Страница:
– О боже! – воскликнула Верка и рухнула на подмостки, причем обморок ее был не притворным.
Не знаю, что думали по поводу статуи командора зрители, но я уловил исходящий от нее запах серы.
– Дай руку мне, – прогремел командор, и его голос гулом отозвался под сводами зала.
– Зачем? – спросил я.
Реплика моя была в данном случае совершенно неуместной, и зал отреагировал на нее возмущенным шиканьем. Видимо, сегодня в зале собрались сплошь обманутые мужья и женихи, страстно жаждущие, чтобы порок в моем лице был наконец-то наказан.
– Тащи его в ад! – крикнул какой-то раздолбай из зала и нашел понимание у публики.
– Демона – в ад! Демона – в ад! – начали скандировать зрители, словно присутствовали на футбольном матче.
– А судью на мыло, – поддержал их я.
Эта моя реплика встретила одобрение только в первых рядах, а задние ее, по-моему, не услышали, поглощенные страстным желанием погубить душу вполне приличного человека. С чего эти придурки вообще взяли, что я Дон-Жуан, к тому же демон? Мало ли что наплетет в расстроенных чувствах согрешившая женщина. Лично я за собой никакой вины не чувствовал. Девственниц уж я точно не соблазнял, тем более на глазах у почтенной публики.
– Дай руку мне, – вновь повторил истукан, чем вызвал прямо-таки восторг зала.
Я, разумеется, не собирался выполнять просьбу каменного гостя, но тут Людмила, до сей минуты неподвижно стоявшая в глубине сцены, вдруг медленно двинулась вперед с раскрытой для рукопожатия ладонью. Я попытался ее остановить, но она каким-то непостижимым образом меня миновала и оказалась в трех шагах от статуи.
– Черт с тобой! – крикнул я, прыгая вперед. – Держи.
Наши руки встретились, и мою ладонь сжало словно тисками. Мне осталось только повторить вслед за известным героем знаменитую фразу:
– О, тяжело пожатье каменной его десницы!
Далее, насколько я помню, следует ремарка – «Проваливаются».
И мы провалились под вопли не на шутку перепуганного зала.
Полет продолжался недолго. Честно говоря, у меня теплилась надежда, что мы окажемся всего лишь в подвале. Но, увы, мы, похоже, провалились гораздо ниже. Котлов я не увидел, разбитных чертей, готовых сварить живьем грешников, тоже, но утверждать, что мы проскочили мимо ада, я бы вот так, с кондачка, не рискнул бы. Прежде всего следовало оглядеться, а потом начать зализывать раны. Речь, естественно, шла о ранах душевных, поскольку телесных повреждений, по крайней мере у меня, не наблюдалось.
Петр Сергеевич Смирнов принял свое естественное обличье и стоял теперь в двух шагах от меня на четвереньках, с трудом обретая равновесие в чужом мире. Неподалеку в живописных позах прямо на холодных камнях возлежали три погубленных мною женщины. Я имею в виду Верку, Наташку и Людмилу. Кажется, они уже очнулись и изъявили желание встать на ноги. Любезный Закревский бросился им помогать. Огорченный Цезарь оглядывал каменные стены циклопического сооружения, в котором мы столь неожиданно оказались. Здесь же был Наполеон, злобно косивший глазом на втравившего его в паскудное дело Варлава.
– Мы где? – слабым голосом спросил Петр Сергеевич, не без усилий отрываясь от пола.
– В Караганде, – порадовал я его.
– Молодой человек прав, – мрачно изрек Варлав. – Из этого тоннеля действительно берет начало Карага, Черный путь или Черная дорога, кому как понравится.
– И куда ведет эта Черная дорога? – насторожился Хохлов-Наполеон.
– Не знаю, – пожал плечами Варлав.
– То есть как не знаете? – возмутился Цезарь. – А зачем вы нас втравили в это дело?
– Я здесь совершенно ни при чем, господин Крафт, во всём виноват этот молодой человек. – Варлав ткнул пальцем в мою сторону. – Он должен был уйти по Черной дороге в сопровождении великих грешников.
– Это мы, что ли, великие грешники?! – возмутился Закревский. – Я всего лишь актер, никого в жизни не убивший и сроду чужого не бравший.
– Следовательно, вам придется страдать за чужие грехи, – холодно отозвался Варлав.
– Я вам не верю, Варлав! – взвизгнул Закревский. – Ничего демонического в Чарноте я не вижу. Самый обычный российский шалопай. А вот о вас такого не скажешь. Зачем вы устроили это дурацкое представление, погубившее всех нас? Зачем вы загнали нас в Вавилонскую башню? Мы ведь не злодеи, мы самые обычные люди!
– Я уже всё сказал вам, господа. Сеанс магии начался, и начался он не по моей воле, вам всем придется доиграть свои роли до конца или погибнуть.
Короче говоря, ведун Варлав нас всех загнал в угол. Разумеется, я ему не верил. Этот человек знал, куда он пришел, и отлично понимал, зачем ему это нужно. Но делиться с нами своими знаниями он не собирался. Более всего в этом деле меня смущал мой двойник. Зачем он понадобился Варлаву? Кого он пытался обмануть с его помощью, судьбу или жрецов?
Тоннель оборвался ровно через тысячу шагов. Я на всякий случай решил измерить расстояние и, кажется, ни разу не сбился со счета. Мы вышли на обширную поляну, залитую лунным светом, и остановились. Нас окружал лес, на вид вполне мирный и даже лирически настроенный по отношению к путникам: мы не услышали ни звериного рыка, ни пугающих криков ночных птиц.
– Здесь наши пути расходятся, – твердо сказал Варлав.
– А вас никто и не держит, любезнейший, – усмехнулся я. – Вы можете катиться на все четыре стороны.
– Покачусь я не один, Чарнота, со мной пойдут Наталья и Людмила.
– А почему Людмила? – удивился я, оборачиваясь к воскресшей блондинке.
Спящая красавица проснулась, как только мы очутились на Черной дороге. К сожалению, я так и не успел с ней поговорить. Людмила вскинула на меня глаза и тут же отвела их в сторону:
– Я ведь сказала тебе, Вадим, что у меня есть жених, но, к сожалению, не успела сказать, что я вышла за него замуж. Фамилия этого человека Варламов.
– Ваш покорный слуга, – издевательски поклонился Варлав.
