Следующий кадр по идее режиссера так строился: которая худенькая в избытке чувств, проснувшихся в ней, должна припасть губами ко влагалищу той, что покрепче и, целуя, и вылизывая, сделать тете хорошо! Еврейка, глядя на это безобразие, тоже должна начать тормошить свое сокровище. В общем, минут через пять как бы все при деле. Даже худенькую стали раздевать. Из порток постепенно выползало этакое селедочное тельце, впрочем, более-менее стройное и с признаками взрослой женщины.
Дальше на съемочной площадке, после небольшого, но слегка базарного обмена мнениями, победило мнение режиссера, и мы распластали еврейку на одеяле-скатерти, раздвинули ноги, барышни приникли к этому совершенству и стали там извиваться. Режиссер, издали покуривая, время от времени возгласами «стоп» менял позиции. Добраться с камерой до удачной точки съемки было не просто, все поле было занято жопами и тем, что выглядывало между. Но дело шло. И тут режиссер оглашает, что как ни крути, а мужик нужен. Я, говорит, не могу, я должен это довести до конца, поэтому и обращается ко мне, давай-ка раздевайся и будешь работать, а я снимать.
Тут надо сказать, что за все время, что я через оптику всматривался в лона и прочее, у меня даже не шевельнулся. Профессиональная зависимость – сначала работа, затем что угодно, но в первую очередь работа. Разделся спокойно, без стеснения. Лег под них. Барышни набросились на мой хуй и, хихикая, стали его почмокивать и переговариваться, рассуждая над происками режиссера. Мой семипалатинский слегка огляделся и, решив своей хуевой башкой, что тут делать нечего, слегка приосанился, но и все! Девушки его и уговаривали, и изо рта в рот препроваживали, но он именно как бы под ветерком покачивался, как у вас в статейке отмечено, когда оказывался на воле, и все. Когда перед моим лицом по раскладу режиссера появлялась то одна, то другая, как ее пошляки называют, киска, я, в общем-то, с охотой целовал эти штучки и лизал, но… это ж надо, чтобы так сложилось, что именно в эти дни у двоих из них были месячные! Вот я и думаю, что мой ловелас не встал в силу генетики! В эти дни ведь не трахаются, значит, за века это стало законом для нас. Что-то мы еще творили, выполняя задания режиссера, но, на мой взгляд, появилось нечто похожее на разочарование.
Когда я всех развозил, то подсчитал свои финансовые потери и решил, что, если этакое еще раз повторится, то надо будет по крайней мере подойти к этому по-серьезному, чтобы и вправду можно бы было кое-что продать. Затем режиссер заявил, что его «маховик» примерно в три раза шибче моего. Если помножить, то получается ужасная пятидесятичетырехсантиметровая елда, в чем я сильно засомневался, да и девушки тоже. Наверное, это в нем сыграл неудовлетворенный норов. А дочь моя, 19-ти лет, посмотрев по видику эту порнуху, произнесла: «Какая гадость! Это надо не так все делать, и девушек надо на ять! И тебе, пап, уже поздновато сниматься».
Вот и все, чем я хотел дополнить прочитанное, жаль не запомнил. До свидания.
Владимир Таранцов
КИНО И ЖИЗНЬ. Как мы снимали порнуху – 3.
Мой друг Леша, эротоман, эротофил и эротолюб, искренне одержимый бредовой идеей съемок отечественной порнухи позвонил мне с очередным предложением. Он долго поздравлял с новым годом, еще дольше извинялся за все прочие разы и, когда ему это надоело, рубанул, как водится с плеча прямо по… Вы догадались какому органу.
– Я понял, почему у нас ничего не получалось! – Таинственно сказал Леша и взял паузу. Пока он молчал, ожидая моей реакции, я успела узнать обстановку в Чечне, погоду на завтра и съесть пару тостов.
– Мы не знали что делать! Но теперь с этим будет покончено! – Чувствовалось, что на другом конце провода Леша истекает спермой и идеями.
– Не тяни кота за яйца. – Посоветовала я. – И кроме того, у нас же был какой-то сценарий…
– Это все фигня! Сценарий не возбуждает. Но теперь все возбудятся как надо!
Идея Леши была проста как три рубля, если кто-нибудь о них еще помнит.
Но не стоит напрягать память, вспоминая вышедшие из употребления зеленые бумажки, вспомните лучше, как вы посмотрели свой первый порнографический фильм. У кого не было мысли прямо так влезть в экран и присоединиться? Кто не завидовал трахающимся? Кто не хотел повторить их сексуальные подвиги?
