Шторм Вячеслав. Женить нельзя помиловать

   О, уже нагулялись!
   Что интересно, наши друзья, хоть и улыбались, но выглядели такими же взволнованными, как и Глори. Римбольд даже не попытался стянуть со стола что-нибудь вкусненькое. Это еще раз подчеркивало тот факт, что эта троица устроила за моей спиной какой-то заговор.
   — Ты проверяла? — с порога спросил гном.
   — Нет. Вас ждала. Как все прошло?
   — Нормально. Мы стали богаче на четыре с половиной тысячи, — ответил Бон, помахав в воздухе сложенной вдвое бумажкой. — Ну что, пойдем смотреть?
   — Никуда вы не пойдете, — категорически заявил я, — пока кто-нибудь мне не объяснит, что здесь происходит!
   — Ты что, так ему и не сказала? Глори покачала головой.
   — Не сказала о чем?!
   — Понимаешь, мы не были уверены, что ты одобришь эту идею…
   — …ведь ты так к нему привязался…
   — …а стопроцентных гарантий у нас не было…
   — Какую идею? К кому привязался? Каких гарантий? Вы что, нормально говорить разучились?!
   Вместо ответа жена распахнула одежный шкаф и отошла в сторону.
   — Есть!
   — Получилось!
   — Ай да мы!
   Три восторженных вопля слились в один, а потом Глори, Бон и Римбольд взялись за руки и принялись отплясывать какой-то безумный танец. А я, дурак дураком, стоял и тупо пялился в недра шкафа. На крючке рядышком висели двое ножен. Первые — мои, из простой черной кожи со скромными бронзовыми накладками, были пусты. Зато во вторых — вовсе не тех, что я вчера сюда повесил, хотя и ничуть не менее роскошных: отделка мехом архимыши, множество искрящихся самоцветов — покачивался варварски роскошный кривой двуручник, и самый крупный из всех виденных мной турмалинов насмешливо подмигивал с его навершия.
   — И что это значит?
   — Это значит, — погладила меня по плечу Глори, — что у Шлемы опять есть меч. А у тебя, бедный мой муж, опять нет…

ГЛАВА XVII,

в которой мы прикидываемся магами и демонами, злодейски похищаем Великого Шлему, а также узнаем о том, как поссорились и помирились две великие волшебницы

   Вот за что я действительно благодарен Стефании, так это за то, что она не заставила нас своими силами добираться из Хойры в Накий Халифат. Видимо, магесса вполне здраво рассудила, что удачное завершение столь долгого вояжа весьма сомнительно, а потому решила подстраховаться. Раздавив шарик с наведенным порталом, мы мигом очутились в Варракеше, в каком-то глухом переулке. К нашему счастью, совершенно безлюдном. Впрочем, ближе к рассвету это немудрено.
   — О боги! Что это?
   Ан нет! Не совершенно. Я совсем забыл, что это добропорядочные граждане по ночам спят, а вот те, кому наличность в чужом кошельке покоя не дает, — совсем наоборот. Как раз на пару таких любителей перераспределения частной собственности мы и напоролись. Готов спорить, что вид возникшего из воздуха сияющего портача, из которого появились три человека, гном и четыре драконозавра, не оставил их равнодушными. По крайней мере, ножи они выхватили мигом, а один открыл шторки потайного фонаря и поднял его повыше:
   — Вы кто такие?
   — А по нам не видно? — ухмыльнулся Бон, продемонстрировав фокус с появляющейся из ниоткуда и в никуда исчезающей монетой. — Маги мы, сынок.
   То, что «сынок» был старше его минимум вдвое, нахала нисколько не волновало.
   — Маги? — недоверчиво протянул грабитель. — С каких это пор маги шляются ночью по бедняцким кварталам?
   Второй тут же дернул его за рукав и громко зашептал:
   — Заткнись! Слыхал, что с Лысым Алимом стало?
   — Нет.
   — Шел он вечерком домой, трезвый, что удивительно, никого не трогал, что еще удивительнее, — и тут появляется такая же светящаяся штука, а из нее вываливается мужик вроде этого, — кивок в мою сторону, — только голый.
   — Как голый?