Людмилу я не винил. Она не давала мне никаких обязательств, так же, впрочем, как и я ей. А господин Варламов, надо признать, очень видный мужчина. И я бы, пожалуй, одобрил ее выбор, если бы знал этого человека немножко меньше. Всё-таки женщине, которая ищет в браке спасения от жизненных бурь, следует более строго подходить к отбору кандидатов. Впрочем, альтернативой ведуну был демон, то есть я. И если быть до конца объективным, то, возможно, в данных обстоятельствах Людмила сделала не самый плохой выбор.
– Я не могу изменить данному слову, – гордо вскинула голову Людмила.
– Желаю тебе не разочароваться в своем избраннике.
Варлав и две его спутницы углубились в заросли. Наташка оглянулась и погрозила мне кулаком, а что касается Людмилы, то ее спина даже не дрогнула под моим пристальным взглядом. Судя по всему, она была уверена, что нашла в господине Варламове именно то, что искала.
– Думаю, это не последняя наша встреча, – бросил в мою сторону ненавидящий взгляд Петр Сергеевич Смирнов.
– Гуд бай, бэби, – сделала мне ручкой Верка. – Постарайся к следующей встрече вылечить свое разбитое сердце.
– У меня к вам убедительная просьба, барон де Френ, – повернулся я к мужу наглой бабенки, – когда будете сжигать эту ведьму на костре, пригласите нас на вечеринку.
– Обещаю, – мрачно кивнул головой Смирнов. – Всего хорошего, господа. Впрочем, в Темном мире это пожелание вряд ли окажется актуальным.
Барон подхватил под руку свою ветреную супругу и покинул нас, хотелось верить, что навсегда. Что же касается господ Хохлова, Крафта и Закревского, то они так и остались стоять у входа в тоннель, растерянно оглядываясь по сторонам. Из их поведения я заключил, что никаких инструкций от Варлава они не получили и сейчас пребывают в тихом недоумении. Знать бы еще, зачем этот сукин сын их сюда притащил.
– Где мы всё-таки оказались? – раздраженно спросил Хохлов.
– Скорее всего, это остров Буян.
– А что это за остров и где он находится?
– Находится он, по всей вероятности, в параллельном мире. К его созданию приложили руку наши отдаленные предки атланты. Те самые, о которых писал Платон. Вот, пожалуй, и всё, что я о нем знаю.
– Так на этом острове живут атланты? – удивился Цезарь.
– К сожалению, господин Крафт, атланты давно уже умерли. Зато на острове мы встретим вампиров, знахарей, колдунов. Есть здесь и привидения. На балу у ведьмы Жанны мне попадались сатиры и бесы. По слухам, здесь водятся даже драконы. Но за драконов я ручаться не могу, поскольку никогда с ними не встречался.
– Но это же всё сказки, господин Чарнота! – пожал плечами Хохлов.
– Эти атланты, господин Хохлов, были рождены, чтоб сказку сделать былью. Вот они ее и сделали на нашу с вами голову. Сколько вам заплатил Варлав за участие в столь сомнительном мероприятии?
– Я был ему должен пятьсот тысяч долларов. Он вернул мне расписку.
– Дешево вы купились, господин Бонапарт.
– Но он сказал, что это просто научный опыт. Игра в виртуальном пространстве.
– А вы любите компьютерные игры?
– А что в этом плохого?
– Да ничего. Все мы, в сущности, дети и игра – наше любимое занятие. Ну что ж, господа, играть так играть. Предлагаю вам вступить в отряд славного рыцаря Вадимира.
– Это кто ж такой? – удивился Закревский.
– Ваш покорный слуга.
Я сильно сомневался, что от моих новоявленных соратников можно ждать доблести в бою, но для придания блеска моему имиджу они, безусловно, годились. К сожалению, мы не были вооружены соответствующим образом. А это большой недостаток на острове Буяне, где встречают людей именно по одежке. Прежде всего это касалось именно меня, ибо рыцарь без меча – это всё равно что домохозяйка без вязальных спиц. Всё-таки мы рискнули углубиться в лес по едва заметной тропинке, поскольку стыть истуканами у входа в подозрительный тоннель было совершенно бессмысленно.
Лес встретил нас дружелюбно, но без падений не обошлось. Ходить по лесу, да еще в ночную пору, – это особое искусство, которым никто из моих спутников-горожан не обладал в полной мере. В результате господин Закревский повредил о подвернувшийся сук руку, Цезарь порвал свою роскошную тогу, а Бонапарт потерял треуголку. Все эти печальные события сопровождались руганью людей, обиженных судьбой, обстоятельствами и коварным злодеем Варлавом. Именно в адрес Варлава и изрыгались в большей степени нехорошие слова, и была надежда, во всяком случае у меня, что он сейчас икает, беспрерывно поминаемый неразумно доверившимися ему простофилями.
Светало. Проснувшиеся птички зачирикали у нас над головой, что сразу же настроило меня на лирический и местами мажорный лад. Мои спутники моего радужного настроения не разделяли и даже принялись глухо роптать по поводу трудностей пути и голодных желудков. Они почему-то решили, что раз рыцарь Вадимир принял их в свою свиту, то должен обеспечить им приятный досуг и приличное питание.
– Я, господа хорошие, не просто рыцарь, я странствующий рыцарь. Какие, собственно, к нашему брату могут быть претензии?
– Чтоб ты провалился, Чарнота, – запыхтел Хохлов. – А еще демоном называешься.
– От Наполеона слышу, – не остался я в долгу.
– Всё, – сказал Закревский, опускаясь на пенек, – я больше не могу. Прошу учесть, господа, что у меня изношенный организм и подобные переходы мне уже не под силу.
– По-моему, там впереди, за деревьями, какое-то здание, – указал перстом не потерявший присутствия духа Цезарь.
– Это не здание, Вацлав Карлович, – поправил я его, – это замок Руж, в котором я совсем недавно убил зверя апокалипсиса.
При виде знакомого замка я вздохнул с облегчением, ибо в логове старого рыцаря Гийома мы могли найти не только приют, но и пищу. Я не стал ломать голову над тем, как здесь оказался замок, который по всем приметам должен был находиться в другом месте. В конце концов, мы находимся на острове Буянее, а здесь возможны любые перемещения.
– А нас туда пустят? – выразил сомнение Хохлов.
– Мне за вас стыдно, господин Бонапарт, – укоризненно вздохнул я. – По-вашему, доблестный рыцарь Гийом де Руж способен отказать в приюте своему странствующему собрату?
– Я бы отказал, – сказал со свойственной всем римлянам прямотой Цезарь. – Уж очень вы подозрительный тип, Чарнота.