Причем повторить прямо тут, перед экраном телевизора?
А? Признайтесь, заманчиво?
На этом и решил сыграть Леша.
– Танюшка, у меня все на мази. Есть классная кассета с немецкой порнухой. Есть камера. Нет хаты и бабов.
Я так и знала, что этим кончится…
В общем, через неделю мы собрались в прежнем составе: Леша, я, Лена, Оля и, новый персонаж, Лешин друг по имени Женя, хозяин миниатюрной «восьмерки». Евгений был средних лет, кривозуб, мелок и лыс.
Порнуху – в видак, чистую кассету – в камеру, елочка, зажгись! Лена первая обнажилась и встала посреди комнаты по стойке смирно, ожидая приказов. Женя упустил этот момент и нацелился объективом на меня. Но я сидела на диване, нога на ногу, и раздеваться пока не собиралась. Ко мне присоединилась голенькая Оля. Она скромно прикрывала свой мохнатый треугольник и выжидающе смотрела на Лешу.
– Внимание! Включаю!
Нажата кнопка и по экрану поползли титры. Мы сидели и ждали пока не начнется что-нибудь интересное.
Оставленный без присмотра и работы Женя успел обнажиться и, повесив камеру на грудь, пытался приставать к Лене. Та не реагировала, позволяя жениной руке поглаживать ее свисающую грудь.
В телевизоре появилась картинка. Он и она сидели за столиком и мирно поедали салатики. При этом они чего-то говорили, ржали, но суть происходящего понять было сложно. Наконец, он встал.
– Женя, камеру! – Возбудился Леша, но мужик, облобызав подругу в лобик, тихо смылся. Женщина тут же скинула с себя пеньюар и начала активно мастурбировать подвернувшейся морковкой.
– Лена, давай.
Безропотная Лена легла на пол и погрузила пальцы в свои гениталии. Выглядело это скорее смешно, чем возбуждающе. Она медленно массировала свой клитор и от этого зрелища мне захотелось спать. Женя же, тряся на удивление гигантским, по сравнению с его ростом, членом, прыгал вокруг, снимая разные ракурсы этого безобразия.
В это время на экране появился еще один мужик. Он перекинулся с мастурбирующей дамой несколькими фразами, разделся и лег рядом. Теперь дама мастурбировала себя и того парня.
– На, снимай. – Женя всучил камеру Леше и, пока тот соображал, что же ему делать, лег с Леной. Та взяла его пенис и стала медленно водить рукой вверх-вниз. Послышались душераздирающие стоны, как из телевизора, так и с пола и Женин член изверг струйку спермы.
– На хрена ты кончил?! – Взъярился Леша.
– У-у-у…
– Тебе ее еще трахать!
– А-а-а… Сильнее… – Женя явно не мог обратить внимание ни на что, кроме своего кайфа.
А порнуха шла. Там эта парочка уже во всю трахалась, издавая стоны, хлюпы и скрипы.
– Давай, за камеру! Время идет!
Недовольный Женя взял аппаратуру и, капая на ковер спермой, нацелился. Леша водрузился на Лену и начал акт. В телевизоре он и она, не прекращая траха, катались по полу. Леша с Леной тоже начали. Первым делом они опрокинули елку, и я возрадовалась, что не ней не было ничего бьющегося. Вторым – запутались в мишуре. Третьим – пытаясь выбраться, покрыли себя плотным слоем иголок.
– Выключите кто-нибудь пока видак. – Молил Леша. Но Женя был занят съемкой, я – наблюдением за Олей, а Оля созерцанием всего этого весте.
Выковыривая иголки из члена и лобковых волос, Леша орал благим матом, кроя меня, за дурацкие деревья в квартире, Женю, за снимание позорных сцен, Олю, за отсутствие помощи. Угомонившись, он изрек:
– Теперь продолжаем!
Лена исчезла в ванной. Я была одета. Поэтому Женя взялся за Олю. Но только он начал введение, Леша опять заорал: очередной елочный подарок впился ему в пятку.
– Таня! Пока ты не подметешь, я ничего делать не буду.
Я сразу отложила уборку на завтрашнее утро.
ТЕЛА, ОБРЕЧЕННЫЕ НА СТРАСТЬ.
Вы бывали в мае на юге?
