Шкатула Лариса. Жена русского пирата

   - А я раньше слышал про такое. Тибетские монахи, например...
   - Погоди ты со своими тибетскими монахами. Ты вдумайся, наш простоватый с виду, полуграмотный хлопец...
   - Как это - полуграмотный?! - возмутился Ян. - Да я всему хутору прошения писал. И письма!
   - Еще и горячий такой, совсем не умеет собой владеть. В разговоре со старшими!
   Юноша смутился.
   - Так вот, Ян Поплавский, если ты говоришь правду, то откуда у тебя такое умение? Кто тебя научил?
   - Никто! Понимаете, этот Епифан - он зверь был. Он... мою знакомую девушку железом жег. Я его так не полюбил, так он мне ненавистен стал, что я его как бы ударил. Прямо в сердце! А получилось - по-настоящему!
   Андрей присвистнул.
   - Не свистите в хате! - строго сказала Олеся. - Денег не будет!
   - Извини, Лесинька, но такие дела творятся! Выходит, тебе никакое оружие не нужно? Что ж ты доказывал, что не любишь убивать?!
   - Так это же точно был враг! А на войне? Может, я хорошего человека убиваю? А у него жена, дети... Или только папка с мамкой... А он мне ничего плохого и не сделал!
   - Вы как хотите, - решительно произнес Григорий, - но Ян - не тибетский монах! А после таких рассказов я вообще стал сомневаться, что у него все в порядке с головой!
   - Курица стынет! - сердито сказала Олеся, и по её тону Ян понял, что она мнения брата не разделяет.
   - Ладно, Григорий, - в запальчивости по сельской привычке переходя на "ты", предложил Ян. - Давай мы на тебе и испробуем, сказки это или нет? Не бойся, я убивать тебя не стану, так, легонько стукну!
   - Благодарю покорно! - шутливо воздел руки тот. - Андрейка любит у нас опыты ставить, вот пусть он и пробует!
   - Опыты, мил друг, ставят на сомневающихся, - растягивая слова и странно "акая", проговорил Андрей.
   Ян смотрел на своих новых знакомых во все глаза и не переставал удивляться их многоликости. Они будто разыгрывали перед Яном целый спектакль, будто показывали, каким разным может казаться человек. Или они уже учили его правилам игры?
   - Грицко! - с досадой стукнула по столу Олеся.
   - Ты же сам предлагал - рассказать все! А Янек только начал говорить, как ты со своим - верю-не верю! Пусть человек выскажется, а тогда и решать будем.
   - Человек... Из него человека ещё делать придется... Ладно, продолжай.
   Ян вкратце рассказал, как выбрался из замка, как встретился с Марго, как пристали они к цирковым артистам и, когда добрался до встречи с Черным Пашой, был опять остановлен Григорием.
   - А вот теперь не спеши и набросай мне подробный портрет этого Черного Паши - прямо не человек, а динозавр какой-то!
   Что это за слово, Ян не знал и спрашивать постеснялся, но в который раз отметил про себя: ему надо учиться! Видно, "динозавр" - это что-то древнее...
   - Черным его прозвали потому, что он всегда в черной одежде ходит цвет этот любит...
   - Или отчаянным головорезом хочет казаться, - предложил Андрей.
   - А почему Паша? - спросила Олеся.
   - Он с турками дружбу водит: товар им русский возит, девушек для гарема...
   - Какой ужас! В наше-то время... - вздрогнула Олеся.
   - Меня ругала, а сама второй раз перебиваешь! - возмутился Григорий. Какой он со своим товарищем? Его уважают? Боятся?
   - Кто уважает, кто боится, но против него идти никто не осмеливается. При мне, правда, он никого не убивал, но, думаю, если понадобится, у него рука не дрогнет. И еще: если он чего-то захочет - ни перед чем не остановится, чтобы это получить. Среди циркачей была одна женщина Катерина. Красивая такая...
   - Вам она нравилась? - спросила Олеся.
   - Нет, есть девушки намного краше!
   Хозяйка смущенно улыбнулась.
