Шкатула Лариса. Жена русского пирата

   - Повезло!.. Впрочем, это я шучу, и шутка, кажется, не слишком удачная... Прошу прощения!
   Георгий Васильевич и сам не понимал, почему этот незнакомец - Костя сказал, севастопольский рыбак - вызывает в нем какое-то беспокойство; кажется, даже в его присутствии он впервые почувствовал себя неуверенно, но, как человек честный, тут же устыдился странного чувства и решил, что протеже Первенцева нужно помочь.
   Возникшую паузу Константин истолковал как нежелательную - Дмитрий так надеялся получить у них работу, а Георгий Васильевич почему-то колеблется, и поспешил вмешаться:
   - Товарищ Гапоненко мог бы работать у нас шофером, это его давняя мечта. Пока мы получим машины, он как раз закончит курсы!
   - Понимаю, Костя, понимаю, - улыбнулся его горячности нарком, - но ведь супругам, кажется, ещё и негде жить?
   - Как раз в нашем доме свободна одна комната, - заторопился Первенцев. - Правда, она совсем маленькая...
   - Это ничего, - решил сказать слово и Дмитрий, - нам пока хватит, если решите, что я вам пригожусь.
   Дипломаты с улыбкой переглянулись в ответ на его "пока". Мол, волнуется рыбак, не понимает, какое счастье ему привалило - жить в центре Москвы!
   Они даже представить себе не могли, что Гапоненко - Черный Паша вовсе не считает это счастьем, а лишь первой ступенькой лестницы, по которой он собирается взобраться!
   @GLAVA = ГЛАВА 13
   Ольга с Флинтом возвращались к своему бивуаку почти в полной темноте. Моряк уверенно скользил вперед, а девушка постоянно цеплялась за какие-то корни и камни. Они перешли дорогу и стали подниматься по тропинке. Таня паслась недалеко от кареты, изредка пофыркивая. Свет фонаря придавал окружающим таинственности.
   - Будем беречь керосин? - Флинт потушил фонарь.
   Ольга молча кивнула. У неё почему-то вдруг пересохло горло, а Флинт вздрогнул... Звезды глазасто смотрели с небес на две замершие друг подле друга фигуры... Как люди узнают о таинствах любви, ещё не прикоснувшись друг к другу? Какие флюиды испускают их влюбленные трепещущие души?
   Флинт пришел в себя быстрее. Он не только взял Ольгу на руки, но и успел подхватить с одного из тюков теплое одеяло. Девушка прильнула к его груди и закрыла глаза. Сердце её билось в такт: шаг - стук, шаг - стук. Чуть повыше, на теплом сухом пригорке, моряк заметил мягкую густую траву, бросил на неё одеяло и осторожно опустил свою драгоценную ношу. Она покорно подавалась навстречу его рукам, когда он раздевал её, а потом разделся сам и прилег рядом.
   Боже, каким чувственным стало её тело! Как один сплошной нерв под его ласковыми руками. Каждая клеточка, каждый кусочек кожи жаждали прикосновения! Она даже застонала от переполнявших её чувств, когда он прикоснулся губами к её груди.
   Свои прежние представления о таком вот именно моменте Ольга черпала из рассказов институток о грубых мужчинах, которые набрасываются на беззащитных девушек, терзают их и давят своим мощными телами, причиняя жуткую боль. Почему же тогда женщины рвутся замуж? Привыкают, объясняли ей. Разве можно привыкнуть к насилию? Женщины ко всему могут привыкнуть! А как же падшие женщины - они тоже привыкают? О, эти твари от совокупления получают даже удовольствие!..
   - Подожди, - попросила Флинта Ольга, - я хочу посмотреть!
   В сумеречном свете звезд она увидела его вздыбленное естество - так вот чем пугают невинных девушек! В госпитале, где работал дядя, ей доводилось видеть обнаженных мужчин, но никогда это их украшение не выглядело так гордо и... красиво!
   Ольга осторожно прикоснулась к нему. Флинт вздрогнул, и она испуганно отдернула руку.
   - Тебе неприятно?
   - Нет, - изумленно сказал он. - Мне хорошо.