   — Так. Ни чалмы, ни халата, ни шаровар. Одни волосы на груди. Встает он, поднимает Лысого одной рукой за шиворот…
   — Лысого Алима? Одной рукой? Врешь!
   — Чтоб мне сдохнуть! Поднимает, да и говорит: «Мне нужна твоя одежда».
   — И он дал?
   — А ты бы на его месте не дал?!
   — И что Алим?
   — Все Алим. Нет больше Алима. Сидит в приюте для придурков, слюни пускает и бормочет: «Будущее не определено!»
   Да, веселые дела творятся в Варракеше. Интересно, тот маг что, прямо из бани на улицу телепортировался?..
   Оставив приятеля переваривать полученную информацию, рассказчик изобразил раболепный поклон и залебезил:
   — Смиренно молим сиятельных господ не гневаться на скудоумных. Мы сейчас избавим вас от своего назойливого присутствия! У вас, должно быть, дела…
   — Это точно, — кивнул Бон. — Вот как проводите нас к дворцу градоначальника, так сразу и избавите.
   — К дворцу?
   По гримасе грабителя стало ясно, что названный парнем маршрут явно не входит в число его любимых, что, в общем, не странно…
   — Ага. Нас там друг ждет, тоже маг. Великий Шлема зовут. Слыхал?
   — Это который Мусорных демонов заклинает?
   — Точно. Мы их тоже заклинаем, только немного по-другому. Вот, приехали, так сказать, опытом поделиться, о неопределенном будущем побеседовать. Правда, Сэд?..
 
   К нашему облегчению, Великий Шлема в то утро маялся бессонницей и отправился заклинать Мусорных демонов несколько раньше обычного. Подождав каких-нибудь полчаса, мы увидели вдалеке знакомый паланкин, а еще через десять минут уже выслушивали восторженные приветствия лепрехуна. Счастье его не омрачило даже ворчание гнома по поводу того, что из-за всяких там паршивых башмачников и их не менее паршивых железяк он, Римбольд, скоро ноги протянет от голода. Более того, благодарный Шлема распорядился доставить в его комнаты столько восточных деликатесов, что следующие полчаса наш бородатый друг молчал, как покойник, — с набитым ртом не очень-то позанудствуешь. Внакладе остался разве что Бон — должен же был кто-нибудь остаться на улице с драконозаврами.
   Впрочем, сам Шлема оценить по достоинству кулинарное изобилие не смог: едва дождавшись, пока слуги, доставившие завтрак, отправятся восвояси, он торопливо сдернул со стены небольшой гобелен. На освободившийся гвоздь были повешены ножны от меча, а сам меч завернут все в тот же гобелен.
   — Я мигом! — Крик лепрехуна еще висел в воздухе, а самого его уж и след простыл.
   Не спеша закончив завтрак, мы расселись полукругом и уставились на стену. Ждать пришлось недолго. Неожиданно ножны замерцали, подернулись рябью, как отражение в потревоженном пруду, на несколько секунд исчезли и — пожалуйста! Гвоздь не выдержал, и тяжелый эспадон с грохотом сверзился на пол.
   — Представляю, как этот замухрышка будет таскать за собой подобную оглоблю, — фыркнул Римбольд, с трудом поднимая почти двухметровый меч. Мы с Глори переглянулись и прыснули: наш гном был ниже лепрехуна на целую ладонь.
   Минут через десять в комнату влетел Шлема, за которым выступал слуга, тащивший мешок размером вполовину хозяина.
   — Где мой меч?! — воскликнул он, недоуменно глядя на оставшуюся от гвоздя дырку в стене.
   — На столе, — проворчал Римбольд. — И имей в виду: как ты его будешь транспортировать — исключительно твои трудности.
   — Клади туда и пшел вон! — приказал лепрехун слуге, кивая в дальний угол комнаты. Сбросив глухо звякнувший мешок в указанном месте, тот поклонился и вышел. Стоило двери за ним захлопнуться, как Шлема очутился возле стола, несмело прикоснулся к рукояти эспадона и зажмурился.
   — Не бойтесь, не растает! — улыбнулась Глори. Шлема, судя по всему, пришел к такому же выводу.
