Шхиян Сергей. Черный магистр

   Я показал Ефиму, как стрелять из пистолета и, главное, как его перезаряжать. Потом мы навестили в сарае избитого до полусмерти Семена и попытались с ним поговорить. Он лежал с закрытыми глазами и никак на наш приход не реагировал – то ли еще не пришел в себя, то ли прикидывался.
   Со времени отъезда хозяина прошло больше часа, почти совсем стемнело, и я начал волноваться, не перехватили ли его гайдуки. Мы с Ефимом вышли за ворота и оттуда следили за окрестностями. Стрельбы слышно не было, но это ни о чем не говорило, напасть на него могли и вдалеке от хутора. Вдруг совсем близко заржала лошадь. Мы с Ефимом взвели курки, но тревога оказалась напрасной, это, наконец, вернулся Александр Егорыч с высоким, худым мужчиной лет сорока пяти, штабс-капитаном Владимиром Ивановичем Истоминым.
   Мы поздоровались, и штабс-капитан, по-птичьи крутя головой, осмотрелся по сторонам.
   – Нам нужен форпост, – сразу же принимая командование на себя, распорядился он. – Нужно поставить посередине двора вышку, чтобы оттуда наблюдать подступы к ограде.
   – Для этого можно использовать чердак избы, – предложил я. – Проделаем в кровле щели, и будем смотреть оттуда.
   – Пожалуй, – согласился Истомин. – Сашка, к тебе на чердак можно влезть?
   – Можно, – ответил хозяин.
   – Вот и ладно, этим и займитесь. У меня есть два штуцера, бьют без промаха на шестьсот шагов, – добавил он, показывая первые нарезные ружья, появившиеся довольно недавно в русской армии.
   Мысль о «форпосте» была здравая, и мы втроем полезли на чердак, а штабс-капитан принялся вышагивать по двору «половинчатым» строевым шагом, смешно выбрасывая вперед негнущуюся ногу. На чердаке было темно, и первым делом пришлось его освещать. Хозяин принес несколько огарков сальных свечей, и мы устроили там «иллюминацию». Дальше дело пошло быстрее. Кровля у избы была из дранки и прорезать в ней смотровые щели на все четыре стороны было делом четверти часа. Обзор отсюда был хороший, и я укорил себя за то, что раньше не додумался до такого простого решения.
   – Отсюда можно даже стрелять, – предположил Александр Егорович.
   – Опасно, из того же штуцера убьют сквозь кровлю. Вот если только защитить стрелка досками.
   К сожалению, столько толстых досок на хуторе не нашлось, пришлось ограничиться несколькими обрезками, из которых мы решили утром сколотить переносной щит.
   Когда мы вернулись во двор, у штабс-капитана созрело еще несколько идей, однако, не таких интересных, как первая, и я не стал в них вникать. Я предложил разделиться на смены, по одному дежурить на чердаке, а остальным лечь спать. Мы с Ефимом не сомкнули глаз всю предыдущую ночь, днем нас разбудил молодой урядник, а предстоящий день обещал быть весьма насыщенным. Если, конечно, нам удастся до него дожить, что всецело завесило от стратегических планов и активности противника.
   Однако, ночь прошла совсем спокойно. Мне выпала предутренняя смена. Я поднялся на чердак. Там было тепло, сухо и почему-то пахло скошенной травой. Я переходил от «бойницы» к «бойнице», всматривался в темень безлунной ночи и слушал, как по застрехам шуршат мыши. Когда начало светать, стала видна опушка близко подходящего к тыну леса. Он уже почти оголился, на березах трепетали последние желтые листья, осины стояли совсем голыми. Осень уже наступила, и скоро можно было ждать первого снега.
   Я вспоминал осень в городе, мокрый асфальт, отражающий свет уличных фонарей, яркую, праздничную рекламу, шелест автомобильных шин, и мне нестерпимо сильно захотелось вернуться домой, в наше почти правовое государство, с редкими взрывами домов и метро, нечастой стрельбой на улицах и увлекательными сводками криминальных хроник. В мир, где почти всегда есть в кранах горячая вода и харизматический президент с великолепным парламентом, веселящие народ своей каждодневной заботой о его благе...
