Страница:
– Здесь, – ткнул Ворон пальцем в огромный камень. – Толкайте его.
Общими усилиями мы сдвинули камень с места, открыв вход в пещеру. К нашему удивлению, пещера была освещена, хотя источник света мы так и не обнаружили. А расспрашивать Ворона я не решился. Чего доброго, верный сподвижник царевича Вадимира заподозрил бы своего босса в рано развившемся маразме. Посредине пещеры находилось странное сооружение из дерева, очень напоминающее телегу, но гораздо больших размеров. Колес у этой телеги, правда, не было, но зато она была разукрашена резьбой и богато отделана костью. Над деревянной платформой был натянут тент белого цвета, а под этим тентом располагались в три ряда сиденья. Всего таких сидений было шесть, так что мы устроились на телеге со всеми удобствами.
– Ну что, – обернулся ко мне Ворон, – полетели?
– В каком смысле? – не понял я.
– В прямом, – сказал Ворон.
– Если в прямом, то да, – пожал я плечами, все еще не понимая, чего хочет от меня этот человек. Ворон удовлетворенно кивнул головой и потянул за рычажок, расположенный перед его сиденьем. Платформа вздрогнула и оторвалась от пола пещеры сантиметров на десять.
– Шайтан-арба! – ахнул Ираклий Морава.
– Разве этот человек никогда раньше не летал? – повернулся ко мне Ворон.
– Варвар, – охарактеризовал драматурга Марк Ключевский, – что с него взять.
– Пиит, – поправил я царевича Мрака. – Нежная душа.
– Бумагомаратель, – сделал вывод Ворон и мягким движением руки послал нашу летающую арбу к выходу из пещеры. Платформа, надо отдать ей должное, вела себя на удивление послушно и выпорхнула из душного подземелья с изяществом птички, покидающей надоевшую клетку. Мне полет понравился с самого начала: ни тебе рева двигателей, ни тряски. Неслышной тенью поднимались мы к звездам, не совсем понимая, наяву все это происходит или во сне. По всем законам аэродинамики летать эта штука не могла, и поначалу меня не покидало ощущение, что мы вот-вот рухнем в черную бездну. Однако после пятнадцати минут плавного полета я пришел к выводу, что падение нам не грозит и что шайтан-арба вполне надежная машина.
– Хотел бы я знать, как она работает, – буркнул Морава. Объяснить ему особенности местного самолетостроения мог только Ворон, но тот, видимо, счел ниже своего достоинства препираться с варваром. Рассвет наступил неожиданно. Хотя, вполне возможно, я просто задремал, убаюканный полетом.
– Нас преследуют гаргульи, – сказал, оборачиваясь назад, Крафт.
– Пусть преследуют, – криво усмехнулся Ворон. – Им нас не догнать.
Похоже, наш пилот увеличил скорость. Я определил это по усилившемуся потоку воздуха и по безнадежно отставшим гаргульям, которые вскоре затерялись где-то у горизонта. Если судить по мелькающим на земле строениям, мы продвигались вперед с довольно приличной скоростью. А высота полета достигала не менее пятисот метров. Вероятно, шайтан-арба могла подняться и выше, но пока в этом не было особой необходимости, поскольку мы летели сначала над равниной, а потом над водной гладью. Видимо, замок таинственного Амкара находился на острове.
– А этот Амкар, сын Форкия, случайно не родственник Медузам Горгонам? – осторожно полюбопытствовал Крафт.
– Родственник, – сухо ответил Ворон. – Брат по отцу.
Если царь Аталав ничего не напутал, то мне этот тип приходился шурином. Что, впрочем, не гарантировало радушного приема с его стороны. Как ни крути, а именно мы с царевичем Мраком стали косвенной причиной смерти его отца. Особенно велики, надо полагать, претензии Амкара, сына Форкия, ко мне, поскольку именно я соблазнил пятерых его сестер. Конечно, я мог бы сослаться на то, что понятия не имел о высоком происхождении красавиц, но боюсь, что в этом мире никто не поверит в подобные оправдания. К тому же у царевича Вадимира репутация в Атлантиде и Гиперборее была еще хуже, чем у меня в Российской Федерации.
– Замок Горгон, – обрадовал нас Ворон и так резко бросил платформу вниз, что у всех перехватило дыхание. От неожиданности и ударившего в лицо ветра я даже прикрыл глаза и не успел во всех подробностях разглядеть стремительно надвигающееся на нас грандиозное сооружение. Приземлились мы во дворе замка, потревожив похожих на павлинов птиц, которые важно прохаживались среди кипарисов.
– Умеют строить! – ахнул впечатлительный Морава, разглядывая мраморное крыльцо, изукрашенное жутковатыми личинами.
Впрочем, времени на осмотр местных достопримечательностей у нас не было. Следовало немедленно представиться хозяину роскошного замка, пока местная обслуга не выперла нас за ворота как назойливых самозванцев. Видимо, Ворону не раз приходилось бывать в гостях у досточтимого Амкара, а потому он без задержек провел нас в парадный зал. Попадавшаяся на нашем пути обслуга лишь низко кланялась свалившимся с неба господам, но никому из них в голову не пришло спросить нас о цели визита.
– Ну наконец-то, – шагнул нам навстречу разодетый в пестрые одежды господин, – а мы уж вас заждались.
Такой радушный прием в иных обстоятельствах можно было бы считать чудом, но в данном случае удивляться не приходилось, ибо в роли Амкара, сына морского царя Форкия, выступал не кто иной, как хорошо знакомый нам Макар Ефремович Сусанин. Именно он в этой атлантической мистерии исполнял роль внука морского бога, которого царь Аталав, если мне не изменяет память, назвал Змееголовым. Кстати, изображения этого бога с клубком змей над жутковатым ликом украшали стены парадного зала и были как две капли воды похожи на портрет Макара Ефремовича, сделанный Ираклием Моравой во время инцидента в доме бизнесмена Хохлова. Но если появление в замке Горгон Сусанина можно было как-то оправдать близким родством с морским богом, то присутствие за столом парадного зала Шарля де Перрона явилось для меня настоящим сюрпризом.
– Вы-то как здесь оказались, служивый, в смысле благородный рыцарь? – не удержался от вполне резонного вопроса Ираклий Морава.
– Я переместился сюда во сне, – вздохнул менестрель. – Вот Макар Ефремович не даст соврать.
– Не лепите горбатого, милейший, какой там сон.
– Клянусь. – Сир Шарль даже перекрестился. – Я сочинял поэму о любви благородного рыцаря Лоэнгрина к прекрасной девушке-лебедю.
