Между тем арабы господствовали в Апулии и оттуда, как и с африканских берегов, часто нападали на Южную Италию. Так они завоевали Отранто и Бари. От их нападений много страдали и кампанцы. Иногда, хотя и не надолго, они овладевали и многими другими местностями по берегам Адриатического и Средиземного морей. Даже тогда, когда христианскому населению удавалось свергнуть с себя мусульманское иго, арабы не оставляли прибрежные города – Салерно, Неаполь, Амальфи и другие в этой области. Они приходили туда ради торговли и часто оставались там навсегда.
В таком положении находилась Нижняя Италия, когда там появились энергичные и воинственные выходцы из Нормандии. Кроме всегда присущей им страсти к приключениям, были и другие, особые причины, которые гнали вдаль жителей северной Франции. И прежде младшие сыновья старых скандинавских ярлов, которые не получали наследства, как правило, уходили из своей страны, потому что все родовое имущество становилось достоянием старшего брата, – уходили, чтобы добыть себе богатство мечом. То же было и в Нормандии. Но не всегда их манила вдаль только эта погоня за трофеями. У нормандцев, как и у их предков, старых викингов, было то особенное поэтическое чутье, которое при всей его дикости впоследствии принесло им славу. Как те в своих норвежских и датских усадьбах, на своих морских драконах, на скалистых островах, терзаемых разъяренным прибоем, с восторгом слушали песни скальдов – так графы и бароны Нормандии окружали себя певцами, которые читали им свои эпические стихотворения, где сквозь французский стих веяло духом старой саги. Эти песни разжигали в них жажду славы и желание потягаться со своими предками на поприще приключений и битв.
Но если до того времени норманнская молодежь устремлялась главным образом на Пиренейский полуостров, то в XI веке обстоятельства переориентировали ее на Нижнюю Италию. Когда, вслед за Ролло, его народ отказался от идолопоклонства, прежние поклонники Одина стали пылкими исповедниками новой веры. Преемники герцога и вельможи страны, кичась друг перед другом, жертвовали на церкви, основывали монастыри и аббатства, тогда как их деды охотнее всего занимались грабежами этих священных мест и жгли их. Вполне естественно, что подобная жертвенность подвигала многих норманнов на паломничество в Святую Землю, что, по их вере, больше всего содействовало спасению души, в особенности потому, что папы с такими поездками на богомолье соединяли обещание Щедрого отпущения грехов.
Особенно горячим было в Нормандии почитание архангела Михаила, которому на крутой скале у Атлантического океана была посвящена часовня, куда ежегодно стекалось бесчисленное количество набожных людей. Собственно родина культа этого великого архангела была в Апулии на горе Гарган, которая вдается в море выше города Фоджии. Там святой Михаил в борьбе с мятежными ангелами пламенным мечом низверг Люцифера в адские бездны – архангел, который, просияв на Востоке, предстал изумленному Западу. Один из жителей города Сипонтуна удостоился великой милости у подошвы этой горы. Ему явилось в пещере недалеко от вершины горы это грозное и всеблагое существо. После этого видения, 8 мая 493 года, было второе, в котором архангел явился епископу Сипонтунскому, Лаврентию, и возвестил ему, что с этих пор грот на горе Гарган должен быть посвящен ему. Невидимые руки превратили этот грот в капеллу и поставили там покрытый пурпуром алтарь. Епископ пред святилищем построил церковь, и от этой церкви, куда скоро стало стекаться бесчисленное количество верующих, культ нового святого распространился на Запад. На возвышенностях и в долинах Италии, Франции и Испании, которые до сих пор были украшены храмами Аполлона или Меркурия, появились церкви и часовни в честь святого Михаила, но всегда с особенным уважением относились к святилищу на мысе Гарган. Оно стало вожделенной целью для всех христианских богомольцев. Уже в VI столетии на вершине горы вокруг церкви построили укрепленный город, чтобы там принимать пилигримов. Но святость этого места не защищала его от многих нападений. За обладание им вели между собой военные действия греческие императоры, сарацины и лонгобарды. Последние в 657 году разграбили грот и капеллу с сокровищами, которые приносили в дар пилигримы. Но вскоре византийцы изгнали их оттуда. В 869 году сарацины захватили гору Гарган и овладели сокровищницей. Под видом того, что этот мыс нужен им лишь как опорный пункт для их войска, нужен – для того, чтобы отсюда предпринимать хищнические набеги на близлежащие территории, они в течение года удерживали за собой Гарган. Воспоминание об этом не исчезло и доселе. Местные жители до сих пор называют гору Гарган «Сарацинской горой». В конце X века византийцы снова стали хозяевами почти всей Апулии. С этого времени резко усиливается приток паломников. В числе тех, кто, полный пламенного усердия, преклонял свои колена, был и император Оттон III. По примеру германского императора, верующие, число которых из года в год все умножалось, босые и в одеждах покаяния, держа в руках ветки пиний, по крутым тропинкам поднимались к пещере, посвященной величайшему из архангелов.
