Шкатула Лариса. Замуж - не напасть

   В селе, окруженная вниманием и любовью, учительница не выдержала и призналась жениху, что его не любит, и хоть перед родителями неудобно, но надо придумать что-нибудь, чтобы она могла уехать домой, не обижая его таких симпатичных отца и мать.
   - Что поделаешь, раз нет любви, - согласился он, - но неудобно уезжать вот так сразу. Пойдем по селу, погуляем, создадим, так сказать, иллюзию дружной пары, а потом объясним, что не вышло.
   Завел учительницу в какую-то контору, где она расписалась в книге, как объяснил жених, почетных гостей села. Зашли в клуб, где их назавтра пригласили сюда же: сразу три пары молодых должны были получить в торжественной обстановке свидетельство о браке. Ритуал, обещал жених будет интересным.
   На следующий день учительница Лена приоделась в выходное платье праздник как-никак. Лейтенант в новом костюме выглядел тоже очень представительно. Вызвали к столу президиума одну пару, другую - сам председатель колхоза выдавал Свидетельства о браке и по - отечески напутствовал молодых на долгую совместную жизнь. И вдруг учительница слышит:
   - А теперь поздравляем с законным браком Павла и Елену Ткаченко.
   Она даже не поверила, а когда поверила, в обморок хлопнулась. Сельчане этому не больно удивились - давно известно, какие хлипкие городские девчата!
   Поплакала Лена, подумала, да и решила с Павлом жить. Но о том, что о своем странно бракосочетании ни одного дня не жалела, мужу она никогда н говорила. Ничего баловать!
   Уходит от Ткаченко Евгения умиротворенная. А то получив в течении одной недели несколько наглядных отрицательных примеров - несчастных браков - она уже стала подумывать, а нужно ли ей вообще выходить замуж во второй раз?!
   Глава девятая
   В понедельник Евгения, одетая с иголочки - в белый итальянский брючный костюм, с английской кофточкой из шелка, в босоножках на модной платформе открывает дверь офиса фирмы "Евростройсервис". Евро - имеется в виду, что строительство фирма ведет по европейским стандартам.
   Пришла она на полчаса раньше, но в кабинете президента уже открыта дверь - уборщица там, что ли? Она осторожно заглядывает. Президент, собственной персоной. Разговаривает с кем-то по телефону. Вернее, слушает и прикрыв трубку рукой, кивает Евгении на кресло напротив.
   - Присаживайтесь!
   Потом одобрительно смотрит на нее.
   - Евгения Андреевна, вы хорошеете с каждым днем! - и продолжает уже официально. - На работу так рано можете не приходить. Поскольку нам иной раз приходится задерживаться в офисе, по утрам я разрешаю женщинам подольше заниматься собой.
   - Боялась первый день начать с опоздания, - признается Евгения. - На прошлой неделе я дважды попадала в пробку.
   - Этот вопрос я решу, дайте только немножко разгрузиться. По утрам вас будут подвозить... А сейчас пойдемте, я покажу ваш кабинет. В нм ещё никто не работал он добросовестно ждет своего хозяина. Вернее, хозяйку.
   Кабинет производит на неё огромное впечатление. Он выглядит, как маленькая, но драгоценная шкатулка. Элегантный стол под черный мрамор стоит на сером ковровом покрытии. Вертящийся стул - из тех, что видела Евгения в импортных каталогах офисной мебели. На стенах - две изящные акварели. На приставном столике у большого стола отсвечивает матовым экраном компьютер. У стен - невысокие стеллажи. На одном из них ваза с букетом розовых садовых гвоздик. Явно свежими.
   Президент перехватывает её взгляд на цветы, и на секунду в нем проглядывает её товарищ прежних лет, с которым просто работали вместе.
   - Это я у тещи на клумбе сорвал, - признается он. - Социологи говорят, что милые, но привычные пустяки помогают быстрее освоиться в незнакомой обстановке. Привыкайте к своему рабочему месту. Нет-нет, садитесь за стол с той стороны, с которой положено. Здесь я - ваш гость.
