Ширянов Баян. Занимательная сексопаталогия

   Потом мы звонили, ничего не узнав, потом слушали "Pink Floyd" 68-го года, смотрели видеокассету с Дженис Джоплин, допивали вермут.
   Прощаясь, я пожелал господину Радову новых творческих вершин и вселенского секса.
   Ищите женщин в лабиринтах!
   Есть такой замечательный жанр - кухонное интервью. Приходишь в гости, вооружившись диктофоном, сидишь за столом, а хозяин или хозяйка, подливая тебе чаю с медом, рассказывает о... Или "про".
   И вот, сижу я на очередной кухне. За окном Курский вокзал и стройка чего-то по-Лужковски грандиозного, а напротив меня сидит, как он сам отрекомендовался, единственный в России специалист по психологии компьютерных игр. Звать его Игорь Бурлаков. Договариваясь о беседе, я уже знал, что Игорь обнаружил в лабиринтах Quake II, Unreal и Daikatana нечто эротическое. И, на основе этого открытия он сделал какие-то далеко идущие выводы.
   Я и сам месяцами сидел, режась в DOOM и Heretic, но никого, кроме злобных монстров, внезапно выбегающих из-за угла и сразу начинающих палить из фантастического оружия, я там не нашел. Однако же вот...
   Корр.: Игорь, как же тебе удалось найти в этих игрушках голых женщин?
   Игорь Бурлаков: Ну, сначала я вдруг почувствовал, что что-то эротическое там есть. Если ты играешь, чтобы играть, то на многие вещи внимания просто не хватает, хотя в подсознание они и попадают. Спустя некоторое время я решил посмотреть поближе, что же это за любопытные такие монстры, в которых откровенно используется обнаженное женское тело? Ну, и погрузился в это дело.
   Корр.: И глубоко погрузился?
   И.Б.: Эротики же в нынешних играх мало. Существующие технологии не позволяют адекватно эротические образы реализовать...
   Корр.: А как же Immoral Combat, всякие эротические тетрисы и прочая хрень?
   И.Б.: Именно, что хрень. Ничего эротического, кроме названия, в них нет.
   Ладно. Начнем с психосемантики. Это такая наука, которая в России круто разработана и наших специалистов в ней уважают во всем мире. Придумали её вояки, чтобы можно быстро было переводить большие массивы всякой информации. И в выяснение того, что такое наш язык, и того, как вообще мы думаем, было вгрохано много бабок. И что получилось? Оказалось, что у людей много всяких языков. Язык - это набор каких-то символов. Мы цельную действительность делим на символы и ими её описываем. Язык - это то, что позволяет передавать информацию и работать с ней, там, помнить, думать.
   Первый массовый язык - это текст. Когда людям потребовалось донести до других религиозное знание - они придумали язык. Ведь до сих пор Библия - книга книг. Тогда не было другого способа адекватно и дешево передавать религиозное знание на расстоянии.
   Следующий крупный язык - кино.
   Корр.: А фотография?
   И.Б.: Я не собираюсь читать лекцию вообще, по всем языкам, которые есть!
   Что такое кинематограф? Это движущиеся символы. В книге, например, буковки мертвые. Они напечатаны и не шевелятся. Несмотря на то, что текст позволяет решать офигительное число задач, он оказался не способен поддерживать символы, которые оказались нужны людям в начале ХХ века.
   И возник кинематограф. Новый язык, который развивал чувственность. Я не специалист по кино, я компьютером занимаюсь, но после того, как кинематограф стал массовым, женщины стали носить короткие юбки и показывать свои ноги.
   И, благодаря кино, расширился алфавит символов. И чем больше их набор, тем о большем количестве вещей мы можем говорить и думать. Можно и текст читать с экрана, титры вот. Но любой хороший фильм нельзя точно пересказать. Ты можешь прочитать сценарий, по которому он снять, но пересказать сам фильм, всю игру актеров, все операторские изыски - фактически невозможно.