Но Вацлав Карлович ошибался, скажу более – он был посрамлен в своем некрасивом намерении оболгать нанимателя, ибо рыцарь Вадимир был принят в замке Руж с великим почетом. К слову, челяди в замке Руж за это время сильно прибавилось. И кроме знакомых мне Жана, Жака и Марии по двору и залам замка бегало еще десятка два расторопных вассалов, готовых услужить гостям своего сюзерена.
– Рад приветствовать в своем замке доблестного воителя, рыцаря Вадимира, сына Аталава, – торжественно произнес благородный Гийом. – Я никогда не забуду вашей услуги, дорогой друг.
– Какие пустяки, – равнодушно махнул я рукой, словно драки со зверями апокалипсиса были моим повседневным занятием. – Вы извините, дорогой Гийом, что мы нагрянули к вам без приглашения. Гроза застигла нас на привале. Перепуганные кони сорвались с привязи и ускакали, унеся с собой наше оружие и припасы. Пропал даже мой драгоценный меч Экскалибур. Можете себе представить всю степень моего огорчения.
Благородный Гийом и отец Жильбер сочувственно зацокали языками, исподтишка посматривая на моих спутников. Потом рыцарь спохватился и, движимый состраданием к моему горю, преподнес мне старинный меч, очень хорошего закала, добытый в битве с коварными нурманами. Я меч принял с благодарностью, чмокнул, как водится, его лезвие и тут же прицепил оружие к поясу, вернув себе тем самым статус грозного воителя.
– Мои друзья, – махнул я рукой в сторону своих спутников. – Господин Бонапарт…
– Итальянец? – почему-то насторожился Гийом.
– Скорее корсиканец, – поправил я его. – Господин Закревский, магистр Белой Магии, и господин Крафт, врач, сиречь лекарь.
– Рад приветствовать вас в своем замке, – вежливо поклонился благородный Гийом, бросив при этом настороженный взгляд на актера. – Прошу к столу, дорогие гости.
К чести гостей, упрашивать они себя не заставили и в мгновение ока заняли места на неуклюжих деревянных лавках.
Я бы не назвал обед, приготовленный поварами благородного Гийома, изысканным. Пища была простая, но сытная, и мои проголодавшиеся спутники в два счета смели ее со стола. Особенно усердствовал артист Закревский, который при мелких своих габаритах и худобе отличался прямо-таки невероятной прожорливостью и такой же предосудительной склонностью к горячительным напиткам.
– А я слышал, что магистры питаются только акридами, – вздохнул отец Жильбер, словно бы между прочим.
– А что это еще за акриды? – удивился Закревский.
– Саранча, – пояснил священник.
Мне показалось, что почтенный кюре заподозрил в моем спутнике еретика и чернокнижника. Отчасти это было верно, тем не менее я счел своим долгом заступиться за актера. В конце концов, подобное подозрение бросало тень и на мою во всех отношениях безупречную репутацию.
– Господин Закревский большой специалист по изгнанию бесов и прочей досаждающей приличным людям нечисти. Мне сдается, что его присутствие в ваших краях будет небесполезным. Как я слышал, у вас здесь опять пошаливают.
– Увы, – возвел очи горе отец Жильбер. – Вы правы, сын мой. А тут еще в замке Френ появились новые владельцы. Более чем за сто лет замок превратился в руины, и все эти годы о нем шла дурная слава. По слухам, новый владелец замка Френ чернокнижник.
– А мне барон де Френ показался вполне приличным человеком, – возразил Гийом.
– Время всё расставит по своим местам, – вздохнул отец Жильбер. – Приличные люди в подозрительных местах не селятся.
– Кстати, – перевел разговор на другую тему благородный Гийом, – а где ваш доблестный оруженосец Безусый Лев?
– Ну, не такой уж он и доблестный, – возразил я рыцарю де Руж. – Просто я внял увещеваниям отца Жильбера и отпустил его на все четыре стороны. Ибо жизнь в плотском грехе хоть и скрашивает трудности странствий, но сильно отягощает душу.
Мое благочестие тронуло почтенного отца Жильбера, он даже порозовел от удовольствия и, вероятно, сразу же записал еще одну спасенную из цепких рук дьявола душу на свой лицевой счет. С прискорбием, однако, должен сказать, что со мной он, кажется, поторопился. Впрочем, эти свои сомнения я не стал высказывать вслух, чтобы не огорчать симпатичного мне человека.
– Как поживает ваша дочь, прекрасная Маргарита? – спросил я у барона.
Вопрос мой прозвучал неожиданно, и, видимо, поэтому благородный рыцарь смутился. Впрочем, он быстро обрел себя и выразил горячую надежду, что судьба его дочери с божьей помощью сложится благополучно. Оказывается, у прекрасной Маргариты появился жених. Это, разумеется, был рыцарь, владелец хорошо укрепленного замка, а не странствующая шпана вроде меня. Вместе с тем мне показалось, благородный Гийом не был в восторге от этого сватовства. В чем тут была причина, я так и не понял. Возможно, отцу просто не хотелось отдавать взращенную и спасенную от зверя дочь в чужие руки. Но, с другой стороны, не могла же дочь рыцаря де Ружа вековать свой век в старых девах.
– А как зовут жениха?
– Благородный рыцарь Фарлаф де Бриссар.
– Фарлаф, вы сказали? – насторожился я. – Это такой худощавый тип со сладким выражением лица и родинкой над верхней губой?
– Так вы его знаете? – удивился старый Гийом.
– Но он ведь женат, – вмешался в разговор артист Закревский, сразу же сообразивший, о ком идет речь. – Еще сегодня поутру он познакомил нас со своей молодой женой.
– Нет, господа, вы не поняли, – запротестовал отец Жильбер, – речь идет о сыне благородного де Бриссара, которого тоже зовут Фарлаф.
– А вы видели этого сына? – опять насторожился я.
– Мы с отцом Жильбером нет, а Маргарита успела с ним познакомиться, когда гостила у своей тетушки.
Я почти не сомневался, что в роли молодого Фарлафа выступал мой двойник. Этот сукин сын Варлав подсунул его вместо меня, выдав за того самого Вадимира, сына Аталава, который спас девушке жизнь в замке Руж. Это была величайшая наглость, требующая большого спроса. Мало того что этот еретик и чернокнижник увел у меня женщину, так он еще и вознамерился обмануть невинное создание, используя дешевую подделку под Вадима Чарноту. Свое возмущение я, однако, скрыл от благородного Гийома. Еще не время выкладывать на стол все свои карты, тем более что стратегия игры моего оппонента Варлава оставалась для меня тайной за семью печатями. Я никак не мог понять, какие цели преследует ведун Варлав и зачем ему понадобилась Маргарита.