Нет? А зря… Лепота! Воздух свеж, прозрачен, не задымлен бессчетными мангалами с третьесортными шашлыками. Солнце еще не успело выжечь траву, небо и цветы до безликой серости. Да и народа на пляжах не в пример меньше, чем в разгар сезона.
Воздух – 25, море – 19, койка – нечто среднее между этими цифрами, но не в градусах, конечно, а в тысячах российских рубликов. Есть, конечно, минус, – фрукты. Но не персиками же, в конце концов, обжираться приезжают на море… Персики и в Москве нынче в любое время суток и года.
Я, к примеру, приезжаю исключительно за загаром. Ну, и, конечно, в поисках легких, ни к чему не обязывающих приключений.
Итак, бросив на время журналистику, я стелю на песок полотенце и, раздевшись донага, подставляю солнечным лучам то свои привлекательные ягодицы и спину, то плоский животик, над которым всякий может увидеть грудь, моих любимых размеров, ведь она моя, не правда ли, и как я могу ее не любить?
Первую неделю активной лени я заканчиваю с легким загаром, но с полным отсутствием эротических приключений. Это кажется мне весьма странным, ведь не уродина же я? Тогда почему ни один самец, у которого в лопатнике ночуют десятки килобаксов, не обратил на меня никакого внимания?
Все! Решаю я, пора завязывать с ничегонеделанием и заняться активным поиском обладателя органа, который смог бы меня устроить. Я имею ввиду оба аспекта этой проблемы.
Пытаясь прокрутить в голове план действий, я открываю глаза и тут же замечаю первую потенциальную жертву. Молодой человек, лежащий на небольшом отдалении, резко переводит взгляд с нижней части моего тела на измочаленные страницы какой-то книжки, в которой я, к своему удивлению, узнаю «Бунт ангелов». Именно его я читала здесь в прошлом году и безжалостно оставила в снимаемой мною халупе.
Присев, я подношу козырек ладони к глазам и якобы всматриваюсь в морскую даль. Там нет абсолютно ничего, достойного моего внимания, поэтому взгляд мой устремляется вбок, на читателя классики. Шатен с короткой стрижкой. Не атлет, но развит. А эластичные плавки не могут скрыть того, что обладает этот парень весьма недурными приспособлениями.
– Извините, молодой человек… – Обращаюсь я к нему.
– Вы мне? – С несколько наигранным удивлением отвечает он.
– Да, вам… Вы не могли бы посмотреть за моими вещами?
– С удовольствием!
После этой реплики я вскакиваю и с разбега погружаюсь в воду, которая в первый момент кажется ледяной. Но первый озноб проходит и я минут десять плаваю, не забывая поглядывать на мою потенциальную жертву. Та ведет себя спокойно.
Когда я выхожу из моря, завязывается интеллектуальная беседа, в ходе которой я узнаю, что парня зовут Олег, что он, как и я, москвич, но в ходе разговора я внезапно узнаю, что он прибыл сюда со своей подругой, которая обгорела в первый же день и уже третий день валяется в доме и не кажет своего облупленного носа на улицу.
Вскоре Олег заявляет, что теперь его пора окунуться и бежит к воде. И только сейчас я замечаю то, что не было мне видно с самого начала, ибо передо мной была лишь передняя часть парня. А на спине у него, как оказалось, была татуировка.
Таких странных наколок я еще не видела. Во первых она было красная. Нет, скорее телесного цвета, но почему-то, несмотря на то, что она, казалось бы, не должна быть видна на коже, я очень четко ее рассмотрела. Татуировка, раскинувшаяся между лопаток Олега, изображала обнаженную девушку. Привлекательную, надо сказать. Но я никогда не видела подобного сюжета. Девица с рисунка откровенно скучала. Она лежала на животе и хмуро смотрела куда-то вверх.
Какой смысл рисовать на себе такую тему? – подумала тогда я. Но мысль эта сразу куда-то испарилась, ибо я в тот момент сочла ее не стоящей моего внимания.
Ошибочность этого мнения я поняла когда Олег вышел, наконец из воды. И тогда…
Я мельком взглянула на него, когда он, растираясь своим полотенцем, повернулся ко мне задом. И увидела, что татуировка уже совершенно другая!
Рисунок уже изображал двоих. Давешняя девушка сидела в позе наездницы на каком-то парне. И, мне показалось, что я перегрелась на солнце, они трахались!
Не в том смысле, что наколка изображала эту сцену, а в самом прямом. Нарисованные персонажи шевелились! И весьма активно!
