Шведов Сергей. Остров Буян

   – Ты убил его! – в ужасе крикнула Верка. – Убил!
   Возможно, для барона де Френа убийство любовника в спальне жены было делом обычным, но Петр Сергеевич Смирнов произрастал в более гуманную эпоху, а потому его потрясение было совершенно искренним. С минуту он смотрел остановившимися глазами на свои окровавленные руки, а потом обессиленно рухнул в кресло.
   У благородной Жанны нервы, похоже, оказались покрепче, чем у мужа, во всяком случае, она быстрее пришла в себя и даже нашла в себе силы набросить покрывало на остывающее тело своего несостоявшегося любовника. За себя она уже не боялась. Петр Сергеевич окончательно пришел в себя и теперь ошалело смотрел на супругу:
   – Я тебя предупреждал, что убью его!
   – Успокойся, – отозвалась Верка. – Теперь это уже не важно.
   – А что важно?
   – Надо спрятать тело, понимаешь?
   – Будь он проклят, этот Чарнота! Я теперь ничего не боюсь.
   Под покрывалом лежал вовсе не Чарнота, ибо ваш покорный слуга наблюдал за этой душераздирающей сценой с безопасного расстояния, но Верка почему-то не стала опровергать мужа. Наоборот, всем своим видом она показывала, что Петр Сергеевич не ошибается насчет убитого им человека.
   – Он был демоном! Демоном! А ты, Верка, тварь!
   – Если он был демоном, то как я, по-твоему, могла ему противостоять? Кто тебе мешан убить его раньше? Ведь ты мужчина.
   По своей всегдашней привычке Верка принялась валить с больной головы на здоровую. Вдруг выяснилось, что во всем виноват Петр Сергеевич, который допустил, чтобы его жену искушал демон. И бедная женщина, оказывается, всё это время страдала в руках исчадия ада, поймавшего ее в свои тиски. Всё могло бы разрешиться еще там, в нашем мире, если бы Смирнов нашел в себе мужество противостоять негодяю.
   – По-твоему, во всем виноват я? – сверкнул глазами барон де Френ.
   – Мы виноваты оба, – пошла на попятный благородная Жанна. – И вместе должны искать выход из создавшегося положения.
   – Что ты предлагаешь?
   – Нужно унести отсюда тело, ну хотя бы в подвал. Там его никто не обнаружит.
   – А если нас спросят – куда делся доблестный рыцарь Чарнота?
   – Откуда же нам знать! Уехал, сбежал, растворился в воздухе. В конце концов, мы с тобой не отвечаем за поведение демона.
   Верка со Смирновым препирались минут пять, хотя выбор у барона де Френа был небогатый: либо признаваться в убийстве, посыпая голову пеплом в знак раскаяния, либо прятать тело. Я не сомневался, что Петр Сергеевич выберет второй вариант, и не ошибся. Верка метнулась в угол комнаты, сунула руку за портьеру и потянула за рычаг. Открылась потайная дверь, ведущая, надо полагать, прямо в подвал. Барон де Френ взвалил на плечи не остывшее тело соперника и, покачиваясь, вступил в открывшийся проем. Баронесса пошла за ним следом. Дверь за преступной парочкой закрылась, и мы с отцом Жильбером получили наконец возможность перевести дух.
 
   Кюре обессиленно рухнул в кресло. Судя по всему, зрелище, которому мы с ним стали свидетелями, произвело на него сильное впечатление. Всё-таки убийство есть убийство, а молодой человек, только что отправленной в мир иной бароном де Френом, ничем не напоминал исчадие ада. Что, в общем-то, довольно странно.
   – Я почему-то полагал, что отпрыск зверя должен был унаследовать качества не только мамы, но и папы.
   – Возможно, он их унаследовал, – не согласился со мной отец Жильбер, – но эти качества просто скрыты до поры.
   – До какой поры? – полюбопытствовал я. – Сын зверя мертв. Если он носил в себе какую-то тайну, то она ушла вместе с ним в могилу.
   У отца Жильбера, видимо, не было сил для спора со мной, и поэтому он лишь обреченно махнул рукой. Я вошел в положение немолодого кюре, пожелал ему спокойной ночи и вернулся в свою комнату. По моим расчетам, больше ничего серьезного в замке де Френ в нынешнюю ночь не должно было произойти. Я попробовал было проанализировать ситуацию, но вскоре понял, что для серьезного анализа мне не хватает информации. А не лучше ли просто завалиться спать? Что я и сделал, уверенный как в собственных силах, так и в мудрости завтрашнего утра.
