Шульгины А и Э. Tihkal

любуясь видом из окна - дождь сделал краски за окном ярче. Мы подремали немного.
Днем Курасон приготовила нам роскошное суфле, которое мне очень понравилось
- я всегда мечтала научиться так готовить.
На вечер была назначена встреча с важными людьми, в том числе с известными
докторами и психиатрами, где мы оба должны были отвечать на вопросы о
психоделиках и возможном использовании МДМА в медицинской практике. Доктор
Хектор выступал в роли переводчика. Шура решил надеть белую рубашку с галстуком
- я согласилась, даже для Рио-де-Жанейро, где не любят формальностей, это вид,
подобающий встрече с научной аудиторией.
Элен и Пьер отвезли нас в отель "Мирамар", где должна была состояться
встреча. В машине мы говорили по-французски, вернее Шура говорил, а я только
иногда вставляла пару слов, чтобы поддерживать разговор.
Нас проводили в большую комнату в пентхаусе отеля, там я смогла наконец
найти стакан воды со льдом. Нас встречали люди, собравшиеся на презентацию.
Приветствия заняли минут пятнадцать, хотя и носили более официальный характер -
мужчины ограничивались рукопожатием, в то время как женщины, все равно
предпочитали двойной поцелуй. Доктор Хектор представил нам несколько человек,
совсем не говорящих по-английски - среди них были крупные медики.
В конце концов мы проследовали в небольшой зал, где в углу на возвышении
стоял стол с тремя стульями - для Шуры, меня и переводчика. Доктор Хектор сел по
центру, Шура - справа от него, я - слева. Вглядевшись в зал, я увидела много
знакомых лиц: тут были члены "семьи", наши хозяева и медики, с которыми мы
только что знакомились.
Я впервые выступала на подобном официальном собрании. Я услышала, что
Хектор, несмотря на мою просьбу, представил меня как "доктор Алиса", и теперь я
с ужасом ожидала, когда кто-нибудь из зала спросит кто я по профессии: психиатр
или психолог, и мне придется ответить, что я просто терапевт, что повлечет за
собой новые неприятные вопросы.
Шура поначалу не мог освоиться в ситуации последовательного перевода.
Только через какое-то время он понял, что не нужно говорить больше двух-трех
предложений сразу, чтобы Хектор успевал переводить. Обычно Шура говорит на
подобных лекциях с дикой скоростью, и ему пришлось превозмогать эту пагубную
привычку, зато впервые я услышала, как он читает лекцию с нормальной скоростью.
Задавались обычные для таких встреч вопросы. Время от времени, если дело,
например, касалось медицинского применения МДМА, Шура или Хектор обращались ко
мне. К своему удивлению, я совсем не чувствовала страха публичного выступления,
наверное из-за того, что я была знакома с большей частью аудитории. А может быль
из-за того, что я была полностью уверена в компетентности моих ответов - очень
приятное чувство.
Через некоторое время Хектора на месте переводчика сменил доктор Леон,
которого мы не встречали до этого. Он не только лучше знал английский, но и
обладал даром публичного оратора, поэтому все чаще в зале звучали аплодисменты.
В зале собралось примерно двадцать человек, вместо запланированных полутора
часов встреча продлилась целых три. Ближе к концу, я отвечала на несколько
вопросов подряд, и уже готова была в любой момент покраснеть при вопросе о моем
образовании и профессии, но никто почему-то не догадался спросить об этом.
Когда все кончилось, Шура подошел ко мне и сказал, что гордится мной, что я
выступала превосходно и т.д. Это был лучший комплимент, и кроме того он исходил
из уст человека, мнение которого для меня является наиболее ценным.
Мы ужинали в отеле вместе с доктором Роберто, Мариной и молодым доктором
Леоном - нашим вторым переводчиком. Оказалось, что он руководит факультетом
фармакологии в университете и пользуется большим уважением своих коллег. Он
рассказал нам, что сам он принимал много психоделиков, что эти опыты были очень
разными, и что он с большим уважением относится к удивительной силе этих
препаратов.
Заснули мы поздно, гордые тем, что, как сказал Шура: "выступили крайне
удачно".

Вторник.

Проснулись в шесть утра - на сегодня намечено изготовление МДМА.