– Лоэнгрином были, конечно, вы, а девушкой леди Моргана, – моментально разобрался в ситуации Ираклий. – Сам поэт и могу понять родственную душу. Но на будущее имейте в виду, коллега, что зоофилия до добра не доводит. Глазом моргнуть не успеете, как превратитесь в монстра вроде вашего дорогого друга сира Вадимира де Ружа.
Поскольку камешек был брошен в мой огород, я счел своим долгом вмешаться и в два счета доказал малограмотному драматургу, что в моем случае он имеет дело не с зоофилией, а с издержками божественной любви. И вообще, быть внуком Чернобога и одним из его земных воплощений – это большая честь, к сожалению налагающая на избранника многочисленные обязанности.
– По поводу обязанностей не спорю, – сказал Морава, – но вам, как бойцу невидимого фронта, господин Чарнота, должно быть известно, что у истинного чекиста сердце обязательно горячее, а голова холодная.
– Не служит он в Конторе, – заступился за меня Марк, – с чего ты взял?
– Ты на меня, оборотень, не дави, – обиделся Морава. – Я не вчера родился и соображение имею. Как на духу перед вами, Макар Ефремович, чекист он. Тайный агент Кремля.
– Где тот Кремль, а где мы, – сказал со вздохом Крафт и тем самым вернул разговор из горних высей поэтического вдохновения на грешную землю. – Я бы перекусил.
Макар Ефремович хлопнул в ладоши, и расторопная прислуга засуетилась вокруг стола. Судя по всему, дисциплина в замке Горгон была железной, не прошло и пяти минут, как стол был накрыт по первому разряду, как выразился разом размякший Ираклий.
– Избалуют меня здесь, – вздохнул драматург, поднимая наполненный до краев кубок. – Ну, за Атлантиду, мужики.
Вина в Атлантиде были замечательными по качеству и, пожалуй, превосходили апландские. Шарль де Перрон пытался оспорить это высказанное Вацлавом Карловичем мнение, но его местечковый патриотизм был решительно отвергнут присутствующими.
– У вас были проблемы со слугами? – тихо спросил я Макара Ефремовича.
– Нет.
Я, естественно, удивился, но вовремя сообразил, что в моем положении лучше помалкивать.
– Скажите, а вы никогда не видели изображений морского бога, подобных вот этим?
– Нет, – глухо отозвался Сусанин.
– Давайте начистоту, Макар Ефремович. В конце концов я тоже оборотень и могу понять родственную душу.
– Бывшая жена однажды сказала мне об этом, но я не поверил. Я ведь нормальный человек, и родители у меня самые нормальные люди. Да и ребенок наш был бы нормальным, я уверен.
– Я тоже в этом уверен, Макар Ефремович. Скажите, вы перед этим не посещали гробницу?
– Посещал, – кивнул головой Сусанин. – Вы полагаете, что причина в этом?
– Возможно, у нас с вами дурная наследственность, но проявляет она себя только в результате магических воздействий. Вы ведь трогали кувшин?
– Но я не пил эту жидкость, клянусь!
– Вам хватило и испарений. Вы в курсе, что вся здешняя элита – оборотни?
– Первый раз слышу.
Мой рассказ о крепости Туле потряс Макара Ефремовича:
– Так вы считаете, что атланты ставили над собой генетические опыты?
– Скорее всего, да. Кроме того, они выращивали богов, тоже, вероятно, с помощью генетических изменений, а потом их женщины вступали в сексуальную связь с этими монстрами. Словом, процесс вышел из-под контроля. В какой-то момент здешние мудрецы осознали, что перестают быть людьми. Местные жрецы еще способны влиять на поведение взращенных в лабораториях богов, но они, видимо, уже неспособны обуздать рожденных от них героев.
– Но ведь Атлантида погибла! – воскликнул Сусанин. – Тысячи лет прошли.
– Атлантида погибла, но посеянные ею семена остались и дали всходы. О том, что эти всходы будут, знали многие, в том числе и существо по имени Люцифер. Наверно, последний решил, что пришла пора собирать урожай.
– Да, – кивнул головой Сусанин. – Отец говорил мне, что наступит срок и он проснется. Я, правда, считал, что речь идет о человеке, покоящемся в саркофаге, и не верил. Мне казалось, что это просто гробница скифского царя или вождя. Может, следовало заявить об этом властям, но мне хотелось, чтобы прах давно умершего человека служил материалом для бесчисленных диссертаций.
– А как к вам попал подстаканник с вензелем?
– Он достался мне от отца вместе с жезлом. Отец сказал, что эти веши принадлежат смертельному врагу человека, покоящегося в саркофаге. Жезл этот якобы открывает дорогу в ад, а подстаканник служит для священных возлияний.
– Вы и прежде им пользовались, когда пили чай?
– Очень редко. Но никаких особых ощущений я при этом не испытывал.
– Вы никогда прежде не встречались с леди Морганой?
– Нет.
– А с Верой Смирновой?
– Не знаю, – покачал головой Сусанин. – Но я точно знал, что ей мой укус не повредит. Можете мне не верить, Чарнота, но это так.
– Я вам верю, Макар Ефремович. Кстати, в здешних реалиях ее зовут Ворказой, она супруга некоего царя Цемира и ваша сестра по отцу.
– Цемира, вы сказали? – удивленно вскинул брови Сусанин. – Но ведь она отправилась именно к нему.
– Так она была здесь?
– Конечно. Мы переместились в этот замок втроем: я, ваш знакомый менестрель и Вера. Мне, правда, показалось, что она не в себе. Это она назвала меня Амкаром, а господина де Перрона Кронидом. А потом она села в ступу и улетела к этому самому Цемиру, чтобы прочистить ему мозги. Она так сказала.
– Что еще за ступа?
– Не сочтите меня психом, Вадим, но эта штука действительно похожа на ступу Бабы-яги. Я, разумеется, был уверен, что Вера либо шутит, либо сошла с ума. Но представьте себе, каково было мое изумление, когда ступа поднялась в воздух и унесла прочь свою несчастную пассажирку через окно.
– А метлы не было?
– Был какой-то рычаг, за который она потянула. Вы мне не верите?
– Верю, Макар Ефремович, поскольку сам прилетел к вам на какой-то телеге, которая по всем внешним признакам ну никак не может летать, и тем не менее она перенесла нас от стен крепости Туле до вашего замка на острове. А это немалый путь, смею вас уверить.
– Вы видите, господин Чарнота, хоть какой-то смысл во всей этой истории?
– Нам с вами, Макар Ефремович, надо остановить Люцифера, в противном случае весь этот мир провалится в тартарары. Вот это, пожалуй, и все, что я знаю. Ворон, – обернулся я к подручному царевича Вадимира, – ты сможешь нас доставить в логово царя Цемира?
– Если вы готовы рискнуть головой, благородный Бер, то да.
