Страница:
или восемь сект (или "союзов"), одной из которых и является UDV. Каждая секта
Санто Дайме состоит из множества общин, которые также называются "нуклеос" и,
как правило, связаны с земледелием, а также с мелким и средним бизнесом. Лидеры
общин носят титул Падриньос ("батюшки") и считаются более духовно развитыми.
Члены церкви в большинстве своем принадлежат к классу "синих воротничков". Они
менее замкнуты в социальном плане, чаще приглашают гостей на свои богослужения и
более терпимы к курению табака. Хоаска (или дайме) играет в этих общинах главную
роль и практически заменяет алкоголь. Но лейтмотив деятельности Санто Дайме
(впрочем, как и UDV) - это исцеление. Здесь считается, что большинство болезней
нашего тела проистекает от болезней духа и исцеляется также через дух. На вопрос
о происхождении названия Санто Дайме мне отвечали по-разному. Одни утверждали,
что Дайме -- это имя святого. Другие - что оно происходит от глагола "давать";
таким образом, название церкви переводится как "Святой Дай-мне". Третьи
полагали, что само слово "санто" может означать не только "святость", но и
"исцеление"; а потому название церкви должно переводиться как "Даруй мне
исцеление". Однако не надо забывать, что сами даймисты называют словом "дайме"
хоаску.
Впрочем, здесь стоит упомянуть и о том, что правительство Бразилии
относится к употреблению наркотиков, в общем, довольно консервативно. Однако
позитивная социальная позиция и здоровый облик обеих церквей, а также их
значительные успехи в борьбе с алкоголизмом заставили правительство пересмотреть
свое отношение к хоаске и разрешить ее использование в качестве святого
причастия. Такое фактическое разрешение употребление психоделиков в религиозном
контексте, по-моему, является очень важным прецедентом, свидетельствующим о том,
что подобная философия социально приемлема и для Соединенных Штатов. У нас уже
действуют небольшие группы, возникшие из ответвлений бразильских церквей.
Нетрудно догадаться, что они стараются поменьше говорить о хоаске - по крайней
мере, до тех пор, пока их полезная деятельность не получит всеобщего признания.
Для приготовления хоаски используются два растения: Banisteriopsis caapi
(старое название -- Banisteria caapi) и Psychotria viridis. B.caapi - лиана,
которую члены UDV считают мужским компонентом хоаски и называют "силой". В
народе ее называют марири, в Церкви Санто Дайме - ягубе. В ее состав входят
несколько бета-карболинов, которые являются ингибиторами монаминоксидазы (МАО) и
позволяют ДМТ, содержащемуся во втором элементе хоаски, оказывать должное
воздействие при пероральном приеме. Лозу молотят до тех пор, пока не получится
смесь порошка и мякоти. Недавно я выяснил, что B.caapi - не один, а два вида
растений, но ботаники, по-видимому, еще об этом не знают. Один из них - это
мягкая лоза, известная под названием тукунака и распространенная, главным
образом, в более прохладных областях Бразилии. Другой вид - это крупная, иногда
ветвящаяся лиана с толстыми "узлами", которая называется каупури и произрастает
в бассейне Амазонки. Когда растения пересаживают из одного климата в другой, их
отличительные признаки сохраняются, что свидетельствует о генетическом различии
этих разновидностей. Хоаска, приготовленная из каупури, вызывает более тяжелые
симптомы общей интоксикации, чем продукт из тукунаки. Ее побочные эффекты
(рвота, понос, судорожное подергивание глазных яблок и мышечный тремор) могут
быть очень сильными, что свидетельствует о большем (или совершенно ином)
содержании алкалоидов. Но эта теория нуждается в проверке.
P.viridis - второй элемент хоаски. Это кустарник, листья которого считаются
женской половиной состава, или "Светом". В народе это растение называют чакрона
или чакруна, а в Церкви Санто Дайме - королевой (ла райнья). Ее листья собирают
только женщины. Это растение содержит в себе N,N-диметилтриптамин - вещество,
благодаря которому хоаска приобретает психоделические свойства.
Детали процесса приготовления хоаски (т.е. ритуала, который члены UDV
называют "препаро", а даймисты -"фетисио") в каждой общине свои, однако его
основные процедуры просты и неизменны. Это экстракция, разделение и
концентрация. Стебли и ветки лозы Banisteriopsis caapi тщательно обмолачивают,
чтобы отделить кору. Затем измельченную массу перемешивают с листьями Psychotria
viridis, высыпают в большой котел (чаще всего алюминиевый), добавляют воду и
кипятят до тех пор, пока экстракт приобретет темную окраску, а измельченная
масса осядет на дно. После этого жидкость сливают с осадка и кипятят до тех пор,
пока она не превратится в совсем темную гущу, имеющую характерный гнилостный
запах. Это и есть хоаска.
Учение UDV утверждает, что на самом деле на человека воздействует не
хоаска, а "буррачерия", или "Чужая Сила". Сам напиток обычно называют ча ("чай")
или вегеталь ("отвар из растений"). Критерии качества "чая" -- это его "сила"
и/или "свет".
Хотя оба основных компонента хоаски были проанализированы уже много раз,
химический состав самого напитка до сих пор не вполне понятен. Но выяснить его
необходимо: нужно проверить, какие изменения могут произойти с алкалоидами в
результате долговременной экстракции и концентрации, которая обычно производится
на открытом воздухе и сопровождается помешиванием. Кроме того, если готовая
хоаска долгое время находится в открытом сосуде, в нее могут попасть
определенные примеси, вызывающие брожение (хотя, скорее всего, этот процесс не
затрагивает алкалоидную фракцию).
Множество анализов дайме из различных общин церкви Санто Дайме неизменно
показывали наличие в напитке двух карболиновых алкалоидов - гармина и
тетрагидрогармана, а также ДМТ, но в несколько меньшем объеме. Кроме того, здесь
было отмечено незначительное количество гармалина. В одном случае (когда хоаску
рассмотрели под микроскопом) было обнаружено значительное количество дрожжевых и
грибковых микроорганизмов.
