Шепелев Алексей. Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

   — Вот и умница, — Джеральд старался говорить с ребенком так ласково, как только мог. Получалось не очень хорошо: как-то не приходилось наемнику иметь дело с маленькими детьми. Постоянной женой Джеральд так и не обзавелся, предпочитал иметь дело с мимолётными подружками.
   — Джер, а может связать ее для надежности? — на толийском поинтересовался Гвидерий. — Кто знает, как на таких сонные отвары действуют?
   Джеральд не удостоил его ответом. Девочка подошла к бочке и осторожно залезла в нее. Арвигар накрыл бочку крышкой.
   — Тебе не трудно дышать? — поинтересовался Джеральд, наклоняясь к бочке.
   — Нет, — донесся тихий голос изнутри.
   — Отлично. Кебе!
   — Отойдите подальше, — попросил волшебник. Пока наемники разбирались с пленниками, он успел достать из своего заплечного ящика (в отличие от остальных, он носил вещи не в мешке, а в деревянном ранце, обтянутом снаружи свиной кожей) бумажный свиток. Братья и Джеральд быстро отскочили от бочки, не желая попасть под воздействие чар, а юноша принялся нараспев читать заклинание. Оно оказалось коротким, но за это время бумага в руках Кебе распалась в пепел, словно ее бросили в огонь.
   — Все, — усмехнулся молодой волшебник. — Теперь главное ее не трясти и не орать около бочки. Тогда до полудня проспит.
   — А больше?
   — Может и больше, она ведь последний раз спала довольно давно.
   — Хорошо. Ну, братья, берите эту бочку и несите бережно, как зыбку со своими первенцами. Гронт, возьмешь их вещи?
   — Легко.
   — Имей в виду, внизу еще жратва.
   — Справлюсь.
   — Тогда пошли.
   Внизу, на стойке, их ожидало несколько крупных свертков и три наполненных меха.
   — Крупы, бобы, горох, овощи, сухари, пиво, колбаса, копченая баранина, сыр, вяленая рыба, — довольным голосом перечислил припасы Жельо. — Вам семерым на осьмицу хватит, если не нажираться.
   — Сколько с нас?
   — Три с половиной дюжины ауреусов.
   — Кель да вознаградит тебя.
   Цена была честная. Даже очень честная.
   — Мне уж не о Келе, мне о милости Аэлиса думать пора… Хотя, какой от него дождешься милости, — проворчал старик, сгребая монеты. А затем достал из-под прилавка вместительную деревянную флягу, украшенную затейливой резьбой, и протянул ее Джеральду.
   — А это со стариком Бодлоаном выпейте в Толе, вспомните меня.
   — А что здесь?
   — Кайсиев ракки. Ну, абрикосовое ракки по-вашему. Очень Бодлоан его жаловал.
   — Спасибо, Жельо, — кивнул Джеральд, вешая флягу за ремешок на пояс. — Да пошлют тебе боги долгую жизнь и легкую смерть.
   Убегать от похитителей Сережка не собирался. То есть, конечно, он об этом подумал сразу, как только пришел в себя, ещё в мешке. Подумал — и понял, что убегать не станет. Потому что раз уж он бросился в драку, чтобы выручить Аньку (Анна-Селена звучало как-то слишком взросло и серьезно и с возрастом и видом девчонки никак не вязалось), то теперь надо было не покидать её до конца. Можно ведь было поступить и по-другому: воспользоваться тем, что разбойники его не заметили, тихонечко пересидеть нападение, а потом побежать назад к костру и предупредить обо всём Балиса Валдисовича и остальных… Наверное, это было бы умно, но как-то трусливо. Получалось, что он прячется за спины девчонок. Была ведь надежда, что, пока похититель отвлечется на него, Анька сумеет убежать. Но не повезло.