   Как в начале века культурный человек относился к кино? "Кино - это вульгарное развлечение для быдла. - Думал он. - Интеллигент должен читать книги..."
   То же самое сейчас и с компьютерными играми. Огромная часть населения, считает что культурный и образованный человек не должен в них играть, а играют лишь маньяки и окончательно просевшие люди.
   Корр.: Так игрушки и фильмы - это две большие разницы...
   И.Б.: Да. Компьютерные игрушки отличаются от кино двумя параметрами. Во первых, вовлеченностью. Ты принимаешь участие в совместной деятельности. И карнавал, и загородные игры тоже в неё вовлекают. Но там все это ограничено очень сложной системой запретов.
   И одна из функций игр - обучение. Человека надо вовлечь в деятельность и тогда он учится намного легче.
   Другая фишка - подстройка под темп восприятия. Кино ты смотришь в том темпе, котором его снял режиссер. Книгу читаешь в том темпе, как написал её автор. Компьютерная игрушка, такая штука, которая позволяет подстраиваться под темп восприятия. Я там, если захочу, могу пялиться сколько угодно...
   Корр.: Погоди, если ты будешь пялиться на цветочек или стенку, то рано или поздно появится монстр и тебя кнокнет...
   И.Б.: Я могу поставить другую скорость игры. 50%, 150%... Ну, допустим, человек быстрее думает и на обычной скорости ему скучно играть? Нет проблем!
   Корр.: М-да... Видел я как детки в этих центрах компьютерной безграмотности с такой скоростью лупят по клаве...
   И.Б.: Да. И тут ещё возникает синдром "вельда". Есть у Брэдбери рассказ такой. Там родители сидят и слушают, как из игровой комнаты доносятся жуткие вопли и стрельба и ждут, когда их туда пригласят... Из-за этих игр появилась пропасть, которая развалила начисто потомков и предков... Ушло взаимопонимание. Впрочем, и в прошлых поколениях то же самое творилось, но сейчас непонимание между детьми и родителями просто ужасающее.
   Есть и другая точку зрения: эта расщелина прошла по миру взрослых. Есть люди, которые нашли общий язык со своими детьми и разговаривают на языке компьютерных игр о нужных, полезных вещах и поэтому разговор идет взахлеб. Другие - не смогли ми овладеть. И время, которое отводилось в структуре детского внимания их книгам, урокам, поглощается компьютерными играми.
   Игры, повторюсь, возник совершенно новый язык культуры. И мы видим взрывное развитие этого языка.
   Корр.: Так чем же он принципиально отличаются от прошлых языков?
   И.Б.: Одним из новейших символов, которые поддерживается благодаря компьютерным игрушкам - это существование и действия человека в многомерном пространстве.
   Корр.: Почему ж многомерном? Монитор - плоский. Игра только кажется, что объемная...
   И.Б.: Да, представь себе, пространственных измерений в хорошей игре больше трех! Вспомни DOOM II, второй уровень. Там впервые появляется телепорт. Что это такое? Это прокол пространства. Он может существовать только в четырехмерном мире! И, что очень любопытно, человек очень легко учится в нем действовать. Например, в Unreal, пока ты не высчитаешь, куда какой телепорт ведет - ты просто не выиграешь.
   И на бытовом уровне это очень помогает современному человеку. Самый простой пример - покупка бытовой техники. У неё же количество разных характеристик больше трех... Цена, внешний вид, производитель, в каком магазине брать... И задача выбора превращается в проблему моделирования в многомерном пространстве. Только при правильном решении этой задачи купленный прибор будет максимально походить на представляемый идеал. И так сейчас на каждом шагу.
   Зрение же - анализатор трехмерного мира. Четырехмерный ты никогда не увидишь, однако спокойно можешь в нем жить и работать.
   Корр.: Охренеть, в каком сложном мире мы, оказывается живем!
