Шведов Сергей. Остров Буян

   – Варвары, – небрежно бросил царь Пирр в сторону поверженных, и мне ничего другого не оставалось, как с ним согласиться.
   Опьянение победой быстро проходило, и мне подумалось, что выражение «пиррова победа», видимо, имеет под собой какую-то реальную историческую почву. Мы одолели только второй этаж башни, а уже лишились значительной части своих сил. Еще один такой триумф – и нам придется либо возвращаться назад, либо искать других союзников в этом, судя по всему, густо населенном сооружении. Я сказал об этом Жанне, и она в знак согласия кивнула головой.
   – Хорошо бы выяснить, кто орудует на третьем этаже, – сказал я Пирру. – Я бы на вашем месте не стал соваться в воду, не зная броду. Есть риск нарваться на куда более грозного соперника, чем эти несчастные варвары.
   – Я рассчитывал на вашу магическую силу, – обиженно буркнул Пирр.
   – Ну, милый мой, – пожал я плечами, – магия магией, но стратегическое мышление тоже кое-что значит. Я ведь не единственный демон в подлунном мире. У нас, знаете ли, тоже конкуренция. Мне почему-то кажется, что и ваши оппоненты не обойдены вниманием моих коллег.
   Пирр был далеко не глупым человеком и уже, кажется, сообразил, что задача, которую он себе поставил, вполне может оказаться ему не по плечу.
   – Мой вам совет, царь Пирр, постарайтесь укрепиться на втором этаже. А мы с Жанной попытаемся узнать, кто же там орудует на третьем.
   Я почти не сомневался, что Вавилонская башня доверху набита честолюбцами. И очень может быть, что здесь мы обнаружим всех персонажей мировой истории, стремившихся в свое время к завоеванию мира. И если я на каждом этаже буду ввязываться в устраиваемые ими авантюры, то мне жизни не хватит, чтобы добраться до крыши.
 
   Нас задержали практически сразу, как только мы с Жанной приблизились к стану Цезаря. Почему-то я был уверен, что встречу здесь именно его, и в своих расчетах не ошибся. Чисто выбритый сухощавый человек бросил на меня подозрительный взгляд и открыл рот для вопроса. Однако я его опередил:
   – Рубикон уже перейден?
   – Пока нет, – отозвался он. – С кем имею честь?
   – Демон Вадимир. Посланец ада.
   – Любопытно, – задумчиво проговорил Цезарь. – До сих пор я полагал, что все эти рассказы о потустороннем мире – досужие вымыслы невежественных варваров. И что вам понадобилось в Вавилонской башне?
   – Мне нужно то, не знаю что.
   – Должен вам сказать, любезнейший, что вы не одиноки в своих поисках.
   – Догадываюсь.
   Цезарь возлег на стоящее поодаль ложе и впал в меланхолическую задумчивость. Кажется, я был ему неинтересен. В ведущейся в Вавилонской башне игре за власть я представлял собой ничтожно малую величину.
   – Вы обречены, – с ласковой улыбкой сказал я Цезарю. – Удар кинжала, и всё будет кончено.
   – Так вы Брут? – недовольно нахмурился Цезарь.
   – Я уже сказал вам, почтеннейший, что меня зовут Вадимир. Там наверху вас ждут либо Чингисхан, либо Наполеон, а возможно, оба вместе. У одного неисчислимая орда, а у другого пушки. Но в любом случае ваши легионы будут уничтожены еще до того, как вы перейдете Рубикон.
   – Иными словами, вы мне советуете остаться здесь, на третьем этаже башни?
   – Вы получите власть над Римом.
   – И буду убит в результате заговора.
   – Такова жизнь, – пожал я плечами.
   – Мне нужна власть над миром, демон Вадимир! И уж если я попал в эту башню, то постараюсь пройти весь путь до конца.
   – Похвальное упорство, но совершенно бессмысленное. У вас нет ни малейшего шанса, милейший. Я понимаю всю степень вашего разочарования. Блестящий ум, стратегический талант – и всё это летит коту под хвост только потому, что у вас нет пушек. Вы знаете, кто вам противостоит на четвертом этаже?
   – Некий Буонапарте, корсиканский выскочка, осмелившийся бросить вызов верховному жрецу храма Юпитера.
   – У него весомые аргументы, во всяком случае, в противоборстве с вашими легионами, Цезарь. Но и ему не попасть на пятый этаж.
   – Вы знаете, кто его контролирует?