   Он высоко подпрыгнул, издав нечленораздельный вопль восторга, прошелся по комнате колесом и полез к нам обниматься. Разумеется, ближе всего к нему оказался Римбольд.
   — Уберите кто-нибудь от меня этого ненормального извращенца! — завопил гном, пятясь. — Я ведь его сейчас прибью, клянусь молотом Пругга! Сами со Стефанией будете разбираться!
   Впрочем, лепрехун уже сумел справиться с нахлынувшими на него эмоциями: он слегка выдвинул эспадон из ножен, пылко поцеловал лезвие, как какой-нибудь кумир сэра Шона перед боем, и торжественно объявил, что готов отправиться в путь. Дня через три.
   Само собой, это заявление не вызвало у нас энтузиазма.
   — Ты еще скажи, что через месяц! — фыркнул Римбольд.
   — У меня была такая мысль, — признался Шлема, — но я боялся, что вы ее не оцените.
   — И правильно боялся! У нас какой уговор был: мы тебе железяку, ты нам — свою голову. Точнее, не нам, но ты понял. А будешь юлить, и впрямь одну голову с собой заберем! А все остальное тут оставим! — И гном кровожадно покосился на эспадон.
   — Но у меня тут куча дел, которые надо зако…
   — Не надо! Ты ведь отсюда бежать собираешься? Думаешь, градоначальник такое простит? — не отступал бородатый.
   Шлема жалобно обвел нас глазами. Знаете, таким специальным взглядом бедной голодной кошки, который растопит самое каменное сердце и заставит вас в восьмой раз доверху наполнять миску этой прожорливой бестии. Само собой, основной удар был направлен на Глори.
   — Ну хоть сутки!
   Но сегодня был явно не день Бэкхэма, как говорили у нас в Сосновой Долине, когда старый пропойца после четырех стаканов жохха пытался залезть на своего драконозавра Перегара. Разумеется, падая с другой стороны седла. Даже присказка была, когда хотелось подчеркнуть нереальность чего-то: «Случится, дескать, когда день Бэкхэма настанет!»
   — Полчаса! — отрезала Глори, покосившись на большие настенные часы. — Время пошло.
   Шлема ахнул, взвыл, сорвался с места и принялся спешно опустошать многочисленные шкафы и полки, сваливая их содержимое в центре комнаты.
   — Что вы делаете? — с ужасом спросила Глори, наблюдая за стремительно растущей грудой барахла.
   — Неужели непонятно? Собираю вещи. Всего, к сожалению, не забрать, но самое необходимое… — И лепрехун торжественно водрузил сверху кучи фарфоровый ночной горшок.
   — Что?!
   — Самое необходимое?!
   — Совсем сдурел?!
   Эти вопли мы издали практически одновременно.
   — А телега с драконозавром у тебя есть? — От возмущения я позабыл о хороших манерах и перешел со Шлемой на «ты».
   — Увы, нет, — вздохнул тот. — Именно поэтому я и просил вас денек подождать. Деньги у меня теперь, благодаря вам, имеются, а…
   — А как ты собирался притащить эту телегу во дворец? — перебил я. — В кармане? Или хотел поставить ее аккурат у парадного крыльца, а потом полдня грузить своим «самым необходимым»? Попутно объясняя градоначальнику и всем прочим любопытным: «Ничего страшного, уважаемые. Просто я от вас сбежать собрался»?!
   — Но ведь у вас целых четыре драконозавра…
   — Да хоть четыреста! Берешь только меч и деньги, а если не будешь готов через две минуты, то…
   Уточнять не потребовалось — Римбольд явно с пользой проводил время в компании Изверга. Это ж надо было так оскалиться! Шлема даже не пытался протестовать — тут же ринулся к мешку с золотом, дрожащими пальцами развязал его и стал ссыпать в него содержимое вытащенных из тайника за ковром кошельков.
   — Так-так, господин маг!
   Мы обернулись. В дверях стоял дородный дядька в роскошном, шитом золотом халате и грандиозном белоснежном тюрбане, украшенном пышным пером неведомой мне птицы. За его спиной маячили трое здоровяков в шлемах и кольчугах, а также давешний Шлемин слуга-носильщик.
   — Господин эмир… — Пальцы лепрехуна задрожали, и блестящие золотые кругляши весело запрыгали-зазвенели по полу.