   Он сам, однако, не садится, а прохаживается по кабинету, - потирая руки.
   - Я предложил вам должность референта. К сожалению, мало кто из бизнесменов представляет, себе, что это такое. Путают с секретарем, только чуточку пограмотнее, или со специалистом, который хорошо варит черный кофе накрывает на стол. Я хочу видеть вас в роли своего советника, консультанта по вопросам архитектуры. В ваши обязанности будет входить контроль за передовыми идеями и разработками европейских архитекторов и в соответствии с этим, анализ и внедрение новинок в разработки тех проектов, которые мы заказываем в архитектурных мастерских.
   Он улыбается.
   - Надеюсь пока это вас не пугает?
   - Пока не пугает! - храбро отвечает Евгения; ей всегда хотелось заниматься чем-то более масштабным, чем установка и размещение на чертежах заказчиков всяких там мест уединения.
   - А недавно на нас вышла одна известная канадская фирма , - продолжает он. - Администрация края уже дала им в вопросах строительства зеленый свет. Мы будем строить для них два магазина, ресторан и в перспективе, кажется, гостиницу. Когда вы войдете в курс дела, я поручу вам вести с ними переговоры. И полномочия ваши, Евгения Андреевна будут достаточно широкими... Через десять минут приедет моя секретарша, она принесет вам материалы для ознакомления.
   Он с вежливым поклоном выходит из её кабинета.
   Евгения прохаживается по кабинету и обнаруживает за неприглядной перегородкой раковину с кранами горячей и холодной воды, зеркало мыло в оригинальной упаковке, мыльницу и белоснежное полотенце.
   Потом она садится за стол, отрегулировав под свой рост высоту стула. Смотрит на японский телефон "Шарп" с таким количеством всевозможных кнопок, будто это не телефон, а какой-нибудь командный пульт. Разворачивает заботливо подсунутую под него инструкцию на английском языке, с отснятым на ксероксе переводом.
   В дверь стуча, и в ответ на приглашение войти, в кабинет входит высокая белокурая красавица - идеальный тип русской секретарши с ногами от плеч и высокомерием на лице. Впрочем, как выглядят секретарши других стран, Евгения может себе только представить по зарубежным фильмам.
   - Здравствуйте, меня зовут Варвара. Валентин Дмитриевич распорядился принести вам эти папки: в одной - объекты, которые наша фирма построила за последние три года; во второй - объекты в стадии строительства; в третей планируемые к строительству в следующем году. Если понадобится что-0нибудь еще, позвоните, я принесу.
   - Благодарю вас, варя, больше мне пока ничего не нужно.
   В глазах секретарши мелькает огонек любопытства, что-то она хочет спросить, но в последний момент передумывает.
   Только Евгения открывает первую папку, чтобы провести смотр достижений фирмы, как в дверь опять стучат и, не дожидаясь приглашения, входят. Вернее, входит. Ибо индивидуум один, но большой. В смысле роста. Под метр девяносто, широкий в плечах. Он открывает рот и в комнате раздается такой громкий звук, будто в пустой металлической бочке начинает грохотать булыжник.
   - Мне доложили. Новый работник. Стать, порода - все на уровне.
   "Как о лошади!" - неприязненно думает Евгения.
   - Простите, вы ко мне? - подчеркнуто вежливо спрашивает она.
   - Именно, к вам! К кому же еще? - спрашивает незнакомец, без приглашения плюхаясь в кресло для посетителей и нагло, не скрывая интереса, рассматривает её. - И правда, хороша. Но вот вопрос: для кого? Для чьего, так сказать, использования?..
   Евгения трогает пальцами кнопки телефона.
   - Извините за беспокойство, Валентин Дмитриевич, - она злорадно отмечает искры удивления в глазах незваного гостя. - Вы перечислили все мои обязанности..