   И.Б.: Да, и компьютерные игрушки позволяют не осознавать этой сложности, а просто жить и получать от этого удовольствие. Они подготавливают нас к постоянно усложняющейся реальности. И те дети, которые сейчас сутками просиживают за играми, уже благодаря этому становятся мастерами адаптации к постоянно меняющемуся миру.
   Корр.: Вот мы пошли на второй круг. Вернулись к удовольствиям и, значит, к эротике...
   И.Б.: Снова скажу, что компьютерные игры - это новый язык с новыми символами. Вот о чем постоянно думает человек?
   Корр.: Пожрать, поспать, посрать, получить удовольствие... С дамой... Ну, поработать, наконец...
   И.Б.: Да. Но последовательность всегда разная. Кому что больше нужно.
   Соответственно, эротика же пронизывает все сферы жизни. Даже в пуританских странах... Шоу это в Штатах с участием Моники Левински, у нас показ тела, похожего на генеральнопрокурорское...
   До сих пор в игрушках эротики практически не было. Дело в том, что из-за малой мощности графических ускорителей нельзя было создать соответствующие символы. Огонь и вода, такие, чтоб были похожи на настоящие, появились только два года назад. Эротическая же символика гораздо сложнее.
   И хотят производители, или не хотят, они обязаны будут в самое ближайшее время привлекать в игры эротику. Им же надо увеличивать привлекательность игрушек? Конкуренция. Чем больше образов в игре - тем она интереснее. Раньше активно использовали тему танатоса, смерти. Убей или убьют тебя. Но она себя уже почти полностью исчерпала.
   Теперь следующая область, которая будет эксплуатироваться - эротика. Других-то просто нету.
   Корр.: Погоди, как нету?
   И.Б.: Так. Нету! Когда компьютерные игры говорили о смерти, их считали хуже наркотиков. Когда они заговорят о любви, их перестанут считать играми!
   Корр.: Что же тогда получится?
   И.Б.: У человека появится инструмент, которым он сможет думать, говорить, помнить о каких-то вещах, в которых он сейчас слеп и беспомощен. Мы, наконец, сможем гораздо лучше управлять своими эмоциями.
   Люди, конечно, влюбляются, но по большей части стараются в это дело не попадать. Любовь практически неуправляема. Кто только не пытался вторгнуться в эту область! Сколько произведений в искусстве создано только для того, чтобы понять, что такое любовь? Мы хотим любить и быть счастливыми. Но до сих пор в области межполовых отношений мы чувствуем себя не совсем уверенно. И люди очень часто отказываются проявлять свои чувства, потому что думают, что не смогут потом с ними справиться.
   Корр.: Так значит, грядут изменения... Интересно, на что будут похожи эти новые игрушки и какими будут отношения между людьми?
   И.Б.: М-м-м... Ну, чем грамотный человек отличается от неграмотного? У грамотного гораздо больше символов для познания.
   И игры могут стать именно таким инструментом, обучающим владению массой новых символов... И критерием будет сумасшедшая популярность через год или два таких эротических игр.
   Корр.: Погоди... Вот я посмотрел на эту тетку в Unreal. Она голая, с сиськами, луком. Она же тебя замочить хочет. А ты должен расстрелять её. Так какое же воспитывается отношение к женщинам?!
   И.Б.: Прекрасное!..
   Корр.: Ладно, а киберсекс новомодный?..
   И.Б.: Это все фигня!
   Корр.: Нет, постой. Ты ходишь все вокруг, и не говоришь никакой конкретики... Вот какое чувство у меня будет вызывать прекрасный баб...
   И.Б.: Там, скорее всего, не будет прекрасных баб. Эти символы будут деперсонализованы. Вряд ли ты толком будешь врубаться, что происходит. Эротические образы очень сложные... Там нужен и цвет...
   Корр.: Цвет должен быть розовый! Ноги - длинные!..