– Прошу прощения, благородный Вадимир, что отвлекаю вас досужими разговорами, тогда как вы и ваши спутники нуждаетесь в отдыхе.
– Я бодр и свеж, благородный Гийом, а вот что касается моей свиты, то здесь вы, безусловно, правы.
Обед закончился взаимными комплиментами. Расторопная Мария повела моих боевых товарищей отсыпаться, а я, взяв под руку отца Жильбера, вышел с ним на крыльцо, дабы проветриться, а заодно и познакомиться с хозяйством доблестного рыцаря. Осмотром свинарника, коровника и конюшни я остался доволен. Чем, кажется, слегка удивил деревенского кюре, который, похоже, не ожидал встретить в странствующем рыцаре поклонника и знатока сельского хозяйства.
– Вам пора остепениться, благородный рыцарь, – осторожно посоветовал мне отец Жильбер. – Вы уже не юноша. Самая пора позаботиться о женитьбе.
– Увы, святой отец, но у меня нет замка, где я мог бы преклонить голову. Я ведь гол как сокол. И кроме меча у меня ничего нет за душою.
– Вы доблестный воитель, благородный Вадимир, а доблесть во все времена была в цене. Вы без труда найдете достойную и богатую невесту. Многие, знаете ли, именно женитьбой поправляли свои дела. Благо и у нас в округе нет недостатка как в благородных девицах, так и молодых вдовах.
– Это интересное предложение, отец Жильбер, но, к сожалению, я человек не практичный и очень боюсь промахнуться, увлекшись смазливым личиком и упустив из виду чисто житейскую сторону дела. Согласитесь, мало приятного оказаться после первой брачной ночи у разбитого корыта с законной женой, но без гроша в кармане. Мне нужен мудрый советчик. Не скрою, я рассчитываю на вас, святой отец.
Почтеннейший отец Жильбер был польщен моим доверием и выразил готовность (о! абсолютно бескорыстно) поспособствовать мне в обретении домашнего очага. Но, разумеется, если потом я пожертвую малую толику обретенного имущества в пользу матери-церкви, кюре не будет возражать.
– Это уж как водится, – с готовностью поддакнул я. – Церковная десятина – дело святое.
Разумеется, отец Жильбер отлично понимал, что имеет в моем лице дело с прожженным авантюристом, искателем приключений и чужого добра. Но, с другой стороны, а кто в те времена не был авантюристом? Про меня кюре хотя бы точно знал, что я человек относительно благочестивый и к тому же умеющий за себя постоять как в драке с людьми, так и в противоборстве с нечистой силой. А большего требовать от рыцаря было по тем временам просто неблагоразумно.
– Вы в курсе, отец Жильбер, что рыцарь Фарлаф де Бриссар чернокнижник и еретик еще почище вашего соседа барона де Френа.
– Да быть того не может! – ахнул простодушный кюре.
– А вы с ним хорошо знакомы?
– Собственно, я его практически не знаю. Он дальний родственник и наследник умершего барона де Бриссара и появился в наших местах совсем недавно.
– А барон умер своей смертью?
– Да как вам сказать, – вздохнул отец Жильбер. – Барон был уже далеко не молод. Правда, у него были сын и племянник. К сожалению, оба погибли на охоте в расцвете лет. Их смерть подкосила барона.
– Они охотились в том самом лесу, где завелась нечистая сила?
– Увы, да. Угодья де Бриссаров граничат с владениями де Френов, и межа проходит прямо по этому лесу. В прежние времена это было причиной многих военных стычек и усобиц.
– Значит, вы допускаете, что этот Фарлаф завладел замком Бриссар не совсем честным путем.
– Допускаю, – осторожно отозвался кюре. – Но вряд ли в наших краях найдется человек, который поставит сей поступок в вину благородному Фарлафу, ибо последний уже успел явить недоброжелателям свою силу.
– Сдается мне, отец Жильбер, что вы рассказали мне далеко не всё о замке Руж.
Священник ответил не сразу. Минуты две он задумчиво тер бритый подбородок, видимо, собирался с мыслями. За это время я успел осмотреть сторожевые башенки и пришел к выводу, что они нуждаются в ремонте. Не могу сказать, что замок Руж обветшал до полного безобразия, но в серьезном обновлении он, безусловно, нуждался.
– Как я понимаю, благородный Гийом человек не богатый?
– К сожалению, да, – не стал спорить со мной кюре. – Войны и усобицы разорили некогда богатейший род.
– И тем не менее за Маргариту дают хорошее приданое.
– Она единственная дочь барона.
– Значит, замок после смерти благородного Гийома отойдет к ней.
– У рыцаря де Ружа нет других наследников.
Похоже, отец Жильбер заподозрил меня в корыстолюбии, но в данном случае он ошибся. Меня интересовал не рыцарский замок, а причина, по которой Варлаву понадобилось женить своего «сына» на прекрасной Маргарите. Не думаю, чтобы любовь играла в этом предстоящем браке серьезную роль, во всяком случае со стороны жениха. Но ведь не из-за этого же потрепанного временем замка так суетится почтенный ведун?
Так в чем же главная тайна рода де Руж? Почему он притягивает чернокнижников и нечистую силу?
– У вас честные намерения в отношении Маргариты де Руж, рыцарь Вадимир? – спросил вдруг отец Жильбер, пристально глядя мне в глаза.
– Вне всякого сомнения.
– В таком случае пойдемте, но имейте в виду, что я не смогу гарантировать безопасность ни вашему телу, ни вашей душе.
Кюре огляделся по сторонам, взял меня за руку и потянул за собой. А через несколько минут мы спустились в подвал замка. Ничего примечательного я здесь не обнаружил, если не считать бочек с вином. Судя по их количеству, виноделие было едва ли не главным занятием в этих краях. Я уже было подумал, что отец Жильбер, имевший, как я успел заметить, некоторую слабость к потреблению горячительных напитков, решил угостить меня каким-нибудь особо ценным сортом вина из запасов благородного Гийома, но ошибся. Священник в сторону бочек даже не взглянул. Мы прошли по обширному подвалу метров пятьдесят, которые при этом разделяли несколько тяжелых дубовых дверей, окованных железом. Похоже, что подвал служил не только местом хранения ценного продукта, но и тюрьмой, а то и пыточной камерой. Я не большой знаток в деле выбивания показаний из несчастных узников, но, по-моему, в помещении, где мы с отцом Жильбером в конце концов оказались, хранились весьма специфические приспособления.
