Страница:
– Каким образом?
– А вот этого я тебе не скажу, друд. Ответ на этот вопрос знает только Вий, а я всего лишь рахман, ставший Слепым Бером.
– Но ты ведь, кажется, вознамерился заменить хозяина Навьего мира, Коломан? – с усмешкой спросил Яртур.
– Вечна только энергия, порожденная Создателем, сын Лады, а оболочка изнашивается, – вздохнул Коломан. – У людей она изнашивается быстрее, у богов процесс протекает медленнее. Нынешний Вий слаб, ему уже не справиться с Ариманом, вот он и ищет того, кому можно передать свою силу.
– Но ведь не Велес и не Вий победили Аримана, это сделал Перун? – напомнил Шемякич.
– Борьба богов с Ариманом была долгой и упорной, в ней участвовали и боги, и титаны, и люди. Велес создал мир Нави и тем избавил мир Яви от тех, кто не способен созидать. Он же стал богом Перемен, дабы наш мир вновь не застыл в неподвижности. А Перун стал богом свершений и воинских побед. Слава победителя Аримана досталась именно ему. И именно он дал начало роду хранителей его темницы. Быть владыкой Асгарда – это тяжкая ноша, мечники, и далеко не всем она по плечу. Похоже, князь Родегаст надорвался. А между тем борьба с силами Разрушения не закончена, более того, она не будет закончена до тех пор, пока существует мир Яви. И всем, живущим в нашем мире, придется в ней поучаствовать, чтобы в конечном счете выбрать свою дорогу – в мир Прави или в мир Нави.
– Но ведь Ариман прозревает из-за жар-цвета, который ты унес с острова Блаженства, – напомнил Слепому Беру Шемякич.
– Я принес этот дар богов людям, – вздохнул Коломан. – Но не я поместил его в Асгард. Многое в мире Яви зависит от людей, мечники, наверное, даже больше, чем от богов. И боги вовсе не обязаны отвечать за наши ошибки и преступления. Маг Сардар далеко не первый, кто пытается разбудить Аримана. Для этого использовались разные средства. Но, похоже, парс действительно обрел искомое.
– А зачем Сардару понадобился Ариман? – спросил Яртур.
– Людям свойственна самонадеянность, – покачал головой Коломан. – Сардару нужна колдовская мощь проснувшегося титана, и, вероятно, он думает, что сумеет с нею совладать. Я же сказал вам, мечники, что оболочка изнашивается, а божественная энергия вечна.
– Как победить Аримана? – спросил Яртур.
– Откуда же мне знать, мальчик, – горько усмехнулся Слепой Бер. – Ответ на твой вопрос знают только боги.
– Вий знает?
– Все может быть.
– Тогда проводи меня к нему.
– Ты хочешь пройти по Калиновому мосту?! – удивился Коломан.
– Но ты ведь прошел, – нахмурился Яртур.
– Я прошел потому, что Он звал меня, – рассердился рахман. – Я был слеп, а ты зряч. И ты идешь в Черную бездну незваным. Тебе не пройти по Калиновому мосту, Яртур, можешь даже не пытаться.
– Я мог бы выколоть себе глаза, Коломан, – усмехнулся княжич, – но, боюсь, в этом случае я не смогу одолеть Аримана. Ведь он зряч. И по твоим словам, видит одним оком лучше, чем все прочие двумя.
– Никто из простых смертных не сможет выдержать взгляд Вия, мальчик, – не сказал, а прошипел Слепой Бер. – Слышишь, никто! Он ведь не просто бог, он бог смерти!
– Но ведь Вий слеп?! – удивился Шемякич.
– Он не слеп, друд, у него просто тяжелые веки. Но ради вас Вий их поднимет, дабы увидеть смельчаков, осмелившихся потревожить его покой.
– Я не буду смотреть ему в глаза, – пообещал Яртур. – Я не хочу заглядывать в вечность. Пусть даст мне оружие против Аримана. Ведь титан его враг.
– Ты безумен, сын Лели, – вздохнул Коломан. – Но я укажу вам, юноши, дорогу в Черную бездну. Птица Могол отнесет вас туда. И вернет обратно. Если, конечно, вас отпустит Вий. Завтра поутру ждите Могола на крыше башни. А теперь идите, мне надо подумать. Жизнь моя может оказаться много короче, чем я полагал. О ваших жизнях я просто молчу.
Яртур с Шемякичем покинули покои рахмана не столько обнадеженные, сколько задумчивые. Встреча с Вием в любом случае не сулила ничего хорошего ни тому, ни другому. Даже если им каким-то чудом удастся пройти по Калинову мосту и вернуться обратно, все равно след Черной бездны навсегда останется в их крови. За помощь Вия потом придется расплачиваться всю жизнь, да и смерть вряд ли принесет им освобождение.
– Может, мне лучше пойти одному, Шемякич? – спросил Яртур, располагаясь с удобствами на ложе, которое когда-то принадлежало княжне Олене.
Друд ответил не сразу – он с видимым интересом изучал стены ложницы, разрисованные причудливыми узорами. Яртур последовал было его примеру, но ничего примечательного в росписи не обнаружил. Кажется, это были цветы.
– Я должен пойти, княжич, – откликнулся наконец мечник. – Я пойду, даже если ты откажешься от этой опасной затеи.
– Почему?
– Из-за отца и из-за матери, – спокойно ответил Шемякич. – Я хочу знать, за что Вий покарал их и почему проклятие, наложенное на родителей, распространяется и на сыновей.
– А в чем проклятие-то? – удивился Яртур.
– Мой отец был человеком, а я друд. Оборотень.
– Ну и что? – удивился княжич. – Я тоже был туром в стране альвов. Да и мало ли оборотней среди людей! Я всегда считал, что это скорее благо для человека, чем зло.
– Ты ошибался, Яртур. Не каждая женщина согласится стать женой друда, и не каждый мужчина назовет его своим другом. Для друда нет дороги в страну Прави, каким бы доблестным и благородным он ни был. И это несправедливо. Я хочу сказать об этом Вию.
– Просто сказать?
– Думаю, он поймет меня.
Яртур в этом не был уверен, но не стал огорчать друга. Странно все-таки устроен этот мир. Ведь многие завидуют Шемякичу и его соплеменникам. Да что там друды! Иные завидуют и волкодлакам с их способностью менять обличье. Яртур и сам был не прочь побывать в шкуре волка или лебедя. А вот теперь выясняется, что быть друдом – это несчастье.
– Все друды думают, как ты? – спросил Яртур.
– Нет, – не сразу, но ответил Шемякич. – Большинство думает иначе.
До Яртура наконец дошло. Вовсе не чувство справедливости двигает Шемякичем, а любовь. Любовь к Леле. Именно дочь княгини Майи, правнучка царя альвов Эльмира, отказала Шемякичу, потому что он друд. Но ведь альвы сами оборотни, и уж кому, как не Яртуру, это знать. Ведь он вступил в связь с альвийкой, которая превратилась в турицу.