   - Нашла время - на похвалу напрашиваться! - рассердился брат. Красавица южная, никому не нужная.
   Олеся гневно закусила губу.
   - Но-но, - примиряюще заговорил Андрей, - ещё не хватало вам поссориться!.. Продолжай, Янек, что там с этой Катериной?
   - Ее для себя контрабандист по кличке Бабник хотел оставить, большие деньги за неё предлагал. Но Черному Паше она тоже приглянулась, и последнее слово осталось за ним! Услал Бабника в море, где тот, говорят, погиб в перестрелке с военными.
   - Да, мужик не промах! Что потом с этой женщиной случилось?
   - Он на ней женился!
   - Значит, и сильным мира ничто человеческое не чуждо... Теперь сядет возле женушки, будет детей растить!
   - А вот тут-то вы и ошиблись. Теперь он с дружками решил к духоборам сунуться: богатство сектантов им спать не дает! Это надо ж - из-за цветных камешков жизнью рисковать! А у духоборов-то этих иглы золотые с ядом!..
   В хате повисло молчание. Увлеченный своим рассказом, Ян и не заметил, как вежливое внимание на лицах слушателей сменилось откровенным интересом.
   - Как, ты сказал, зовут этих сектантов?
   - Черный Паша и сам точно не знает: то ли духоборы, то ли солнцепоклонники...
   - Что я тебе говорил! - попенял товарищу Андрей. - А ты: не может быть! Выходит, может! И сокровища, судя по всему, несметные. Представь, получи мы такие средства, какой порядок в России могли бы навести вольные каменщики!<$FВсемирная религиозная организация - масоны.>. Эти разговоры насчет того, что кухарка сможет управлять государством... Еще дедушка Крылов говорил: беда, коль пироги начнет печи сапожник!
   - Осадите назад, господин казак! Вы опять увлеклись! На этот раз сладкими речами юного рассказчика. Разговоры, разговоры... Кто их видел, сокровища? А если их попросту на свете нет?
   Григорий вскочил и нервно заходил по комнате.
   - Есть! И я их видел! - выкрикнул Ян.
   На этот раз из-за стола выскочил Андрей.
   - Как видел? Где?! - они вдвоем склонились перед сидящим Яном.
   - В пещере... Их так много, что они просто сложены грудами в нишах, выдолбленных в камне.
   - А где находятся эти пещеры? Как туда попасть?
   - Не знаю.
   - Интересно, в пещере был, а где она находится, - не знаешь?
   - Я не сказал, что был в пещере, я сказал, что их там видел...
   - А разве это не одно и то же?
   Ну вот опять! Опять Яну нужно объяснять другим то, что он сам не очень хорошо понимает!
   @GLAVA = ГЛАВА 6
   - Вы - самая удивительная пара, с которой мне когда-либо приходилось сталкиваться, - проговорил Константин, когда затихли последние звуки песен, вполголоса напеваемых Дмитрием и Катериной. - Такие талантливые оба! Вы пока не понимаете, как вам повезло, что свершилась большевистская революция! Разве при царизме кто-нибудь заинтересовался бы вашим пением или вашими способностями к языкам? А большевики открывают талантам из народа двери в большую жизнь, в новую пролетарскую культуру!.. Хотите, поедем со мной в Москву? Георгий Васильевич - старый большевик, с ним считаются; он и с жильем поможет, и с работой... Вы оба будете учиться!
   Все остальные члены артели уже спали. Альку Катерина примостила повыше, чтоб не продуло с земли: весна - штука коварная. Синбат, наевшись картошки, заснул прямо у костра. Аполлон спал под телегой. Последним улегся Батя.
   - Совсем вы меня своими песнями убаюкали, - пожаловался он и пошел устраиваться спать в телегу.
   Оставшиеся бодрствовать могли теперь разговаривать без помех, но Черный Паша был слегка обескуражен предложением молодого дипломата. Он не привык принимать скоропалительных решений, ему нужно было подумать. Не отвечая на предложение москвича, он распорядился:
   - Катюш, ты бы поискала нашему гостю одежонку похуже. Не ложиться же ему спать в таком костюме!
