Это серое, во всех смыслах, создание мрачно пялилось из своего угла на всех лиц женского пола и испускало похотливые вздохи, отлично понимая, что ничего ему на нашей групповушке не светит. Было бы хоть как-нибудь понятно, если бы он любым способом начал бы к кому-нибудь клеится, но нет. Парень просто сидел, пил одну лишь «пепси» и не поддавался на уговоры хлебнуть жидкости с большим количеством градусов.
Голоса его так же слышно не было. Он лишь криво усмехался на рассказываемые анекдоты, а когда к нему обращались напрямую – ограничивался краткими репликами, типа «да» или «нет».
Так и остался он в памяти народной, нашей то есть, совершенно безымянным.
И вот, в момент, когда все мы уже достаточно поднабрались и первые ласточки начали вить себе гнезда, обильно пуская слюни друг на друга, прозвучала самая длинная до сего времени фраза этого серого мыша:
– Ах, оставьте меня, неужели вы не понимаете, я болен!..
Болен? Тогда чего приперся? – возник у всех мужиков закономерный вопрос. Женская же часть общества отреагировала совершенно иначе:
– Бедняжка! Так вот почему он такой понурый весь вечер!
И бесцветное создание моментально оказалось окружено женской заботой и лаской. Моей, к сожалению, в том числе. Ведь даму подшофе хлебом не корми, а дай кого-нибудь пожалеть и полелеять. Этим-то этот подлец и воспользовался так нагло.
– И что же у тебя за болезнь?
Это уже был мой вопрос. Эх, если бы я знала, чем кончится мое профессиональное любопытство!
Парень завздыхал, вращая глазами, и, выдержав театральную паузу вымолвил:
– У меня прогрессирующая лобковая аллопеция и циркумцизио вместе с аспермией!
Все отшатнулись.
– Не бойтесь, – Устало махнул рукой больной, – Это не заразно. Генетика…
Слово «аспермия» было мне смутно знакомо, зато остальные болезни не поддавались никакому лингвистическому анализу.
– Это что, у тебя детей быть не может? – Осторожно задала я вопрос.
– Ах, – выдохнул наш несчастный, – Увы!..
Это решило многое и, в первую очередь, проблему моих опасных дней, которые, по всем расчетам, были в самом разгаре.
Теперь уже мне пришлось отбивать от остальных моих товарок такого ценного кадра. Кадр же, казалось, не обращал внимания на ту возню и пикировку, которая возникла после его сенсационного заявления. Через некоторое время и до мужиков дошло, что происходит что-то не то, и после этого мне уже пришлось не только отбивать моего, а это я уже решила, больного от ненасытных подруг, но и самой отбиваться от тех, кто положил на меня глаз, и пробовал завершить это наложением своей лапы и вложением члена.
Короче, вскоре все завершилось моей безоговорочной победой.
Оставшись со мной наедине, безымянный парень резко повеселел:
– Я и не думал, что в мои последние дни мне удастся побыть с такой очаровательной девушкой!..
Он умирает! – догадалась я. – Конечно, эти генетические болезни…
Наверное, никогда раньше и никогда в будущем я не буду так ублажать кого бы то ни было мужского пола. Я позволяла ему абсолютно все.
Для начала он просто взгромоздился на меня и следующие десять минут занимался со мной в миссионерской позиции. Член его оказался не шибко большим, но и не маленьким. Он водил его очень странно. В движениях, казалось, не было никакого ритма. То несколько быстрых движений туда-сюда, пауза, потом медленный ввод и такой же неспешный выход. Мне, конечно, были известны всевозможные способы и методы движения этого органа, он мой безымянный трахарь, казалось, совместил их все сразу.
В конце он забился мелкой дрожью и, взревев, кончил.
На этом его активное участие в сексе завершилось. Все оставшееся время я то занимала его член минетом, то скакала на нем, выжимая все новые и новые порции спермы, в которой, как я тогда была уверена, живчиков не было.