Члены UDV пьют "чай" только во время особых ритуалов - так называемых
"сессий". Обычно "сессии" происходят раз в две недели. Предводитель церковной
общины (Местре) вручает каждому участнику отдельную дозу хоаски, которую тот
употребляет в один прием. Затем все сидят с закрытыми глазами и слушают музыку;
при этом у некоторых могут начаться видения. Иногда аяхуаска проявляет свое
очистительное действие: кое у кого из участников начинается рвота или понос. В
этом случае работники церкви оказывают ему помощь. После этого подготовительного
этапа начинается "духовное очищение", в ходе которого проявляет себя "силовой"
компонент напитка. Этот период называется мирасао и считается побочным эффектом;
он длится около двух часов. При частом приеме хоаски он становится короче. После
него разум становится необыкновенно просветленным и всепонимающим; обычно это
состояние сопровождается мышечным тремором. В течение этого периода между
прихожанами и Местре происходит стихийное взаимодействие. Так проявляет себя
"световой" компонент напитка. Участники ритуала задают вопросы и получают
ответы, непрерывно обмениваются мнениями между собой и со своим Местре. Затем
Местре поет песню; это значит, что сессия закончена. После этого собравшимся
дается немного времени, чтобы привести себя в порядок, и они расходятся по домам
- обычно к концу четвертого часа.
Соотношение между периодом мирасао и всем остальным богослужением лучше
передать словами очевидца:
"Когда я столкнулся с UDV, я был поражен и до сих пор поражаюсь уровню их
организации и исследовательской работе, системе их межобщинных контактов и
царящему в общинах духу любви и братства. Я всегда буду благодарен им за то, что
испытал и чему научился. Мои первые сессии были очень мощными и как бы собрали
воедино все аспекты моей предыдущей работы. Но по мере повторения сессий я
увидел, что интенсивные переживания приходят ко мне все чаще. Обычно в них не
было ничего страшного. Позже я стал отслеживать закономерности возникновения
тошноты и рвоты и начал спрашивать, зависит ли это от того, как сварен "чай".
Старые прихожане считают, что тошнота - это своего рода очищение, избавление от
ядов, епитимья или даже наказание за грехи. Лично мне больше всего мешают
видения: они отвлекают меня от того, что сообщает причастие, и я вынужден
переносить их до тех пор, пока не услышу настоящий голос".
На богослужениях Санто Дайме используется тот же "чай", но сам ритуал здесь
совершенно иной. Он называется "инарио"; во время него дайме раздают дважды, с
интервалом примерно в два часа. В течение всей службы прихожане хором поют гимны
и исполняют синхронный и монотонный танец, который называется "байладо". Когда
какой-нибудь танцор устанет, смотрители отводят его в сторону и дают отдохнуть.
Ритуал инарио происходит вокруг стола, сделанного в форме шестиконечной звезды.
Периодически в церкви происходят специальные ритуалы, которые называются
"Концентрациями" и "Звездными Трудами". "Концентрация" совершается два раза в
месяц; здесь, как и во время инарио, прием дайме повторяется через определенные
промежутки времени. Участники усаживаются в фиксированной позиции (голова
поднята, спина ровная, руки и ноги не перекрещены) и около часа хранят молчание.
Благодаря этому энергия начинает свободно циркулировать в теле; затем ее
направляют в общий поток, который идет на благо всех больных, как принадлежащих,
так и не принадлежащих к общине.
Ритуал "Звездных Трудов" предназначается специально для больных.
Богослужения по этому случаю обычно проходят в особых "Звездных Домах", которые
имеются только у крупных общин и предназначаются только для ритуалов исцеления.
Это шестиугольный храм, в центре которого установлен стол в форме Звезды Давида;
на нем стоят благовонные палочки и другие культовые предметы - например,
католические иконы со святыми и Христом или портреты покойных даймистских
лидеров. Повсюду расставлены свечи. Мужчины садятся отдельно от женщин. Вокруг
стола стоят двенадцать стульев для избранных гостей, а остальные участники сидят
на скамейках вдоль стен. После раздачи дайме собравшиеся начинают хором петь
гимны, чередуя пение с периодами глубокого молчания. Затем падриньо произносит
особую проповедь, которая регулярно прерывается пением дополнительных гимнов и
раздачей дополнительных доз дайме.
Таким образом, UDV придает основное значение приему аяхуаски, а Санто Дайме
- организации групповой структуры. Это различие лучше всего охарактеризовать
словами одного падриньо:
"Ритуал определяет все. Даже в начальной школе ритуал необходим для лучшего
запоминания материала. Я думаю, когда мы все достигнем духовного развития, нам
не понадобятся никакие ритуалы, потому что тогда мы сами станем ритуалом.
Христос не нуждался в ритуалах - он сам был ритуалом. Он просто приходил и
раздавал хлеб и вино. Сегодня наш ритуал - это сила Христа, сильнее, чем в
католической церкви. Но это всего лишь элемент, который помогает понять веру и
управлять ею. Ритуал - это сосуд, в который налит напиток знания. Он только
придает жидкости форму; главное - не изменить само содержимое. Напиток
непредсказуем. Какова цель ритуала? Мы отделяем женщин от мужчин, чтобы
разделить мужскую и женскую энергии. Потом люди сидят сосредоточенные и пьют
дайме. Нету здесь такого: один голову повесит, другой ноги задерет. Должен быть
полный порядок. Вот такой у нас ритуал".
Общественный облик обеих церквей также совершенно различен. UDV - более
закрытая организация, склонная избегать рекламы и внешних контактов. Они
считают, что вся их роль состоит в развитии сильной социальной структуры для
повышения ценности каждой отдельной личности. Даймисты более непосредственны.
Спасение нужно обрести сейчас, потому что завтра весь мир может погибнуть, --
таков их взгляд на жизнь. Обе церкви вносят в свои структуры много элементов
христианской этики, но подходят к ней с совершенно различных сторон. Они
различаются примерно так же, как "Армия Спасения" и "Свидетели Иеговы". Но обе
церкви верят в то, что священная хоаска позволяет услышать голос Бога.
Постепенное распространение информации о психофармакологических свойствах
хоаски привело к тому, что идея комбинирования психотропных препаратов
становится все более и более популярной. В настоящее время такие опыты
производятся почти повсеместно и давно уже не ограничиваются двумя
вышеописанными южноамериканскими растениями. Экспериментаторы комбинируют не
только одно растение с другим, но и растения с синтетическими препаратами; а
иногда все сводится к одновременному приему двух совершенно синтетических
препаратов. В результате возникает невероятно сложная картина, напоминающая
уравнение с тысячей переменных.
