуганно вытаращил глаза Шишкин, который стал комкать в руках подушку, которую извлек из-под задницы.
   – Еще как посмеют! – ухмыльнулся Юсупов. – Говори, дядя, не томи...
   – Что за компромат нарыл Афанасьев? Тебе не жалко твоего коллегу? Они ведь и тебя втянули в это грязное дело. Ты же фактически соучастник.
   – Шульц занимался нелегальной деятельностью, – выдавил из себя Шишкин.
   – Приторговывал кокаином? – едко пошутил Юсупов.
   – Нет, – Шишкин переводил растерянный взгляд с Полунина на Юсупова и обратно, – сотрудничал с агентством «Мирра».
   – Что это за агентство? – спросил Полунин.
   – Оно занимается вербовкой девушек за границу, якобы в бары и прочие заведения работать официантками, стриптизершами, танцовщицами. А на самом деле – проститутками. Девушки доставлялись в Мюнхен или в Гамбург, оставались там или их везли дальше. Я уговаривал Сергея не связываться с этими людьми, но он не послушал меня... – сокрушенно покачал он головой. – Я ведь его просил...
   – И предал в конце концов, – печально и разочарованно усмехнулся Юсупов, – сдал Шульцу.
   – Они сказали, что хотят просто поговорить с Сергеем, – возразил Шишкин, – если б я знал...
   Он закрыл лицо руками. Наступила пауза.
   – Им нужен был компромат, и они его, по всей видимости, получили, – констатировал Полунин. – Как он выглядит, этот компромат?
   – Дискета и серая папка с бумагами, – пояснил Шишкин, – что там, я не знаю, Сергей не говорил. Тайная бухгалтерия, наверное...
   Шишкин неопределенно пожал плечами.
   – А как эти документы попали к Афанасьеву? – спросил Юсупов.
   – Понятия не имею, – ответил Шишкин, понуро уставившийся в пол.
   – Вот что, – Полунин поднялся, – о нашем визите, если не хочешь сдохнуть раньше времени, никому ни слова. Ты меня понял?
   Шишкин подавленно кивнул.
   – Сиди дома, дверь никому не открывай. Думаю, ты не такой лох, чтобы сообщать о нас Шульцу, надеясь получить от него дополнительный куш. В этом случае ты – не жилец, уж поверь моему опыту. Сиди тихо! Пошли, – скомандовал Полунин своим друзьям. – Нам здесь делать больше нечего.
   Они покинули квартиру так же внезапно, как и появились. В машине не разговаривали. И только Миронов усомнился в том, что Шишкин будет молчать и не побежит к Шульцу с докладом.
   – Возможно, он ему уже позвонил, – вздохнул Дмитрий.
   – Не такой он дурак, этот Шишкин. Больше всего он волнуется за собственную шкуру, – возразил Полунин.
   Полунин попросил его высадить на Зерновой, оттуда до улицы Рогозина, где Батурин снял для них со Светланой квартиру, было десять минут ходьбы. Он обещал завтра утром, перед тем как поехать на завод, навестить друзей и подумать сообща, что делать дальше. Но решение к нему пришло уже ночью, когда он, поцеловав Светлану, смежил веки.

* * *

   – Очень рад! – Шульц стоял на пороге своей трехкомнатной квартиры, которую снимал в центре города.
   – Привет, – с нервной усмешкой промямлил Юсупов.
   – Ну что ж, – широко улыбался Шульц, – прошу.
   Он отступил, впуская князя в прихожую. Квартира блистала евроремонтом. Князь сел на диван перед немцем. Шульц опустился в кресло напротив, и теперь их разъединял журнальный столик на низких, весело поблескивающих никелем ножках, на котором в избытке лежали газеты и журналы в глянцевых обложках на русском и немецком языках.
   – Ну что ж, для начала, может быть, выпьем? Алкоголь придает беседе легкость... – Шульц решительно встал с кресла и направился к стойке, отъединявшей гостиную от столовой. На ней покоились бутылки со спиртным.
   – ...и содержательность, – добавил Юсупов, переменив ногу.
   – Заказывайте, – весело улыбнулся Шульц.
   – Виски, – процедил князь.
   – А я выпью коньячку, – Шульц потер руки, прицеливаясь к темной пузатой бутылке «Мартена».
   Наполнив рюмки и бокалы, он вернулся за стол.
   – Итак, за знакомство, – улыбнулся Шульц.
   Они дружно выпили. Потом Шульц повторил. Потом отправился за третьей порцией.
   – Вы, наверное, были немного шокированы, Александр, когда я подошел к вам в баре?
   – Было такое, – выжал из себя улыбку князь.