Безымянный парень тащился, постанывал и орал благим матом, когда испускал очередную порцию из предстательной железы. Под утро я, изможденная, но довольная своим самопожертвованием, задремала. Когда же я открыла глаза – на мне был совершенно другой парень. Резко сжав мышцы влагалища я остудила его пыл и пошла разыскивать моего безнадежно больного. Его в квартире не оказалось.
А потом, после уик-энда, я не поленилась и залезла в медицинский справочник, дабы узнать не опасен ли сексуальный контакт с таким больным человеком. И что же?
Аллопецией, оказалось, медики называют банальное облысение. А таинственное циркумцизио является всего-навсего синонимом успешно выполненной операции по обрезанию крайней плоти! И ни одно из этих «заболеваний», как вы понимаете, не смертельно! Но, к счастью, и не заразно. Так что хоть в одном этот безымянный подлец нас не обманул.
Что же касается его аспермии, то из-за нее мне пришлось несколько раскошелиться. Но это уже другая история, неприятная.
А так, встречу – устрою ему все эти «болезни» в самом радикальном виде! Будет ходить лысый и без яиц! Чтоб не обманывал честных девушек!
ЭПИСТОЛЯРНЫЙ СЕКС.
Однажды, в ожидании очередного номера «Еще», выгребая из своего почтового ящика кучу рекламных проспектов и здоровенную «Экстру-М», я увидела письмо. Нельзя сказать, что пишут мне редко, порой, особенно весною, не продохнуть от посланий бывших любовников, посланных в направлении женских гениталий, не имеющих ко мне ни малейшего касательства, но почерк на этом конверте был мне определенно не знаком.
Прямо на лестнице, сгорая от любопытства, я вскрыла послание. внутри оказался обычный тетрадный листок, на котором было написано буквально следующее:
«Я три раза целую твой бритый лобок. Потом провожу по нему языком, ощущая им сладостную колкость слегка отросших волосиков.»
Все! Больше ничего там написано не было, за исключением подписи – В.В.
Я, на всякий случай, посмотрела листок с другой стороны и на просвет. Нет, ничего…
Это, конечно, приятно, что некто таким образом обращается с моим лобком, действительно лишенным излишней растительности, но потом до меня дошло. Я взглянула на адрес. Догадка подтвердилась. Странный текст был адресован кому-то, кто жил в соседнем корпусе.
Естественно я пошла исправлять ошибку почтальона и извиняться за нечаянно прочитанный текст. Но что именно он значил, так пока и оставалось для меня загадкой, пока я не познакомилась с Милой.
Мила, настоящий адресат письма, судя по виду, оказалась весьма юным созданием, едва закончившим школу. Когда я вручила ей вскрытый конверт, девушка не знала куда деть себя от смущения. Ее мордашка прошла через весь спектр от красного до белого и обратно.
– Как тебе с ним повезло… – Проронила я, собираясь немедленно удалиться. Но в этот момент что-то произошло с Милой и она, широко открыв глаза, спросила:
– Вы действительно так думаете?
– Ну, конечно!
– А, простите… У вас есть опыт… В этих делах?..
Вопрос был из разряда идиотских. Ну неужели я, дожив до своих двадцати с небольшим, уж поверьте, хвостиком лет, не познакомилась бы с лицом противоположного пола и с той штуковиной, что скрывается в его штанах. Причем не в единственном экземпляре.
– Ну, конечно! – Расплылась я в улыбке. – Даже с некоторым избытком!..
– Тогда… Не могли бы вы меня немножко проконсультировать?..
– С удовольствием!
На самом деле, мне бы весьма хотелось познакомиться с тем деятелем, который сочинил такое письмо. А выйти на него я могла лишь через Милу, ибо обратный адрес на конверте отсутствовал.
Потом, до позднего вечера, мы сидели на кухне, гоняли чаи, а я выслушивала историю жизни девочки Милы. Именно девочки, ибо она, несмотря на эротическую переписку, до сих пор оставалась девственницей.