Я не секунду зажмурилась, помотала головой, отгоняя морок. Когда же глаза открылись, полотенце гуляло по пояснице Олега, а вытатуированная пара и не думала останавливаться!
– Ой!.. – Только и смогла я сказать.
– Что случилось? – Олег повернулся ко мне и на лице его отразились одновременно любопытство и непонятная тревога.
– Они… Они… Трахаются!
– Правда? – Удивился мой недавний знакомый. – У тебя зеркало есть?
Естественно, у меня нашелся этот незаменимый предмет туалета. Нелепо выгнувшись, Олег некоторое время созерцал отражение происходящего на спине, потом рассмеялся:
– Ну, Катька! Ну, блядь!.. А я-то…
– Что ты?
– Не въехал раньше посмотреть!
–???
У меня не нашлось слов. И это несмотря на мой огромный журналистский опыт!
Видя мое недоумение и, наверное, еще большее любопытство, Олег пояснил:
– Там моя подружка. Ну, герлфрендиха… Это она обгорела, а теперь с сыном хозяйки блядует. А можно пригласить вас в ресторан?
Резкая перемена темы не сбила меня, и я, с минуту подумав, исключительно для приличия, согласилась. Олег оказался настоящей загадкой. Откуда на нем живая татуировка? Почему на ней его подруга? И откуда там взялся этот парень? Все эти вопросы требовали разрешения, но я понимала, что Олег так просто колоться не будет. И приняла его предложение, на самом-то деле, исключительно ради того, чтобы узнать, что скрывается за этой таинственной наколкой.
Итак, картинка следующая. Вечер. Кабак. На столе букетик лаванды. К нему приставлена бутылка одесской «Ив Роше». Я потребляю люляки баб. Увы, но иначе это блюдо назвать нельзя.
Идет обычная светская болтовня людей с верхними образованиями. Возникшая было на горизонте тема политики безжалостно мною пресекается и разговор идет то о новинках модных андеграундовых режиссеров, то о творческом наследии Чарльза Буковски. Незаметно я подвожу беседу к обсуждению живописи, затем к Гогену… А где Гоген, там Таити, а Таити и татуировки… Сами понимаете…
Оказалось, что о истории этого предмета мне известно не в пример больше, чем Олегу. Он слушает меня раскрыв рот и, наконец…
– Да, вот… Наградили меня этой радостью… Теперь не знаю, что и делать…
Я нахожу в себе силы смолчать, дабы не спугнуть начало удивительной истории.
– А действительно… Может подскажешь, что делать?
Понимаешь, началось это с того, что я со приятели отправился под Новосибирск. Слышала по М-ский треугольник? Ну, там тарелки летают, столбы всякие в небе, короче ненормальщина. Так под Новосибирском есть еще одна такая зона, даже покруче, чем под Молебкой. Вот мы, с дуру, туда и ломанулись.
Поставили палатки рядом с лагерем каких-то уфологов. Живем. И с первого же дня состояние какое-то странное. Типа предчувствия, что скоро что-то случится. Не страшное, но не шибко приятное.
Я как раз в одной палатке с Катькой жил. Как обычно, вечером – бухалово, ночью – беспредел. Сексуальный в смысле…
И вот, на третью ночь, трахаю я Катьку и тут…
Олег на несколько секунд замолчал, видимо подбирая нужные слова.
– Короче, внезапно оказались мы в каком-то розовом облаке. Я бухой, да еще и делом занят, короче до меня не сразу дошло, что происходит нечто странное. И тут облако это словно уплотнилось и оказались мы с подругой в розовом желе. Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Сколько это продолжалось – не знаю. Времени вроде как и не было совсем. Но после того, как нас отпустило – у нас на спинах появились рисунки друг друга. Ну, ты видела…
И после этого такое началось!
У меня с ней образовалось что-то типа канала связи. Она ногу натерла – у меня тоже болит. Я кашу ем – у нее во рту вкус этой каши. Она трахается – а мне кажется, что это меня сношают…
Последнее, понимаешь, мне не очень нравилось и отступало это ощущение лишь тогда, когда мы занимались сексом друг с другом. Вот так и пришлось жить вместе. Потом эти чувства несколько притупились, но зато мы обнаружили, что рисунки на наших спинах в точности повторяют то, чем занимается другой в этот момент. Причем, что самое непонятное, всегда без одежды.
Так и живем. Уже почти два года.
