– Вы сказали, что у на-найцев много подружек. Не ввязывались ли они с ними в какие-нибудь приключения?..
– Приключения у ребят, конечно, бывают, но в основном они оказываются за кадром моего внимания. Известен уже случай, когда нас выставили из гостиницы «Ленинград» из-за того, что Володя Политов пытался затащить по балконам на седьмой этаж свою подругу. Вахтер это заметил – и мы оказались на улице.
Мы получаем массу писем с сексуальными намеками. Например, написала нам бабушка, ей где-то далеко за 80, что было у нее видение. Ей пригрезилось, что когда ее дед умрет, у нее появится новый молодой любовник. Она рассказала об этом деду, они вместе посмеялись и решили, что это будет один из на-найцев…
Или еще одна история. Трагикомическая. Наше бюро и квартира в Берлине, где мы жили, находилась в самом центре города. Напротив жила бабушка, фрау Шнайдер. Она ненавидела всех русских. Во время войны, когда в Берлин пришли русские войска, один солдат попытался изнасиловать ее дочь, но та вырвалась и убежала. И фрау Шнайдер рассказывала, что она сама легла под солдата и так его сексуально вымотала, что он и думать забыл про дочку.
Мы пригласили ее на наш концерт во Фридрих-Штрасс-Палас. После выступления она сказала, что больше не держит обиды на русских, и что если нам будет тесно, она готова предоставить ночлег. Наш менеджер тут же предложил меня. На это фрау Шнайдер спросила: «А что, помоложе нет?»
Вообще, на гастролях происходят удивительные вещи. Бабушки приносят нам пельмени, вареники, фрукты, варенье, вязаные варежки, валенки…
– Я помню, когда вы еще работали с «Интегралом», каждое их выступление сопровождалось каскадом каких-то приколов, шуток. Такое же положение и на концертах «На-На». На них невозможно взглянуть без улыбки.
– Я вообще человек юморной и воспринимаю себя с большой долей самоиронии. Для смеха, иронии, у человека всегда должно быть место в жизни.
К сожалению, мои шутки бывают такие, сапожно-кирзовые. Порой понимаю их только я один. Когда смеешься, время идет медленнее и возникает чувство наполненности…
ПОЛИТИК ДОЛЖЕН БЫТЬ СЕКСУАЛЕН!
Политика и секс неотделимы друг от друга. И вовсе не потому, что политики е…ут народу мозги – хотя и это, как мы увидим, тоже немаловажно. Главное в другом: политик не имеет права быть импотентом. Недавно мне показали результаты социологического исследования, проведенного в Москве накануне выборов в Мосгордуму.
Москвичам был задан такой простой вопрос: каким, по-вашему, должен быть политический лидер? Ответы звучали примерно так: он должен быть умным и энергичным, а не каким-нибудь импотентом. Или так: он должен быть твердым человеком, а не каким-нибудь импотентом. Или, наконец, так: лидер должен быть настоящим мужчиной, а не каким-нибудь там импотентом. Слово «импотент» произнесли почти все опрошенные.
За комментариями я обратилась к Ирине Станиславовне Кониной, врачу-сексологу, доктору психологических наук. Ирина Станиславовна уже выступала однажды со своим интервью на тему сексуальности политиков: интервью было напечатано в 1996 году газетой «Фокус»… После чего газету немедленно закрыли.
Что ж, решила я, наша газета тоже запрещена в России, так что, терять почти нечего. Но на всякий случай я изменила фамилии упоминаемых ниже политических лидеров. Теперь уж и вовсе не к чему придраться.
С самого начала нашего разговора Ирина Станиславовна согласилась с москвичами:
– Часто считается, что люди, которые занимаются таким нервным делом, как политика, не совсем нормальны в сексуальном отношении. Это по большей части правда. Но я хочу подчеркнуть, что политики никогда не бывают импотентами. Даже Щельцин, которому, кажется, по возрасту положено стать импотентом, еще весьма и весьма от этого далек. Я абсолютно уверена, что в медицинском смысле он, как и прочие ведущие политики, не импотент. Но в психологическом смысле секс его уже не интересует – это я как психолог четко вижу по его мимике, жестикуляции, интонациям.
– А то, что он в медицинском смысле не импотент, вы видите как кто?