Поскольку среди христиан Европы все более и более усиливалось стремление ходить на богомолье в Святую Землю, а в числе паломников появились и жители Нормандии, то вполне понятно, что богомольцы отправлялись туда через Италию, чтобы по дороге на горе Гарган доказать свою набожность тому архангелу, которого они так чтили и на своей родине и перед которым они еще в молодости падали ниц в Авранше, в капелле святого Михаила. Отсюда они обыкновенно шли в аббатство Монтекассино, чтобы там, в одной из гаваней Нижней Италии сесть на корабли, отправляющиеся на восток.
По свидетельству летописцев, Амата и Лео из Остии, рассказы которых, хотя и носят несколько легендарный характер, тем не менее не лишены исторической основы – в 1000 году (скорее в 1016 г.) 40 норманнов на пути из Палестины пришли в Салерно. В то время город, осажденный сарацинами, был в крайне сложном положении. В порыве религиозного воодушевления воины обратились к герцогу Салернскому, Ваймару, с просьбой дать им оружие и лошадей. Они вознамерились рассеять правоверное воинство.
И норманны напали на сарацин, и обратили их в бегство, и освободили город от их угрозы. Герцог Ваймар предложил им щедрую награду, но они от нее отказались. Чужеземцы отклонили и его предложение остаться в Салерно, так как они на спасение города смотрели, как на дело, угодное Богу, и вернулись на родину. Но их геройский подвиг произвел глубокое впечатление на изнеженных салернитанцев. и они послали в северную Францию посольство, чтобы пригласить норманнских воинов переселиться в Южную Италию и принять участие в борьбе с сарацинами. Эти послы принесли с собой и подарки – такие заманчивые, на Севере еще неизвестные предметы, как шелковые плащи, украшенная золотом конская сбруя, а еще – миндаль, апельсины и засахаренные орехи. Посольство имело успех. Скоро многочисленные потомки древних викингов потянулись к прекрасному югу. Молва об этой плодородной земле, ее гесперидских яблоках, ее винограде и дынях разнеслась по Нормандии. Апулия стала заветной целью тех, кто на родине не имел достаточно средств к существованию или, томимый жаждой деятельности, рвался вперед.
Именно в это время один знатный нормандец Гизельберт Буттерик, которого другие называют Дренго, убил вице-графа Вильгельма и присвоил себе его имущество. Боясь мщения, он с четырьмя своими братьями, Раинульфом, Асклитином, Осмундом и Родульфом, оставил Нормандию и, по примеру многих своих земляков, отправился в Италию. Поначалу поход носил характер путешествия по святым местам. Но скоро паломникам представился случай продемонстрировать свою энергию и силу.
Мел, апулийский вельможа из Бари, изыскивал средства, чтобы свергнуть византийское иго, которое тяжелым бременем лежало на стране. Еще в 1009 году он, в союзе со своим свояком Датом, поднял знамя восстания против греков. Тогдашний катапан вышел к ним навстречу с войском. Произошла битва у Битетто, и восстание было быстро подавлено. Когда за ним последовали новые, константинопольский император, чтобы раз и навсегда покончить с волнениями, назначил на место прежнего наместника Куркуа, нового, по имени Василий. Последний в 1012 году пошел на Бари, тогда этот город находился в руках мятежников, и после двухмесячной осады заставил его сдаться. Жители обещали выдать своих предводителей, но Мел и Дат спаслись бегством в Асколу. Впрочем жена Мела и его сын были взяты греками в плен и отосланы в Византию. Но даже тогда Мел не отказался от своих планов изгнать греков и старался, хотя и тщетно, склонить на свою сторону князей Капуи, Салерно и Беневента. Он поселился в Капуе, а Дат удалился в Монтекассино к аббату Атенульфу. Там они нашли помощь, которой совсем не ждали.
