Шкатула Лариса. Жена русского пирата

   - Просто - Дмитрий!
   - Если вы, Дмитрий, к технике талант имеете, освоите эту профессию! А там... Может, самого Георгия Васильевича возить придется - это великий человек!.. Ему после заключения Брестского мира тяжело приходится. Другие партии обвиняют большевиков в связях с немцами... Да ещё машины заказали в Германии! Зато Оппель уступает их нам куда дешевле, чем те же англичане...
   - Но ведь я - беспартийный, - подчеркнуто несмело начал Черный Паша: для выбранной им роли скромного трудового парня как раз подходил такой тон.
   - Вы сможете вступить в нашу партию!
   - А меня... примут? Я ведь всю жизнь на море - кочегаром, рыбаком. Если что спросят - толком и сказать не смогу!
   - О, я вам с удовольствием помогу! - воодушевился Первенцев. Международное положение расскажу, устав подучим. Партии нужны верные, надежные люди! А если товарищи узнают, что вы меня от белых спасли, приютили, это тоже произведет хорошее впечатление...
   Катерина с изумлением наблюдала превращение своего властного решительного мужа чуть ли не в робкого просителя. Зачем ему это нужно, Катерина могла только догадываться: от молодого дипломата в полной мере зависело их будущее. А значит, и будущее их ребенка! Дмитрий сказал, что родится мальчик, и Катерина уже не сомневалась - так и будет! Они по очереди ложками хлебали из котелка кулеш, а она вся превратилась в слух: жить в большом городе, в Москве, в столице! Ей, простой крестьянке, которая раньше вообще никуда не выезжала из своего села! Сердце в груди замирало от предчувствия великих событий.
   А их товарищи в это время на другом конце телеги говорили о чем-то своем, и это маленькое пространство между ними с каждой минутой расширялось, разводя их в разные стороны, чтобы уже не соединить никогда!
   @GLAVA = ГЛАВА 7
   - Тебе просто привиделся дурной сон! - успокаивал Ольгу Флинт. Накануне мы о твоем муже вспоминали, вот он и приснился!
   - Нет, его действительно убили, я чувствую... Наверное, я потому и боялась о нем думать, что предчувствовала самое страшное!.. Это ничего бы не изменило, но когда я только глянула на Ямщикова, то сразу поняла: встреча с ним - не к добру!
   - А кто такой Ямщиков?
   - Начальник белой контрразведки. Когда-то, видимо, между ними что-то произошло, в чем-то Вадим уличил его при всех - он был честнейший человек! А Ямщиков, будучи злопамятным, не мог не отомстить!
   - Наверное; ему это было нетрудно. В военное время заподозрить человека в шпионаже...
   - Или в дезертирстве!.. И вот я стала вдовой, не будучи женой! Можно подумать, что любовь, семейное счастье - не для женщин нашего рода!
   Фонарь "летучая мышь" раскачивался на мачте и бросал причудливые мрачные блики на маленький клочок их жизненного пространства. Со всех сторон фелюга была зажата непроницаемой тьмой, а рокот моря за бортом добавлял краску жути в скупую ночную палитру.
   Как-то само собой получилось, что, успокаивая Ольгу, Флинт присел на краешек её ложа, а она, вскочившая на колени и дрожащая, как в ознобе, прижалась лицом к его груди. Он замер, боясь пошевелиться.
   - Княжна и простой моряк - русская народная сказка, - сказал он в темноту.
   - Я об этом никогда не думала, - удивилась Ольга его горькому тону. Мне казалось, мы прежде всего - товарищи по несчастью...
   - Не думала, но чувствовала. И презирала, да?
   Ей показалось, глаза его сверкнули в темноте. Что это с ним? Отчего срывается его голос и так отяжелела лежащая на её плечах его рука?
   - И вовсе не простого моряка стала бы я презирать!.. Но работорговца... Или ты считаешь приличным такое занятие?
   Флинт нехотя отодвинулся от нее.
   - Наверное, в глазах порядочного человека это выглядит мерзко... Я вел себя как последний идиот!
