Страница:
– Это Чарнота! – завопил Закревский и с перепугу швырнул свой факел в исчадие ада.
Жест был недружеский, можно даже сказать наглый, и зверь апокалипсиса тут же обратил свой огненный взор в нашу сторону. Светло стало как днем, так что я без труда разглядел и свирепые глазки монстра, и вставшую дыбом шерсть на его загривке.
– Она моя! – издал страшный вопль Жак де Круа, и этот вопль потряс стены рушащегося замка, которые и без того дышали на ладан. Замок рухнул со страшным грохотом, открывая нашему взору окружающий ландшафт, объятый огнем. В природе творилось что-то страшное и непонятное: молнии с треском раздирали черное полотно ночи, пугая людей до поросячьего визга. Я увидел искаженное страхом лицо Верки, которая тыкала в мою сторону пальцем и кричала:
– Это он!
– Кто он? – задал ей резонный вопрос Вацлав Карлович Крафт, который с большим трудом сохранял остатки былого величия, столь свойственного Гаю Юлию Цезарю.
– Демон!
– А это кто? – резонно спросил Закревский, указывая рукой на монстра.
Отец Жильбер, вынырнувший неизвестно откуда, принялся осенять крестом присутствующих, включая и распалившегося зверя, который готовился перейти к решительным действиям.
– Она моя! – вновь завопил монстр, переполошив и без того до крайности перепуганную концом света публику.
– А вот и дудки! – крикнула взволнованная притязаниями монстра Маргарита. – Я теперь жена рыцаря Вадимира. Поищи девственницу в другом месте.
– Как жена? – ахнула Верка. – Ты в своем уме?
– Но ведь Чарнота умер, – заволновался Закревский. – Он же провалился.
– Положим, проваливался я уже дважды, – возразил я актеру. – Но до ада так и не добрался. Ну не принимает меня ад, что тут поделаешь. По слухам, там уже заняты все руководящие вакансии, а быть простым грешником мне уже не по чину.
В округе наступило некоторое затишье. Похоже, неведомые силы, то ли природные, то ли сатанинские, затеявшие весь этот бедлам с огнем, дымом и пылью, слегка опамятовались и впали в задумчивость по поводу правильности своих действий. Что там ни говори, а результат был налицо – замок разрушен, а его обитатели перепуганы до смерти.
– Убей его, Жак, – вдруг прозвучал в наступившей тишине спокойный голос Варлава.
Ведун храма Йопитера стоял в величественной позе на обломке стены и орлиным взором озирал окрестности. Его руки, узко обтянутые кожаными перчатками, были сложены на груди, а лицо не выглядело ни растерянным, ни расстроенным. Похоже, потрясший основы бытия катаклизм не явился для него неожиданностью.
Несчастный Жак де Круа бросился на меня разъяренным тигром, разметав всех стоящих на его пути людей. Впрочем, они, кажется, разбежались сами, дабы не столкнуться случайно с разбушевавшимся исчадием ада.
– Дай ему по морде, Вадимир, – попросила меня Маргарита. – Господи, как он мне надоел.
Жак де Круа рассчитывал порвать на куски всего лишь человека, но на его вызов откликнулся зверь. Причем зверь куда более страшный, чем он сам. Я сужу об этом по реакции окружающих. Верка истерически взвизгнула. Закревский рухнул в обморок. Крафт отшатнулся и прикрыл лицо ладонью, дабы случайно не встретиться взглядом с монстрами, ибо те, кто пренебрег этой разумной предосторожностью, уже лежали обездвиженные на плитах двора разрушенного до основания замка Френ. А мы с Жаком де Круа, оскалив зубастые пасти, сошлись грудь в грудь напротив застывшего на постаменте памятником самому себе почтенного ведуна Варлава. Впрочем, спокойствие на лице жреца сменилось недоумением, похоже, мое преображение явилось для него неприятным сюрпризом.
– Убей его… Жак! – вновь выкрикнул чернокнижник, но в этот раз его голосу не хватило уверенности.
Схватка монстров – это наверняка захватывающее зрелище. К сожалению, зрителей, способных вынести подобное, на этом свете раз, два и обчелся. Хотя не исключаю, что, может быть, за нашим поединком с какого-нибудь холма наблюдали представители небесных сфер и их неразумные оппоненты из Люциферова стана.
Убивать Жака де Круа мне не хотелось. Вряд ли этот молодой человек был законченным негодяем. Скорее его можно было считать жертвой обстоятельств и неведомых злобных сил, разбуженных честолюбцами. Пока что я только защищался, уклоняясь от ударов могучих лап своего оппонента. Ибо дрались мы голыми руками, а точнее, клыками и когтями, которыми нас наградили духи из капища. Отбиваясь от наскоков Жака, я время от времени посматривал по сторонам, опасаясь подвоха со стороны Варлава, а возможно и иных сил, которые ждут только удобного момента, чтобы сказать свое веское слово в разгоревшемся споре. Я оказался прав в своих опасениях. Атака Жака была лишь отвлекающим маневром. Варлаву необходимо было выключить меня из игры, и он жертвовал опьяненным яростью монстром, чтобы без помех добраться до вожделенной цели.
Я вдруг увидел дверь среди развалин замка. И двух живых гаргулий, застывших в напряженной позе по обе ее стороны. Их красные глазки сверкали адским огнем, а пальцы с длинными когтями сжимались в предвкушении добычи.
– Гай Юлий Цезарь, ваш выход, – торжественно произнес Варлав, вновь, кажется, обретший спокойствие.
Вацлав Карлович Крафт стоял в двадцати шагах от нас с Жаком, и лицо его в свете пожара, охватившего окрестные леса, было поразительно бледным. Но еще более бледным казались лица Хохлова и Закревского, которые прятались за его спиной. Я слишком увлекся своими наблюдениями и пропустил довольно чувствительный удар Жака по печени. Если кто-то думает, что у монстров нет печени, то очень глубоко заблуждается. Во всяком случае, у меня она точно есть. И постижение этого факта оказалось весьма болезненным для моего организма. Тем не менее, собравшись с силами, я выправил ситуацию, достав своего оппонента ударом кулака в челюсть. Удар оказался настолько чувствительным, что Жак опрокинулся наземь и даже, кажется, потерял сознание. Бить лежачего я не стал. Монстр ты или не монстр, но правила приличий тоже надо соблюдать. Не говоря уже о том, что я был захвачен зрелищем, разворачивающимся на моих глазах.