   Александр тоже открывал для себя новый мир. В его прежних связях с женщинами было только животное начало. Минутная вспышка страсти, и опять ощущение брезгливости. Его первый насильственный опыт наложил отпечаток на все то, что было прежде. "Грязь! - шептал он про себя. - Женщины - это грязь!" И вдруг - ангел! Разве сможет теперь он не запачкать ее? Потому сейчас несчастный Флинт только целовал любимое тело, борясь с сидящим в нем самом демоном.
   "Возьми ее! - горячо шептал тот. - Возьми! Покажи силу! Так, чтобы она кричала и извивалась от боли!"
   "Нет, - решил он, - я не хочу причинять боль любимой женщине!"
   - А ты не спеши, - посоветовала она интуитивно; Ольга не привыкла останавливаться на полдороге и, раз решалась на что-либо, пусть даже пугающее, все равно шла по этому пути до конца. - Если ты будешь осторожен, то, может, я тоже помогу тебе и перестану бояться.
   Легко сказать! Она до боли закусила губу и пустила его в себя.
   "Легко сказать, осторожней, - думал он, двигаясь в ней. - Угомони его, привыкшего рычать и кусать, заставь любить... О, Оля! Оленька! Лелька!"
   Ольга лежала и прислушивалась к себе: вот и кончилось то, чего она ждала и боялась. Боль? Не составило труда её перетерпеть. Удовольствие? Она его не ощутила. Тогда откуда это ощущение нежности и близости к Флинту Саше! - какого она не ощущала даже к дяде Николя. Словно её бывшая девственность породнила их. Словно часть его, перелившаяся в нее, связала их жизни. Она любовно оглядела лежащего в изнеможении Флинта.
   - Сейчас я принесу воды.
   Ощущая в теле непривычную неловкость, она спустилась к тюкам, нашла фляжку с водой, обмылась сама и поднялась к нему. Почему-то ни за что не зацепившись.
   - Иди сюда! - позвала она возлюбленного.
   Он посмотрел на фляжку в её руках.
   - Там же, у горы, ручей!
   - В ручье вода холодная, а твой маленький братец такой горячий, ещё простудится, - пошутила она и стала мыть причинившее ей боль, точно отдельно от него живущее существо, чувствуя, как оно опять растет под её руками...
   Флинт был счастлив, каким чувствует себя выздоравливающий человек, избавившийся наконец от ночных кошмаров или удушающего кашля.
   Они спустились к карете и устроились на ночлег подле нее, сделав ложе из веток, сухой, травы и шерстяных одеял. Флинт ухаживал за Ольгой, как за маленьким ребенком. Он сам одел её потеплее, хотя она утверждала, что ей жарко. Молодой моряк не слушал её - у моря так обманчиво ночное тепло! Девушка сразу заснула на его плече, а он ещё долго лежал без сна, смотрел на низко висящие звезды. Ольга вдруг застонала во сне, и он испуганно прижал её к себе - все же не надо было торопиться! - и стал укачивать... Сон начал медленно подкрадываться к нему, как вдруг Флинту показалось, что где-то вверху, на горе, хрустнул сучок. Таня паслась совсем в другой стороне, и чуткий юноша слышал даже, как она прядает ушами. Он приподнялся, вслушиваясь: под чьей-то неосторожной ногой посыпались с тропинки вниз мелкие камешки. Флинт понял: чуть правее места, где они расположились на ночлег, кто-то крадучись спускался с горы.
   Флинт разбудил возлюбленную:
   - Оленька, вставай!
   - Саша, - она сонно обняла его, - а мне приснилась наша лодка!
   - Тише, Оленька, тише, как бы нам этот штиль штормом не показался там кто-то идет! Где твой револьвер?
   - В саквояже, в карете.
   - Постарайся не шуметь. Осторожно возьми его и стань за дерево у тропинки. Мой кортик со мной, хотя оружие может и не понадобиться. Бог даст, они пройдут мимо. Послушай, может, они о чем-нибудь будут говорить. Я иду к Тане: не дай бог, заржет!
   Теперь и Ольга услышала: с горы спускались люди. Вот один из них зацепился за камень и с шумом поскользнулся.