Не скажу, что моя дружина выразила восторг по поводу нового броска в неизведанное, но в нашем безвыходном положении любая дорога вела туда, не знаю куда. Мы угодили в капкан, устроенный неведомо кем тысячелетия назад, и, чего доброго, могли остаться здесь навсегда. Следовало ковать железо, пока оно горячо, и брать за горло Петра Сергеевича Смирнова, он же царь Цемир, который невесть с какой стати стал прислуживать Люциферу.
– Ваша телега выдержит восьмерых? – спросил я Ворона.
– Безусловно, – пожал тот плечами. – Надо только увеличить количество посадочных мест.
Честно скажу, все мои попытки понять, как эта штука летает, закончились пшиком. Крафт настаивал на том, что все дело в магии, склонный к фантазиям Морава намекал на антигравитационные двигатели. Однако где находятся эти самые двигатели, нам так и не удалось установить. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что мы их и не искали. Нам было не до технических достижений древних атлантов, мы летели в логово врага, где нас, возможно, ждали большие неприятности. Попривыкнув к дальним перелетам, я был даже слегка разочарован, когда через полчаса после начала нашего путешествия Ворон произнес унылым голосом:
– Саматрия.
Город был разрушен едва ли не наполовину. Я уже слышал от царя Аталава, что недоразумение, возникшее между царем Цемиром и его тестем Форкием из-за легкомысленной Ворказы, привело к военному столкновению, но никак не предполагал, что последствия боевых действий окажутся столь трагическими. Судя по всему, мифический папаша Медуз, в смысле лебедушек, был суровым воителем. Тем не менее этот воитель был уже мертв, и предел его подвигам положил не кто иной, как сам Люцифер.
Мы приземлились у довольно крупного сооружения, хотя и сильно пострадавшего во время боев, но все же сохранившего остатки былого величия. Видимо, это была резиденция царя Цемира, который вздумал устраивать семейные сцены, не приняв во внимание возможные последствия. Все-таки государь должен быть более сдержан в проявлении чувств.
– Это чем же их так? – покачал головой Ираклий Морава, разглядывая почерневшие от копоти стены.
– Небесным огнем, – пожал плечами Ворон. – У царя Форкия не было в нем недостатка.
– Магия, ничего не поделаешь, – попробовал утешить огорченного Мораву Ключевский, но понимания не встретил. Драматург был тонким ценителем красоты, и такое варварское отношение к творению человеческих рук глубоко его огорчило. На полуразрушенной террасе стоял, набычившись, сам владыка Саматрии царь Цемир. Я опознал его с первого взгляда, он меня, видимо, тоже, поскольку жестом остановил ринувшихся нам навстречу вооруженных людей с бычьими головами на позолоченных щитах. Из чего я, между прочим, сделал вывод, что тотемом саматрийцев является именно бык.
– Петр Сергеевич, дорогой, – широко раскинул руки Вацлав Карлович Крафт, – какими судьбами?
Увы, сердечной встречи старых друзей не получилось, досточтимый царь Цемир был хоть и вежлив, но сух. В дом он нас, впрочем, пригласил, однако предупредил заранее, что переживает сейчас не лучшие времена.
– Не извольте беспокоиться, – утешил хозяина Ираклий Морава. – Мы плотно позавтракали в замке Горгон у почтенного Амкара.
– Так этот негодяй жив?! – взвился невесть от чего Петр Сергеевич. – Но ничего, скоро и до него дотянется рука Люцифера.
– А почему же сразу негодяй? – обиженно прокашлялся Макар Ефремович Сусанин. – Я лично ни в каких бесчинствах не участвовал.
– Извините, – спохватился Петр Сергеевич. – У меня от всех этих метаморфоз голова кругом идет. Но я ей сразу сказал – не получится. Хватит с меня. Эти бабы просто одержимые. Психопатки, смею вас уверить. Да вы садитесь, господа, в ногах правды нет.
Парадный зал, куда нас привел Петр Сергеевич, почти не пострадал от погрома и был обставлен с вызывающей роскошью. От золотых бычьих голов просто в глазах рябило. Даже кресла, в которые мы наконец уселись, венчали головы этих суровых представителей фауны.
– Вы, собственно, о ком речь ведете, Петр Сергеевич?
– О Горгонах Медузах, о ком же еще?
– Вы, значит, в курсе, кем на самом деле является ваша жена?
– Не морочьте мне голову, Чарнота, – раздраженно выкрикнул Петр Сергеевич. – Мне этот сумасшедший дом уже надоел. То, что Верка стерва, я знаю и без вас. А вы знаете, кем на самом деле была ее матушка титанида Кето? Сексуальной маньячкой, вот кем. А о ее папаше и говорить не хочется.
– Но ведь это же мифы, Петр Сергеевич, – мягко попытался вернуть его к действительности Вацлав Карлович.
– Да пропади оно все пропадом, – всплеснул в отчаянии руками Смирнов. – Я уже сам запутался, где здесь реальность, а где сказка.
В принципе я Петру Сергеевичу сочувствовал. Невинное увлечение астрологией и оккультными науками завело его в такие дебри бесконечных перевоплощений, что он рисковал утратить себя, очнувшись однажды в бычьей шкуре.
– Как вы познакомились с Дракулой?
– С Дракуновым, что ли? – подхватился с места Смирнов. – Это все из-за Верки. Но кто же знал, что этот мелкий аферист несет в себе такую магическую силу? Я уговорил его, чтобы он выпотрошил Верку.
– Это в каком же смысле? – не понял Ключевский.
– Я имею в виду деньги, – отмахнулся от него Петр Сергеевич. – Эта женщина проклятие всей моей жизни. Но она от меня зависела, хотя бы материально, до той самой поры, когда у нее не появился этот самый миллион. Надо отдать должное Дракунову, он провернул операцию с блеском. Верка не только потеряла все деньги, но и поначалу даже не заподозрила, кому она обязана этой потерей. И пока ее не укусил какой-то вампир, она пребывала в счастливом неведении по поводу того, кому она обязана своими материальными потерями и кем на самом деле является Дракунов.
– А вы когда узнали, что под маской мелкого афериста Дракунова скрывается Влад Тепеш по прозвищу Дракула?
– Буквально на днях. Мне об этом сказал Купцов. Этот сукин сын уже успел стать вампиром. В общем, меня поставили перед выбором: или я переселяюсь сюда, или становлюсь кровопийцей, в буквальном, естественно, смысле. Один укус – и со мной все. В смысле был Петр Смирнов – да весь вышел.
– А зачем Дракуле понадобилось, чтобы вы переместились сюда?
– Так ведь я здесь являюсь главой могущественного клана, пусть и потрепанного дружиной морского царя Форкия, но еще не потерявшего своего значения. Я даже успел принять участие в Высшем Совете, где заседают все цари Атлантиды и Гипербореи, и, естественно, выступил в поддержку верховного жреца Люцифера, затеявшего тут преобразования.