Первоначально предполагалось, что на всю операцию уйдет три дня, но это при
условии проведения работы в двух разных лабораториях, Постепенно нам стало ясно,
что этот план был принят из-за того, что доктор Роберто и его друзья предлагали,
что все вещество, изготовленное у них в клинике останется в их распоряжении, а
другую партию - для будущей клиники - придется делать в другом месте. Но теперь
было решено, что синтез будет происходить один день, в одном месте, и все споры
о том, кому будет принадлежать препарат после нашего отъезда были оставлены на
потом. Нас это дело не касалось.
В клинику нас отвозил Гиоргио, и разговор зашел о машинах - он подробно
рассказал нам об правилах дорожного движения в городе: во-первых, никто не
обращает внимание на разметку - главное знать примерное направление движения и
стараться избегать столкновение с теми, кто едет в ту же сторону. Улицы Рио -
как немецкие автобаны - на них выживают только лучшие водители. Во-вторых, после
десяти часов вечера все перестают обращать внимание на светофоры - боятся
ограблений. В 7.30, когда начинается рабочий день, водители снова начинают
останавливаться на красный, но до этого - просто приходится быть очень
осторожным (особенно, когда горит зеленый свет).
Мы переехали через мост и оказались в соседнем городе Нитерой. Дождь не
прекращался, такая погода продержалась неделю. Тропики лучше всего выглядят под
дождем. Город Нитерой - скромный сосед Рио-де-Жанейро - показался мне "более
бразильским". На улицах было много детей в шортах и грязных майках, то и дело мы
проезжали небольшие кантины, здесь было гораздо меньше многоэтажек, Только
графитти были те же.
Мы прибыли в клинику, расположенную на дальнем от Рио конце города, среди
роскошных коттеджей.
Громадное здание клиники было целиком отдано пластической хирургии.
Приемная изысканно отделана кожей и мрамором, видно, что большинство пациентов -
очень богатые женщины.
Оказалось, что для наших целей выделена пустая старая лаборатория. Во всю
длину комнаты вдоль одной стены стояла длинная скамья, в углу комнаты была
раковина. Кто-то радостно сообщил нам заранее: "В лаборатории есть водопровод".
После этого мы долго спорили, в каких условиях Шуре придется работать. Мы уже
знали, что все оборудование будет привезено из лаборатории доктора Сола, но что
собой будет представлять лаборатория, мы боялись представить.
Войдя в лабораторию, мы прежде всего открыли все окна - во время реакции
будет выделяться неприятный запах. Приехали Хектор, Драгго и доктор Роберто,
который решил показать мне свою новую лабораторию. Он провел меня в отлично
оборудованную новую лабораторию этажом выше, по поводу которой я выразила свое
истинное восхищение, потом он откланялся, так как ему предстояла операция: "Я
желаю вам и вашему мужу успешной работы, надеюсь, я смогу присоединиться к вам
позже".
Я вернулась в старую лабораторию. Приехал доктор Сол. Гиоргио сказал, что
ему придется отлучиться в Рио, где у него назначена встреча с одним бригадным
генералом.
Кто-то постоянно заглядывал в дверь лаборатории, видимо до персонала
клиники дошли слухи о каких-то таинственных приготовлениях, но мы не обращали на
это внимание. Шура и Сол в это время уже распаковывали оборудование, причем Шура
постоянно тихо сыпал проклятиями по поводу того, с чем ему придется работать.
Он отозвал меня в дальний угол комнаты, где лежали все реактивы для
синтеза.
- Обрати внимание на местную алюминиевую фольгу - нужно было брать с собой
американскую, эта - гораздо тоньше.
- Да, на ощупь чувствуется. Но какая разница?
- Реакция будет происходить быстрей, температура будет гораздо больше, чем
обычно.
- Понятно.
Я совершенно не разбираюсь в химии, но знакома со всеми стадиями
приготовления МДМА. Давным-давно я принимала участие в приготовлении МДМА для
моих друзей психиатров, к тому же я пыталась выяснить таким образом, есть ли у
меня склонность к химии. Мы очень быстро выяснили, что - нет.
Я отлично помню одну из стадий синтеза, когда в большую колбу помещается
большое количество мелко нарезанной фольги, после этого добавляются разные
реактивы, и начинается реакция. Смесь очень сильно нагревается, поэтому колба
опускается в холодную воду, при непрерывном помешивании.
Я решила лично провести данную стадию синтеза, и теперь я полностью
разделяла Шурину озабоченность: если смесь закипит, часть ценного сырья будет
потеряно - выльется из колбы.