Не знаю, что думали по поводу статуи командора зрители, но я уловил исходящий от нее запах серы.
– Дай руку мне, – прогремел командор, и его голос гулом отозвался под сводами зала.
– Зачем? – спросил я.
Реплика моя была в данном случае совершенно неуместной, и зал отреагировал на нее возмущенным шиканьем. Видимо, сегодня в зале собрались сплошь обманутые мужья и женихи, страстно жаждущие, чтобы порок в моем лице был наконец-то наказан.
– Тащи его в ад! – крикнул какой-то раздолбай из зала и нашел понимание у публики.
– Демона – в ад! Демона – в ад! – начали скандировать зрители, словно присутствовали на футбольном матче.
– А судью на мыло, – поддержал их я.
Эта моя реплика встретила одобрение только в первых рядах, а задние ее, по-моему, не услышали, поглощенные страстным желанием погубить душу вполне приличного человека. С чего эти придурки вообще взяли, что я Дон-Жуан, к тому же демон? Мало ли что наплетет в расстроенных чувствах согрешившая женщина. Лично я за собой никакой вины не чувствовал. Девственниц уж я точно не соблазнял, тем более на глазах у почтенной публики.
– Дай руку мне, – вновь повторил истукан, чем вызвал прямо-таки восторг зала.
Я, разумеется, не собирался выполнять просьбу каменного гостя, но тут Людмила, до сей минуты неподвижно стоявшая в глубине сцены, вдруг медленно двинулась вперед с раскрытой для рукопожатия ладонью. Я попытался ее остановить, но она каким-то непостижимым образом меня миновала и оказалась в трех шагах от статуи.
– Черт с тобой! – крикнул я, прыгая вперед. – Держи.
Наши руки встретились, и мою ладонь сжало словно тисками. Мне осталось только повторить вслед за известным героем знаменитую фразу:
– О, тяжело пожатье каменной его десницы!
Далее, насколько я помню, следует ремарка – «Проваливаются».
И мы провалились под вопли не на шутку перепуганного зала.
Полет продолжался недолго. Честно говоря, у меня теплилась надежда, что мы окажемся всего лишь в подвале. Но, увы, мы, похоже, провалились гораздо ниже. Котлов я не увидел, разбитных чертей, готовых сварить живьем грешников, тоже, но утверждать, что мы проскочили мимо ада, я бы вот так, с кондачка, не рискнул бы. Прежде всего следовало оглядеться, а потом начать зализывать раны. Речь, естественно, шла о ранах душевных, поскольку телесных повреждений, по крайней мере у меня, не наблюдалось.
Петр Сергеевич Смирнов принял свое естественное обличье и стоял теперь в двух шагах от меня на четвереньках, с трудом обретая равновесие в чужом мире. Неподалеку в живописных позах прямо на холодных камнях возлежали три погубленных мною женщины. Я имею в виду Верку, Наташку и Людмилу. Кажется, они уже очнулись и изъявили желание встать на ноги. Любезный Закревский бросился им помогать. Огорченный Цезарь оглядывал каменные стены циклопического сооружения, в котором мы столь неожиданно оказались. Здесь же был Наполеон, злобно косивший глазом на втравившего его в паскудное дело Варлава.
– Мы где? – слабым голосом спросил Петр Сергеевич, не без усилий отрываясь от пола.
– В Караганде, – порадовал я его.
– Молодой человек прав, – мрачно изрек Варлав. – Из этого тоннеля действительно берет начало Карага, Черный путь или Черная дорога, кому как понравится.
– И куда ведет эта Черная дорога? – насторожился Хохлов-Наполеон.
– Не знаю, – пожал плечами Варлав.
– То есть как не знаете? – возмутился Цезарь. – А зачем вы нас втравили в это дело?
– Я здесь совершенно ни при чем, господин Крафт, во всём виноват этот молодой человек. – Варлав ткнул пальцем в мою сторону. – Он должен был уйти по Черной дороге в сопровождении великих грешников.
– Это мы, что ли, великие грешники?! – возмутился Закревский. – Я всего лишь актер, никого в жизни не убивший и сроду чужого не бравший.
– Следовательно, вам придется страдать за чужие грехи, – холодно отозвался Варлав.
– Я вам не верю, Варлав! – взвизгнул Закревский. – Ничего демонического в Чарноте я не вижу. Самый обычный российский шалопай. А вот о вас такого не скажешь. Зачем вы устроили это дурацкое представление, погубившее всех нас? Зачем вы загнали нас в Вавилонскую башню? Мы ведь не злодеи, мы самые обычные люди!
– Я уже всё сказал вам, господа. Сеанс магии начался, и начался он не по моей воле, вам всем придется доиграть свои роли до конца или погибнуть.
Короче говоря, ведун Варлав нас всех загнал в угол. Разумеется, я ему не верил. Этот человек знал, куда он пришел, и отлично понимал, зачем ему это нужно. Но делиться с нами своими знаниями он не собирался. Более всего в этом деле меня смущал мой двойник. Зачем он понадобился Варлаву? Кого он пытался обмануть с его помощью, судьбу или жрецов?
Тоннель оборвался ровно через тысячу шагов. Я на всякий случай решил измерить расстояние и, кажется, ни разу не сбился со счета. Мы вышли на обширную поляну, залитую лунным светом, и остановились. Нас окружал лес, на вид вполне мирный и даже лирически настроенный по отношению к путникам: мы не услышали ни звериного рыка, ни пугающих криков ночных птиц.
– Здесь наши пути расходятся, – твердо сказал Варлав.
– А вас никто и не держит, любезнейший, – усмехнулся я. – Вы можете катиться на все четыре стороны.
– Покачусь я не один, Чарнота, со мной пойдут Наталья и Людмила.
– А почему Людмила? – удивился я, оборачиваясь к воскресшей блондинке.
Спящая красавица проснулась, как только мы очутились на Черной дороге. К сожалению, я так и не успел с ней поговорить. Людмила вскинула на меня глаза и тут же отвела их в сторону:
– Я ведь сказала тебе, Вадим, что у меня есть жених, но, к сожалению, не успела сказать, что я вышла за него замуж. Фамилия этого человека Варламов.
– Ваш покорный слуга, – издевательски поклонился Варлав.