 
   Спал я по своему обыкновению до обеда. Вообще-то если меня не разбудить, то я могу проспать и до вечера. Сон у меня прямо-таки богатырский, и если бы не докучливость окружающих, то я бы век не просыпался. К сожалению, у многих людей наблюдается странная привычка лезть со своими проблемами к Вадиму Чарноте, словно им больше обратиться не к кому. Вот и в этот раз меня разбудил не кто иной, как актер Закревский. Фюрер был вне себя. Он буквально выпрыгивал из своего френча, силясь мне что-то объяснить. В результате получался бессмысленный рев и невнятное бормотание, совершенно недоступное по смыслу, еще окончательно не очнувшимся ото сна мозгам уставшего от передряг человека.
   – Кого убили? – задал я наводящий вопрос, чтобы разобраться в ситуации.
   – Он его буквально порвал, – продолжал беспорядочно размахивать руками Закревский. – Выскочил из земли в нескольких шагах. Я думал поначалу, что это медведь, но ошибся.
   – Какой еще медведь, тем более здесь, в замке?
   – Я вас умоляю, Чарнота, какой еще замок, мы были на охоте!
   – Вы были на охоте и убили медведя? Поздравляю вас, господин Закревский.
   – Да не мы убили медведя, а зверь убил нас!
   – Позвольте, но вы же живы?
   – Извините, оговорился. Тем более что это был не медведь.
   – Послушайте, Аркадий Петрович, вы меня вконец запутали. Так вы убили медведя или нет?
   – Нет.
   – Почему?
   – Потому что мы охотились на кабана.
   Я наконец продрал глаза и обнаружил, что в моей комнате кроме впавшего в истерию фюрера находится еще и Цезарь. Вацлав Карлович, в отличие от расходившегося не на шутку актера, был сосредоточен и хмур. Я обратил свой взор на Крафта в ожидании полезной информации и в своих расчетах не ошибся.
   – Зверь апокалипсиса убил барона де Френа, – четко произнес Цезарь, глядя мне прямо в глаза.
   – Вы видели это собственными глазами?
   – Да. Ранним утром мы отправились на охоту. Мы с бароном де Френом верхом на лошадях, а Закревский с Хохловым в карете.
   – Вы что, охотник?
   – Нет, мне просто интересно было взглянуть, как охотились в Средние века. Такого ведь даже в кино не увидишь.
   – А Петр Сергеевич Смирнов, насколько я знаю, страстный охотник?
   – Вероятно. Во всяком случае, он очень ловко проткнул рогатиной здоровенного секача, которого собаки выгнали из зарослей нам навстречу.
   – Он убил его прямо с седла?
   – Нет, он спешился. А потом прямо на нас выскочило огромное лохматое чудовище. Всё произошло в считаные секунды. Собаки завизжали и бросились врассыпную. Егеря, окружавшие барона, попадали замертво. Де Френ поднял было рогатину, а потом замер, словно парализованный. И в этот момент зверь взмахнул лапой. Более я ничего не видел – лошадь подо мной взбесилась и понесла. Но скажу вам, Чарнота, большего ужаса мне в своей жизни переживать не доводилось. У меня до сих пор волосы дыбом стоят.
   – А что видели вы, Аркадий Петрович? – обернулся я к Закревскому.
   – Всё было так, как рассказал Вацлав Карлович. Правда, мы с Хохловым были довольно далеко от места происшествия и сначала решили, что на Смирнова напал медведь. Но когда этот зверь выпрямился во весь рост и зыркнул на нас своими глазищами, я чуть не умер. Это было нечто, чего в природе быть не может. Его рык до сих пор звучит у меня в ушах. Нечто подобное я видел только однажды, в Вавилонской башне.
   Закревский неожиданно умолк и бросил на меня затравленный взгляд. Похоже, актеру сейчас пришло в голову, что он прибежал делиться впечатлениями совсем не к тому человеку. Судя же по лицу и глазам Вацлава Карловича Крафта, тот додумался до этой мысли раньше. Что же касается меня, то я не мог осуждать своих знакомых за поспешные подозрения на свой счет. Ну хотя бы потому, что эти подозрения имели под собой весьма серьезные основания. Оба они видели мое превращение в Вавилонской башне, и оба знали, что у нас с Петром Сергеевичем Смирновым очень скверные отношения.