   Они снова выпили, и Шульц счел более удобным принести бутылки на стол. И так, обмениваясь признаниями в дружеских чувствах, они выпивали и беседовали о разных разностях. Обсуждали бизнес и экономику, положение дел в России и за ее пределами, способы привлечения к себе внимания женщин и мужчин, способы разбогатеть и заниматься любовью. Разгоряченный алкоголем, немец не стал стесняться в выражениях.
   Юсупова тошнило от прозрачных намеков Шульца, но когда тот пригласил его посмотреть спальню, он пошел. Просто в его мозгу созрело одно простое и коварное решение.
   Обстановка спальни являла продуманно-цивилизованное чудо дизайна. Потолок улыбался зеркалами, шкаф-купе протянулся на всю стену, огромная, застеленная бежевым покрывалом кровать могла вместить не двоих, а четверых желающих покувыркаться на ее необъятных просторах. И тут Шульц приобнял Юсупова. Тот недолго думая скрутил ему руку, развернув его лицом к себе, а потом вмочил ему в лицо кулаком. Грубо, конечно, но Шульц князя достал! Шульц отлетел в угол и шарахнулся головой о шкаф-купе. Не теряя времени, Юсупов дернул штору, оторвал от нее оборку и связал ею кисти немца. Немец был в отключке.
   – Остынь, – хмыкнул князь, – педик вшивый...
   Юсупов поморщился собственной грубости. Ничего себе аристократ!
   Князь вышел из спальни и, не заходя в гостиную, двинулся в третью комнату. Он не ошибся, это было что-то вроде кабинета. Юсупов обследовал стены, заглянул под картины – ему казалось, что в кабинете должен быть сейф. Но такового не было. Тогда он занялся ящиками стола. Один из них был закрыт на ключ. Юсупов на всякий случай перерыл остальные, незапертые. Не обнаружив ничего интересного, он дернул за ручку запертый. Прикусил губу. Но потом собрался, достал из кармана связку специальных отмычек и принялся за дело. Ящик не поддавался. Князь боролся с неодушевленной материей, пока та не отступила, не покорилась силе разума и ловких рук.
   В ящике, набитом до отказа папками и дискетами, князь обнаружил маленькую записную книжку. Он сунул ее в карман. Потом стал выкладывать папки. Найдя серую, он заглянул в нее. Там находились бумаги и дискета. Юсупов открыл лежавший здесь же ноутбук, чтобы проверить дискету, но в это время ключ в замке повернулся и он услышал жизнерадостный голос. Мужик говорил по-немецки, и это не понравилось Юсупову.
   – Вы живы? Почему никого не видно?
   Какого хрена этот фриц делает здесь? Юсупов узнал гортанные конвульсии Пеггелера. Или этот педик решил и своего дружка подключить к своей мерзкой затее, и тот только дожидался, когда клиент дойдет до кондиции.
   Князь опустил отмычки и дискету в карман, взял папку и осторожно выглянул в коридор. Пеггелер растерянно стоял в дверях. Тогда князь, ослепительно улыбаясь, двинулся на него. Немец опешил от неожиданности.
   – А где Жорж? – наконец выговорил он.
   – А Жоржа волки съели, – усмехнулся Юсупов.
   Не давая немцу опомниться, он сбил его с ног, выбежал на лестничную площадку и понесся по ступенькам вниз.
   За углом дома его ждало такси, куда он и влез. Он слышал, когда был уже внизу и открывал подъездную дверь, сдавленный яростный крик Пеггелера.

Глава 27

   Полунин решил идти в «Консалт-сервис» один. Он позвонил директору фирмы. Секретарша сначала мялась, маялась и соединять не хотела. Но потом, по прошествии никак не меньше трех минут соединила его с самим Репниным. Тот сказал, что ждет Полунина и готов дать все необходимые разъяснения. Полунин по дороге, сидя в такси, усмехался про себя, бесконечно повторяя эту смешную фразу, произнесенную Репниным на редкость уверенным тоном. Похоже, этот пройдоха ничего не боится. Он или излишне самонадеян, или непроходимо глуп. Как бы то ни было, спокойный тон директора задел Полунина за живое. Какими же будут эти объяснения? Да он в своем уме? Покачивая головой и не переставая слышать невозмутимый голос Репнина, Полунин доехал до офиса «Консалт-сервиса» и, выйдя из машины, быстро поднялся по лестнице. В приемной его ждала все та же белокурая, нервно одергивающая блузку и юбку девица. Кажется, она была напряжена и взбудоражена больше обычного.
   – Иван Петрович ждет вас, – натянуто улыбнулась она, словно чувствовала в Полунине врага своих интересов.