   - Все, Евгения Андреевна, - он медлит, соображая, что лона имеет в виду. - Конечно, могут возникнуть непредвиденный обстоятельства...
   - Которые вы отдаете на мое усмотрение?
   - Ради Бога! - по голу слышно, что он улыбается. - Вам кто-нибудь докучает? А то есть у нас гусары. И мой вам совет: не больно с ними церемоньтесь!
   - Спасибо, - она кладет трубку и тоже начинает рассматривать посетителя, он взглядом, каким на уроках биологии рассматривала в микроскоп одноклеточное животное - амебу. - Чему обязана?
   - Валентин Дмитриевич? - с сомнением раздумывает вслух посетитель. Вряд ли Варвара захочет со своего места теснится. Вы опоздали, тут налицо служебный роман...
   - Вы мне мешаете!
   Евгения пробегает по английским надписям кнопок телефона: полиция, доктор... Интересно, есть здесь охрана. Она вслух произносит вопрос и вздрагивает от оглушительного хохота незнакомца. Господи, да что за питекантроп!
   - Есть ли охрана? Я - и есть охрана. Даже точнее, её начальник! - он попять оглушительно хохочет.
   "Смех без причины - признак дурачины!" - говаривал её отец.
   - У вас ко мне дело?
   - Просто зашел познакомится.
   - И поэтому до сих пор не представились?
   Он смотрит на неё с долей уважения, как человек, не привыкший получать от женщин отпор. Наверняка, считает себя суперменом, против которого никто не может устоять!
   - Меня зовут Эдуард Тихонович. Но для вас, Женечка, я просто Эдик.
   - А меня зовут - Евгения Андреевна. Потому не церемоньтесь со мной, так и зовите по имени-отчеству!
   - Понял, - медленно тянет он, сразу построжев. - Ставите на место? Мол, не с мои свиным рылом в ваш калашный ряд? В принципе, я тоже не одобряю панибратства, но мне казалось, что уж с товарищами по работе можно было бы и не выпендриваться.
   Он выходит.
   Это она-то выпендривается! Возмущение прямо-таки подбрасывает Евгению со стула. Хам! Какие усилия ей пришлось затратить, чтобы не встать с ним на одну доску и не ответить ему тем же! Но она все же удержалась, и это обнадеживает. Значит, она его сильнее и одержала свою первую, хоть и маленькую победу...
   Нет, лучше думать о приятном. Вчера, например, она была с Виталием в театре. На неё странным образом подействовала обстановка: зеркала вокруг, радом - красивый мужчина, с восхищением на неё гладящий. Не об этом ли мечтала прежде? Чтобы вот так, в многочисленных зеркалах отражалась она рядом с рыцарем своей мечты: В смокинге, с бабочкой...
   В антракте, в театральном буфере она выпили коньяк, и второе действие оперетты "Летучая мышь", которую она, казалось, знала наизусть, воспринималось, как откровение.
   После спектакля Виталий отвез её домой и, как само собой разумеющееся, остался ночевать. Секс между ними показался ей таким привычным, будто они были женаты много лет: ни взлетов, ни падений, ни головокружения. Будто она просто перешла из одной постели в другую, где-то по пути оставив свои чувства...
   Вот этот-то вопрос и грыз её потихоньку с самого утра. То-то она ощущает какой-то дискомфорт! Поначалу думалось, непривычная обстановка, а оказалось - всегда лишь проблемы её личной жизни.
   Виталий, напротив, был неподдельно восхищен прошедшей ночью. Утром он без обиняков заговорил о том, что ничего не мешает им узаконить свои отношения. А Евгения испугалась. Нет-нет, не так быстро, ей надо подумать, после развода и месяца не прошло! И постаралась не замечать горького недоумения в глазах Виталия...
   Без пяти час, когда желудок Евгении намекнул на приближение обеденного времени, ей звонит Варвара и сообщает, что если у Евгении Андреевны нет других планов, то Валентин Дмитриевич приглашает её присоединится к остальным сотрудникам и отправится вместе на обед. Недалеко от офиса есть одно небольшое кафе, где готовят по-домашнему, и цены вполне приемлемые.