– А под личиной этого реформатора скрывается не кто иной, как Дракула?
– Да.
– И вас не мучает совесть, Петр Сергеевич? – укоризненно покачал головой Крафт.
– Да какая там совесть, Вацлав Карлович?! – взорвался Смирнов. – Это же бред, миф, сказка. Эти люди умерли многие тысячи лет тому назад. Неужели вы думаете, что мой голос мог что-то изменить в здешнем раскладе?
– Вашим оппонентом был царь Аталав?
– Да. Но они оказались в меньшинстве. Меня поддержали Граам и Варлав. Я имею в виду Варламова. Черт его знает, откуда он здесь взялся, но так или иначе победа осталась за нами.
– Дракула знал, что ваша жена Вера является по совместительству дочерью морского царя?
– Знал, конечно. Она ведь была вашей любовницей. А о том, что вы и есть тот самый царевич Вадимир, внук Велеса-Чернобога, он догадался в Камелоте.
– Вера была у вас?
– Улетела буквально за пять минут до вашего появления. Грозила мне концом света и мучительной смертью. Вот ведьма! Еще и на ступе летает, как последняя Баба-яга. А ей ведь еще и тридцати нет.
– Куда она полетела в этот раз?
– Понятия не имею. Сорвалась с места, после того как я ей сказал о гибели крепости Туле.
– А вы откуда об этом узнали?
– У меня был гонец от Люцифера. Эти атланты поразительно быстро передвигаются по своей стране, вы не находите, Чарнота?
В общих чертах ситуация становилась мне понятной. Дракула рвался к Алатырь-камню и устранял всех, кто вставал на его пути. Возможно, он был уверен, что действует по собственному почину, но у меня были все основания полагать, что он всего лишь марионетка в куда более могучих руках. Уже однажды имевшие место быть события разыгрывались как по нотам, с привлечением на нужные роли новых актеров, более покладистых, чем прежние. Непонятно мне было только одно – чего добивались дочери морского царя Форкия и почему они с таким энтузиазмом включились в предложенную игру.
– Вы полетите с нами, Петр Сергеевич.
– А как же Саматрия? – встрепенулся Смирнов. – Как-никак я исполняю здесь роль царя.
– Саматрия обойдется без вас, а вот человечество нуждается в вашей помощи, гражданин Смирнов.
– Не спорьте с чекистом, уважаемый, – поддержал меня Ираклий Морава. – Конторе лучше знать, как использовать человека в трудный для Родины час.
– Эх, – вздохнул Смирнов, – если б он действительно был чекистом. Вы еще не знаете, гражданин хороший, на что способен внук Чернобога.
Мы отправились в логово Варлава. Скорее всего, Людмила с ребенком находилась именно там. И уж конечно расчетливый ведун не просто так обхаживал нимфу. Возможно, все дело в ребенке, в прадедах у которого ходили сразу два бога, морской и подземный. Получалась совершенно невероятная комбинация различных врожденных качеств, способных испугать до икоты даже самого Люцифера. Об этом младенце я знал только то, что ему суждено стать великим волшебником Мерлином. Но очень может быть, Вацлав Карлович опять ошибался в своих прогнозах.
Мрачный замок Варлава ничем не напоминал ни легкое, ажурное жилище сына морского царя Амкара, ни полуразрушенное, но тем не менее ласкающее глаз своими пропорциями пристанище новоявленного царя Петра Сергеевича Смирнова. Это было гнездо барона-разбойника, всегда готового как к нападению, так и к обороне. Мой личный и весьма умелый пилот Ворон долго кружил на своей платформе над выстроенным в готическом стиле замком, но так и не рискнул опуститься в центре двора.
– Собьют, – коротко пояснил он мне. – В клане царственных Львов суровые нравы. Придется вам, благородный Бер, стучаться в ворота.
– А меня пустят?
– Если Варлав жив и успел вернуться домой, то перед вами, конечно, откроют ворота, чтобы убить вас во дворе замка, а если предатель погиб в Туле, то вас погонят от порога магической стрелой. Его дружинники очень хорошо знают, кто такой царевич Вадимир и какое оскорбление он нанес их хозяину, благородному Варлаву.
Я окинул соколиным взором сначала свою дружину, потом замок, расположенный на холме, у подножия которого мы благополучно приземлились, и пришел к выводу, что вдевятером подобные фортификационные сооружения не штурмуют. Да, компания вокруг меня собралась разношерстная. В серьезной драке я мог положиться разве что на царевича Мрака да на Вацлава Карловича Крафта. Что касается менестреля и драматурга, то здесь были проблемы. Ираклий уже показал себя человеком храбрым, но недостаточно умелым в бою, а вот с Шарлем де Перроном все было наоборот. Мечом он орудовать умел, но твердостью духа не отличался. Менестрелю мешало живое воображение, которое способно было повергнуть его в трепет еще до того, как дело действительно примет скверный оборот. О бойцовских качествах Макара Ефремовича Сусанина я имел смутное представление. А вот что до Шварца и Смирнова, то здесь рассчитывать было просто не на что. Впрочем, в отношении царя Цемира в моей светлой голове созрел блистательный план.
– Марк, у тебя рог с собой?
– Конечно.
– Будь добр, протруби о прибытии к стенам замка досточтимого повелителя Саматрии.
– Но позвольте, – возмутился Смирнов, – а при чем здесь я?
– А разве вы не стоите у стен замка?
– Предупреждаю вас, Чарнота, что не буду участвовать в ваших кровавых затеях.
– А вас об этом никто не просит, – хмуро бросил Крафт. – Но учтите, Петр Сергеевич, что, во-первых, у нас под рукой тоже есть вампир, а во-вторых, вашими с аферистом Дракуновым делами уже заинтересовались компетентные органы.
– Это шантаж! – взвизгнул Петр Сергеевич.
– Скажем так, предупреждение, – мягко поправил царя Марк. – Каждый должен внести свою лепту в победу над врагом рода человеческого.
Возможно, царя Цемира опознали со стен, не исключено, что нас не посчитали серьезной силой, но так или иначе, а мост защитники замка опустили, ворота открыли и позволили нам беспрепятственно войти. Защитников замка было никак не менее трех десятков, хотя, возможно, не все они решили явить нам свои лики. Их амуниция мало отличалась от той, что мы видели на защитниках крепости Туле. А на груди красовались все те же львиные морды, на которые мы уже успели налюбоваться по прибытии в этот странный мир. Пока что никаких враждебных действий против нахлынувших гостей защитники замка предпринимать, похоже, не собирались. Из чего я заключил, что Варлав либо все-таки погиб во время взрыва в крепости, либо не успел в силу каких-то важных причин добраться до своего логова.