– Это был морок, княжич, – покачал головой Шемякич. – И ты не был быком, и та женщина не была коровой. И грифона ты убил не рогами, а мечом.
– Но ведь и я видел! – возмутился Яртур. – Я видел свои копыта, я видел турицу, взалкавшую любви!
– А кого родит от тебя эта альвийка – быка или человека? – вперил Шемякич в княжича глаза, полные боли и ярости.
– Разумеется, человека, – пожал плечами Яртур. – Или альва. Но ведь и альвы оборотни! Я немало слышал баек о них.
– Альвы не оборотни, княжич, – усмехнулся Шемякич. – Они чародеи и маги. Поверь мне на слово, есть очень большая разница между «быть» и «казаться». Альв может показаться тебе деревом, быком или даже цветком, но он никогда им не будет. Альвийка рожает от человека только человека, а вила рожает от него друда.
– Ну и что? – пожал плечами Яртур. – Если моя вила родит от меня друда, подобного тебе, Шемякич, я буду только рад.
– Твоя вила?! – резко обернулся Шемякич. – Так ты вступил с нею в связь. Я же предупредил тебя, княжич, не прикасайся к ней!
– Должен же я был отблагодарить женщину за подаренную мне разрыв-траву!
– Да не женщину, княжич, а вилу. Порождение Навьего мира! Неужели ты не понял, что она привяжет тебя к нему?
– К кому?
– К Вию! – почти простонал Шемякич.
– Ну, извини, – развел руками Яртур. – Это было выше моих сил. Видимо, я рожден сластолюбцем. Я провел с вилой всю ночь и никогда не пожалею об этом.
Шемякич долго и с интересом разглядывал Яртура, словно видел его в первый раз. Гнев, исказивший было черты его лица, куда-то улетучился, а в глазах появился неподдельный интерес.
– Выходит, она права, – задумчиво проговорил друд. – Ты вполне можешь быть им.
– Кто права? – спросил Яртур. – И кем я могу быть?
– Моя мать, – ответил на его первый вопрос Шемякич и продолжил свой диалог с самим собой: – Вор и сластолюбец. Таким он и был в пору своей юности.
– Кто он? – рассердился Яртур.
– Велес, – отозвался наконец на зов друга Шемякич. – Впрочем, тогда его звали Ярилой. Я пойду с тобой по Калиновому мосту, Яртур. И мы обязательно вернемся обратно, чтобы там ни пророчествовал твой дедушка Коломан.
– Хочешь сказать, что я одной крови не только с Коломаном, но и с Вием? – пристально глянул на друда Яртур.
– Все мы потомки богов, – ушел от прямого ответа Шемякич. – Во всяком случае, многие из нас. И каждому они прочертили свою дорогу. Ложись спать, княжич. Утро вечера мудренее.
Огромная птица, с трудом уместившаяся на крыше железной башни, уже поджидала Яртура и Шемякича, когда они, кутаясь в меха, высунули носы из люка. Яртур впервые видел Могола и вынужден был признать, что страх, испытываемый боярином Ерменем перед этим чудовищем, вполне оправдан. Таким огромным клювом можно расколоть любую стену, даже городскую. Могол косил на мечников кроваво-красным взглядом и нетерпеливо переступал огромными лапами с устрашающими когтями. В этой лапе даже грифон выглядел бы летучей мышью, а уж о человеке и говорить не приходилось. Могол был весь покрыт черными перьями, и если бы не величина, он вполне мог бы сойти за ворона. Каковым он, в сущности, и являлся. Черный ворон бога Вия, повелителя Навьего мира. С большим трудом, цепляясь за перья, Яртур с Шемякичем взобрались на спину птицы и едва при этом не утонули в пуху, прикрывающем ее шею.
– По крайней мере, мы не замерзнем, – утешил спутника Шемякич.
– Если не замерзнете, то сгорите, – раздался вдруг гулкий простуженный голос.
– Так ты еще и разговариваешь? – удивился прыти огромного ворона Яртур. – А по виду птица как птица.
– Молчи, безумец, – прокаркал Могол. – Черная бездна не любит болтливых.
Лететь на Моголе было гораздо удобнее, чем на грифоне. Во всяком случае, так думал Яртур, пока черный ворон Вия возносил его к небу. Однако он изменил свое мнение, когда Могол рухнул вниз, в ущелье. Падение огромного ворона было настолько стремительным, что у княжича перехватило дыхание. На миг ему показалось, что Могол то ли надорвался в полете, то ли был поражен одной из молний, которые как раз чертили посмурневшее от горя небо. Однако ворон был жив. Один взмах огромных крыльев, и падение плавно перешло в парение. Яртур попытался глянуть вниз, но, к сожалению, ничего не увидел. Внизу было черным-черно. Могол сделал круг и стремительно пошел на снижение. Похоже, он все-таки присмотрел место для посадки.
– Надо было факелы прихватить, – сказал Яртур Шемякичу.
Однако факелы не понадобились. Свет все-таки проникал в ущелье, правда, почему-то не сверху, а сбоку, освещая узкий плетеный мост, висевший над пропастью. Могол приземлился на каменное плато и стряхнул с себя приунывших седоков.
– Это мост смерти, – прокаркал он. – Идите по нему, безумцы. Если вам удастся добраться до бога Вия, я буду очень удивлен.
– Мог бы высадить нас поближе к его хоромам, – буркнул недовольный Яртур.
– Иди, человек, – напутствовал его Могол. – Ты и сейчас в шаге от смерти.
Яртур первым ступил на Калинов мост, жалобно скрипнувший под его сапогом. Княжич глянул вниз и пошатнулся. Там внизу шумела вода, однако пропасть была столь глубока, что реки Смородины он так и не увидел. Калинов мост не только скрипел, навевая тоску, но и раскачивался. Идти по нему было нелегко, а путь предстояло проделать немалый, ибо противоположный берег скорее угадывался в дымке, которой было заполнено все ущелье.
Шемякич, шедший следом за Яртуром, оступился и едва не потерял равновесие. Мост закачался с такой силой, что княжичу пришлось упасть на одно колено, дабы не свалиться вниз.
– Цел? – спросил он у Шемякича, не оборачиваясь.
– Вроде да, – хриплым голосом отозвался тот. – Нас встречают.