   Предположить, чем кончится наша авантюра, было невозможно. Силы были, очевидно, неравные, противник жесток, хорошо организован, и шанс на решение конфликта в нашу пользу был совсем незначителен.
   Новый соратник, штабс-капитан, этой ночью почти не спал, часто выходил во двор и, дождавшись, когда я спущусь с наблюдательного пункта, подошел ко мне со значительным лицом.
   – Сударь, – сказал он, глубокомысленно морща лоб, – нам необходимо укрепить наши позиции!
   С этим было трудно не согласиться, и я согласился:
   – Да, непременно.
   – Я придумал план, как нам сделать хутор неприступным.
   – Очень интересно, господин штабс-капитан, я весь во внимании!
   – Нам нужно вырыть вокруг изгороди ров!
   – Что? – только и нашелся сказать я. – Ров?!
   – Именно. А у ворот сделать подъемный мост.
   – Да, но сколько это займет времени?
   – Время неважно. Нам нужно торопиться. Я ждал вас, чтобы начать работы!
   «Интересно, – подумал я, – у него инвалидность только по ранению ноги или еще и по контузии?»
   Истомин смотрел на меня взволнованно, с требовательной надеждой и, кажется, ждал, что я тотчас побегу за лопатой.
   Пришлось его немного разочаровать:
   – Вы совершенно правы, без рва нам никак не обойтись! Только на одном рве останавливаться не следует. Еще насыплем флеши и редуты, построим брустверы и цитадель. Тогда хутор станет совершенно неприступным!
   – Вы думаете? – с сомнением в голосе сказал Истомин. – Но для этого нужно провести много расчетов и разметку местности. К тому же, нам с тылу помешает лес, там для редута недостанет места.
   – Лес вырубим, а из деревьев построим секреты, – не растерялся я.
   – Пожалуй, – озадачено произнес штабс-капитан, – это нужно обдумать!
   – Алексей Григорьич, – раздался сверху, с чердака, голос хозяина, – вижу на дороге конных! Скачут в нашу сторону!
   Я тотчас забыл о грандиозных планах Истомина и побежал в избу за оружием. Кажется, нас собрались атаковать. Мы с Ефимом взяли по паре пистолетов, сабли и бросились к воротам.
   – Остановились! – сообщил с наблюдательного пункта хозяин. – Сюда идет человек с белой тряпкой. Что делать, стрелять?
   – Ни в коем случае, – взвился капитан, – это парламентер! В парламентеров стрелять никак нельзя!
   – Я выйду, встречу! – крикнул я Александру Егорычу. – Действуй по обстоятельствам.
   Мы с Ефимом подняли деревянный брус, запирающий изнутри ворота.
   – Ты не выходи, я посмотрю, что ему нужно, – сказал я кучеру.
   – Это рыжий Иван, – опять крикнул хуторянин.
   Я помахал рукой в сторону избы, сигнализируя, что его понял и вышел за ворота. Кавалькада из десятка верховых остановилась на расстоянии ружейного выстрела.
   От нее в нашу сторону шел вчерашний пленник с белым лоскутом в руке. Увидев меня, он замахал им и крикнул:
   – Не стреляйте!
   Я сделал ему приглашающий жест и вернулся во двор. Дойдя до ворот, он опять предупредил:
   – Это я, не стреляйте. – И протиснулся в оставленную для него щель.
   После вчерашнего декоративного мордобоя его лицо из розового сделалось красно-синим, губы распухли, один глаз заплыл, и выглядел Иван совсем плачевно, Однако, поздоровался бодро, попытался улыбнуться одной, здоровой стороной лица, не смог и просто подмигнул:
   – Здоровы будете!
   – Здравствуй, ваше царское величество! Что скажешь?
   – Магистр на переговоры прислал, – ответил Иван, мотнув головой в неопределенном направлении.