   – Скорее всего, бесноватый фюрер, полное ничтожество, но у него есть танки и гаубицы.
   – По-вашему, я должен договориться с этим фюрером, чтобы разбить Буонапарте? Но у нации не может быть двух вождей, и власть над миром тоже не делится на двоих!
   – Зато вы получите четвертый этаж.
   – Да, но пятый этаж по-прежнему останется для меня недоступен.
   – Но ведь есть же еще и шестой.
   – А кто контролирует шестой этаж?
   – Понятия не имею. Этот честолюбец пока что себя не обнаружил, и о его возможностях мне трудно судить.
   – Кажется, именно этот человек страшит вас более всего, – покосился на меня Цезарь.
   – Неизвестность всегда пугает.
   Цезарь встал со своего ложа и прошелся по шатру. Нам с Жанной он даже сесть не предложил, что было с его стороны не очень вежливо. Тот же царь Пирр вел себя куда более любезно. Я нисколько не сомневался, что этот честолюбец пойдет на любой сговор, только бы добиться своей цели. Цели в общем-то понятной, но не вызывающей живого отклика в моей душе. Я хоть и не Брут, но всё-таки республиканец. Мне никогда прежде даже в голову не приходило мечтать о власти над миром. И вот вам пожалуйста, именно я угодил в Вавилонскую башню, где, похоже, сплелись в гадючий клубок все честолюбцы, жившие в этом мире. Проблема моя была в том, что я не знал, кто ждет меня на шестом этаже, хотя и мог строить на этот счет всяческие предположения. Но в любом случае мне нужна была поддержка, ну вот хотя бы Цезаря, который ведь недаром был верховным жрецом храма Юпитера.
   – Я вам не верю, демон Вадимир.
   – Так и я вам не верю, Цезарь. Просто у нас с вами сейчас одна цель – попасть на шестой этаж.
   – А кто вам мешает это сделать?
   – Прежде всего вы, потом Наполеон, потом Гитлер.
   – Так вы надеетесь обмануть бесноватого?
   – С вашей помощью, Цезарь.
   – Хорошо, я согласен.
 
   Хотел бы я всё-таки знать, кто разыгрывает эту чудовищную комбинацию. Из разговора с Цезарем я уяснил, что собственное будущее не является для него тайной за семью печатями. Во всяком случае, он знает, что перейдет Рубикон, станет полновластным властителем Рима и будет убит заговорщиками во главе с Брутом. Но такая осведомленность могла означать только одно: встреченный мною Цезарь не был истинным Цезарем, а был лишь актером, которому неведомые силы доверили играть эту роль. Возможно, даже против его воли, и этот человек мучительно ищет выход из ситуации, в которую неожиданно попал. Конечно, я мог бы поговорить с ним начистоту, но у меня не было полной уверенности в том, что Лжецезарь тяготится навязанной ему ролью. Не исключено, что он добровольно согласился играть в этом спектакле в расчете заполучить главный приз в конце трудного пути.
   Легионеры Цезаря проводили нас с Жанной к лестнице, которая вела на четвертый этаж Вавилонской башни. На входе нас любезно подхватили французские жандармы. Вообще-то я неплохо говорю по-французски и по-английски, но если кто-то думает, что я владею еще и латынью с греческим, тот глубоко заблуждается. С Пирром и Цезарем мы говорили на чистейшем русском языке. Вот и жандармы Наполеона Бонапарта обратились ко мне на языке Пушкина, почему-то проигнорировав язык Корнеля, Расина и Виктора Гюго. Будучи законопослушным гражданином, я не стал им оказывать ни малейшего сопротивления, попросил лишь проводить меня к императору.
   Покои корсиканского выскочки были обставлены с вызывающей роскошью. На робкое покашливание моих провожатых император даже внимания не обратил, а они почему-то постеснялись заявить о себе в полный голос. Наполеон изучал карту военных действий. Мундир его был расстегнут, а знаменитая треуголка вместе с тростью и перчатками лежали поодаль, на изящнейшей работы столике.
   – Имя? – бросил император.
   – Штирлиц.
   – Звание?
   – Штандартенфюрер.
   Наполеон впервые глянул на меня с любопытством. Видимо, прикидывал в уме, можно ли доверять этому невесть откуда возникшему фрукту. Особенно долго он почему-то изучал Жанну. Впрочем, моя спутница всегда привлекала к себе мужские взоры.
   – Что нужно от меня вашему шефу?