Яртур поднял глаза и вздрогнул. Драконов ему раньше видеть не доводилось. А этот летающий гад своими размерами превосходил все разумные пределы. Во всяком случае, он был едва ли не втрое больше грифона, хотя и уступал по величине Моголу. Вопреки мнению сплетников, у летающего ящера была только одна голова. Зато эта голова изрыгала огонь, способный в мгновение ока спалить неосторожных путников. Яртур и Шемякич чудом избежали языка пламени, который настолько аккуратно облизал плетеный мост, что не опалил ни единого его прутика. Правда, для этого княжичу и мечнику пришлось скользнуть вниз и повиснуть на руках над бездной. А наглый дракон не нашел ничего лучше, как взгромоздиться на хрупкий мост прямо над их головами. Мост, как ни странно, выдержал тяжелую тушу. Зато Яртуру и Шемякичу солоно пришлось. Висеть над бездной на вытянутых руках – не самое приятное занятие в мире. Но и встреча нос к носу с драконом, плюющим огнем, тоже не сулила им ничего хорошего. Яртур поднял голову и сквозь прутья увидел брюхо летающего ящера, решившего, видимо, передохнуть на Калиновом мосту. Соблазн был слишком велик, но и опасность казалась немалой.
– Бьем одновременно, – прошипел Шемякич, болтавшийся рядом.
Яртур повис на левой руке, а правой все-таки сумел дотянуться до меча. Весь вопрос был в том, смогут ли мечи, выкованные то ли гмурами, то ли рахманами, проткнуть чешуйчатую шкуру дракона. Правда, на брюхе эта шкура была явно тоньше, чем на спине, что оставляло надежду на удачу.
– Давай! – крикнул Яртур и с силой ударил снизу вверх.
Дракон взревел и взмахнул перепончатыми крыльями. Кровь, хлынувшая из двойной раны, окатила княжича и мечника с ног до головы, но своего они все-таки добились. Раненый дракон взвился в воздух, но не удержался на крыле и камнем рухнул вниз. Через мгновение Яртур и Шемякич уже стояли на Калиновом мосту, ошалело глядя друг на друга.
– Я слышал, что драконья кровь делает человека неуязвимым, – вздохнул княжич. – Утешимся хотя бы этим.
– Сейчас проверим, – усмехнулся друд и указал мечом на грифонов, пикирующих на неосторожных путников с большой высоты.
За последнее время Яртур настолько привык к летающим псам, что почти забыл, какую смертельную опасность они представляют для человека. Виевы грифоны показались ему крупнее Коломановых. И уж конечно, злее и непримиримее. Яртуру и Шемякичу ничего другого не оставалось, как, встав спина к спине, отбиваться от наседающих чудовищ. Грифонов было не меньше десятка. И атаковали они людей сразу со всех сторон. Яртур рубанул самого нахального из них по шее и с удовольствием отметил, что его удар не пропал даром. Зато когтистая лапа второго грифона, которая по всем приметам должна была распороть ему колонтарь на левом плече, не оставила ни на бычьей коже, ни тем более на теле Яртура даже малейшего следа. По всему выходило, что слухи насчет драконьей крови были верными. Схватка с грифонами закончилась в пользу людей. Яртуру и Шемякичу удалось убить трех летающих псов и еще трех серьезно ранить. Остальные с воем отхлынули прочь и затерялись в белесом тумане. Однако не приходилось сомневаться, что грифоны еще вернутся, призвав на помощь своих товарищей.
– Вперед! – крикнул друду Яртур и почти побежал по мосту, с трудом удерживая равновесие.
Второй дракон атаковал их, когда они уже спрыгнули с плетеного моста на ровную, как стол, площадку. Княжич и мечник рухнули ничком на каменную плиту и тем самым избежали крупных неприятностей. Язык пламени лишь слегка опалил их слипшиеся от чужой крови волосы. Дракон, удивленный своей неудачей, решил обрушиться на них сверху и раздавить огромными лапами. Промахнулся он самую малость, но это стоило ему головы, которая в какой-то момент оказалась в опасной близости от меча Яртура. Струя, ударившая из шеи, едва не сшибла с ног и самого княжича, и Шемякича, стоящего рядом.
– Чтоб он провалился, этот летающий гад, – выругался друд, с трудом поднимая веки, липкие от драконьей крови.
– Не знаю, как дракон, а нам с тобой, видимо, придется если не провалиться, то спуститься в эту узкую щель.
Яртур ощупал глазами скалы, нависающие над Калиновым мостом, но ничего примечательного не обнаружил. Узкая щель у ног Шемякича, судя по всему, была единственным входом в подземный мир, в который они так стремились попасть. Яртур скользнул в отверстие первым. Проехав немалое расстояние на спине, он довольно удачно приземлился на ноги и сделал несколько шагов вперед, чтобы освободить место для друда, спускавшегося за ним следом. В пещере было довольно светло, но откуда сюда проникает свет, ни княжич, ни мечник так и не поняли. Что не помешало им почти одновременно увидеть великана, стоящего в самом центре помещения на толстых, как колонны, ногах. Если брать во внимание только рост, великан вполне мог сойти за волота, но лицо у него смотрелось вполне человеческим, а обнаженное по пояс мускулистое тело было лишено волосяного покрова.
– Титан, по всей видимости? – предположил Шемякич.
– Может, сам Вий? – с надеждой спросил Яртур.
Великан захохотал так, что затряслись стены пещеры. Смех никак нельзя было назвать приятным, но еще меньше княжичу понравилась секира, которую великан сжимал в руках.
– Да это Горыня, – догадался Шемякич. – Привратник Вия.
У Горыни с глазами все было нормально, в том смысле, что он прекрасно видел двух мечников, залитых кровью с головы до пят, но если судить по удивленному выражению лица, титан никак не мог взять в толк, как эти люди здесь оказались.
– Мы прошли по Калиновому мосту, – вежливо подсказал титану Шемякич.
– А драконы? – нахмурился Горыня.
– Пришлось убить, – пожал плечами Яртур.
– Всего двух, – уточнил существенное Шемякич.
– Аж двух драконов?! – ужаснулся простодушный титан. – Да чтоб вам пусто было. Я за ними как за малыми детьми хожу, а эти приперлись тут. Уроды! Не могли смерти дождаться, что ли?! Вам что тут, медом намазано?!
– Не пришли бы мы, если бы не крайняя нужда, – вздохнул Шемякич. – Ариман проснулся.
– Врешь, друд, – вскричал в ярости Горыня. – Я бы первым почувствовал… Нет, вторым, после Вия.
– Однако Прозрение уже началось, – уточнил Яртур. – Так, во всяком случае, утверждает кудесник Баян.
– А какое мне дело до кудесников, – поморщился Горыня. – А уж Вию тем более. Зачем вы пришли?
– Ищем средство, чтобы убить Аримана, – ответил Яртур. – У кого же его искать, как не у бога смерти.
– Кто вас послал к Вию?
– Слепой Бер.
Горыня в задумчивости почесал затылок, заросший густым волосом, потом погладил ладонью голый подбородок. Судя по всему, Коломана он то ли знал лично, то ли был наслышан о нем.
– Даже не знаю, что вам сказать, добры молодцы. От меня можно уйти живым, а от Вия нет. А вы ведь даже не рахманы. К тому же оба зрячи. Ну как Вий захочет на вас взглянуть?