   Градоначальник — судя по всему, это был он, — не спеша вошел в комнату и с преувеличенным изумлением всплеснул руками при виде тугого мешка:
   — Ай-я-яй! Сколько золота! Откуда бы ему тут взяться?
   — Я все объясню…
   — А этот меч! — Игнорируя слабый писк Шлемы, эмир взял со стола эспадон и, восторженно цокнув языком, небрежно швырнул обратно. — Великолепное оружие! Вот уж не думал, что кроме магии вы занимаетесь еще и фехтованием, почтенный!
   — Это… это…
   — Это мой меч, — шагнул вперед я.
   — Вот как? — Цепкие холодные глаза остановились на мне. — Что ж, очень может быть… А тот, что уважаемый маг сегодня заложил в лавке Хапира Беспалого, тоже ваш? А может, этой дамы? А может, украден из моей оружейной?! Взять их!
   Это, разумеется, стражникам. Но тут градоначальник явно просчитался. Впрочем, ему ведь еще не доводилось иметь с нами дело…
   Как бы там ни было, пока три меднолобых болвана пытались одновременно протиснуться в узкую дверь, да еще выставив вперед копья, я подхватил круглый стол, а Глори — серебряный кувшин. Пока стражники, ругаясь и стеная, пытались подняться на ноги, эмир получил кувшином по голове и обмяк. Не дав достойному господину упасть, я подхватил его под мышки. На все про все у нас ушло секунды три не больше.
   — А ну назад! — рявкнул я стражникам. — Я — Мусорный демон! Сейчас вашему эмиру… это… голову откушу!
   Должно быть, мы презабавно смотрелись: я с эмиром под мышкой, строящий зверские рожи, Глори, готовая метнуть тяжелый кувшин в первого, кто пошевелится, и Римбольд, держащий эспадон двумя руками за зачехленное лезвие, как оглоблю. За рукоять меча, скребущую по полу, цеплялся слабеющей рукой находящийся в полуобморочном состоянии Шлема. Но стражники, несмотря на это, прониклись и, не дожидаясь приказа, побросали оружие. Интересно, их начальника что, не в первый раз демоны в заложники берут?
   — Молодцы! — одобрил я это мудрое решение. — Теперь мы все вместе пойдем к выходу. Медленно и торжественно. Вы — впереди. И если хоть кто-нибудь попробует заступить нам дорогу…
   Ребята оказались понятливыми. По крайней мере, до самых дверей нас никто не попытался остановить. И слава всем богам, спешу заметить. Угрозы угрозами, но я с трудом представлял себе, как их в случае чего реализовывать. Так что самым трудным во время нашего отступления было отцепить пальцы Шлемы от мешка с золотом.
   — Тут оставлю! — прошипел багровый от натуги Римбольд, со скрежетом волочащий по полу эспадон. — Вместе с твоей железякой!
   Уж не знаю, какая из двух угроз оказалась действенной, но лепрехун мигом подхватил другой конец меча и припустил вперед, едва ли не обгоняя гнома.
   Но вот и улица, вот и Бон с драконозаврами, изумленно глядящие на нас.
   — Открывай портал!!! — ору я, мощным пинком отшвыривая в сторону только-только начавшего приходить в себя эмира. Стражники, как я и рассчитывал, несутся поднимать господина. Не дожидаясь, пока они вспомнят о нас, я подхватываю одной рукой Римбольда вместе с мечом, другой — Шлему, и мы бежим. Ух, как мы бежим! А Бон роется в кармане. О боги! Ну кто придумал отдать шарик ему? Нас же сейчас прикончат! Вон те двое с копьями, что выбегают из-за угла, и прикончат. Б-О-О-О-Н!!!
   Все последующее произошло буквально за пару мгновений, но мне каждое из них показалось длиною в вечность.
   Вот Бон, наконец-то отыскав шарик с порталом, кидает его на землю. Подлый магический прибор рикошетит от брусчатки и отпрыгивает в сторону.
   Вот стражники заученным движением отводят руки с копьями назад. Само собой, моя спина — заманчивая мишень. Чтоб в такую с двадцати шагов не попасть — это ж сильно постараться надо!
