Страница:
«Так-то будет надежнее», – решил он про себя и зашагал туда, откуда доносились пушечные выстрелы.
С полчаса он шел, не встречая орденских разъездов. Но вот до слуха его донесся сначала отдаленный и невнятный, а затем все более явственный шум. Он различал уже мерный топот ног, бряцание оружия, громкую ругань. Пробираясь сквозь заснеженные кусты, Каспер очутился наконец на дороге.
Ветром донесло до него обрывки песни. На повороте показался отряд ландскнехтов.
Стоя за деревом, Каспер дождался, пока прошел авангард, а когда прошагала первая колонна солдат, юркнул в ряды второй.
Пожилой воин с густыми белыми усами заметил его.
– Отставать, брат, не полагается, – сказал он негромко. – Смотри, не попадись на глаза капитану Ландгаммеру, а не то не миновать тебе палок.
– Как не отстать по этакому бездорожью, – отозвался Каспер по-немецки. – Тут, видно, черти всю ночь грязь месили.
Действительно, с утра солнце пригрело землю, а к вечеру она совсем размякла. Снег таял. Люди скользили, падали, громыхая оружием, отчаянно ругались и богохульствовали.
Лес на обочине дороги расступился. На совершенно круглой поляне горело множество костров.
– Эй, кто идет? – раздался окрик часового. – Стой, тебе говорят!
– Не кричи, мешок с навозом! – отозвался другой голос. – Не видишь, с кем говоришь, заспанная свинья!
– А ты не ругайся, как пьяный поп, а отвечай, как должно. Что за отряд?
– Отряд капитана Ландгаммера, чертово отродье!
– Ландгаммера? Господи Иисусе! Куда же вы претесь, вшивое стадо! Здесь стоит славный отряд господина барона Каульбарса, а ваше место правее, вон там, у опушки, слепые олухи!
– Молчать, падаль! – взревел вдруг густой бас. – Где ставка командующего? Веди меня туда, осел! А ты, Брауде, размести отряд, разбей бивуак. Ребят накорми, выдай им водки. Ну, шагай же, остолоп!
– Пожалуйте за мной, господин фон Ландгаммер! – Это вмешался уже новый голос. – Часовой не признал вас! У господина командующего собрались все начальники отрядов. Не хватало только вашей милости. С минуту назад прибыл капитан Андраши.
Каспер видел, как от остановившейся колонны отделился человек с факелом. За ним проплыли силуэты всадников.
«Начальники отрядов… Совещание. – В голове у Каспера немедленно созрел план. – Пся крев! Такой случай упускать нельзя!» И он решительно двинулся вслед за всадниками – мимо костров, палаток, землянок, шагая через спящих на земле солдат.
Всадники спешились подле огромного, освещенного изнутри шатра. На холсте его четко вырисовывался большой черный крест Тевтонского ордена.
У входа в шатер стояло двое часовых с алебардами на плечах. Вокруг горели костры, бросавшие красноватые отблески на бородатые обветренные лица сидевших и лежавших вокруг костров солдат.
Каспер спокойно, развалистой походкой подошел к трупе ландскнехтов.
– Одолжите тепла от вашего огонька, – сказал он, коверкая немецкую речь на саксонский лад.
– Садись. Тепло не сало, его от угощения не убудет. Ты что, прибыл с Ландгаммером?
– С ним, чтоб чума его взяла! – выругался Каспер. Ему еще не приходилось когда-нибудь слышать, чтобы наемники очень любили своих начальников, а также чтобы начальники очень берегли своих наемников.
Протягивая озябшие руки к костру, Каспер навострил слух, но из шатра не доносилось ни звука. Потом кто-то отрывисто произнес что-то по-немецки! Каспер слов не разобрал, потому что в это время солдат рядом с проклятьями принялся тушить загоревшуюся полу.
К счастью, никто здесь не имел охоты к болтовне, один за другим солдаты стали пристраиваться на ночь. Костер затушили, раскаленные угли присыпали золой, и вскоре воцарилась тишина. Каспер тоже прилег и весь превратился в слух.
– …слушай, командующий, – донесся до него приглушенный бас Ландгаммера, – я тридцать лет воюю, но клянусь рогами Вельзевула, никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь осаждал крепость, не имея артиллерии или, на худой конец, стенобитных орудий.
– Крепость?! Вы слышите, господа, капитан Ландгаммер называет этот скворечник крепостью! – отозвался приятный баритон. – Да я с одними своими швейцарцами и орденскими латниками возьму этот мусорный ящик!
«Холера тяжкая! Где я слышал этот голос?» – старался припомнить Каспер.
– Достопочтенный магистр Ордена приказал мне взять Ольштын, – продолжал обладатель приятного голоса, – и мы эту задачу должны выполнить немедленно. Ты что-то хотел сказать, Ландгаммер?
– Боюсь, что твои швейцарцы только и пригодны для штурма скворечников! Как бы нам не просчитаться с Ольштыном… Смею сказать – пустая затея!
– Всё? Прекрасно. Люблю, когда мысль излагают кратко. Я собрал вас не для того, чтобы пререкаться, а для того, чтобы отдать приказ. С первыми лучами солнца отряды фон Каульбарса и господина Патрика отойдут шагов на триста в лес. Ты, Розенберг, отведешь конницу и расположишь ее на пятьсот шагов позади пехоты. На передней линии останутся в боевой готовности пехотинцы Ландгаммера и Андраши. Сколько у тебя солдат, Ландгаммер?
– Восемьсот шестьдесят молодцов.
– Отлично! А у тебя, Андраши?
– Девятьсот двадцать копий, – коверкая немецкие слова, ответил венгр Андраши.
– Ты, Андраши, и ты, Ландгаммер, охватите замок с обеих сторон. После залпа моих пушек броситесь на штурм. Мы вас поддержим. В это время все аркебузеры и арбалетчики возьмутся за дело. Канонирам трех пушек – бить только по воротам: пушчонки слишком малы, чтобы разрушить стены. В резерве отряд фон Ландера. Ему – находиться в лесу за Альтгаузом. Все ясно, господа? Капитаны, займите свои места в отрядах. Доброй ночи, друзья!
Из шатра стали выходить начальники отрядов. В шатре остались, по-видимому, только командующий и шотландец Патрик.
Командующий сказал капитану что-то по-английски. Английского языка Каспер не знал. Он понял только, что речь идет о Ландгаммере. Но, как видно, и командующий в английском был не силен, потому что он тут же перешел на немецкий.
– Что запел бы эта заносчивая свинья Ландгаммер, если бы знал, что в Ольштыне имеются двадцать две пушки… Запасся, проклятый звездочет! Вчера мы это испытали на себе! Пускай же Ландгаммер и этот венгерский дикарь примут на себя первый залп. Но до штурма нужно выяснить, каков лед на Лыни… Черт пригнал в январе этот южный ветер! Как бы не нагрянула оттепель!