   Ещё обиднее было то, что их вообще похитили по ошибке. Этим людям нужны были жители Кусачего леса, а не пришельцы неизвестно откуда. Если бы бандиты знали, что они с Анной-Селеной всего лишь гости этих мест, то, наверное, не стали бы тащить их с собой в город. А теперь от них просто избавлялись, как от не нужной вещи: продавали первому встречному.
   Только вот быть вещью в планы Сережки Яшкина не входило. Раз уж он сам влез в эту заварушку, то будет продолжать борьбу до конца. Подумаешь, в мешок засунули… Схватить и связать — не значит победить.
   Наверняка, Балис Валдисович, Мирон Павлинович и Наромарт их давно хватились. Наверняка, ищут. Следов драки в лесу осталось выше крыши, наверняка кто-то в них хорошо разбирается, чтобы проследить путь разбойников до реки. Дальше, конечно, сложнее. Но, с другой стороны, много ли городов на таком коротком расстоянии от места похищения? Наверняка не больше двух-трёх. Нет сомнения, что скоро кто-то из старших будет в городе. А вот после этого получалось хуже: здесь их почти никто не видел и не запомнил. Если, конечно, не считать хозяина гостиницы, но он наверняка в доле с похитителями и никому ничего не расскажет. Сейчас продадут их какому-нибудь богатому хозяину, а тот отвезет их на далекую фазенду (это иностранное слово запало Сережке в память из-за фильма "Рабыня Изаура", который по вечерам у них в поселке смотрели всей семьей, а по утрам обсуждали всей улицей), и сколько времени взрослые будут эту фазенду искать?
   Надо было как-то им помочь, сделать что-то такое, чтобы оставить о себе память. Но что именно сделать, Серёжка не знал. Да и память оставлять было не перед кем: ранним утром улицы города были пустынны. Можно было, конечно, заорать во всё горло, но пользы от этого было бы мало. Уж конечно, бандиты сумели бы быстро заткнуть ему рот, а вот в памяти у местных жителей это событие вряд ли бы отложилось: ну, кричал что-то мальчишка-раб. Ну и что? Рабы, наверное, часто кричат, кто ж их слушает…
   Так они дошли до большой площади, где, наверное, останавливались приезжие торговцы. Во всяком случае, длинный ряд коновязей, к которым было привязано множество лошадей, и большое количество груженых телег и фургонов, натолкнули парнишку именно на эту мысль. А следом пришла и другая мысль: как именно ему следует поступить.
   На площади было людно: возле коновязей и подвод суетились работники, а рядом крутилась целая стая местных мальчишек, наперебой прелагавших кто пирожки, кто какие-то фрукты, кто деревянные фляги с напитками. Работники то и дело отгоняли докучливых продавцов, но те продолжали роиться вокруг, словно осы над банкой клубничного варенья, и время от времени то один, то другой мужчина, не выдержав напора, что-то покупал. А на краю площади, очевидно ожидая брата (или братьев) расположилась девчонка помладше, у ног которой стояла большая плетеная корзина, накрытая вышитым полотенцем. Рядом в пыли возился с камушками ребенок лет трех, за которым девчонка, наверное, присматривала.
   Идея пришла в голову Сережки внезапно. Пользуясь тем, что бандиты не слишком внимательно за ним наблюдают, мальчишка потихоньку запустил руку в карман шорт и нащупал единственную фамильную реликвию, оставшуюся у него от прошлой жизни: медаль "За взятие Измаила", полученную его далеким предком, Акимом Яшкиным, как рассказывали мальчику родители, из рук самого Суворова. Не привлекая внимания, Сережка достал серебряный кругляшек из кармана и зажал в ладошке. Теперь нужно было, чтобы к конвоирам подошел кто-нибудь из малолетних продавцов.
   На его счастье, похитители провели их совсем рядом с девчонкой. Та, вытащив их корзины деревянную флягу, сунулась, было, к одному из них, торопливо забормотав:
   — Господин, купите домашнего вина. Всего за три квадранта.