Но сначала нам нужно было порвать фольгу на мелкие кусочки, мне вызвался
помогать в этом доктор Хектор. На беднягу сразу обрушился поток шуток от Шуры и
Сола: "Кто бы мог подумать, что бывший зам министра будет сидеть на табуретке и
рвать фольгу на мелкие клочки! Да что здесь происходит?" Хектор только
заговорщицки улыбался и с еще большим ожесточением рвал фольгу.
Сол привез несколько коробок с оборудованием, некоторые приборы были в
полном порядке, другие - оставляли желать лучшего. Старый ротационный испаритель
опасно качался - пришлось закрепить его при помощи изоленты. Среди оборудования
оказалась отличная воронка Бухнера, но фильтров подходящего размера не оказалось
- пришлось вырезать их из больших бумажных салфеток.
Шура впал в радостно-маниакальное состояние, постоянно отпускал шутки по
поводу третьего мира, зараженный энтузиазмом Сол бойко ему отвечал. Химики
носились по лаборатории, как сумасшедшие, устанавливали оборудование, громко
выражали сомнения в успехе операции, но сразу же находили выход из положения.
Они уже имели полное представление о том, что им не хватает - что придется
изобретать на ходу, без чего придется обойтись. Доктор Хектор потом так
охарактеризовал происходящее: "Мы присутствовали на настоящем балете творческой
мысли, во время которого Сол точно выполнял инструкции Шуры, исполнявшего
сольную партию. Время от времени я ловила дикий взгляд "Папы римского" и
улыбалась в ответ.
Я должна заметить, что наши богатые друзья не возражали, когда их страну
называли страной третьего мира - может быть из-за снобизма. Наоборот, они
всячески подчеркивали этот факт. Все равно, я попросила Шуру поменьше
употреблять термины типа "четвертый", "пятый" и "седьмой мир". (Последний термин
он использовал по поводу оборудования, которое привез доктор Сол).
Когда я уже занялась наблюдением над первой реакцией, чтобы заметить, когда
надо будет опускать колбу в ведро с холодной водой в углу комнаты, я вдруг
поняла, что неправильно выбрала место для этого. Здесь в углу не было сквозняка,
и ничто не могло спасти меня от вонючих испарений, которыми сопровождается
реакция. Но теперь было поздно что-то менять - реакция уже началась.
Из-за того, что фольга была тоньше обычного, реакция проходила гораздо
быстрее обычного и сопровождалась выделением гораздо большего тепла. Вдруг
жидкость закипела, и я не успела вовремя охладить колбу - часть вещества
"убежала". Я продолжала помешивать жидкость, когда кипение уже прекратилось.
Кто-то предложил принести лед, чтобы вода оставалась холодной. Доктор Хектор
присел рядом со мной на маленькую табуретку - он стал обмахивать мое лицо
сложенным журналом, я кашляла от испарений метиламина.
Во время второй попытки меня усадили рядом с раковиной, в комнату был
принесен вентилятор, единственным недостатком которого было то, что у него не
было защитной решетки. В этот раз реакция проходила нормально - Шура внес
какие-то изменения, и судя по всему, они сработали.
На этом мое участие закончилось, и я пошла гулять по коридорам клиники и
вернулась в лабораторию. Доктор Хектор сидел на табуретке, наблюдая, как два
химика взвешивают, перемешивают и переливают реактивы.
Я подошла к Хектору, и он потянул меня за рукав, чтобы прошептать на ухо:
"Я хочу присутствовать на рождении этого королевского ребенка". Я улыбнулась,
похлопав его по плечу.
Милый, добрый романтик - не могу представить его в роли политика. Но с
другой стороны, это - Бразилия, и здесь все по-другому.
Доктор Роберто заглянул в лабораторию вместе со своим сыном - они шли на
операцию, и хотели посмотреть, все ли идет нормально.
Я налила нам всем крепкий кофе, а потом Роберто показал мне комнату, где я
могу отдохнуть. В комнате была дверь в маленькую ванную, и я умылась и
причесалась.
Доктор Роберто отвез нас обедать в еще один ресторан "Поршо". На этот раз
мы постарались не объедаться. Разговор зашел о тропических лесах. Доктор Роберто
полностью отмел любые предположения об уничтожении индейских племен. Мы
постарались сменить тему - видно было, что доктор не очень хочет говорить об
этом.
После обеда Роберто отвез нас на старую смотровую площадку на вершине холма
- мне кажется, что именно это место мне больше всего понравилось во всем
путешествии. Мы проезжали банановые деревья, которые я никогда в жизни не
видела. С каждого дерева свисала огромная гроздь, состоящая из многих связок
бананов.