– И как избиратель, и как врач. Сейчас объясню: за мужские качества в организме отвечают мужские половые гормоны – андрогены. Причем не только за «косточку» между ног, но и за мускульную активность, и за высшую нервную деятельность, в первую очередь – за торможение коры головного мозга. Это торможение позволяет спокойно принимать решение в стрессовой ситуации. А человек без «тормозов» запутается в рефлексии, не сможет остановиться на правильном решении и в результате сморозит глупость.
– А как насчет нервной импотентции?
– Да, бывает, что с гормонами все в порядке, а человек все равно импотент. Это, как говорят в народе, «от комплексов». Какая-нибудь психическая травма, перенесенная в детстве. Нервный импотент боится быть мужчиной. И не только в постели: он боится ответственных решений.
Боится быть сильным. Какая уж тут политика… Короче, импотент – любого типа – действует неадекватно, под влиянием аффекта, часто проявляя трусость… Мы можем честить Щельцина и так и эдак, он совершил кучу ошибок – но это не ошибки импотента.
– Если уж говорить об аффектах, то как не вспомнить
Щириновского.
– Давайте вспомним Щириновского. Щириновский – единственный из наших ведущих политиков, абсолютно нормальный сексуально… Нет, еще Щубайс нормален. Но сначала о Щириновском. Когда он высказался как-то, что у него «обе головки работают нормально», он, скорее, приврал насчет верхней. Для меня, как мужчина, он не привлекателен. Но здоров. Во-первых, импотентция: вся деятельность Щириновского – актерская игра. Евреям он обещает еврейское счастье, русским патриотам – русское счастье без евреев, старикам – урезонить молодежь, молодежи – очистить дорогу от стариков. И многие ему верят. Такая игра требует виртуозного торможения коры и изрядной смелости. Значит, он не импотент. Но он в придачу и не гомосексуалист, не садомазохист, не копрофаг. Это видно сразу. Видно по абсолютной беспринципности Щириновского. Ведь ясно же, что он – вовсе не борец за «русскую идею», за права евреев, за достойную старость и прочее. Он – типичный «обещалкин». Мало того, он еще и не борец за собственную карьеру: например, в президентской кампании 1996 года его задача состояла не в том, чтобы стать президентом, а в том, чтобы «срубить» побольше денег, выгодно продавая свою дружбу различным борющимся силам.
– Хорошо, он беспринципен и ищет не власти, а денег. Но как это соотносится с гомосексуализмом или садомазохизмом?
– Объясню подробнее. В Древней Греции, например, гомосексуализм не считался сексуальным отклонением, а в некоторых странах Востока так же спокойно относились к скотоложеству. Но если в культуре какой-то вид секса считается отклонением, извращением, то человек, страдающий этим извращением, чувствует себя в определенной мере противопоставленным обществу. Щириновский, при всей своей показной агрессивности, человек вовсе не маргинальный, не противопоставленный обществу, цели его вполне «невинны». А
маргинальность, как я уже отметила, вещь комплексная: она не может касаться только политики или только секса. Отсутствие политической маргинальности, таким образом, означает отсутствие ее и в сексуальной сфере. А маргинальность – вот та напрямую связана с политическими принципами, с желанием перемен.
– То есть, какие-нибудь хиппи или панки все извращенцы?
– Нет, молодежные «тусовки» сами являются микрообществом, они живут по другим законам. Иное дело – политика: политик, желающий изменений в обществе, отделяет себя от общества: вот – общество, а вот – отдельно – он, ведущий свою маленькую (или большую) войну с этим обществом.
– Но ведь политик работает не один, вокруг него – соратники, партия…
– Обычный политик – да, но мы говорим о лидерах. Соратники существуют не вокруг лидера, а позади. Он в одиночку бросает вызов обществу, которое собирается изменить. Наши основные лидеры, кроме Щириновского (и еще, полагаю, кроме Щубайса), люди принципиальные: они искренне желают перемен – в ту или в другую сторону. Поэтому, если не считать Щубайса и Щириновского, мы имеем целый букет сексуальных перверзий, то есть извращений. Щавлинский, например, явный гомосексуалист. Хотя наши политики, в основном, солидные люди, и едва ли в своих извращениях идут дальше эротических снов, дальше подсознательных желаний. Зато во сне сердцу не прикажешь. Так вот, лапушка-Щавлинский на подсознательном уровне – активный гомосексуалист. Смотрите, как он активно пытается навязать всем свою программу. Когда я говорю «всем», я имею в виду не народ, а окружающих Щавлинского политиков. Народ, масса воспринимается как женщина – именно поэтому, кстати, Щавлинскому не светит стать президентом. Он просто этого не хочет: он не желает навязывать себя массе, как вообще не желает вводить что-либо свое в женщину. Зато конкретный политик, тем более – лидер, всегда воспринимается как мужчина (даже если политик этот – женского пола). Щавлинский буквально хочет «поиметь» всех политиков вокруг себя. И при этом в своей «любви» он чрезвычайно ревнив. Основной предмет его ревности – Гайдар. Например, в феврале прошлого года на встрече в Московском Центре Карнеги какие-то дипломаты задали ему вопрос о заигрывании «Яблока» с коммунистами в
Думе – была тогда такая щекотливая тема для разговоров…
– Но нас сейчас интересует не сама политика, а ее сексуальный аспект.