   – Ничего. Он слишком самонадеян, чтобы прибегать к чужой помощи. Сотрудничество вам предлагаю я.
   – А какая мне польза от штандартенфюрера?
   – Никому не помешает агент во вражеском стане.
   – Вы не тот, за кого себя выдаете.
   – Так и вы, если мне не изменяет память, родились не императором.
   Мои слова можно было толковать двояко. И как намек на происхождение известного всему миру корсиканца, и как сомнение в том, что стоящий передо мной человек действительно Наполеон Бонапарт. Мне кажется, я был понят правильно. Во всяком случае, на лице моего нового знакомого появилась кривая усмешка.
   – Я не знаю ваших возможностей, штандартенфюрер.
   – Я демон, а моя спутница – ведьма. Согласитесь, помощь потусторонних сил никогда не бывает лишней для честолюбивого человека.
   – Допустим. Но плата за подобную помощь иногда бывает чрезмерной.
   То, что этот человек не поверил в мое потустороннее происхождение, я прочел в его глазах. И не поверил по той простой причине, что сам не был Наполеоном. Мы оба были всего лишь актерами разыгрываемого кем-то спектакля и отлично это понимали. К сожалению, это наше понимание ровным счетом ничего не меняло в складывающейся в Вавилонской башне ситуации.
   – Ваша цель? – спросил Бонапарт.
   – Мне нужно попасть на шестой этаж. Так же, как и вам.
   – Я вас не пропущу даже на пятый, – нахмурился император. – Вы мой конкурент.
   – В таком случае вам придется до скончания дней торчать на четвертом этаже. Я ваш единственный шанс.
   – И в чем же этот шанс заключается?
   – Я уведу фюрера на шестой этаж, и тогда у вас появится шанс занять пятый.
   – Мне нужна вся башня.
   – Так ведь велик шанс, что Гитлер сложит голову в противоборстве с неизвестным врагом и тем откроет вам путь к власти.
   – Вы меня искушаете.
   – На то я и демон.
   – Браво, господин Штирлиц. Я разгадал ваш план. Сначала голову сложит Гитлер, потом я, потом Цезарь, потом царь Дарий, который сидит на втором этаже, и наконец у вас в запасе есть еще царь Пирр, застрявший на первом без всяких шансов подняться выше.
   – Маленькая поправка: царя Дария на втором этаже уже нет. С моей помощью там обосновался Пирр.
   – А как ему удалось пройти по разорванному мосту?
   – Я искривил пространство. Но вы действительно разгадали мой план, господин Бонапарт. Я готов бросить всех вас в топку своего честолюбия. Но ведь и я смертен, о чем вы, надо полагать, догадываетесь. И ваш шанс в этой ситуации нисколько не меньше моего.
   – Честно говоря, я ждал всё это время, что фюрер всё-таки рискнет начать наступление. Но он почему-то медлит.
   – Вероятно, он ждет меня. Я тот самый камушек, который способен увлечь за собой лавину.
   – Вы меня убедили, господин Штирлиц. Идите. Но не ждите от меня пожеланий успеха, а уж тем более поддержки.
   Я и без слов Бонапарта понимал, что в разыгранной чьей-то злой волей ситуации мне придется полагаться только на себя. Я должен был добраться до цели во что бы то ни стало, в противном случае мне пришлось бы остаться в Вавилонской башне навсегда.
 
   В ставке фюрера меня ждали. Так что, не медля ни секунды, провели прямо в кабинет Гитлера. Человек с усиками и характерной челкой буквально выпрыгнул мне навстречу из кресла.
   – Ну вот и вы, – сказал он не то с облегчением, не то с испугом и поспешно махнул рукой в сторону затянутых в мундиры адъютантов. – Как вас прикажете называть?
   – Зовите меня штандартенфюрером Штирлицем.
   – Но вы действительно тот, за кого я вас принимаю?
   – Вне всякого сомнения. Как вы понимаете, обычный человек вряд ли мог бы проникнуть в эту башню. Но для демона Темного мира не существует препятствий.
   – Единственная просьба к вам, штандартенфюрер, никогда не называйте себя демоном в присутствии моих подчиненных. Нас могут не так понять. Я хочу власти, Штирлиц. Власти и обожания. Мне выпал шанс… Нет, я добился гигантским усилием воли… В общем, я избран для великой цели высшими силами, и ваше здесь присутствие это подтверждает.