Цезарь всё-таки пошел к металлической двери, понукаемый грозным криком Варлава. Шел он как сомнамбула, не реагируя на предостерегающий рык гаргулий. Крылатые демоны, пораженные такой невероятной наглостью, расправили перепончатые крылья, готовясь к отражению атаки. Вацлав Карлович в полный голос нес какую-то невероятную ахинею, возможно, он тронулся умом от переживаний, но не исключено, что он произносил магические заклинания…
В этот миг очухавшийся Жак вновь атаковал меня с удвоенной энергией, и мне, чтобы защитить себя от клыков и копей монстра, пришлось сосредоточиться на поединке. Схватка протекала с нарастающим ожесточением сторон. Мне становилось всё более очевидным, что демон де Круа никогда не пойдет на мировую с демоном Вадимом Чарнотой и скорее сдохнет, чем согласится на ничью.
Вопль ужаса, вырвавшийся из десяток глоток, заставил нас с Жаком ослабить хватку. Это тем более было досадно, что я уже подбирался к его горлу, готовый пустить в ход клыки. Поначалу мне показалось, что гаргульи порвали на части неосмотрительного Крафта, вообразившего себя Цезарем, но я ошибся. Вацлав Карлович всё-таки открыл вожделенную дверь. Не исключаю, что она открылась сама под воздействием магических заклятий… Так или иначе, но картина, открывшаяся нашим глазам, была воистину ужасной. Мир, и без того претерпевший за последний час массу всяческих изменений, свихнулся, похоже, окончательно. На небе вдруг вспыхнула тысяча солнц, и от неистового сияния мы все невольно прикрыли глаза. Потом светила мгновенно погасли, и наступила непроглядная ночь, дохнувшая на нас леденящим ужасом. И из этого мрака проступили еще более черные огромные тела, очертания которых повергли нас в трепет.
– Кто ты? – донесся из темноты пугающий до икоты голос.
– Варлав, жрец храма Йопитера.
Я вдруг почувствовал, что мои пальцы сжимают не заросшее шерстью горло монстра, а самое обычное, человеческое, и невольно отшатнулся. Жак де Круа тоже разжал объятия. Похоже, мы оба под действием неведомых чар вновь превратились в обычных людей.
– Зачем ты пришел?
– Мне нужна сила, – ответил дрогнувшим голосом Варлав.
– Ты ее получил. Малый сосуд пуст.
То ли мои глаза уже попривыкли к темноте, то ли тьма стала поддаваться свету, исходящему из неизвестного источника, но теперь я видел вопрошающих. Это были существа, рядом с которыми мы с Жаком де Круа даже в зверином обличье смотрелись безобидными щенками. Да что там мы – гаргульи потерялись на фоне грозных тварей, рожденных сатанинским разумом.
– Мне нужно много силы, откройте большой сосуд, дэвы. Именем бога Йо заклинаю вас.
– Нужна кровь, много крови! – дружным дуэтом отозвались дэвы.
– Два самых грозных воителя земли перед вами, дэвы. Вся пролитая их руками и по их вине кровь теперь ваша.
За грозных воителей жуликоватый Варлав пытался выдать Закревского и Хохлова, которым в этом жутковатом представлении были отведены роли Гитлера и Наполеона. Прямо скажу, замена была неравноценной, но дэвы почему-то купились на этот трюк. И кричащие от ужаса Закревский и Хохлов были вдруг взметены вверх неведомой силой и перенесены на жертвенный камень, перед которым стояли чудовища.
– Ма-а-ало! – вновь загрохотал над развалинами замка Френ противный до тошноты голос дэва.
– Барон де Френ, главный злодей и чернокнижник в этих местах, тоже ваш.
Что-то просвистело над моей головой и рухнуло на камень, где уже извивались в ужасе Закревский и Хохлов.
– Ма-а-ало!
Дэвы, судя по всему, обладали отличным аппетитом. Я нисколько не сомневался, что почтенный Варлав, дабы получить большой сосуд с магической силой атлантов, отдаст демонам всех присутствующих не моргнув глазом. И оказался прав.
– Ведьма Жанна, баронесса де Френ, со всеми своими вассалами и прикормленной мелкой нечистью, – широким жестом предложил Варлав.
Конечно, Верка за свое коварство заслуживала порки, но со стороны почтенного ведуна было большим свинством предавать за здорово живешь свою ближайшую союзницу.
– Чарнота, сделай же что-нибудь! – крикнула Верка. – Убей этого безумца.
Положим, безумными здесь были все, включая саму обличительницу, в поисках магических чар отбросившую все законы, божеские и человеческие. Однако, не будучи по своей природе ангелом, я не спешил осуждать свою старую знакомую и даже с удовольствием выполнил бы ее просьбу, но, к сожалению, почтенный Варлав исчез из поля моего зрения. Мы отчетливо слышали его противный, подрагивающий от нетерпения и страха голос, но тело ведуна пропало. Возможно, этот сукин сын прибег к магии, а то и просто затаился между камней.
– Мало! – дружным дуэтом отозвались дэвы, получившие из рук честолюбца сразу до двух десятков жертв, включая ругавшуюся последними словами Верку.
– Светлана, жрица богини любви и согласия.
– Мало!
Конечно, можно было еще подождать и послушать, кого предложит распалившийся Варлав в качестве своей последней ставки в этой жутковатой игре – уж не свою ли жену Людмилу, но я решил, что пора действовать, и взял из рук оцепеневшей Маргариты грозный рыцарский меч, одолженный мною у несчастного де Перрона.
– Гай Юлий Цезарь! – торжественно произнес Варлав.
– Ма-а-ало! – отозвались охрипшие дэвы.
Недаром же народная мудрость гласит, что жадность фраеров губит. Жертвенный камень уже был переполнен народом, а дэвы всё продолжали торговаться, ставя мудрого ведуна Варлава в затруднительное положение. Я нисколько не сомневался, что распаленный близостью запредельного могущества честолюбец не остановится ни перед чем в достижении своей цели, а потому и спросил у стоящего рядом в человеческом обличье Жака де Круа:
– Готов?
– Готов, – отозвался тот, поднимая с каменных плит оброненную каким-то рассеянным стражником секиру.
– Два демона, – сделал я свою ставку. – В хорошем состоянии.
– Годится! – дружно отозвались дэвы.
Меня оторвало от земли и понесло вперед со страшной силой. Мне до сих пор летать не доводилось. Разве что падать или спускаться с парашютом. Но сейчас я перемещался по воздуху по горизонтали, а не по вертикали, и это было ни с чем не сравнимое ощущение. Вблизи дэвы смотрелись куда солиднее, чем издали. Этакие трехметровые остолопы с огромными гнутыми клыками в том месте, где у порядочных людей находятся зубы. Головы абсолютно лысые, покрытые крупными зелеными бородавками. Зато на теле волос рос довольно густо. Пахло от них ужасно, что, в общем, и неудивительно. Эти существа не мылись несколько тысяч лет, прозябая в затхлом воздухе подземного убежища. Судя по всему, эти два чудика именно нас с Жаком считали лакомым куском, а потому и попытались перехватить еще на подлете. Я не стал мешкать, и прежде чем огромная лапа успела стиснуть мне горло, врезал мечом по круглой башке дэва. В ответ раздался совершенно чудовищный вопль. Точнее, два вопля, поскольку и расторопный Жак успел достать своего соперника секирой,
– А вы как хотели? – оправдался я за свое чересчур агрессивное поведение. – Всё-таки демоны перед вами, а не простые смертные.