– Не беспокойтесь, я придерживаюсь нашей тематики. Итак, Щавлинский, разумеется, принялся все отрицать, и тогда дипломаты сослались на Гайдара: вот, мол, Гайдар вас в этом обвиняет, а Гайдару можно верить. Так с Щавлинским случилась истерика! Он стал буквально кричать, что Гайдар – безграмотный, что за всю свою жизнь не выучил ни одного слова, кроме слова «коммунисты» – ну и так далее. Еще один пример: как-то в «Независимой газете» Юрия Щекочихина назвали одним из лидеров «Яблока». Щавлинский пришел в ярость, когда увидел эту статью. Он сказал Щекочихину: передайте своим друзьям из прессы, что в «Яблоке» только один лидер – я. Наконец, программу свою он навязывает всем тоже очень ревниво: никаких компромиссов. Щельцину он неоднократно предлагал тесное сотрудничество, но при одном условии: пусть-де Щельцин уволит все свое окружение и в первую очередь – Щерномырдина. Может, окружение не ахти и действительно достойно увольнения… Впрочем, это не важно. Важно то, что Щавлинским, когда он это предлагал, явно двигали не только политические, но и эротические мотивы. Щерномырдин – человек физически непривлекательный, во всяком случае – для гомосексуалиста. Щавлинский таких не терпит.
– А Шлужков? Вот, кажется, идеал для избирателя…
– Согласна, идеал. Но почему? Я уже сказала, что масса воспринимается как женщина. Добавлю теперь, что масса и ведет себя, как женщина. Причем в нашем случае, точнее, в наше время – как женщина, склонная к мазохизму. Возможно, виноват некий «русский характер», но скорее виноваты тяжелые времена. Отчаявшись получить удовольствие от жизни, рядовые граждане готовы окунуться с головой в омут несчастий…
– Вы думаете, Шлужков принесет нам несчастье? До сих пор он вполне, кажется, здорово управлялся с Москвой.
– Я вовсе не об этом. И опять с вами соглашусь: Шлужков – идеал. Он удовлетворит мазохистским наклонностям толпы, не принеся ей несчастий.
– Чем же тогда…
– Тем, что он садист! Ведь садизм проявляется не только в стремлении унижать и наносить увечья жертве. Садист по отношению к жертве чувствует себя прежде всего суровым хозяином. Шлужков и есть суровый хозяин. Он не терпит никаких посягательств на свою власть, никаких возражений. Внешне он выглядит, как самодур… Но при этом не допустил пока ни одного серьезного политического прокола. А политика, как известно, есть искусство компромисса. Самодур в политике не удержится. Значит, Шлужков – не самодур, а садист. Он ведет себя адекватно ситуации. Особенно если иметь в виду ситуацию, сложившуюся между ним и Щельциным. Как вы думаете, почему Щельцин терпит на таком высоком посту своего основного конкурента?
– Для меня это всегда было загадкой.
– А для меня – нет. Одгадка проста: Щельцин – мазохист!
– Как так? Вы же говорили, что секс его не интересует.
– Обычный секс. На самом деле он – мазохист. Посмотрите, как он круто обходится с подчиненными. Люди, облеченные властью, люди крутые и непреклонные, ищут разрядки – такой ситуации, при которой уже не они бы распекали всех подряд, а их самих бы распекали в хвост и в гриву, унижали, даже били… Но при этом ситуация должна быть абсолютно безопасной. Я знаю нескольких крупных бизнесменов и криминальных «авторитетов», которые после своих суровых дел любят зарулить к какой-нибудь «суровой госпоже»: там за изрядную сумму им надают пощечин, обрядят в дамскую комбинацию, обзовут «гадкой шлюхой» и отстегают плеткой. Щельцин, конечно же, не может позволить себе такого развлечения. Подсознательное желание копится в нем, и когда-нибудь он сорвется… Затеет, например, войну с целью проиграть ее. Да вот, пожалуйста, война в Чечне – как раз такая.