   - Не стоит беспокоиться, - сконфузился тот, - я уж как-нибудь...
   - Зачем же как-нибудь, если можно как следует, - пошутил Черный Паша. - Утро вечера мудренее. Идет?
   Он уже приготовил себя к мысли, что рано или поздно с товарищами придется расстаться. Но чтобы вот так, сразу, отказаться от всего, что прежде составляло его жизнь? От захватывающего ощущения опасности? От власти над другими?
   С другой стороны, где лучше затеряться, как не в большом городе, и где лучше начинать новую жизнь, как не в столице? А насчет власти... Так кому её брать в руки, как не человеку опытному, привыкшему командовать. Впрочем, чего гадать? Надо присмотреться к большевикам получше: если они удержат власть, то, скорее всего, верных людей станут поощрять... Вот тут-то и откроются возможности для Дмитрия Гапоненко!
   С теми мыслями и уснул Черный Паша, обняв свою дорогую любимую жену, носящую под сердцем ребенка. Постелили они себе ложе поодаль от костра атаман не любил устраиваться на ночлег в общей куче. Даже здесь, в чистом поле, он остерегался: лучше чуть холоднее, но зато больше простора для возможного бегства.
   Спал он тревожно. От беспокойства за то, что придется объясняться с Батей - товарищем, с которым они много лет делили хлеб-соль и с кем грудью встречали опасность. С Батей, который в трудные минуты не единожды закрывал его собой...
   Никогда прежде Черный Паша не думал, что ему придется выбирать между другом и любимой женщиной. И никогда не поверил бы, что, случись такое, он выберет женщину!..
   Он проснулся чуть свет, но и Батя уже не спал - задавал лошадям овес. На поднявшуюся было Катерину тихонько цыкнул:
   - Спи-спи, мне с Батей надо поговорить!
   - Такое дело, Митрофан, - подошел к нему Черный Паша. - Переговорить надо.
   - Давно пора, - ничуть не удивился Батя. - Поведем коней напоить, а там и побалакаем.
   Друзья пошли в обход небольшого пригорка, с другой стороны которого по балке тек неширокий, но бурный ручей - туда и повели лошадей.
   Напоив, они стреножили их - пусть попасутся - и сели на сухую валежину у самой воды. От ручья тянуло сыростью. Серая туча на востоке небосвода окрасилась по краям в багровый цвет. Снизу, словно из недр земли, ещё не видимое, поднималось солнце.
   - Надо поторапливаться, - пробормотал Батя, - как бы в дороге гроза не застала, а нам и укрыться будет негде... Хочешь с этим молодым хлыщом в Москву ехать? - спросил он почти без перехода.
   - Катя ребенка ждет, - стал оправдываться Черный Паша, - куда ей путешествовать?
   - А ты?
   - Что - я? Бросить Катю одну? У неё ж на всем свете никого из родни... Только я.
   - Не думал, - тяжело бросил Батя, - что баба может стать между нами...
   Никому другому Черный Паша не спустил бы подобного тона, но Батя имел право говорить. Действительно, его жена стала между ними, но атаман даже перед лицом столь очевидных фактов не собирался ничего менять.
   - Альку... тоже с собой возьмете? - внезапно дрогнувшим голосом спросил Батя.
   Черный Паша удивленно уставился на друга. Всецело занятый лишь своими переживаниями, он давно ничего не замечал...
   - Дак... это... он же её брат!
   - Ну так что? Вы сами не знаете, где голову преклоните.
   - Об этом ты с Катериной разговаривай... Слушай, Батя, а может, и ты с нами?
   - Нет, Дмитро, я уже пробовал: в городе мне не житье!
   - Честно говоря, Митрофан, я не верю, что вы найдете этих духоборов. А камешки... пусть они останутся у тебя! Не заладятся дела - продашь. Их должно надолго хватить... Я вот что думаю: мало ли, что может случиться: сегодня одна власть, завтра - другая. Может, придется ноги в руки, и бегом! Давай через годик сговоримся встретиться где-то в городе помельче. Скажем, в Перми или Уфе. Пусть это будет 9 июня - день твоего рождения. Я запомню, да и ты не забудешь. На центральной площади возле главного памятника. В полдень. За год много воды утечет, но ничего другого насчет будущей встречи мне в голову не приходит. Не хотелось бы расставаться навсегда...