Буквально после второй ее фразы у меня сложился четкий психологический портрет Милы. Весь остальной треп лишь добавлял к нему некоторые несущественные штрихи.
Скромница и отличница, страдающая манией нежелательного залета. Такой типаж в наши дни стал экзотической (или эротической?) редкостью. Но факт остается фактом, пуританское воспитание породило в Миле бурные эротические фантазии, которые бурлили в ней, не находя никакого выхода. Она даже не мастурбировала ни разу!
И вдруг, в какой-то газете, какой конкретно, она уже не помнила, Мила наткнулась на объявление о том, что существует некий клуб любителей секса по переписке. Это оказалось именно то, что было надо несчастной девочке. Она послала туда письмо. Ей ответили, потом сообщили, что она занесена в картотеку и ее адрес предоставлен нескольким мужчинам.
Кстати, одним из основных правил клуба «Марс Венера» было что его члены не имеют права встречаться. Знакомство, помимо обмена письмами, влекло за собой автоматическое исключение нарушителя.
Вскоре пришли первые послания. С некоторыми мужчинами Мила решительно отказалась переписываться. Их письма были грубы и бестактны. Но двое остались. Первый слал обширные послания, полные признаний в любви, письмо второго я имела счастье прочесть. Переписка с этим В.В. носила характер некой шахматно-эротической партии. Мила посылала ему свои действия, он же – свои.
Тянулось это уже больше года и девушка уже совсем решила покинуть этот клуб и познакомиться, наконец, с сексом в физическом приближении, без помощи авторучки. Но выбрать одного из двоих Мила оказалась не в силах.
Помощь, которую она от меня попросила, выражалась в том, чтобы я посетила обоих и высказала о них свое непредвзятое мнение. Я с готовностью взялась за эту задачу, т. к. девочка, в порыве откровенности, показала мне творения обоих своих мужчин. Судя по текстам, каждый был вполне достоин для лишения Милы лишнего органа, типа девственной плевы.
Следующий день, благо он был полностью свободен, я посвятила двум визитам. Увы, оба они меня разочаровали.
Господин, посылающий признания, оказался не детородного возраста. Ему было далеко за шестьдесят.
Второй детей иметь тоже не мог, но по другой причине. В квартире, куда я попала, оказалось четверо молодых девушек, все с кучами детишек. Девушки оказались женами пресловутого В.В. Как выяснилось, В.В. вел переписку сразу с двадцатью дамами, причем все письма сочинялись на семейных советах.
Позавидовав такой потенции, я вернулась к Миле ни с чем. Горькая правда обрушилась на несчастную девственницу, как тухлое яйцо, выброшенное хулиганом с высокого этажа. Не в силах вынести слезы Милы, я немедленно позвонила одному своему бывшему парню. Тот приехал через час с шампанским, для дам, розами, для них же, и с коньяком для себя.
Познакомив их, я тактично удалилась.
Через неделю Мила, сияющая, завалилась ко мне и заявила, что выходит замуж. Кандидатуру счастливца выяснять не было нужды.
КАК МЫ СНИМАЛИ ПОРНУХУ.
Сексуальный заяц.
Нет на свете более простого и прибыльного дела, нежели съемки порнухи.
Это Леша сказал. Он-то и спровоцировал нас на этот подвиг. Сам Леша давно женат, но из любви к искусству самовыдвинулся на роль ведущей мужской модели. Остались пустяки: найти женскую модель. Или двух…
– Слушай, – говорил он мне, – у тебя такая фактура, любой, кто увидит тебя в обнаженном виде, уронит челюсть и сам упадет вслед. Да и трахаться же мы не будем. Так, одна имитация… Ну, соглашайся!
Но, несмотря на бронебойные комплименты, мне не хотелось даже имитировать. Наконец, мне надоело это занудство и, чтобы поскорее от него избавиться, я дала себя уболтать. Я торжественно согласилась на роль фотографа. Леша поручил мне, в качестве не то контрибуции, не то сатисфакции, добыть вместо себя двух более раскомплексованных дам и предоставить для съемок свои скромные апартаменты. Возбудительное Леша милостиво взял на себя.