Каждый из двух элементов этого социального эксперимента может быть выбран
из огромного списка возможностей, благодаря чему ситуация приобретает "второе
измерение". Ведь даже с одним препаратом возникает множество проблем:
индивидуальная дозировка зависит от качества препарата, а в случае использования
растительного сырья - от концентрации активного вещества. А если таких
препаратов два? А если их принимают не одновременно, а один за другим, выдержав
паузу - что нужно принимать сначала, что потом, и какой должна быть пауза? И
возможно ли в этом случае, чтобы два исследователя независимо друг от друга
поставили бы один и тот же эксперимент? Я подозреваю, что любые попытки как-то
упорядочить этот ералаш обречены на провал. Ведь даже основополагающее понятие о
том, что один препарат способен помогать другому (то есть замедлять его
метаболическое разрушение) совершенно затерялось в этой каше. Но при этом многие
экспериментаторы все равно норовят назвать свой коктейль аяхуаской.
Здесь я попытаюсь изложить дальнейший материал таким образом, чтобы перейти
от двух специфических растений, входящих в состав хоаски к более широкому обзору
многочисленных растений и препаратов, которыми можно заменить каждый из этих
двух компонентов. Короче говоря, речь пойдет о том, что я называю аяхуаской. При
этом я сделаю основной акцент на замене растений (количество которых ограничено,
а воспроизведение затруднено) химикатами, которые обладают бесконечным
разнообразием и воспроизводятся в неограниченных количествах. Таким образом,
сперва мы рассмотрим комбинации "растение + растение" (из которых изучены лишь
немногие), а затем - растительно-химические комбинации, где один или два
изначальных компонента заменяются химикатами или комбинациями химикатов.
Сведения о полностью химических "коктейлях" разумнее будет поместить в
рецептурной части этой книги - где они, собственно говоря, и находятся.
Из США и Европы уже поступило множество сообщений о применении тех же
растений, которые служат неизменными компонентами южноамериканской хоаски. И
UVD, и Санто Дайме уже имеют много общин вне Бразилии и все больше и больше
утверждаются в качестве общепризнанных религий. Цели и философия этих церквей,
содержащийся в них христианский элемент и направленность на оздоровление и
здоровье везде приходятся ко двору. Определенную роль здесь играет и их святое
причастие, т.е. хоаска. Сырье для нее можно ввозить из Бразилии, но можно
производить и из растений, выращенных на месте. И Banisteriopsis caapi, и
Psychotria viridis не запрещены законом и хорошо приживаются в США. Растет число
ботанических фирм, специализирующихся на производстве семенного материала,
черенков и саженцев, которые заполняют постоянно растущий рынок.
Но не только святое причастие способствует этому. Нельзя сбрасывать со
счетов и стремительное возрождение научной этнофармакологии. Эта наука постоянно
исследует окружающую среду в поисках веществ, которые способны помочь человеку
или научить его чему-то новому. Так уж сложилось, что чаще всего этот поиск был
связан с изучением препаратов, традиционно применяющихся или применявшихся в
культуре народов разных удаленных уголков мира. Но сегодня этнофармакологами
можно назвать многих жителей Запада, которые просто исследуют природу, желая
лучше понять ее, учиться у нее и использовать ее.
Исследование растений, не входящих в классическую пару B.caapi - P.viridis,
и объединение их в пары, где одно содержит ингибитор, а другое - ингибируемое
вещество, можно назвать "аяхуасковой ботаникой". Я использую здесь термин
"аяхуаска", чтобы сохранить различие между новоизобретенными смесями и более
классической, жестко определенной бразильской хоаской. Слово "аяхуаска" сегодня
употребляется очень широко и обычно обозначает смеси, в которых по крайней мере
один из двух компонентов чаще является синтетическим веществом, чем растительным
препаратом. В начале главы я уже приводил примеры неологизмов, включающих в себя
суффикс "-хуаска"; однако слово "аяхуаска" кажется мне более адекватным.
Вне зависимости от названия, каждый из этих двух компонентов играет строго
определенную роль. Один из них сам по себе не психоактивен, но, попав в
человеческий организм, препятствует разрушению тех препаратов, которые не могут
быть восприняты человеком в чистом виде. Другой компонент сам по себе
психоактивен, но быстро и эффективно разрушается в человеческом организме. Таким
образом, один компонент служит допускающим фактором, а второй оказывает
допускаемое воздействие.
Но как зовут игроков этих двух фармакологических команд? Роль
Banisteriopsis caapi обычно принимает на себя (по крайней мере, в США) растение
Peganum harmalai. Оно почти монополизировало это право, хотя рядом с ним есть
несколько альтернативных источников бета-карболинов - например, семена Tribulis
terrestris, действие которых уже проверено на людях. Но P.harmala - богатый
источник гармалина и гармина, вполне доступный в домашних условиях. Если в
местном магазинчике индийских или арабских товаров еще не понимают этого
латинского названия, попросите у них эсфанд - и вы получите то, что надо. Вы
будете поражены, но они продают это благовонное семя фунтовыми и даже
пятифунтовыми пакетами! При этом оно содержит большинство алкалоидов, имеющихся
в B.caapi и может служить вполне аутентичной заменой этому компоненту
классической хоаски.
Поиски достойной замены для P.viridis позволят вам применить больше
фантазии. В принципе, здесь можно использовать любое ДМТ-содержащее растение, и
эффект настоящей хоаски будет обеспечен. В природе существует много источников
этого распространеннейшего алкалоида; отчасти они уже были перечислены в главе о
"вездесущем ДМТ". Еще один алкалоид, требующий защиты от разрушения - это
5-МеО-ДМТ, который также можно выделить из многих натуральных источников. Он
тоже неактивен при пероральном приеме в чистом виде. Однако в последнее время
кое у кого возникает стремление сделать вторым компонентом какой-нибудь другой
препарат, причем такой, который вполне активен при пероральном приеме. Здесь уж
я не вижу вообще никакой логики. Я слышал об аяхуасках, вторым компонентом
которых был ЛСД, мескалин, грибы, дурман и даже декстрометорфан. Почему-то
считается, будто P.harmala служит усилителем воздействия, хотя на самом деле она
лишь помогает воздействию проявиться. Однако здесь вы можете задать мне важный
вопрос: если P.harmala не потенцирует другой препарат и не является его
синергиком, а просто позволяет его воздействию проявится при пероральном приеме,
- значит, она сама по себе обладает неким фармакологическим действием. Но каково
это действие?