В напряженном раздумье сидел Каспер у догоравшего костра. До замка Ольштын рукой подать, а попасть туда и предупредить отца Миколая невозможно.
Невозможно, но надо! Но вот проклятая голова – ничего не придумает! В волнении Каспер поднялся, прошел несколько шагов и снова присел, обхватив руками колени.
– Чего не ложишься? – спросил бородатый латник, пристроившийся у самых засыпанных пеплом тлеющих угольков. – Сон не берет? Бывает! Или, может, жену вспомнил? Брось эти думы. Лучше не вспоминать перед боем: плохая примета…
К костру кто-то подошел. В слабом свете угольков Каспер различил шляпу с перьями. «Лейтенант!» – Каспер хотел было вскочить на ноги, но старый солдат остановил его, положив руку на плечо.
– Не до этого сейчас, – пробормотал он сквозь зубы.
Да и лейтенант, очевидно, понимал, что сейчас «не до этого».
– Вы чьи, ребята? – спросил он. В голосе его прозвучали заискивающие нотки.
– Капитана Ландгаммера, – ответил бородатый.
– А ты? – спросил лейтенант Каспера.
– Тоже капитана Ландгаммера.
– Вот что, друзья, – начал лейтенант вкрадчиво, – надо пойти в разведку на тот берег Лыни. Выяснить, каков лед, а также велико ли сторожевое охранение с восточной стороны замка.
«Вот он, счастливый случай, друг бездомных и бедняков!» – подумал Каспер.
– Командующий фон Эльстер обещал за удачную разведку выдать смельчаку тройное жалованье. Ну как?
Латники у костра молчали.
«Фон Эльстер! Ага, вот почему мне так знаком этот вкрадчивый, приятный голос! – Каспер даже застонал от бешенства. – Но сейчас дело не в Эльстере. Случай сам дается в руки!»
– На мое тройное жалованье жене с ребятишками не прожить и месяца! – мрачно отозвался бородатый латник. – А там у них вокруг замка выставлена стража – не нашей чета… Да еще, того и гляди, по дороге под лед провалишься!
– Я пойду, господин лейтенант, – сказал Каспер, решительно поднимаясь. – Меня некому оплакивать, да и дома у меня, по правде говоря, нет.
– Молодец! Как тебя зовут?
– Карл Вольф из Саксонии.
– Ну что ж, Карл, пойдем к берегу. Я проведу тебя через наши форпосты.
– Эх, не сносить парню головы! – пробормотал бородатый, плотнее закутываясь в плащ.
– Задание тебе ясно? – спросил лейтенант, стоя с Каспером на берегу Льши. – Только торопись, пока не рассвело! Тебе ведь придется идти в рост, ползком не годится: так крепость льда не проверишь! – Каспер молчал, и, чтобы подбодрить его, лейтенант напомнил: – Тройной оклад! Это не шутки! Авось тебя не подстрелят. Если доберешься до того берега, постарайся незаметно обойти замок с восточной стороны, откуда мы неожиданно для поляков начнем штурм. Есть сведения, что там не выставлена охрана. Проверь и это. Если господь бог поможет и ты вернешься, доложишь мне. Я лейтенант Розен.
– Слушаю, господин лейтенант!
– Ну, с богом! Валяй, лазутчик!
Осторожно, крадучись, выглянул Каспер из-за прибрежных кустов. Лейтенант был уже далеко.
В рост перебираться по льду через Лыню лазутчик и не собирался. Он полз долго, слабый лед поддавался под ним и потрескивал, и это наполняло сердце Каспера радостью: по льду кшижакам легче всего было бы перейти Лыню…
– Нет, это вам не удастся, проклятые! – бормотал он сквозь зубы.
Касперу казалось, что прошла целая вечность, когда он, изнемогая от усталости, достиг противоположного берега.
Впереди смутно темнела громада замка. Забывая о предосторожности, о том, что на нем одежда ландскнехта, Каспер бросился вперед.
– Стой! Кто идет? – услышал он окрик по-польски.
– Не стреляйте! Не стреляйте! Я свой! К пану Копернику! – закричал Каспер.
– Стой, говорят тебе, пся крев! Руки вверх!
Каспер остановился и поднял руки. Из мрака вынырнули два дюжих молодца и в одно мгновение скрутили ему руки за спину.
– А, лайдак, попался!
Один из сопровождавших Каспера ополченцев бешено заколотил в ворота замка.
– Кто стучит? – донеслось из-за ворот. – Пароль!
– Черт, холера тяжкая с этими паролями! «Святой Себастьян!»
– Что принес?
– «Кровавые стрелы из тела своего», пся вера, открывай!
– Открываю. Входите!.. Кого это вы?
– Лайдака с того берега!
– В подвал его!
– Послушайте, братцы, – молил Каспер, – у меня важное и срочное донесение к пану наместнику. Доложите ему обо мне!
– Врешь! – закричал один из стражей и крепко стукнул Каспера древком алебарды в спину.
– А может, правда, доложить хоть бурграву? – в раздумье сказал второй.
Каспера втолкнули в сырой и холодный подвал. Дверь с грохотом захлопнулась. Звякнули засовы.
– Только бы они доложили, только бы доложили!.. – шептал Каспер, как молитву.
Прошло с полчаса. Никто не являлся. Прошел, как видно, еще час. В малую отдушину под сводами подвала стал просачиваться слабый серенький свет. Ночь была на исходе.
Пробираясь вдоль стены, Каспер наконец очутился у двери.
Натужившись изо всех сил, он попытался высвободить замлевшие, скрученные за спиной руки. Какое счастье! На совесть затянутый ремень чуть ослабел. Дрожа от радости, Каспер высвободил одну руку, потом другую. Потом, стиснув от боли зубы, принялся изо всех сил колотить распухшими кулаками в дверь.
Снова никого! Каспер в отчаянии прислонился к сырой стене.
«Нет, холера тяжкая, достучаться необходимо!»
Ему казалось, что весь замок сотрясается от стука, но снаружи, очевидно, его никто не слышал. И вдруг, когда Каспер из последних сил, точно на приступ, кинулся с разбитыми в кровь кулаками к двери, где-то рядом зазвенели ключи. Взвизгнули засовы. Дверь распахнулась.
Перед Каспером, держа в руке зажженный фонарь, стоял старый, сейчас еще более постаревший, слуга Коперника.
– Войцех! – закричал узник. – Войцех!
– А ты кто же? – спросил Войцех, поднося к самому его лицу фонарь. – Откуда ты знаешь, немец, как меня зовут?
– Войцех, присмотрись хорошенько, неужели меня нельзя узнать? – жалобно сказал Каспер.