По началу все пошло просто превосходно. Мне удалось совратить аж трех подруг. Ни одна из них Лешу пока не знала…
Старенький ФЭД лежал заряженный цветной пленкой, дожидаясь момента, когда родители свалят на дачу. И вот, настал знаменательный день…
Буквально через десять минут после ухода моих «стариков» завалились Оля с Надей, причем Надя привела своего бой-френда по прозвищу Лис. Без Лиса она сниматься не могла. Наконец, после часа ожидания и трех кружек чая, в дверь позвонили.
– Так, быстренько все разделись! Снимаем порнуху! – Прямо с порога закричал Леша. Пришлось намекнуть, что сначала неплохо было бы хотя бы формально познакомиться с будущими порнозвездами. Намек был понят после произнесения его открытым текстом и знакомство состоялось.
После этого из лешиной сумки появилась скромная литровая бутыль водки и ободранный мороженый кролик, которого Леша представил как зайца. Водка оказалась лешиным афродизиаком, всякие посягательства на который он тут же безжалостно пресек. А заяц – подарком для девочек, чтобы поддержать их истощившиеся силы после многотрудного процесса съемок.
Стали намечать план действий. Леша хотел сразу с двумя. Оле было все равно, а Надя соглашалась демонстрировать секс только с Лисом. Лис волком смотрел на Лешу, пока до последнего осознание этого факта не дошло окончательно. Благоразумие восторжествовало.
Установили очередь. Первым пробился Леша, протащив свою новую протеже Олю. Надя с Лисом в это время должны были приготовить зайца.
Я села с ФЭДом напротив диванчика, на котором должно было происходить мнимое совокупление. Посадив Олю себе на колени, Леша долго и слюняво ее целовал. Пока юноша возбуждался таким макаром, девушка задумчиво разглядывала сперва корешки книг, потом пейзаж за окном, а под конец ее внимание переключилось на такой интересный объект для созерцания, как потолок. Продолжалось это до тех пор, пока с кухни не стали доноситься странные звуки.
– Что там происходит? – Осерчал Леша. – Они мне мешают! Пусть потише! – и он приложился к своей бутылке.
На кухне, по соседству с отмокающей в уксусе тушкой четвероногого, Лис и Надя нагло занимались сексом.
– А как же съемка? – наивно поинтересовалась я.
– Не видишь, мы готовимся. – Не оборачиваясь буркнул Лис.
– Тренируемся. – Поддакнула Надя.
– Тренируйтесь тише.
Когда я вернулась, Оля была уже полностью раздета, а Леша, уже в расстегнутой рубашке, но еще в джинсах, обрабатывал губами ее груди.
Отличный кадр, прикинула я и, взяв аппарат наизготовку, принялась искать ракурс.
– Ты что, уже снимаешь?! Погоди, надо чтобы и я разделся!
Разоблачение Леши заняло более получаса. Я меланхолично курила, созерцала невозмутимую Олю и ждала. Когда же возбужденный пенис показался, наконец, из трусов, я решила проверить работоспособность техники. Вспышка сработала хорошо, а лешин орган, не выдержав атаки ярким светом, немедленно опал.
– Что ты делаешь? Я же не начал!
– Спокойно. Проверка.
– Раньше надо было проверять! Снимай только по моей команде!
Через некоторое время Леше-таки удалось ввести гениталию в Олю. Я, с его соизволения, увековечила это достижение. Странно, но несмотря на все предыдущие уверения, вместо имитации, Леша занялся самым натуральным трахом. Я указала ему на эту ошибку.
– Не мешай. Делай, что говорят, и не мешай!.. Ясно?
Мне было уже давно все ясно, а Леша вновь принялся трясти свой вялый член. Оля не была заинтересована в возбуждении и порномоделисту пришлось заниматься самообслуживанием. Он справился. А я забыла, перевела ли я пленку на следующий кадр, о чем немедленно и спросила. Леша этого почему-то тоже не знал:
– Следи сама. НЕ приставай по пустякам! Это ТВОЕ дело!!