   И.Б.: Ну, почему розовый? Кофейный тоже очень ничего. Оно ещё может быть и желтым... Но, конечно, зеленый, думаю, вряд ли кому-нибудь понравится...
   Та же самая грудь воспринимается как женская только по тому, как она дрожит во время движения. Как она вздрагивает при резком повороте. Тогда это настоящая женская грудь.
   Так я к чему это. Эротический символ в игрушке не обязательно будет принадлежать женщине или мужчине. Их набор ты можешь тасовать как угодно.
   Корр.: Ага. Идешь по местности. Вдруг встречаешь что-то. И не можешь понять, то ли это деталь интерьера, то ли оружие, то ли это надо мочить, а то ли слиться с ним в поцелуе...
   И.Б.: Если символика опознана, то ты сразу поймешь, что это. Эротический объект в игре не будет построен по тем же законам, как эротический объект в кино. И эти эротические игры - не новая забава для онанистов, типа порносайтов и всего прочего. Это следующий язык стремительно развивающейся культуры. Он позволит говорить о любви, о тех вещах, для которых у нас пока нет языка.
   Корр.: Что-то ты меня совсем запутал. Неэтотичная эротика...
   И.Б.: Хорошо. Подойдем с другого конца. Что дали компьютерные игры в области общения с бессознательным? У современного человека гипертрофировано познание. Он хочет быть роботом. Вспомни, каких раньше рисовали людей будущего? Бесчувственных.
   И из-за этой тенденции люди теряют целостность. Они перестают опираться на ресурсы своего подсознания. Возникают вспышки немотивированной жестокости, всякие иррациональные поступки. А компьютерные игры и позволяют проявиться бессознательному. Игра - это место, где человек может побыть сам собой, так как в обычной жизни ему этого не хватает.
   Поэтому в играх так много разных архетипов. Ну, например, архетип "агрессивного лабиринта". Внутри него тебя держат только свойства твоей психики. Ведь у человека есть стремление представлять ситуацию в виде конструкта под названием "лабиринт". "Не могу найти выход", "ложный путь"...
   Еще один архетип - архетип смерти. В играх её можно переживать не один раз. В этом игры очень близки к идеям восточной философии, реинкарнации.
   Но в области эротики пока ничего такого не было.
   Корр.: Ну, модельни хоть что-нибудь такое...
   И.Б.: Ладно. Представь себе два светящихся шарика. Синий и, скажем, белый. Они сближаются под музыку. Начинают с легких прикосновений, потом касания становятся все более откровенными, они свиваются, переплетаются друг с другом...
   Корр.: А ты этим управляешь... Круто... Вот это, я понимаю, эротика.
   И.Б.: И не надо им придавать антропоморфную форму. И так все понятно.
   Корр.: А выигрыш в чем?
   И.Б.: В том, что ты можешь попасть в свое подсознание.
   Корр.: Ну, это психологический... В тех же DOOMах тебе надо дойти до конца лабиринта и замочить главного монстра...
   И.Б.: И сразу возникает проблема, где взять следующего...
   В отношениях с женщиной главное - общение. Сам этот процесс.
   Когда ты попадаешь в архетип, ты обязан его как-то решить. Это и есть приз. Но я, честно говоря, слабо представляю пока как решать эротические архетипы. Но я и не собираюсь это разрабатывать. Мое дело - обрисовать проблему.
   Может быть, тот перекос в сторону танатоса, ориентированный на мужскую аудиторию, и будет вскоре выправлен с помощью более активного вмешательства в игры либидо. Ведь все остальные языки мультисексуальны.
   Еще одно, чему учат нынешние компьютерные игры: управление своей агрессивностью. У человека становится больше градаций, уровней агрессии. Его агрессия становится изысканной! Культурной.
   Соответственно и игры с эротической тематикой будут обучать управлению своим либидо. Сексуальное влечение, чувства с ним связанные, станут такими же управляемыми как, скажем, ходьба. Эти компьютерные игры позволят наращивать образованность и культуру в области эмоциональных переживаний. Да и диапазон эмоций должен будет возрасти многократно. Чувства станут и тоньше, и насыщеннее, и человек будет их выражать без всякого стеснения и зажатости.