– Ты не хитри, немец, – сказал старый слуга строго, – а то мы на тебя управу найдем!
– Войцех, это я, Каспер Бернат… Помнишь, студент… – услышал старый слуга в ответ.
Фонарь выпал из его рук и покатился по кирпичному полу подвала.
– Езус-Мария, это ты, Каспер?! Голубчик наш рыжий! Воскрес ты, что ли?!
Ноги Каспера подгибались, перед глазами стоял красный туман.
– Веди меня к отцу Миколаю! Немедленно! – пробормотал он, чувствуя, что еще минута – и он потеряет сознание.
Три или четыре раза пришлось Войцеху останавливаться, чтобы дать Касперу передохнуть, пока они добирались до вышки… Уже у самой двери, выходящей на винтовую лестницу, старый слуга подхватил его под мышки и, как ребенка, потащил наверх.
– Ты только ноги переставляй по ступенькам, – сказал он заботливо.
Вот наконец и вышка. Над головой – серое предутреннее небо. Редкие звезды то выплывали из-за проходящих облаков, то снова скрывались. На низкой скамье сидел человек в темной одежде. На полу рядом стоял фонарь. Поодаль, на скамье, Каспер разглядел тетради, циркульные измерители, свернутую в рулоны бумагу. А вот он – в самом углу вышки – трикетрум.
– Пан доктор! – окликнул Войцех человека в темной одежде.
Сердце Каспера застучало и замерло. Он закрыл глаза. Ничего не было: ни мучительных лет рабства, ни той страшной минуты, когда бабка София сняла с лица его повязки. Только вчера Учитель дал ему задание – измерить угол звезды или проверить расчеты… И вот, выполнив задачу, он поднялся наверх. Вышка Ольштына очень походила на лидзбарскую вышку, с которой Каспер когда-то чуть не свалился вниз… Только сейчас астрономические приборы были безжалостно отодвинуты в сторону.
Каспер вдруг осознал, до чего молниеносна человеческая мысль: как много он уже успел передумать, а Учитель только сейчас, не оборачиваясь, откликнулся на голос Войцеха:
– Это ты, Войцех?
– Я, пан доктор.
– Войцех, полчаса назад ко мне поднимался бурграв… У заставы ополченцы наши задержали какого-то человека с той стороны. Пригляди, чтобы дали ему поесть. Только руки пускай ему снова завяжут!
– Пане доктор, пане доктор, – начал было Войцех и вдруг, подтолкнув Каспера к наместнику, вышел.
Коперник обернулся на стук двери и невольно вздрогнул, увидев человека в желто-красной одежде.
– Кто вы? Что вам надо?
– Учитель… Пане доктор… Отец Миколай, это ведь я, Каспер Бернат… Не узнаете меня?
– Езус-Мария! Каспер! Жив? Ступай же, ступай ко мне!
И Коперник сжал изнемогающего от усталости и волнения Каспера в своих объятиях.
Ветром донесло до него обрывки песни. На повороте показался отряд ландскнехтов.
высоким, мальчишеским голосом выводил запевала.
Солдаты шагали под песню.
Свинец в груди, свинец в груди,
Настал мой смертный час,
Меня на копьях понесут, —
Обычай есть у нас, —
Стоя за деревом, Каспер дождался, пока прошел авангард, а когда прошагала первая колонна солдат, юркнул в ряды второй.
Пожилой воин с густыми белыми усами заметил его.
– Отставать, брат, не полагается, – сказал он негромко. – Смотри, не попадись на глаза капитану Ландгаммеру, а не то не миновать тебе палок.
– Как не отстать по этакому бездорожью, – отозвался Каспер по-немецки. – Тут, видно, черти всю ночь грязь месили.
Действительно, с утра солнце пригрело землю, а к вечеру она совсем размякла. Снег таял. Люди скользили, падали, громыхая оружием, отчаянно ругались и богохульствовали.
Лес на обочине дороги расступился. На совершенно круглой поляне горело множество костров.
– Эй, кто идет? – раздался окрик часового. – Стой, тебе говорят!
– Не кричи, мешок с навозом! – отозвался другой голос. – Не видишь, с кем говоришь, заспанная свинья!
– А ты не ругайся, как пьяный поп, а отвечай, как должно. Что за отряд?
– Отряд капитана Ландгаммера, чертово отродье!
– Ландгаммера? Господи Иисусе! Куда же вы претесь, вшивое стадо! Здесь стоит славный отряд господина барона Каульбарса, а ваше место правее, вон там, у опушки, слепые олухи!
– Молчать, падаль! – взревел вдруг густой бас. – Где ставка командующего? Веди меня туда, осел! А ты, Брауде, размести отряд, разбей бивуак. Ребят накорми, выдай им водки. Ну, шагай же, остолоп!
– Пожалуйте за мной, господин фон Ландгаммер! – Это вмешался уже новый голос. – Часовой не признал вас! У господина командующего собрались все начальники отрядов. Не хватало только вашей милости. С минуту назад прибыл капитан Андраши.
Каспер видел, как от остановившейся колонны отделился человек с факелом. За ним проплыли силуэты всадников.
«Начальники отрядов… Совещание. – В голове у Каспера немедленно созрел план. – Пся крев! Такой случай упускать нельзя!» И он решительно двинулся вслед за всадниками – мимо костров, палаток, землянок, шагая через спящих на земле солдат.
Всадники спешились подле огромного, освещенного изнутри шатра. На холсте его четко вырисовывался большой черный крест Тевтонского ордена.
У входа в шатер стояло двое часовых с алебардами на плечах. Вокруг горели костры, бросавшие красноватые отблески на бородатые обветренные лица сидевших и лежавших вокруг костров солдат.
Каспер спокойно, развалистой походкой подошел к трупе ландскнехтов.
– Одолжите тепла от вашего огонька, – сказал он, коверкая немецкую речь на саксонский лад.
– Садись. Тепло не сало, его от угощения не убудет. Ты что, прибыл с Ландгаммером?
– С ним, чтоб чума его взяла! – выругался Каспер. Ему еще не приходилось когда-нибудь слышать, чтобы наемники очень любили своих начальников, а также чтобы начальники очень берегли своих наемников.
Протягивая озябшие руки к костру, Каспер навострил слух, но из шатра не доносилось ни звука. Потом кто-то отрывисто произнес что-то по-немецки! Каспер слов не разобрал, потому что в это время солдат рядом с проклятьями принялся тушить загоревшуюся полу.
К счастью, никто здесь не имел охоты к болтовне, один за другим солдаты стали пристраиваться на ночь. Костер затушили, раскаленные угли присыпали золой, и вскоре воцарилась тишина. Каспер тоже прилег и весь превратился в слух.