Разница в росте между мной и моим противником была весьма существенная. Кроме того, дэв превосходил меня физической силой. Удар моего меча хоть и разрубил толстую кожу на его голове, но значительного ущерба не нанес. Этот трехметровый урод продолжал как ни в чем не бывало размахивать руками и топать ногами, пытаясь то ли размазать меня по стенке ударом кулака, то ли раздавить чудовищной по размерам ступней. Я чувствовал себя Моськой, напавшей по неосмотрительности на слона. В довершение к своим немалым размерам мой противник обладал еще и способностью к магии. Во всяком случае, он несколько раз изрыгал из себя языки пламени, способные изжарить неповоротливого человека в течение секунды. Не исключаю, что были у него в арсенале и другие магические штучки, но для их применения требовалось время, а я делал всё от меня зависящее, чтобы не дать своему сопернику опомниться. Пару раз я довольно чувствительно врезал ему по ноге мечом, что, безусловно, отразилось на его подвижности.
– Вам пора сматываться! – крикнул я людям, с удобствами расположившимся на жертвенном камне.
Камень, к слову, представлял собой огромный куб, на гладкой поверхности которого без труда могла разместиться сотня человек. И возвышался он над землей на добрых четыре метра. Высота не бог весть какая, и ловкий человек мог бы без труда спрыгнуть вниз и скрыться. Но, похоже, моих спутников удерживала на камне какая-то колдовская сила, поскольку никто так и не воспользовался моим советом. Окружающая меня обстановка тоже производила гнетущее впечатление. Стены подземного хранилища были украшены такими уродливыми образинами, на фоне которых даже мой нынешний противник дэв выглядел писаным красавцем. Мне пришло в голову, что эти доисторические монстры тоже, чего доброго, могут проснуться от воплей, несущихся из глоток дэвов, и тогда нам с Жаком несдобровать.
– Слушай, придурок, – обратился я к дэву, – а с чего ты взял, что можешь пообедать демоном? Причем я не просто демон, но еще и атлант. Почувствуй разницу!
Дабы мои слова не сочли за пустое бахвальство, я довольно чувствительно ткнул мечом в огромное, нависающее надо мной брюхо. Рана, полученная демоном, к сожалению, оказалась не смертельной. Напротив, он с еще большим энтузиазмом принялся пинать воздух, гоняя меня по обширному залу. Похоже, что эту скотину вообще нельзя было убить мечом. Я нанес ему уже около десятка ран, но на его активности это никак не отразилось. Да и крови из этих ран вытекло совсем немного. Что же касается меня, то любой удар дэва был бы для меня смертельным. Дело приняло совсем скверный оборот, когда противник Жака де Круа, видимо более проворный, чем мой, сумел нанести ему удар когтистой до неприличия лапой. Жак упал, обливаясь кровью, а я не успел прийти ему на помощь. Дэв издал дичайший вопль и наступил на грудь моего товарища гигантской ступней. Единственное, что я успел сделать, так это рубануть мечом по бедру торжествующего чудовища.
Теперь у меня было два противника, и положение мое становилось совсем аховым. Они атаковали меня с двух сторон, пытаясь зажать в угол. Я маневрировал по залу, но силы мои были уже на исходе. Рано или поздно, но эти уроды должны были меня достать. На их отвратительных харях уже читалось торжество победителей, готовых сожрать труп своего врага. Похоже, я слишком опрометчиво бросился в драку против противников, превосходящих меня по всем параметрам и, что самое обидное, практически неуязвимых для моего меча. Впрочем, выбора у меня не было. Во всяком случае, выбора между жизнью и смертью. Мне предоставлялась возможность либо умереть на жертвенном камне, либо в бою.
Каменную образину на стене я задел случайно, пытаясь хватануть мечом охамевшего дэва, но этого оказалось достаточно, чтобы она ожила и вцепилась зубами в руку моего противника. Причем само чудище так и продолжало стыть в камне, зато его пасть работала очень эффективно, и не прошло и секунды, как неосторожный дэв остался без руки. Однако мое торжество продолжалось недолго. Каменная стена пошла трещинами. Создавалось впечатление, что некто огромный и страшный пытается высвободиться из каменного плена, в котором он был заточен многие века. Честно говоря, я поначалу не понял, что послужило причиной пробуждения таинственного зверя от тысячелетнего сна. И только взглянув на свою окровавленную кисть, поцарапанную когтями дэва, я понял, что произошло. Моя кровь случайно попала в пасть зверя, и он ожил. Точнее, попытался ожить, поскольку я тут же рубанул своим мечом по этой клацающей зубами пасти.
Судя по всему, удар был нанесен вовремя, чудище затихло, зато отрубленная голова продолжала жить своей отдельной жизнью. Ее зубы устрашающе скалились в мою сторону, а глаза горели страшным сатанинским огнем. Недолго думая, я подцепил ее мечом и бросил в сторону однорукого дэва. Зубастая пасть вцепилась в ляжку моего противника и принялась перемалывать того с проворством, достойным лучшего применения. От воплей умирающего дэва у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Впрочем, сочувствовать ему я не собирался, ибо на ступнях и руках этого ублюдка еще алела кровь моего товарища Жака де Круа. Теперь я понял, зачем дэвам нужны были жертвы. В стенах древнего капища хранились сотни чудовищ, и все они готовы были проснуться, вкусив жертвенного мяса. Чем это оборачивалось для окружающих капище деревень и замков, представить было нетрудно. Надо полагать, Варлав, затеявший этот чудовищный торг, очень хорошо знал, что количество жертв, брошенных на алтарь его честолюбия, будет огромным. Что, однако, не помешало ему пойти на такой гнусный шаг.
Я готов был договориться с уцелевшим дэвом, но это глупое животное не хотело идти ни на какие соглашения и преследовало меня с упорством идиота. Мне не оставалось ничего другого, как повторить однажды удавшийся трюк. Я брызнул собственной кровью в ближайшую пасть, ударом меча отделил ее от стены и бросил в сторону своего настырного оппонента. Через минуту его не стало.
– Браво! – крикнул мне свесивший голову с жертвенного камня Закревский. – Вы не демон, Чарнота, вы воистину наш ангел-хранитель!
Видимо, со смертью дэвов заклятие рассеялось, и несостоявшиеся жертвы стали одна за другой спрыгивать с камня. Большинство тут же бросилось прочь из капища, но Закревский почему-то остался. Скорее всего, от испуга у него просто отнялись ноги, и ему требовалось время, чтобы восстановить кровообращение.