   Вот я, разумеется, спотыкаюсь на последней ступеньке и лечу головой вперед. Изверг, зная меня весьма давно, успевает отскочить. Насчет прочих я не уверен…
   Как только я открыл глаза, надо мной тут же склонились три лица. Женских и красивых. И если по поводу двух первых — Глори и Стефании — я особого удивления не испытал, то третье…
   — Привет-привет, — беззаботно помахала ручкой Элейн.
   — Как… — начал было я, но магесса тут же приложила палец к губам:
   — Тс-ссс! Ты уже третий, кто задает мне этот вопрос…
   — И третий, кто получает этот ответ, — хмыкнула Глори.
   — Правильно. Потому что я не попугай, чтобы повторять несколько раз одно и то же.
   — Пр-ррессинг! — хором заявили мы с Глори и захохотали как сумасшедшие.
   Слегка неодобрительно покосившись на нас, Стефания спросила:
   — Элли, они у тебя всегда такие?
   — Что ты, Стеф! — притворно возмутилась та и подмигнула мне. — Обычно они куда хуже! Но я их все равно люблю.
   — А где остальные? — поинтересовался я, вставая и морщась — на моей левой ноге явно полежал кто-то тяжелый. Вроде драконозавра. — И вообще, что произошло?
   — Самое великое везение в вашей жизни! — хмыкнула Элейн. — Сначала ты очень вовремя споткнулся и упал, и оба копья пролетели над тобой. А Бон как раз дернулся в сторону, чтобы раздавить укатившийся шарик с порталом. Так что одно копье воткнулось аккурат в то место, где он только что стоял.
   — А второе?
   — А второе угодило как раз в шарик, — подхватила Стефания. — И это вообще беспрецедентный случай.
   — Метко, — вынужден был признать я.
   — И это все, что ты можешь сказать? Да ты знаешь, какова была вероятность того, что портал сработает и отправит вас именно сюда?
   — Нет, — честно признался я.
   — И слава всем богам! До категории «до фига» твой разум еще не дорос.
   — До чего?
   — Как-нибудь в другой раз, — отмахнулась Элейн. — Просто поверь мне: в такой ситуации отделаться всего-навсего непродолжительным обмороком — это нечто!
   Я пожал плечами и спросил у Глории, где все остальные.
   — Ой, ты это должен видеть! — тут же оживилась она. — Мы их специально не стали в чувство приводить, чтобы картину не портить.
   Заинтригованный, я вслед за женой прошел к той самой гигантской ели, у которой в прошлый раз сидел лазурный дракон. Он и сейчас там сидел. А вот рядом…
   — С ума сойти! — искренне восхитился я. — Ки Дотт бы от умиления обрыдался!
   — Или от возмущения удавился! — радостно закивала Глори: лицом друг к другу, один на правом боку, другой — на левом, лежали Римбольд и Шлема. А между ними — обнаженный эспадон!
   — Только не говори мне, что мы опять потеряли ножны! — давясь от смеха, прошептал я.
   — Боги милостивы. Это Бон постарался. Для пущего, так сказать, соответствия.
   — Кстати о Боне: он-то куда делся?
   — По его словам, пошел смеяться в лес. Чтобы не разбудить… Кстати, вот и он!
   И действительно, из-за дома показался наш игрок. В руках он держал три букета лесных цветов.
   — Глори…
   — Спасибо! — Моя жена взяла протянутый ей букет и слегка погладила парня по щеке. Тот слегка смущенно кивнул: «Не за что», — несколько секунд помолчал, потом глубоко вздохнул и решительно зашагал к беседующим магессам. Мы с Глори подумали-подумали и потянулись следом.
   — Что это его на галантность потянуло? — тихонько прошептал я. — Уж вам-то с Элейн пыль в глаза пускать совершенно не обязательно… — Бон как раз вручил второй букет Элейн, в качестве ответного дара получив звонкий поцелуй.
   — Что б ты понимал! — так же тихо ответила ему Глори. — Мы тут исключительно для отвода глаз. Главное — она… Кстати, сбавь шаг. К чему лишний раз его смущать?
   Мы остановились в нескольких шагах от троицы, якобы засмотревшись на причудливые облака. Впрочем, если на нас кто и обратил внимание, то только Элейн.