– …слушай, командующий, – донесся до него приглушенный бас Ландгаммера, – я тридцать лет воюю, но клянусь рогами Вельзевула, никогда не слыхал, чтобы кто-нибудь осаждал крепость, не имея артиллерии или, на худой конец, стенобитных орудий.
– Крепость?! Вы слышите, господа, капитан Ландгаммер называет этот скворечник крепостью! – отозвался приятный баритон. – Да я с одними своими швейцарцами и орденскими латниками возьму этот мусорный ящик!
«Холера тяжкая! Где я слышал этот голос?» – старался припомнить Каспер.
– Достопочтенный магистр Ордена приказал мне взять Ольштын, – продолжал обладатель приятного голоса, – и мы эту задачу должны выполнить немедленно. Ты что-то хотел сказать, Ландгаммер?
– Боюсь, что твои швейцарцы только и пригодны для штурма скворечников! Как бы нам не просчитаться с Ольштыном… Смею сказать – пустая затея!
– Всё? Прекрасно. Люблю, когда мысль излагают кратко. Я собрал вас не для того, чтобы пререкаться, а для того, чтобы отдать приказ. С первыми лучами солнца отряды фон Каульбарса и господина Патрика отойдут шагов на триста в лес. Ты, Розенберг, отведешь конницу и расположишь ее на пятьсот шагов позади пехоты. На передней линии останутся в боевой готовности пехотинцы Ландгаммера и Андраши. Сколько у тебя солдат, Ландгаммер?
– Восемьсот шестьдесят молодцов.
– Отлично! А у тебя, Андраши?
– Девятьсот двадцать копий, – коверкая немецкие слова, ответил венгр Андраши.
– Ты, Андраши, и ты, Ландгаммер, охватите замок с обеих сторон. После залпа моих пушек броситесь на штурм. Мы вас поддержим. В это время все аркебузеры и арбалетчики возьмутся за дело. Канонирам трех пушек – бить только по воротам: пушчонки слишком малы, чтобы разрушить стены. В резерве отряд фон Ландера. Ему – находиться в лесу за Альтгаузом. Все ясно, господа? Капитаны, займите свои места в отрядах. Доброй ночи, друзья!
Из шатра стали выходить начальники отрядов. В шатре остались, по-видимому, только командующий и шотландец Патрик.
Командующий сказал капитану что-то по-английски. Английского языка Каспер не знал. Он понял только, что речь идет о Ландгаммере. Но, как видно, и командующий в английском был не силен, потому что он тут же перешел на немецкий.
– Что запел бы эта заносчивая свинья Ландгаммер, если бы знал, что в Ольштыне имеются двадцать две пушки… Запасся, проклятый звездочет! Вчера мы это испытали на себе! Пускай же Ландгаммер и этот венгерский дикарь примут на себя первый залп. Но до штурма нужно выяснить, каков лед на Лыни… Черт пригнал в январе этот южный ветер! Как бы не нагрянула оттепель!
В напряженном раздумье сидел Каспер у догоравшего костра. До замка Ольштын рукой подать, а попасть туда и предупредить отца Миколая невозможно.
Невозможно, но надо! Но вот проклятая голова – ничего не придумает! В волнении Каспер поднялся, прошел несколько шагов и снова присел, обхватив руками колени.
– Чего не ложишься? – спросил бородатый латник, пристроившийся у самых засыпанных пеплом тлеющих угольков. – Сон не берет? Бывает! Или, может, жену вспомнил? Брось эти думы. Лучше не вспоминать перед боем: плохая примета…
К костру кто-то подошел. В слабом свете угольков Каспер различил шляпу с перьями. «Лейтенант!» – Каспер хотел было вскочить на ноги, но старый солдат остановил его, положив руку на плечо.
– Не до этого сейчас, – пробормотал он сквозь зубы.
Да и лейтенант, очевидно, понимал, что сейчас «не до этого».
– Вы чьи, ребята? – спросил он. В голосе его прозвучали заискивающие нотки.
– Капитана Ландгаммера, – ответил бородатый.
– А ты? – спросил лейтенант Каспера.
– Тоже капитана Ландгаммера.
– Вот что, друзья, – начал лейтенант вкрадчиво, – надо пойти в разведку на тот берег Лыни. Выяснить, каков лед, а также велико ли сторожевое охранение с восточной стороны замка.
«Вот он, счастливый случай, друг бездомных и бедняков!» – подумал Каспер.
– Командующий фон Эльстер обещал за удачную разведку выдать смельчаку тройное жалованье. Ну как?
Латники у костра молчали.
«Фон Эльстер! Ага, вот почему мне так знаком этот вкрадчивый, приятный голос! – Каспер даже застонал от бешенства. – Но сейчас дело не в Эльстере. Случай сам дается в руки!»
– На мое тройное жалованье жене с ребятишками не прожить и месяца! – мрачно отозвался бородатый латник. – А там у них вокруг замка выставлена стража – не нашей чета… Да еще, того и гляди, по дороге под лед провалишься!
– Я пойду, господин лейтенант, – сказал Каспер, решительно поднимаясь. – Меня некому оплакивать, да и дома у меня, по правде говоря, нет.
– Молодец! Как тебя зовут?
– Карл Вольф из Саксонии.
– Ну что ж, Карл, пойдем к берегу. Я проведу тебя через наши форпосты.
– Эх, не сносить парню головы! – пробормотал бородатый, плотнее закутываясь в плащ.
– Задание тебе ясно? – спросил лейтенант, стоя с Каспером на берегу Льши. – Только торопись, пока не рассвело! Тебе ведь придется идти в рост, ползком не годится: так крепость льда не проверишь! – Каспер молчал, и, чтобы подбодрить его, лейтенант напомнил: – Тройной оклад! Это не шутки! Авось тебя не подстрелят. Если доберешься до того берега, постарайся незаметно обойти замок с восточной стороны, откуда мы неожиданно для поляков начнем штурм. Есть сведения, что там не выставлена охрана. Проверь и это. Если господь бог поможет и ты вернешься, доложишь мне. Я лейтенант Розен.
– Слушаю, господин лейтенант!
– Ну, с богом! Валяй, лазутчик!
Осторожно, крадучись, выглянул Каспер из-за прибрежных кустов. Лейтенант был уже далеко.
В рост перебираться по льду через Лыню лазутчик и не собирался. Он полз долго, слабый лед поддавался под ним и потрескивал, и это наполняло сердце Каспера радостью: по льду кшижакам легче всего было бы перейти Лыню…
– Нет, это вам не удастся, проклятые! – бормотал он сквозь зубы.
Касперу казалось, что прошла целая вечность, когда он, изнемогая от усталости, достиг противоположного берега.
Впереди смутно темнела громада замка. Забывая о предосторожности, о том, что на нем одежда ландскнехта, Каспер бросился вперед.