   — Ступай, ступай, — отмахнулся от неё бандит.
   Юная торговка продолжала что-то канючить, и тут Сережка, скорчив страшную рожу, рявкнул ей чуть ли не в лицо. Испуганная девчонка взвизгнула, отскочила, чуть не повалившись на спину, уронила флягу и звонким голосом, слышным, наверное, на другом конце площади, принялась ругать испугавшего её невольника. Сидевший в пыли ребенок, конечно, не понял, что именно произошло, но, почувствовав, что плохой дядя напугал его няню, швырнул в мальчика горсть камешков. Лучшего и придумать было невозможно. Прежде чем бандиты успели что-то сообразить, Сережка нагнулся, сделав вид, что, в свою очередь, подбирает с земли камушек, и швырнул зажатую в ладони медаль в сторону малыша.
   Ловкости и меткости мальчишке было не занимать, чужой команде в игре в вышибалы или пионербол всегда приходилось от Сережкиных мячей туго. Но кидать что-то со связанными руками он никогда не пробовал. Поэтому, бросок получился неудачным. Или слишком удачным, это как посмотреть. В общем, мальчишка планировал сделать так, чтобы медаль упала рядом с малышом, а получилось, что серебряный диск угодил тому точнехонько в лоб. Естественно, трехлетка взревел так, как может взреветь только неожиданно оскорбленный в самых лучших чувствах маленький ребенок: громко и обиженно. К счастью, медаль попала в малыша плашмя, так что обошлось без крови. Но и без того, шуму хватило даже с избытком. Вся стая мальчишек-продавцов дружно ринулась в сторону девочки и малыша, не понимая пока, что происходит, но с решительным намерением защитить их неведомой опасности.
   В планы бандитов устраивать скандал совершенно не входило. Один из них влепил Сережке такую затрещину, что парнишка еле удержался на ногах, а затем, ухватив за плечо, грубо и быстро поволок к приземистому бараку чуть в стороне от коновязей. Второй потащил туда же Анну-Селену, но без особой грубости. Сережка не стал ни огрызаться, ни сопротивляться. В его интересах сейчас было покинуть место стычки как можно скорее, чтобы похитители не отобрали у ребят медаль.
   Медали было жалко до слёз, но именно она была единственным способом подать о себе хоть какой-то знак. Балис Валдисович видел её у Сережки ещё на приднестровских позициях, если она попадется ему на глаза, то он сразу поймет, чья это вещь. Наверняка, попав в город, взрослые будут наводить справки обо всём необычном, что случилось за последнее время, а медаль как нельзя лучше подходило под понятие «необычное». Никогда в этом городе таких не видели и больше не увидят.
   "К тому же, рано или поздно, но меня всё равно бы обыскали. Досталась бы моя медаль какому-нибудь жирному надсмотрщику, было бы ещё хуже", — подумал мальчишка, пытаясь заглушить острое чувство жалости от расставания с дорогой для него вещью.
   Когда они уже отошли достаточно далеко от харчевни, Кебе осторожно спросил:
   — Рив Джеральд, а зачем ты продал тех детей?
   — А что же мне с ними было делать? Тащить их с собой — одна маета. И с этим-то драным котенком измучаемся, а уж с тремя…
   — Можно было их отпустить…
   — Отпустить? — от неожиданности наемник даже остановился и недоуменно уставился на мага. — С какой стати мне их отпускать?
   — Неужели за них дадут так много денег?
   — Деньги, парень, лишними не бывают, — убежденно произнес Джеральд. — Конечно, много за двух сопляков не выручишь, тем более что на них и бумаг не имеется. Девчонка — та вообще почти задаром уйдет: бледная, как мел, с первого взгляда видно, что больная. Пару-тройку ауреусов заплатят — и то хлеб. А вот мальчишка — товар качественный, за такого даже в спешке больше дюжины ауреусов сторговать можно. Одно плохо — характерный слишком, ну, да в бараке его живо обломают.