   – Ладно, переговорим, – пообещал я, – говори, как там наши женщины?
   – А что им сделается, бабы народ живучий. У них все хорошо. Их в господском доме держат и пока голодом не морят.
   – Сумел с ними поговорить?
   – А, то! Поговорил. Только они какие-то хмурые, как будто пьяные.
   – Ну, слава богу, хоть живые. Теперь рассказывай, что там у вас делается? Когда вы на нас нападать будете?
   – Того не знаю, при мне такого разговора не было Я как вчера прискакал с пустым Семеновым конем, магистр меня чуть саблей не порубал. Ему спасибо, – кивнул он на Ефима, – своими кулаками спас. Начали меня пытать. Я как было уговорено, все и рассказал. Магистр кровью налился и велел коней седлать. Так я ему от себя сказал, что у вас есть пушка.
   – Пушка?!
   – Ну! Тогда он и струхнул. Говорит, что сначала вас нужно отсюда выкурить, а потом и порешить.
   – Это ты хорошо с пушкой придумал!
   – А то! Теперича я вас обманывать пришел, что мы на замирение идем и вас подобру отпустим.
   – Ладно говоришь. Как отобьемся, казной за ум награжу.
   Как мне показалось вчера, Иван был в чем-то наивен, но далеко не прост.
   – Что еще велели передать?
   – Сам магистр с тобой говорить хочет, зовет на полдороге встретиться. Так ты своего согласия не давай. Вы пешими сойдетесь, а мы на конях дожидаться станем. Ежели магистру обманом тебя обойти не удастся, он нам сигнал даст, и мы на конях должны тебя догнать и шашками порубать.
   – Понятно.
   Я задумался, не зная, как лучше поступить. Встретиться с магистром было безусловно необходимо, Мне нужно было понять, что он за человек, и что от него можно ждать. Однако, встречаться не на его условиях.
   – А в поместье как дела? Со своими крестьянами говорил? – спросил я.
   – Не довелось, все время на глазах был. Еле успел с вашими бабами словом перекинуться.
   – А на вас нападения магистр не ожидает?
   – Кому же на нас нападать, когда нас все как огня боятся! – искренне удивился Иван.
   – Ты можешь нарисовать план поместья? – спросил я.
   – Чего сделать? – не понял гайдук.
   – Ты сможешь начертить на земле, где у вас господский дом, конюшни, амбары, где наших баб под стражей держат?
   – Не смогу, это нам неведома, как так начертить?!
   – Хорошо, я сам буду рисовать, а ты рассказывай, где у вас что есть.
   Идея оказалась неплохой, что-то похожее на примитивный план мне со слов рыжего нарисовать удалось. Правда, я не знал, будет ли из этого толк.
   – Никак, нас воевать идешь? – поразился Иван.
   – Пока не знаю, – состорожничал я.
   – Так что магистру передать? – спросил парламентер, начиная проявлять нетерпение. – Скажу, что ты не хочешь с ним встречаться.
   – Почему же не встретиться. Скажи ему, что я его подожду здесь, около ворот. А ваши люди пускай остаются на месте.
   – Не, на такое он не согласится!
   – Пусть не соглашается, зато поймет, что меня ему просто так не обмануть и предложит свое. А пока ты туда-сюда будешь ходить, мы успеем подготовиться к встрече.
   Иван понял, улыбнулся здоровой половиной лица.
   – И то правда, ну, я пошел.
   – Иди, но не торопись. И если спросит, скажешь, что людей у нас прибавилось, упомяни про офицера. – Я показал глазами на штабс-капитана, с задумчивым видом стоящего в нескольких шагах от нас.
   Иван кивнул и заторопился вернуться, чтобы наш затянувшийся разговор не вызвал лишних подозрений. Как только он вышел за ворота, Истомин с деловым видом подошел ко мне.
   – Я обдумал ваши предложения. Редуты, пока у нас нет пушек, нам не нужны, а флешь с реданами и фасами насыпать можно. Только в первую очередь нужно вырыть ров.