– Стой! Кто идет? – услышал он окрик по-польски.
– Не стреляйте! Не стреляйте! Я свой! К пану Копернику! – закричал Каспер.
– Стой, говорят тебе, пся крев! Руки вверх!
Каспер остановился и поднял руки. Из мрака вынырнули два дюжих молодца и в одно мгновение скрутили ему руки за спину.
– А, лайдак, попался!
Один из сопровождавших Каспера ополченцев бешено заколотил в ворота замка.
– Кто стучит? – донеслось из-за ворот. – Пароль!
– Черт, холера тяжкая с этими паролями! «Святой Себастьян!»
– Что принес?
– «Кровавые стрелы из тела своего», пся вера, открывай!
– Открываю. Входите!.. Кого это вы?
– Лайдака с того берега!
– В подвал его!
– Послушайте, братцы, – молил Каспер, – у меня важное и срочное донесение к пану наместнику. Доложите ему обо мне!
– Врешь! – закричал один из стражей и крепко стукнул Каспера древком алебарды в спину.
– А может, правда, доложить хоть бурграву? – в раздумье сказал второй.
Каспера втолкнули в сырой и холодный подвал. Дверь с грохотом захлопнулась. Звякнули засовы.
– Только бы они доложили, только бы доложили!.. – шептал Каспер, как молитву.
Прошло с полчаса. Никто не являлся. Прошел, как видно, еще час. В малую отдушину под сводами подвала стал просачиваться слабый серенький свет. Ночь была на исходе.
Пробираясь вдоль стены, Каспер наконец очутился у двери.
Натужившись изо всех сил, он попытался высвободить замлевшие, скрученные за спиной руки. Какое счастье! На совесть затянутый ремень чуть ослабел. Дрожа от радости, Каспер высвободил одну руку, потом другую. Потом, стиснув от боли зубы, принялся изо всех сил колотить распухшими кулаками в дверь.
Снова никого! Каспер в отчаянии прислонился к сырой стене.
«Нет, холера тяжкая, достучаться необходимо!»
Ему казалось, что весь замок сотрясается от стука, но снаружи, очевидно, его никто не слышал. И вдруг, когда Каспер из последних сил, точно на приступ, кинулся с разбитыми в кровь кулаками к двери, где-то рядом зазвенели ключи. Взвизгнули засовы. Дверь распахнулась.
Перед Каспером, держа в руке зажженный фонарь, стоял старый, сейчас еще более постаревший, слуга Коперника.
– Войцех! – закричал узник. – Войцех!
– А ты кто же? – спросил Войцех, поднося к самому его лицу фонарь. – Откуда ты знаешь, немец, как меня зовут?
– Войцех, присмотрись хорошенько, неужели меня нельзя узнать? – жалобно сказал Каспер.
– Ты не хитри, немец, – сказал старый слуга строго, – а то мы на тебя управу найдем!
– Войцех, это я, Каспер Бернат… Помнишь, студент… – услышал старый слуга в ответ.
Фонарь выпал из его рук и покатился по кирпичному полу подвала.
– Езус-Мария, это ты, Каспер?! Голубчик наш рыжий! Воскрес ты, что ли?!
Ноги Каспера подгибались, перед глазами стоял красный туман.
– Веди меня к отцу Миколаю! Немедленно! – пробормотал он, чувствуя, что еще минута – и он потеряет сознание.
Три или четыре раза пришлось Войцеху останавливаться, чтобы дать Касперу передохнуть, пока они добирались до вышки… Уже у самой двери, выходящей на винтовую лестницу, старый слуга подхватил его под мышки и, как ребенка, потащил наверх.
– Ты только ноги переставляй по ступенькам, – сказал он заботливо.
Вот наконец и вышка. Над головой – серое предутреннее небо. Редкие звезды то выплывали из-за проходящих облаков, то снова скрывались. На низкой скамье сидел человек в темной одежде. На полу рядом стоял фонарь. Поодаль, на скамье, Каспер разглядел тетради, циркульные измерители, свернутую в рулоны бумагу. А вот он – в самом углу вышки – трикетрум.
– Пан доктор! – окликнул Войцех человека в темной одежде.
Сердце Каспера застучало и замерло. Он закрыл глаза. Ничего не было: ни мучительных лет рабства, ни той страшной минуты, когда бабка София сняла с лица его повязки. Только вчера Учитель дал ему задание – измерить угол звезды или проверить расчеты… И вот, выполнив задачу, он поднялся наверх. Вышка Ольштына очень походила на лидзбарскую вышку, с которой Каспер когда-то чуть не свалился вниз… Только сейчас астрономические приборы были безжалостно отодвинуты в сторону.
Каспер вдруг осознал, до чего молниеносна человеческая мысль: как много он уже успел передумать, а Учитель только сейчас, не оборачиваясь, откликнулся на голос Войцеха:
– Это ты, Войцех?
– Я, пан доктор.
– Войцех, полчаса назад ко мне поднимался бурграв… У заставы ополченцы наши задержали какого-то человека с той стороны. Пригляди, чтобы дали ему поесть. Только руки пускай ему снова завяжут!
– Пане доктор, пане доктор, – начал было Войцех и вдруг, подтолкнув Каспера к наместнику, вышел.
Коперник обернулся на стук двери и невольно вздрогнул, увидев человека в желто-красной одежде.
– Кто вы? Что вам надо?
– Езус-Мария! Каспер! Жив? Ступай же, ступай ко мне!
И Коперник сжал изнемогающего от усталости и волнения Каспера в своих объятиях.
Глава восьмая
ТРУДНАЯ ПРАВДА
Коперник велел Касперу ложиться и спать спокойно, пока его не поднимут, но тому навряд ли удалось в эту ночь заснуть больше чем на полчаса.
Едва он смыкал веки, как раздавались тяжелые, гулкие залпы. Стены замка сотрясались, в окнах дребезжали стекла.
Каспер вскакивал со скамьи и выглядывал в окно. По замковым стенам бежали воины, туманное предрассветное небо поминутно озарялось багровыми вспышками.
Выходить из комнаты Каспер не решался – рядом, в своем маленьком кабинете, спал отец Миколай, а Войцех шепнул гостю, что пан доктор вот уже который день не отдыхает как следует.
Дверь открылась.
– Пане Каспер, вот я принес вам еду, – окликнул его старый слуга.
– Тише, – отозвался Каспер, – отец Миколай еще не встал!
– Какое там! – махнул рукою Войцех. – Он, как только вас уложил, сам отправился на стену! – Старый слуга говорил ворчливо, но в словах его явно чувствовалась гордость за хозяина.
– И ведь все там, на стене, – и солдаты и командиры, – в латах и в шлемах… От ядра ни шлем, ни латы, понятно, не спасут, но от осколков да от камней какая-то защита есть! А он, отец Миколай, как был в своей рясе, так и на стене в этой рясе командует! Безрассудство!