Папа Бенедикт VIII, который в 1012 году занял престол святого Петра, выказал большую энергию в борьбе с сарацинами, постоянно тревожившими итальянские берега, и помышлял о том, чтобы избавить Италию от ненавистных византийцев. Он обратил свое внимание на Дата и Мела, которые могли бы помочь ему осуществить его замысел. Последнему он предоставил убежище в мощно укрепленном замке у Гарильяно и ждал только случая воспользоваться Мелом в своих интересах. Случай скоро представился. Бенедикт узнал о норманнах, которые пришли в Рим на поклонение святым местам, и тотчас же решил натравить их на греков. Он дал им письмо к Мелу, которого они и нашли, по одним свидетельствам в Капуе, по другим – на горе Гарган. Между лонгобардскими баронами и северянами был заключен формальный договор относительно борьбы с византийцами. Мел нашел себе союзников в Беневенте и Салерно, соединился с Гизельбертом Буттериком и его рыцарями и вторгся на территорию, подконтрольную Византии (май 1017 г.). Византийский наместник не замедлил послать против них войско. В мае произошла битва, в которой Мел и его сторонники одержали победу. В июне при Монте Пелузо против них вышли новые войска под предводительством самого катапана Андроника. На этот раз греки наголову разбили своих противников. Тогда норманны пошли на север и здесь, после победы над византийцами при Ваккариччиа, захватили значительные территории, так что в короткое время вся Северная Апулия до Трани оказалась в их власти. Ввиду этого греческому всевластию на материке грозила опасность. Из Константинополя прислали новое сильное войско, но и норманны получили довольно многочисленное подкрепление с родины. Войска сошлись при Каннах, известных еще по Пуническим войнам, в которой норманны дрались, как львы, но в конце концов должны были уступить превосходящим силам своего противника. Много их пало на поле битвы, большая часть оставшихся в живых была пленена и отправлена в Константинополь, очень немногим удалось спастись. В числе последних были Родульф и Мел. Большинство норманнов поступило на службу к Ваймару, князю Салернитанскому, Пандульфу Капуанскому, аббату Атенульфу из Монтекассино, графу Ариану и другим. Мел просил помощи в борьбе с греками у германского императора и у папы. На Пасху 1020 года он сам явился ко двору Генриха II в Бамберг, где находились уже Родульф и папа Бенедикт.
Император заинтересовался планами Мела, назначил его герцогом Апулии и через год, в 1021 году, пошел в поход на Южную Италию, чтобы отнять ее у византийцев. Но Мел не дожил до этого времени. Он скоропостижно скончался во время своего пребывания в Бамберге. Папа возвратился в Рим, а Родульф сопровождал императора Генриха в его походе.
Между тем власть греков в Италии окрепла вновь. Лонгобардские князьки Нижней Италии, за исключением Ландульфа V Беневентского, перешли на их сторону. Опираясь на их содействие, катапан Василий Бойоанн двинулся на гарильянский замок, который папа уступил Дату, чтобы этим защитить свою собственную область. Замок был взят в два дня. Дат попал в плен, его отправили в Бари, зашили в мешок и бросили в море.
Таким образом, путь на Рим был открыт для византийцев, а Генрих II все еще заставлял себя ждать. Наконец в марте 1022 года с 60 000 войском он подошел к Беневенту, где нашел папу Бенедикта, который и оставался при нем во все время похода. Император двинулся к укреплению Троя, которое в 1008 году византийцы построили на одиноко возвышавшемся холме в двенадцати милях от Фоджии и назвали именем города Приама. Осада затянулась, так как валы были очень крепки, и Генрих попытался войти в переговоры о сдаче этой крепости. Но жители были так надменны, что не соглашались ни на какие условия, и прямо говорили, что они не сомневаются в том, что Генриху скоро придется просить византийского кесаря о милости. Это так разгневало Генриха, что он поклялся вырезать весь гарнизон Трои, когда овладеет крепостью. Осада продолжалась четыре месяца. Население Трои наконец убедилось, что дольше держаться невозможно, так как все их запасы были на исходе. Необходимо было капитулировать, но гнев императора все еще удерживал их от этого. Чтобы разжалобить его, осажденные послали в лагерь своих детей, которых вел с преднесением креста один благочестивый отшельник. Дети опустились перед императором на колени и просили о пощаде для себя и для своих родителей. Но император, хотя и глубоко взволнованный этим, не внял их мольбам, приказал им вернуться в город и сказал: «Знает Бог, что ваш убийца не я, а ваши собственные родители».