Глотнув водки, он продолжил сизифовы попытки провести съемку. Когда Леша очередной раз довел свой пенис до состояния стояния, в комнату ввалился голый Лис:
– Я, это, спички не найду… Я не помешал?
Последний вопрос так и остался без ответа, а я показала где у меня находятся спички, соль, сахар, чай, сметана, чеснок, перец, горячая и холодная вода, ванна, мыло, пепельница и наборы ножей, вилок и ложек.
Попытки снять порнуху и возбудиться продолжались. Для качественного сексуального возбуждения Леша уже опустошил бутылку больше чем на половину, и когда индифферентная Оля приготовилась вновь принять в себя полуэрегированный орган, раздался страшный грохот. Мне показалось, что на кухне уронили холодильник вместе со стиральной машиной, но это оказался всего лишь противень с зайцем. Лис посоветовал не беспокоиться по пустякам и не выбегать каждую минуту.
– Если что-то будет серьезное, я сам скажу. – Заверил он.
И я тоскливо поплелась выполнять свой сексуально-мазохистский долг.
Пьяненький Леша вполголоса матерился, яростно дергал непокорный орган и приговаривал:
– Ну, ты подожди!.. Все хорошо будет!.. Мы с тобой еще такого наснимаем!
Я не понимала, к кому конкретно он обращается, ко мне, Оле, или своему истерзанному пенису. Впрочем, к этому времени мне уже было так же безразлично, как и недотраханной моей подруге. Она, кстати, уступив, наконец, мольбам и стенаниям, принялась, с такой же безучастной миной, делать Леше минет.
– Давай, давай! – Кричал Леша. – Вот, сейчас! Он уже поднялся! Ну, еще чуть-чуть!..
О, о чудо, член встал!
На мгновение.
Его оказалось достаточно, чтобы внезапно просочившийся аромат жареного мяса ударил нам всем в носы и слишком мало для проникновения в женское лоно. Аромат жаркого подействовал как сильнейший ингибитор полового чувства и лешин член упал уже окончательно. Леша, с горя, опять приложился к своей бутыли и не отпускал ее, пока внутри оставалось хоть что-то. Совершив этот беспощадный акт уничтожения спиртного, он тихо рыгнул и, повалившись на диванчик, моментально отрубился.
Лишенные его организующей энергии, мы единодушно отложили съемки порнухи на неопределенный срок. Как потом оказалось, сделала я всего шесть кадров. На каждом из них двойное, или даже тройное изображение, так что коммерческой ценности они явно не имели. Пришлось их тихо отрезать и выкинуть.
А заяц у Лиса с Надей получился очень эротично…
КАК МЫ СНИМАЛИ ПОРНУХУ-2
Сколько раз я зарекалась участвовать во всяких Лешиных авантюрах, и вот… Уговорил он меня.
– Ты что, порнуха! За этот фильм дойчи такие бабки заплатят! Полгода можно будет… – что конкретно можно будет делать полгода, Леша не объяснял.
– Я такого чувака нашел! У него тачка, камера супер-ВХС, сам он нудист, свой парень! – и Леша в очередной раз стал описывать те золотые горы, которые на меня свалятся, согласись я хоть раз посниматься в обнаженном виде с членом во рту. Я, правда, сомневалась, что одним разом все ограничится, ну да ладно…
На счет «два» согласие было получено, но Лешина атака неожиданно продолжилась.
– Только одной тебя будет мало…
– И сколько же баб нужно тебе для удовлетворения твоей низменной страсти?
Тут Леша вновь пустился в длинные путаные рассуждения, смысл которых заключался в том, что страсть эта отнюдь не низменная, а очень даже высокодуховная.