Однако и слово «безрассудство» в устах Войцеха прозвучало, как «молодец».
«Учитель никогда не был безрассуден, – подумал Каспер, – а с годами тем паче не станет он проявлять удальство. Значит, нужно ему без лат, без шлема стоять среди своих воинов…»
– Ну, добрый Войцех, тогда я тоже поспешу на стену, – сказал Каспер, направляясь к двери. – Я тоже без шлема, но ведь не станут же кшижаки бить по своему, – добавил молодой человек с улыбкой, показывая на свою рейтарскую одежду. – Вот только бы наши не сбросили меня со стены!
– Не сбросят, – успокоил его Войцех, принявший слова гостя всерьез. – О вас тут уже все знают… В замке у нас новости, плохие и хорошие, тут же узнают все – начиная с пана наместника и кончая последним ополченцем! Отец Миколай сказал, что стыдно ждать предательства от людей, которые, оставив дома жен и детей, явились сюда либо отогнать мерзких кшижаков, либо умереть. Он от воинов ничего не скрывает. «Надо верить в людей, рядом с которыми идешь на смерть, – сказал он, – тогда последний солдат, если у него хватит сметки, сможет заменить павшего офицера»… Вот так у нас и повелось: мы платим своим людям не деньгами, а доверием!
Речь была слишком пространная, и последние слова славного Войцеха Каспер дослушал, уже сбегая по лестнице.
– Да куда же вы, пане Каспер, поесть вам надо же! – крикнул Войцех ему вдогонку. – Тут и отец Тидеман Гизе, неужто вы не хотите его повидать?
На замковой стене среди вооруженных людей Каспер отыскал отца Миколая. Рядом стоял бурграв в шлеме и латах.
«Значит, пригодилось мое донесение! – с радостью отметил про себя Каспер. – Учитель сосредоточил оборону как раз на той стороне, откуда кшижаки намеревались неожиданно для замка начать наступление!»
– Пан Тадеуш, прикажи канонирам поднять жерла на ладонь! – отдал Коперник распоряжение бурграву. – Бить вон по тем деревьям! Бомбарды навести на дорогу!
Коперник был не в рясе, а в отороченном мехом плаще, с непокрытой головой. И много серебряных нитей разглядел Каспер в кудрявых волосах Учителя при ярком свете восходящего солнца.
– Приготовиться! Внимание! – Коперник оперся о парапет стены, пристально наблюдая за противником.
Каспер выглянул из-за зубца стены. Внизу, у самого подножия замка, извивалась Лыня. На том берегу чернели линии вражеских солдат. Вспоминая порядок их расположения, он стал пояснять план командующего фон Эльстера. Учитель слушал внимательно, время от времени кивая головой, не отрывая, однако, взгляда от противоположного берега.
Вдруг на дорогу с запада вырвался отряд мчавшейся во весь опор конницы.
– Это их главные силы! – крикнул Каспер. – Подкрепление для этих, ведущих осаду!
Коперник резко опустил руку:
– Огонь, Тадеуш! Пли!
Разом ударили все пушки замка. Стены заволокло сизым душным дымом.
– Огонь!
Снова ударили пушки.
– Аркебузы – в ход! Арбалеты! – прорываясь сквозь гром и вой орудийной пальбы, пронесся над стенами голос наместника.
И вдруг – точно кто начал сыпать камнями по железному листу – затарахтели ружейные выстрелы. Покрывая их, гремели пушечные залпы.
– Довольно! – приказал отец Миколай, отмахивая от себя едкие клубы порохового дыма.
Каспер снова выглянул из-за зубца стены. Весь берег был усеян лежащими и ползущими ландскнехтами. На дороге творилось нечто ужасное: издали можно было разглядеть шевелящееся месиво из коней и людей, на всем скаку пораженных ядрами, пулями и стрелами.
– Отходят! Отходят! – послышались крики на стене.
Первый штурм кшижаков не удался. Враг отступил.
– Сегодня можно отдохнуть, – сказал ольштынский наместник, отирая потное лицо полой плаща. – Но завтра снова следует ждать гостей!
И верно, на следующее утро враги снова ринулись на штурм Ольштына. И снова их отбили. Кшижаки отошли с явным уроном. В полдень явился парламентер с просьбой разрешить подобрать и предать погребению убитых. Имена их парламентер прочел по листу: «тела славных героев – капитана Ландгаммера, капитана Андраши, капитана Каульбарса».
Несмотря на предостерегающие знаки бурграва, Коперник разрешил унести с поля боя мертвых и даже подобрать раненых.
«До чего же заботлив тевтонский командующий к павшим! – думал Каспер, наблюдая за обозниками, медленно передвигавшимися с носилками по затоптанной, растерзанной земле. – Трудно поверить, что это он же, фон Эльстер, и послал их на верную смерть».
Враг не терял надежды овладеть замком. С небольшими передышками в один-два дня он снова предпринимал наступление. И каждый раз дозорные вовремя замечали оживление по ту сторону Лыни. Частые короткие удары колокола поднимали всех по тревоге. Много раз еще взбирался Каспер на вышку или на стены замка, и всегда его поражало умение и предусмотрительность вармийского каноника, волею господней ставшего военачальником.
С неослабевающим интересом приглядывался Каспер и к действиям бурграва, а также просматривал реляции помощника Дрохвича, пана Язвицкого, посланного бургравом в тыл врага – в непроходимые чащобы и болота – задолго до того, как кшижаки появились у стен Ольштына.
После первых тяжелых неудач атаки орденского войска стали ослабевать. Под огнем замковых пушек таяла их стойкость. Настал седьмой день осады. Солнце уже крепко пригревало землю. Черные пятна там и сям проступали на грязном снежном покрове. После жестоких морозов вдруг пришла оттепель – частый гость в Прибалтике. Ее-то и опасался фон Эльстер.
Коперник и Каспер стояли на вышке дозорной башни.
– Сын мой, мальчик мой… – сказал Коперник.
Каспер вздрогнул. Снова ему почудилось, что не было этих страшных лет разлуки.
– Я знаю, – продолжал Учитель, – что тебе не терпится о многом рассказать мне, а также и от меня услышать важные новости. Но сейчас то ли я постарел настолько, что не могу делать два дела разом, то ли я уверился в том, что ты достаточно возмужал и будешь спокойно дожидаться нужного часа, но… отложим разговор!.. Каспер, Каспер, а ну-ка, погляди, что это? Твои глаза помоложе моих… Неужто это наши с Язвицким во главе?
Нет, это не были люди Язвицкого. Вправо от замка, там, где кончается лес, а подлесок постепенно переходит в холмистые поля, у излучины Лыни, в самом узком ее месте, где осаждающие недавно пытались настелить мост, снова собралась толпа орденских солдат.