   – Так вы решили, что барона де Френа убил я? – Закревский вытер пот со лба и отвернулся. Ему явно не хотелось встречаться со мной глазами. Зато Крафт выдержал мой взгляд.
   – Я не исключаю, Чарнота, что вы не всегда отдаете себе отчет в своих поступках. Мы все попали в совершенно идиотскую ситуацию. И в этой ситуации никто ни за кого ручаться не может – ни вы за меня, ни я за вас. Баронесса Жанна считает, что ее мужа убили именно вы, и она уже заявила об этом челяди. На вашем месте я бы скрылся из этого замка, Чарнота. Пока людей от расправы над вами удерживает страх перед демоном, но как только здесь появится Варлав, всё может измениться.
   Мое положение действительно было аховым, однако бежать я пока не собирался. Прежде всего я должен был выяснить, откуда взялся зверь, убивший барона де Френа. Конечно, если бы в деле был замешан Люнифер, Сатана или иной представитель высшей адской иерархии, то найти еще одного зверя взамен убитого мною им бы не составило труда. Однако я не верил во вмешательство адских сил в события, происходившие в округе пару сотен лет назад, как не верил и в то, что смерть Петра Сергеевича Смирнова носит мистический характер. В конце концов, этот человек умирал уже в третий раз, что не могло не посеять в сердцах заинтересованных наблюдателей зерен сомнений в искренности этого человека.
   Я расстался со встревоженными соратниками по необыкновенному приключению и направил свои стопы к отцу Жильберу, который мог пролить свет на некоторые события, имевшие место в отдаленные времена.
 
   Кюре пребывал в растерянности. Судя по всему, его уже информировали о случившемся с бароном де Френом несчастье во всех подробностях. Не скрыли, надо полагать, и обоснованных подозрений на мой счет. Так что во взгляде, который он бросил на меня, явственно читалось недоверие.
   – Что вы думаете о случившемся, отец Жильбер?
   – Я могу всё это объяснить только происками дьявола. – Священник жестом пригласил меня садиться.
   – А если оставить дьявола в стороне и посмотреть на ситуацию трезвым взглядом.
   – Не понимаю, – честно признался кюре.
   – Почему бы не предположить, что зверь, убитый мною, был не посланцем дьявола, а продуктом человеческих рук и магических технологий?
   – Но ведь и в этом случае без дьявола не обойтись, – резонно ответил отец Жильбер.
   – Допустим. И тем не менее я настаиваю на том, что изначально зверь апокалипсиса был человеком.
   – Вы хотите сказать, что его превратили в зверя с помощью чар? – удивился кюре. – И кто, по-вашему, это мог сделать?
   – Барон де Френ. Или его супруга, благородная Жанна.
   – Но ведь зверь появился двести лет тому назад.
   – Именно. Но ведь и замок Френ был разрушен двести лет тому назад, и все эти годы считался проклятым местом. Нынешний владелец восстановил его совсем недавно, разве не так?
   – Так, – кивнул отец Жильбер. – Обитатели замка Руж были удивлены, как быстро новым соседям удалось привести свое жилище в порядок.
   – На вашем месте я не только удивился бы, но и призадумался. Скажите, а слуги барона де Френ местные?
   – Да. Многих из них я знаю едва не с пеленок. Барон де Френ купил не только развалины замка, но и прилегающие к нему угодья. И все проживающие на этих землях люди стали его вассалами.
   Я нисколько не сомневался, что почтенный Варлав все оформил надлежащим образом. Для него было важно, чтобы люди, вырванные из своего времени и перемещенные на остров Буян, не заподозрили подвоха. Им предстояло многое пережить до того момента, как рука ведуна храма Йопитера дотянется наконец до источника, дающего неограниченную власть над миром. Что это за источник, мне еще предстояло выяснить. Но пока меня интересовали события двухсотлетней давности, когда Анри де Руж заключил сделку с дьяволом.
   – Скажите, отец Жильбер, ваш коллега, священник, описывающий события тех лет, ничего не сообщил о странной смерти тогдашнего барона де Френа?
   – Барон погиб на охоте. А его супругу сожгли на костре как ведьму. Это, пожалуй, всё, что я знаю. Отец Поль упоминает об этом вскользь, как о событии, не имеющем отношения к страшной истории, произошедшей в замке Руж.