В ответ я приоткрою завесу тайны и посвящу вас в сложные законы
академического мира, в пеструю магию его территориального права и
эгоцентрических причуд. Дело в том, что историки фармакологии муссируют вопрос о
P.harmala уже в течении многих лет. В Ригведе - древнейшей священной книге
индуизма - есть много упоминаний об опьяняющем напитке, известном под названием
"Сома". Многие исследователи сломали себе головы, пытаясь узнать, из чего же
состоял этот напиток. Многие из моих друзей уверены, что точно знают ее состав -
и поверьте мне, их мнения совершенно не совпадают!
А теперь позвольте познакомить вас с Р. Гордоном Уоссоном. Он был одним из
самых
выдающихся исследователей, авантюристов и писателей, которых я знаю. По
образов
анию он был финансистом и банкиром, но затем, вместе со своей женой
Валентиной,
открыл мир Волшебных Грибов и тем запечатлел свое имя в истории. Он
исследовал множество великолепных загадок, которые привели его в мексиканский
штат Оахака, в масатекский мир Марии Сабины, а затем (около сорока лет тому
назал) заставили выступить в Life Magazine с заявлением, которое произвело
эффект разорвавшейся бомбы. Он рассказал всему миру о характере
психофармакологического воздействия, обнаруженного у грибов рода Psylocybe. Я не
уверен, что его подход к микологии можно назвать научно-исследовательским, но
нет никакого сомнения, что он был одним из самых выдающихся микологов-любителей
- в полном смысле этого слова. Любовь к грибам передалась ему от жены, и он стал
страстным приверженцем грибной науки. Изучение грибов было для него скорее
приключением, чем профессиональным занятием; и это воодушевляло его искать
грибные мотивы во всем, с чем сталкивались его исследования. Я помню одно
собрание в Порт Таунсенд, Вашингтон, на котором присутствовали мы оба; он
представлял там свою научную статью о преобладании изображений грибов в раннем
искусстве Центральной Мексики. Во время лекции он продемонстрировал каменную
фигурку, весьма похожую на плодовое тело гриба. По его словам, она
свидетельствовала о том, что грибы служили священным предметом в культуре и
религии древней Мексики. Тут из зала был задан следующий вопрос: поскольку
данная фигурка имеет примерно тот же диаметр, что и мячи, использовавшиеся для
ацтекских игр, то не проще ли предположить, что она просто служила болванкой, по
которой отливались мячи? Ведь шляпка имеет форму полусферы; а если две
каучуковых полусферы склеить вместе, то получится один каучуковый мяч. Но этот
вопрос остался без ответа: его просто-напросто проигнорировали. С точки зрения
Уоссона, эта каменная штуковина могла быть только грибом, и ничем иным. И когда
он решил, что Сома, должно быть, изготавливалась из грибов Amanita muscaria, он
тут же подобрал все необходимые доказательства для этого тезиса.
А теперь позвольте познакомить вас с Дэвидом Стофлетом Флэттери. Он тоже
ученый, исследователь и автор замечательной книги "Хаома и гармалин". Здесь он,
столь же убедительно аргументируя свою позицию, утверждает, что Сома вполне
могла изготовляться из семян Peganum harmala (гармалы, горной руты или дикой
руты). В наше время ее обычно называют сирийской рутой, но в более старых книгах
она называется "африканской", в старинных европейских фармакологических
справочниках - "semen Harmalae sive rutae silvestris", в древнем фольклоре
Среднего Востока - Хаома, а на современном Востоке более известна под названием
"эсфанд". По своим внешним признакам она вполне подходит под ведические описания
растения Сомы. Это кустарник, растущий в степной Азии, на Иранском нагорье, а
также в Афганистане и Северном Тибете - то есть, во всех областях, где
зафиксированы исторические упоминания о Соме. Она служит источником популярного
красителя, которым красят турецкие фески и персидские ковры. Из семян ее также
делают масло, которое продается в Египте под названием "зит-эль-хармель" и
известно как афродизиак и наркотик. И, наконец, употребление семян руты обычно
приводит к опьянению, что уже вплотную подводит нас к решению древней загадки
Ригведы.
Однако здесь нужно быть очень осторожным, поскольку в биологических
классификациях древней Персии термин "рута" употребляется очень обобщенно
Peganum harmala и Ruta graveolens считаются здесь дикорастущей и культурной
разновидностями одного и того же растения. Классические источники обоих родовых
имен тоже синонимичны: "peganon" - это рута по-гречески, а "ruta" - то же самое
по-латыни. Но современные ботаники относят эти растения к двум различным
семействам (Zygophillaceae и Rutaceae), поскольку они имеют совершенно разное
морфологическое строение. Сегодня название R.graveolens относится к руте
обыкновенной - европейскому растению, которое использовалось в средневековой
медицине как стимулирующее и возбуждающее средство; оно было связано с народным
колдовством и служило символом покаяния. Ее часто можно увидеть на клумбах, в
том числе и на моей (семена я купил на Мексиканском рынке, что на 24-й улице в
Сан-Франциско). Ее листья издают острый запах, который кому-то нравится, а
кому-то напоминает кошачью мочу. Очевидно, именно из-за запаха садовую руту
иногда используют в кулинарии, но у меня нет никаких оснований считать ее
опьяняющим средством.
Но вернемся к P.harmala. Каково будет действие этого растения, если
употребить его в чистом виде, а не в смеси с другими компонентами? Об этом
сообщают несколько исследователей, которые принимали семена руты в достаточно
большом количестве. Чаще всего они измельчали семена, заливали их водой (обычно
слегка подкисленной) и кипятили. Если P.harmala - это действительно Сома, то ее
экстракт должен оказать заметное воздействие, соответствующее древним сведениям
об этом напитке.
Вот описание недавнего опыта, которое может нам кое-что объяснить:
"Я кипятил одну унцию (28 грамм) семян Peganum harmala в литре воды в
течение семи часов, затем слил с осадка и выпарил экстракт до половины объема. В
результате получилась коричневая горькая микстура, которую я выпил. Где-то через
сорок пять минут меня охватила приятная расслабленность, я сел и начал созерцать
окружающее. Я отметил, что все предметы, попадавшие в поле моего зрения, были
окружены множеством контуров. Даже малейшее движение тела вызывало у меня
тошноту, и я отступил в тихую и темную пустоту. Здесь на меня постепенно
Санто Дайме состоит из множества общин, которые также называются "нуклеос" и,
как правило, связаны с земледелием, а также с мелким и средним бизнесом. Лидеры
общин носят титул Падриньос ("батюшки") и считаются более духовно развитыми.