   — Сте… Стефания… Это вам… вот…
   — Спасибо, Бон… Очень красивые цветы…
   — Да ну… Пустяки… Пойду-ка я, пожалуй, будить нашу сладкую парочку! — И парень стремительно прошагал мимо нас. Как я успел заметить, уши его пылали закатным огнем.
   — Послушай, но ведь ее букет самый невзрачный из всех трех… — недоуменно шепнул я Глори.
   — Зато в нем такие цветы, которые поблизости не растут.
   — А какая разница?
   — Большая! Готова спорить, что он своего добился. Как всегда, моя любимая жена оказалась права.
   — Ну, теперь ты меня понимаешь? — лукаво спросила Элейн у нашей хозяйки. — Как можно таких не любить?!
   — Да, — задумчиво протянула та, улыбаясь скорее глазами, чем губами. — Кажется, понимаю…
   И тут на этой в высшей степени романтической ноте от ели раздался истошный вопль дуэтом:
   — А-ааа!
   — Проснулись и увидели друг друга, — констатировал я.
   — А-ааа!!!
   — Вскочили и увидели дракона, — кивнула Глори.
 
   Спустя пару часов мы сидели в уютной гостиной и переваривали чудесный ужин. Несмотря на то что в доме было совсем не холодно, в камине весело потрескивали дрова. Какая же нормальная гостиная без камина? И какая беседа? Впрочем, уют от камина присутствовал, а ни жара, ни — тем более — дыма и в помине не было. Магия, что тут сказать!
   — Ребята, я просто в восторге! — отметила Элейн. — У вас, я так понимаю, от вопросов голова пухнет, и при этом никто не стал портить нам аппетит. Хвалю!
   — Спасибо, конечно, ваше мажество, — хмыкнул Римбольд, — но просто мы уже ученые. Из вас же, когда вы не хотите, слова не вытянешь!
   — Есть такое дело. Ну вот, теперь мы со Стеф в вашем полном распоряжении. Итак, с чего начнем?
   — С начала, — кивнула Глори. — Вы давно знакомы?
   — Очень. Буквально со школьной скамьи.
   — С университетской, — поправила Стефания.
   — Ой, да какая разница? В общем, давно. Точную дату не скажу, а то вы испугаетесь.
   Тоже мне, нашла пугливых! Будто я не понимаю, что эти красавицы вполне могут оказаться постарше моего дедушки…
   — И ты с самого начала знала, что яйцо у Стефании, могла перенести нас к ней за две минуты или, что еще проще, принести его сама?
   Магесса прищурилась и взглянула на Глори через бокал вина:
   — Тут не один вопрос, а целых три. Да, я знала. Да, чисто теоретически, могла и то, и другое.
   — А практически?
   — Практически куда сложнее. Видите ли, мы со Стеф не разговаривали на пять лет меньше, чем знакомы.
   — В смысле? — не понял я.
   — В смысле — поссорились, — мягко пояснила Стефания.
   — Угу. Вдрызг, — поддакнула Элейн. — На последнем курсе университета, за пару месяцев до окончания. Дело чуть не дошло до полномасштабной магической дуэли, но профессора нас вовремя растащили.
   — Что же вы не поделили?
   — Звание королевы выпускного бала, разумеется.
   — А что, разве королеву не назначают непосредственно на балу?
   — Дай я расскажу, — попросила Стефания. — Значит, так. Сидим мы как-то с лучшей подругой Элли в университетской библиотеке и готовимся то ли к семинару, то ли к коллоквиуму. А мимо идут декан нашего факультета, мастер Гед…
   — Мы его еще Гадом звали, — подхватила Элейн. — И правда, другую такую сволочь еще поискать надо. Лучше бы он из своего лабиринта не выбирался, Тесей недоделанный!
   — Ты еще скажи — минотавр! — прыснула Стефания.
   — А что! Ты его рожу помнишь? Истинную, а нету слащавую личину, что господин декан на людях носил? И как такому было рога не наставить?
   Магессы явно пустились в воспоминания. Я бы, конечно, с удовольствием послушал, но когда из трех слов понимаешь в лучшем случае одно…
   — Значит. Гед и еще пара профессоров… — правильно растолковав выражение наших лиц, продолжила Стефания.