– Наслышан я о его взгляде, – вздохнул Яртур. – Веди уж.
– Вольному воля, – развел руками Горыня. – Я вас предупредил.
Разворачивался он так долго, что Яртур с Шемякичем успели два раза вокруг него обежать. Из чего княжич заключил, что Горыня стар. И стар настолько, что каждое движение ему в тягость. Оттого и идет он так медленно, с трудом переставляя ноги.
– Помню я Аримана, – громыхнул басом Горыня. – Мы ведь с ним в один год родились, год Дракона. Он уже тысячу лет спит, а я все топчу и топчу землю по его милости. Я ведь себе уже гроб в скале выдолбил, мечники. Пятьсот лет тому назад. Может, больше. Да что-то не идет ко мне Костлявая с косой, даром, что рядом с богом смерти живу.
– А костлявая с косой, это жена Вия? – спросил Шемякич.
– Можно сказать и так, – вздохнул Горыня. – Людские понятия уже не для нас, друд. Будь он проклят, этот Ариман, с его жаждой власти и разрушения. Я был среди тех, мечники, кто боролся с его титанами. Немало их было, никак не меньше, чем нас. А о смерти ни они, ни мы даже не слышали. Вот тогда и заключил Ярило-Велес свой брачный союз с Костлявой, но хитро заключил, всего одной третьей своего естества. А две трети оставил для Созидания. Как ему это удалось, даже я не понимаю, мечники, а вам и вовсе незачем головы ломать, зачем один бог существует сразу в трех обличьях. И как он теми обличьями с людьми связан.
– А как вы Аримана и его титанов одолели? – спросил Яртур.
– Так с помощью Костлявой и одолели, – горько усмехнулся Горыня. – Смерть пришла вместе с нею в мир Яви. Одна для всех – и для людей, и для титанов. Бессмертными остались только боги да я, привратник Вия. Нельзя было одолеть Аримана без помощи Костлявой, мечники, вот что я вам скажу. Люди стали смертны, это правда, зато Явь жива.
– А жар-цвет зачем Вию понадобился? – спросил Яртур.
– Не Вию жар-цвет нужен, а Велесу, – поморщился Горыня. – Соблазн уж больно велик для простых смертных. Грешат много. Этак у нас скоро ни Прави, ни Яви не останется, все уйдут в Навь.
– Так ведь жар-цвет знания несет людям, – удивился Шемякич.
– Вот я и говорю – соблазн! – строго сказал Горыня. – Твой отец Кудря с вилой Шемахой спутался – знания искал. А тебе эти его знания боком вышли – ты теперь не человек, а друд.
Шемякич дернулся и остановился, положив при этом ладонь на рукоять меча. Горыня тоже остановился и даже чуть пригнулся, чтобы лучше видеть мечника. Едва заметная усмешка вдруг промелькнула на толстых губах титана:
– Давненько уже никто не грозил мне смертью.
– Вий отдаст мне душу отца? – спросил Шемякич, твердо глядя в глаза Горыни.
– Вия не проси, – строго сказал титан. – Никогда и ни о чем. Я отпущу душу Кудри в обмен на жар-цвет. В том даю слово титана. И тогда ты, сын Шемахи, обретешь не только Явь, но и Правь. Если, конечно, не споткнешься на праведном пути.
Бог Вий сидел на камне, подперев голову ладонью, в окружении странных существ, лишь отдаленно напоминающих людей. Существа были рогаты, хвостаты, но ходили на задних конечностях. Их суетливости и стремлению услужить могли бы позавидовать даже вышколенные слуги рахмана Коломана. Удивленно хрюкнув в сторону Горыни и его спутников, существа застыли на месте с открытыми ртами. Похоже, гостей в этой пещере не ждали.
– Бесы, – пренебрежительно махнул рукой в сторону рогатых существ Горыня. – Прислужники Вия. Обличье меняют – пальчики оближешь. Не тебе чета, друд.
Вий, видимо, услышал голос Горыни. Позы он не переменил, но левая его рука, сжимавшая посох, дрогнула. Бог смерти был волосат, как волот. И даже сидя, он едва ли не на голову возвышался над титаном Горыней. Лик его был иссечен морщинами и шрамами. А тяжелые веки, казалось, навсегда закрыли равнодушные к людским страданиям глаза. Смотреть в это нечеловеческое лицо было непривычно и страшновато, однако Яртур пересилил себя.
– Ариман проснулся, – негромко произнес Горыня. – Или собирается проснуться.
– Почему ты их не убил, – спросил Вий голосом глухим, отрешенным от людских забот.
– Они прошли по Калиновому мосту, – буркнул недовольный титан. – А значит, заслужили право предстать перед тобой.
– Старый лицемер, – ровно произнес Вий.
– Они ищут средство, чтобы убить Аримана. Мне кажется, ты должен им его дать.
– Должен? – В голосе Вия прорезалось удивление. – Ты не оговорился, Горыня?
– Нет, – неожиданно твердо произнес титан.
– Пусть подойдет. – Вий оторвал тяжелую голову от ладони и выпрямился.
Княжич и мечник двинулись вперед, но Горыня рывком удержал друда на месте. Яртур остановился в пяти шагах от бога смерти и вскинул на него глаза. Толстые и неожиданно красные губы бога смерти скривились в усмешке.
– Я дам тебе средство, человек, но не знаю, способен ли ты его унести, – произнес Вий.
– Я попытаюсь, – отозвался Яртур.
– Поднимите мне веки! – приказал Вий, чем поверг в ужас не только бесов, но и Горыню.
Спокойным остался только Яртур. Княжич с интересом наблюдал, как десяток бесов, ловко орудуя деревянными вилами, выполняют волю бога смерти. Страха Яртур почти не испытывал, зато его разбирало любопытство. Глаза Вия были черны, как сама бездна. Яртур покачнулся и едва не ухнул в пропасть, разверзшуюся перед ним. И чтобы не упасть, он схватился за Виев посох. На миг ему показалось, что в его руке раскаленный металл, и он вскрикнул от боли, пронзившей все его тело с головы до пят. Но он не отдернул руку, а потому устоял на ногах, хотя страшный взгляд Вия едва не расплющил его мозг.
– Вот ты и пришел, – произнес Вий почти злорадно. – Пришел тот, кого мы ждали. Радуйтесь, бесы.
Веки Вия закрылись, а тяжелая голова вновь склонилась к земле. Яртур отпустил посох и оглянулся. Горыня беззвучно шевелил губами, или славил кого-то, или проклинал. А на лице Шемякича был написан ужас. Яртур тряхнул головой, отгоняя наваждение, и отступил на несколько шагов назад.
– А где же обещанное? – спросил он Вия.
– Ты получил его, – сказал бог смерти. – Смотри, не расплескай.
Глава 7 Око Аримана
– А вот этого я тебе не скажу, друд. Ответ на этот вопрос знает только Вий, а я всего лишь рахман, ставший Слепым Бером.