   – Я думаю, достойнейший Жильбер, что ваш коллега ошибался. Ибо истоки трагедии замка Руж следует искать именно здесь, в замке Френ, где и появилось на свет чудовище, известное как зверь апокалипсиса. И именно с этим зверем заключил договор рыцарь Анри де Руж.
   Собственно, к этой догадке меня подтолкнуло странное поведение Верки. Ей почему-то непременно нужно было спрятать тело убитого Жака в подвале. А ведь замок Френ, как и замок Руж, расположен неподалеку от древнего капища – почему бы не предположить, что и из этого подвала есть путь к двери. Той, в которую когда-то очень давно постучались чернокнижник барон де Френ и его супруга благородная Жанна. Если мне не изменяет память, то у тогдашней Жанны был жених. Во всяком случае, о нем упоминалось в записках барона де Френа, которые мне читала Наташка. Очень может быть, что этот жених, которого звали Рене де Круа, искал способ отомстить барону, отбившему у него невесту. Да и Жанна, затосковавшая в браке с нелюбимым человеком, принялась активно помогать своему бывшему жениху и любовнику. Барон де Френ, столь неосторожно приобщивший молодую жену к черной магии, пришел в ярость от ее измены. Он объявил Рене де Круа демоном и убил его. А потом, возможно по совету жены, спрятал тело убитого любовника в подвале. Рядом с той самой заветной дверью, которая ведет к древнему капищу.
   – И вы считаете, что злые духи языческого капища воскресили несчастного Рене де Круа? – с ужасом выдохнул отец Жильбер.
   – Именно так. Но воскресили в облике зверя. Того самого зверя, с которым легкомысленный предок благородного Гийома де Ружа столь неосмотрительно заключил союз.
   Думаю, что впавшие в ересь Жанна и Рене давно искали источник, способный помочь им в борьбе с чернокнижником де Френом. И в этих поисках добрались до Вавилонской башни, но об этих своих догадках я не стал рассказывать отцу Жильберу – ему и без того хватало впечатлений.
   – Но если зверь всего лишь простой смертный, как ему удалось прожить такую долгую жизнь, чтобы пасть от вашей руки, благородный Вадимир?
   – Для этого ему и нужны были девственницы из рода де Руж, владеющего теми землями, где расположено капище. Видимо, он черпал из этого источника магическую силу для продления своей жизни.
   – А Жанна? А де Френ?
   – Тогдашнего барона убил Рене де Круа, ставший зверем. А благородную Жанну, скорее всего, действительно сожгли на костре, заподозрив в связях с дьяволом. На что у церкви имелись достаточно веские основания.
   – И зверь не пришел ей на помощь?
   – Рене де Круа, даже став зверем, отнюдь не стал всесильным. Возможно, он испугался, но не исключено, что он заподозрил Жанну в сговоре с бароном де Френом. И такое могло быть. Коварная Жанна, жившая двести лет назад, вполне могла подставить любовника под удар меча мужа, дабы потом превратить его в зверя, покорного своей воле. Точно так, как это сделала Жанна нынешняя.
   – Вы считаете, что есть магическое заклятие, с помощью которого можно управлять зверем?
   – Я этого не исключаю.
   – Но тогда это заклятие распространяется и на вас? – предположил отец Жильбер.
   Предположение это можно было назвать резонным, если бы не одно весьма существенное обстоятельство – я был атлантом. То есть человеком, от природы наделенным магическими качествами, которые затрудняли управление мною с помощью определенных заклинаний. Видимо, именно в силу этого обстоятельства я был неудобен Варлаву, и он решил меня устранить, заменив орудием, более послушным своей воле. И таким орудием стал несчастный Жак – сын Рене де Круа и Марии де Руж.
   – Вероятно, всё же не распространяется, – ответил я священнику, – иначе зачем им понадобился еще один зверь?
   – Кому им? – не понял отец Жильбер.
   – Жанне де Френ и Фарлафу де Бриссару-старшему. Они рвутся к древнему капищу. До сих пор у Фарлафа де Бриссара была только замочная скважина, теперь у него появился и ключ в лице Жака де Круа.
   – Боже мой! – только и сумел вымолвить кюре. – Бедная девочка. Как вы думаете, Анри де Руж знал, с кем он имеет дело в лице зверя?