   - Жереба, ты - неуклюжий медведь! - прикрикнул на него кто-то другой.
   Еще один презрительно фыркнул:
   - Одно слово - штабной! Пытать да расстреливать, больше ничего не умеет!
   - А вы любите бравых вояк из себя разыгрывать! - огрызнулся споткнувшийся. - Крысы окопные... Чего здесь-то, в глуши, хорониться? Целый день по горам шли - никого не встретили. Так нет, и ночью крадутся... Следопыты! Да я бы вас по запаху нашел! Месяц не моетесь, скунсы вонючие!
   - Что ты сказал? - идущий впереди так резко остановился, что тот, кого называли Жеребой, с разбегу налетел на него. - Что ты сказал?!
   - Да это же и ко мне относится! - заюлил тот и сказал в сторону, словно специально для затаившей дыхание Ольги: - Попался бы ты мне пару месяцев назад!
   - Господи, - тихо простонал ещё кто-то из них, - доберемся ли мы до этого проклятого Новороссийска...
   Фигуры медленно продвигались по тропинке. Ольга насчитала восемь человек. Вскоре их шаги затихли...
   - Саша! - кинулась назад Ольга. - Это белые, и один из них - Ямщиков, тот самый контрразведчик, что расстрелял Вадима.
   - А если ты все-таки ошиблась? - мягко спросил Флинт.
   - Тогда это означает, что я - замужем и не могу быть твоей женой! твердо сказала Ольга.
   - Нам надо их догнать, - решил Флинт.
   - Но их же восемь! - простонала Ольга.
   - Многовато, - согласился он. - Всупать с ними в бой нет никакого резона...
   Моряк на миг задумался и шутливо боднул Ольгу головой в плечо.
   - Да и не нужны они нам, все восемь! Значит, правильно! Надо украсть этого Ямщикова. Взять в плен!
   - Правильно! - воскликнула потрясенная девушка. - Неужели я могла о таком хотя бы подумать? Это чистейшее безумие!.. Что же нам, красться следом за ними?
   - Зачем красться? У нас есть карета, мы поедем...
   - Но ты же сам сказал, что в карете нам всех следует опасаться!
   Флинт вздохнул.
   - Давай договоримся: ты мне веришь и не задаешь больше никаких вопросов!.. Сейчас нам можно ещё часика три поспать. Начнет светать - я тебя разбужу... Да, и попрошу: меня не обнимать!
   - Почему?
   - Потому, что тогда мы не заснем!
   Ольга смутилась.
   - У вас, Александр Романов, одни глупости на уме!
   - И не уговаривай! Спать и только спать! - он надолго приник к её губам и оторвавшись, чтобы скрыть нахлынувшее желание, легонько хлопнул её пониже спины.
   Княжна Лиговская стремительно повернулась, чтобы отвесить ему затрещину, но Флинт быстро отбежал в сторону и вспрыгнул на их постель.
   - Лежачего не бьют!
   Ну что с ним поделаешь!
   Утро выдалось прохладным. От низких облаков веяло сыростью, а невидимое за деревьями море с шумом штурмовало берег.
   Они наскоро позавтракали и уложили вещи в карету. Таня - тихая, незлобивая лошадь - покорно позволила себя запрячь. Флинт не пожалел для неё овса, а Ольга расчесала гриву. Девушка полезла было в карету, но Флинт её остановил.
   - Придется тебе сегодня, как и мне, ехать снаружи.
   - Сидеть рядом с тобой?
   - Нет. Я уже вытащил из кареты сиденье и приспособлю его на запятках.
   Его устройство стало напоминать дачный стул. По крайней мере, сидеть Ольге было удобно. Флинт даже веревки поперек натянул, чтобы она от толчка не свалилась.
   - Ты у нас будешь назадсмотрящий! - Моряк дал ей в руки кусок веревки. - А это - сигнальный конец. Чуть что подозрительное увидишь - дергай, я сразу с дороги съеду... Знаешь, как солдаты по пристрелянному месту передвигаются? Короткими перебежками. Вот и мы по дороге с оглядкой поедем: возникнет опасность - в кусты, и нет нас!..