   Евгения соглашается и выходит по коридору в холл, где уже собрались другие работники фирмы. Оказывается, их достаточно много.
   Женщин, кроме нее, трое, а мужчин человек десять, ей неудобно посчитать точнее. Всему свое время. Она ещё удивлялась, что президент перво-наперво не познакомил её со всеми. Оказывается, вначале она привыкала к кабинету, а теперь знакомилась с коллегами в непринужденной обстановке.
   Пышет сорокоградусным жаром. Здесь легко оценить комфортность её кабинета - легкая прохлада, свежий воздух... Благо, идти им недалеко.
   В кафе они входят не через главный вход, а со двора. Он тоже неплохо оформлен, безо всяких там мусорных баков поблизости и глухих каменных заборов. Просто другой вход в банкетный зал с уже накрытыми длинным столом.
   Сотрудники "Евростройсервиса" рассаживаются по местам, и так получается , что её место оказывается рядом с каким-то красивым белокурым мужчиной, который предупредительно отодвигает её стул и бормочет по-английски, что он очень рад.
   - Петр Васильевич, прошу, - кивает президент сидящему справа от него мужчине, - Только коротко, чтобы мы успели пообедать.
   Слева от Валентина Дмитриевича оказывается Варвара, и Евгения видит, как он ухаживает за нею, время от времени спрашивая, что положить ей на тарелку. Начальник охраны перехватывает её взгляд и усмехается: ну что, убедилась? Небось, мне не поверила!
   Евгения отмечает про себя, что все сотрудники фирмы молоды, не старше сорока. Зря такую зверскую мину делает главный охранник! Она вовсе не собирается осуждать кого-то . Она даже думает, что будь мужчиной, тоже увлеклась бы Варварой. Несмотря на высокомерное выражение лица, девица явно не глупа, а её большие голубые глаза в сочетании с вьющимися белокурыми волосами, мало кого могут оставить равнодушным.
   Между тем Петр Васильевич начинает свою проникновенную речь.
   - Господа, подобные обеды, напомню, за счет фирмы, стали уже традицией. Иными словами, всякий раз, когда у нас появляется новый сотрудник, мы собираемся вместе, чтобы в непринужденной обстановке познакомиться с ним, Или с нею, как в данном случае!
   Он простирает руку в сторону Евгении и она от неожиданности привстает.
   - Референт президента - Евгения Андреевна Лопухина. Советник по вопросам архитектуры. Отличный специалист. Так совпало, что сегодня мы знакомимся ещё с одним человеком. Правда, не нашим сотрудником, а представителем американской строительной фирмы Дэвидом Гроупером!
   Белокурый мужчина рядом с Евгенией, услышав свое имя, встает и кланяется. А сев, спрашивает у Евгения. - Сегодня - мой первый день работы в фирме.
   - У вас хорошее произношение, улыбается ей американец.
   - Благодарю, - отвечает она и думает, что мама её сейчас гордилась бы.
   - Если позволите, пока Петя вещает, я поухаживаю за Евгенией Андреевной тоже по - английски обращается к ним другой её сосед. - Он завелся недолго, а голод - не тетка!
   Американец вдруг начинает смеяться, Петр Васильевич, который не сказал ещё ничего смешного, останавливается на середине фразы.
   - Он сказал, голод - не тетка, - рассказывает для всех американец, продолжая хохотать. - Голод - дядька? Какой у вас, русских, оригинальный юмор! Мне говорили, но я не представлял, что настолько! Ха-ха!
   Судя по всему, английский за столом знают почти все. Лишь кое-кто склоняется к соседу и шепотом переводит слова Дэвида Гроупера.
   - Какие эти американцы беспардонные, - слышит Евгения негромкое замечание одной из женщин.
   - Хозяева жизни, мать твою! - соглашается уже погромче сидящий рядом начальник охраны.