   Фюрер, безусловно, был самым большим психом в собравшейся в Вавилонской башне компании честолюбцев. И, по моим наблюдениям, он оказался единственным из всех, кто не просто играл роль, а буквально слился со своим персонажем. Он был только Гитлером, и ни в каком ином качестве ощущать себя не желал. Мне в эту минуту показалось, что прибыл он сюда прямиком из сумасшедшего дома.
   – План уже готов, Штирлиц. Я раздавлю врага в железных объятиях. Вот взгляните.
   Я подошел к столу и с интересом склонился над картой. Надо отдать должное фюреру, он был незаурядным художником. Во всяком случае, я с первого взгляда определил, что главным препятствием на пути моего нового знакомого является всё та же пропасть, которую мне однажды уже удалось преодолеть.
   – Что вы знаете о своем противнике?
   – Колосс на глиняных ногах. Мы сомнем их одним ударом. И тогда весь мир будет у моих ног. Мне нужен мост, Штирлиц, дайте мне его.
   Вряд ли армия фюрера превосходила по численности войско царя Пирра, зато вооружена она была куда лучше. У солдат Гитлера были не только автоматы, но и артиллерийские орудия на механической тяге. Было даже два легких танка, которые хоть и с трудом, но могли пройти по достаточно узкому мосту. Если бы мы собирались воевать с Наполеоном, не говоря уже о Цезаре, то, безусловно, победа была бы на нашей стороне. Однако не приходилось сомневаться, что там, на шестом этаже, нас встретит куда более грозный противник, вооруженный, надо полагать, не хуже нас.
   С мостом я справился за одну минуту. Еще минут двадцать ушло на то, чтобы переправить по мосту людей и технику. Ворота разнесли выстрелом из противотанкового орудия, после чего в образовавшийся проем послали еще с десяток снарядов, дабы внести панику в ряды неприятеля. Я, честно говоря, опасался, что сумасшедший фюрер своим неадекватным поведением, чего доброго, нанесет Вавилонской башне непоправимый ущерб, но артиллерийские снаряды для грандиозного сооружения что слону дробина. Ее стены даже не дрогнули от грохочущих в утробе разрывов. Не исключаю, что эта башня способна была вынести даже точечный ядерный удар.
   Завершив артподготовку, фюрер бросил свою армию в наступление. После оглушившего нас грохота артиллерийских орудий треск автоматных очередей звучал как музыка. Солдаты Гитлера один за другим исчезали в проеме, а следом за ними канули в безвестность пять орудий и два легких танка. И наконец настал наш черед. За рулем «опеля» сидела Жанна, мы с фюрером с удобствами расположились на заднем сиденье. Тоннель мы миновали в мгновение ока и торжественно вкатили в огромный зал, который был пуст как карман нищего. Вскинувший было руку в партийном приветствии Гитлер так и застыл в неудобной позе с открытым ртом. Честно признаюсь, я тоже был удивлен. Пять тысяч солдат, пять орудий и два танка испарились словно по мановению волшебной палочки. Невидимый враг стер их с батального полотна гигантской резинкой. И теперь в раме остались только трое растерянных и сбитых с толку людей.
   – Боже мой, – только и сумел вымолвить фюрер, падая на сиденье.
   По моему мнению, в данном случае больше бы подошло выражение «черт побери!», но я не стал поправлять Гитлера, тем более что этот человек Гитлером не был. Я ждал иного развития событий и был слегка разочарован, что мой план с треском провалился.
   Нам не оставалось ничего другого, как сидеть и наблюдать за происходившим на наших глазах безумием.
 
   Через пять минут после нашего героического и провального броска на шестой этаж ворвалась старая гвардия Наполеона, и тут же сгинула без следа под растерянное кряканье незадачливого фюрера. Сам Бонапарт, въехавший в зал на белом коне, застыл, словно памятник самому себе. И мне пришлось его окликнуть, дабы он не загораживал проход легионерам Цезаря, которые твердым солдатским шагом бежали навстречу своей гибели. Сказать, что зрелище это было ужасным, не могу. Мы не слышали предсмертных хрипов, не видели крови и разодранных тел. Люди просто исчезали, промелькнув перед нашими глазами, не оставив после себя даже щепотки пепла. Последними на шестой этаж ворвались воины Пирра. Эти числом уступали своим предшественникам, а потому момент их исчезновения мы практически не заметили. Зато сам царь Пирр, ошеломленный своей неудачей, подошел к нашей машине и упал на переднее сиденье рядом с Жанной. Спешившийся Наполеон о чем-то разговаривал с Цезарем, похоже, выражал коллеге свое недоумение. Мне пришлось их окликнуть, после чего они нехотя присоединились к нам.