   Игры эти научат совершенно по-новому строить отношения между мужчиной и женщиной. Благодаря им люди станут понимать друг друга гораздо лучше, чем сейчас. Человек пройдет ещё одну ступеньку внутривидовой эволюции.
   Корр.: Вах! Так что же ты об этом не сказал с самого начала?
   Игорь улыбнулся в ответ:
   - Если бы я это сказал в начале, то чем бы я закончил?
   Что ж, все сказано, я допиваю чай, одеваю ботинки. И уже в дверях Игорь говорит мне:
   - Слушай, ты обязательно упомяни, что я ученик Александра Асмолова. У него много титулов, но он их не любит. Просто напиши "ученик Асмолова".
   Вот. Написал.
   Интервью с Хангой.
   Корр.: Вас действительно зовут Елена? Или это лишь псевдоним для эфира?
   Елена Ханга: Нет, Лена - мое настоящее имя, Ханга - настоящая фамилия.
   Родилась я в Москве, мои родители ждали мальчика и даже придумали ему имя. Тут неожиданно родилась я. И мне дали имя в честь ближайшей маминой подруги, Лены Конделаки.
   Корр.: Вы окончили Журфак МГУ и в 89 году переехали в Америку. Как же случилось, что вы теперь ведущая эротической программы на НТВ?
   Е.Х.: В позапрошлом году в Атланте была Олимпиада. И мой тренер по теннису, Анна Владимировна Дмитриева, предложила мне делать небольшие сюжеты для НТВ. Так я познакомилась с этим каналом.
   А потом, в канун Рождества, мне позвонил человек по имени Леня Парфенов. Он представился и предложил делать эротическую передачу. Я была сначала в шоке, потом подумала, что это шутка. В то время я сдавала экзамены в New-York University и моя голова ни в какую сторону, кроме сессии, не работала. И вдруг Леонид, совершенно неожиданно для меня, сказал, что приедет в Нью-Йорк, чтобы поговорить, обсудить мою предстоящую работу.
   Получилась настоящая рождественская сказка. Все было очень красиво. Он прилетел. Шикарный мужчина, элегантно одетый, обворожительный, пригласил меня в ресторан Рокфеллеровского центра. Все оказалось совершенно замечательно: французская кухня, изысканные вина... Что может сказать женщина после такой встречи?
   Корр.: Да!
   Е.Х.: Я так и сказала.
   Он меня убедил, что страна очень изменилась и сейчас она уже готова к такой передаче. И я подумала: а действительно, вдруг это будет интересно, почему бы не попробовать?
   Корр.: Это действительно интересно?
   Е.Х.: Безумно!
   Я чувствую, что мы первые прокладываем этот путь. Каждая наша передача эксперимент. Мы не знаем, как далеко можно пойти. Мы не знаем, насколько это этично, насколько это шокирует, мы хотим остаться в каких-то рамках, которые никто нам не задает, кроме чувства внутренней цензуры.
   Я всем журналистам рассказываю про команду, с которой работаю. Но пока про них никто не написал. И я вам ставлю условие: сказать об этом, потому что 99 процентов того, что мы делаем, - делают они. Я приезжаю за несколько дней до съемок на все готовенькое. Мне только и остается, что выехать на белом коне. Я не знаю, какой крови им стоит находить героев, разговаривать с ними, чтобы убедиться, что эти люди говорят правду, а не выдумывают, что это будет эстетично, что это касается всех, а не одна личная сексуальная проблемка отдельно взятого человека. У нас есть психологи, люди, которые заканчивают ИНЯЗ, философы. Очень серьезно подготовленная команда.
   Корр.: Как отличается сексуальность в Штатах от России?
   Е.Х.: Я не могу ответить. Это называется объять необъятное.