– А вы знаете, – сказал он мне, испуганно косясь на кошмарную пасть, лежащую поодаль, – барон Смирнов опять ожил. Это же черт знает что такое. Сегодня поутру он был натуральным покойником, а сейчас цветет как георгин на клумбе.
– Зато Жаку де Круа уже не подняться, – вздохнул я. – Ему уже никакое чудо не поможет.
Жак де Круа, растерзанный демоном, был действительно мертв. Я его искренне жалел, да и трудно не посочувствовать человеку со столь страшной судьбой и к тому же столь похожему на тебя самого.
– Дэвам нужна была человеческая кровь, чтобы оживить всех этих чудищ, вот они и подняли из гроба барона.
Барону де Френу крупно повезло в очередной раз. Но на месте Петра Сергеевича я бы не очень рассчитывал на удачу в дальнейшем. Трижды он возвращался с того света, но в четвертый раз поблизости может просто не оказаться мага, чтобы его воскресить.
– Нет, но каков Варламов! – задохнулся от возмущения подошедший к нам Хохлов. – Из нас с Закревским воители как из собачьего хвоста сито, а он нас выдал за Наполеона и Гитлера. Это уже не магия, это чистая афера.
– Положим, к мировому господству мы с вами рвались, – возразил Крафт, – ну хотя бы там, в Вавилонской башне. Вероятно, этого оказалось достаточно для разрешения возникшей проблемы.
– А вы тоже хороши, господин Цезарь, – набросился на него Закревский. – Зачем вы произносили эти заклинания?
– Кто ж знал, что всё обернется именно так, – вздохнул Вацлав Карлович. – Мне Варламов говорил совсем о другом.
– Кстати, – встрепенулся Хохлов, – а где сейчас этот подонок? Он собирается возвращать нас домой или нет?
Увлеченный противоборством с монстрами и разговорами со спасенными людьми, я просто забыл о хитроумном ведуне, и, похоже, напрасно. Между прочим, среди окружающих меня людей не было ни Верки, ни Наташки. Конечно, они могли просто выбежать из капища через образовавшийся магическими стараниями Цезаря Крафта проем в стене, но чутье подсказывало мне, что две эти расторопные дамы так просто отсюда не уйдут.
– Где ваша супруга? – спросил я у Смирнова, который с ошеломленным видом стоял чуть в стороне.
– Ушла в ту дверь, – указал барон рукой вправо. – Вслед за Варлавом.
Судя по всему, барон де Френ еще не обрел себя окончательно и пребывал в полусонном состоянии, но мне-то следовало быть порасторопнее. Убив дэва, я открыл Варлаву дорогу к вожделенному кладу. И, надо полагать, он не замедлил воспользоваться удачно сложившимися обстоятельствами.
Я первым двинулся к двери, на которую мне указал барон. За мной последовали Хохлов, Закревский и Крафт – ребята просто боялись затеряться в чужом для них мире. А я был для них последней надеждой на возвращение домой. Смирнов побрел за нами, хотя о чем он в этот момент думал, я затрудняюсь ответить. Череда смертей, преследовавшая Петра Сергеевича в последние дни, по-моему, вредно отразилась на его психике. С ума он еще не сошел, но, видимо, был очень близок к этому.
Дверь легко подалась под моим напором, и мы оказались в огромном зале, стены которого были буквально усыпаны драгоценными камнями. А от золота и серебра здесь просто рябило в глазах.
– Боже мой, – только и сумел вымолвить Закревский.
– Он здесь, – услышали мы Веркин голос. – Я только что его видела.
Быстро сообразив, что имеется в виду не кто иной, как неуловимый Варлав, мы бросились на голос, огибая огромный, расположенный в центре роскошного зала саркофаг. Кто покоился в этом саркофаге, я не знал, а спрашивать было не у кого, поскольку кроме растерянных Верки и Наташки мы никого здесь больше не обнаружили.
– Он взял сосуд! – крикнула Верка. – Скотина! Он всех нас обвел вокруг пальца.
– А ты уверена, что это был именно Варлав? – на всякий случай уточнил я у незадачливой ведьмы.
– Это был он, – тихо отозвалась Наташка. – Жрецы храма Йопитера покарают его за святотатство.
– Эх ты, мудрая львица! – покачал я головой. – Твои жрецы проспали заговор у себя под носом, и теперь этого сукина сына никто не остановит. Где лежал сосуд?
– Вон там, у изголовья мумии, – кивком головы Верка указала на саркофаг. – Там было два сосуда, большой и маленький. Маленький сосуд пуст, а большой Варлав прихватил с собой.
Маленький сосуд, по виду серебряный, действительно лежал в углублении саркофага. Рядом имелось углубление гораздо большего размера, предназначенное, надо полагать, для сосуда большого. Сам саркофаг был из золота и украшен затейливой резьбой. Подобная резьба шла и по пустому сосуду. Мне эти значки и буквы показались знакомы. Я обнажил свое плечо и попытался сравнить метку, оставленную мне в наследство зверем, с теми знаками, что затейливой вязью оплетали саркофаг.
– По-моему, буквы схожие, – высказал свое мнение Закревский. – А кто здесь похоронен?
– Великий царь атлантов Баслав, или Басилевс, как его иногда называют, – ответила Наташка. – А могущество, которым он обладал при жизни, хранилось в этих сосудах.
– А Варлав сумеет им воспользоваться?
– Вероятно, да.
– Я сумею! – раздался вдруг громкий уверенный голос.
Я обернулся. Варлав стоял возле двери с торжествующей улыбкой на устах, а в руках у него был сосуд из серебристого металла.
– Здесь мудрость наших предков, Вадимир, сын Аталава, – поднял ведун над головой свою драгоценную и, вероятно, весьма увесистую ношу. – С ее помощью я стану властелином мира. Не пугайтесь, этот мир будет лучше нынешнего. Я дам людям то, в чем они сейчас больше всего нуждаются. Я дам им богов, которым они будут приносить жертвы. Я создам демонов, которые будут наказывать нерадивых. И во главе этого справедливого мира встану я сам – Творец и Вершитель судеб. Ты здорово помог мне, Вадимир, хотя и не желая того. Я благодарен и тебе, и всем вам, здесь собравшимся. Вы все были мне добрыми помощниками. Радуйтесь, господа, что ваши жизни прожиты не зря. Они легли в фундамент нового, более совершенного мира. К сожалению, вы мне больше не нужны. К сожалению для вас, разумеется. Вы так и останетесь здесь, рядом с могилой великого Баслава, когда-то бывшего властелином Вселенной. Это великая честь, господа, быть может, незаслуженная вами, но так уж сложились обстоятельства. Прощайте. – Варлав взмахнул рукой и исчез, словно растворился в воздухе. Я бросился к двери, но, увы, она даже не шелохнулась под моими ударами. Энергичная помощь моих соратников по несчастью тоже ни к чему не привела. Мы оказались заперты в этом раззолоченном зале, и заперты, похоже, очень надежно.