   – Это ваши шутки, демон, – выразил общее мнение Цезарь. – Вы погубили наши легионы.
   Обвинение было серьезным, но абсолютно беспочвенным. Никакого отношения к гибели этих людей я не имел, да и не мог иметь по той простой причине, что все они давно уже были покойниками. Они погибли в свой срок, проводя волю людей, роли которых подрядились исполнять мои новые знакомые.
   – Итак, господа цари, фюреры и императоры, для вас пришел час Страшного суда.
   – А ты кто такой, чтобы нас судить? – окрысился на меня Наполеон Бонапарт, обронивший где-то свою треуголку.
   – Я единственный среди вас представитель потустороннего мира. Согласитесь, что в определенной ситуации демон будет постарше императора.
   – Вы же видите, господа, он над нами издевается, – возмутился Цезарь. – Какие еще в наше время могут быть демоны?
   – Но позвольте, уважаемый, – возразил римлянину царь Пирр, – а с чьей тогда помощью мы оказались в этой чертовой башне?
   – Возможно, проводится какой-то научный эксперимент, – неуверенно отозвался Бонапарт.
   – Что же они, подлецы, на живых людях экспериментируют! – накалялся фюрер. – Тогда давайте спросим у присутствующего здесь научного работника, по какому праву они втянули приличных людей в эту авантюру.
   – Он действительно демон, – презрительно бросила в сторону Гитлера ведьма Жанна. – Преврати их в крыс, дорогой. Надоели.
   – Но позвольте, – запротестовал царь Пирр. – Зачем же сразу в крыс? Я, например, верю, что этот товарищ, в смысле господин, демон, поскольку собственными глазами видел на его груди сатанинские знаки.
   Меня заступничество Жанны позабавило. Но в любом случае я с гораздо большим правом мог называть себя демоном, чем эти люди именоваться царями, фюрерами и императорами. Я, по крайней мере, победил зверя апокалипсиса, тогда как эти четверо были самыми обычными самозванцами. Теперь у меня в этом не было уже никаких сомнений.
   – Я извиняюсь, женщина, – робко обратился к Жанне сильно сдавший по части самомнения фюрер, – вы утверждаете, что мы находимся уже на том свете?
   – Да уж конечно не на этом, – отрезала Жанна.
   – Это что же, господа, мы в аду? – ужаснулся Гитлер.
   – А вы претендуете на райские кущи? – удивился я. – С таким-то послужным списком!
   – Позвольте, но это же форменное безобразие, я никакого отношения к этому негодяю не имею! – заверещал бывший фюрер.
   – А зачем мундир фашистский на себя напялил, гад? – цыкнул на оборотня в погонах царь Пирр.
   – Но я же артист! Меня попросили сыграть, вот я и откликнулся. Это провокация! Я буду жаловаться в высшие инстанции!
   – Люцифер вас примет, – обнадежил я артиста, столь не ко времени облачившегося в мундир. – Вас попросили сыграть в рулетку?
   – Да! – подпрыгнул на сиденье бывший фюрер. – И не просто Попросили, а буквально принудили. Сунули в руки деньги и заставили играть. Каюсь, господин демон, я знал, что игра в рулетку трактуется в высших инстанциях как смертный грех, но ведь угрозы-то были нешуточные.
   – А раньше вы карт в руки не брали и к рулетке не подходили?
   – Да! То есть нет. Играл. Но по маленькой. Да и откуда у актера провинциального театра большие деньги!
   – Так, – подытожил я признательные показания артиста, – а всех остальных тоже принудили играть в рулетку?
   – Я играл на свои, – хмуро бросил Бонапарт. – Никто меня не принуждал. А в это казино я хожу уже не первый год.
   – Стало быть, недостатка в средствах вы не испытываете?
   – Я бизнесмен. Для меня игра – развлечение.
   – Вы тоже бизнесмен? – повернулся я к Лжецезарю.
   – Был, – нехотя отозвался тот, – но игра засосала. А когда я проставил последний рубль, ко мне подошел человек с предложением.
   – Как он выглядел?
   – Внешность самая заурядная. Да я и не присматривался. Главное, что у него были деньги, а у меня появилась возможность отыграться. Выигрыш он предложил поделить пополам.
   – А почему он не играл сам?
   – Ему не везло, так, во всяком случае, он объяснил свое поведение. А у игроков есть примета, что если ставишь чужие деньги, то фортуна поворачивается к тебе лицом.