   — Может, и не обломают, — включился в разговор Гронт. — Бывают такие щенки упорные, ничто их не берет.
   — Бывают, — легко согласился Джеральд. — Ну, не сломают, значит, запорют до смерти…
   — И тебе их не жалко? — тихо спросил Кебе.
   — А чего это мне их жалеть? Это же не мои дети. Пусть их родители жалеют. Может, выкупить успеют… Хотя вряд ли… Тебе-то что? Уж тебе они точно не родственники.
   Гронт широко ухмыльнулся грубой шутке. Ученик мага хотел ответить, но не успел: из переулка появился патруль городской стражи — четверо воинов в куртках из толстой кожи и начищенных до блеска высоких медных шлемах.
   — А кто вы такие, и чего это вы тут несете? — обратился начальник отряда к наемникам.
   Джеральд мысленно плюнул. Принесла нелегкая. В заплечном мешке наемника среди прочего лежали пять мечей-гладиев, по имперским законам — серьезнейшее преступление, караемое смертной казнью. Этим-то ребятам никакого резона подводить его под топор палача нет, но денег за молчание стрясут столько, что мало не покажется.
   — Мы — охранники достопочтенного купца Лоша из Бордигалы, что милостью Императора Кайла торгует с Кагманом.
   — Охранники? А что это у вас в бочке?
   — Разве не чувствуете, господин осьминий? От нее же на всю улицу разит.
   — Маслом розовым пахнет, — растерянно произнес командир, польщенный тем, что ему присвоили титул командира восьмерки.
   — Дык, — широко улыбнулся Джеральд, — купец-то наш, господин Лош, маслом розовым торгует. Потому и несем.
   Командир был окончательно сбит с толку. Почему наемники несут бочку он так и не понял, однако уверенный тон собеседника не оставлял сомнений, что причина этого очевидна настолько, что не понимать ее просто неприлично. Чтобы хоть что-то сказать, он промямлил:
   — А… Документы у вас какие имеются… что вы это… охранники…
   — Документы у нас, естесно, имеются, господин осьминий. У командира нашего, старшего гражданина Аргентия Додецимуса. Он, сталбыть, сейчас на караванном дворе. Ежели угодно вам — пройдемте с нами.
   Упоминание о старшем гражданине окончательно убедило стражников, что здесь на поживу рассчитывать не приходится. Поэтому командир отряда с сожалением произнес:
   — Да нет, ступайте с миром. Видно, что вы люди почтенные и законопослушные.
   И затем повел своих людей дальше по городу.
   — Давай быстрее, — облегченно выдохнул Джеральд, вытирая рукой вспотевший лоб. — Уже совсем рассвело, караван скоро уходит.
   И вправду, было уже совсем светло. Плесков просыпался, над крышами домов курились дымки: хозяйки готовили завтрак. Потянулись с ведрами за водой к колодцам мальчишки и девчонки, разумеется, бросая любопытные взгляды на Джеральда и его людей: не каждый день по улице вооруженные дядьки бочки розового масла таскают.
   К счастью для наемников, караванный двор был уже рядом. Купцы, которым предстоял длинный переход, собирались в дорогу. Слуги выводили на площадь хозяйские подводы. Джеральд сразу заметил повозки достопочтенного Лоша, возле которых суетился сам Лош, а чуть поодаль стояли Аргентий Додецимус, Оудин и Милетий с лошадьми.
   — Эй, хозяин, бочку куда девать? — осведомился Аргентий, заметив прибытие остальной части компании.
   — Это что еще такое? — изумленно вымолвил купец, увидев несущих бочку братьев.
   — Еще одна бочка товара, в придачу к остальным. Ты меня понимаешь, достопочтенный Лош? — глядя в глаза купцу, с нажимом произнес моррит.
   Купец обречено отвел взгляд.