   Автомобиль вынырнул из-за дальнего выступа дороги так неожиданно, что Ольга испугалась и задергала веревку: скорей, опасность! К счастью, дорога на Новороссийск вилась у подножья гор, так что вся никак не просматривалась, только от выступа до выступа. Все же Флинту, чтобы завернуть за скалу, пришлось ещё некоторое время ехать по открытому месту, так что Ольга вконец извелась от страха. Но её возлюбленный съехал с дороги в лес, и через несколько минут, замаскировав свою колесницу, они могли услышать, а потом и увидеть, как по дороге пылит автомобиль, полный матросов.
   Водитель вел машину после долгой бессонной ночи: он тоже принимал участие в боевой операции - в Верхнебаканском взбунтовались казаки... Теперь он боялся, как бы не заснуть за рулем; тем более что сидевший рядом с ним матрос Бойко бессовестно храпел, вместо того чтобы помогать шоферу бороться с охватывающей его дремотой...
   Он изо всех сил старался смотреть на дорогу, но она все больше теряла отчетливость, превращаясь в сплошную серо-коричневую ленту... Что же там такое темнеет впереди? Да это же карета! Водитель тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение, но карета не исчезала. Она медленно и нахально завернула за поворот и скрылась из виду. Водитель резко надавил на тормоза. Дремавшие в кузове матросы встрепенулись, а бравый, подтянутый, несмотря на усталость, старшина перегнулся через борт и строго спросил:
   - Нечипоренко, почему стоим?!
   - Да понимаешь, там, на дороге, карета...
   - С гербом?
   - Чего?!
   - С гербом, я спрашиваю?
   - Дак разве ж видно? Так далеко-то?
   Старшина глянул вдаль.
   - Ну и куда она делась?
   - За угол завернула...
   - За угол!... Ребята, у кого во фляжке есть вода? А то на нашего Нечипоренко блажь находит - карета ему, видишь ты, мнится!
   - Может, спирту ему?
   - Окстись, тады и вовсе начнет бесов видеть!
   - Да была карета, была, я её видел, вот как вас! - слабо отбивался от них водитель.
   - Карета или броневик?
   - Карета!
   - Так чего ж ты тогда остановился? Догнал бы её, вот и разобрались: взаправду али не взаправду?
   - Я подумал - мерещится!
   Матросы расхохотались.
   - Осталось-то всего два часа езды, - посетовал старшина. - Ты как, Сеня, потерпишь, или Сидорчук пусть заместо тебя сядет?
   - Что, Сидорчук? Да он за руль, как за коровий хвост держится, каждого поворота пугается... Дайте воду!
   Из кузова ему бросили фляжку с водой. Нечипоренко умылся и крепко потер лицо.
   - Все, товарищи, больше никаких карет! Едем до места без остановок!
   Водитель снова сел за руль, проклиная невесть откуда взявшуюся карету. Правда, чувствовал он себя теперь намного лучше: дорога больше не расплывалась, а проснувшийся Бойко, ощущая свою вину, с удвоенным вниманием глядел теперь по сторонам.
   Он первый и заметил засаду. Выглянувшее из-за гор солнце осветило торчащий из кустов ствол винтовки.
   - Там, смотри, - успел крикнуть Бойко.
   Нечипоренко в момент пригнулся, и предназначавшаяся ему пуля впилась в висок нерасторопного Бойко. Водитель резко затормозил, но матросы уже и сами поняли, в чем дело, и, как горох, посыпались из кузова. Низко пригибаясь, они побежали к горе, на которой засели стрелки.
   Мысль о засаде, по иронии судьбы, пришла в голову именно Ямщикову. С рассветом их маленький отряд опять сошел с дороги и полез в горы. Только они успели устроиться и взяться за бинокль, как на дороге появился автомобиль с матросами. Офицеры хорошо разглядели и таращившегося на дорогу водителя, и спящего рядом с ним товарища, и подремывающих в кузове матросов. Последних, несомненно, было больше, чем сидевших в засаде, но они знали, что внезапность нападения могла решить исход схватки в их пользу. Выехавшая на дорогу карета оказалась вне зоны видимости, а скрывшийся за выступом скалы автомобиль тоже с их позиции временно не просматривался.