   Что такое редуты и флеши, я представлял себе с большим трудом, вернее будет сказать, знал только, что это какие-то земляные укрепления. А про реданы и фасы вообще никогда не слышал.
   Но, чтобы утихомирить контуженного офицера, безоговорочно с ним согласился:
   – Ваша правда, господин штабс-капитан, безо рва нам никак не обойтись.
   – Теперь, видите, голубчик, что я в своем деле дока! Мне бы сейчас хоть роту инфантерии, я бы тотчас рассеял неприятеля! Я бы построил ее двумя колонами...
   Я с серьезным лицом слушал планы нашего Кутузова, думая, что с ним делать дальше.
   – А правда, что из штуцера можно попасть на шестьсот шагов? – прервал я совет в Филях.
   Капитан запнулся на описании хода предполагаемой атаки, нехотя вернулся к скучной реальности:
   – Штуцер бьет в цель много лучше простого ружья. У меня штуцера системы Гартунга.
   То, что штуцер, первое нарезное ружье, бывшее на вооружении русской армии, я слышал, но подробностей не знал.
   – Я вам сейчас расскажу, какие есть штуцеры, – предложил Истомин, забыв завершить атаку на неприятеля.
   – Извините, господин штабс-капитан, мне нужно продумать, с какого места нам начинать копать ров. Об оружии поговорим в другой раз.
   – Извольте, как вам будет угодно, – сухо проговорил офицер. – Могу только заметить, что мой штуцер промаха не дает!
   – В таком случае, если вы займете аванпост, – я кивнул на чердак, на котором томился в неизвестности Александр Егорович, – то при нападении сможете меткой стрельбой остановить противника?
   – Легко! Единственное препятствие – моя нога.
   – А при чем здесь нога?
   – Как же, молодой человек, я со своей раненой ногой смогу попасть наверх?
   – Легко! – процитировал я его же. – Мы вас туда поднимем!
   – Право! Это не пришло мне в голову! Вы умеете мыслить!
   Комплимент был приятный, но я не поддался лести и только скромно потупился.
   Ефим, присутствовавший при разговоре, по моей просьбе сходил на конюшню за вожжами, и мы приступили к подъему «тела» в узкий лаз чердака. Я обвязал штабс-капитана вожжами под мышками, оба селянина взяли каждый свой конец и одним махом втащили Истомина наверх. После того, как подошвы севастопольского героя мелькнули и исчезли в чердачном люке, я вернул на место отставленную на время лестницу, и на этом операция была завершена.
   Оба соратника спешно спустились вниз, оставив Истомина без слушателей.
   – Ты уверен, что его дочь не сама сбежала, а ее похитили? – спросил я хуторянина.
   Александр Егорыч хмыкнул и с сомнением покачал головой.
   – Может, ружья ему туда не давать, а то не ровен час, нас же и постреляет?! Раньше я за ним такого, вроде бы, не замечал. Может быть, с горя тронулся?
   Однако, эта загадка так и осталась неразгаданной, потому что опять явился парламентер.
   – Ну, что магистр? – спросил я.
   – Ругается. Грозится вас всех перебить.
   – Ну, это не новость. Что он предлагает?
   – Согласился встретиться с тобой верхом.
   – Это уже лучше.
   – Чего хорошего? – покачал головой двойной агент. – Он послал двух своих лучших псов в засаду. Как вы съедетесь, они должны тебя застрелить.
   – Понятно, а где встреча?
   – В ста шагах от ворот. Когда тебя застрелят, он успеет ускакать.
   – Засада где?
   – Около дороги. Там еще густые кусты.
   – Ладно, скажи ему, что я согласен.
   – Как так согласен, а засада?
   – Попробуем с ней разобраться. Не получится, просто не приду на встречу.
   – А как разбираться будете? В нее пошли-то самые ловкие: Иван-казак и Тишка-хват, им палец в рот не клади, еще зловреднее Семена будут. Он живой еще?