   - Это - наш главный бухгалтер, - говорит шепотом на ухо русский сосед Евгении. - Ирина Максимовна. Но все зовут её просто Ирочкой. Вы подружитесь с нею, не пожалеете. Большая умница! Президент ею очень дорожит .
   - А кто такой Петр Васильевич?
   - Рыба - прилипала, - неприязненно говорит сквозь зубы сосед. - Моя бы власть... Совершенно ненужный для фирмы человек! Мне не понятна слабость к нему Валентина Дмитриевича. Когда - то они работали вместе в тресте... Старая дружба, что ли? Но шефа не назовешь сентиментальным!
   Почувствовав вежливое, холодное внимание, американец наконец соображает , что его смех не ко времени, и сконфуженно замолкает. Петр Васильевич собирается с духом, чтобы продолжить пламенную речь, но президент трогает его за руку:
   - Угомонись, Петруша, раз уж так получилось , закругляй свой спич, обедать будем!
   Тот глянул , не то, чтобы зло, но неодобрительно. И Евгения тоже это отмечает. Раньше она не придала бы этому значения: подумаешь, кто-то на кого-то посмотрел с неодобрением. Теперь видит, и удивляется своей прозорливости. Она будто стремительно взрослеет, поняв, что теперь она женщина , которая не может больше плыть по течению, а должна не только заботиться о себе, но и осматриваться вокруг... Понадобится ли ей это когда-нибудь она не знает, но в свою копилку наблюдений аккуратно складывает.
   - Персонально прошу у Евгении Андреевны, - обращается к ней президент , - за то , пьем за неё и чокаемся водой, но это тоже общее решение - в рабочее время обходиться без спиртного!
   Теперь и Евгения замечает , что на столах нет ничего, кроме ситро, колы, лимонада и... пива!
   - Пиво есть, - соглашается Валентин Дмитриевич, проследив за её взглядом, - но оно - тоже безалкогольное.
   - Я очень рада! - искренне говорит она - сегодня не придется насиловать себя и принимать внутрь столь нелюбимый ею алкоголь, но другие? Неужели президенту удалось сплотить вокруг себя принципиально новый коллектив?
   Она замечает и удивление американца. Должно быть, он кое-что по-русски понимает, и это никак не вяжется с его представлением о русских. Чтобы здесь, в России, его встречали прохладительными напитками!
   Когда все выходят из-за стола, перед Евгением будто ненароком оказывается Эдуард Тихонович. И он явно навеселе . Ну вот, теперь все становится на свои места, а она чуть не испугалась, что попала куда-то в другое измерение.
   - Для вас, конечно, закон - не закон ? - замечает она.
   - А у нас с собой было, - говорит он словами Жванецкого и опять так оглушительно хохочет, что идущий следом за нею американец испуганно вздрагивает, теряет ориентацию и с размаху налетает на него.
   - Айм сорес ! - бормочет он ошарашено.
   - Эдик, - - обращается к нему президент, - если ты не научишься убавлять свою громкость в приличном обществе, придется тебя во время застолий оставлять в офисе, для охраны.
   Тот немедленно умолкает. К счастью, он стоит от шефа довольно далеко и ничем не выдает себя.
   Валентин Дмитриевич окружает американца усиленной заботой, а к Евгении подходит главный бухгалтер.
   - Ирина, - она протягивает руку.
   - Евгения.
   - Если не возражаете, часов после трех я забегу к вам , - говорит она в какой-то особой певучей манере. - Пошепчемся, познакомимся поближе. Нас ведь в фирме совсем мало, мы должны держаться друг друга.
   Евгения согласно кивает.
   - Мы могли бы посидеть в моем кабинете, - продолжает Ирина, - но это такой проходной двор! Мы с Ладой, - она кивает на стоящую поодаль миловидную женщину, - за день так устаем от посетителей, что от посетителей , что готовы уединиться хоть в туалете, чтобы от них отдохнуть!