   Если бы не случай с каретой, засада белым, определенно, удалась бы. План - снять водителя и расстрелять не ожидающих нападения матросов казался удачным. Тогда им не пришлось бы больше скрываться по горам, и в матросской одежде, снятой с убитых, - пока разобрались бы! - можно спокойно войти в Новороссийск...
   В ответ на поднятую Ольгой тревогу карета свернула в лес, где путешественники затаились до выяснения их опасений - проедет автомобиль мимо или карету будут искать? Привязав Таню к дереву, Ольга с Флинтом подобрались поближе к дороге и тоже рассмотрели из-за кустов машину с матросами. Они не знали, что видят уже другую картину. Как ни насмехались моряки над своим товарищем и его "видениями", а на всякий случай взяли оружие на изготовку. Да и сам Нечипоренко сосредоточился: его первый раз в жизни обвинили в том, что у него неладно с головой...
   Беспорядочная стрельба, начавшаяся, лишь только автомобиль свернул за поворот, озадачила притаившихся юношу и девушку: не могут же матросы стрелять друг в друга!
   - Так это же наши ночные визитеры! - догадался Флинт. - Говоришь, их было восемь? Матросов-то поболе. И пулемет у них вон стучит! Чего ж тогда эти белые сунулись? Решиться на такое - форменное самоубийство! Столько дней оберегаться: проезжих путей сторониться, по горам идти, и так глупо влипнуть!
   - А если б они напали на нас?.. - содрогнулась Ольга.
   - Да уж, бог отвел! - согласился Флинт.
   - Нечипоренко! - кричал в это время водителю матрос-пулеметчик. Поставь машину напротив, я их в упор уложу! Пока ребята до них доберутся... У нас лишних нет!
   Водитель, стараясь не поднимать голову из-за руля, подогнал автомобиль, как просил пулеметчик, и тот дал очередь по стрелявшим из засады. Нечипоренко воспользовался моментом, выскользнул из-за приоткрытой дверцы - нахождения в автомобиле при такой перестрелке напоминало сидение в клетке: жди, пока тебя подстрелят, уж лучше смерть в бою! Он кинулся за бегущими и стреляющими на ходу товарищами, как вдруг понял, что не слышит звука пулемета. Матрос оглянулся: голова стрелка неподвижно лежала на лафете.
   - Вашу мать! - разъярился Нечипоренко и бросился назад, к машине.
   А подстрелил пулеметчика капитан царской армии Изосимов - лучший стрелок части, Георгиевский кавалер, чье имя стало легендой ещё в войне с немцами в 1914 году. Теперь он и сам погибал в неравной схватке.
   Рассвирепев от наглости врага и потери товарищей, матросы, закусив зубами ленточки бескозырок, упрямо лезли наверх, выщелкивая по одному напавших, как стреляные патроны из обоймы...
   Заметив, что пулемет опять оживает, Изосимов прицелился в стрелка, но тот сквозь прорезь прицела нашел его раньше...
   Под пулями полегли все восемь. Двоих, что ещё шевелились, матросы прикончили штыками. Трупы так и оставили лежать там, где застала их смерть, только с собой забрали все, что могло иметь какую-либо ценность. Старшине достались именные часы какого-то поручика. С груди Изосимова сорвали Георгиевский крест - меж солдат эта награда ещё ценилась. Продуктов у убитых не осталось, как и спирта. Так что матросы не задержались.
   Когда стихли выстрелы, Флинт перекрестился, Ольга последовала его примеру.
   - Еще одни отмучились!
   - Господи! - вдруг вспомнила Ольга. - Там же Ямщиков!
   Она так стремительно рванулась из-за дерева, что Флинт еле успел её удержать:
   - Погоди!
   Через некоторое время послышалось фырчание отъезжающего автомобиля.
   - Стой здесь, - наказал Флинт, сбегая вниз к дороге.
   Вскоре он вернулся.
   - Уехали. Пойдем смотреть, что нам осталось? Мертвецов не боишься?