Жест был недружеский, можно даже сказать наглый, и зверь апокалипсиса тут же обратил свой огненный взор в нашу сторону. Светло стало как днем, так что я без труда разглядел и свирепые глазки монстра, и вставшую дыбом шерсть на его загривке.
– Она моя! – издал страшный вопль Жак де Круа, и этот вопль потряс стены рушащегося замка, которые и без того дышали на ладан. Замок рухнул со страшным грохотом, открывая нашему взору окружающий ландшафт, объятый огнем. В природе творилось что-то страшное и непонятное: молнии с треском раздирали черное полотно ночи, пугая людей до поросячьего визга. Я увидел искаженное страхом лицо Верки, которая тыкала в мою сторону пальцем и кричала:
– Это он!
– Кто он? – задал ей резонный вопрос Вацлав Карлович Крафт, который с большим трудом сохранял остатки былого величия, столь свойственного Гаю Юлию Цезарю.
– Демон!
– А это кто? – резонно спросил Закревский, указывая рукой на монстра.
Отец Жильбер, вынырнувший неизвестно откуда, принялся осенять крестом присутствующих, включая и распалившегося зверя, который готовился перейти к решительным действиям.
– Она моя! – вновь завопил монстр, переполошив и без того до крайности перепуганную концом света публику.
– А вот и дудки! – крикнула взволнованная притязаниями монстра Маргарита. – Я теперь жена рыцаря Вадимира. Поищи девственницу в другом месте.
– Как жена? – ахнула Верка. – Ты в своем уме?
– Но ведь Чарнота умер, – заволновался Закревский. – Он же провалился.
– Положим, проваливался я уже дважды, – возразил я актеру. – Но до ада так и не добрался. Ну не принимает меня ад, что тут поделаешь. По слухам, там уже заняты все руководящие вакансии, а быть простым грешником мне уже не по чину.
В округе наступило некоторое затишье. Похоже, неведомые силы, то ли природные, то ли сатанинские, затеявшие весь этот бедлам с огнем, дымом и пылью, слегка опамятовались и впали в задумчивость по поводу правильности своих действий. Что там ни говори, а результат был налицо – замок разрушен, а его обитатели перепуганы до смерти.
– Убей его, Жак, – вдруг прозвучал в наступившей тишине спокойный голос Варлава.
Ведун храма Йопитера стоял в величественной позе на обломке стены и орлиным взором озирал окрестности. Его руки, узко обтянутые кожаными перчатками, были сложены на груди, а лицо не выглядело ни растерянным, ни расстроенным. Похоже, потрясший основы бытия катаклизм не явился для него неожиданностью.
Несчастный Жак де Круа бросился на меня разъяренным тигром, разметав всех стоящих на его пути людей. Впрочем, они, кажется, разбежались сами, дабы не столкнуться случайно с разбушевавшимся исчадием ада.
– Дай ему по морде, Вадимир, – попросила меня Маргарита. – Господи, как он мне надоел.
Жак де Круа рассчитывал порвать на куски всего лишь человека, но на его вызов откликнулся зверь. Причем зверь куда более страшный, чем он сам. Я сужу об этом по реакции окружающих. Верка истерически взвизгнула. Закревский рухнул в обморок. Крафт отшатнулся и прикрыл лицо ладонью, дабы случайно не встретиться взглядом с монстрами, ибо те, кто пренебрег этой разумной предосторожностью, уже лежали обездвиженные на плитах двора разрушенного до основания замка Френ. А мы с Жаком де Круа, оскалив зубастые пасти, сошлись грудь в грудь напротив застывшего на постаменте памятником самому себе почтенного ведуна Варлава. Впрочем, спокойствие на лице жреца сменилось недоумением, похоже, мое преображение явилось для него неприятным сюрпризом.
– Убей его… Жак! – вновь выкрикнул чернокнижник, но в этот раз его голосу не хватило уверенности.
Схватка монстров – это наверняка захватывающее зрелище. К сожалению, зрителей, способных вынести подобное, на этом свете раз, два и обчелся. Хотя не исключаю, что, может быть, за нашим поединком с какого-нибудь холма наблюдали представители небесных сфер и их неразумные оппоненты из Люциферова стана.
Убивать Жака де Круа мне не хотелось. Вряд ли этот молодой человек был законченным негодяем. Скорее его можно было считать жертвой обстоятельств и неведомых злобных сил, разбуженных честолюбцами. Пока что я только защищался, уклоняясь от ударов могучих лап своего оппонента. Ибо дрались мы голыми руками, а точнее, клыками и когтями, которыми нас наградили духи из капища. Отбиваясь от наскоков Жака, я время от времени посматривал по сторонам, опасаясь подвоха со стороны Варлава, а возможно и иных сил, которые ждут только удобного момента, чтобы сказать свое веское слово в разгоревшемся споре. Я оказался прав в своих опасениях. Атака Жака была лишь отвлекающим маневром. Варлаву необходимо было выключить меня из игры, и он жертвовал опьяненным яростью монстром, чтобы без помех добраться до вожделенной цели.
Я вдруг увидел дверь среди развалин замка. И двух живых гаргулий, застывших в напряженной позе по обе ее стороны. Их красные глазки сверкали адским огнем, а пальцы с длинными когтями сжимались в предвкушении добычи.
– Гай Юлий Цезарь, ваш выход, – торжественно произнес Варлав, вновь, кажется, обретший спокойствие.
Вацлав Карлович Крафт стоял в двадцати шагах от нас с Жаком, и лицо его в свете пожара, охватившего окрестные леса, было поразительно бледным. Но еще более бледным казались лица Хохлова и Закревского, которые прятались за его спиной. Я слишком увлекся своими наблюдениями и пропустил довольно чувствительный удар Жака по печени. Если кто-то думает, что у монстров нет печени, то очень глубоко заблуждается. Во всяком случае, у меня она точно есть. И постижение этого факта оказалось весьма болезненным для моего организма. Тем не менее, собравшись с силами, я выправил ситуацию, достав своего оппонента ударом кулака в челюсть. Удар оказался настолько чувствительным, что Жак опрокинулся наземь и даже, кажется, потерял сознание. Бить лежачего я не стал. Монстр ты или не монстр, но правила приличий тоже надо соблюдать. Не говоря уже о том, что я был захвачен зрелищем, разворачивающимся на моих глазах.
Цезарь всё-таки пошел к металлической двери, понукаемый грозным криком Варлава. Шел он как сомнамбула, не реагируя на предостерегающий рык гаргулий. Крылатые демоны, пораженные такой невероятной наглостью, расправили перепончатые крылья, готовясь к отражению атаки. Вацлав Карлович в полный голос нес какую-то невероятную ахинею, возможно, он тронулся умом от переживаний, но не исключено, что он произносил магические заклинания…
В этот миг очухавшийся Жак вновь атаковал меня с удвоенной энергией, и мне, чтобы защитить себя от клыков и копей монстра, пришлось сосредоточиться на поединке. Схватка протекала с нарастающим ожесточением сторон. Мне становилось всё более очевидным, что демон де Круа никогда не пойдет на мировую с демоном Вадимом Чарнотой и скорее сдохнет, чем согласится на ничью.