Та же сцена повторилась и на следующий день. Тогда Генрих не выдержал и, когда горожане предложили ему срыть городские стены, он удовольствовался этим и отказался от дальнейшей мести.
Между тем перед Капуей появился полководец Генриха, архиепископ Пилигримм из Кельна. Князь Пандульф IV, который стоял за византийцев, пытался защищаться, но вскоре вынужден был сдаться. Пилигримм взял его в плен, именем императора занял Капую и двинулся в Салерно, который тоже скоро оказался в его власти. Князь этого города, Ваймар, в залог своей лояльности, отдал ему своего сына. Тогда ему снова покорились Неаполь и Амальфи, которые при саксонских императорах признавали над собой власть германской империи. Архиепископ возвратился к императору, который все еще стоял под Троей. Здесь состоялся суд над Пандульфом. Пандульф был приговорен к смерти и только по ходатайству Пилигримма Генрих заменил казнь изгнанием. Пандульф IV в цепях был отослан в Германию, а сын Ваймара, князя Салерно, был отдан под охрану папе. В июне император Генрих снялся с лагеря при Трое, которая с тех пор должна была служить германским форпостом в Италии. Оттуда он отправился прямо в Капую и поставил там князем графа Пандульфа Теанского. Затем он торжественно въехал в Монтекассино, расположенное на высоких горах, и вместе с папой пробыл там несколько дней. В Норе, расположенной в горах к северу от знаменитого бенедиктинского монастыря, он возвел в графское достоинство четырех племянников Мела и пригласил двадцать пять нормандских рыцарей для защиты владений новых графов. Несколько норманнских рыцарей он оставил и в Салерно.
Эти рыцари придерживались тех же правил, что и немецкие ландскнехты. Они были готовы служить кому угодно, императору и папе, византийским наместникам и маленьким князькам. В Апулию приходило все больше и больше новых искателей счастья с берегов Сены. Кроме князя Салернитанского, аббат из Монтекассино и граф Теанский, теперь правивший Капуей в качестве князя, нанимали к себе на службу этих норманнов.
Когда лонгобардские владетельные князья в Нижней Италии снова подчинились германской империи, император вернулся в Рим и отсюда отправился домой в Германию, причем на обратном пути его войско было почти полностью выкошено чумой.
После смерти Генриха, который умер вскоре после этих событий, Пандульф IV, сосланный за Альпы, по ходатайству своего свояка Ваймара Салернитанского, получил от нового императора Конрада II свободу и поселился в Салерно. Здесь он тотчас стал изыскивать средства, чтобы вернуть себе прежнюю власть. С этой целью он вошел в союз с князем Ваймаром. Оба они соединились с катапаном и графом Марсийским и приняли к себе на службу небольшой отряд норманнов. Тогда Пандульф почувствовал себя достаточно сильным, чтобы напасть на Капую. И действительно – она скоро ему сдалась. Пандульф Теанский удалился в Неаполь и поселился у дожа Сергия; потом он отправился в Рим, где и умер в изгнании. Пандульф IV снова стал княжить в своем княжестве и назначил своим соправителем своего сына.
Тогда император Конрад II перешел Альпы, быстро прошел всю Италию и вторгся в Кампанью, чтобы там укрепить власть немецких князей над небольшими лонгобардскими государствами. Капуя, Беневент и Салерно скоро ему покорились. Пандульф IV своими обещаниями добился того, что император признал его князем Капуанским. Конрад II очень дружелюбно отнесся к многочисленным норманнским воинам, пригласил их поселиться в его стране и соединил их с лонгобардскими князьями, так как полагал, что те с помощью храбрых воинов Севера будут более эффективно противостоять византийцам.