   Подумать только, обиделся на судьбу: мол, не погибни отец-дворянин, и я мог бы не беспокоиться о своем будущем. Династия морских офицеров Романовых! Казалось, это решено раз и навсегда... И вдруг чистый горизонт затянуло мглой - я оказался за бортом жизни и даже не сделал попытки выплыть. Опускался все ниже и ниже, будто мстил своему ангелу-хранителю за чудовищный недосмотр! Притом ещё и хотел уважения от других!
   Флинт почувствовал, что она улыбается в темноте.
   - Ты смеешься надо мной?!
   - Подожди! - Ольга схватила за локоть вскочившего Флинта. - Просто наши судьбы схожи... Вряд ли кому-нибудь из моих родственников могло прийти в голову, что я стану цирковой артисткой. Только, в отличие от тебя, я никому не мстила, а просто зарабатывала на хлеб. Это были мои первые трудовые деньги, и они мне дороже всех фамильных сокровищ!
   Они молчали.
   - Ты изменил курс? - как бы между прочим, спросила Ольга и почувствовала, что он тоже улыбается.
   - Значит, заметила? Ну и выдержка! А сказала только сейчас!
   Действительно, ближе к вечеру Флинт вдруг засуетился, стал поворачивать парус, и Ольга отметила, что на компасе курс норд-ост сменился на норд.
   - Ждала, что ты сам объяснишь.
   - Пистолет-то тебе все равно долго доставать! Пока отвяжешь... Скажу, чего уж там! Я поначалу вовсе не собирался везти тебя на Азов. Во-первых, это было глупо и опасно: в одиночку такие дела заведомо обречены на провал. Думал, отвезу в Новороссийск, и с глаз долой! Там тебе легче будет устроиться. В крайнем случае, до Екатеринодара рукой подать. Я ведь не думал, что захочу... быть рядом с тобой!
   - А теперь?
   - А теперь - хочу! - он пододвинулся к Ольге и положил её голову себе на плечо. - Теперь пусть только кто посмеет к тебе притронуться - горло перегрызу!
   - А насчет пистолета ты зря сомневался! - Ольга приставила браунинг к виску Флинта. - Не так уж много времени мне понадобилось!
   Она убрала пистолет.
   - Да, ощущение не из приятных. Смерть у виска. И глаза, бьюсь об заклад, - сейчас они у тебя вовсе не зеленые, а серые.
   - И тебе я больше нравлюсь безоружная, - пошутила Ольга, и слова эти пришлись прямо ему в ухо, потому что Флинт все крепче прижимал её к себе, так что их головы в конце концов соприкоснулись.
   - Мне двадцать два года, - шептал Флинт, как будто среди ночного безбрежного моря кто-то мог их подслушать, - у меня за душой - ни гроша, только эта лодка! Но я клянусь тебе, Ольга, слышишь, что костьми лягу, а сделаю все, чтобы ты жила, как и положено княжне, - кто бы ни победил в этой войне!.. Одно меня пугает: а вдруг, как и с Вадимом, твое чувство ко мне - только мираж, и ты внушила себе то, что вовсе не чувствуешь?
   Ольга растерялась. Неужели она производит впечатление человека легкомысленного, способного менять свои привязанности, как перчатки? Что делать? Никаких примеров из жизни или романов она вспомнить не могла. Одна Татьяна Ларина пришла на ум со своим письмом: "Другой! Нет, никому на свете не отдала бы сердце я... То воля неба - я твоя!" Флинт, пожалуй, ещё обидится насчет "воли неба".
   - Разве у нас нет времени обоим в этом убедиться? - спросила она.
   - Есть, - легко согласился он, - потому я, пожалуй, подожду, тем более что у нас начнутся великие события... Ты не передумала ехать к Черному Паше?
   - Нет. Там же Катя! Алька!
   - А если он и их переправил в Стамбул?
   - Давай сначала узнаем, где они, а потом будем думать, что дальше...