   - Не боюсь, - сжала зубы девушка.
   Они вывели Таню из укрытия и проехали до того места, откуда только что доносилась стрельба. Снизу ничего не было видно, но Флинт снова загнал карету под деревья и по каким-то одному ему известным приметам стал уверенно карабкаться наверх.
   Ольга полезла за ним.
   Открывшееся зрелище было не для слабонервных: восемь залитых кровью неподвижных тел!
   - Который из них Ямщиков? - полушепотом спросил Флинт, словно боясь их разбудить.
   Ольга подавила в себе желание зажмуриться.
   Ямщиков отыскался не сразу. Пуля попала ему в спину: он лежал вниз лицом поодаль от других, как если бы собрался убегать и на бегу был подстрелен.
   - Но его ранение не смертельно, - растерянно сказала Ольга.
   - Сейчас узнаем, - Флинт приподнял тело и перевернул его на спину. Действительно, только ранен, - подтвердил он, щупая пульс. - Хорошие люди погибают, а такие мерзавцы...
   Ольга осмотрела рану.
   - Ранение все же нелегкое. Если оставить его здесь, истечет кровью, а спасать убийцу своего мужа - не чересчур ли гуманно?
   - Прежде чем решать, давай попробуем привести его в чувство, предложил Флинт.
   - Но у нас нет даже воды, - беспомощно оглянулась вокруг девушка.
   - Сейчас я принесу! - вызвался Флинт, и Ольга услышала, как он сбегает по тропинке, видимо, протоптанной уже матросами.
   Перед Ольгой, раненый и беспомощный, но от этого не ставший лучше, лежал враг: не только убивший близкого княжне человека, - в отличие от Флинта, она в этом не сомневалась! - но и перевернувший всю её жизнь. Она была уверена: Ямщиков не простил Вадиму какую-то давнюю обиду. Но, во-первых, Ольга верила в порядочность Вадима - это не могло быть подлостью к товарищу по офицерскому училищу. Во-вторых, никакая обида не стоила человеческой жизни. Видимо, Жереба был просто мелочным, мстительным человеком...
   Ресницы раненого затрепетали. Он увидел выплывавшее из тумана откуда-то знакомое женское лицо и выдохнул вопрос:
   - Где я?
   - На земле, - сухо обронила Ольга.
   - Что со мной?
   - Вас ранило в спину.
   - Изосимов, сволочь! - проскрежетал зубами Ямщиков. - Кричал: "Вернись!" Куда? На погибель? Привыкли к идеалам: за веру, царя и отечество... Отстреливаться до последнего патрона!.. Кто вы?
   - Не узнаете?
   Запыхавшийся Флинт сунул Ольге фляжку с водой. Она с трудом преодолела в себе гадливость и напоила раненого.
   - Теперь я вас узнал, - облегченно перевел дыхание тот. - Вы - жена Вадима... Зацепина. Вернее, уже вдова. Вам пойдет черный цвет!.. Четвертый, последний! Но главный зачинщик...
   Ольга предупредительно сжала руку Флинта, хотевшего что-то сказать.
   - ...Устроили мне суд чести... За год до выпуска из училища! Идеалисты хреновы!
   - Так это вы убили Вадима?
   Ямщиков довольно покашлял, но кашель у него получился какой-то стариковский: "Кхе-кхе!"
   - Он же шел ко мне в руки! Грех было упустить!.. Я даже не стал брать его под стражу, не правда ли?.. Он не захотел подвергать опасности вашу жизнь: "Сам погибай, а товарища выручай!".. Кхе-кхе!
   - Значит, если бы он к вам не пришел, то все мы...
   - Да уж из города бы не выехали!
   Ольга поднялась на ноги, поймав себя на желании всадить обойму браунинга до последнего патрона в эту довольную кхекающую рожу!
   - У меня нет никакого настроения возиться с такой дрянью! пожаловалась она Флинту.
   - У меня - тем более, - пожал плечами тот.
   - Постойте, - забеспокоился Ямщиков, - вы же не оставите меня одного... истекать кровью?!
   - Почему одного? - развел руками Флинт. - Здесь ещё семеро ваших товарищей!