– Пан бурграв, пан бурграв! – позвал Коперник, видя, что кшижаки подвозят к излучине реки бревна, хворост, а стоящие на пригорке солдаты катят сверху камни и сбрасывают их в воду.
– Эге, дело ясное, – отозвался Дрохвич, – собачьи дети думают перекрыть Лыню и отвести ее в старое русло, чтобы мы подохли от жажды… Но что делать? Со стен туда пушками не достанешь!
– Да, положение скверное, – промолвил Коперник в раздумье. – Для пушек они слишком далеко… Остается одно – вылазка! Распорядись, кликни охотников, пан бурграв! Жаль, что никак не вызвать сейчас подмогу из лесу! – И, строго глянув на Каспера, добавил: – Не рвись, не рвись, никто тебя туда не пошлет! Ты не знаешь здешних мест – заплутаешься или провалишься в подмерзшее болото… А то напорешься на волчью яму… Их тоже для незваных гостей много заготовлено…
– Тогда позвольте мне принять командование над отрядом, – сказал Каспер. – Вылазки, внезапные нападения – этому я у казаков научился. Я не подведу вас, Учитель! – добавил он тихо.
Не дождавшись ответа, Каспер повторил с мольбой:
– Вы доверите мне отряд?
Коперник молча следил за тем, что делается во дворе замка. Потом, повернув Каспера за плечи в сторону ворот Ольштына, сказал коротко:
– Ступай! Люди ждут уже. В добрый час!
Около двух сотен человек в полной боевой готовности выстроилось у ворот. Каспер буквально слетел вниз, но не успел он отдать приказание спустить мост и открыть ворота, как Коперник снова окликнул его сверху:
– Подожди, Каспер! Присмотрись-ка: кажется, господь бог посылает нам подмогу! Подымись на вышку – это уже наверняка пан Язвицкий!
Раздосадованный задержкой, Каспер исполнил приказание Учителя. Ему не пришлось даже присматриваться: из самой чащи леса показался конный отряд. Всадники на мужицких лошадях были вооружены кто копьем, кто алебардой, а у иных красовался в руках кистень на длинной палке. Кое-где над конскими головами поблескивали косы.
С таким нехитрым снаряжением, не придерживаясь воинского строя, отряд с гиканьем и криками несся прямо на закованных в латы орденских наемников. Вот тебе и пан Язвицкий! Не похожи они на регулярную армию!
– Бей их, псов поганых! Бей кшижаков! – кричали мужики.
– Это помощь нам, – воскликнул Каспер, – но и мы должны их поддержать!
Ворота распахнулись, и отряд отлично вооруженных бойцов под командованием офицера в красно-желтом наряде, размахивающего шляпой, украшенной беличьим хвостом, ринулся на орденских наемников с юга, пока мужики крошили их с севера. Ведь за эту полную тревог и наблюдений неделю Каспер не нашел времени сменить немецкую одежду на другое платье.
Едва он смыкал веки, как раздавались тяжелые, гулкие залпы. Стены замка сотрясались, в окнах дребезжали стекла.
Каспер вскакивал со скамьи и выглядывал в окно. По замковым стенам бежали воины, туманное предрассветное небо поминутно озарялось багровыми вспышками.
Выходить из комнаты Каспер не решался – рядом, в своем маленьком кабинете, спал отец Миколай, а Войцех шепнул гостю, что пан доктор вот уже который день не отдыхает как следует.
Дверь открылась.
– Пане Каспер, вот я принес вам еду, – окликнул его старый слуга.
– Тише, – отозвался Каспер, – отец Миколай еще не встал!
– Какое там! – махнул рукою Войцех. – Он, как только вас уложил, сам отправился на стену! – Старый слуга говорил ворчливо, но в словах его явно чувствовалась гордость за хозяина.
– И ведь все там, на стене, – и солдаты и командиры, – в латах и в шлемах… От ядра ни шлем, ни латы, понятно, не спасут, но от осколков да от камней какая-то защита есть! А он, отец Миколай, как был в своей рясе, так и на стене в этой рясе командует! Безрассудство!
Однако и слово «безрассудство» в устах Войцеха прозвучало, как «молодец».
«Учитель никогда не был безрассуден, – подумал Каспер, – а с годами тем паче не станет он проявлять удальство. Значит, нужно ему без лат, без шлема стоять среди своих воинов…»
– Ну, добрый Войцех, тогда я тоже поспешу на стену, – сказал Каспер, направляясь к двери. – Я тоже без шлема, но ведь не станут же кшижаки бить по своему, – добавил молодой человек с улыбкой, показывая на свою рейтарскую одежду. – Вот только бы наши не сбросили меня со стены!
– Не сбросят, – успокоил его Войцех, принявший слова гостя всерьез. – О вас тут уже все знают… В замке у нас новости, плохие и хорошие, тут же узнают все – начиная с пана наместника и кончая последним ополченцем! Отец Миколай сказал, что стыдно ждать предательства от людей, которые, оставив дома жен и детей, явились сюда либо отогнать мерзких кшижаков, либо умереть. Он от воинов ничего не скрывает. «Надо верить в людей, рядом с которыми идешь на смерть, – сказал он, – тогда последний солдат, если у него хватит сметки, сможет заменить павшего офицера»… Вот так у нас и повелось: мы платим своим людям не деньгами, а доверием!
Речь была слишком пространная, и последние слова славного Войцеха Каспер дослушал, уже сбегая по лестнице.
– Да куда же вы, пане Каспер, поесть вам надо же! – крикнул Войцех ему вдогонку. – Тут и отец Тидеман Гизе, неужто вы не хотите его повидать?
На замковой стене среди вооруженных людей Каспер отыскал отца Миколая. Рядом стоял бурграв в шлеме и латах.
«Значит, пригодилось мое донесение! – с радостью отметил про себя Каспер. – Учитель сосредоточил оборону как раз на той стороне, откуда кшижаки намеревались неожиданно для замка начать наступление!»
– Пан Тадеуш, прикажи канонирам поднять жерла на ладонь! – отдал Коперник распоряжение бурграву. – Бить вон по тем деревьям! Бомбарды навести на дорогу!
Коперник был не в рясе, а в отороченном мехом плаще, с непокрытой головой. И много серебряных нитей разглядел Каспер в кудрявых волосах Учителя при ярком свете восходящего солнца.
Каспер выглянул из-за зубца стены. Внизу, у самого подножия замка, извивалась Лыня. На том берегу чернели линии вражеских солдат. Вспоминая порядок их расположения, он стал пояснять план командующего фон Эльстера. Учитель слушал внимательно, время от времени кивая головой, не отрывая, однако, взгляда от противоположного берега.
Вдруг на дорогу с запада вырвался отряд мчавшейся во весь опор конницы.