Общими усилиями мы сдвинули камень с места, открыв вход в пещеру. К нашему удивлению, пещера была освещена, хотя источник света мы так и не обнаружили. А расспрашивать Ворона я не решился. Чего доброго, верный сподвижник царевича Вадимира заподозрил бы своего босса в рано развившемся маразме. Посредине пещеры находилось странное сооружение из дерева, очень напоминающее телегу, но гораздо больших размеров. Колес у этой телеги, правда, не было, но зато она была разукрашена резьбой и богато отделана костью. Над деревянной платформой был натянут тент белого цвета, а под этим тентом располагались в три ряда сиденья. Всего таких сидений было шесть, так что мы устроились на телеге со всеми удобствами.
– Ну что, – обернулся ко мне Ворон, – полетели?
– В каком смысле? – не понял я.
– В прямом, – сказал Ворон.
– Если в прямом, то да, – пожал я плечами, все еще не понимая, чего хочет от меня этот человек. Ворон удовлетворенно кивнул головой и потянул за рычажок, расположенный перед его сиденьем. Платформа вздрогнула и оторвалась от пола пещеры сантиметров на десять.
– Шайтан-арба! – ахнул Ираклий Морава.
– Разве этот человек никогда раньше не летал? – повернулся ко мне Ворон.
– Варвар, – охарактеризовал драматурга Марк Ключевский, – что с него взять.
– Пиит, – поправил я царевича Мрака. – Нежная душа.
– Бумагомаратель, – сделал вывод Ворон и мягким движением руки послал нашу летающую арбу к выходу из пещеры. Платформа, надо отдать ей должное, вела себя на удивление послушно и выпорхнула из душного подземелья с изяществом птички, покидающей надоевшую клетку. Мне полет понравился с самого начала: ни тебе рева двигателей, ни тряски. Неслышной тенью поднимались мы к звездам, не совсем понимая, наяву все это происходит или во сне. По всем законам аэродинамики летать эта штука не могла, и поначалу меня не покидало ощущение, что мы вот-вот рухнем в черную бездну. Однако после пятнадцати минут плавного полета я пришел к выводу, что падение нам не грозит и что шайтан-арба вполне надежная машина.
– Хотел бы я знать, как она работает, – буркнул Морава. Объяснить ему особенности местного самолетостроения мог только Ворон, но тот, видимо, счел ниже своего достоинства препираться с варваром. Рассвет наступил неожиданно. Хотя, вполне возможно, я просто задремал, убаюканный полетом.
– Нас преследуют гаргульи, – сказал, оборачиваясь назад, Крафт.
– Пусть преследуют, – криво усмехнулся Ворон. – Им нас не догнать.
Похоже, наш пилот увеличил скорость. Я определил это по усилившемуся потоку воздуха и по безнадежно отставшим гаргульям, которые вскоре затерялись где-то у горизонта. Если судить по мелькающим на земле строениям, мы продвигались вперед с довольно приличной скоростью. А высота полета достигала не менее пятисот метров. Вероятно, шайтан-арба могла подняться и выше, но пока в этом не было особой необходимости, поскольку мы летели сначала над равниной, а потом над водной гладью. Видимо, замок таинственного Амкара находился на острове.
– А этот Амкар, сын Форкия, случайно не родственник Медузам Горгонам? – осторожно полюбопытствовал Крафт.
– Родственник, – сухо ответил Ворон. – Брат по отцу.
Если царь Аталав ничего не напутал, то мне этот тип приходился шурином. Что, впрочем, не гарантировало радушного приема с его стороны. Как ни крути, а именно мы с царевичем Мраком стали косвенной причиной смерти его отца. Особенно велики, надо полагать, претензии Амкара, сына Форкия, ко мне, поскольку именно я соблазнил пятерых его сестер. Конечно, я мог бы сослаться на то, что понятия не имел о высоком происхождении красавиц, но боюсь, что в этом мире никто не поверит в подобные оправдания. К тому же у царевича Вадимира репутация в Атлантиде и Гиперборее была еще хуже, чем у меня в Российской Федерации.
– Замок Горгон, – обрадовал нас Ворон и так резко бросил платформу вниз, что у всех перехватило дыхание. От неожиданности и ударившего в лицо ветра я даже прикрыл глаза и не успел во всех подробностях разглядеть стремительно надвигающееся на нас грандиозное сооружение. Приземлились мы во дворе замка, потревожив похожих на павлинов птиц, которые важно прохаживались среди кипарисов.
– Умеют строить! – ахнул впечатлительный Морава, разглядывая мраморное крыльцо, изукрашенное жутковатыми личинами.
Впрочем, времени на осмотр местных достопримечательностей у нас не было. Следовало немедленно представиться хозяину роскошного замка, пока местная обслуга не выперла нас за ворота как назойливых самозванцев. Видимо, Ворону не раз приходилось бывать в гостях у досточтимого Амкара, а потому он без задержек провел нас в парадный зал. Попадавшаяся на нашем пути обслуга лишь низко кланялась свалившимся с неба господам, но никому из них в голову не пришло спросить нас о цели визита.
– Ну наконец-то, – шагнул нам навстречу разодетый в пестрые одежды господин, – а мы уж вас заждались.
Такой радушный прием в иных обстоятельствах можно было бы считать чудом, но в данном случае удивляться не приходилось, ибо в роли Амкара, сына морского царя Форкия, выступал не кто иной, как хорошо знакомый нам Макар Ефремович Сусанин. Именно он в этой атлантической мистерии исполнял роль внука морского бога, которого царь Аталав, если мне не изменяет память, назвал Змееголовым. Кстати, изображения этого бога с клубком змей над жутковатым ликом украшали стены парадного зала и были как две капли воды похожи на портрет Макара Ефремовича, сделанный Ираклием Моравой во время инцидента в доме бизнесмена Хохлова. Но если появление в замке Горгон Сусанина можно было как-то оправдать близким родством с морским богом, то присутствие за столом парадного зала Шарля де Перрона явилось для меня настоящим сюрпризом.
– Вы-то как здесь оказались, служивый, в смысле благородный рыцарь? – не удержался от вполне резонного вопроса Ираклий Морава.
– Я переместился сюда во сне, – вздохнул менестрель. – Вот Макар Ефремович не даст соврать.
– Не лепите горбатого, милейший, какой там сон.
– Клянусь. – Сир Шарль даже перекрестился. – Я сочинял поэму о любви благородного рыцаря Лоэнгрина к прекрасной девушке-лебедю.
– Лоэнгрином были, конечно, вы, а девушкой леди Моргана, – моментально разобрался в ситуации Ираклий. – Сам поэт и могу понять родственную душу. Но на будущее имейте в виду, коллега, что зоофилия до добра не доводит. Глазом моргнуть не успеете, как превратитесь в монстра вроде вашего дорогого друга сира Вадимира де Ружа.