Людмилу я не винил. Она не давала мне никаких обязательств, так же, впрочем, как и я ей. А господин Варламов, надо признать, очень видный мужчина. И я бы, пожалуй, одобрил ее выбор, если бы знал этого человека немножко меньше. Всё-таки женщине, которая ищет в браке спасения от жизненных бурь, следует более строго подходить к отбору кандидатов. Впрочем, альтернативой ведуну был демон, то есть я. И если быть до конца объективным, то, возможно, в данных обстоятельствах Людмила сделала не самый плохой выбор.
– Я не могу изменить данному слову, – гордо вскинула голову Людмила.
– Желаю тебе не разочароваться в своем избраннике.
Варлав и две его спутницы углубились в заросли. Наташка оглянулась и погрозила мне кулаком, а что касается Людмилы, то ее спина даже не дрогнула под моим пристальным взглядом. Судя по всему, она была уверена, что нашла в господине Варламове именно то, что искала.
– Думаю, это не последняя наша встреча, – бросил в мою сторону ненавидящий взгляд Петр Сергеевич Смирнов.
– Гуд бай, бэби, – сделала мне ручкой Верка. – Постарайся к следующей встрече вылечить свое разбитое сердце.
– У меня к вам убедительная просьба, барон де Френ, – повернулся я к мужу наглой бабенки, – когда будете сжигать эту ведьму на костре, пригласите нас на вечеринку.
– Обещаю, – мрачно кивнул головой Смирнов. – Всего хорошего, господа. Впрочем, в Темном мире это пожелание вряд ли окажется актуальным.
Барон подхватил под руку свою ветреную супругу и покинул нас, хотелось верить, что навсегда. Что же касается господ Хохлова, Крафта и Закревского, то они так и остались стоять у входа в тоннель, растерянно оглядываясь по сторонам. Из их поведения я заключил, что никаких инструкций от Варлава они не получили и сейчас пребывают в тихом недоумении. Знать бы еще, зачем этот сукин сын их сюда притащил.
– Где мы всё-таки оказались? – раздраженно спросил Хохлов.
– Скорее всего, это остров Буян.
– А что это за остров и где он находится?
– Находится он, по всей вероятности, в параллельном мире. К его созданию приложили руку наши отдаленные предки атланты. Те самые, о которых писал Платон. Вот, пожалуй, и всё, что я о нем знаю.
– Так на этом острове живут атланты? – удивился Цезарь.
– К сожалению, господин Крафт, атланты давно уже умерли. Зато на острове мы встретим вампиров, знахарей, колдунов. Есть здесь и привидения. На балу у ведьмы Жанны мне попадались сатиры и бесы. По слухам, здесь водятся даже драконы. Но за драконов я ручаться не могу, поскольку никогда с ними не встречался.
– Но это же всё сказки, господин Чарнота! – пожал плечами Хохлов.
– Эти атланты, господин Хохлов, были рождены, чтоб сказку сделать былью. Вот они ее и сделали на нашу с вами голову. Сколько вам заплатил Варлав за участие в столь сомнительном мероприятии?
– Я был ему должен пятьсот тысяч долларов. Он вернул мне расписку.
– Дешево вы купились, господин Бонапарт.
– Но он сказал, что это просто научный опыт. Игра в виртуальном пространстве.
– А вы любите компьютерные игры?
– А что в этом плохого?
– Да ничего. Все мы, в сущности, дети и игра – наше любимое занятие. Ну что ж, господа, играть так играть. Предлагаю вам вступить в отряд славного рыцаря Вадимира.
– Это кто ж такой? – удивился Закревский.
– Ваш покорный слуга.
Я сильно сомневался, что от моих новоявленных соратников можно ждать доблести в бою, но для придания блеска моему имиджу они, безусловно, годились. К сожалению, мы не были вооружены соответствующим образом. А это большой недостаток на острове Буяне, где встречают людей именно по одежке. Прежде всего это касалось именно меня, ибо рыцарь без меча – это всё равно что домохозяйка без вязальных спиц. Всё-таки мы рискнули углубиться в лес по едва заметной тропинке, поскольку стыть истуканами у входа в подозрительный тоннель было совершенно бессмысленно.
Лес встретил нас дружелюбно, но без падений не обошлось. Ходить по лесу, да еще в ночную пору, – это особое искусство, которым никто из моих спутников-горожан не обладал в полной мере. В результате господин Закревский повредил о подвернувшийся сук руку, Цезарь порвал свою роскошную тогу, а Бонапарт потерял треуголку. Все эти печальные события сопровождались руганью людей, обиженных судьбой, обстоятельствами и коварным злодеем Варлавом. Именно в адрес Варлава и изрыгались в большей степени нехорошие слова, и была надежда, во всяком случае у меня, что он сейчас икает, беспрерывно поминаемый неразумно доверившимися ему простофилями.
Светало. Проснувшиеся птички зачирикали у нас над головой, что сразу же настроило меня на лирический и местами мажорный лад. Мои спутники моего радужного настроения не разделяли и даже принялись глухо роптать по поводу трудностей пути и голодных желудков. Они почему-то решили, что раз рыцарь Вадимир принял их в свою свиту, то должен обеспечить им приятный досуг и приличное питание.
– Я, господа хорошие, не просто рыцарь, я странствующий рыцарь. Какие, собственно, к нашему брату могут быть претензии?
– Чтоб ты провалился, Чарнота, – запыхтел Хохлов. – А еще демоном называешься.
– От Наполеона слышу, – не остался я в долгу.
– Всё, – сказал Закревский, опускаясь на пенек, – я больше не могу. Прошу учесть, господа, что у меня изношенный организм и подобные переходы мне уже не под силу.
– По-моему, там впереди, за деревьями, какое-то здание, – указал перстом не потерявший присутствия духа Цезарь.
– Это не здание, Вацлав Карлович, – поправил я его, – это замок Руж, в котором я совсем недавно убил зверя апокалипсиса.
При виде знакомого замка я вздохнул с облегчением, ибо в логове старого рыцаря Гийома мы могли найти не только приют, но и пищу. Я не стал ломать голову над тем, как здесь оказался замок, который по всем приметам должен был находиться в другом месте. В конце концов, мы находимся на острове Буянее, а здесь возможны любые перемещения.
– А нас туда пустят? – выразил сомнение Хохлов.
– Мне за вас стыдно, господин Бонапарт, – укоризненно вздохнул я. – По-вашему, доблестный рыцарь Гийом де Руж способен отказать в приюте своему странствующему собрату?
– Я бы отказал, – сказал со свойственной всем римлянам прямотой Цезарь. – Уж очень вы подозрительный тип, Чарнота.