   – Скорее всего да. Иначе он вряд ли рискнул бы нарушить договор, отдавая свою дочь за испанского гранда. Не исключаю, что и Анри де Руж имел доступ к капищу и потому воображал себя неуязвимым. Но зверь оказался сильнее рыцаря, и духи капища покарали клятвопреступника.
   – И что же теперь?
   – Фарлаф де Бриссар попытается открыть двери капища, а что за этим последует – неизвестно даже ему самому. На вашем месте, отец Жильбер, я бы покинул замок Френ.
   – Но я не могу бросить девочку на растерзание колдунам.
   – Боюсь, что Маргариту они уже не выпустят. Слышите шум во дворе? Похоже, это прибыл главный чернокнижник.
   Нам с отцом Жильбером пришлось выйти на террасу, ибо разглядеть что-либо через слюдяное окошко не представлялось возможным. В своих предположениях я не ошибся.
 
   Фарлаф де Бриссар, он же ведун из храма Йопитера, уверенно спрыгнул с коня на каменные плиты двора замка Френ. Из вкатившей следом за ним в замок кареты выпорхнули две прекрасные дамы, очень хорошо мне знакомые. Я имею в виду Людмилу и Наташку. Должен сказать, что средневековые наряды им были к лицу. Что же касается меня, то я никак не мог избавиться от мысли, что участвую в очередном костюмированном представлении. Хотя вынужден признать, что декорации нынешнего спектакля не шли ни в какое сравнение с декорациями водевиля, разыгранного в стенах драматического театра. Надо полагать, и финал новой постановки господина Варламова будет более впечатляющим, чем предыдущий. Всё-таки опыт в театральном деле, как и в магии впрочем, – это великая вещь.
   Мне пришло в голову, что Варлав уже там, в театре, мог разрешить все свои проблемы. У него был под рукой Жак, сын зверя апокалипсиса, и замочная скважина в лице Жанны де Френ. Ведь и Жак, и Жанна имели самое непосредственное отношение к древнему капищу. Но в последний момент Варлав обнаружил подмену и изменил сюжет спектакля. Мое вмешательство в магический процесс, видимо, ничего хорошего ему не сулило. Дверь в капище так и осталась запертой. Этот сукин сын здорово рисковал. Рисковал, правда, не столько собой, сколько собравшимися в театре зрителями, но зато никто из жрецов храма Йопитера не мог ему в тот момент помешать. Всё-таки не зря умные люди считают театр подозрительным явлением. Как известно, в основе этого древнего искусства лежит именно магия, которая, возможно, не выдыхается с годами и в умелых руках способна преподнести множество сюрпризов.
   Новоиспеченная вдова Жанна де Френ вышла встречать гостя на ступеньки крыльца. Лицо ее было печальным, но следов глубокого и искреннего горя я на нем не обнаружил. Впрочем, не исключено, что я слишком пристрастный наблюдатель. Варлав склонился в поклоне перед хозяйкой замка, после чего та в свою очередь обнялась поочередно с его спутницами. Зрелище было умилительное, особенно для моих глаз. У меня создалось впечатление, что все мои любовницы собрались вместе, чтобы учинить спрос с демона, оскорбившего их чувства, то есть с меня.
   Почтенный Варлав заметил наконец нас с отцом Жильбером и в знак приветствия помахал рукой. Жест сопровождался улыбкой. Причем настолько дружелюбной и обворожительной, что мы с отцом Жильбером сразу поняли – наше дело дрянь. Тем не менее я в долгу не остался и в свою очередь послал собравшимся во дворе леди и джентльменам воздушный поцелуй. А кроме Варлава здесь находилась и примечательная троица, я имею в виду Цезаря, Наполеона и Гитлера. К сожалению, я до сих пор так и не выяснил, зачем почтенный чернокнижник пригласил их в свою колдовскую мистерию.
   Маргариты среди встречающих я не приметил и слегка обеспокоился по этому случаю.
   – Вы давно видели девушку? – спросил я кюре.
   – Вчера вечером.
   – Попробуйте с ней встретиться и поговорить. Расскажите ей всё об убийстве жениха. Предупредите, что ее собираются обвенчать если не с демоном, то, во всяком случае, с призраком.
   – Но в замке Френ нет другого священника, кроме меня, а я никогда не стану принимать участие в сатанинском обряде.
   – Фарлаф де Бриссар – великий маг и чародей, он вполне способен использовать вас в своих целях без вашего на то согласия.