– Но ты ведь, кажется, вознамерился заменить хозяина Навьего мира, Коломан? – с усмешкой спросил Яртур.
– Вечна только энергия, порожденная Создателем, сын Лады, а оболочка изнашивается, – вздохнул Коломан. – У людей она изнашивается быстрее, у богов процесс протекает медленнее. Нынешний Вий слаб, ему уже не справиться с Ариманом, вот он и ищет того, кому можно передать свою силу.
– Но ведь не Велес и не Вий победили Аримана, это сделал Перун? – напомнил Шемякич.
– Борьба богов с Ариманом была долгой и упорной, в ней участвовали и боги, и титаны, и люди. Велес создал мир Нави и тем избавил мир Яви от тех, кто не способен созидать. Он же стал богом Перемен, дабы наш мир вновь не застыл в неподвижности. А Перун стал богом свершений и воинских побед. Слава победителя Аримана досталась именно ему. И именно он дал начало роду хранителей его темницы. Быть владыкой Асгарда – это тяжкая ноша, мечники, и далеко не всем она по плечу. Похоже, князь Родегаст надорвался. А между тем борьба с силами Разрушения не закончена, более того, она не будет закончена до тех пор, пока существует мир Яви. И всем, живущим в нашем мире, придется в ней поучаствовать, чтобы в конечном счете выбрать свою дорогу – в мир Прави или в мир Нави.
– Но ведь Ариман прозревает из-за жар-цвета, который ты унес с острова Блаженства, – напомнил Слепому Беру Шемякич.
– Я принес этот дар богов людям, – вздохнул Коломан. – Но не я поместил его в Асгард. Многое в мире Яви зависит от людей, мечники, наверное, даже больше, чем от богов. И боги вовсе не обязаны отвечать за наши ошибки и преступления. Маг Сардар далеко не первый, кто пытается разбудить Аримана. Для этого использовались разные средства. Но, похоже, парс действительно обрел искомое.
– А зачем Сардару понадобился Ариман? – спросил Яртур.
– Людям свойственна самонадеянность, – покачал головой Коломан. – Сардару нужна колдовская мощь проснувшегося титана, и, вероятно, он думает, что сумеет с нею совладать. Я же сказал вам, мечники, что оболочка изнашивается, а божественная энергия вечна.
– Как победить Аримана? – спросил Яртур.
– Откуда же мне знать, мальчик, – горько усмехнулся Слепой Бер. – Ответ на твой вопрос знают только боги.
– Вий знает?
– Все может быть.
– Тогда проводи меня к нему.
– Ты хочешь пройти по Калиновому мосту?! – удивился Коломан.
– Но ты ведь прошел, – нахмурился Яртур.
– Я прошел потому, что Он звал меня, – рассердился рахман. – Я был слеп, а ты зряч. И ты идешь в Черную бездну незваным. Тебе не пройти по Калиновому мосту, Яртур, можешь даже не пытаться.
– Я мог бы выколоть себе глаза, Коломан, – усмехнулся княжич, – но, боюсь, в этом случае я не смогу одолеть Аримана. Ведь он зряч. И по твоим словам, видит одним оком лучше, чем все прочие двумя.
– Никто из простых смертных не сможет выдержать взгляд Вия, мальчик, – не сказал, а прошипел Слепой Бер. – Слышишь, никто! Он ведь не просто бог, он бог смерти!
– Но ведь Вий слеп?! – удивился Шемякич.
– Он не слеп, друд, у него просто тяжелые веки. Но ради вас Вий их поднимет, дабы увидеть смельчаков, осмелившихся потревожить его покой.
– Я не буду смотреть ему в глаза, – пообещал Яртур. – Я не хочу заглядывать в вечность. Пусть даст мне оружие против Аримана. Ведь титан его враг.
– Ты безумен, сын Лели, – вздохнул Коломан. – Но я укажу вам, юноши, дорогу в Черную бездну. Птица Могол отнесет вас туда. И вернет обратно. Если, конечно, вас отпустит Вий. Завтра поутру ждите Могола на крыше башни. А теперь идите, мне надо подумать. Жизнь моя может оказаться много короче, чем я полагал. О ваших жизнях я просто молчу.
Яртур с Шемякичем покинули покои рахмана не столько обнадеженные, сколько задумчивые. Встреча с Вием в любом случае не сулила ничего хорошего ни тому, ни другому. Даже если им каким-то чудом удастся пройти по Калинову мосту и вернуться обратно, все равно след Черной бездны навсегда останется в их крови. За помощь Вия потом придется расплачиваться всю жизнь, да и смерть вряд ли принесет им освобождение.
– Может, мне лучше пойти одному, Шемякич? – спросил Яртур, располагаясь с удобствами на ложе, которое когда-то принадлежало княжне Олене.
Друд ответил не сразу – он с видимым интересом изучал стены ложницы, разрисованные причудливыми узорами. Яртур последовал было его примеру, но ничего примечательного в росписи не обнаружил. Кажется, это были цветы.
– Я должен пойти, княжич, – откликнулся наконец мечник. – Я пойду, даже если ты откажешься от этой опасной затеи.
– Почему?
– Из-за отца и из-за матери, – спокойно ответил Шемякич. – Я хочу знать, за что Вий покарал их и почему проклятие, наложенное на родителей, распространяется и на сыновей.
– А в чем проклятие-то? – удивился Яртур.
– Мой отец был человеком, а я друд. Оборотень.
– Ну и что? – удивился княжич. – Я тоже был туром в стране альвов. Да и мало ли оборотней среди людей! Я всегда считал, что это скорее благо для человека, чем зло.
– Ты ошибался, Яртур. Не каждая женщина согласится стать женой друда, и не каждый мужчина назовет его своим другом. Для друда нет дороги в страну Прави, каким бы доблестным и благородным он ни был. И это несправедливо. Я хочу сказать об этом Вию.
– Просто сказать?
– Думаю, он поймет меня.
Яртур в этом не был уверен, но не стал огорчать друга. Странно все-таки устроен этот мир. Ведь многие завидуют Шемякичу и его соплеменникам. Да что там друды! Иные завидуют и волкодлакам с их способностью менять обличье. Яртур и сам был не прочь побывать в шкуре волка или лебедя. А вот теперь выясняется, что быть друдом – это несчастье.
– Все друды думают, как ты? – спросил Яртур.
– Нет, – не сразу, но ответил Шемякич. – Большинство думает иначе.
До Яртура наконец дошло. Вовсе не чувство справедливости двигает Шемякичем, а любовь. Любовь к Леле. Именно дочь княгини Майи, правнучка царя альвов Эльмира, отказала Шемякичу, потому что он друд. Но ведь альвы сами оборотни, и уж кому, как не Яртуру, это знать. Ведь он вступил в связь с альвийкой, которая превратилась в турицу.