Члены церкви в большинстве своем принадлежат к классу "синих воротничков". Они
менее замкнуты в социальном плане, чаще приглашают гостей на свои богослужения и
более терпимы к курению табака. Хоаска (или дайме) играет в этих общинах главную
роль и практически заменяет алкоголь. Но лейтмотив деятельности Санто Дайме
(впрочем, как и UDV) - это исцеление. Здесь считается, что большинство болезней
нашего тела проистекает от болезней духа и исцеляется также через дух. На вопрос
о происхождении названия Санто Дайме мне отвечали по-разному. Одни утверждали,
что Дайме -- это имя святого. Другие - что оно происходит от глагола "давать";
таким образом, название церкви переводится как "Святой Дай-мне". Третьи
полагали, что само слово "санто" может означать не только "святость", но и
"исцеление"; а потому название церкви должно переводиться как "Даруй мне
исцеление". Однако не надо забывать, что сами даймисты называют словом "дайме"
хоаску.
Впрочем, здесь стоит упомянуть и о том, что правительство Бразилии
относится к употреблению наркотиков, в общем, довольно консервативно. Однако
позитивная социальная позиция и здоровый облик обеих церквей, а также их
значительные успехи в борьбе с алкоголизмом заставили правительство пересмотреть
свое отношение к хоаске и разрешить ее использование в качестве святого
причастия. Такое фактическое разрешение употребление психоделиков в религиозном
контексте, по-моему, является очень важным прецедентом, свидетельствующим о том,
что подобная философия социально приемлема и для Соединенных Штатов. У нас уже
действуют небольшие группы, возникшие из ответвлений бразильских церквей.
Нетрудно догадаться, что они стараются поменьше говорить о хоаске - по крайней
мере, до тех пор, пока их полезная деятельность не получит всеобщего признания.
Для приготовления хоаски используются два растения: Banisteriopsis caapi
(старое название -- Banisteria caapi) и Psychotria viridis. B.caapi - лиана,
которую члены UDV считают мужским компонентом хоаски и называют "силой". В
народе ее называют марири, в Церкви Санто Дайме - ягубе. В ее состав входят
несколько бета-карболинов, которые являются ингибиторами монаминоксидазы (МАО) и
позволяют ДМТ, содержащемуся во втором элементе хоаски, оказывать должное
воздействие при пероральном приеме. Лозу молотят до тех пор, пока не получится
смесь порошка и мякоти. Недавно я выяснил, что B.caapi - не один, а два вида
растений, но ботаники, по-видимому, еще об этом не знают. Один из них - это
мягкая лоза, известная под названием тукунака и распространенная, главным
образом, в более прохладных областях Бразилии. Другой вид - это крупная, иногда
ветвящаяся лиана с толстыми "узлами", которая называется каупури и произрастает
в бассейне Амазонки. Когда растения пересаживают из одного климата в другой, их
отличительные признаки сохраняются, что свидетельствует о генетическом различии
этих разновидностей. Хоаска, приготовленная из каупури, вызывает более тяжелые
симптомы общей интоксикации, чем продукт из тукунаки. Ее побочные эффекты
(рвота, понос, судорожное подергивание глазных яблок и мышечный тремор) могут
быть очень сильными, что свидетельствует о большем (или совершенно ином)
содержании алкалоидов. Но эта теория нуждается в проверке.
P.viridis - второй элемент хоаски. Это кустарник, листья которого считаются
женской половиной состава, или "Светом". В народе это растение называют чакрона
или чакруна, а в Церкви Санто Дайме - королевой (ла райнья). Ее листья собирают
только женщины. Это растение содержит в себе N,N-диметилтриптамин - вещество,
благодаря которому хоаска приобретает психоделические свойства.
Детали процесса приготовления хоаски (т.е. ритуала, который члены UDV
называют "препаро", а даймисты -"фетисио") в каждой общине свои, однако его
основные процедуры просты и неизменны. Это экстракция, разделение и
концентрация. Стебли и ветки лозы Banisteriopsis caapi тщательно обмолачивают,
чтобы отделить кору. Затем измельченную массу перемешивают с листьями Psychotria
viridis, высыпают в большой котел (чаще всего алюминиевый), добавляют воду и
кипятят до тех пор, пока экстракт приобретет темную окраску, а измельченная
масса осядет на дно. После этого жидкость сливают с осадка и кипятят до тех пор,
пока она не превратится в совсем темную гущу, имеющую характерный гнилостный
запах. Это и есть хоаска.
Учение UDV утверждает, что на самом деле на человека воздействует не
хоаска, а "буррачерия", или "Чужая Сила". Сам напиток обычно называют ча ("чай")
или вегеталь ("отвар из растений"). Критерии качества "чая" -- это его "сила"
и/или "свет".
Хотя оба основных компонента хоаски были проанализированы уже много раз,
химический состав самого напитка до сих пор не вполне понятен. Но выяснить его
необходимо: нужно проверить, какие изменения могут произойти с алкалоидами в
результате долговременной экстракции и концентрации, которая обычно производится
на открытом воздухе и сопровождается помешиванием. Кроме того, если готовая
хоаска долгое время находится в открытом сосуде, в нее могут попасть
определенные примеси, вызывающие брожение (хотя, скорее всего, этот процесс не
затрагивает алкалоидную фракцию).
Множество анализов дайме из различных общин церкви Санто Дайме неизменно
показывали наличие в напитке двух карболиновых алкалоидов - гармина и
тетрагидрогармана, а также ДМТ, но в несколько меньшем объеме. Кроме того, здесь
было отмечено незначительное количество гармалина. В одном случае (когда хоаску
рассмотрели под микроскопом) было обнаружено значительное количество дрожжевых и
грибковых микроорганизмов.