На вершине холма была полуразрушенная смотровая площадка с лестницей в
никуда - там когда-то была еще одна надстройка. С холма открывался прекрасный
вид, вокруг нас цвели кустарники, росли пальмы - настоящие тропики. Мне ужасно
понравилось это место - здесь было тихо, и дождь сбил жару, так что я хотела
остаться здесь на некоторое время, но мы уже спешили назад в лабораторию. На
обратном пути доктор Роберто показал мне дерево манго, которое показалось мне
похожим на мимозу.
Когда мы вернулись в лабораторию, и два химика снова принялись за работу, я
неожиданно вспомнила, что сегодня годовщина нашей свадьбы.
Как можно было лучше отметить день свадьбы, чем изготовляя партию МДМА для
исследований, результатом которых могут стать серьезные научные публикации? Под
взорами постоянно сменяющейся публики, которая следит, как два энергичных химика
пытаются преодолеть несовершенство оборудования, по-настоящему наслаждаются
работой. Лучше способа отметить годовщину я не могу себе представить.
Я вернулась в свою комнату, и поспала часа два на больничной койке.
Когда я вернулась в лабораторию процесс синтеза завершался. Шура объяснил,
что у них нет оборудования для дистилляции, и что окончательная стадия пройдет в
лаборатории доктора Сола.
Они начали упаковывать оборудование и реактивы, уставшая публика молча
наблюдала за ними. В лаборатории присутствовали Роберто , Марина и их
малютка-дочь Катя. Там же были Хектор, Гиоргио и молодой человек, которого нам
представили, как ассистента доктора Сола.
Кто-то принес поднос с выпечкой, и все набросились на еду, радостно
обсуждая произошедшее, поздравляя друг друга.
Наконец, гости ушли, оставив химиков одних - надо было убрать лабораторию.
Я стояла за дверью с очередной чашкой крепкого кофе, как вдруг услышала громкие
крики: "Получилось! Получилось!" Стараясь побороть смех, я открыла дверь и
громко, по театральному прошептала: "Не забывайте, что вы находитесь в
медицинском учреждении, прошу вас, ведите себя тихо". Они приставили пальцы к
губам, смутившись, как нашкодившие школьники, и успокоились, последний раз
похлопав друг друга по плечу.
Дома Гиоргио и Лена уселись перед телевизором, чтобы посмотреть знаменитый
фильм "Дюна" с португальским переводом. К их радости я заметила, что мой любимый
персонаж этого фильма маленькая голубоглазая сестренка главного героя - девочка
владевшая телекинезом.
Мы поднялись в спальню, записали события дня в дневник и заснули как
убитые.

Среда.

Среда должна была быть тихим днем - до вечера мы собрались сидеть дома,
работать над записями, отдыхать. На вечер мы были приглашены на день рождения
доктора Роберто. Мы остались одни в доме, кроме нас здесь осталась только
Курасон. Примерно в 11 часов она постучала в дверь маленького кабинета, сообщив,
что принесла нам кофе. Мы поблагодарили ее за этот геройский поступок - она была
на восьмом месяце беременности, и ей было трудно ходить по лестнице. Мы стали
расспрашивать ее о новой работе ее мужа в Мато Гроссо, мы хотели выяснить, что
такое Мато Гроссо - штат, город или фирма. Она охотно показала нам город на
карте, и мне почудилось, что она говорит медленнее, чем обычно.
И вдруг она села рядом со мной и сказала: "Я должна вам признаться. Я
очень странно себя чувствую - я только что приняла лекарство, которое было там в
холодильнике. Делия (соседка) говорила, что лекарство помогает ей в сложных
ситуациях, и что мне надо его попробовать"
Мы с Шурой переглянулись. Шура спросил сколько препарата она приняла.
Курасон попыталась показать нам на пальцах, но потом решила, что мы пойдем
посмотрим в холодильнике. Мы осторожно спустились вниз по лестнице - Курасон
держалась за мою руку. Мы старались всячески ее успокоить, просили ее идти
медленно, переступить телефонный провод, смотреть под ноги и не волноваться.
В холодильнике мы обнаружили две бутылки - одну пустую. Красная жидкость
кончилась, осталась только желтая. Курасон показала нам сколько было в бутылке
до того, как она из нее пила, и мы прикинули, что она употребила около 150
миллиграмм МДМА. мы помогли ей поставить бутылки на место и пообещали, что
никому не скажем о случившемся.