– Это был морок, княжич, – покачал головой Шемякич. – И ты не был быком, и та женщина не была коровой. И грифона ты убил не рогами, а мечом.
– Но ведь и я видел! – возмутился Яртур. – Я видел свои копыта, я видел турицу, взалкавшую любви!
– А кого родит от тебя эта альвийка – быка или человека? – вперил Шемякич в княжича глаза, полные боли и ярости.
– Разумеется, человека, – пожал плечами Яртур. – Или альва. Но ведь и альвы оборотни! Я немало слышал баек о них.
– Альвы не оборотни, княжич, – усмехнулся Шемякич. – Они чародеи и маги. Поверь мне на слово, есть очень большая разница между «быть» и «казаться». Альв может показаться тебе деревом, быком или даже цветком, но он никогда им не будет. Альвийка рожает от человека только человека, а вила рожает от него друда.
– Ну и что? – пожал плечами Яртур. – Если моя вила родит от меня друда, подобного тебе, Шемякич, я буду только рад.
– Твоя вила?! – резко обернулся Шемякич. – Так ты вступил с нею в связь. Я же предупредил тебя, княжич, не прикасайся к ней!
– Должен же я был отблагодарить женщину за подаренную мне разрыв-траву!
– Да не женщину, княжич, а вилу. Порождение Навьего мира! Неужели ты не понял, что она привяжет тебя к нему?
– К кому?
– К Вию! – почти простонал Шемякич.
– Ну, извини, – развел руками Яртур. – Это было выше моих сил. Видимо, я рожден сластолюбцем. Я провел с вилой всю ночь и никогда не пожалею об этом.
Шемякич долго и с интересом разглядывал Яртура, словно видел его в первый раз. Гнев, исказивший было черты его лица, куда-то улетучился, а в глазах появился неподдельный интерес.
– Выходит, она права, – задумчиво проговорил друд. – Ты вполне можешь быть им.
– Кто права? – спросил Яртур. – И кем я могу быть?
– Моя мать, – ответил на его первый вопрос Шемякич и продолжил свой диалог с самим собой: – Вор и сластолюбец. Таким он и был в пору своей юности.
– Кто он? – рассердился Яртур.
– Велес, – отозвался наконец на зов друга Шемякич. – Впрочем, тогда его звали Ярилой. Я пойду с тобой по Калиновому мосту, Яртур. И мы обязательно вернемся обратно, чтобы там ни пророчествовал твой дедушка Коломан.
– Хочешь сказать, что я одной крови не только с Коломаном, но и с Вием? – пристально глянул на друда Яртур.
– Все мы потомки богов, – ушел от прямого ответа Шемякич. – Во всяком случае, многие из нас. И каждому они прочертили свою дорогу. Ложись спать, княжич. Утро вечера мудренее.
Огромная птица, с трудом уместившаяся на крыше железной башни, уже поджидала Яртура и Шемякича, когда они, кутаясь в меха, высунули носы из люка. Яртур впервые видел Могола и вынужден был признать, что страх, испытываемый боярином Ерменем перед этим чудовищем, вполне оправдан. Таким огромным клювом можно расколоть любую стену, даже городскую. Могол косил на мечников кроваво-красным взглядом и нетерпеливо переступал огромными лапами с устрашающими когтями. В этой лапе даже грифон выглядел бы летучей мышью, а уж о человеке и говорить не приходилось. Могол был весь покрыт черными перьями, и если бы не величина, он вполне мог бы сойти за ворона. Каковым он, в сущности, и являлся. Черный ворон бога Вия, повелителя Навьего мира. С большим трудом, цепляясь за перья, Яртур с Шемякичем взобрались на спину птицы и едва при этом не утонули в пуху, прикрывающем ее шею.
– По крайней мере, мы не замерзнем, – утешил спутника Шемякич.
– Если не замерзнете, то сгорите, – раздался вдруг гулкий простуженный голос.
– Так ты еще и разговариваешь? – удивился прыти огромного ворона Яртур. – А по виду птица как птица.
– Молчи, безумец, – прокаркал Могол. – Черная бездна не любит болтливых.
Лететь на Моголе было гораздо удобнее, чем на грифоне. Во всяком случае, так думал Яртур, пока черный ворон Вия возносил его к небу. Однако он изменил свое мнение, когда Могол рухнул вниз, в ущелье. Падение огромного ворона было настолько стремительным, что у княжича перехватило дыхание. На миг ему показалось, что Могол то ли надорвался в полете, то ли был поражен одной из молний, которые как раз чертили посмурневшее от горя небо. Однако ворон был жив. Один взмах огромных крыльев, и падение плавно перешло в парение. Яртур попытался глянуть вниз, но, к сожалению, ничего не увидел. Внизу было черным-черно. Могол сделал круг и стремительно пошел на снижение. Похоже, он все-таки присмотрел место для посадки.
– Надо было факелы прихватить, – сказал Яртур Шемякичу.
Однако факелы не понадобились. Свет все-таки проникал в ущелье, правда, почему-то не сверху, а сбоку, освещая узкий плетеный мост, висевший над пропастью. Могол приземлился на каменное плато и стряхнул с себя приунывших седоков.
– Это мост смерти, – прокаркал он. – Идите по нему, безумцы. Если вам удастся добраться до бога Вия, я буду очень удивлен.
– Мог бы высадить нас поближе к его хоромам, – буркнул недовольный Яртур.
– Иди, человек, – напутствовал его Могол. – Ты и сейчас в шаге от смерти.
Яртур первым ступил на Калинов мост, жалобно скрипнувший под его сапогом. Княжич глянул вниз и пошатнулся. Там внизу шумела вода, однако пропасть была столь глубока, что реки Смородины он так и не увидел. Калинов мост не только скрипел, навевая тоску, но и раскачивался. Идти по нему было нелегко, а путь предстояло проделать немалый, ибо противоположный берег скорее угадывался в дымке, которой было заполнено все ущелье.
Шемякич, шедший следом за Яртуром, оступился и едва не потерял равновесие. Мост закачался с такой силой, что княжичу пришлось упасть на одно колено, дабы не свалиться вниз.
– Цел? – спросил он у Шемякича, не оборачиваясь.
– Вроде да, – хриплым голосом отозвался тот. – Нас встречают.