   - Это ты хорошо придумал: не дело нам навек расставаться! Давай встречаться в Уфе. У меня там вроде родственник по матери жил...
   Они посидели ещё некоторое время, поглядывая на разрастающуюся на востоке тучу, и Черный Паша сказал:
   - Пожалуй, Батя, ты прав: туча грозовая, как бы ещё и не с градом!.. Решим так: до железной дороги идем вместе, а там разделимся: вы возьмете лошадей, повозку и - на восток, а мы сядем в поезд!
   Когда они вернулись в свой лагерь, все его обитатели проснулись и занимались каждый своим делом. Закопченный казан висел над потрескивающим костром, а бывалые люди Синбат и Аполлон споро укладывали вещи в повозку. Между ними суетился Алька и покрикивал:
   - Синбат, этот угол у тебя совсем пустой.
   - Так ещё продукты не сложили, вот я место и оставил!
   - Продукты с краю положим, а сюда слона ещё можно втиснуть!
   Батя с гордостью кивнул другу на Альку.
   - Погляди, какой смекалистый, работящий хлопчик, и ребята его любят.
   - Слушай мальца, Синбат, - между тем советовал Аполлон, - его сам Батя главным по упаковке назначил.
   С некоторых пор Алька стал пользоваться симпатией и Аполлона, когда тот увидел, как тщательно хлопец разминает свои мышцы. А услышав, что Аполлон жалуется, как у него временами сводит пальцы - сказывалось его рыболовецкое прошлое, - мальчик предложил товарищу упражнение, снимающее боль; потом и сам стал массировать ему руки. Контрабандист, не привыкший к вниманию и заботе, и вовсе растрогался. Теперь он незаметно держался к Альке поближе на случай, если славного парнишку кто попробует обидеть.
   А Синбат в лице Альки обрел своего единственного благодарного слушателя. Уставшие от его россказней старшие товарищи махали руками и сплевывали после первой же фразы Синбата: "Когда мы с Флинтом..." Черный Паша обычно, выслушав красочное вступление, рубил коротко: "Брехня!" Синбат смертельно обижался, потому что в его рассказах основная идея всегда была правдивой, а то, что он украшал повествование разными красивостями, по его разумению, только добавляло интереса. Алька единственный дослушивал истории до конца и уж вовсе лил бальзам на раны Синбата-рассказчика просьбами: "А что дальше?" За это он даже научил мальчишку некоторым своим любимым песням и теперь, улыбаясь, слушал, как пацан вяжет узлы и напевает:
   @STIH = "В Неапольском порту С пробоиной в борту "Жанетта" починяла такелаж..."    Хозяйственный Батя окинул взглядом работящую артель и остался доволен, но тут он повел глазами чуть в сторону и увидел вопиющее безобразие: их московский гость Константин Первенцев спал сном младенца и блаженно улыбался во сне! Видно, легендарный Георгий Васильевич не только прощал ему потерю ценных бумаг, но и благодарил за проявленное мужество...
   - Та нехай ще поспыть! - остановила Катерина решительно зашагавшего к соне Батю. - Вин якого лыха натерпився вид тих билых!
   - Чем он нам поможет? - солидно поддержал её и Алька, на минутку прислоняясь к Бате и любовно поглядывая на него снизу вверх. - Только в ногах путаться будет... Небось, зарядку не делал?
   - Не до зарядки тут! - вздохнул его старший товарищ и тоскливым взглядом окинул Альку. - Значит, тоже с ними, в Москву?
   - Какую Москву? - спросил продолжавший безмятежно ему улыбаться Алька.
   - Значит, ещё ничего не знаешь? Не волнуйся, скажут! И разойдемся мы с тобой в разные стороны, как в море корабли!
   - Батя, я не хочу, слышишь, не хочу с тобой расставаться! - губы Альки задрожали, хотя он все время помнил слова отца о том, что мужчины не плачут.