   — Давай, на телегу ее клади, — распорядился подошедший Джеральд. И, повернувшись к Милетию, протянул ему небольшой мешочек, содержимое которого недвусмысленно позвякивало. — Здесь все, как договорились.
   Взвесив на руке мешочек, Милетий кивнул и покинул площадь. Наемник не сомневался, что вор направляется в ближайший укромный уголок, где можно спокойно пересчитать выручку. Ближайший — чтобы быстро вернуться, если денег в мешке окажется недостаточно. Но возвращаться ему не придется: наемник расплатился сполна.
   — Кебе, можешь прилечь на телегу отдохнуть, только сначала привяжи к задку свою лошадь. Ну что, почтенный Лош, мы готовы.
   Купец только вздохнул. Откуда только сбросило этих головорезов на его голову? Чем он прогневил богов?
   — Ну, почтенный Лош, не стоит расстраиваться, — успокоил его Джеральд. — Если милость богов прибудет с нами, то скоро мы к обоюдному удовольствию расстанемся. Мы отправимся своей дорогой, а ты станешь богаче на дюжину ауреусов.
   — Я бы чувствовал себя счастливее, если бы не повстречал вас, пусть и остался бы на дюжину ауреусов беднее, — проворчал Лош. Проворчал тихонько, так, чтобы его никто не слышал: купец был если и не мудр, то, по крайней мере, опытен и не собирался никого злить попусту.
   — Кстати, кому ребят продал? — поинтересовался Джеральд у Оудина.
   — Да тут и продал. Работорговцы уже уходили — едва успел. У них-то товар медленнее ходит.
   — Сколько дали?
   — Да разве много сторгуешь в такой спешке? Полторы дюжины за обоих.
   — Тоже неплохо.
   — Поехали! — понеслось от повозки к повозке.
   Вожатый каравана дал сигнал к выступлению. Защелкали кнуты, заржали лошади, завертелись колеса повозок. Купеческий караван покидал Плесков, направляясь в Торопию, в Альдабру и дальше — к океанскому побережью.
   С погодой Джеральду и его людям повезло: день выдался не очень жарким, Ралиос постоянно прятался за мелкие светлые облачка. В спину поддувал легкий ветерок, принося желанную прохладу. Дорога извивалась между полей и виноградников, на которых то тут, то там виднелись фигурки погруженных в работу земледельцев и рабов. К северу начинались холмы, за ними виднелась почти сплошь покрытая светлой зеленью лесов первая цепь Торопских гор, а дальше у самого горизонта, словно зубцы гигантской пилы поднимались темные вершины Главного хребта.
   — Джеральд, пожрать бы не мешало, время-то к полудню идет, — предложил Арвигар.
   — Подождешь, — отрезал наемник. — Кебе, ты как?
   — Все хорошо, рив Джеральд, — отозвался недавно проснувшийся маг. Он так и сидел на телеге, листая толстую книгу в деревянном, обтянутом телячьей кожей переплете.
   — На лошади ехать сможешь?
   — Смогу, конечно.
   — Отлично. Оудин!
   — Да, — толиец подъехал к командиру.
   — Видишь, впереди деревня? — Джеральд указал на видневшиеся впереди на холме домики, за которыми начиналась буковая роща. — Ну-ка скачи туда побыстрее, найди проводника, который нам покажет тропу через горы в Хасковию.
   — Через горы?
   — Именно. Давай, не мешкай.
   — Понял.
   Несколько озадаченный Оудин рванул повод и галопом понесся вперед, обгоняя караван. Он прекрасно понимал, что путешествие через горы отнюдь не станет легкой прогулкой. Во-первых, горы есть горы, пусть даже и не очень высокие. Осыпи, камень шальной сорваться может, речка из берегов стремительно выйдет после дождя, лавина обрушится… Ну, а во-вторых, в этих диких местах, вдали от мечей имперских легионеров можно повстречать кого угодно — от банальных разбойников, до циклопов или мантикор. Не очень понятно, чем командира не устроила идущая вдоль хребта торговая дорога, но раз Джеральд решил идти через горы — быть по его слову.