 
   К сожалению, на совет, состоявшийся в кабинете барона де Френа, нас с отцом Жильбером не пригласили. А подслушать, о чем там говорят, не было никакой возможности. Кюре отправился разыскивать Маргариту, а я воспользовался случаем и заглянул к Людмиле. Нельзя сказать, что меня приняли с распростертыми объятиями, но за дверь всё-таки не выставили, и мне не оставалось ничего другого, как удовольствоваться малым.
   – Как чувствует себя в чужом мире мадам де Бриссар? – вежливо полюбопытствовал я.
   – Хватит паясничать, Вадим, – недовольно оборвала меня Людмила. – Я и без того живу в последнее время как во сне. Можешь мне объяснить, что это за люди и зачем они устроили этот спектакль?
   – Ну, милая моя, это не спектакль, это целая мистерия. Твой супруг, почтеннейший Варлав, возмечтал о власти и даже использует для достижения своей цели магические приемы, почерпнутые из седой древности.
   – Он сумасшедший?
   – К сожалению, нет. Иначе мы бы просто поместили его в психиатрическую клинику, а ты бы носила ему передачи.
   – Значит, его надежды не беспочвенны?
   – Безусловно нет. Он обещал сделать тебя царицей мира, и он сдержит свое слово. Ты ведь дала ему согласие на брак добровольно?
   – Я полагала, что он говорит всё это в переносном смысле. Что речь идет всего лишь о деньгах. Больших деньгах. Но мне и в голову не приходило, что придется провести остаток жизни в средневековой дыре.
   – На этот счет можешь не волноваться. Господин Варламов планирует властвовать над нашим миром. И думаю, что он обставит всё вполне благопристойно, дабы не травмировать чуткие души наших сограждан. Станет, скажем, президентом. Или генсеком ООН. У этого человека ума палата. А ты будешь блистать в салонах Лондона и Парижа. Завидная карьера для женщины, которая еще вчера была заштатным экономистом с жалованьем в двести долларов.
   – Ты, кажется, меня осуждаешь?
   – С чего ты взяла? Ты вправе устраивать свою жизнь так, как тебе заблагорассудится, платя за это ту цену, которую ты готова заплатить.
   – И что это за цена?
   – Моя голова. Ибо пока я жив, твоему мужу никогда не стать правителем мира.
   – Значит, Варламов сказал мне правду.
   – Ты о чем?
   – Это по твоей милости мы оказались в этом мире. И пока ты жив, мы не выберемся отсюда никогда. Ты действительно демон, Вадим. А я еще удивлялась тому, что никак не могу тебя раскусить. Как может смертная женщина постичь душу сына Сатаны?
   – Моего папу звали Аталавом. Ты что-то путаешь, Людмила.
   – Нет, Вадим. Ты слишком долго играл моей душою, чтобы у меня остались хоть какие-то сомнения на твой счет. И единственное, что я могу тебе сказать, – уйди.
 
   Меня подвела самоуверенность. Я посчитал, что в сердце этой женщины сохранилась любовь ко мне. Но недаром же умные люди говорят, что от любви до ненависти один шаг. Почтенный Варлав меня переиграл, причем на моем же поле. Я это понял в тот момент, когда пол вдруг провалился под моими ногами. Точнее, я понял это мгновением раньше, и, вероятно, именно это обстоятельство спасло мне жизнь. Я действительно рухнул в пропасть, но в последнюю секунду успел зацепиться за скобу, торчащую из стены, и повис на одной руке над бездной. Положение мое было практически безнадежным. До захлопнувшегося над моей головой люка было метра четыре абсолютно гладкой стены. К тому же, даже если бы я каким-то чудом до него добрался, вряд ли бы мне удалось его открыть. Не знаю, сколько я мог провисеть на скобе на вытянутой руке, но рано или поздно мои пальцы обязательно бы разжались. Следовало что-то предпринимать, и немедленно, пока еще не иссякли силы и подступающий к горлу страх не захлестнул меня с головой. Изогнувшись, я нащупал ногой выступ в стене. Это было уже кое-что. Мои глаза потихоньку привыкали к темноте, и я заметил чуть ниже выступа, в который упиралась моя правая нога, штырь. Расстегнув ремень, я попытался дотянуться до него пряжкой. С третьей попытки мне это удалось. Был риск, что пряжка не выдержит веса моего рухнувшего вниз тела, но, к счастью, всё обошлось.