Члены UDV пьют "чай" только во время особых ритуалов - так называемых
"сессий". Обычно "сессии" происходят раз в две недели. Предводитель церковной
общины (Местре) вручает каждому участнику отдельную дозу хоаски, которую тот
употребляет в один прием. Затем все сидят с закрытыми глазами и слушают музыку;
при этом у некоторых могут начаться видения. Иногда аяхуаска проявляет свое
очистительное действие: кое у кого из участников начинается рвота или понос. В
этом случае работники церкви оказывают ему помощь. После этого подготовительного
этапа начинается "духовное очищение", в ходе которого проявляет себя "силовой"
компонент напитка. Этот период называется мирасао и считается побочным эффектом;
он длится около двух часов. При частом приеме хоаски он становится короче. После
него разум становится необыкновенно просветленным и всепонимающим; обычно это
состояние сопровождается мышечным тремором. В течение этого периода между
прихожанами и Местре происходит стихийное взаимодействие. Так проявляет себя
"световой" компонент напитка. Участники ритуала задают вопросы и получают
ответы, непрерывно обмениваются мнениями между собой и со своим Местре. Затем
Местре поет песню; это значит, что сессия закончена. После этого собравшимся
дается немного времени, чтобы привести себя в порядок, и они расходятся по домам
- обычно к концу четвертого часа.
Соотношение между периодом мирасао и всем остальным богослужением лучше
передать словами очевидца:
"Когда я столкнулся с UDV, я был поражен и до сих пор поражаюсь уровню их
организации и исследовательской работе, системе их межобщинных контактов и
царящему в общинах духу любви и братства. Я всегда буду благодарен им за то, что
испытал и чему научился. Мои первые сессии были очень мощными и как бы собрали
воедино все аспекты моей предыдущей работы. Но по мере повторения сессий я
увидел, что интенсивные переживания приходят ко мне все чаще. Обычно в них не
было ничего страшного. Позже я стал отслеживать закономерности возникновения
тошноты и рвоты и начал спрашивать, зависит ли это от того, как сварен "чай".
Старые прихожане считают, что тошнота - это своего рода очищение, избавление от
ядов, епитимья или даже наказание за грехи. Лично мне больше всего мешают
видения: они отвлекают меня от того, что сообщает причастие, и я вынужден
переносить их до тех пор, пока не услышу настоящий голос".
На богослужениях Санто Дайме используется тот же "чай", но сам ритуал здесь
совершенно иной. Он называется "инарио"; во время него дайме раздают дважды, с
интервалом примерно в два часа. В течение всей службы прихожане хором поют гимны
и исполняют синхронный и монотонный танец, который называется "байладо". Когда
какой-нибудь танцор устанет, смотрители отводят его в сторону и дают отдохнуть.
Ритуал инарио происходит вокруг стола, сделанного в форме шестиконечной звезды.
Периодически в церкви происходят специальные ритуалы, которые называются
"Концентрациями" и "Звездными Трудами". "Концентрация" совершается два раза в
месяц; здесь, как и во время инарио, прием дайме повторяется через определенные
промежутки времени. Участники усаживаются в фиксированной позиции (голова
поднята, спина ровная, руки и ноги не перекрещены) и около часа хранят молчание.
Благодаря этому энергия начинает свободно циркулировать в теле; затем ее
направляют в общий поток, который идет на благо всех больных, как принадлежащих,
так и не принадлежащих к общине.
Ритуал "Звездных Трудов" предназначается специально для больных.
Богослужения по этому случаю обычно проходят в особых "Звездных Домах", которые
имеются только у крупных общин и предназначаются только для ритуалов исцеления.
Это шестиугольный храм, в центре которого установлен стол в форме Звезды Давида;
на нем стоят благовонные палочки и другие культовые предметы - например,
католические иконы со святыми и Христом или портреты покойных даймистских
лидеров. Повсюду расставлены свечи. Мужчины садятся отдельно от женщин. Вокруг
стола стоят двенадцать стульев для избранных гостей, а остальные участники сидят
на скамейках вдоль стен. После раздачи дайме собравшиеся начинают хором петь
гимны, чередуя пение с периодами глубокого молчания. Затем падриньо произносит
особую проповедь, которая регулярно прерывается пением дополнительных гимнов и
раздачей дополнительных доз дайме.
Таким образом, UDV придает основное значение приему аяхуаски, а Санто Дайме
- организации групповой структуры. Это различие лучше всего охарактеризовать
словами одного падриньо:
"Ритуал определяет все. Даже в начальной школе ритуал необходим для лучшего
запоминания материала. Я думаю, когда мы все достигнем духовного развития, нам
не понадобятся никакие ритуалы, потому что тогда мы сами станем ритуалом.
Христос не нуждался в ритуалах - он сам был ритуалом. Он просто приходил и
раздавал хлеб и вино. Сегодня наш ритуал - это сила Христа, сильнее, чем в
католической церкви. Но это всего лишь элемент, который помогает понять веру и
управлять ею. Ритуал - это сосуд, в который налит напиток знания. Он только
придает жидкости форму; главное - не изменить само содержимое. Напиток
непредсказуем. Какова цель ритуала? Мы отделяем женщин от мужчин, чтобы
разделить мужскую и женскую энергии. Потом люди сидят сосредоточенные и пьют
дайме. Нету здесь такого: один голову повесит, другой ноги задерет. Должен быть
полный порядок. Вот такой у нас ритуал".
Общественный облик обеих церквей также совершенно различен. UDV - более
закрытая организация, склонная избегать рекламы и внешних контактов. Они
считают, что вся их роль состоит в развитии сильной социальной структуры для
повышения ценности каждой отдельной личности. Даймисты более непосредственны.
Спасение нужно обрести сейчас, потому что завтра весь мир может погибнуть, --
таков их взгляд на жизнь. Обе церкви вносят в свои структуры много элементов
христианской этики, но подходят к ней с совершенно различных сторон. Они
различаются примерно так же, как "Армия Спасения" и "Свидетели Иеговы". Но обе
церкви верят в то, что священная хоаска позволяет услышать голос Бога.
Постепенное распространение информации о психофармакологических свойствах
хоаски привело к тому, что идея комбинирования психотропных препаратов
становится все более и более популярной. В настоящее время такие опыты
производятся почти повсеместно и давно уже не ограничиваются двумя
вышеописанными южноамериканскими растениями. Экспериментаторы комбинируют не
только одно растение с другим, но и растения с синтетическими препаратами; а
иногда все сводится к одновременному приему двух совершенно синтетических
препаратов. В результате возникает невероятно сложная картина, напоминающая
уравнение с тысячей переменных.