Но Вацлав Карлович ошибался, скажу более – он был посрамлен в своем некрасивом намерении оболгать нанимателя, ибо рыцарь Вадимир был принят в замке Руж с великим почетом. К слову, челяди в замке Руж за это время сильно прибавилось. И кроме знакомых мне Жана, Жака и Марии по двору и залам замка бегало еще десятка два расторопных вассалов, готовых услужить гостям своего сюзерена.
– Рад приветствовать в своем замке доблестного воителя, рыцаря Вадимира, сына Аталава, – торжественно произнес благородный Гийом. – Я никогда не забуду вашей услуги, дорогой друг.
– Какие пустяки, – равнодушно махнул я рукой, словно драки со зверями апокалипсиса были моим повседневным занятием. – Вы извините, дорогой Гийом, что мы нагрянули к вам без приглашения. Гроза застигла нас на привале. Перепуганные кони сорвались с привязи и ускакали, унеся с собой наше оружие и припасы. Пропал даже мой драгоценный меч Экскалибур. Можете себе представить всю степень моего огорчения.
Благородный Гийом и отец Жильбер сочувственно зацокали языками, исподтишка посматривая на моих спутников. Потом рыцарь спохватился и, движимый состраданием к моему горю, преподнес мне старинный меч, очень хорошего закала, добытый в битве с коварными нурманами. Я меч принял с благодарностью, чмокнул, как водится, его лезвие и тут же прицепил оружие к поясу, вернув себе тем самым статус грозного воителя.
– Мои друзья, – махнул я рукой в сторону своих спутников. – Господин Бонапарт…
– Итальянец? – почему-то насторожился Гийом.
– Скорее корсиканец, – поправил я его. – Господин Закревский, магистр Белой Магии, и господин Крафт, врач, сиречь лекарь.
– Рад приветствовать вас в своем замке, – вежливо поклонился благородный Гийом, бросив при этом настороженный взгляд на актера. – Прошу к столу, дорогие гости.
К чести гостей, упрашивать они себя не заставили и в мгновение ока заняли места на неуклюжих деревянных лавках.
Я бы не назвал обед, приготовленный поварами благородного Гийома, изысканным. Пища была простая, но сытная, и мои проголодавшиеся спутники в два счета смели ее со стола. Особенно усердствовал артист Закревский, который при мелких своих габаритах и худобе отличался прямо-таки невероятной прожорливостью и такой же предосудительной склонностью к горячительным напиткам.
– А я слышал, что магистры питаются только акридами, – вздохнул отец Жильбер, словно бы между прочим.
– А что это еще за акриды? – удивился Закревский.
– Саранча, – пояснил священник.
Мне показалось, что почтенный кюре заподозрил в моем спутнике еретика и чернокнижника. Отчасти это было верно, тем не менее я счел своим долгом заступиться за актера. В конце концов, подобное подозрение бросало тень и на мою во всех отношениях безупречную репутацию.
– Господин Закревский большой специалист по изгнанию бесов и прочей досаждающей приличным людям нечисти. Мне сдается, что его присутствие в ваших краях будет небесполезным. Как я слышал, у вас здесь опять пошаливают.
– Увы, – возвел очи горе отец Жильбер. – Вы правы, сын мой. А тут еще в замке Френ появились новые владельцы. Более чем за сто лет замок превратился в руины, и все эти годы о нем шла дурная слава. По слухам, новый владелец замка Френ чернокнижник.
– А мне барон де Френ показался вполне приличным человеком, – возразил Гийом.
– Время всё расставит по своим местам, – вздохнул отец Жильбер. – Приличные люди в подозрительных местах не селятся.
– Кстати, – перевел разговор на другую тему благородный Гийом, – а где ваш доблестный оруженосец Безусый Лев?
– Ну, не такой уж он и доблестный, – возразил я рыцарю де Руж. – Просто я внял увещеваниям отца Жильбера и отпустил его на все четыре стороны. Ибо жизнь в плотском грехе хоть и скрашивает трудности странствий, но сильно отягощает душу.
Мое благочестие тронуло почтенного отца Жильбера, он даже порозовел от удовольствия и, вероятно, сразу же записал еще одну спасенную из цепких рук дьявола душу на свой лицевой счет. С прискорбием, однако, должен сказать, что со мной он, кажется, поторопился. Впрочем, эти свои сомнения я не стал высказывать вслух, чтобы не огорчать симпатичного мне человека.
– Как поживает ваша дочь, прекрасная Маргарита? – спросил я у барона.
Вопрос мой прозвучал неожиданно, и, видимо, поэтому благородный рыцарь смутился. Впрочем, он быстро обрел себя и выразил горячую надежду, что судьба его дочери с божьей помощью сложится благополучно. Оказывается, у прекрасной Маргариты появился жених. Это, разумеется, был рыцарь, владелец хорошо укрепленного замка, а не странствующая шпана вроде меня. Вместе с тем мне показалось, благородный Гийом не был в восторге от этого сватовства. В чем тут была причина, я так и не понял. Возможно, отцу просто не хотелось отдавать взращенную и спасенную от зверя дочь в чужие руки. Но, с другой стороны, не могла же дочь рыцаря де Ружа вековать свой век в старых девах.
– А как зовут жениха?
– Благородный рыцарь Фарлаф де Бриссар.
– Фарлаф, вы сказали? – насторожился я. – Это такой худощавый тип со сладким выражением лица и родинкой над верхней губой?
– Так вы его знаете? – удивился старый Гийом.
– Но он ведь женат, – вмешался в разговор артист Закревский, сразу же сообразивший, о ком идет речь. – Еще сегодня поутру он познакомил нас со своей молодой женой.
– Нет, господа, вы не поняли, – запротестовал отец Жильбер, – речь идет о сыне благородного де Бриссара, которого тоже зовут Фарлаф.
– А вы видели этого сына? – опять насторожился я.
– Мы с отцом Жильбером нет, а Маргарита успела с ним познакомиться, когда гостила у своей тетушки.
Я почти не сомневался, что в роли молодого Фарлафа выступал мой двойник. Этот сукин сын Варлав подсунул его вместо меня, выдав за того самого Вадимира, сына Аталава, который спас девушке жизнь в замке Руж. Это была величайшая наглость, требующая большого спроса. Мало того что этот еретик и чернокнижник увел у меня женщину, так он еще и вознамерился обмануть невинное создание, используя дешевую подделку под Вадима Чарноту. Свое возмущение я, однако, скрыл от благородного Гийома. Еще не время выкладывать на стол все свои карты, тем более что стратегия игры моего оппонента Варлава оставалась для меня тайной за семью печатями. Я никак не мог понять, какие цели преследует ведун Варлав и зачем ему понадобилась Маргарита.