   Но в одной нашей передаче, под названием "Секс по Американски", мы пригласили американских бизнесменов, которые живут в Москве, у которых был опыт общения и с американскими, и с русскими женщинами. Пригласили американскую журналистку, которая объяснила, что значит феминизм и секс, и как относится она, американка, к русским мужчинам, в чем разница между сексуальностью русских и заокеанских мужчин. Поэтому... Смотрите нашу программу. Там все сказано.
   Корр.: Какие сложности возникают при съемках?
   Е.Х.: Особых сложностей нет. Трудно организовать всех людей. Однажды мы построили передачу на одной очень важной героине, а её снегом занесло, причем было это в средине апреля. Выехала на машине, а её снегом занесло.
   Корр.: Я имею в виду не технические, а психологические трудности.
   Е.Х.: У меня много психологических сложностей. На самом деле, по жизни, я человек очень стеснительный. А в программе очень много такого обсуждается, о чем я не решилась бы говорить с подругой или с мамой. Но мне очень помогает наша команда, в частности, Андрей, с которым я связана во время съемок по радио. Я полностью доверяю его вкусу. Иногда он толкает меня вперед, там, где я уже замыкаюсь, не реагирую, и сама по себе не стала бы задавать какой-то вопрос. И если у меня такие сложности, когда я знаю как журналист, что я должна спросить, а по-женски, по-человечески я не могу задать такой вопрос, в этот момент он мне говорит: узнай это, спроси то...
   У нас был случай, когда одна героиня, ведущая достаточно раскованный образ жизни, рассказывала очень трогательную вещь: у неё был очень сложный первый сексуальный опыт, её изнасиловали. Она об этом мне говорила, чуть не плача, у неё слезы подошли очень близко. А я же не вижу издалека, что происходит, и приготовилась задать ей вопрос: "Каков ваш первый сексуальный опыт?". И Андрей мне говорит: "Отойди от нее". Он же видит в мониторе, что героиня сейчас расплачется, что у неё сейчас может быть истерика. Я тут же отошла, и даже вопрос из зала, который к ней обратили, я сняла.
   Корр.: Бывают неожиданности во время съемок?
   Е.Х.: Бывают. Я помню, мы делали тему самоудовлетворение. Я была уверена, что все будут против этого, и заготовила такой провокационный вопрос: "А кто занимается самоудовлетворением?" И неожиданно - лес рук. Т.е. 90 процентов присутствовавших занималось самоудовлетворением! Я была поражена.
   Другой случай. Мы снимали передачу про садо-мазохистов. Была приглашена садистка. Она пришла с настоящей плеткой. Вопрос: "Кто хочет?" я задала даже не глядя в зал, была уверена, что никто не захочет. И тут неожиданно выскочила группа молодежи, которая заявила, что они хотят. Это не входило в мои планы, я им сказала: "Не, ребята, это больно, не нужно, идите, садитесь." Они же сняли рубашки и сказали: "Нет, мы хотим!" И я в растерянности стою, жду что делать. Мне Андрей говорит, что если они хотят, то пусть их выпорют, тут никто никого не заставляет.
   Корр.: Насколько запланировано то, что делается в передаче? Есть ли жесткая лимитация по задаваемым вопросам?
   Е.Х.: Мы в принципе знаем вопросы. Но. Мы же не можем контролировать ответы. Теоретически мы знаем, о чем этот человек будет рассказывать, поскольку он приходил на предынтервью, но когда начинается съемка и включаются восемь камер, яркий свет, люди начинают вести себя совсем непредсказуемо.
   Например, мы делали передачу о супружеской верности, у нас были люди, которые были неверными и они рассказывали почему они изменяют. Чтобы как-то уравновесить это, была пара, в которой муж был очень верный. Он приходит, и вдруг начинает рассказывать, как он изменяет жене!