Каждый из двух элементов этого социального эксперимента может быть выбран
из огромного списка возможностей, благодаря чему ситуация приобретает "второе
измерение". Ведь даже с одним препаратом возникает множество проблем:
индивидуальная дозировка зависит от качества препарата, а в случае использования
растительного сырья - от концентрации активного вещества. А если таких
препаратов два? А если их принимают не одновременно, а один за другим, выдержав
паузу - что нужно принимать сначала, что потом, и какой должна быть пауза? И
возможно ли в этом случае, чтобы два исследователя независимо друг от друга
поставили бы один и тот же эксперимент? Я подозреваю, что любые попытки как-то
упорядочить этот ералаш обречены на провал. Ведь даже основополагающее понятие о
том, что один препарат способен помогать другому (то есть замедлять его
метаболическое разрушение) совершенно затерялось в этой каше. Но при этом многие
экспериментаторы все равно норовят назвать свой коктейль аяхуаской.
Здесь я попытаюсь изложить дальнейший материал таким образом, чтобы перейти
от двух специфических растений, входящих в состав хоаски к более широкому обзору
многочисленных растений и препаратов, которыми можно заменить каждый из этих
двух компонентов. Короче говоря, речь пойдет о том, что я называю аяхуаской. При
этом я сделаю основной акцент на замене растений (количество которых ограничено,
а воспроизведение затруднено) химикатами, которые обладают бесконечным
разнообразием и воспроизводятся в неограниченных количествах. Таким образом,
сперва мы рассмотрим комбинации "растение + растение" (из которых изучены лишь
немногие), а затем - растительно-химические комбинации, где один или два
изначальных компонента заменяются химикатами или комбинациями химикатов.
Сведения о полностью химических "коктейлях" разумнее будет поместить в
рецептурной части этой книги - где они, собственно говоря, и находятся.
Из США и Европы уже поступило множество сообщений о применении тех же
растений, которые служат неизменными компонентами южноамериканской хоаски. И
UVD, и Санто Дайме уже имеют много общин вне Бразилии и все больше и больше
утверждаются в качестве общепризнанных религий. Цели и философия этих церквей,
содержащийся в них христианский элемент и направленность на оздоровление и
здоровье везде приходятся ко двору. Определенную роль здесь играет и их святое
причастие, т.е. хоаска. Сырье для нее можно ввозить из Бразилии, но можно
производить и из растений, выращенных на месте. И Banisteriopsis caapi, и
Psychotria viridis не запрещены законом и хорошо приживаются в США. Растет число
ботанических фирм, специализирующихся на производстве семенного материала,
черенков и саженцев, которые заполняют постоянно растущий рынок.
Но не только святое причастие способствует этому. Нельзя сбрасывать со
счетов и стремительное возрождение научной этнофармакологии. Эта наука постоянно
исследует окружающую среду в поисках веществ, которые способны помочь человеку
или научить его чему-то новому. Так уж сложилось, что чаще всего этот поиск был
связан с изучением препаратов, традиционно применяющихся или применявшихся в
культуре народов разных удаленных уголков мира. Но сегодня этнофармакологами
можно назвать многих жителей Запада, которые просто исследуют природу, желая
лучше понять ее, учиться у нее и использовать ее.
Исследование растений, не входящих в классическую пару B.caapi - P.viridis,
и объединение их в пары, где одно содержит ингибитор, а другое - ингибируемое
вещество, можно назвать "аяхуасковой ботаникой". Я использую здесь термин
"аяхуаска", чтобы сохранить различие между новоизобретенными смесями и более
классической, жестко определенной бразильской хоаской. Слово "аяхуаска" сегодня
употребляется очень широко и обычно обозначает смеси, в которых по крайней мере
один из двух компонентов чаще является синтетическим веществом, чем растительным
препаратом. В начале главы я уже приводил примеры неологизмов, включающих в себя
суффикс "-хуаска"; однако слово "аяхуаска" кажется мне более адекватным.
Вне зависимости от названия, каждый из этих двух компонентов играет строго
определенную роль. Один из них сам по себе не психоактивен, но, попав в
человеческий организм, препятствует разрушению тех препаратов, которые не могут
быть восприняты человеком в чистом виде. Другой компонент сам по себе
психоактивен, но быстро и эффективно разрушается в человеческом организме. Таким
образом, один компонент служит допускающим фактором, а второй оказывает
допускаемое воздействие.
Но как зовут игроков этих двух фармакологических команд? Роль
Banisteriopsis caapi обычно принимает на себя (по крайней мере, в США) растение
Peganum harmalai. Оно почти монополизировало это право, хотя рядом с ним есть
несколько альтернативных источников бета-карболинов - например, семена Tribulis
terrestris, действие которых уже проверено на людях. Но P.harmala - богатый
источник гармалина и гармина, вполне доступный в домашних условиях. Если в
местном магазинчике индийских или арабских товаров еще не понимают этого
латинского названия, попросите у них эсфанд - и вы получите то, что надо. Вы
будете поражены, но они продают это благовонное семя фунтовыми и даже
пятифунтовыми пакетами! При этом оно содержит большинство алкалоидов, имеющихся
в B.caapi и может служить вполне аутентичной заменой этому компоненту
классической хоаски.
Поиски достойной замены для P.viridis позволят вам применить больше
фантазии. В принципе, здесь можно использовать любое ДМТ-содержащее растение, и
эффект настоящей хоаски будет обеспечен. В природе существует много источников
этого распространеннейшего алкалоида; отчасти они уже были перечислены в главе о
"вездесущем ДМТ". Еще один алкалоид, требующий защиты от разрушения - это
5-МеО-ДМТ, который также можно выделить из многих натуральных источников. Он
тоже неактивен при пероральном приеме в чистом виде. Однако в последнее время
кое у кого возникает стремление сделать вторым компонентом какой-нибудь другой
препарат, причем такой, который вполне активен при пероральном приеме. Здесь уж
я не вижу вообще никакой логики. Я слышал об аяхуасках, вторым компонентом
которых был ЛСД, мескалин, грибы, дурман и даже декстрометорфан. Почему-то
считается, будто P.harmala служит усилителем воздействия, хотя на самом деле она
лишь помогает воздействию проявиться. Однако здесь вы можете задать мне важный
вопрос: если P.harmala не потенцирует другой препарат и не является его
синергиком, а просто позволяет его воздействию проявится при пероральном приеме,
- значит, она сама по себе обладает неким фармакологическим действием. Но каково
это действие?