   – Живой, в сарае связанный лежит.
   – Не дай бог сбежит, тогда мне несдобровать.
   – Не сбежит, ты его вчера так отделал, что он не то, что бегать, ходить нескоро начнет. Да и связан надежно.
   – Ох, смотрите, боязно мне. Очень уж он ловок!
   – Ладно, еще проверим. А ты иди и скажи магистру, что я согласен.
   Иван с сомнением покачал головой.
   – Ладно, пусть будет по-твоему. Тебе виднее.
   Парламентер ушел, а мы начали думать, как добраться до засады, чтобы этого не увидели основные силы противника. Александр Егорыч предложил пойти на дело втроем. Обойти стрелков лесом и напасть сзади.
   – Перебьем тихонько, и вся недолга!
   – А вдруг они нас услышат и поднимут шум? – не согласился я. – Магистр сразу догадается, что у них предатель. Зря Ивана погубим.
   – Нужно сверху посмотреть, где они прятаться будут, – предложил Ефим. – Тогда и решать будем. Чего зря разговоры разговаривать.
   Он был прав, и мы все трое полезли на чердак.
   Капитан, оказавшись при деле, совсем переменился. Он сосредоточенно ходил от одной бойницы до другой, орлиным взглядом окидывая предстоящее поле сражения.
   – Флешь поставим там. – Как только мы появились, указал он куда-то пальцем.
   – Вы никого поблизости не видели? – спросил я.
   – Нет, мне до посторонних нет дела.
   Кажется, крыша у нашего впередсмотрящего съехала окончательно, он весь погрузился в стратегические планы.
   – Позвольте полюбопытствовать, что там делается, – сказал я, занимая место у щели, через которую была видна дорога и кусты близ нее.
   – Вы не туда смотрите, флешь будет там.
   – Хорошо, я и туда посмотрю, – пообещал я, осматривая предполагаемое место засады. Там действительно были густые кусты с еще не облетевшей листвой, но я никого не увидел.
   – Ничего не вижу, – сказал я соратникам,
   – Голубчик, вы же не туда смотрите! – заволновался Истомин и потянул меня за рукав. – Позвольте, я вам все покажу.
   Пришлось перейти к соседней щели и слушать его бред.
   – ...бруствер насыплем на два аршина, – бубнил над ухом капитан, – фасы сделаем на десять саженей...
   – Вижу! – воскликнул глазастый Ефим, занявший освобожденное мной место обзора. – Двое под кустами!
   – Не отвлекайтесь, голубчик! – рассердился капитан, когда я перебил его на полуслове. – Я вам еще не рассказал самого интересного!
   – Позже обсудим, где они?
   Ефим потеснился и скоординировал направление.
   – Оба одеты в красное, видите, сразу же за пригорком, в болоте.
   Теперь я увидел и сам.
   Два пластуна, погрузившись в болотную жижу, застыли за поросшей желтой травой кочкой.
   Если бы не красные спины армяков, я бы их ни за что не разглядел. Несколько минут я наблюдал за действием засады. Оба лазутчика застыли на месте и не шевелились.
   Магистр своих людей знал. Это были настоящие пластуны, в которые выбирались лучшие стрелки, ходоки, люди выносливые, способные целые дни проводить в воде, в камышах, среди мириадов насекомых, под дождем или в снегу.
   – Да, к ним не подберешься, – с сожалением сказал Александр Егорыч. – За ними болото с топями.
   – Отсюда из ружья убить их можно? – спросил Ефим.
   Я прикинул расстояние. По прямой до пластунов было метров сто, даже чуть меньше, и попасть из ружья было не вопросом. Однако, звук выстрела предупредит противника, сорвет встречу и разоблачит нашего помощника.
   «Была бы у нас винтовка с глушителем», – подумал я и начал думать в этом направлении. Одним из вариантов было стрелять из глубины чердака. Крыша частично поглотит звук, и не будет видно ни вспышки, ни дыма. Если бы еще знать, как это будет выглядеть на практике!