(Немного странное обещание. Когда-нибудь хозяева обнаружат пропажу и
спросят нас об этом. Но в тот момент мы предпочли не думать об этом).
Мы вернулись в гостиную, Курасон вцепилась в мою руку со словами: "Я вас
так люблю". На что мы искренне отвечали, что мы тоже очень ее любим. Мы сидели
на диване, она прижималась ко мне и не отпускала мою руку, кроме моментов, когда
ей требовалось жестикулировать обеими руками. Ее глаза были широко открыты и
можно было заметить нистагм - подергивание. Я поспешила предупредить ее, что это
- нормальная реакция, и что скоро это пройдет, но она засмеялась, сказав, что ее
это не беспокоит. Шура заметил, что она говорит не разжимая зубов, и она снова
засмеялась, обнаружив, что он прав. Шура предложил ей закусить полотенце -
скрежетание зубами тоже нормальное явление для первого приема МДМА. "Это
неприятно, но неопасно, так бывает со всеми, кто пробует это лекарство первый
раз".
Курасон отвечала, что ее совершенно не беспокоят эти проблемы, что все в
порядке. Все в полном порядке.
Сейчас МДМА дает ей самый ценный опыт, когда вдруг понимаешь, что весь мир
вокруг гармоничен, и несмотря на очевидные факты, доказывающие обратное - все в
мире в полном порядке.
Мы с Шурой вдруг увидели, что ее внешний вид преобразился. Морщины
разгладились, лицо стало как у семнадцатилетней девушки, и мне показалось, что
Куросон одна из самых красивых людей на земле. Я видела по выражению лица Шуры,
что он тоже поражен этой трансформацией. Курасон заговорила:
- Я хочу рассказать вам о себе, потому что вы хорошие, добрые люди, и я не
хочу, чтобы вы воспринимали меня только как повара и служанку.
- Мы очень рады, что ты хочешь рассказать нам о себе.
Я улыбнулась и крепко сжала ее руку.
Она рассказала, как она приехала в Нью-Йорк, когда ей было шестнадцать, как
она вышла замуж за молодого итальянца, чья семья невзлюбила ее за смуглый цвет
кожи. "В моей семье смешалось много кровей, и некоторые дети рождаются светлыми,
а некоторые смуглыми, и мы гордимся своим происхождением".
Но итальянская семья требовала, чтобы молодой человек развелся с
"негритянкой". Курасон никогда не сталкивалась с таким отношением в Бразилии, и
ей было очень трудно, но она смогла выстоять перед потоком издевательств.
Больше всего она гордилась своей бабушкой по отцовской линии - она была из
настоящего амазонского индейского племени, из тех, кто раскрашивает лица, и
знала как употреблять различные лекартвенные растения при разных болезнях.
"Она была прекрасной, очень мудрой женщиной. Я многому от нее научилась. Я
записала многие ее рецепты в маленькую тетрадочку, которая всегда со мной".
Она работала в Нью-Йорке и высылала деньги своей большой семье в Бразилию,
ей нужно было самой на что-то жить - и она и ее муж жили в бедности. В конце
концов она не выдержала: тяжелая работа, постоянные упреки со стороны
родственников мужа, одиночество и просьбы выслать еще денег довели ее до того,
что она выбросилась из окна.
Мы не спрашивали, с какого этажа.
Курасон несколько раз повторила: "Я не собиралась совершать самоубийство,
просто я очень устала и мне захотелось отдохнуть, остановить все на минуту".
Мы кивнули.
Она провела в больнице восемь месяцев - множественные переломы. "Наконец-то
я могла отдохнуть". Один доктор в больнице смог помочь ей встать на ноги. После
выздоровления она с помощью этого доктора получила высокооплачиваемую работу в
дорогом ресторане.
Она решила вернуться в Бразилию и сообщила об этом своему мужу. Он
отказался ехать с ней. Они любили друг друга, но этого оказалось недостаточно.
Он обещал ей , что в следующий раз назло родителям женится на негритянке. Она
отправилась домой.
Курасон загадочно улыбнулась и спросила, не возражаем ли мы, если она
откроет нам небольшую интимную тайну. Мы не возражали. Она освободила свою руку
и показала нам, что у нее вставные зубы - скулы и челюсти сделаны из
синтетического материала. Она также приподняла юбку, чтобы мы смогли увидеть
длинный шрам на ее ноге.
Мы искренне заверили ее, что она очень красивая.
Она снова взяла меня за руку.