   – Вы поставили на цифру «шесть»?
   – Да. Причем два раза удачно. А третья шестерка привела меня сюда.
   – Вы уверены, что в третий раз выпала именно шестерка?
   – Уверен.
   – Это вы решили ставить на шестерку, или эту цифру назвал ваш партнер?
   – Он предложил, я согласился. Мне было всё равно. Главное – игра.
   – А вы? – обернулся я к царю Пирру.
   – Я пришел в казино первый раз в жизни. Клянусь. Появились лишние баксы. Я эти деньги нашел прямо на улице. Тысяча долларов. Такое везение. И тут мне в голову ударило. Все играют, а я чем хуже. Ведь жизнь прожил, а у игрального стола ни разу не стоял. Глупо было не воспользоваться привалившим фартом. Деньги шальные. Жена о них не знает. Проиграю, и черт с ними. Подошел к рулетке и поставил на шестерку. Выиграл. Поставил на ту же цифру во второй раз. Все тамошние завсегдатаи крутят пальцем у виска, а мне хоть бы что. Меня смех разбирает. Я и в третий раз на шестерку поставил. Ну и попал сюда. Сначала испугался до поросячьего визга, а потом смотрю, люди ко мне почтительно обращаются, величают царем Пирром. Вот и стал потихоньку осваиваться. Пытался, конечно, отсюда выбраться, но – увы.
   – Вы все играли в «Тройке»?
   – Я играл в «Семерке», – возразил царь Пирр.
   – А я в «Тузе», – отозвался Бонапарт.
   – И случайно поставили на шестерку?
   – В общем, да. Но мне эту цифру подсказал один человек.
   – Как он выглядел?
   – Я к нему не присматривался. Средних лет, довольно высокого роста. Над верхней губой родинка. В смокинге. Держался уверенно. Чувствовалось, что человек он небедный и с большим опытом.
   Ситуация потихоньку начинала проясняться. Все присутствующие делали ставки на цифру «6» в казино «Тройка», «Семерка», «Туз», всех так или иначе спровоцировали на игру. С большой долей вероятности можно было утверждать, что сделал это человек средних лет, с родинкой над верхней губой. Между прочим, по описанию этот тип был очень похож на одного моего знакомого. Три дня назад я видел его совсем в другом месте. Но это ровным счетом ни о чем не говорило. Ибо Бонапарт, Цезарь, Пирр и Гитлер попали в Вавилонскую башню более недели назад. Во всяком случае, так они утверждают.
   – А кто из вас видел царя Дария?
   – Какого еще Дария? – не понял фюрер.
   – Того самого, который контролировал второй этаж.
   – Но мы ведь в пух и прах разбили его войско, – напомнил мне царь Пирр. – Возможно, он был убит.
   Всё может быть, конечно, но мне исчезновение персидского царя показалось странным. Мы разгромили его войско, это правда, но никого даже отдаленно напоминающего персону высокого ранга я среди убитых не заметил.
   – О том, что на втором этаже обосновался царь Дарий, я узнал от своих легионеров, – пояснил Цезарь. – Но мне и в голову не пришло, что он попал сюда тем же путем, что и я. Поймите наше состояние. Вдруг по непонятной причине оказаться неизвестно где… Те люди, что меня окружали, вели себя довольно странно. Более всего они напоминали то ли роботов, то ли механических кукол, в общем, существ, запрограммированных на определенные действия. Я со временем догадался, что они не совсем люди. А может, вообще не люди. А вот вас я раскусил сразу. Не знаю, какой вы демон, но уверен, что пришли вы сюда тем же путем, что и мы.
   – Меня зовут Вадим Чарнота. Я профессиональный игрок. И вы действительно не ошиблись на мой счет, господин Цезарь. Последнюю свою ставку я сделал в казино «Тройка». И, как вы уже, наверное, догадались, ставил я на цифру «шесть».
   Жанна бросила на меня недовольный взгляд. Она единственная из присутствующих была уверена в моем потустороннем происхождении. И очень ошибалась на мой счет. Впрочем, и я на ее счет, возможно, заблуждался. Так как всё больше склонялся к мысли, что передо мной всё-таки Верка, которая вошла в образ средневековой ведьмы с чьей-то посторонней помощью и никак не может из него выйти. Косвенным подтверждением этой версии служит то, что тело Веры Смирновой исчезло из морга в тот самый момент, когда в нашем мире появилась ведьма Жанна.