   А Джеральд поймал устремленный в спину Оудину исполненный надежды взгляд Лоша и усмехнулся. Как же хочется купцу избавиться от непрошеной охраны. Что ж, если Оудин найдет проводника, то желание почтенного Лоша очень быстро сбудется.
   Главное, попасть на горную тропу, ведущую через хребет к морю, а не теряющуюся где-то в глубинах гор. Торопские горы пусть и не очень высоки, но для путешествий неудобны. Они тянутся с запада на восток на долгие дни пути четырьмя хребтами: самый близкий сейчас к ним — Южный, дальше — Внутренний, потом, самый высокий, Главный и, наконец, Северный. Между хребтами лежат отдельные долины, проходы между которыми известны только местным овцепасам. Не зная тропинок, можно блуждать по горам целую хексаду, а то и додекаду — и никуда не дойти. Однако, Нурлакатам настаивал, чтобы назад они возвращались именно через горы, где погоне, если таковая все же будет организована, придется тратить массу времени, чтобы отыскать следы наемников. Джеральд не мог не признать правоты мага. Караван идет очень медленно, конные всадники смогут нагнать их до Альдабры даже дав несколько дней форы. А в горах наемники сами себе хозяева и могут держать тот темп, который считают нужным. Одно плохо — гор этих никто из них толком не знал. Именно поэтому им был просто необходим проводник, который бы указал быстрый путь хотя бы через Южный хребет. А дальше оставалось только молится Келю, надеяться на удачу, да полагаться на свое умение путешествовать по диким краям. Все-таки каждый из них в подобных местах провел немало времени и обладал опытом выживания. Точнее, такого опыта не имел только один из них, но Джеральд надеялся, что юный волшебник не станет им слишком тяжелой обузой. Не хотелось бы бросать этого парня, зарекомендовавшего себя надежным товарищем и полезным спутником. И все же дело есть дело. Главное — это доставить Нурлакатаму девчонку, и если ради этого надо будет пожертвовать одним или несколькими спутниками, что же, Джеральд был к этому готов. Но только в том случае, если такая жертва действительно будет необходимой.
   Караван втянулся в деревеньку. Вдоль проезжего пути вытянулись два длинных ряда каменных домов с крытыми соломой или дранкой крышами, отгороженных от дороги высокими заборами, также сложенными из камня и увитыми плющом и виноградом. Заходились в лае сторожевые собаки. Чуть ли не у каждых ворот стояли местные жители (как правило — немолодые женщины, реже — старики, старухи и дети), наперебой приглашая путешествующим подкрепиться домашней снедью. В основном предлагали кислое домашнее вино, ракки, молоко, а из еды — свежие овощи и сыр. То один, то другой путник торопливо выбегал из ленты каравана за приглянувшимся ему товаром, быстренько отсчитывал деньги, хватал покупку и спешил на свое место.
   Оудин поджидал сотоварищей на центральной площади, где сгрудились все достопримечательности села: харчевня, кузница, лавка, гуральня и даже небольшой храм Фи. То ли местное население отличалось чрезвычайной набожностью, либо, что более вероятно, в недалеком прошлом село было основательно порушено, и теперь его обитатели усердно молили грозную богиню разрушений не посещать более их кров своим вниманием. Впрочем, причины обильных религиозных чувств этих виноградарей и овцеводов Джеральда интересовали крайне незначительно. Если хотят, пусть для богов хоть последнюю рубашку отдадут, их проблемы.