В ответ я приоткрою завесу тайны и посвящу вас в сложные законы
академического мира, в пеструю магию его территориального права и
эгоцентрических причуд. Дело в том, что историки фармакологии муссируют вопрос о
P.harmala уже в течении многих лет. В Ригведе - древнейшей священной книге
индуизма - есть много упоминаний об опьяняющем напитке, известном под названием
"Сома". Многие исследователи сломали себе головы, пытаясь узнать, из чего же
состоял этот напиток. Многие из моих друзей уверены, что точно знают ее состав -
и поверьте мне, их мнения совершенно не совпадают!
А теперь позвольте познакомить вас с Р. Гордоном Уоссоном. Он был одним из
самых
выдающихся исследователей, авантюристов и писателей, которых я знаю. По
образов
анию он был финансистом и банкиром, но затем, вместе со своей женой
Валентиной,
открыл мир Волшебных Грибов и тем запечатлел свое имя в истории. Он
исследовал множество великолепных загадок, которые привели его в мексиканский
штат Оахака, в масатекский мир Марии Сабины, а затем (около сорока лет тому
назал) заставили выступить в Life Magazine с заявлением, которое произвело
эффект разорвавшейся бомбы. Он рассказал всему миру о характере
психофармакологического воздействия, обнаруженного у грибов рода Psylocybe. Я не
уверен, что его подход к микологии можно назвать научно-исследовательским, но
нет никакого сомнения, что он был одним из самых выдающихся микологов-любителей
- в полном смысле этого слова. Любовь к грибам передалась ему от жены, и он стал
страстным приверженцем грибной науки. Изучение грибов было для него скорее
приключением, чем профессиональным занятием; и это воодушевляло его искать
грибные мотивы во всем, с чем сталкивались его исследования. Я помню одно
собрание в Порт Таунсенд, Вашингтон, на котором присутствовали мы оба; он
представлял там свою научную статью о преобладании изображений грибов в раннем
искусстве Центральной Мексики. Во время лекции он продемонстрировал каменную
фигурку, весьма похожую на плодовое тело гриба. По его словам, она
свидетельствовала о том, что грибы служили священным предметом в культуре и
религии древней Мексики. Тут из зала был задан следующий вопрос: поскольку
данная фигурка имеет примерно тот же диаметр, что и мячи, использовавшиеся для
ацтекских игр, то не проще ли предположить, что она просто служила болванкой, по
которой отливались мячи? Ведь шляпка имеет форму полусферы; а если две
каучуковых полусферы склеить вместе, то получится один каучуковый мяч. Но этот
вопрос остался без ответа: его просто-напросто проигнорировали. С точки зрения
Уоссона, эта каменная штуковина могла быть только грибом, и ничем иным. И когда
он решил, что Сома, должно быть, изготавливалась из грибов Amanita muscaria, он
тут же подобрал все необходимые доказательства для этого тезиса.
А теперь позвольте познакомить вас с Дэвидом Стофлетом Флэттери. Он тоже
ученый, исследователь и автор замечательной книги "Хаома и гармалин". Здесь он,
столь же убедительно аргументируя свою позицию, утверждает, что Сома вполне
могла изготовляться из семян Peganum harmala (гармалы, горной руты или дикой
руты). В наше время ее обычно называют сирийской рутой, но в более старых книгах
она называется "африканской", в старинных европейских фармакологических
справочниках - "semen Harmalae sive rutae silvestris", в древнем фольклоре
Среднего Востока - Хаома, а на современном Востоке более известна под названием
"эсфанд". По своим внешним признакам она вполне подходит под ведические описания
растения Сомы. Это кустарник, растущий в степной Азии, на Иранском нагорье, а
также в Афганистане и Северном Тибете - то есть, во всех областях, где
зафиксированы исторические упоминания о Соме. Она служит источником популярного
красителя, которым красят турецкие фески и персидские ковры. Из семян ее также
делают масло, которое продается в Египте под названием "зит-эль-хармель" и
известно как афродизиак и наркотик. И, наконец, употребление семян руты обычно
приводит к опьянению, что уже вплотную подводит нас к решению древней загадки
Ригведы.
Однако здесь нужно быть очень осторожным, поскольку в биологических
классификациях древней Персии термин "рута" употребляется очень обобщенно
Peganum harmala и Ruta graveolens считаются здесь дикорастущей и культурной
разновидностями одного и того же растения. Классические источники обоих родовых
имен тоже синонимичны: "peganon" - это рута по-гречески, а "ruta" - то же самое
по-латыни. Но современные ботаники относят эти растения к двум различным
семействам (Zygophillaceae и Rutaceae), поскольку они имеют совершенно разное
морфологическое строение. Сегодня название R.graveolens относится к руте
обыкновенной - европейскому растению, которое использовалось в средневековой
медицине как стимулирующее и возбуждающее средство; оно было связано с народным
колдовством и служило символом покаяния. Ее часто можно увидеть на клумбах, в
том числе и на моей (семена я купил на Мексиканском рынке, что на 24-й улице в
Сан-Франциско). Ее листья издают острый запах, который кому-то нравится, а
кому-то напоминает кошачью мочу. Очевидно, именно из-за запаха садовую руту
иногда используют в кулинарии, но у меня нет никаких оснований считать ее
опьяняющим средством.
Но вернемся к P.harmala. Каково будет действие этого растения, если
употребить его в чистом виде, а не в смеси с другими компонентами? Об этом
сообщают несколько исследователей, которые принимали семена руты в достаточно
большом количестве. Чаще всего они измельчали семена, заливали их водой (обычно
слегка подкисленной) и кипятили. Если P.harmala - это действительно Сома, то ее
экстракт должен оказать заметное воздействие, соответствующее древним сведениям
об этом напитке.
Вот описание недавнего опыта, которое может нам кое-что объяснить:
"Я кипятил одну унцию (28 грамм) семян Peganum harmala в литре воды в
течение семи часов, затем слил с осадка и выпарил экстракт до половины объема. В
результате получилась коричневая горькая микстура, которую я выпил. Где-то через
сорок пять минут меня охватила приятная расслабленность, я сел и начал созерцать
окружающее. Я отметил, что все предметы, попадавшие в поле моего зрения, были
окружены множеством контуров. Даже малейшее движение тела вызывало у меня
тошноту, и я отступил в тихую и темную пустоту. Здесь на меня постепенно