   - Нет! - испуганно закричал тот. - Я не могу лежать рядом с мертвецами!.. Вы - кто: большевики, анархисты?
   - Просто люди, - сказала Ольга.
   - Заберите меня отсюда, я заплачу!
   - Керенками? - осведомился Флинт.
   - Золотом! У меня много золота, драгоценностей... Их носили богатейшие женщины России...
   - Вдобавок краденые! - хмыкнула Ольга.
   - Этих людей нет в живых! - Ямщиков умоляюще посмотрел на них. - Я никого не убивал, но контрразведка... Поступали сведения о найденных сокровищах... Реквизировали награбленное у дезертиров, мародеров... в казну государства... А где государство?
   - Спрятаны они, конечно, на необитаемом острове, карта потерялась... откровенно смеялся над ним Флинт.
   - Нет, мы успели вывезти их на Кубань... Красные напали. Пришлось закопать... Смешно, закопали в Копанской... Правда, хозяйку пришлось пустить в расход. Женщины... Их губит любопытство. Матрена... она догадалась... просила... нельзя было оставлять.
   Его речь становилась бессвязной.
   - Он бредит, - пробормотал Флинт, - ты по-прежнему уверена, что его рана не смертельна?
   Ольга задумалась.
   - Крови он потерял немного... Интересно: портупея сыграла роль тугой повязки и вместо бинта гимнастеркой зажала рану...
   Раненый опять заговорил.
   - Неужели не суждено... попользоваться... всю жизнь мечтал... такое богатство!.. Бог наказал... Зацепин... если бы он попросил прощения!.. Фигу показал, дурак!.. Никто их них не просил... донкихоты паршивые... Мадам!
   Ольга наклонилась к нему.
   - Фамилия Матрены была - Гречко. Легко запоминается... Может, найдете... в огороде... в левом дальнем углу... Бог призывает на суд...
   - Перестаньте, - поморщилась Ольга, - вы ещё нас переживете!
   Лицо Ямщикова исказила полуулыбка-полугримаса.
   - Изосимов, сволочь!.. Простите... Пулю подпилил, хвастался: для злейшего врага придержу!..
   Он закрыл глаза, дернулся и затих. Из уголка рта показалась струйка крови.
   - Умер, - Ольга посмотрела на Флинта. - О какой подпиленной пуле он говорил?
   - Военные сами изготавливают. Входное отверстие у неё маленькое, зато внутри у человека она все разворачивает! - он махнул рукой. - Зачем тебе такие подробности?
   - А с убитыми что будем делать? - Ольга повернула к нему бледное лицо.
   - Люди похоронят, - вздохнул Флинт. - У нас и лопаты-то нет... Пойдем, дорогой мой человек, дорога зовет!..
   ...Дядя Всеволод оказался среднего роста худощавым человеком с неожиданно густым басом. Ольга и Флинт столкнулись с ним на пороге его квартиры. Одетый в черную морскую форму с нашивками капитана первого ранга, Всеволод Александрович обрадовался им чрезвычайно.
   - Какой сюрприз! А я уже и не чаял свидеться! Сашка! Совсем взрослый мужик! Это кто с тобой - невеста? Очень рад! Как, тоже Оленька?! - он мял и тискал племянника, то отодвигая его от себя и критически осматривая, то опять бросаясь обнимать. - Встреть я тебя на улице, ни за что не узнал бы!
   Он спохватился.
   - Как жаль, мне нужно идти! Вот вам ключ, располагайтесь! Гулять по улицам пока не советую. Посмотрю, что у вас за документы, может, надо будет новые справить... В девятнадцать ноль-ноль буду дома как штык, тогда и поговорим!
   Он быстро ушел. Ольга с Флинтом вошли в его небольшую, но исключительно чистую комнатку. Это было жилище холостяка, которого, впрочем, иной раз навещает женщина, добавляя от себя для уюта белые занавесочки, скатерть на столе и взбитую пуховую подушку с кружевным покрывалом на железной солдатской кровати. Не вписывался в обстановку и диван, обтянутый кожей, с резной деревянной спинкой. Ольга с удовольствием на него опустилась.