   — Трое, — опять вклинилась Элейн. — Гессер Светлый, Гиннес Темный и Тинькофф Никакой!
   — Слушай, хватит перебивать!
   — Молчу, молчу…
   — И вот как раз в тот момент, когда они проходят мимо нашего стола, декан возьми да и скажи так задумчиво: «Обе хороши. Но ведь королевой бала обеих не сделаешь…» И дальше идет как ни в чем не бывало. Проходит пара минут, и тут Элли…
   — Стоп! Почему сразу Элли? — возмутилась Элейн.
   — А кто? Я, что ли?
   — Ну ладно, ладно, не важно. Ты — мне, я — тебе, как говорится…
   — Это точно. А потом — опять ты мне, и по кругу. От мелких пакостей — к крупным, от крупных пакостей — к настоящим подлостям, а от них и до откровенной войны дело дошло.
   — Это когда ты мне шпаргалку подменила? И я при всем честном народе вместо сильфа инкуба вызвала?
   — А ты мне вместо моего котла урановый втюхала! И мирный атом чуть пол-университета не разнес!
   — А ты…
   — А ты…
   Магессы вскочили на ноги и скрестили взгляды не хуже мечей. Честное слово, за малым искры не посыпались!
   Римбольд и Шлема, после пробуждения под елью старавшиеся держаться вместе (это гном-то с лепрехуном! Кому другому скажешь — на смех поднимут!), тут же в свои кресла вжались. Да и мне, что уж греха таить, тоже не сильно комфортно стало. Кому охота разъяренному магу под горячую руку попасть? Тем более — под горячую молнию…
   — Что, испугались? — неожиданно подмигнула нам Элейн. — Вот так мы в те времена развлекались, правда, Стеф?
   — Ага! — с улыбкой кивнула та. — И ведь сколько лет прошло, а как будто вчера… Давай, Элли, за юность и дружбу! До дна!
   Магессы звякнули бокалами, осушили их и поцеловались. Я украдкой вытер пот со лба, а Римбольд проворчал что-то про дурацкие шутки, после которых сухих штанов не напасешься.
   — А дальше что? — Глори, похоже, единственная из всех нас не попалась на удочку.
   — А дальше — последние экзамены, вручение дипломов с автоматическим зачислением в Гильдию и — бал. Цветы и зеркала, шелк и атлас, гордые родственники и счастливые кавалеры — ну, вы меня понимаете. И вот залезает декан на трибуну и вещает: «Дорогие коллеги. Настало время подвести итоги и назвать самую достойную магессу этого выпуска». И замолчал так многозначительно. Ну, тут все взгляды, понятное дело, на нас с Элли остановились. Даже горгулий на балюстраде Университета ясно, что все прочие девчонки нам не соперницы. Декан откашлялся и продолжает: «Позвольте представить вам нашу королеву бала — мисс Татьяну Гроттер!»
   — Ох, что тут началось! — подхватила Элейн. — Свист., смех, крики, топот… И немудрено. Гроттер, дурищу, у которой всех достоинств — отдаленное родство из серии «седьмая вода на киселе» с самим Четырехглазым Гарри, лишь по большому блату в Университет приняли. Если она в чем-то первой и была, так только в наушничестве да еще насчет вкусно пожрать. А тут — такое. Похлопала она глазами своими коровьими, похлопала и в обморок рухнула. Мы со Стеф размышляем, кого первым прикончить — Гада, Гроттер или друг друга. Одно радует: декан, паразит, голос сорвал, призывая к спокойствию. Так что его спич заканчивать профессору Гессеру пришлось. «Мы, говорит, премного извиняемся перед всеми за свою шутку. Разумеется, мисс Гроттер не заслуживает звания лучшей выпускницы, но не заслуживают его и Стефания с Элейн. Спорить нечего, по красоте и мастерству им сегодня в этом зале равных нет, да вот только красота и мастерство для магессы — это еще не все. Добрее надо быть и человечнее, дружбу на звания не менять, а если и возвышаться, то не за счет унижения другого. Мы — Иные, только во Тьме — Свет… ой, это я не из той оперы… В общем, слушайте решение ректората: в этом году королевы бала не будет.