   - Тогда вот что: завтра мы будем на месте. Остановимся в одном закуточке - ты будешь сидеть тихо, как мышка, а я схожу на разведку.
   Он бережно укрыл её и нежно, без страсти, поцеловал.
   - Я подожду. Столько, сколько нужно...
   Утром Ольга проснулась оттого, что к привычному уже шуму волн стал примешиваться посторонний шорох, как если бы кто-то за бортом ломал стебли сухой травы. Она выглянула из-под парусины и увидела сосредоточенное лицо Флинта, а чуть пониже бортов целое море... зеленого, вперемешку с сухим, камыша! Парус был спущен, а моряк двигал лодку шестом.
   - Мы приплыли? - потянулась к нему Ольга. - Это уже земля?
   - Не совсем, - улыбнулся он. - Разве что под лодкой. Но до земли уже рукой подать...
   Наконец фелюга во что-то ткнулась и остановилась.
   - Вот теперь - земля! - Флинт повел перед собой рукой. - И потому первым делом надо узнать, не вражеский ли это берег?
   - Не скучай! - Он спустил вниз небольшой трап и поцеловал её. - Не бойся, тебя здесь никто не найдет. Я постараюсь управиться побыстрее.
   - А мне можно спуститься вниз? На земле постоять, - жалобно попросила Ольга.
   Флинт рассмеялся.
   - Постоять - постой, но по сторонам поглядывай... И пистолетик все-таки в руке держи, а не на ноге!
   Ольга покраснела, а почувствовав это, смутилась ещё больше: когда она отвыкнет от своей глупой привычки!
   Впрочем. Флинт был совсем другого мнения. Румянец так красиво подчеркивал искристую зелень её глаз! Он с сожалением отвел от неё взгляд и уже снизу, из камышей, приглушенным голосом предупредил:
   - Будь осторожна! - потом со смешком добавил: - Жизнь в гареме не так романтична, как ты думаешь.
   Свое возмущение высказать было уже некому, и Ольга не торопясь огляделась вокруг. Было настоящее летнее утро. Легкий ветерок шевелил камыш, будто кто-то невесомый прогуливался по его верхушкам. Впрочем, никаких романтических эмоций у Ольги это колыхание не вызвало - ей было тревожно и одиноко. Стоять на земле расхотелось. Теперь уже фелюга казалась ей если не крепостью, то домом, за стенами которого можно спрятаться. На всякий случай она втащила трап на борт, а браунинг взяла в руку. Потом, посмеявшись над своими страхами, решила заняться своим туалетом.
   Прежде всего, надо было наконец решить, что делать с длинными волосами? Ухаживать за ними в дороге, где о ванной приходилось только мечтать, становилось все труднее и труднее. В ящике с инструментами Флинта она нашла большие ножницы, наточенные достаточно остро. Ими моряк легко резал даже толстую паоусину. Ольга взялась за них поудобнее, перекрестилась на восток, за неимением иконы, и одним движением - чтобы не передумать отчекрыжила свои прекрасные вьющиеся волосы под самый корень. Господи! Она взглянула в маленькое кругленькое зеркальце и чуть не заплакала: мальчишка, да и только.
   Впрочем, в любом деле можно было найти свои преимущества: теперь ей понадобится совсем немного пресной воды и французского мыла, кусок которого так истончал с того времени, как она покинула крейсер.
   Ольга тщательно вымыла волосы холодной водой. Потом ведром вытащила морскую воду, которая оказалась намного теплее и преснее, чем черноморская. Разделась и с удовольствием, не спеша, искупалась. Ощущение удивительной легкости и здоровья пришло к ней: каждая клеточка тела пела и радовалась жизни. Она позволила себе даже немного понежиться под лучами теплого летнего солнца и переоделась в столь дорогое серое платьице. Голове было легко, шею приятно холодил ветерок и - ещё одно преимущество - волосы были почти сухими! Ольга уже привычно простирнула свое бельишко и тельняшку Флинта, которую он небрежно бросил на корме. Она даже украдкой понюхала тельняшку: Сашей пахнет!