– А Щерномырдин? Он так похож на Щельцина, наверное, он тоже…
– Ни в коем случае. В нем нет никакой излишней крутизны. Основной его пафос – спокойствие, стабильность. Я бы сказала – мертвый штиль. Понимаете, на что я намекаю?
– Неужели…
– Да, он – мортофил, любитель трупов. Опять напомню, что все перверзии, о которых я рассуждаю, глубоко подсознательны. Щерномырдин – отличный семьянин и от самого предположения о таком пришел бы в ужас. Но его основная половая жизнь проходит не в лоне семьи, а на рабочем месте. Его половая жизнь сублимирована в работу, в управление страной. А страну он желает видеть абсолютно стабильной, то есть – абсолютно неподвижной. Не подумайте, что он ради своих пристрастий «убьет» страну (в том или ином смысле). Он вовсе не маньяк-убийца (в том числе – на уровне подсознания). Его мортофилия означает, что он не испытывает влечения к живому, поэтому любая нестабильность ему неприятна. А если нестабильность выйдет за определенные рамки, Щерномырдин просто покинет политическую сцену.
– А Щуганов?
– Ярко выраженный копрофаг.
– Кстати, что такое – копрофаг?
– Копрофагия – это сексуально-обусловленное стремление к поеданию экскрементов. Гитлер был копрофагом, например: он клал себе на лицо стекло и заставлял Еву Браун на это стекло какать…
– На стекло, все-таки, не в рот.
– Копрофагия может быть выражена в разной степени. Главное здесь – пристрастие к экскрементам. Такой серьезный и туповатый человек, как Щуганов, я уверена, даже сам себе не признается никогда в своей страсти. Но тайно, во сне, он будет мечтать о дерьме.
– Это нечто сродни мазохизму?
– Ни в коем случае. Настоящий копрофаг не считает поедание дерьма мучением или унижением. Просто копрофаг настолько не любит внешний мир, что питаться чем-то внешним, чем-то, пришедшим из окружающего мира, ему крайне неприятно. Собственные экскременты для него – родная питательная субстанция, символ радостного уединения. Обычная политическая ориентация копрофага – национализм, изоляционизм, идеология «опоры на собственные силы». В чем-то копрофагия близка нарциссизму – половой любви к самому себе. Но нарциссист любит рассматривать свое отражение в зеркале, копрофагу же даже зеркала отвратительны, не говоря уж обо всем остальном окружающем мире. Посмотрите на лицо Щуганова: осноновное выражение на этом лице – мучительная брезгливость. Он, конечно, себя хорошо контролирует, здоровается с людьми за руку, общается. Но хочется-то ему, на самом деле, оказаться в абсолютной пустоте и тихо поедать свои экскременты.
– Что же нас ждет?
– Ничего особенного. Дальнейшие перемены. Не бойтесь, половые извращения не так страшны, как импотентция. У некоторых диких народов существовал социальный институт «священного царя». «Священный царь» – не столько правитель, сколько символ: он здоров и горя не знает – значит, и народу будет хорошо; он болен – народ тоже болен. А если «священный царь» терял свои мужские качества, его тут же убивали и выбирали нового. Любой современный правитель в некотором роде – такой «священный царь»: как только он теряет мужскую силу, в народе возникает подсознательное желание его убить. А когда это желание становится сознательным, начинается гражданская война. Так что, пусть они извращаются – лишь бы потенции не теряли: перемены нам необходимы, а вот гражданская война – совершенно ни к чему.
ОТЧЕГО ЛЮДИ НЕ… ПТИЦЫ?
Беседа с А. ЛАЭРТСКИМ
Этой встречи мне пришлось искать очень долго. То мой герой не приходил, то он внезапно заболевал, то я сам не мог прийти туда, где ожидалось его присутствие… Но наконец-то… Клуб «Не бей копытом». Я, важно помахивая редакционным удостоверением, прохожу мимо секьюрити, но не избегаю дотошного шмона. И вот я в зале.
– Где он? – пристаю я ко всем. Натыкаюсь на его менеджера и препровождаюсь в гримерку, где и сидит он, нахохлившись, устало прикрыв глаза, как филин. Мягкий короткий ежик волос дополняет ощущение.