Яртур поднял глаза и вздрогнул. Драконов ему раньше видеть не доводилось. А этот летающий гад своими размерами превосходил все разумные пределы. Во всяком случае, он был едва ли не втрое больше грифона, хотя и уступал по величине Моголу. Вопреки мнению сплетников, у летающего ящера была только одна голова. Зато эта голова изрыгала огонь, способный в мгновение ока спалить неосторожных путников. Яртур и Шемякич чудом избежали языка пламени, который настолько аккуратно облизал плетеный мост, что не опалил ни единого его прутика. Правда, для этого княжичу и мечнику пришлось скользнуть вниз и повиснуть на руках над бездной. А наглый дракон не нашел ничего лучше, как взгромоздиться на хрупкий мост прямо над их головами. Мост, как ни странно, выдержал тяжелую тушу. Зато Яртуру и Шемякичу солоно пришлось. Висеть над бездной на вытянутых руках – не самое приятное занятие в мире. Но и встреча нос к носу с драконом, плюющим огнем, тоже не сулила им ничего хорошего. Яртур поднял голову и сквозь прутья увидел брюхо летающего ящера, решившего, видимо, передохнуть на Калиновом мосту. Соблазн был слишком велик, но и опасность казалась немалой.
– Бьем одновременно, – прошипел Шемякич, болтавшийся рядом.
Яртур повис на левой руке, а правой все-таки сумел дотянуться до меча. Весь вопрос был в том, смогут ли мечи, выкованные то ли гмурами, то ли рахманами, проткнуть чешуйчатую шкуру дракона. Правда, на брюхе эта шкура была явно тоньше, чем на спине, что оставляло надежду на удачу.
– Давай! – крикнул Яртур и с силой ударил снизу вверх.
Дракон взревел и взмахнул перепончатыми крыльями. Кровь, хлынувшая из двойной раны, окатила княжича и мечника с ног до головы, но своего они все-таки добились. Раненый дракон взвился в воздух, но не удержался на крыле и камнем рухнул вниз. Через мгновение Яртур и Шемякич уже стояли на Калиновом мосту, ошалело глядя друг на друга.
– Я слышал, что драконья кровь делает человека неуязвимым, – вздохнул княжич. – Утешимся хотя бы этим.
– Сейчас проверим, – усмехнулся друд и указал мечом на грифонов, пикирующих на неосторожных путников с большой высоты.
За последнее время Яртур настолько привык к летающим псам, что почти забыл, какую смертельную опасность они представляют для человека. Виевы грифоны показались ему крупнее Коломановых. И уж конечно, злее и непримиримее. Яртуру и Шемякичу ничего другого не оставалось, как, встав спина к спине, отбиваться от наседающих чудовищ. Грифонов было не меньше десятка. И атаковали они людей сразу со всех сторон. Яртур рубанул самого нахального из них по шее и с удовольствием отметил, что его удар не пропал даром. Зато когтистая лапа второго грифона, которая по всем приметам должна была распороть ему колонтарь на левом плече, не оставила ни на бычьей коже, ни тем более на теле Яртура даже малейшего следа. По всему выходило, что слухи насчет драконьей крови были верными. Схватка с грифонами закончилась в пользу людей. Яртуру и Шемякичу удалось убить трех летающих псов и еще трех серьезно ранить. Остальные с воем отхлынули прочь и затерялись в белесом тумане. Однако не приходилось сомневаться, что грифоны еще вернутся, призвав на помощь своих товарищей.
– Вперед! – крикнул друду Яртур и почти побежал по мосту, с трудом удерживая равновесие.
Второй дракон атаковал их, когда они уже спрыгнули с плетеного моста на ровную, как стол, площадку. Княжич и мечник рухнули ничком на каменную плиту и тем самым избежали крупных неприятностей. Язык пламени лишь слегка опалил их слипшиеся от чужой крови волосы. Дракон, удивленный своей неудачей, решил обрушиться на них сверху и раздавить огромными лапами. Промахнулся он самую малость, но это стоило ему головы, которая в какой-то момент оказалась в опасной близости от меча Яртура. Струя, ударившая из шеи, едва не сшибла с ног и самого княжича, и Шемякича, стоящего рядом.
– Чтоб он провалился, этот летающий гад, – выругался друд, с трудом поднимая веки, липкие от драконьей крови.
– Не знаю, как дракон, а нам с тобой, видимо, придется если не провалиться, то спуститься в эту узкую щель.
Яртур ощупал глазами скалы, нависающие над Калиновым мостом, но ничего примечательного не обнаружил. Узкая щель у ног Шемякича, судя по всему, была единственным входом в подземный мир, в который они так стремились попасть. Яртур скользнул в отверстие первым. Проехав немалое расстояние на спине, он довольно удачно приземлился на ноги и сделал несколько шагов вперед, чтобы освободить место для друда, спускавшегося за ним следом. В пещере было довольно светло, но откуда сюда проникает свет, ни княжич, ни мечник так и не поняли. Что не помешало им почти одновременно увидеть великана, стоящего в самом центре помещения на толстых, как колонны, ногах. Если брать во внимание только рост, великан вполне мог сойти за волота, но лицо у него смотрелось вполне человеческим, а обнаженное по пояс мускулистое тело было лишено волосяного покрова.
– Титан, по всей видимости? – предположил Шемякич.
– Может, сам Вий? – с надеждой спросил Яртур.
Великан захохотал так, что затряслись стены пещеры. Смех никак нельзя было назвать приятным, но еще меньше княжичу понравилась секира, которую великан сжимал в руках.
– Да это Горыня, – догадался Шемякич. – Привратник Вия.
У Горыни с глазами все было нормально, в том смысле, что он прекрасно видел двух мечников, залитых кровью с головы до пят, но если судить по удивленному выражению лица, титан никак не мог взять в толк, как эти люди здесь оказались.
– Мы прошли по Калиновому мосту, – вежливо подсказал титану Шемякич.
– А драконы? – нахмурился Горыня.
– Пришлось убить, – пожал плечами Яртур.
– Всего двух, – уточнил существенное Шемякич.
– Аж двух драконов?! – ужаснулся простодушный титан. – Да чтоб вам пусто было. Я за ними как за малыми детьми хожу, а эти приперлись тут. Уроды! Не могли смерти дождаться, что ли?! Вам что тут, медом намазано?!
– Не пришли бы мы, если бы не крайняя нужда, – вздохнул Шемякич. – Ариман проснулся.
– Врешь, друд, – вскричал в ярости Горыня. – Я бы первым почувствовал… Нет, вторым, после Вия.
– Однако Прозрение уже началось, – уточнил Яртур. – Так, во всяком случае, утверждает кудесник Баян.
– А какое мне дело до кудесников, – поморщился Горыня. – А уж Вию тем более. Зачем вы пришли?
– Ищем средство, чтобы убить Аримана, – ответил Яртур. – У кого же его искать, как не у бога смерти.
– Кто вас послал к Вию?
– Слепой Бер.
Горыня в задумчивости почесал затылок, заросший густым волосом, потом погладил ладонью голый подбородок. Судя по всему, Коломана он то ли знал лично, то ли был наслышан о нем.
– Даже не знаю, что вам сказать, добры молодцы. От меня можно уйти живым, а от Вия нет. А вы ведь даже не рахманы. К тому же оба зрячи. Ну как Вий захочет на вас взглянуть?
– Наслышан я о его взгляде, – вздохнул Яртур. – Веди уж.