– Короче, нужны еще две. В чудеса я не верю, но к назначенному дню съемок мне удалось уболтать двух моих подруг – Олю и Лену. Полные противоположности, как по характеру, так и по фигурам. Оля – нежное дистрофическое существо с торчащими костями, грудями и глазами. Лена – девушка с атлетическими плечами, мощнейшим бюстом и безо всяких комплексов.
Встретились мы все втроем в центре и стали поджидать Лешу, попивая пепси и заедая ее мороженым. Ох, уж эта пепси… Она станет одним из главных действующих лиц. Но об этом позже. Подкатил «вольвушник», из него вывалился Леша и замахал руками, казалось, что он сейчас на всю толпу закричит:
– Девочки, поехали порнуху снимать!!!
Но не закричал, сдержался. Пошел прямо к нам, на удивление вежливо поздоровался, стал приглашать в машину. Оля с Леной от такого обхождения застремались, но в вольвушник сели.
Там нас поджидал хозяин, парень далеко за тридцать, лысоватый, с квадратной грудью и ласковыми голубыми глазами.
– Володя.
Мы по очереди назвались. Появился Леша с какими-то покупками, и мы покатили. Вова оказался ничего себе, с юморком, и те два часа, пока мы искали подходящее для съемок место, развлекал нас скабрезными анекдотами. Место, как водится, нашел Леша. Правда, потом оказалось, что оно рядом с каким-то аэродромом сельхозавиации, а с другой стороны, за тоненькой лесопосадкой, копошились на поле комбайны, но они были пока далеко, вертолеты – высоко. Мы расположились…
Старое одеяло на колючую траву, джинсы и юбки – на кусты, чепчики – в воздух! Ура порнухе! Вова взял камеру, Леша – бразды правления:
– Раздевайтесь!
Лена моментально скинула с себя ту малость, что еще оставалась на ней, и замерла, руки по швам. Но Оля, на что хрупкое создание, характер имеет очень въедливый:
– А где сценарий?
– Э-э-э, мнэ-э-э… – замялись мужики. – Это предварительная съемка, тут особого сценария не надо, так, как получится, главное – о себе заявить! Продадим эту пробу – будут бабки и на полное кино, со сценарием, осветителями и… прочим.
Оля разделась. Леша разделся. Я начала раздеваться. Пока медленно и аккуратно я стягивала с себя колготки, Леша взгромоздился на Лену и начал похотливо елозить.
– Постойте, я же кассету не зарядил! – запрыгал вокруг Вова. Пока он искал кассету, настраивал камеру, наводя ее на всех нас поочередно, вокруг летали комары, шмели и вертолеты, шелестела высохшая трава, и лешин пенис лениво вился по ветру, пока окончательно не замерз.
– Я замерз! – провозгласил Леша и оделся. Каково было нам, он, естественно, не подумал. Володя с радостью отдал ему камеру и примостился к нам, голый, довольный, с махоньким хуечком, который так и не возбудился, побывав попеременно в трех девичьих ртах. Пока этим важным делом занималась Оля, мы с Леной, поняв друг друга, тоже занялись своим поиском любовного наслаждения. Леша, полностью поглощенный съемками минета, не обращал на нас никакого внимания до тех пор, пока частично удовлетворенный Вова не ткнул ему пальцем:
– Ты этих снимаешь? Леша начал было, но мы уже устали, да и комбайны подошли ближе, да и вертолеты стали летать ниже, да и комары начали звереть.
Вы думаете, это все? Нетушки, самое веселое впереди.
Что нужно возбужденной недоебанной женщине, прежде чем одеться? Правильно, вода и полотенце…
Полотенца в машине нашлись – хорошие махровые. А воды, кроме как в радиаторе, не было. Пришлось подмываться пепси-колой…
Знаете, не так уж и плохо. Липнет, но слегка. А шипящие пузырьки дают невыразимо сексуальный эффект. Все подмывайтесь Пепси-Колой!
И еще один панегирик этой фирме. Пока мы кувыркались на одеяле, одна из начатых бутылок протекла… в салат. Получилась натуральная окрошка-пепси. Съедобно. Попробуйте.