"Я вернулась в Бразилию, и на сэкономленные деньги поступила в самую
дорогую школу для поваров". Теперь она собиралась переезжать в городок Мато
Кроссо, где ее муж работал плотником, потому что ее попросили обучить
премудростям кулинарии поваров на одном ранчо. Эта работа была ей по душе. Она
направлялась в Мато Кроссо, как только мы уедем, и ее работа здесь закончится.
- Я хочу научиться всему, чему смогу, и я хотела бы общаться с добрыми,
умными людьми, поэтому я счастлива, что встретила вас.
- Мы тоже счастливы. От тебя мы получили самую полную информацию о стране,
гораздо больше, чем от всех остальных вместе взятых. Огромное тебе спасибо за
твои рассказы.
Шура сжал другую руку Курасон - на его глазах выступили слезы.
Наконец действие препарата закончилось, и мы посоветовали Курасон пойти
поспать, а сами тем временем занялись приготовлениями к дню рождения. Она
сказала, что врачи предупредили ее, что ребенок - очень маленький, и что она
очень хочет, чтобы он родился нормальным. Она также спросила, не могла ли она
повредить себе и будущему ребенку тем, что приняла препарат. Мы поспешили
заверить ее, что ничего страшного не произошло, хотя ей стоит воздерживаться от
подобных опытов, пока она не родила и не вскормила младенца. (Сейчас не время
для нотаций). Она сказала, что все поняла.
Мы обняли ее, и она пошла в свою комнату.
- Никогда не знаешь, когда получишь очередной ценный урок.
- Просто нет слов.
Мы переоделись, и вскоре за нами заехали Гиоргио и Лена, Мы направились на
большую вечеринку в доме доктора Роберто, там с нами должна была познакомиться
его очаровательная жена Клара. Ее очень уважали все окружающие. Она никаким
образом не замечала существование Марины и маленькой Кати.
Шура, сидевший на переднем сидении, спросил Гиоргио: "Помните вчера в
клинике? Мне кажется, Сын Роберто и Марина с ребенком должны были встретиться".
Лена отвечала: "Вряд ли это произошло, но даже если это произошло, скорее
всего они просто сделали вид, что не заметили друг друга".
Я сказала, что очень жалко, что братья не могут общаться с сестрой, наши
друзья согласились со мной, заметив, что к сожалению дела обстоят именно так.
Мыльная опера из жизни богатых бразильцев.
Дом нашего друга-хирурга оказался громадным дворцом с невероятных размеров
гостиной, где висели очень хорошие картины, большинство - современных
бразильских живописцев, но я нашла одну, подписанную Кли. Нас встретила Клара,
красавица с очень хорошей фигурой, одетая в платье с красными и черными
блестками. При взгляде на роскошные наряды жен гостей вокруг становилось
понятно, что блестки в этом сезоне в моде.
Гостиная выходила на большую веранду, где были накрыты столы для гостей.
Веранда кончалась неким подобием бассейна (я не сразу поняла, что мы на берегу
залива) и только посмотрев чуть вправо, я увидела яхту и сообразила, что там -
море. Шура вышел на веранду вслед за мной, и я, схватив его за рукав показала
ему на яхту. Он присвистнул от неожиданности, и мы с большим уважением стали
рассматривать большую игрушку.
- Вот из-за чего люди становятся в Бразилии специалистами по пластической
хирургии!
- Поздравляю тебя, очень верное наблюдение.
Через несколько минут начался дождь. Мы сели за столик на закрытой части
веранды, и вскоре к нам подсели Гиоргио с Леной и Хектор с Ритой. Дождь перешел
в ливень, подул сильный порывистый ветер, и слуги быстро развернули брезентовые
стены с маленькими прозрачными окнами, чтобы оградить веранду от стихии. В одном
окошке сверкнула молния - обожаю молнии. К нашему столу подсели доктор Сол,
сеньор Драгго и его жена Соня, на которой было дорогое элегантное платье из
черного бархата. К нашему столу были приставлены дополнительные стулья. Звуки
смеха и шумных разговоров, разносившиеся по закрытой веранде, заглушали канонаду
грома. Я сильно волновалась за яхту.
Рядом с Шурой происходила непрекращающаяся карусель: стоило одному гостю
привстать со стула, чтобы поздороваться со знакомым, как его место сразу же
занимал другой человек. Некоторое время с Шурой беседовал молодой хирург,
которого мы встретили в первый день, он задавал обычные вопросы. Речь зашла о
вчерашнем "балете", который наблюдали некоторые его друзья. Оказывается, сеньор