   С чувством некоторой приятной усталости после домашних забот Ольга прилегла на свое деревянное ложе и задремала.
   Во сне она шла по дремучему темному лесу. Где-то вверху, за густым темным шатром ветвей, угадывалось солнце, но здесь было сыро, пахло прелыми листьями и грибами. Тропинка была узенькой и почти скрывалась в траве. Куда она шла, княжна не знала, но во сне чувствовала, что ей непременно нужно туда попасть.
   Тропинка привела её к домику на краю болота. Он открылся глазам как-то вдруг: блеснул солнечный свет, и мрак сырого леса остался позади. Домик не был какой-то избушкой на курьих ножках, а выглядел как веселый легкий теремок, будто страшная сказка именно здесь обретала свой счастливый конец.
   На невысокое резное крылечко вышла стройная красавица, одетая по старинной моде в платье на кринолине.
   - Раз пришла, заходи, - сказала она остановившейся в нерешительности Ольге. - Сказывай, что за нужда привела тебя ко мне?
   - Узнать хочу: тот мой избранник или не тот?
   - А зачем тебе?
   - Чтобы больше не ошибиться.
   Красавица звонко расхохоталась.
   - Хочешь, значит, жить без ошибок?.. Разве ты - святая?
   - Нет, я - обычная женщина.
   - Обычная женщина, дорогая внученька, свое сердце спрашивает, а не к гадалке идет.
   - Но вы же все знаете!
   - Знаю... А ты, выходит, судьбу обмануть хочешь? Увы, простым смертным это не дано... Я сама, слышала, ошибалась, но тем и прекрасна жизнь чувственная, что отличается она от холодного знания...
   - Эй, на судне, спустить трап капитану! - разбудил её голос Флинта. Спишь на вахте, разгильдяй!
   Ольга поспешно спустила трап. Флинт легко взбежал по нему, сбросил в лодку большой мешок и спрыгнул следом. И замер.
   - Тебе не нравится? - дрогнувшим голосом спросила Ольга.
   - "Во всех ты, душенька, нарядах хороша!" - успокоил её Флинт, но не сдержал вздоха: - А волосы все-таки жалко!
   Она стояла перед ним такая юная, со стрижеными волосами выглядевшая не больше, чем на шестнадцать лет, - у него даже сердце затрепетало от нежности и любви. Он подошел, обнял её за плечи, и она откликнулась на его порыв, подставив губы для поцелуя.
   - Оленька!
   Он погрустнел.
   - Удивительное совпадение: мою маму тоже звали Ольгой. А папа называл Лелькой... Они очень любили друг друга. Наверное, поэтому я всегда тосковал по чувству высокому, чистому, но ни до Агнии, ни после неё я не встречал женщины, которую мог бы полюбить и которой мог отдать свое пылающее сердце. К сожалению, прекрасные женщины любили отважных, честных героев только в книгах... Вот я и почитывал сказочки, как маленький мальчик!.. А сказка, оказывается, рядом была. Так бы и прошел мимо, если бы судьба не взяла за шиворот и не ткнула носом: "Смотри!"
   Он опять поцеловал её, но тут же легонько отодвинул от себя.
   - Не время расслабляться, моя дорогая!.. Жизнь торопит, требует принимать решение и потому вначале я вынужден спросить тебя: готова ли ты доверить мне свою честь, жизнь, идти за мной, куда бы я ни пошел, быть моим другом, соратником, женой в горе и радости?
   Ольга вздрогнула от торжественности его тона, но, не колеблясь более, ответила:
   - Согласна.
   - Тогда прочитай это, - Флинт протянул ей грязный, помятый конверт.
   Княжна осторожно открыла его и тут же протянула обратно.
   - Письмо адресовано тебе.
   - Читай!
   Она пробежала глазами письмо.
   - Подписано - твой дядя Всеволод Романов. Ты же говорил, что у тебя нет родственников!