Вопль ужаса, вырвавшийся из десяток глоток, заставил нас с Жаком ослабить хватку. Это тем более было досадно, что я уже подбирался к его горлу, готовый пустить в ход клыки. Поначалу мне показалось, что гаргульи порвали на части неосмотрительного Крафта, вообразившего себя Цезарем, но я ошибся. Вацлав Карлович всё-таки открыл вожделенную дверь. Не исключаю, что она открылась сама под воздействием магических заклятий… Так или иначе, но картина, открывшаяся нашим глазам, была воистину ужасной. Мир, и без того претерпевший за последний час массу всяческих изменений, свихнулся, похоже, окончательно. На небе вдруг вспыхнула тысяча солнц, и от неистового сияния мы все невольно прикрыли глаза. Потом светила мгновенно погасли, и наступила непроглядная ночь, дохнувшая на нас леденящим ужасом. И из этого мрака проступили еще более черные огромные тела, очертания которых повергли нас в трепет.
– Кто ты? – донесся из темноты пугающий до икоты голос.
– Варлав, жрец храма Йопитера.
Я вдруг почувствовал, что мои пальцы сжимают не заросшее шерстью горло монстра, а самое обычное, человеческое, и невольно отшатнулся. Жак де Круа тоже разжал объятия. Похоже, мы оба под действием неведомых чар вновь превратились в обычных людей.
– Зачем ты пришел?
– Мне нужна сила, – ответил дрогнувшим голосом Варлав.
– Ты ее получил. Малый сосуд пуст.
То ли мои глаза уже попривыкли к темноте, то ли тьма стала поддаваться свету, исходящему из неизвестного источника, но теперь я видел вопрошающих. Это были существа, рядом с которыми мы с Жаком де Круа даже в зверином обличье смотрелись безобидными щенками. Да что там мы – гаргульи потерялись на фоне грозных тварей, рожденных сатанинским разумом.
– Мне нужно много силы, откройте большой сосуд, дэвы. Именем бога Йо заклинаю вас.
– Нужна кровь, много крови! – дружным дуэтом отозвались дэвы.
– Два самых грозных воителя земли перед вами, дэвы. Вся пролитая их руками и по их вине кровь теперь ваша.
За грозных воителей жуликоватый Варлав пытался выдать Закревского и Хохлова, которым в этом жутковатом представлении были отведены роли Гитлера и Наполеона. Прямо скажу, замена была неравноценной, но дэвы почему-то купились на этот трюк. И кричащие от ужаса Закревский и Хохлов были вдруг взметены вверх неведомой силой и перенесены на жертвенный камень, перед которым стояли чудовища.
– Ма-а-ало! – вновь загрохотал над развалинами замка Френ противный до тошноты голос дэва.
– Барон де Френ, главный злодей и чернокнижник в этих местах, тоже ваш.
Что-то просвистело над моей головой и рухнуло на камень, где уже извивались в ужасе Закревский и Хохлов.
– Ма-а-ало!
Дэвы, судя по всему, обладали отличным аппетитом. Я нисколько не сомневался, что почтенный Варлав, дабы получить большой сосуд с магической силой атлантов, отдаст демонам всех присутствующих не моргнув глазом. И оказался прав.
– Ведьма Жанна, баронесса де Френ, со всеми своими вассалами и прикормленной мелкой нечистью, – широким жестом предложил Варлав.
Конечно, Верка за свое коварство заслуживала порки, но со стороны почтенного ведуна было большим свинством предавать за здорово живешь свою ближайшую союзницу.
– Чарнота, сделай же что-нибудь! – крикнула Верка. – Убей этого безумца.
Положим, безумными здесь были все, включая саму обличительницу, в поисках магических чар отбросившую все законы, божеские и человеческие. Однако, не будучи по своей природе ангелом, я не спешил осуждать свою старую знакомую и даже с удовольствием выполнил бы ее просьбу, но, к сожалению, почтенный Варлав исчез из поля моего зрения. Мы отчетливо слышали его противный, подрагивающий от нетерпения и страха голос, но тело ведуна пропало. Возможно, этот сукин сын прибег к магии, а то и просто затаился между камней.
– Мало! – дружным дуэтом отозвались дэвы, получившие из рук честолюбца сразу до двух десятков жертв, включая ругавшуюся последними словами Верку.
– Светлана, жрица богини любви и согласия.
– Мало!
Конечно, можно было еще подождать и послушать, кого предложит распалившийся Варлав в качестве своей последней ставки в этой жутковатой игре – уж не свою ли жену Людмилу, но я решил, что пора действовать, и взял из рук оцепеневшей Маргариты грозный рыцарский меч, одолженный мною у несчастного де Перрона.
– Гай Юлий Цезарь! – торжественно произнес Варлав.
– Ма-а-ало! – отозвались охрипшие дэвы.
Недаром же народная мудрость гласит, что жадность фраеров губит. Жертвенный камень уже был переполнен народом, а дэвы всё продолжали торговаться, ставя мудрого ведуна Варлава в затруднительное положение. Я нисколько не сомневался, что распаленный близостью запредельного могущества честолюбец не остановится ни перед чем в достижении своей цели, а потому и спросил у стоящего рядом в человеческом обличье Жака де Круа:
– Готов?
– Готов, – отозвался тот, поднимая с каменных плит оброненную каким-то рассеянным стражником секиру.
– Два демона, – сделал я свою ставку. – В хорошем состоянии.
– Годится! – дружно отозвались дэвы.
Меня оторвало от земли и понесло вперед со страшной силой. Мне до сих пор летать не доводилось. Разве что падать или спускаться с парашютом. Но сейчас я перемещался по воздуху по горизонтали, а не по вертикали, и это было ни с чем не сравнимое ощущение. Вблизи дэвы смотрелись куда солиднее, чем издали. Этакие трехметровые остолопы с огромными гнутыми клыками в том месте, где у порядочных людей находятся зубы. Головы абсолютно лысые, покрытые крупными зелеными бородавками. Зато на теле волос рос довольно густо. Пахло от них ужасно, что, в общем, и неудивительно. Эти существа не мылись несколько тысяч лет, прозябая в затхлом воздухе подземного убежища. Судя по всему, эти два чудика именно нас с Жаком считали лакомым куском, а потому и попытались перехватить еще на подлете. Я не стал мешкать, и прежде чем огромная лапа успела стиснуть мне горло, врезал мечом по круглой башке дэва. В ответ раздался совершенно чудовищный вопль. Точнее, два вопля, поскольку и расторопный Жак успел достать своего соперника секирой,
– А вы как хотели? – оправдался я за свое чересчур агрессивное поведение. – Всё-таки демоны перед вами, а не простые смертные.