   В каком-то фильме я видел вариант одноразового глушителя – пустую пластиковую бутылку из-под воды. А что, если стрелять, надев на дуло ружья керамический горшок?
   Идея была абсурдная, невыполнимая хотя бы оттого, что с таким «приспособлением» на стволе ружья нельзя будет точно прицелиться, да и было непонятно, не изменит ли направление пуля, ударившись в твердое дно горшка. «Вот если бы...»
   – Александр Егорыч, у тебя есть тыквенные кувшины? – спросил я.
   – Тебе они зачем? – удивился хозяин, видимо, заподозрив, что болезнь штабс-капитана оказалась заразной.
   – Так есть или нет?
   – Кажется, есть.
   – Принеси.
   – А тебе они зачем понадобились?
   – Попробую сделать бесшумное ружье.
   – Чего?!
   – Неси быстро, сам все увидишь. И проверь, как там наш пленник.
   – Ага. Только я что-то не пойму, – попытался вернуться к интересной теме хозяин, уже начав спускаться по лестнице.
   – Быстрее, – подогнал его я. – А мы с тобой пока разберем крышу, – обратился я к Ефиму и показал на место в кровле точно напротив пластунов.
   Ефим кивнул, и мы начали отдирать дранку. Когда мы аккуратно, чтобы не заметили лазутчики, вынули несколько дощечек, притаившуюся засаду стало видно по прямой линии.
   Пока мы возились, вернулся Александр Егорыч с двумя тыквенными кувшинами. Вид у него был протестно-недоумевающий.
   – Ты, никак, из них стрелять собираешься? – спросил он, бросая кувшины мне под ноги.
   – Собираюсь. Что там наш пленник?
   – А чего ему делается! Лежит, как спеленатый младенец!
   – Владимир Иванович, – обратился я к штабс-капитану, у вас штуцеры заряжены?
   – Зачем же заряжать оружие, пока у нас не готовы фортификационные сооружения? – живо откликнулся он – Это не по правилам!
   – Нужно лазутчиков застрелить, чтобы они не разведали наши планы
   – Где лазутчики? – заволновался бедный инвалид
   – Вон там, прячутся в болоте – показал я в новую бойницу
   Истомин подошел и долго глядел в щель. Потом, не говоря ни слова, взял в руки одно из двух ружей и начал его заряжать. Я, отложив на время тыквы, смотрел, как он это делает. Сначала Владимир Иванович, отмерив специальным стаканчиком порох, засыпал его в дуло, после чего утрамбовал шомполом пыж. Пуля для штуцера оказалась конической формы с двумя выпуклостями по бокам.
   Он обвернул ее специальной лентой, нужной, чтобы при выстреле зря не расходовались пороховые газы, и, вложив ее в канал ствола так, чтобы шишечки попали в нарезы, забил ее шомполом.
   Оснащение нарезного ружья оказалось таким же, что и гладкоствольного, за тем исключением, что пуля вставлялась в нарезы. Не дожидаясь, пока он зарядит и второй штуцер, я начал готовить «глушитель» – прорезал в дне тыквенного кувшина круглую дырку.
   – Я им покажу, как шпионить, – решительно заявил штабс-капитан, направляясь с ружьем к прежней щели.
   Я его остановил.
   – Владимир Александрович, а вы сможете попасть в лазутчиков через кувшин?
   – Зачем? – удивился он. – Я и так попаду.
   – Нужно попасть не просто так, а вот с этого места, – я указал, откуда, – и еще выстрелить нужно через тыкву.
   У Истомина от удивления округлились глаза. Он подозрительно посмотрел на меня, не смеюсь ли я над ним, потом догадался, что у меня не все дома.
   – Тебе, голубчик, нужно в церковь сходить и поставить свечку Святой Параскеве Пятнице, она страждущим духом помогает.
   – Непременно схожу, как только смогу. Так вы сможете, как я прошу выстрелить?
   – Через кувшин? – уточнил штабс-капитан.