И как дальше быть – не знаю…
Ах, мужчины, это такие беспомощные существа! Им так нужно женское утешение. Впрочем, некоторые на этом играют, но таких я обхожу за версту. Олег же, по-моему не играл, поэтому в утешении нуждался по-настоящему.
Я утешала его четыре ночи подряд. При этом изредка поглядывая на то, как его подруга занимается тем же самым с другими ребятами. Не исключено, что она и за мной наблюдала…
А на пятый день я встретила ее на пляже.
– Привет. – Сказала мне она.
Точно! Наблюдала!
– Привет…
– И как тебе Олежка?
– Вполне…
– А он тебе рассказал, что бывает с теми, с кем мы трахаемся больше недели?
– Нет… – Я навострила уши.
– У них тоже появляются такие же картинки… Иногда даже на пятые сутки… Я, к примеру, ни с кем не сплю больше двух раз. Не рассказывал? Точно?
– Нет. – Твердо ответила я.
– Тогда знай…
И она пошла дальше, покачивая своими обвислыми ягодицами.
У меня, признаться, не хватило смелости проверить, блефует эта девица, или нет. В тот же час я собрала вещи, расплатилась с хозяином и свалила в неизвестном направлении.
ЛЮБОВНИЦА С ЭКРАНА.
Он был молод, застенчив и светловолос. Несмотря на высокий, под метр девяносто, рост и очки, от него веяло таким детством и неопытностью, что мне сразу захотелось его соблазнить.
Знаете, есть такие мальчики, которые еще не окончательно определились в своей сексуальной ориентации. Из них с равным успехом могут вырасти и гомики и «Казановы». Сережа был как раз из этих.
Студент какого-то технического Вуза, которого привел один из наших парней. Представляю, сколько этому студентику пришлось упрашивать своего протеже, чтобы тот привел его в нашу компанию, славящуюся на всю Москву своими групповушками.
И вот Сережа стоит в прихожей, растерянно оглядывается по сторонам, очевидно ожидая, что его тут же, при входе, немедленно трахнут. Но никаких поползновений в сторону его гениталий почему-то никто не делал и он, стараясь скрыть свое разочарование, принялся медленно расшнуровывать кроссовки.
Пока женская часть населения, включая меня, возилась на кухне, мужики блуждали по комнатам, курили, громко спорили на компьютерные темы, иногда удостаивая нас своими посещениями для дачи идиотских советов по поводу того, как надо правильно резать огурцы в оливье и определить заодно степень готовности трапезы. Как всегда, занимаясь готовкой, мы делили мужиков. Групповушка она на то и групповушка, что можно выбрать сразу нескольких. Другое дело, что от первого парня достанется несколько больше, чем от следующих, уже подуставших на сексуальном поприще.
Странно, но на Сережу глаз никто не положил, поэтому я и заграбастала его в свои мягкие, но когтистые, лапы.
После ужина с небольшим количеством водки и шампанского, мужики прихватили недопитые напитки и нас, и отправились в большую комнату. Кто-то из них уже включил хозяйский моноблок и вставил туда кассету с порнушкой.
Случилось так, что я шла последней, а передо мной возвышался мой студентик. Но как только Сережа увидел что именно творится на экране телевизора, он резко повернулся и я увидела, что на его лице написан неподдельный ужас. Парень опрометью кинулся прочь. На это никто не обратил внимания, все уже были поглощены зрелищем совокупляющихся немцев и немчанок.
Я же отправилась вслед за Сережей. Мне показалась странной такая реакция на фильм и сразу захотелось узнать, чем же она вызвана. Он что, никогда такого не видел? Но тогда, зачем он вообще сюда пришел?
Студент сидел на кухне и его мелко трясло. На мое появление он не отреагировал. Подойдя к нему, я не нашла ничего лучше, как погладить его по светлым мягким волосам. Парень внезапно встрепенулся, обнял меня и я вдруг поняла, что он плачет.
– Ну, что ты?.. Все хорошо… – Попыталась я его успокоить. Но он лишь разрыдался еще сильнее.
Мужские слезы – странное зрелище. Но на истерику в данном случае это поведение похоже не было. Так в чем же причина?
– Что-то случилось?
Сережа лишь отрицательно замычал.
– А хочешь, я тебя трахну?
На этот раз мычание сопровождалось излишне активными кивками.