Вскоре затем Пандульф напал на Неаполь, прогнал оттуда дожа Сергия и овладел городом, а Конрад, не заботясь более о греках, вернулся в Германию. На много лет в Южной Италии водворился мир. Маленькие лонгобардские государства процветали, так как вели обширную торговлю. Но Пандульф IV, который не отступал перед самыми преступными средствами для достижения своих целей, стремился к тому, чтобы подчинить себе соседнее государство. Самым бесстыдным образом он отнимал у своих подданных все, что мог, а награбленное у них прятал в крепости на горе святой Агаты. Он довел почти до гибели аббатство Монтекассино и присвоил себе его богатства. Он лишил места архиепископа Капуанского Адинульфа и возвел в это достоинство своего побочного сына. Адинульфа заковали в цепи, но в день Вознесения его привезли из тюрьмы в церковь, где он передал побочному сыну Пандульфа епископское кольцо и крест и должен был целовать у Пандульфа ноги; потом его снова заключили в темницу. Подданные этого деспота были бессильны перед его произволом, а небольшие соседние государства были парализованы страхом, ибо Пандульф окружил себя сильным отрядом норманнов, которым мог платить огромное жалованье из награбленной добычи. Граф Ваймар Салернитанский стоял на его стороне. Вместе с ним он напал на князя Беневентского, но неудачно. Также неудачен был его поход и на дожа Сергия. Дож, которого прежде ему Удалось прогнать, в 1029 году снова возвратился в Неаполь и был особенно опасен для маленького капуанского тирана, так как у него на службе был известный своей храбростью норманн Раинульф во главе значительного норманнского отряда. Дож отдал свою сестру, вдовствующую графиню Гаэты, замуж за Раинульфа.
Этот Раинульф в приданое за женой получил значительный участок между Неаполем и Капуей, в центре которого в 1030 году он построил неприступный замок. Это была первая земельная собственность, которая попала в норманнские руки. Вскоре это владение расширилось и стало графством Аверса. Раинульф, который обложил податью местное население и привлек к себе много других норманнов, сперва защищал своего тестя Сергия от капуанцев. Но, когда жена Раинульфа умерла, Пандульф попытался привлечь его на свою сторону и предложил ему руку одной из своих племянниц. Этот план удался, и новый повелитель признал над собой верховную власть Пандульфа. Это событие так огорчило Сергия, что он вскоре после этого умер. Но фортуна, столь долго благосклонная к князю Капуанскому, все же отвернулась от него. Его союзник, старый князь Ваймар Салернитанский, умер, а наследник его, Ваймар IV, выступил против Пандульфа. Богатыми подарками он привлек на свою сторону норманнов, с сильным войском напал как на Пандульфа, так и на князя Соррентского, с которым он враждовал вследствие особых семейных отношений. Раинульф перешел на сторону Ваймара.
В это время император Конрад II снова пришел в Нижнюю Италию. По-видимому, процветающая торговля этих маленьких княжеств и слухи о насилиях Пандульфа побудили его предпринять этот поход. В Трое он вызвал к себе Пандульфа, чтобы потребовать от него ответа, главным образом за ограбление богатого Монтекассино. Но Пандульф бежал в замок святой Агаты. Конрад безотлагательно двинулся в Капую и в Троицу 1038 году вступил в город. Он поселился вблизи старого амфитеатра, привел здесь в порядок дела княжества, восстановил в должности архиепископа Адинульфа и созвал на суд окрестных владетелей. Явился только Ваймар Салернитанский и положил к ногам Конрада богатые подарки. Император принял его благосклонно и не только признал его права на Салерно, но отдал ему в лен и Капую. По просьбе Ваймара он отдал Раинульфу в наследственную ленную собственность Аверсу, которую возвел в достоинство графства. В Монтекассино, где Пандульф сделал аббатом одного из своих сторонников, он назначил настоятелем аббатства немца и ему, вместе с графом Аверсанским и князем Капуанским, доверил верховное руководство делами в Кампании. Затем Конрад вернулся в свою столицу. Но ему удалось только на короткое время восстановить спокойствие в Нижней Италии. Ваймар сместил князя Соррентского и на его место посадил своего брата Гвидона. Низложенный Пандульф бежал в Константинополь, чтобы просить себе помощи у византийского императора. Но и этот шаг был для него неудачен. В результате интриг Ваймара, император отправил его в далекую ссылку, откуда он вернулся только через много лет.