– Это их главные силы! – крикнул Каспер. – Подкрепление для этих, ведущих осаду!
Коперник резко опустил руку:
– Огонь, Тадеуш! Пли!
Разом ударили все пушки замка. Стены заволокло сизым душным дымом.
– Огонь!
Снова ударили пушки.
– Аркебузы – в ход! Арбалеты! – прорываясь сквозь гром и вой орудийной пальбы, пронесся над стенами голос наместника.
И вдруг – точно кто начал сыпать камнями по железному листу – затарахтели ружейные выстрелы. Покрывая их, гремели пушечные залпы.
– Довольно! – приказал отец Миколай, отмахивая от себя едкие клубы порохового дыма.
Каспер снова выглянул из-за зубца стены. Весь берег был усеян лежащими и ползущими ландскнехтами. На дороге творилось нечто ужасное: издали можно было разглядеть шевелящееся месиво из коней и людей, на всем скаку пораженных ядрами, пулями и стрелами.
– Отходят! Отходят! – послышались крики на стене.
Первый штурм кшижаков не удался. Враг отступил.
– Сегодня можно отдохнуть, – сказал ольштынский наместник, отирая потное лицо полой плаща. – Но завтра снова следует ждать гостей!
И верно, на следующее утро враги снова ринулись на штурм Ольштына. И снова их отбили. Кшижаки отошли с явным уроном. В полдень явился парламентер с просьбой разрешить подобрать и предать погребению убитых. Имена их парламентер прочел по листу: «тела славных героев – капитана Ландгаммера, капитана Андраши, капитана Каульбарса».
Несмотря на предостерегающие знаки бурграва, Коперник разрешил унести с поля боя мертвых и даже подобрать раненых.
«До чего же заботлив тевтонский командующий к павшим! – думал Каспер, наблюдая за обозниками, медленно передвигавшимися с носилками по затоптанной, растерзанной земле. – Трудно поверить, что это он же, фон Эльстер, и послал их на верную смерть».
Враг не терял надежды овладеть замком. С небольшими передышками в один-два дня он снова предпринимал наступление. И каждый раз дозорные вовремя замечали оживление по ту сторону Лыни. Частые короткие удары колокола поднимали всех по тревоге. Много раз еще взбирался Каспер на вышку или на стены замка, и всегда его поражало умение и предусмотрительность вармийского каноника, волею господней ставшего военачальником.
С неослабевающим интересом приглядывался Каспер и к действиям бурграва, а также просматривал реляции помощника Дрохвича, пана Язвицкого, посланного бургравом в тыл врага – в непроходимые чащобы и болота – задолго до того, как кшижаки появились у стен Ольштына.
После первых тяжелых неудач атаки орденского войска стали ослабевать. Под огнем замковых пушек таяла их стойкость. Настал седьмой день осады. Солнце уже крепко пригревало землю. Черные пятна там и сям проступали на грязном снежном покрове. После жестоких морозов вдруг пришла оттепель – частый гость в Прибалтике. Ее-то и опасался фон Эльстер.
Коперник и Каспер стояли на вышке дозорной башни.
– Сын мой, мальчик мой… – сказал Коперник.
Каспер вздрогнул. Снова ему почудилось, что не было этих страшных лет разлуки.
– Я знаю, – продолжал Учитель, – что тебе не терпится о многом рассказать мне, а также и от меня услышать важные новости. Но сейчас то ли я постарел настолько, что не могу делать два дела разом, то ли я уверился в том, что ты достаточно возмужал и будешь спокойно дожидаться нужного часа, но… отложим разговор!.. Каспер, Каспер, а ну-ка, погляди, что это? Твои глаза помоложе моих… Неужто это наши с Язвицким во главе?
Нет, это не были люди Язвицкого. Вправо от замка, там, где кончается лес, а подлесок постепенно переходит в холмистые поля, у излучины Лыни, в самом узком ее месте, где осаждающие недавно пытались настелить мост, снова собралась толпа орденских солдат.
– Пан бурграв, пан бурграв! – позвал Коперник, видя, что кшижаки подвозят к излучине реки бревна, хворост, а стоящие на пригорке солдаты катят сверху камни и сбрасывают их в воду.
– Эге, дело ясное, – отозвался Дрохвич, – собачьи дети думают перекрыть Лыню и отвести ее в старое русло, чтобы мы подохли от жажды… Но что делать? Со стен туда пушками не достанешь!
– Да, положение скверное, – промолвил Коперник в раздумье. – Для пушек они слишком далеко… Остается одно – вылазка! Распорядись, кликни охотников, пан бурграв! Жаль, что никак не вызвать сейчас подмогу из лесу! – И, строго глянув на Каспера, добавил: – Не рвись, не рвись, никто тебя туда не пошлет! Ты не знаешь здешних мест – заплутаешься или провалишься в подмерзшее болото… А то напорешься на волчью яму… Их тоже для незваных гостей много заготовлено…
– Тогда позвольте мне принять командование над отрядом, – сказал Каспер. – Вылазки, внезапные нападения – этому я у казаков научился. Я не подведу вас, Учитель! – добавил он тихо.
Не дождавшись ответа, Каспер повторил с мольбой:
– Вы доверите мне отряд?
Коперник молча следил за тем, что делается во дворе замка. Потом, повернув Каспера за плечи в сторону ворот Ольштына, сказал коротко:
– Ступай! Люди ждут уже. В добрый час!
Около двух сотен человек в полной боевой готовности выстроилось у ворот. Каспер буквально слетел вниз, но не успел он отдать приказание спустить мост и открыть ворота, как Коперник снова окликнул его сверху:
– Подожди, Каспер! Присмотрись-ка: кажется, господь бог посылает нам подмогу! Подымись на вышку – это уже наверняка пан Язвицкий!
Раздосадованный задержкой, Каспер исполнил приказание Учителя. Ему не пришлось даже присматриваться: из самой чащи леса показался конный отряд. Всадники на мужицких лошадях были вооружены кто копьем, кто алебардой, а у иных красовался в руках кистень на длинной палке. Кое-где над конскими головами поблескивали косы.
С таким нехитрым снаряжением, не придерживаясь воинского строя, отряд с гиканьем и криками несся прямо на закованных в латы орденских наемников. Вот тебе и пан Язвицкий! Не похожи они на регулярную армию!
– Это помощь нам, – воскликнул Каспер, – но и мы должны их поддержать!
Ворота распахнулись, и отряд отлично вооруженных бойцов под командованием офицера в красно-желтом наряде, размахивающего шляпой, украшенной беличьим хвостом, ринулся на орденских наемников с юга, пока мужики крошили их с севера. Ведь за эту полную тревог и наблюдений неделю Каспер не нашел времени сменить немецкую одежду на другое платье.