Поскольку камешек был брошен в мой огород, я счел своим долгом вмешаться и в два счета доказал малограмотному драматургу, что в моем случае он имеет дело не с зоофилией, а с издержками божественной любви. И вообще, быть внуком Чернобога и одним из его земных воплощений – это большая честь, к сожалению налагающая на избранника многочисленные обязанности.
– По поводу обязанностей не спорю, – сказал Морава, – но вам, как бойцу невидимого фронта, господин Чарнота, должно быть известно, что у истинного чекиста сердце обязательно горячее, а голова холодная.
– Не служит он в Конторе, – заступился за меня Марк, – с чего ты взял?
– Ты на меня, оборотень, не дави, – обиделся Морава. – Я не вчера родился и соображение имею. Как на духу перед вами, Макар Ефремович, чекист он. Тайный агент Кремля.
– Где тот Кремль, а где мы, – сказал со вздохом Крафт и тем самым вернул разговор из горних высей поэтического вдохновения на грешную землю. – Я бы перекусил.
Макар Ефремович хлопнул в ладоши, и расторопная прислуга засуетилась вокруг стола. Судя по всему, дисциплина в замке Горгон была железной, не прошло и пяти минут, как стол был накрыт по первому разряду, как выразился разом размякший Ираклий.
– Избалуют меня здесь, – вздохнул драматург, поднимая наполненный до краев кубок. – Ну, за Атлантиду, мужики.
Вина в Атлантиде были замечательными по качеству и, пожалуй, превосходили апландские. Шарль де Перрон пытался оспорить это высказанное Вацлавом Карловичем мнение, но его местечковый патриотизм был решительно отвергнут присутствующими.
– У вас были проблемы со слугами? – тихо спросил я Макара Ефремовича.
– Нет.
Я, естественно, удивился, но вовремя сообразил, что в моем положении лучше помалкивать.
– Скажите, а вы никогда не видели изображений морского бога, подобных вот этим?
– Нет, – глухо отозвался Сусанин.
– Давайте начистоту, Макар Ефремович. В конце концов я тоже оборотень и могу понять родственную душу.
– Бывшая жена однажды сказала мне об этом, но я не поверил. Я ведь нормальный человек, и родители у меня самые нормальные люди. Да и ребенок наш был бы нормальным, я уверен.
– Я тоже в этом уверен, Макар Ефремович. Скажите, вы перед этим не посещали гробницу?
– Посещал, – кивнул головой Сусанин. – Вы полагаете, что причина в этом?
– Возможно, у нас с вами дурная наследственность, но проявляет она себя только в результате магических воздействий. Вы ведь трогали кувшин?
– Но я не пил эту жидкость, клянусь!
– Вам хватило и испарений. Вы в курсе, что вся здешняя элита – оборотни?
– Первый раз слышу.
Мой рассказ о крепости Туле потряс Макара Ефремовича:
– Так вы считаете, что атланты ставили над собой генетические опыты?
– Скорее всего, да. Кроме того, они выращивали богов, тоже, вероятно, с помощью генетических изменений, а потом их женщины вступали в сексуальную связь с этими монстрами. Словом, процесс вышел из-под контроля. В какой-то момент здешние мудрецы осознали, что перестают быть людьми. Местные жрецы еще способны влиять на поведение взращенных в лабораториях богов, но они, видимо, уже неспособны обуздать рожденных от них героев.
– Но ведь Атлантида погибла! – воскликнул Сусанин. – Тысячи лет прошли.
– Атлантида погибла, но посеянные ею семена остались и дали всходы. О том, что эти всходы будут, знали многие, в том числе и существо по имени Люцифер. Наверно, последний решил, что пришла пора собирать урожай.
– Да, – кивнул головой Сусанин. – Отец говорил мне, что наступит срок и он проснется. Я, правда, считал, что речь идет о человеке, покоящемся в саркофаге, и не верил. Мне казалось, что это просто гробница скифского царя или вождя. Может, следовало заявить об этом властям, но мне хотелось, чтобы прах давно умершего человека служил материалом для бесчисленных диссертаций.
– А как к вам попал подстаканник с вензелем?
– Он достался мне от отца вместе с жезлом. Отец сказал, что эти веши принадлежат смертельному врагу человека, покоящегося в саркофаге. Жезл этот якобы открывает дорогу в ад, а подстаканник служит для священных возлияний.
– Вы и прежде им пользовались, когда пили чай?
– Очень редко. Но никаких особых ощущений я при этом не испытывал.
– Вы никогда прежде не встречались с леди Морганой?
– Нет.
– А с Верой Смирновой?
– Не знаю, – покачал головой Сусанин. – Но я точно знал, что ей мой укус не повредит. Можете мне не верить, Чарнота, но это так.
– Я вам верю, Макар Ефремович. Кстати, в здешних реалиях ее зовут Ворказой, она супруга некоего царя Цемира и ваша сестра по отцу.
– Цемира, вы сказали? – удивленно вскинул брови Сусанин. – Но ведь она отправилась именно к нему.
– Так она была здесь?
– Конечно. Мы переместились в этот замок втроем: я, ваш знакомый менестрель и Вера. Мне, правда, показалось, что она не в себе. Это она назвала меня Амкаром, а господина де Перрона Кронидом. А потом она села в ступу и улетела к этому самому Цемиру, чтобы прочистить ему мозги. Она так сказала.
– Что еще за ступа?
– Не сочтите меня психом, Вадим, но эта штука действительно похожа на ступу Бабы-яги. Я, разумеется, был уверен, что Вера либо шутит, либо сошла с ума. Но представьте себе, каково было мое изумление, когда ступа поднялась в воздух и унесла прочь свою несчастную пассажирку через окно.
– А метлы не было?
– Был какой-то рычаг, за который она потянула. Вы мне не верите?
– Верю, Макар Ефремович, поскольку сам прилетел к вам на какой-то телеге, которая по всем внешним признакам ну никак не может летать, и тем не менее она перенесла нас от стен крепости Туле до вашего замка на острове. А это немалый путь, смею вас уверить.
– Вы видите, господин Чарнота, хоть какой-то смысл во всей этой истории?
– Нам с вами, Макар Ефремович, надо остановить Люцифера, в противном случае весь этот мир провалится в тартарары. Вот это, пожалуй, и все, что я знаю. Ворон, – обернулся я к подручному царевича Вадимира, – ты сможешь нас доставить в логово царя Цемира?
– Если вы готовы рискнуть головой, благородный Бер, то да.