   Евгения ещё не привыкла сидеть одна. Много лет люди вокруг нее, шелест бумаг, телефонные звонки знаменовали собою привычную деловую обстановку, а здесь... Трудно привыкается - быть одной. Даже просматривая папки с чертежами и фотографиями, она нет-нет, да и прослушивается: не идет ли кто-нибудь по коридору к её кабинету?
   Но Ирина все равно появляется неожиданно.
   - Здравствуйте, в вашей хате! - шутит она, открывая дверь . - Как вам понравился интерьер?
   - Выполнен с большим вкусом.
   - Спасибо, - довольно говорит она, опускаясь в кресло, - я, знаете ли, когда в университет поступала, до последнего раздумывала, куда мне идти: в экономисты или в дизайнеры? Эти акварели я на нашем Арбате выбирала. Эти акварели я на нашем Арбате выбирала. Согласитесь, написано ребятками небесталанными. В принципе, и фирме они обошлись недорого, и помогли талантливой молодежи дожить до стипендии или до родительской зарплаты...А как вам бар?
   - Вы имеете в виду тот, что в кафе? - спрашивает Евгения, подбирая слова. - Но же в него не заходили.
   - Я имею в виду ваш бар. Тот, что куплен на , так сказать, представительские деньги.
   Евгения уже откровенно ничего не понимает.
   - Мой бар? Представительские?
   - Ладно, не буду вас больше мучить. ! - она отодвигает в сторону с обычной полки вазу с шефскими гвоздиками, пустую хрустальную пепельницу и открывает незаметную за ними дверцу.
   - Вот это да ! - ахает Евгения - А как же ваш сухой закон?
   - Так я же говорю вам, представительские! То есть, на случай, если к хозяину кабинета придет важный гость. Разве главный бухгалтер - не важный?
   - Важный. А там и рюмки есть? - Евгения пытается заглянуть в шкаф поверх её плеча.
   - И рюмки. И посуда. - Ирина открывает другую дверцу - этакий мини-сервант. - Есть и где эту посуду помыть.
   - Я видела. А спальни здесь нет?
   - Спальни нет. Есть комната отдыха, но в кабинете у шефа. Хватит словес! - решительно говорит она. - Пора знакомиться!
   Вынимает из кармана юбки апельсин и большую шоколадку.
   - Пожалуй, коньяк-это круто. А вот "Мадеру" можно попробовать.
   - Сюда никто не зайдет?
   - Валентин Дмитриевич такой привычки не имеет. Он предварительно звонит... Я у вас первый гость или к вам уже кто-то заходил?
   В её голосе звучит плохо скрываемый интерес.
   - Были. Начальник охраны пытался преподать правила дурных манер.
   - Он вам понравился?
   - Как может понравиться такой хам?!
   У Евгении мелькает мысль, не слишком ли она откровенничает с незнакомым человеком, но её возмущение манерами Эдуарда Тихоновича так велико, что она не хочет отказать себе в удовольствии высказаться по этому поводу. В конце концов та, кто увлекается подобным мужчиной, должна быть готова к тому, что не совсем другим женщинам он может понравиться !
   - Кому поп, кому попадья... - неопределенно говорит Ирина и вдруг, будто открывается клапан котла, и горячий пар со свистом вырывается наружу - так начинают клокотать в ней эмоции. - Я - идиотка! Круглая дура. Знаю ведь, что он за человек, но с каждой, вновь появляющейся женщиной я стараюсь сойтись накоротке, чтобы хоть как-то контролировать ситуацию и выведать, не положила ли она глаз на дорогого сердцу Эдика?! Это как болезнь, от которой нет лекарства: хочешь - горькую пей!
   По щеке её скатывается слеза.
   - Я же видела, как он на вас смотрел! И подумала: ещё одна!.. Вы его выгнали?
   - Я вежливо попросила его покинуть кабинет.
   - Теперь он станет вас преследовать, пока не добьется своего... Так было и со мной.