   Я говорю "Секундочку, молодой человек, вас не для этого пригласили", а он растерялся. Нет, не то чтобы он изменяет, но я поняла, что все сейчас зайдет в какой-то непонятный тупик.
   Корр.: По телевизору показывают иностранные секс-шоу, где люди буквально выворачивают себя наизнанку, у вас я такого не наблюдал.
   Е.Х.: Мы не собираемся делать так, чтобы у нас было как в американском шоу, где эмоции так кипят, что до драк доходит. Мы бы не хотели, чтобы программа шла с надрывом, мы планируем все так, чтоб люди приходили не выплескивать свои эмоции, а, например, учиться и сопереживать.
   Такого шоу, как у нас, в Америке нет. Сексуальные вопросы, конечно же, обсуждаются в разных шоу, но чтобы была такая концентрация бесед о сексе и любви, и когда приходит зритель - такого нет. Поэтому здесь нельзя даже сравнивать.
   В США на первом месте стоит шоу Джерри Спрингера, которое сейчас подвергается страшной критике. Почему? У них на шоу, приходят люди, и они дерутся. Драки постоянные, причем дерутся женщины, знаете, до первой крови бывает. По-настоящему идет драка. Сталкивают людей, это истерики, слезы, и обывателю это все очень интересно. Одно время они вырезали потасовки, и шоу было на 5-х, 6-х ролях. Потом все это они стали оставлять и выскочили на 1-е место. Почему? Потому что зрители там хотят видеть слезы, крики, драки, мой папа спит с моей тетей, мой лучший друг... Буквально месяц назад неожиданно выяснилось, что все это было подстроено. Был большой скандал. Джерри Спрингер в своем интервью сказал: "Друзья мои, это шоу, это не новости, где мы должны говорить правду. Люди хотят видеть эмоции, мы и даем им эмоции, а как мы это делаем, пусть вас это не беспокоит."
   Мы же не хотим, чтобы люди рвали друг у друга волосы. Мы ничего не подстраиваем, то, что люди приходят, они это и рассказывают. Мы никому не приплачиваем. У нас нет таких денег.
   Корр.: В общем, у вас все натурально.
   Е.Х.: Если что-то подтасовывать, то потом это неинтересно будет смотреть.
   Да, у нас никто не кричит, никто не топает ногами, но зато создается очень доверительная атмосфера, когда люди рассказывают о самых интимных частях своей жизни. Мне кажется, что мы от этого выигрываем. Мы приглашаем людей на исповедь. А исповедь не бывает громкой. Она не происходит под звуки фанфар.
   Корр.: Известно ли каков рейтинг у передачи?
   Е.Х.: Мне - нет. И я не думаю даже, что его можно как-то узнать. Если в Америке, скажем, есть приборы, с помощью которых можно определить, сколько зрителей у той или другой программы, то нам надо было бы опрашивать зрителей.
   Корр.: Но какие-то мнения, наверное, доходят?
   Е.Х.: Разные. Мне очень смешно слушать, как мои друзья говорят: "Мы, конечно, твою передачу не смотрим, но эта тема была интересной, а вот другая не очень... и скажи, почему вы показываете такую гадость так поздно вечером?" Или: "Я видел все ваши передачи и все мне не понравились!"
   Как можно говорить о рейтинге, когда я пришла к подруге в гости и её мама сказала: "Лена, мы, конечно, твою передачу не смотрим..." На что дочь говорит: "Мама, как тебе не стыдно! Мало того, что ты их смотришь, так с подружками ещё до двух часов ночи обсуждаешь!" На это мама возражает: "Нет, мы же обсуждаем, как ты была одета!"
   Корр.: Что дальше? Будет развитие?
   Е.Х.: Будет. Но мы не можем раскрывать своих тайн.
   "На-На" не собирается петь про фекалии.
   С Бари Каримовичем Алибасовым мы встретились в его студии. Он просматривал видеоматериал последних гастролей "На-На", но с удовольствием согласился побеседовать.