Не скажу, что моя дружина выразила восторг по поводу нового броска в неизведанное, но в нашем безвыходном положении любая дорога вела туда, не знаю куда. Мы угодили в капкан, устроенный неведомо кем тысячелетия назад, и, чего доброго, могли остаться здесь навсегда. Следовало ковать железо, пока оно горячо, и брать за горло Петра Сергеевича Смирнова, он же царь Цемир, который невесть с какой стати стал прислуживать Люциферу.
– Ваша телега выдержит восьмерых? – спросил я Ворона.
– Безусловно, – пожал тот плечами. – Надо только увеличить количество посадочных мест.
Честно скажу, все мои попытки понять, как эта штука летает, закончились пшиком. Крафт настаивал на том, что все дело в магии, склонный к фантазиям Морава намекал на антигравитационные двигатели. Однако где находятся эти самые двигатели, нам так и не удалось установить. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что мы их и не искали. Нам было не до технических достижений древних атлантов, мы летели в логово врага, где нас, возможно, ждали большие неприятности. Попривыкнув к дальним перелетам, я был даже слегка разочарован, когда через полчаса после начала нашего путешествия Ворон произнес унылым голосом:
– Саматрия.
Город был разрушен едва ли не наполовину. Я уже слышал от царя Аталава, что недоразумение, возникшее между царем Цемиром и его тестем Форкием из-за легкомысленной Ворказы, привело к военному столкновению, но никак не предполагал, что последствия боевых действий окажутся столь трагическими. Судя по всему, мифический папаша Медуз, в смысле лебедушек, был суровым воителем. Тем не менее этот воитель был уже мертв, и предел его подвигам положил не кто иной, как сам Люцифер.
Мы приземлились у довольно крупного сооружения, хотя и сильно пострадавшего во время боев, но все же сохранившего остатки былого величия. Видимо, это была резиденция царя Цемира, который вздумал устраивать семейные сцены, не приняв во внимание возможные последствия. Все-таки государь должен быть более сдержан в проявлении чувств.
– Это чем же их так? – покачал головой Ираклий Морава, разглядывая почерневшие от копоти стены.
– Небесным огнем, – пожал плечами Ворон. – У царя Форкия не было в нем недостатка.
– Магия, ничего не поделаешь, – попробовал утешить огорченного Мораву Ключевский, но понимания не встретил. Драматург был тонким ценителем красоты, и такое варварское отношение к творению человеческих рук глубоко его огорчило. На полуразрушенной террасе стоял, набычившись, сам владыка Саматрии царь Цемир. Я опознал его с первого взгляда, он меня, видимо, тоже, поскольку жестом остановил ринувшихся нам навстречу вооруженных людей с бычьими головами на позолоченных щитах. Из чего я, между прочим, сделал вывод, что тотемом саматрийцев является именно бык.
– Петр Сергеевич, дорогой, – широко раскинул руки Вацлав Карлович Крафт, – какими судьбами?
Увы, сердечной встречи старых друзей не получилось, досточтимый царь Цемир был хоть и вежлив, но сух. В дом он нас, впрочем, пригласил, однако предупредил заранее, что переживает сейчас не лучшие времена.
– Не извольте беспокоиться, – утешил хозяина Ираклий Морава. – Мы плотно позавтракали в замке Горгон у почтенного Амкара.
– Так этот негодяй жив?! – взвился невесть от чего Петр Сергеевич. – Но ничего, скоро и до него дотянется рука Люцифера.
– А почему же сразу негодяй? – обиженно прокашлялся Макар Ефремович Сусанин. – Я лично ни в каких бесчинствах не участвовал.
– Извините, – спохватился Петр Сергеевич. – У меня от всех этих метаморфоз голова кругом идет. Но я ей сразу сказал – не получится. Хватит с меня. Эти бабы просто одержимые. Психопатки, смею вас уверить. Да вы садитесь, господа, в ногах правды нет.
Парадный зал, куда нас привел Петр Сергеевич, почти не пострадал от погрома и был обставлен с вызывающей роскошью. От золотых бычьих голов просто в глазах рябило. Даже кресла, в которые мы наконец уселись, венчали головы этих суровых представителей фауны.
– Вы, собственно, о ком речь ведете, Петр Сергеевич?
– О Горгонах Медузах, о ком же еще?
– Вы, значит, в курсе, кем на самом деле является ваша жена?
– Не морочьте мне голову, Чарнота, – раздраженно выкрикнул Петр Сергеевич. – Мне этот сумасшедший дом уже надоел. То, что Верка стерва, я знаю и без вас. А вы знаете, кем на самом деле была ее матушка титанида Кето? Сексуальной маньячкой, вот кем. А о ее папаше и говорить не хочется.
– Но ведь это же мифы, Петр Сергеевич, – мягко попытался вернуть его к действительности Вацлав Карлович.
– Да пропади оно все пропадом, – всплеснул в отчаянии руками Смирнов. – Я уже сам запутался, где здесь реальность, а где сказка.
В принципе я Петру Сергеевичу сочувствовал. Невинное увлечение астрологией и оккультными науками завело его в такие дебри бесконечных перевоплощений, что он рисковал утратить себя, очнувшись однажды в бычьей шкуре.
– Как вы познакомились с Дракулой?
– С Дракуновым, что ли? – подхватился с места Смирнов. – Это все из-за Верки. Но кто же знал, что этот мелкий аферист несет в себе такую магическую силу? Я уговорил его, чтобы он выпотрошил Верку.
– Это в каком же смысле? – не понял Ключевский.
– Я имею в виду деньги, – отмахнулся от него Петр Сергеевич. – Эта женщина проклятие всей моей жизни. Но она от меня зависела, хотя бы материально, до той самой поры, когда у нее не появился этот самый миллион. Надо отдать должное Дракунову, он провернул операцию с блеском. Верка не только потеряла все деньги, но и поначалу даже не заподозрила, кому она обязана этой потерей. И пока ее не укусил какой-то вампир, она пребывала в счастливом неведении по поводу того, кому она обязана своими материальными потерями и кем на самом деле является Дракунов.
– А вы когда узнали, что под маской мелкого афериста Дракунова скрывается Влад Тепеш по прозвищу Дракула?
– Буквально на днях. Мне об этом сказал Купцов. Этот сукин сын уже успел стать вампиром. В общем, меня поставили перед выбором: или я переселяюсь сюда, или становлюсь кровопийцей, в буквальном, естественно, смысле. Один укус – и со мной все. В смысле был Петр Смирнов – да весь вышел.
– А зачем Дракуле понадобилось, чтобы вы переместились сюда?
– Так ведь я здесь являюсь главой могущественного клана, пусть и потрепанного дружиной морского царя Форкия, но еще не потерявшего своего значения. Я даже успел принять участие в Высшем Совете, где заседают все цари Атлантиды и Гипербореи, и, естественно, выступил в поддержку верховного жреца Люцифера, затеявшего тут преобразования.