   – Да, чтобы пуля пролетела через кувшин, – подтвердил я.
   – С середины чердака?
   – Именно!
   – А зачем?
   – Что бы наш неприятель выстрела не услышал.
   – А почему он его не услышит? Это что, колдовство такое?
   – Да, кувшины у Александра Егорыча заговоренные.
   – Так бы сразу и сказал, а то я подумал, что у тебя в голове помутилось!
   На том и порешили. Времени до встречи с магистром оставалось чуть меньше получаса, и можно было выстрелы подготовить. Мы с Ефимом сделали что-то вроде подставки под ружье, чтобы капитан мог стрелять с упора. Потом я обвязал оба кувшина веревками так, чтобы они висели на нужной высоте и не мешали Истомину целиться. Когда все было готово, он перекрестился и занял огневую позицию.
   – Владимир Иванович, погодите стрелять! – в последний момент остановил я. – Если выстрел все-таки услышат, или один из лазутчиков увидит, что товарищ ранен, он ведь уйдет!
   – Извини, голубчик, но одной пулей сразу в двоих я попасть не смогу.
   – Давайте выстрелим одновременно!
   – А ты что, умеешь стрелять? – удивленно спросил капитан,
   – Если вы скажете, куда целиться, то с такого расстояния, думаю, что не промажу.
   – Да? Тогда готовься, будем палить вместе. А целиться нужно на палец ниже цели.
   Я простил капитану тавтологию и спешно занял позицию. Оказалось, что целиться через тыквенный кувшин неудобно. Он слегка покачивался на веревке и отвлекал внимание. Однако, это была моя идея, и не мне было проявлять недовольство. Когда я уже совсем было подготовился к выстрелу, мой кувшин начал поворачиваться вокруг своей оси, и я неожиданно вообще потерял своего пластуна из вида. К тому же щель, через которую мы оба целились, для двоих оказалась мала, и мне пришлось моститься и стоять в неловкой позе.
   Ругая себя последними словами за тупость и непредусмотрительность, я попросил Александра Егорыча вырвать еще насколько дранок из кровли, а сам бросился переделывать приспособление, на котором висели кувшины. На все это требовалось время, которого почти не осталось. Наконец все было готово, и я опять занял позицию.
   – Ефим, следи за противником, – попросил я. – Александр, начинай считать. Стреляем на счет десять, – сказал я капитану. Он, кстати, совсем не волновался, и задержки не вызвали у него ни малейшего раздражения.
   Хозяин начал отсчет. Я прирос к ружью и начал медленно выжимать курок. На счет десять первым выстрелил Истомин. Я – после него, с задержкой в долю секунды. Глухо бухнули, почти слившись в один, оба выстрела. Я понял, что все мои старания оказались напрасны. Ничего из идеи с глушителем не вышло.
   – Попали! Оба попали! – восторженно закричал Ефим. Я уже и сам увидел, как наши пластуны начали сползать в болото.
   – Там услышали? – невольно крикнул я.
   – Кажись, нет, – удивленно сказал кучер. – Как стояли, так и стоят.
   – Быстро вниз, мне нужно выезжать, а у нас еще не оседлана лошадь, – заторопился я на первое свидание.
   Оставив капитана в одиночестве наслаждаться триумфом, мы, наступая друг на друга, слетели вниз по лестнице и побежали в конюшню. Однако, сразу заняться лошадью не удалось. Я увидел, как за конюшней мелькнул силуэт человека, и это разом нарушило все планы.
   Я поднял руку и сделал предостерегающий знак. Товарищи меня поняли, и Ефим бросился в обход строения, а мы с хозяином, приготовив оружие, прижались к стене. Я заглянули за угол. Мимо лица просвистело лезвие топора. Я едва успел отпрянуть, а Александр, напротив, выскочил на ход и кинулся вперед. Зазвенела сталь, и послышались очень неприличные выражения. Потом кто-то вскрикнул. Я бросился на подмогу, но ничего сделать не успел. Хозяин медленно отступал от оседающего на землю пленного Семена.