– Прошу прощения, благородный Вадимир, что отвлекаю вас досужими разговорами, тогда как вы и ваши спутники нуждаетесь в отдыхе.
– Я бодр и свеж, благородный Гийом, а вот что касается моей свиты, то здесь вы, безусловно, правы.
Обед закончился взаимными комплиментами. Расторопная Мария повела моих боевых товарищей отсыпаться, а я, взяв под руку отца Жильбера, вышел с ним на крыльцо, дабы проветриться, а заодно и познакомиться с хозяйством доблестного рыцаря. Осмотром свинарника, коровника и конюшни я остался доволен. Чем, кажется, слегка удивил деревенского кюре, который, похоже, не ожидал встретить в странствующем рыцаре поклонника и знатока сельского хозяйства.
– Вам пора остепениться, благородный рыцарь, – осторожно посоветовал мне отец Жильбер. – Вы уже не юноша. Самая пора позаботиться о женитьбе.
– Увы, святой отец, но у меня нет замка, где я мог бы преклонить голову. Я ведь гол как сокол. И кроме меча у меня ничего нет за душою.
– Вы доблестный воитель, благородный Вадимир, а доблесть во все времена была в цене. Вы без труда найдете достойную и богатую невесту. Многие, знаете ли, именно женитьбой поправляли свои дела. Благо и у нас в округе нет недостатка как в благородных девицах, так и молодых вдовах.
– Это интересное предложение, отец Жильбер, но, к сожалению, я человек не практичный и очень боюсь промахнуться, увлекшись смазливым личиком и упустив из виду чисто житейскую сторону дела. Согласитесь, мало приятного оказаться после первой брачной ночи у разбитого корыта с законной женой, но без гроша в кармане. Мне нужен мудрый советчик. Не скрою, я рассчитываю на вас, святой отец.
Почтеннейший отец Жильбер был польщен моим доверием и выразил готовность (о! абсолютно бескорыстно) поспособствовать мне в обретении домашнего очага. Но, разумеется, если потом я пожертвую малую толику обретенного имущества в пользу матери-церкви, кюре не будет возражать.
– Это уж как водится, – с готовностью поддакнул я. – Церковная десятина – дело святое.
Разумеется, отец Жильбер отлично понимал, что имеет в моем лице дело с прожженным авантюристом, искателем приключений и чужого добра. Но, с другой стороны, а кто в те времена не был авантюристом? Про меня кюре хотя бы точно знал, что я человек относительно благочестивый и к тому же умеющий за себя постоять как в драке с людьми, так и в противоборстве с нечистой силой. А большего требовать от рыцаря было по тем временам просто неблагоразумно.
– Вы в курсе, отец Жильбер, что рыцарь Фарлаф де Бриссар чернокнижник и еретик еще почище вашего соседа барона де Френа.
– Да быть того не может! – ахнул простодушный кюре.
– А вы с ним хорошо знакомы?
– Собственно, я его практически не знаю. Он дальний родственник и наследник умершего барона де Бриссара и появился в наших местах совсем недавно.
– А барон умер своей смертью?
– Да как вам сказать, – вздохнул отец Жильбер. – Барон был уже далеко не молод. Правда, у него были сын и племянник. К сожалению, оба погибли на охоте в расцвете лет. Их смерть подкосила барона.
– Они охотились в том самом лесу, где завелась нечистая сила?
– Увы, да. Угодья де Бриссаров граничат с владениями де Френов, и межа проходит прямо по этому лесу. В прежние времена это было причиной многих военных стычек и усобиц.
– Значит, вы допускаете, что этот Фарлаф завладел замком Бриссар не совсем честным путем.
– Допускаю, – осторожно отозвался кюре. – Но вряд ли в наших краях найдется человек, который поставит сей поступок в вину благородному Фарлафу, ибо последний уже успел явить недоброжелателям свою силу.
– Сдается мне, отец Жильбер, что вы рассказали мне далеко не всё о замке Руж.
Священник ответил не сразу. Минуты две он задумчиво тер бритый подбородок, видимо, собирался с мыслями. За это время я успел осмотреть сторожевые башенки и пришел к выводу, что они нуждаются в ремонте. Не могу сказать, что замок Руж обветшал до полного безобразия, но в серьезном обновлении он, безусловно, нуждался.
– Как я понимаю, благородный Гийом человек не богатый?
– К сожалению, да, – не стал спорить со мной кюре. – Войны и усобицы разорили некогда богатейший род.
– И тем не менее за Маргариту дают хорошее приданое.
– Она единственная дочь барона.
– Значит, замок после смерти благородного Гийома отойдет к ней.
– У рыцаря де Ружа нет других наследников.
Похоже, отец Жильбер заподозрил меня в корыстолюбии, но в данном случае он ошибся. Меня интересовал не рыцарский замок, а причина, по которой Варлаву понадобилось женить своего «сына» на прекрасной Маргарите. Не думаю, чтобы любовь играла в этом предстоящем браке серьезную роль, во всяком случае со стороны жениха. Но ведь не из-за этого же потрепанного временем замка так суетится почтенный ведун?
Так в чем же главная тайна рода де Руж? Почему он притягивает чернокнижников и нечистую силу?
– У вас честные намерения в отношении Маргариты де Руж, рыцарь Вадимир? – спросил вдруг отец Жильбер, пристально глядя мне в глаза.
– Вне всякого сомнения.
– В таком случае пойдемте, но имейте в виду, что я не смогу гарантировать безопасность ни вашему телу, ни вашей душе.
Кюре огляделся по сторонам, взял меня за руку и потянул за собой. А через несколько минут мы спустились в подвал замка. Ничего примечательного я здесь не обнаружил, если не считать бочек с вином. Судя по их количеству, виноделие было едва ли не главным занятием в этих краях. Я уже было подумал, что отец Жильбер, имевший, как я успел заметить, некоторую слабость к потреблению горячительных напитков, решил угостить меня каким-нибудь особо ценным сортом вина из запасов благородного Гийома, но ошибся. Священник в сторону бочек даже не взглянул. Мы прошли по обширному подвалу метров пятьдесят, которые при этом разделяли несколько тяжелых дубовых дверей, окованных железом. Похоже, что подвал служил не только местом хранения ценного продукта, но и тюрьмой, а то и пыточной камерой. Я не большой знаток в деле выбивания показаний из несчастных узников, но, по-моему, в помещении, где мы с отцом Жильбером в конце концов оказались, хранились весьма специфические приспособления.