   - Я и сам так думал: папа погиб в Новороссийске в 1905 году; дядя командовал кораблем, который не поддержал восставших. С тех пор мама его имени никогда не упоминала, и я решил, что дяди тоже нет в живых... Конечно, наша семейная история не такая романтичная, как у тебя, но тоже дошла до меня в искаженном виде. Романовы всегда были военными моряками. Из двух братьев дядя Всеволод считался самым разумным, и папе - горячей голове! - его всегда ставили в пример... Я только позже понял, что в тот вечер приезжал он...
   - О чем ты?
   - Однажды поздно вечером, спустя месяц со дня гибели папы, я услышал из гостиной громкие голоса. Моя тихая, спокойная мама в истерике кричала кому-то: "Убирайся прочь, мне от тебя ничего не нужно!" Незнакомый мужской голос пытался успокоить ее: "Оля, ты же не сможешь в одиночку прокормить себя и Сашку!" Но мама продолжала кричать, а когда я попытался выйти из детской, закрыла дверь своим телом и не выпустила меня. Утром я спросил её, кто это был. Она зло отмахнулась: "Так, один дрянной человечишка!"
   Флинт задумался, вспоминая.
   - Позже я не раз заговаривал с нею о дяде, но мама ничего не хотела слышать, одержимая мыслью, что отец погиб из-за своего брата, который предал его, не поддержал в трудную минуту. Мне моряки потом рассказали, что дядя оказался дальновиднее отца и знал, что Новороссийская республика<$FРеволюционно-демократическая диктатура в Новороссийске в 1905 году. Подавлена царскими войсками.> долго не продержится. Он пытался отговорить и отца, но это ему не удалось...
   - А что это за Костадинов, о котором пишет дядя?
   - Разбойник с большой дороги... только морской. Когда-то он начинал учиться в училище вместе с дядей, но его выгнали за неспособность к наукам.
   - И дядя с ним встречается?
   - Не встречается, а встретился... Случайно спросил, не видел ли он на своих путях-дорогах Сашку Романова? А Костадинов - приятель Черного Паши конечно, знал, где меня можно найти... Потом он погиб.
   - Как странно все получается! Дядя пишет, что он со всем экипажем эсминца перешел на сторону большевиков...
   - Вот и хорошо! Большевики в Москве удерживают власть, в Петербурге тоже, теснят белых в Сибири. Это власть народа! Дядя предлагал мне свою помощь: я смогу учиться на курсах морских офицеров!.. Подумать только, сколько раз я бывал в Новороссийске, а мысли не возникало, что дядя Сева может быть где-то рядом!
   Флинт в упоении говорил и говорил.
   - Наконец-то судьба решила мне улыбнуться! И я смогу рассчитывать на чью-то помощь! Сколько лет - все один!
   - Поздравляю, теперь ты сможешь быть вместе с дядей! - обидчиво проговорила Ольга.
   - Но я имею в виду нас с тобой, - опомнился Флинт, - ты же согласилась повсюду следовать за мной!
   - Ничего не получится! Разве ты не знаешь, я - недорезанная буржуйка!
   - Кто тебе это сказал?
   - Друзья-анархисты... Наверняка с княжной они не стали бы и разговаривать, а с бедной циркачкой, детдомовкой, они откровенничали вовсю: "Всех этих князей, графов, баронов, всех недорезанных буржуев, что пили кровь трудового народа, мы вырубим под самый корень! А понадобится, и корни выкорчуем!" Не понимаю, что во мне изменилось от того, что в моем документе стояло другое происхождение? Почему меня, но Соловьеву, могли все любить, а меня - Литовскую - только поставить к стенке?!
   Флинт обнял её.
   - Успокойся, родная! Видимо, все революции по своей сути кровавые. Вспомни французскую: Робеспьер, Сен-Жюст - народные герои, а у них руки по локоть в крови! Разве можно обижаться на народ? Хочешь, чтобы бедные любили богатых?.. Ничего, может, мы с тобой ещё доживем до того времени, когда будут смотреть на самого человека, а не на его происхождение. А пока... раз ты решила остаться на родине, придется приспосабливаться к новой жизни. Побудешь бедной детдомовкой, а потом опять поменяешь фамилию.... И не просто на аристократическую - на царскую!