Вскоре после этого норманны стали создавать свое независимое государство в Апулии. Среди представителей знатных норманнских фамилий, привлеченных в Нижнюю Италию заманчивыми приглашениями своих земляков, были и сыновья графа Танкреда Готвиля. Владение графа, Котентин, в департаменте Манш, с главным городом Кутансэ, – было слишком мало для того, чтобы обеспечить приличное содержание всем его сыновьям. У Танкреда было двенадцать сыновей; пять от первой жены, Мориеллы: Вильгельм, Дрого, Гумфрид, Готфрид и Серлон, – и семь от второй, Фразенды; Роберт (Гюискар), Можер, Вильгельм, Альфред, Гумберт, Танкред и Рожер. Их наследство было, по-видимому, так ничтожно, что владение нельзя было удержать даже за первенцем. Старый Готвиль, когда он отпускал из отцовского замка одного за другим своих сыновей, снабдив их только одним мечем и, может быть, конем, едва ли мог предполагать, что молва об их подвигах пройдет по всем странам и что папа возложит на голову его внука корону одного из лучших государств в мире.
В 1038 году три старших брата, Вильгельм, Дрого и Гумфрид, появились с тремя сотнями воинов при дворе молодого Ваймара Салернитанского, отец которого так дружелюбно принимал у себя гостей с Севера. Но скоро они нашли для себя более широкое поле деятельности и поступили на службу к византийскому императору Михаилу. Кесарь послал их отвоевывать для греческого государства захваченную арабами Сицилию и поручил Георгию Маниаку руководить этим походом на остров. Сыновья Танкреда Готвиля со товарищи вошли в состав греческого войска на тех условиях, что половина добычи и половина завоеванных городов должна перейти к ним в собственность. Старший из братьев, Вильгельм, стал предводителем нормандского отряда в армии, главнокомандующим которой был Маниак. Вскоре – за свое удивительное личное мужество – получил прозвище Железная Рука. Вначале перевес был за сарацинами. В одной из первых стычек греки готовы были уже отступить. Тогда Вильгельм со своим маленьким отрядом стал в авангарде войска, врубился в ряды арабов и склонил победу на сторону христиан. В Сиракузах он пронзил копьем коменданта этого города, человека огромной силы, которого по этой причине все боялись. Значительная часть Италии была отвоевана, и тогда норманны узнали, какова византийская верность. Маниак не считал себя связанным никакими обещаниями и не отдал им ни обещанной добычи, ни завоеванных городов. Возмущенные этим, а также трусостью и вероломством греков, сыновья Танкреда вернулись со своими воинами на материк и решили отомстить Маниаку, который продолжал воевать в Сицилии. Чтобы достигнуть своей цели, они сошлись с ломбардцем Ардуином, который тоже служил в войске Маниака, но, оскорбленный им, питал к нему непримиримую ненависть. Из-за добытого в бою коня, он вступил в спор с византийским полководцем и не только должен был отдать ему свою добычу, но даже вынести позорное и оскорбительное наказание. Тогда он поклялся беспощадно отомстить грекам, но до времени затаил свое бешенство и притворно казался самым преданным слугою катапана и византийского императора. Он отправился в Бари, резиденцию катапана, лестью сумел войти к нему в доверие и достиг того, что ему поручили власть над городом Мельфи. Здесь он постарался приобрести расположение населения. Когда он заслужил доверия горожан, он стал говорить им, что византийское иго унизительно и невыносимо, и стал подстрекать их свергнуть его. Когда он убедился, что в Мельфи большинство на его стороне, он тайно отправился в Аверсу, чтобы склонить графа Раинульфа и норманнов взяться за это дело сообща. Раинульф уже давно обдумывал такие планы, поэтому охотно принял предложение Ардуина и между ними был заключен договор, по которому норманнам была обещана одна половина завоеваний, а Ардуину – другая.