– Александр? Лаэртский? Он полностью открывает голубые глаза:
– Да, я.
Я представляюсь и плюхаюсь в кресло рядом с ним.
– Александр, я слышал множество ваших альбомов, и что меня удивило: то, что с одной стороны «мне надоела грязь, мне хочется чистой любви»…
– Полное говно альбом…
– А с другой – «Разухабистый молодчик телку хмуро мял в подъезде», прошу меня простить, дословно я не помню. И тот и другой – Лаэртский?
– Сложный вопрос. Судя по всему, у меня происходит процесс эволюции. Понимаешь, сперва появляются юноши-девушки. Потом – мужчина-женщина, потом – муж-жена. Что дальше?
– Очевидно, любовник-любовница…
– Правильный ход мысли. Отношения между мужчиной и женщиной, они же не всегда прямые. Вот некоторые приходят домой, дверь шкафом припирают, на шконку, и сразу трахаться, трахаться!..
– Да, бывают странные люди…
– Об этом стоит задуматься. На все можно взглянуть с разных сторон. И мудрости в любом подходе хватает. А в теме секса – ее больше, чем где бы то ни было.
Вообще, это смешно. Весь этот процесс. Ты прикинь, представь себе, что ты инопланетянин, но разумный.
– Ага.
– Ты прилетел – и видишь: трахаются! Вот что ты подумаешь? Это же убийство на твоих глазах! Конкретно!
– Нет, ну почему же? – встал я на защиту секса. – Он кайфует, стонет, она – подстанывает, или наоборот…
– Не, ну сам процесс-то смешной. То же самое, как детям дико видеть, как бык залезает на корову. Так же и инопланетянину дико видеть наш секс. Это только в мозгу людей секс возведен в эстетическую, такую, категорию. А на самом деле: сам процесс фака – он же очень некрасивый.
Вот у меня был знакомый, так у него был еще один знакомый, он милиционером был. Нет, я против милиции ничего не имею, но он любил, чтобы женщина брала у него минет, когда он какает. Это правда.
– Хорошо, какова же тогда твоя философия?
На этот вопрос Лаэртский таинственно пожал плечами:
– А хуй его знает, товарищ майор… Можешь написать, что в этот момент его глаза, как у птицы, закрылись поволокой… (Я послушался и, как видите, написал.)
– Хрен с ней, с философией, скажи, почему ты поешь о межполовых отношениях?
– Что я считаю: самая лучшая эротика – это у птиц. Потому что они ебутся и не думают, что делают. У них это инстинктивно. У них нет никаких шизовых раскладов, с этим связанных. И если есть какие-то взаимные обязательства, то и они диктуются инстинктом, а не мозгом. А значит – меньше геморроя.
– Значит, ты за секс, приходящий спонтанно? Veni, Vidi, Fucki? Пришел, увидел, отымел?
– В любом случае, надо обоюдное согласие. А так, я в принципе, не за это… Т. е., как можно быть за то, что мы живем на планете Земля, или, допустим, в Москве? Да, – встрепенулся Александр. – А ваша газета разве еще существует?
И я пустился в живописание наших проблем. Говорил что-то о несправедливости, что раз нас покупают – значит, мы кому-то нужны…
– Я думаю, – резюмировал Лаэртский, – что это связано не с эстетическим запретом на это дело, а просто, вы кому-то нужны, а кому-то не нужны. Может, вы кому-то помешали, я так прикидываю. В этом, наверное, основная причина. Я-то всех раскладов не знаю, но мне кажется, это именно так. Глупо вообще сейчас запрещать какое-то издание, когда кругом, бля, можно пойти и купить кассету, где голой бабе доску к жопе гвоздями приколачивают!
– Спасибо за интересную беседу.
КРАСОТА И ТЕЛО.
Как известно, каноны красоты, в том числе и женской, постоянно меняются. Когда в моде длинноногие дивы, наши дамы готовы пойти на все, вплоть до аппарата Илизарова, чтобы хоть пару сантиметров прибавить к своему росту. Но мода уходит и вновь врачи-косметологи завалены работой.
Существует ли что-нибудь постоянное в нашем переменчивом мире?
Да! И об этом недвусмысленно заявила фотовыставка достойного ученика и последователя голландского художника Ван Дер Гуя. Зовут нашего мастера Евгений Казбич, а экспозиция носит название «Русский женский фотопортрет конца ХХ – начала ХХI века.»