А что с кассетой? Выяснилось, что за четыре часа съемок материала сделано на сорок минут, причем ни одного «коммерческого кадра» (это такие, где сперма льется потоком). Кассета перекочевала к двадцатилетней дочке Володи, которой и была бездарно затерта.
Как мы снимали порнуху – 2 Ѕ.
После публикации репортажа Киры Мурашовой – «Как мы снимали порнуху – 2», где события, имевшие место на съемочной площадке, были изложены с «женской» точки зрения – что естественно, учитывая пол автора – в редакцию пришло письмо. Оказалось, что один из героев репортажа является нашим читателем (а теперь – и автором). Владимир Таранцов, задетый, видимо, за живое некоторыми подробностями, излагает свою версию события.
Вот ведь – его величество случай! Не попадись мне на глаза у одного моего знакомого ваша, я бы сказал, сексуально-задиристая газета, я бы и не знал, что стал героем газетных побасенок. Хотя то, что я сейчас расскажу, правда, тоже односторонняя, как и та статья, где я оказался некопенгаген при съемке порнофильма.
Сам по себе факт возможности поработать при съемке такого фильма любому мужику будет интересен. Это в природе заложено. Но тот случай просто особый. Во-первых, сам режиссер приехал с опозданием и в таком виде, что я засомневался, он ли это. Это не значит, что я до этого общался только с Бондарчуком или с Михалковым, но таких штанов я не видел со времен геологических экспедиций (и то как списанные), куртка просто малярная… Теперь о девицах. Одна такая крупная, разлапистая, ну ничего эротичного. Вторая – худенькая, и я засомневался, что у нее найдется то, что называют бюстом. Лицо, правда, подходящее, этакая прожженность могла бы быть на экране. Третья – при сиськах на подпорках, полненькая и еврейка. То, что еврейка будет сниматься… меня просто доконало. А тут режиссер «радует», что актер не приехал – срочная репетиция, и добавил: «что-нибудь придумаем»; если бы я догадывался – что именно.
Ехали на место съемки долго. Барышни привередничали на предмет, чтобы не застукали, да долго еды всякой покупали с водкой. Ихний был заказ, я-то за рулем – низзя. А они: как сниматься без нее? По дороге режиссер рассказал нам сюжет, что-то там с фантазией, как из пизды, методом фантазии вдруг хуй получается. Да еще курил по дороге, я же дым не переношу. Заехали в красивое место на край лесочка, рядом поле с чем-то в рост человека зеленым, красота! Начали устраиваться, очень похоже как на шашлыки приехали.
Я, естественно, волнуюсь, все ж таки сейчас три барашка голыми предстанут, не каждый день такое. Хотя виду не подаю. Музыку завел, стол накрыли. Стали барышни под руководством режиссера раздеваться, а я с камерой, руки трясутся. Которая еврейка, очки сняла и ничего не стала видеть, а сиськи прямо как вымя, мощные такие. Та, которая покрепче в одежде была, без одежды такой же и осталась. Третья, худенькая, как бы без выпивона не решалась раздеться. И почему-то именно сразу раздеваться, как будто лесбиянки. Это так режиссер расстарался, мол, сразу за рога. Ладно, думаю! За рога так за рога. Барышни по сценарию взялись рассуждать, мол, все хорошо, только жаль, нет мужиков, и по рюмочке. Музыка играет, режиссер скачет и меня дергает, у еврейки сиськи спокойно так на животике лежат, с нее-то я и начал съемку, как она их выуживает на свет божий. Затем та, которая в теле, губки подправляет на лице помадой, и тут же крупным планом ее «делянку» и как она на ней разгон устраивает. А от комаров чем-то намазались, щиплет, зараза. Она пальцами по тому месту, где клитор должен быть, мацает, как говорят в Одессе, ну и ничего такого не происходит. Даже я успокоился, снимаю себе крупняком, где-то сантиметров с шести, устроился между ляжками.