   Полунин сухо поблагодарил ее и открыл дверь кабинета Репнина. На него в упор смотрел сидевший за огромным столом из красного дерева седоволосый худощавый мужчина с пергаментно-серым лицом. Справа восседал знакомый Полунину по прошлому разу Коровин. Он явно нервничал, без конца отдуваясь и протирая лоб большим клетчатым платком. Рядом с ним сидел также знакомый Полунину мужчина. Его прищуренные черные глаза с интересом остановились на Полунине. Презрительная ухмылка словно окаменела на его чувственных губах. Восточная бородка придавала ему барственный вид. Его надменное лицо лоснилось, источая сытость и довольство. Одет этот последний был с иголочки, в светлый, сшитый явно каким-то европейским кутюрье костюм. В руках он вертел толстую сигару, что дополняло представление о нем как о шикарном господине. Полунин со злорадной усмешкой посмотрел на него. Это был Изяев.
   – Добрый день, господа. Рад вас видеть, Шамиль Рахметович, – Полунин с ироничным видом наклонил немного голову вперед, как бы кивая Изяеву. – Хотя это несколько неожиданно.
   – Ничего, – самодовольно улыбнулся Изяев, – мое присутствие лишь ускорит дело.
   – Не сомневаюсь, – насмешливо произнес Полунин, – какая прекрасная режиссура. Вы больше никого не ждете?
   – Нет, – холодно процедил Репнин, – проходите, Владимир Иванович, садитесь.
   – Спасибо, – Полунин сел на указанный стул. – Итак, я пришел выслушать ваши объяснения.
   Репнин проявил завидное хладнокровие. Только его узкий длинный рот чуть дрогнул, словно он хотел что-то сказать, но в последнюю секунду передумал.
   – Я слушаю, – медленно и веско произнес Полунин, – как оказалось, что в вашем реестре принадлежавшие моей жене и господину Веселовскому ценные бумаги оказались записанными на подставную фирму, которой якобы руководит зять нашего уважаемого замгубернатора по топливно-энергетической промышленности?
   – Я вижу, вам известно больше, чем мы предполагали, – усмехнулся Изяев. – Что ж, это упростит задачу. Бумаги ваша жена нам продала, сделка состоялась. Имеется договор купли-продажи. Господин Веселовский тоже продал свою долю предприятия. Договор тоже имеется. Здесь добавить нечего. Иван Петрович только выполнил свою работу – изменил реестр, то есть внес в него необходимые коррективы, – обнажил в торжествующей улыбке белые округлые зубы Изяев.
   – Вы знаете, что это противозаконно. Мою жену вынудили «продать» ее долю, Веселовскому угрожали. Уж не под вашим ли контролем, дорогой Шамиль Рахметович, – Полунин старался не показать своего гнева, – прошла эта позорная операция? Мне хотелось бы уточнить еще один момент... Какую роль в вашем плане по захвату моего предприятия играет Белов?
   – Не понимаю, о ком вы говорите... – прикинулся шлангом Изяев.
   – Ну, ну, Шамиль Рахметович, – Полунин растянул губы в ехидной усмешке, – не знать такого человека...
   – Я не общаюсь с преступными элементами... – отрезал Изяев и тут же понял, что выдал себя, – то есть, я хотел сказать... – попытался он исправить ситуацию.
   – Вы хотели сказать, – не дал ему договорить Полунин, – что все же знаете его. Это Алексей Белов, известный в определенных кругах под кличкой Леха Меченый.
   – Наверное, я видел это имя в сводках областного МВД, – вывернулся Изяев.
   – Наверное, – согласился Полунин, – а имя Капенкина вам нигде, случаем, не встречалось?
   – На что вы намекаете? – Изяев нервно теребил пальцами сигару, от которой по комнате распространялся ароматный дым.
   – Когда я несколько дней назад встретил в стенах этого заведения Николая Борисовича, – как бы нехотя произнес Полунин, – я и представить себе не мог, для чего он сюда пожаловал собственной персоной. А оказывается, все очень просто: поставив во главе «Фин-Трейд-Маркета» собственного зятя, он сам контролировал все операции, связанные с получением дополнительной незаконной прибыли. Наверняка Капенкин всего лишь пешка в его большой игре. Ведь так?
   – Я говорил Цепелюку, – Изяев вдруг стал почти спокоен, – что с тобой нужно кончать, и как можно раньше... Что ж, тем хуже для тебя.
   – Кажется, мы еще не успели выпить на брудершафт, – язвительно посмотрел на него Полунин, – к чему такая фамильярность? Раньше вы производили на меня впечатление культурного, образованного человека... Получается, что я ошибся.
   – Ты ошибся уже тогда, когда не понял, что нужно делиться, – Изяев отвел глаза в сторону. – Теперь же все достанется нам.