   Ольга неуверенно улыбнулась и тут же спохватилась.
   - Ой, Саша, что же это мы все о себе? Ты не сказал, как там Катерина, Алька... Что ты узнал о них?
   - Увы, тут я тебя обрадоваться не смогу... Ушли они. Куда - никто не знает. Вроде какие-то сокровища искать. Катерину и мальчишку с собой взяли... Подруга твоя теперь все время при Черном Паше. Как жена. Он её от себя никуда не отпускает.
   - А ты говорил, будто Черный Паша...
   - Говорил! - досадливо кивнул Флинт и примиряюще поднял руки. - Я и о себе всякого наговорил. Каких обетов только не давал: ни за что! Никогда! А тебя увидел и все забыл. Видно, женщины - это такая сила, которая мужчинами по достоинству не оценена. И мы, думаю, ещё поплатимся за свое легкомыслие!
   Он хмыкнул и заговорил о другом.
   - Друзья-приятели меня уже похоронили. Кое-кого пришлось даже убеждать, что я не призрак... Вот и твоя Катя, видимо, не знает, что ты жива, и отыскать её вряд ли теперь возможно...
   - Все равно нужно попытаться! - заупрямилась Ольга. - Неужели она с твоим Черным Пашой по доброй воле пошла? Она Герасима любила.
   - Каждый из нас кого-то когда-то любил, - безжалостно напомнил Флинт. - Война!.. Давай начнем с того, что попытаемся проложить свой собственный курс.
   Ольга с трудом скрывала разочарование. Ей казалось, что Флинт, признавшись в любви, сразу станет другим человеком: нежным, ласковым, будет стоять перед нею на коленях, исполнять любое желание... Ей приходилось порой видеть, как глупели от любви и мужественные воины, и государственные люди... Флинт же так и остался собранным, жестким, сухим реалистом. Кажется, он способен прикрикнуть на неё и даже отвесить затрещину! Впрочем, последнее она домыслила явно сгоряча.
   Девушка и не подозревала, насколько она ошибается в отношении своего любимого. Он просто привык с самоограничению и дисциплине. В глубине души оставшись романтиком, он много лет старательно соскабливал с себя все внешние проявления идеализма и сентиментальности. Он с четырнадцати лет приучал себя рассчитывать только на собственные силы, а иначе бы пропал; его первая работа - юнгой на барже - чуть было не окончилась для мальчишки печально.
   Команда баржи как на подбор состояла из горьких пьяниц, которых на другие корабли попросту не брали. Им доставляло удовольствие издеваться над беззащитным юнгой, заставляя его пить вместе с ними. Он сопротивлялся как мог, и когда им все-таки удавалось залить водку в его горло, вырывался от мучителей и, сопровождаемый их гнусным хохотом, бежал на корму, чтобы там потихоньку стравить все за борт. В конце концов его организм привык опустошать желудок по первому сигналу хозяина.
   Его первый опыт общения с женщинами тоже пришелся на четырнадцать лет и тоже был произведен с ним насильно. К сожалению, от отравления души он не мог избавляться так же легко, как от алкоголя, и долго жил презрением ко всем женщинам вообще.
   Другой подросток на его месте давно бы сломался, но он, точно волчонок, рычал и огрызался, пытаясь под общий смех укусить обидчика. Держал себя в руках. Учился "властвовать собою", как сказал один поэт. И упорно лепил свой характер.
   Ольгу он полюбил. Сразу. Навсегда. Саша Романов был из семьи однолюбов. Но по привычке самое святое спрятал глубоко внутри, и только сияние его глаз выдавало отблеск этого огня, а княжна, занятая своим переживаниями, не могла - или не хотела! - его увидеть.