   Она задумывается. Какая-то мысль её тревожит, но она пока её не высказывает.
   - Не замужем?
   - Разведена. - Евгения намеренно не уточняет, что тому событию меньше месяца.
   - Значит, препятствий нет, - бормочет Ирина, будто в забытьи.
   Евгении становится жалко её.
   - Если вы обо мне, то ошибаетесь, у меня есть жених. Он не посмотрит, что ваш главный охранник - такой шкаф, наподдаст, мало не будет! - совсем по - детски хвастается она.
   И удивляется, как на глазах оживает от такого пустяшного заверения убитая горем женщина.
   Вот тебе и Ларошфуко! Выходит, не про русских он сказал, будто умный не может быть влюблен как дурак. Это француз не может, а русский не только может, но ещё и других успокаивает: любовь зла - полюбишь и козла ! Так-то!
   - Ты меня презираешь? - безо всякого перехода обращаясь на "ты", спрашивает у неё Ирина.
   - Жалею, - честно отвечает Евгения.
   Главный бухгалтер открывает штопором бутылку и разливает понемногу в бокалы.
   - Приспичило шефу референта завести, - грустно говорит она. - Неужели на эту должность мужика не нашлось!
   - Что ты себя обманываешь ?! - Возмущается Евгения, тоже отбросив "выканье". - Разве дело во мне ?
   - Я знаю, в нем!
   - Ничего ты не знаешь! Все дело - в тебе! Ты по своей сути рабыня, и если не сможешь себя пересилить, у тебя всегда будет хозяин, ты всегда будешь пребывать в аду ревности и скрипеть зубами от бессилия.
   - Откуда ты это знаешь ? - удивляется Ирина её неожиданному мудрствованию.
   - Мне объяснил один умный человек. Форма рабства ведь разные бывают. Такая, как у тебя - самая мучительная. Та, что была у меня, самая разрушительная.
   - И ты вылечилась? - с надеждой спрашивает её нежданная наперсница.
   - А как ты думаешь ? - спросила она.
   Глава десятая
   "Кончается лето, кончается лето!
   Осталась каких-нибудь пара недель..."
   Это поет Виталий. На что там он намекает?
   - Ты уже была на море ?
   - Увы, - вздыхает Евгения, - да и от самого лета осталась не пара недель, а всего четыре дня. И ничего не светит!
   - Как сказать. Я вон тоже не был на море, а надежды не теряю.
   - Тебе легче. Ты сам - себе хозяин, а я?
   - Представь себе, - он обнимает её за плечи и подводит к окну, будто и вправду хочет показать среди толпящихся друг за другом многоэтажек и искрящееся синее чудо. - "Ты проснешься на рассвете, мы с тобой вместе встретим день рождения зари..."
   - Что это ты сегодня распелся? - шутливо недоумевает Евгения и осторожно высвобождается из его объятий. - Если у нас сегодня вечер советской песни, то давай я хоть гитару возьму.
   - А я возьму тебя!
   Он целует её, и Евгения опятэ ловит себя на том, что если поцелуи Аристова бросали её в жар, то поцелуи Виталия - в холод. Почему она медлит с ним объясниться? Мол, так и так, Виталик, твоя близость меня не волнует, мое сердце от твоего не зажигается. Почему у неё не поворачивается язык, глядя в его преданные глаза, сказать правду?
   Опять в ней подняла голову рабыня? А ещё Ирину поучала ! Значит, прав был Чехов, что раба надо выдавливать по капле и от него не враз избавишься.
   А главное - людское мнение. Ох, это людское мнение! Евгения невольно смотрит на себя глазами постороннего наблюдателя. За небольшой срок - трое мужчин ! А если она откажется сейчас от Виталия, будет четвертый, пятый? И она покатится по наклонной плоскости? Что делают другие женщины, когда ищут своего мужчину? Неужели спят со всеми, кто им приглянется? И каждый раз убеждаются: нет, не этот!