   - Черный Паша сказал: как твоя сестра решит, так и будет! - Батя был расстроен ничуть не меньше своего любимца.
   - Никакая она мне не сестра! - закричал Алька.
   Катерина, неподалеку достававшая из мешка ложки, вздрогнула, как от удара кнутом.
   - Алька!
   - Да, ты мне не сестра, не сестра! - повторял он, ещё не осознавая, что, будучи всего лишь подростком, уже по-мужски отказывается от неё ради друзей.
   Катерина беспомощно оглянулась на мужа. Тот, не зная, в чем дело, но видя её глаза, полные горя, кинулся на помощь.
   - Алька... каже... не сестра! - захлебываясь от рыданий, еле выговорила она.
   - Ты что делаешь, змееныш, она же ребенка ждет! - Черный Паша замахнулся для удара.
   Катерина перехватила его руку.
   - Подожди, Митя, он прав! - казалось, что обращение к родному украинскому языку размягчает её и потому вызывает слезы, а русская речь успокаивает. - Я ему не сестра.
   - Но ты же сама говорила! - растерялся Черный Паша, который никак не мог понять, что вызвало эту бурю в стакане воды.
   - Говорила, - кивнула Катерина, - спасти хотела: ребенок ведь!..
   Черный Паша опустил голову: долго ещё придется ему отхаркивать куски "славного" прошлого!
   - Я не поеду в Москву! - продолжал выкрикивать Алька, чувствуя, что сейчас его "буза" сойдет ему с рук... - Я с Батей останусь!
   Теперь недоумевать настала очередь Катерины, которой муж просто не успел ничего рассказать. Синбат и Аполлон тоже прекратили работу и сгрудились вокруг Бати и Альки. В конце концов, что здесь происходит?!
   - Хозяюшка, - оторвал их от выяснений голос Константина. - Не подскажете, где я могу умыться?
   Артельщики молча расступились, и Катерина, украдкой вытерев глаза, подошла к нему.
   - Долго спите, господин хороший, - крикнул гостю издали Батя.
   Привычным жестом коснувшись жилетного кармана, молодой дипломат вспомнил, что он одет в ситцевую рубашку и мягкие брюки наподобие шаровар эту одежонку подобрала ему Катерина. Перед сном он аккуратно сложил свой вечерний костюм на один из тюков в телеге. Пред светлые очи наркома надо предстать в приличном виде - он терпеть не может нерях! Константин достал наконец из глубокого кармана непривычных штанов свои швейцарские часы и щелкнул крышкой.
   - Отнюдь, товарищ, сейчас только семь часов утра, я всегда вовремя просыпаюсь!
   - Если хотите холодной воды умыться, за пригорком - чистый ручей, предложила Катерина, протягивая гостю рушник. - Нет - я вам теплой солью...
   Люди образованные, как полагала она, умываются теплой водой, потому что кожа у них нежная...
   Однако молодой дипломат лихо повел плечами.
   - Ручей, говорите? Я выбираю ручей!
   И добавил, обращаясь к Бате:
   - Большевики вычеркнули из обращения слово "господин". Новый мир, который мы выстроим на "обломках самовластья", не будет иметь ни слуг, ни господ. Потому нам всем надо привыкать к хорошему русскому слову - товарищ! Вы слышите, товарищ?
   - Слышу, - хмуро отозвался Батя; он не любил никаких новшеств, и всю жизнь положил именно на то, чтобы накопить достаточно денег и получить право именоваться господином; низведение его до одного уровня со всеми напоминало старому контрабандисту лихое время, когда он два года отсидел за бандитизм и был вынужден не только терпеть соседство всяких ничтожных людишек, но и считаться их товарищем!
   Константин, напевая, упругой походкой отправился к ручью.
   - И все-таки я не поняла, - Катерина остановила взгляд на Дмитрии. Почему вдруг зашла речь о Москве?
   - Разве Константин вчера не предложил нам ехать с ним в столицу?
   - Вроде говорил... Ну и что?