Вскарабкавшись на третий этаж дореволюционного дома, я попадаю в галлерею «Экспо – 88», где и развернута выставка.
Меня встречает очаровательная незнакомка в одном нижнем белье и вручает проспект и банку холодного пива. Держа диктофон наготове, я обозреваю окрестности.
Стена. Белая. А на ней в шахматном порядке расположены прекрасного качества снимки женщин. И что за женщин! Животы, бедра, бока, грудь, все прямо-таки бросается в глаза и нет никакой возможности отвести от них взгляд.
Проделав над собой героическое усилие, я отхожу от фотографий и обнаруживаю в центре помещения самого виновника торжества женских тел, господина Казбича.
Так, под сенью прекрасных дам, и происходит наша беседа.
– Евгений, ваш облик, розовый бант, сомбреро, навевает мысли о знойной Мексике. Неужели вы имеете какое-то отношение к этой стране?
– Самое прямое. Это моя любимая страна, к которой я стремлюсь, но, к сожалению, никогда не был. Я давно мечтаю ее посетить и сделать там галлерею портретов мексиканских девушек…
– Да, прекрасная мечта. Но вернемся в день сегодняшний. Открылась ваша выставка. Что вы чувствуете по этому поводу?
– Гордость и радость. За этих девушек и за нашу страну, которая могла вскормить их. К сожалению, в экспозиции представлено лишь 36 работ из двухсот. Стена не смогла вместить их всех.
– И это не удивительно! Такие, можно сказать, рубенсовские формы…
– Да, я просто тащусь от форм этих девушек. Я люблю обширные бедра, попы, грудь, наконец. Зад – лучшая часть тела, как говорил Огюст Ренуар.
– Среди моделей я вижу и госпожу Федосееву-Шукшину…
– Она мне безумно нравится!..
– Скажите, если не секрет, кто останьные?..
– Они все девушки!
– Да?
– Они все чьи-то жены. Может быть, одна из них – супруга министра, другая – какого-нибудь государственного деятеля…
– Значит, они жены тех, кто может достойно содержать свою половину, не отказывая ей ни в чем?
– Да. Тех, кто по-настоящему ценит красоту женского тела. Чем больше женщины – тем лучше. И нет пределов женскому совершенству!
– Вы достойный последователь великого голландца, но скажите, Евгений, почему они в белье? Ведь будь такая великолепная натура обнаженной, она производила бы гораздо более сильное впечатление?
– По-моему, зритель еще не готов к такому потрясению.
– Что же ждать вашим почитателям в будущем? Каковы Ваши планы?
– Не знаю, доживу ли я до следующей выставки… Я боюсь, что эти девушки меня изнасилуют. Поверьте, я говорю об этом не с ужасом, наоборот!..
Тут по телевизору стали передавать репортаж с этой экспозиции, и мы поспешили к голубому экрану. Затем господин Казбич представил меня госпоже Марии, без которой эта выставка никогда бы не состоялась.
– Женщины «выше средней упитанности», – Сказала она, – В нашей стране оказались дискриминированы. Их не принимают в манекенщицы, они пока что не стали центром общественного внимания. И это странно. Мужчины ведь предпочитают полненьких…
Есть даже шутка, что 95% мужчин любят пухленьких, а остальные это скрывают.
И наша экспозиция должна пробить брешь в стене социальной изоляции упитанных женщин и дать им шанс выйти на авансцену общественной жизни во всем множестве ее проявлений.
Я покидал гостеприимные стены галлереи в полной уверенности, что полные женщины еще займут достойное, можно даже сказать весомое, место в нашей жизни и отберут пальму первенства у худосочных девиц.
Восторгался пышными формами:
Да здравствует официальный любовник!
…После непродолжительных поисков в извилистых закоулках я нахожу нужный дом. Лифт не работает, и по крутым истертым ступеням я карабкаюсь на последний этаж. В распахнутых дверях уже стоит дама в наглухо запахнутом халате. По ее взгляду удается понять, что ждет она не меня. «Вам назначено?» – мне всегда нравился у женщин грудной голос, но когда у его обладательницы такие недоверчиво-пронизывающие глаза, мне хочется… Ну, это неважно… Итак, я гордо преодолеваю неприступный кордон и оказываюсь в коридоре, на стенах которого в изобилии висят афиши, связки цепей, чья-то одежда, бронежилеты и прочие атрибуты… кого? Читатель уже наверняка догадался, что я попал к известнейшему русскому колдуну Юрию Андреевичу ЛОНГО.