   В общем, Ольга была занята собой: она чувствовала себя глубоко несчастной. Друзей, к которым она спешила, забыв об опасности, на месте не оказалось; человек, которого любила, был от неё далек, как звезда; родина в ней не нуждалась! Что могло быть хуже?.. Прежде в такие минуты она валялась на диване, уставившись в одну точку, и ни с кем не хотела разговаривать. Агнесса старалась ходить мимо неё на цыпочках, а рациональный и деятельный дядя Николя, сам таким приступам не подверженный, тихо злился на неё и бурчал себе под нос:
   - Княжна в прострации, унихмерихлюндия!
   Флинт отнес её меланхолию к разряду обычных женских штучек и потакать ей не стал. Он ткнул пальцем в принесенный мешок и сказал приказным тоном:
   - Матросу разобрать продукты и приготовить завтрак. Отход назначаю через час!
   Посмеявшись про себя над её округлившимися от возмущения глазами, он строго спросил:
   - Хочешь остаться на берегу?
   - Нет, - растерянно протянула девушка, в момент позабыв свою хандру.
   - Тогда в чем дело?
   "Все-таки Флинту подходит его кличка, - ожесточенно думала Ольга, нарезая кусками хлеб. - Он - настоящий пират! Грубый и неотесанный..."
   К вечеру они добрались до места без каких-либо приключений, лишь однажды где-то на горизонте увидели эскадру явно военных кораблей, идущих куда-то на запад. Вряд ли на этих судах обратили внимание на лодку Флинта.
   Моряк, видимо, вовремя прикрикнул на Ольгу. Теперь она больше не размышляла о собственном несчастье, а занималась укладыванием вещей в узлы, чему её научили Аренские. Флинт, впрочем, время от времени помогал ей увязать потуже тот или иной тюк, а то и отбросить его в сторону.
   Тамань оказалась просто степью без конца и края; вместо обычной на Кубани пшеницы здесь выращивали в основном виноград. Начинаясь у моря, ряды виноградников убегали куда-то в безбрежную даль.
   Покупатель уже ждал их на берегу, добравшись, как объяснил Флинт, на небольшом пароходике, принадлежащем рыбацкой артели. Он оказался совсем молодым загорелым парнем, одетым в тельняшку и парусиновые брюки. Эта нехитрая одежонка придавала ему неожиданный шарм, который княжна каждый раз с удивлением отмечала в простых людях.
   - Тимоха! - обменявшись с Флинтом рукопожатием, представился он Ольге и одобрительно, но совсем не обидно оглядел её с головы до ног. - Завидую!
   Правда, он тут же отвернулся от неё и забегал по фелюге, заглядывая в каждый её уголок.
   - Пойдет! - сказал он наконец, ни к кому не обращаясь и выжидающе поглядывая на Флинта с Ольгой: мол, когда же наконец они уберутся с его лодки?
   - Постой, Тимоха, - возмутился Флинт. - Мы договаривались, что с трапа перейдем только на телегу!
   - Момент! - Тимоха соскочил на берег и помчался в сторону небольшого полуразрушенного сарая, где рыбаки, видимо, хранили свои снасти. Послышался стук колес, и перед изумленными Флинтом и Ольгой предстала... обычная дорожная карета!
   @GLAVA = ГЛАВА 8
   - Я же вам говорил, - терпеливо, как обычно втолковывают непонятное малышам, пояснил Ян. - Если что-нибудь захочу увидеть, то и вижу, как будто рядом стою...
   - И как ты это делаешь? - с замиранием в голосе спросил Андрей.
   - Не знаю, - пожал плечами юноша. - Как будто в голове что-то щелкает, и вот оно, рядом...
   Григорий покрутил пальцем у виска.
   - По-моему, мы все скоро станем видеть что-нибудь этакое! Представьте, как бы я стал рассказывать о таком магистру. "Откуда узнал?" спросит он. - "У моего знакомого парня - видения!"
   Он передразнил сам себя.
   - Ну вот, за разговорами и не заметил, что ночь на дворе, - вмешалась Олеся, чувствуя, что разговор принимает затяжной, но никуда не ведущий характер. - А ты, Грицко, обещал мне плетень починить!.. Свиньи вчера уже в капусту залезли. Разбужу чуть свет, учти!