   - А то, что я решил: пора нам с тобой к берегу прибиваться. Негоже наследника в дороге рожать, не бродяги какие!.. Думал, Алька с нами поедет, а он уперся: хочу с Батей, и все!
   Черный Паша говорил с некоторым раздражением, потому что и сам не до конца был уверен в правильности принимаемого решения, и ждал от Катерины обычного, как он считал, бабьего взрыва: мол, не спросил, все сам решил... Он вообще после свадьбы ждал, что молодая жена, почувствовав свою власть над ним, начнет чего-то требовать, скандалить - уж он насмотрелся, какими сварливыми женами бывают кроткие и тихие невесты! Иную хоть смертным боем бей, все равно на своем стоять будет! Но ничего такого не произошло. Катерина по-прежнему собиралась в дорогу, мелькали сноровистые руки, и только в голове шла усиленная работа, но вовсе не такая, о которой подозревал её муж...
   Прежняя их цель - искать какое-то неслыханное богатство - казалась ей ненастоящей, как если бы взрослые люди вдруг стали играть в детскую игру. Поездка в столицу могла бы привести к тому, что у них появился свой дом и может, прав Константин - появилась бы возможность учиться! Впереди, точно заря, заалела полоска рассвета новой жизни. Теперь ей было лишь жаль Альку...
   Для Аполлона и Синбата новость тоже оказалась неожиданной. Они переглянулись и отошли посовещаться.
   - Трое нас остается, - подытожил Аполлон. - Трое и малец. Не маловата ли гвардия для такого большого дела?
   - Мне все одно податься некуда, - грустно заметил Синбат. - Флинт погиб. Кому я нужен? Что на месте стоять, что идти... Не найдем этих сектантов, так думаю, и не пропадем. Нам бы только к речке поближе, да чтоб рыба в ней ловилась! Лодку сделаем, дом поставим - чего не жить!
   "Еще хорошо бы Юлию опять встретить! - вдруг подумал Аполлон. - Да чтоб она в такой избе жить согласилась!" Белокурый образ, тщательно отмытый и отглаженный, тихо засиял ему из глубины души...
   Между тем Батя неуклюже - как с женщинами обращаться, кто их знает? пытался утешить Катерину:
   - Не беспокойся, не с чужим человеком пацан останется! Разве ж я его обижу, он же мне давно как сын родной!
   Алька понял, что не очень красиво поступил с названой сестрой, которая, возможно, спасла ему жизнь, и пытался, как мог, загладить свою вину.
   - Не обижайся, Катя, ладно? Подумай, у тебя муж есть, скоро и маленький появится, а у Бати? Кто о нем позаботится, кроме меня? Ты же знаешь этих взрослых - они как малые дети! Не из-за сокровищ я пойду - бог с ними! Может, и не найдем мы их вовсе, а держаться лучше вместе... Ну, улыбнись! Ты же знаешь, я не пропаду. А когда деньги кончатся - выступать сможем... Зря, что ли, я Батю тренировал! Видела бы ты, как он меня в стойке держит! А Аполлон ножи метает! Почти как Ольга стреляла...
   Он вздохнул.
   - Мне почему-то кажется, что мы ещё увидимся с нею... Я хотел тебя попросить, - Алька понизил голос, - если мальчишка родится, назови Василием в честь папы, а?
   - Хорошо, - Катерина потрепала его за вихры. - Береги себя! Помни, у тебя есть хоть и названая, а старшая сестра. А для меня ты - брат. Я тебя всегда ждать буду!
   Отдаленные раскаты грома вернули их к действительности. Черный Паша обеспокоенно глянул на небо, почти сплошь затянутое тучами; на юго-востоке его уже прочерчивали золотые зигзаги молний.
   - Мне кажется, скоро пойдет дождь, - тревожно проговорил подошедший к ним дипломат; впрочем, тревога звучала только в его голосе; умытое холодной водой лицо раскраснелось, глаза сияли, точно он с водой смыл с себя последние остатки пережитого страха.
   - Пойдет! - кивнул Батя, вместе с Алькой запрягавший лошадей. - И пойдет скорее, чем хотелось бы...