– А под личиной этого реформатора скрывается не кто иной, как Дракула?
– Да.
– И вас не мучает совесть, Петр Сергеевич? – укоризненно покачал головой Крафт.
– Да какая там совесть, Вацлав Карлович?! – взорвался Смирнов. – Это же бред, миф, сказка. Эти люди умерли многие тысячи лет тому назад. Неужели вы думаете, что мой голос мог что-то изменить в здешнем раскладе?
– Вашим оппонентом был царь Аталав?
– Да. Но они оказались в меньшинстве. Меня поддержали Граам и Варлав. Я имею в виду Варламова. Черт его знает, откуда он здесь взялся, но так или иначе победа осталась за нами.
– Дракула знал, что ваша жена Вера является по совместительству дочерью морского царя?
– Знал, конечно. Она ведь была вашей любовницей. А о том, что вы и есть тот самый царевич Вадимир, внук Велеса-Чернобога, он догадался в Камелоте.
– Вера была у вас?
– Улетела буквально за пять минут до вашего появления. Грозила мне концом света и мучительной смертью. Вот ведьма! Еще и на ступе летает, как последняя Баба-яга. А ей ведь еще и тридцати нет.
– Куда она полетела в этот раз?
– Понятия не имею. Сорвалась с места, после того как я ей сказал о гибели крепости Туле.
– А вы откуда об этом узнали?
– У меня был гонец от Люцифера. Эти атланты поразительно быстро передвигаются по своей стране, вы не находите, Чарнота?
В общих чертах ситуация становилась мне понятной. Дракула рвался к Алатырь-камню и устранял всех, кто вставал на его пути. Возможно, он был уверен, что действует по собственному почину, но у меня были все основания полагать, что он всего лишь марионетка в куда более могучих руках. Уже однажды имевшие место быть события разыгрывались как по нотам, с привлечением на нужные роли новых актеров, более покладистых, чем прежние. Непонятно мне было только одно – чего добивались дочери морского царя Форкия и почему они с таким энтузиазмом включились в предложенную игру.
– Вы полетите с нами, Петр Сергеевич.
– А как же Саматрия? – встрепенулся Смирнов. – Как-никак я исполняю здесь роль царя.
– Саматрия обойдется без вас, а вот человечество нуждается в вашей помощи, гражданин Смирнов.
– Не спорьте с чекистом, уважаемый, – поддержал меня Ираклий Морава. – Конторе лучше знать, как использовать человека в трудный для Родины час.
– Эх, – вздохнул Смирнов, – если б он действительно был чекистом. Вы еще не знаете, гражданин хороший, на что способен внук Чернобога.
Мы отправились в логово Варлава. Скорее всего, Людмила с ребенком находилась именно там. И уж конечно расчетливый ведун не просто так обхаживал нимфу. Возможно, все дело в ребенке, в прадедах у которого ходили сразу два бога, морской и подземный. Получалась совершенно невероятная комбинация различных врожденных качеств, способных испугать до икоты даже самого Люцифера. Об этом младенце я знал только то, что ему суждено стать великим волшебником Мерлином. Но очень может быть, Вацлав Карлович опять ошибался в своих прогнозах.
Мрачный замок Варлава ничем не напоминал ни легкое, ажурное жилище сына морского царя Амкара, ни полуразрушенное, но тем не менее ласкающее глаз своими пропорциями пристанище новоявленного царя Петра Сергеевича Смирнова. Это было гнездо барона-разбойника, всегда готового как к нападению, так и к обороне. Мой личный и весьма умелый пилот Ворон долго кружил на своей платформе над выстроенным в готическом стиле замком, но так и не рискнул опуститься в центре двора.
– Собьют, – коротко пояснил он мне. – В клане царственных Львов суровые нравы. Придется вам, благородный Бер, стучаться в ворота.
– А меня пустят?
– Если Варлав жив и успел вернуться домой, то перед вами, конечно, откроют ворота, чтобы убить вас во дворе замка, а если предатель погиб в Туле, то вас погонят от порога магической стрелой. Его дружинники очень хорошо знают, кто такой царевич Вадимир и какое оскорбление он нанес их хозяину, благородному Варлаву.
Я окинул соколиным взором сначала свою дружину, потом замок, расположенный на холме, у подножия которого мы благополучно приземлились, и пришел к выводу, что вдевятером подобные фортификационные сооружения не штурмуют. Да, компания вокруг меня собралась разношерстная. В серьезной драке я мог положиться разве что на царевича Мрака да на Вацлава Карловича Крафта. Что касается менестреля и драматурга, то здесь были проблемы. Ираклий уже показал себя человеком храбрым, но недостаточно умелым в бою, а вот с Шарлем де Перроном все было наоборот. Мечом он орудовать умел, но твердостью духа не отличался. Менестрелю мешало живое воображение, которое способно было повергнуть его в трепет еще до того, как дело действительно примет скверный оборот. О бойцовских качествах Макара Ефремовича Сусанина я имел смутное представление. А вот что до Шварца и Смирнова, то здесь рассчитывать было просто не на что. Впрочем, в отношении царя Цемира в моей светлой голове созрел блистательный план.
– Марк, у тебя рог с собой?
– Конечно.
– Будь добр, протруби о прибытии к стенам замка досточтимого повелителя Саматрии.
– Но позвольте, – возмутился Смирнов, – а при чем здесь я?
– А разве вы не стоите у стен замка?
– Предупреждаю вас, Чарнота, что не буду участвовать в ваших кровавых затеях.
– А вас об этом никто не просит, – хмуро бросил Крафт. – Но учтите, Петр Сергеевич, что, во-первых, у нас под рукой тоже есть вампир, а во-вторых, вашими с аферистом Дракуновым делами уже заинтересовались компетентные органы.
– Это шантаж! – взвизгнул Петр Сергеевич.
– Скажем так, предупреждение, – мягко поправил царя Марк. – Каждый должен внести свою лепту в победу над врагом рода человеческого.
Возможно, царя Цемира опознали со стен, не исключено, что нас не посчитали серьезной силой, но так или иначе, а мост защитники замка опустили, ворота открыли и позволили нам беспрепятственно войти. Защитников замка было никак не менее трех десятков, хотя, возможно, не все они решили явить нам свои лики. Их амуниция мало отличалась от той, что мы видели на защитниках крепости Туле. А на груди красовались все те же львиные морды, на которые мы уже успели налюбоваться по прибытии в этот странный мир. Пока что никаких враждебных действий против нахлынувших гостей защитники замка предпринимать, похоже, не собирались. Из чего я заключил, что Варлав либо все-таки погиб во время взрыва в крепости, либо не успел в силу каких-то важных причин добраться до своего логова.