   Гораздо важнее ему было найти в селении проводника, и, судя по тому, что на лошади Оудина кроме самого наемника сидел еще и мальчишка возрастом около дюжины вёсен, эта задача была успешно решена. Джеральд окинул внимательным взглядом предполагаемого провожатого, пытаясь составить о нем впечатление. Ничего необычного, мальчишка как мальчишка, не из богатой семьи, но и не голытьба. Одет в добротную серую шерстяную рубаху, украшенную яркой вышивкой, с традиционным для этих мест преобладанием красного цвета, и такие же штаны. Поверх рубахи накинута еще традиционная торопийская шерстяная жилетка, так же с разноцветной вышивкой. Обут в кожаные чувяки, подпоясан широким ярко-синим поясом-кушаком. На лошади сидит уверенно, как и положено деревенскому мальчишке. Что ж, такому проводнику можно довериться, должен знать все окрестности на несколько лин вокруг.
   — Давай, едем с нами, — приказал Оудину Джеральд на толийском.
   — Так чё, парнишку отпустить что ли? — на том же языке ответил Оудин.
   — Никуда не отпускать. Сразу за деревней лесок, там от каравана и отстанем. И объясни парню, что мы никакие не бандиты, чтобы он там не начал орать в самое неподходящее время.
   Оудин заставил лошадь двинуться вместе с караваном, одновременно нагнулся к уху мальчишки и стал ему что-то нашептывать. Тот понимающе кивал русой головой.
   Лес, точнее небольшая буковая рощица, и вправду начался почти сразу за деревенской околицей.
   — Ну что, почтенный Лош, дальше тебя придется обходиться без нашей охраны, — широко улыбнулся купцу Джеральд. — Счастливого тебе путешествия.
   — И вам, и вам, — торопливо закивал торговец, боясь поверить в столь быстрое и удачное избавление от внезапно свалившихся на него головорезов.
   — Арвигар, Гвидерий, берите нашу бочку. Кебе, слезай с телеги, хватит читать.
   — Да, рив Джеральд…
   Юный маг торопливо сунул книгу в ранец, закинул его за спину и соскочил с телеги. Братья спешились и осторожно подхватили на руки бочку, внутри которой была спрятана добыча наемников, Гронт тем временем придерживал поводья их лошадей.
   — Малый, как тебя звать-то? — обратился Джеральд к проводнику.
   — Вайло, — ответил тот ломающимся то ли от волнения, то ли от возраста голосом.
   — Ну, Вайло, давай, показывай дорогу.
   — Так назад теперь надо возвращаться. Как деревня кончается, тут между ней и рощей дорога налево идет — до самых дальних виноградников. А там уже есть тропинка в горы, я покажу.
   — А далеко ли до этих самых виноградников?
   — Да нет, рядом. На клюсях-то и вовсе живо доедем.
   — Понятно, — кивнул Джеральд. Говорить на местном языке он не умел, но самые общеупотребительные слова, конечно, знал. Вклинившееся в поток морритской речи торопийское слово «клюся», что означало «лошадь», без всяких сомнений относилось к числу самых общеупотребительных. Какое уж путешествие без лошади.
   Тем временем понятливые братья, не дожидаясь команды, поволокли бочку в густые кусты орешника, которые могли надежно скрыть происходящее в их глубине от взгляда тех, кто проезжал по дороге. Хотя сейчас по ней никто и не проезжал, но предосторожность в жизни ловцов удачи редко бывает лишней. Джеральд пошел вслед за ними, поглядеть, как оборотняшка перенесла путешествие в бочке.
   Когда Гвидерий снял крышку, оказалось, что девочка мирно спала: то ли снадобье Кебе оказалось слишком сильным, то ли сказалась усталость. Джеральд легонько потряс Риону за плечо, она широко распахнула глаза и испугано вздрогнула.
   — Не бойся, — Джеральд снова пытался быть ласковым и про себя ругался, что получалось это не очень здорово. Что уж теперь делать, не умел он сюсюкаться с детьми. Не умел — и все тут.
   — Все хорошо, Риона. Давай, вылезай из бочки, сейчас мы поедем на лошадках. Любишь лошадок?
   Девочка сделала отрицательный знак головой.