Разница в росте между мной и моим противником была весьма существенная. Кроме того, дэв превосходил меня физической силой. Удар моего меча хоть и разрубил толстую кожу на его голове, но значительного ущерба не нанес. Этот трехметровый урод продолжал как ни в чем не бывало размахивать руками и топать ногами, пытаясь то ли размазать меня по стенке ударом кулака, то ли раздавить чудовищной по размерам ступней. Я чувствовал себя Моськой, напавшей по неосмотрительности на слона. В довершение к своим немалым размерам мой противник обладал еще и способностью к магии. Во всяком случае, он несколько раз изрыгал из себя языки пламени, способные изжарить неповоротливого человека в течение секунды. Не исключаю, что были у него в арсенале и другие магические штучки, но для их применения требовалось время, а я делал всё от меня зависящее, чтобы не дать своему сопернику опомниться. Пару раз я довольно чувствительно врезал ему по ноге мечом, что, безусловно, отразилось на его подвижности.
– Вам пора сматываться! – крикнул я людям, с удобствами расположившимся на жертвенном камне.
Камень, к слову, представлял собой огромный куб, на гладкой поверхности которого без труда могла разместиться сотня человек. И возвышался он над землей на добрых четыре метра. Высота не бог весть какая, и ловкий человек мог бы без труда спрыгнуть вниз и скрыться. Но, похоже, моих спутников удерживала на камне какая-то колдовская сила, поскольку никто так и не воспользовался моим советом. Окружающая меня обстановка тоже производила гнетущее впечатление. Стены подземного хранилища были украшены такими уродливыми образинами, на фоне которых даже мой нынешний противник дэв выглядел писаным красавцем. Мне пришло в голову, что эти доисторические монстры тоже, чего доброго, могут проснуться от воплей, несущихся из глоток дэвов, и тогда нам с Жаком несдобровать.
– Слушай, придурок, – обратился я к дэву, – а с чего ты взял, что можешь пообедать демоном? Причем я не просто демон, но еще и атлант. Почувствуй разницу!
Дабы мои слова не сочли за пустое бахвальство, я довольно чувствительно ткнул мечом в огромное, нависающее надо мной брюхо. Рана, полученная демоном, к сожалению, оказалась не смертельной. Напротив, он с еще большим энтузиазмом принялся пинать воздух, гоняя меня по обширному залу. Похоже, что эту скотину вообще нельзя было убить мечом. Я нанес ему уже около десятка ран, но на его активности это никак не отразилось. Да и крови из этих ран вытекло совсем немного. Что же касается меня, то любой удар дэва был бы для меня смертельным. Дело приняло совсем скверный оборот, когда противник Жака де Круа, видимо более проворный, чем мой, сумел нанести ему удар когтистой до неприличия лапой. Жак упал, обливаясь кровью, а я не успел прийти ему на помощь. Дэв издал дичайший вопль и наступил на грудь моего товарища гигантской ступней. Единственное, что я успел сделать, так это рубануть мечом по бедру торжествующего чудовища.
Теперь у меня было два противника, и положение мое становилось совсем аховым. Они атаковали меня с двух сторон, пытаясь зажать в угол. Я маневрировал по залу, но силы мои были уже на исходе. Рано или поздно, но эти уроды должны были меня достать. На их отвратительных харях уже читалось торжество победителей, готовых сожрать труп своего врага. Похоже, я слишком опрометчиво бросился в драку против противников, превосходящих меня по всем параметрам и, что самое обидное, практически неуязвимых для моего меча. Впрочем, выбора у меня не было. Во всяком случае, выбора между жизнью и смертью. Мне предоставлялась возможность либо умереть на жертвенном камне, либо в бою.
Каменную образину на стене я задел случайно, пытаясь хватануть мечом охамевшего дэва, но этого оказалось достаточно, чтобы она ожила и вцепилась зубами в руку моего противника. Причем само чудище так и продолжало стыть в камне, зато его пасть работала очень эффективно, и не прошло и секунды, как неосторожный дэв остался без руки. Однако мое торжество продолжалось недолго. Каменная стена пошла трещинами. Создавалось впечатление, что некто огромный и страшный пытается высвободиться из каменного плена, в котором он был заточен многие века. Честно говоря, я поначалу не понял, что послужило причиной пробуждения таинственного зверя от тысячелетнего сна. И только взглянув на свою окровавленную кисть, поцарапанную когтями дэва, я понял, что произошло. Моя кровь случайно попала в пасть зверя, и он ожил. Точнее, попытался ожить, поскольку я тут же рубанул своим мечом по этой клацающей зубами пасти.
Судя по всему, удар был нанесен вовремя, чудище затихло, зато отрубленная голова продолжала жить своей отдельной жизнью. Ее зубы устрашающе скалились в мою сторону, а глаза горели страшным сатанинским огнем. Недолго думая, я подцепил ее мечом и бросил в сторону однорукого дэва. Зубастая пасть вцепилась в ляжку моего противника и принялась перемалывать того с проворством, достойным лучшего применения. От воплей умирающего дэва у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Впрочем, сочувствовать ему я не собирался, ибо на ступнях и руках этого ублюдка еще алела кровь моего товарища Жака де Круа. Теперь я понял, зачем дэвам нужны были жертвы. В стенах древнего капища хранились сотни чудовищ, и все они готовы были проснуться, вкусив жертвенного мяса. Чем это оборачивалось для окружающих капище деревень и замков, представить было нетрудно. Надо полагать, Варлав, затеявший этот чудовищный торг, очень хорошо знал, что количество жертв, брошенных на алтарь его честолюбия, будет огромным. Что, однако, не помешало ему пойти на такой гнусный шаг.
Я готов был договориться с уцелевшим дэвом, но это глупое животное не хотело идти ни на какие соглашения и преследовало меня с упорством идиота. Мне не оставалось ничего другого, как повторить однажды удавшийся трюк. Я брызнул собственной кровью в ближайшую пасть, ударом меча отделил ее от стены и бросил в сторону своего настырного оппонента. Через минуту его не стало.
– Браво! – крикнул мне свесивший голову с жертвенного камня Закревский. – Вы не демон, Чарнота, вы воистину наш ангел-хранитель!
Видимо, со смертью дэвов заклятие рассеялось, и несостоявшиеся жертвы стали одна за другой спрыгивать с камня. Большинство тут же бросилось прочь из капища, но Закревский почему-то остался. Скорее всего, от испуга у него просто отнялись ноги, и ему требовалось время, чтобы восстановить кровообращение.