   Аполлон и Синбат поспешно складывали узлы на повозку, а Черный Паша помогал жене разлить кулеш в три котелка.
   - Придется есть в дороге! - пояснил он и махнул рукой. Сворачивайтесь, едем!
   Через несколько минут отдохнувшие сытые лошади бодро тащили телегу по дороге. Далеко на горизонте виднелись деревья: лес или роща, и там им можно было бы укрыться.
   - Я ваш костюм рядном прикрыла, - сказала Константину Катя, - чтобы дождем не забрызгало.
   - Спасибо, - благодарно улыбнулся тот и вздрогнул: ему на лицо упала одна капля, другая...
   Дождь, словно беря разгон, вначале попробовал их на промокаемость. Там несколько капель, тут... Резкий порыв ветра навел было на мысль, что тучу пронесет, но нет: вмиг словно разверзлись хляби небесные, полилось!
   - Батя, давай! - успел крикнуть Черный Паша, и повозка понеслась стрелой, погоняемая умелой рукой.
   - Эх, дорогу бы мощеную! - в сердцах бросил Аполлон. - Эта же в момент раскиснет, выбирайся потом. Поглядите, одна глина!
   - Скажи, что у меня неумная жена! - подтолкнул Константина локтем Черный Паша. - Не заставь она мужиков навес над телегой сделать, мокли бы сейчас, как курята!
   Действительно, седоки ехали в сухой повозке, но управлявший лошадьми Батя был снаружи... Катерина, цепляясь за товарищей и узлы, пробралась к нему и бросила на плечи резиновую рыбачью накидку Аполлона. Возница, не оборачиваясь, буркнул слова благодарности. Мимолетное чувство обиды за то, что он мокнет, а они там сидят сухие, сменилось теплым чувством к Катерине - все же неплохая она баба! Позаботилась. Да и товарищи, небось, переживают. А что ему какой-то там дождь! И не такое переживали! От избытка чувств он даже запел: "Из-за острова на стрежень".
   - Чего он так кричит? - спросил Черный Паша у Альки, сидевшего к вознице ближе других.
   - Песню поет, - хмыкнул мальчишка.
   - Ты что, выпить ему дала? - подозрительно покосился на жену Черный Паша.
   - Чи своей дури не хватает! - отмахнулась Катерина.
   Все засмеялись.
   Когда добрались наконец до первых деревьев, дождь лил уже сплошным потоком, но сюда, сквозь густую листву могучего дуба, долетали лишь редкие капли. Мокрый, несмотря на накидку, Батя залез, отдуваясь, внутрь повозки и был ещё раз приятно удивлен: Катерина приготовила ему сухую рубашку, Алька тщательно вытер старшего друга полотенцем, а Черный Паша украдкой протянул фляжку с самогоном:
   - Хлебни, а то заболеешь!
   Катерина раздала котелки с уже остывшим кулешом - каждый на двоих.
   - А мы уж Константина возьмем третьим.
   Они стали есть и как-то само собой получилось, что четверо артельщиков слушали байки Синбата а Черный Паша решил поговорить с дипломатом.
   - Может, ты, парень, вчера пошутил насчет нашего приезда в Москву? поинтересовался он как бы между прочим.
   - Что вы! - сразу оживился Первенцев, чувствующий стеснение оттого, что пристроился к чужим людям, которые не только одели его в свою одежду, но и кормят вот так, "за здорово живешь".
   - Мы-то недавно перебрались в Москву, но нашему наркомату выделили жилье для сотрудников. Главное, чтобы нашли себе работу по душе. Чем вы, к примеру, интересуетесь? - Он посмотрел на Дмитрия. - Хотя что я говорю? С таким голосом...
   - Нет-нет, - покачал головой тот, - я бы хотел работать с техникой... Мне только немного подучиться, и я разберусь!
   - Знаете что, а мне пришла в голову удачная мысль: пока немцы заказанные "оппели" изготовят, вы сможете выучиться на шофера. У нас один уже есть, опытный механик, вот он вам свои знания и передаст!.. Если вы, Дмитрий...