Мы уединились в маленькой комнате, заперев за собой дверь. Моментально выяснилось, что Сережа не имеет ни малейшего представления о том, что надо делать с живой женщиной. Не говоря ни слова, он тут же начал меня раздевать и лапать. Причем делалось это достаточно неловко, и, поэтому, грубовато.
Я не стала ему в этом помогать.
Взгромоздившись на меня он несколько минут тыкал стоящим членом в мой лобок, очевидно думая, что влагалище находится выше, чем на самом деле. Пришлось направить его орган в нужном направлении.
И мне не пришлось об этом сожалеть.
Любовником студент оказался превосходным. И, в основном, за счет потенции. Он не разнообразил позиции, это я взяла на себя, но его стержень ходил во мне настолько быстро и часто, что я кончила в первые две минуты.
Можно было бы соврать, что остального я не помню, но зачем? Я могу в точности восстановить что и как мы с ним вытворяли, точнее, я вытворяла. Он носил меня на своем члене по всей комнате, мы катались по ковру, в моменты оргазма я кричала и, в ответ на это, Сережа трахал меня все быстрее и быстрее.
Наконец, кончил и он. Сопровождалось это таким ревом, которого я не могла и ожидать от такого юного создания.
Потом, когда мы обнявшись валялись не сексодроме, в ожидании продолжения эрекции, студент молчал и в этом молчании чувствовалась некая напряженность, словно он хотел чего-то сказать, но не решался. Я не торопила.
– Знаешь, – Наконец вымолвил он, – А ты у меня почти первая…
Я встречала одного такого деятеля, который всем своим женщинам говорил, что она у него первая. Но когда он сказал мне это в третий раз, я его выгнала. Здесь же чувствовалась искренность в словах Сережи. Но меня насторожило слово «почти».
– С живой «это» гораздо лучше… – Продолжил студентик, словно для самого себя.
Живой? Он что, раньше был некрофилом?
И, видя нескрываемое мною недоумение, Сережа рассказал потрясающую историю. До сих пор не знаю, верить ей, или нет…
Короче, он с малолетства занимался онанизмом. Дрочил, как водится, на картинки, воображал себе невесть что. И однажды его родители купили видак.
Первой кассетой, которая появилась в доме, оказалась кассета с порнухой. Тогда у Сережи появилась возможность, в отсутствие предков, дрочить на трахающихся женщин.
Он ставил телевизор на пол, сам ложился рядом и онанировал по часу.
Вскоре он обнаружил, что можно поставить картинку на паузу. У него появился один любимый эпизод, когда камера крупным планом показывала вагину одной из дам.
Сережа останавливал на фильм на этом месте и водил членом по экрану, представляя, как бы он засунул его туда, в теплые и влажные глубины.
И однажды, тут уж начинается полная фантастика, член провалился внутрь экрана! Так Сережа лишился девственности.
Это повторялось много раз, пока он не осознал вдруг, что несмотря на режим паузы, изображение, или уже не изображение? шевелится. Стенки телевизионного влагалища сокращались, он видел не только влажную щель, но и ее обладательницу и она призывно манила его пальчиком.
Вскоре Сережа уже почти целиком залезал внутрь экрана. Он трахал телевизионную женщину, понимая, что это с каждым разом затягивает его все сильнее.
И однажды, как он рассказывал, он провалился внутрь целиком.
– Хорошо, что я вовремя обернулся… – Говорил Сережа. – Там, сзади, я увидел свою комнату, которая отражалась в объективе камеры. И она с каждым мгновением отдалялась и тускнела. Я ринулся обратно… И успел, наверное, в последнюю секунду…
Если бы я не посмотрел назад, так бы и остался там, внутри…
С тех пор я не могу смотреть даже на кассеты с порнухой. Все, как отрезало…
Чтобы утешить Сережу, я трахнула его еще разок. С тех пор мы больше не встречались.
Я так бы и сочла его историю полнейшей выдумкой, если бы недавно не услышала почти аналогичный рассказ. Чья-то подруга, тоже активная онанистка, как и Сережа, елозила нижними губками по экрану. И оттуда вылез член и ее трахнул! Девица потом несколько месяцев провела в психушке.
Вот я и думаю, что же там, за толстым стеклом телеэкрана? Другой мир? Но проверять это на практике меня не тянет. Пусть каждый трахается как хочет, а мне и местных достаточно.
ТЕАТР «ЕДИНОРОГ».
Никому из девушек не советую бродить по лесу ночью, да еще и в гордом одиночестве. Оно может внезапно прерваться.