– А вы знаете, – сказал он мне, испуганно косясь на кошмарную пасть, лежащую поодаль, – барон Смирнов опять ожил. Это же черт знает что такое. Сегодня поутру он был натуральным покойником, а сейчас цветет как георгин на клумбе.
– Зато Жаку де Круа уже не подняться, – вздохнул я. – Ему уже никакое чудо не поможет.
Жак де Круа, растерзанный демоном, был действительно мертв. Я его искренне жалел, да и трудно не посочувствовать человеку со столь страшной судьбой и к тому же столь похожему на тебя самого.
– Дэвам нужна была человеческая кровь, чтобы оживить всех этих чудищ, вот они и подняли из гроба барона.
Барону де Френу крупно повезло в очередной раз. Но на месте Петра Сергеевича я бы не очень рассчитывал на удачу в дальнейшем. Трижды он возвращался с того света, но в четвертый раз поблизости может просто не оказаться мага, чтобы его воскресить.
– Нет, но каков Варламов! – задохнулся от возмущения подошедший к нам Хохлов. – Из нас с Закревским воители как из собачьего хвоста сито, а он нас выдал за Наполеона и Гитлера. Это уже не магия, это чистая афера.
– Положим, к мировому господству мы с вами рвались, – возразил Крафт, – ну хотя бы там, в Вавилонской башне. Вероятно, этого оказалось достаточно для разрешения возникшей проблемы.
– А вы тоже хороши, господин Цезарь, – набросился на него Закревский. – Зачем вы произносили эти заклинания?
– Кто ж знал, что всё обернется именно так, – вздохнул Вацлав Карлович. – Мне Варламов говорил совсем о другом.
– Кстати, – встрепенулся Хохлов, – а где сейчас этот подонок? Он собирается возвращать нас домой или нет?
Увлеченный противоборством с монстрами и разговорами со спасенными людьми, я просто забыл о хитроумном ведуне, и, похоже, напрасно. Между прочим, среди окружающих меня людей не было ни Верки, ни Наташки. Конечно, они могли просто выбежать из капища через образовавшийся магическими стараниями Цезаря Крафта проем в стене, но чутье подсказывало мне, что две эти расторопные дамы так просто отсюда не уйдут.
– Где ваша супруга? – спросил я у Смирнова, который с ошеломленным видом стоял чуть в стороне.
– Ушла в ту дверь, – указал барон рукой вправо. – Вслед за Варлавом.
Судя по всему, барон де Френ еще не обрел себя окончательно и пребывал в полусонном состоянии, но мне-то следовало быть порасторопнее. Убив дэва, я открыл Варлаву дорогу к вожделенному кладу. И, надо полагать, он не замедлил воспользоваться удачно сложившимися обстоятельствами.
Я первым двинулся к двери, на которую мне указал барон. За мной последовали Хохлов, Закревский и Крафт – ребята просто боялись затеряться в чужом для них мире. А я был для них последней надеждой на возвращение домой. Смирнов побрел за нами, хотя о чем он в этот момент думал, я затрудняюсь ответить. Череда смертей, преследовавшая Петра Сергеевича в последние дни, по-моему, вредно отразилась на его психике. С ума он еще не сошел, но, видимо, был очень близок к этому.
Дверь легко подалась под моим напором, и мы оказались в огромном зале, стены которого были буквально усыпаны драгоценными камнями. А от золота и серебра здесь просто рябило в глазах.
– Боже мой, – только и сумел вымолвить Закревский.
– Он здесь, – услышали мы Веркин голос. – Я только что его видела.
Быстро сообразив, что имеется в виду не кто иной, как неуловимый Варлав, мы бросились на голос, огибая огромный, расположенный в центре роскошного зала саркофаг. Кто покоился в этом саркофаге, я не знал, а спрашивать было не у кого, поскольку кроме растерянных Верки и Наташки мы никого здесь больше не обнаружили.
– Он взял сосуд! – крикнула Верка. – Скотина! Он всех нас обвел вокруг пальца.
– А ты уверена, что это был именно Варлав? – на всякий случай уточнил я у незадачливой ведьмы.
– Это был он, – тихо отозвалась Наташка. – Жрецы храма Йопитера покарают его за святотатство.
– Эх ты, мудрая львица! – покачал я головой. – Твои жрецы проспали заговор у себя под носом, и теперь этого сукина сына никто не остановит. Где лежал сосуд?
– Вон там, у изголовья мумии, – кивком головы Верка указала на саркофаг. – Там было два сосуда, большой и маленький. Маленький сосуд пуст, а большой Варлав прихватил с собой.
Маленький сосуд, по виду серебряный, действительно лежал в углублении саркофага. Рядом имелось углубление гораздо большего размера, предназначенное, надо полагать, для сосуда большого. Сам саркофаг был из золота и украшен затейливой резьбой. Подобная резьба шла и по пустому сосуду. Мне эти значки и буквы показались знакомы. Я обнажил свое плечо и попытался сравнить метку, оставленную мне в наследство зверем, с теми знаками, что затейливой вязью оплетали саркофаг.
– По-моему, буквы схожие, – высказал свое мнение Закревский. – А кто здесь похоронен?
– Великий царь атлантов Баслав, или Басилевс, как его иногда называют, – ответила Наташка. – А могущество, которым он обладал при жизни, хранилось в этих сосудах.
– А Варлав сумеет им воспользоваться?
– Вероятно, да.
– Я сумею! – раздался вдруг громкий уверенный голос.
Я обернулся. Варлав стоял возле двери с торжествующей улыбкой на устах, а в руках у него был сосуд из серебристого металла.
– Здесь мудрость наших предков, Вадимир, сын Аталава, – поднял ведун над головой свою драгоценную и, вероятно, весьма увесистую ношу. – С ее помощью я стану властелином мира. Не пугайтесь, этот мир будет лучше нынешнего. Я дам людям то, в чем они сейчас больше всего нуждаются. Я дам им богов, которым они будут приносить жертвы. Я создам демонов, которые будут наказывать нерадивых. И во главе этого справедливого мира встану я сам – Творец и Вершитель судеб. Ты здорово помог мне, Вадимир, хотя и не желая того. Я благодарен и тебе, и всем вам, здесь собравшимся. Вы все были мне добрыми помощниками. Радуйтесь, господа, что ваши жизни прожиты не зря. Они легли в фундамент нового, более совершенного мира. К сожалению, вы мне больше не нужны. К сожалению для вас, разумеется. Вы так и останетесь здесь, рядом с могилой великого Баслава, когда-то бывшего властелином Вселенной. Это великая честь, господа, быть может, незаслуженная вами, но так уж сложились обстоятельства. Прощайте. – Варлав взмахнул рукой и исчез, словно растворился в воздухе. Я бросился к двери, но, увы, она даже не шелохнулась под моими ударами. Энергичная помощь моих соратников по несчастью тоже ни к чему не привела. Мы оказались заперты в этом раззолоченном зале, и заперты, похоже, очень надежно.