– Вольному воля, – развел руками Горыня. – Я вас предупредил.
Разворачивался он так долго, что Яртур с Шемякичем успели два раза вокруг него обежать. Из чего княжич заключил, что Горыня стар. И стар настолько, что каждое движение ему в тягость. Оттого и идет он так медленно, с трудом переставляя ноги.
– Помню я Аримана, – громыхнул басом Горыня. – Мы ведь с ним в один год родились, год Дракона. Он уже тысячу лет спит, а я все топчу и топчу землю по его милости. Я ведь себе уже гроб в скале выдолбил, мечники. Пятьсот лет тому назад. Может, больше. Да что-то не идет ко мне Костлявая с косой, даром, что рядом с богом смерти живу.
– А костлявая с косой, это жена Вия? – спросил Шемякич.
– Можно сказать и так, – вздохнул Горыня. – Людские понятия уже не для нас, друд. Будь он проклят, этот Ариман, с его жаждой власти и разрушения. Я был среди тех, мечники, кто боролся с его титанами. Немало их было, никак не меньше, чем нас. А о смерти ни они, ни мы даже не слышали. Вот тогда и заключил Ярило-Велес свой брачный союз с Костлявой, но хитро заключил, всего одной третьей своего естества. А две трети оставил для Созидания. Как ему это удалось, даже я не понимаю, мечники, а вам и вовсе незачем головы ломать, зачем один бог существует сразу в трех обличьях. И как он теми обличьями с людьми связан.
– А как вы Аримана и его титанов одолели? – спросил Яртур.
– Так с помощью Костлявой и одолели, – горько усмехнулся Горыня. – Смерть пришла вместе с нею в мир Яви. Одна для всех – и для людей, и для титанов. Бессмертными остались только боги да я, привратник Вия. Нельзя было одолеть Аримана без помощи Костлявой, мечники, вот что я вам скажу. Люди стали смертны, это правда, зато Явь жива.
– А жар-цвет зачем Вию понадобился? – спросил Яртур.
– Не Вию жар-цвет нужен, а Велесу, – поморщился Горыня. – Соблазн уж больно велик для простых смертных. Грешат много. Этак у нас скоро ни Прави, ни Яви не останется, все уйдут в Навь.
– Так ведь жар-цвет знания несет людям, – удивился Шемякич.
– Вот я и говорю – соблазн! – строго сказал Горыня. – Твой отец Кудря с вилой Шемахой спутался – знания искал. А тебе эти его знания боком вышли – ты теперь не человек, а друд.
Шемякич дернулся и остановился, положив при этом ладонь на рукоять меча. Горыня тоже остановился и даже чуть пригнулся, чтобы лучше видеть мечника. Едва заметная усмешка вдруг промелькнула на толстых губах титана:
– Давненько уже никто не грозил мне смертью.
– Вий отдаст мне душу отца? – спросил Шемякич, твердо глядя в глаза Горыни.
– Вия не проси, – строго сказал титан. – Никогда и ни о чем. Я отпущу душу Кудри в обмен на жар-цвет. В том даю слово титана. И тогда ты, сын Шемахи, обретешь не только Явь, но и Правь. Если, конечно, не споткнешься на праведном пути.
Бог Вий сидел на камне, подперев голову ладонью, в окружении странных существ, лишь отдаленно напоминающих людей. Существа были рогаты, хвостаты, но ходили на задних конечностях. Их суетливости и стремлению услужить могли бы позавидовать даже вышколенные слуги рахмана Коломана. Удивленно хрюкнув в сторону Горыни и его спутников, существа застыли на месте с открытыми ртами. Похоже, гостей в этой пещере не ждали.
– Бесы, – пренебрежительно махнул рукой в сторону рогатых существ Горыня. – Прислужники Вия. Обличье меняют – пальчики оближешь. Не тебе чета, друд.
Вий, видимо, услышал голос Горыни. Позы он не переменил, но левая его рука, сжимавшая посох, дрогнула. Бог смерти был волосат, как волот. И даже сидя, он едва ли не на голову возвышался над титаном Горыней. Лик его был иссечен морщинами и шрамами. А тяжелые веки, казалось, навсегда закрыли равнодушные к людским страданиям глаза. Смотреть в это нечеловеческое лицо было непривычно и страшновато, однако Яртур пересилил себя.
– Ариман проснулся, – негромко произнес Горыня. – Или собирается проснуться.
– Почему ты их не убил, – спросил Вий голосом глухим, отрешенным от людских забот.
– Они прошли по Калиновому мосту, – буркнул недовольный титан. – А значит, заслужили право предстать перед тобой.
– Старый лицемер, – ровно произнес Вий.
– Они ищут средство, чтобы убить Аримана. Мне кажется, ты должен им его дать.
– Должен? – В голосе Вия прорезалось удивление. – Ты не оговорился, Горыня?
– Нет, – неожиданно твердо произнес титан.
– Пусть подойдет. – Вий оторвал тяжелую голову от ладони и выпрямился.
Княжич и мечник двинулись вперед, но Горыня рывком удержал друда на месте. Яртур остановился в пяти шагах от бога смерти и вскинул на него глаза. Толстые и неожиданно красные губы бога смерти скривились в усмешке.
– Я дам тебе средство, человек, но не знаю, способен ли ты его унести, – произнес Вий.
– Я попытаюсь, – отозвался Яртур.
– Поднимите мне веки! – приказал Вий, чем поверг в ужас не только бесов, но и Горыню.
Спокойным остался только Яртур. Княжич с интересом наблюдал, как десяток бесов, ловко орудуя деревянными вилами, выполняют волю бога смерти. Страха Яртур почти не испытывал, зато его разбирало любопытство. Глаза Вия были черны, как сама бездна. Яртур покачнулся и едва не ухнул в пропасть, разверзшуюся перед ним. И чтобы не упасть, он схватился за Виев посох. На миг ему показалось, что в его руке раскаленный металл, и он вскрикнул от боли, пронзившей все его тело с головы до пят. Но он не отдернул руку, а потому устоял на ногах, хотя страшный взгляд Вия едва не расплющил его мозг.
– Вот ты и пришел, – произнес Вий почти злорадно. – Пришел тот, кого мы ждали. Радуйтесь, бесы.
Веки Вия закрылись, а тяжелая голова вновь склонилась к земле. Яртур отпустил посох и оглянулся. Горыня беззвучно шевелил губами, или славил кого-то, или проклинал. А на лице Шемякича был написан ужас. Яртур тряхнул головой, отгоняя наваждение, и отступил на несколько шагов назад.
– А где же обещанное? – спросил он Вия.
– Ты получил его, – сказал бог смерти. – Смотри, не расплескай.
Глава 7 Око Аримана
Волох почувствовал неладное сразу же, как только за ним захлопнулись ворота замка Асгард. Мелькнула даже паническая мысль, что, приехав сюда, он совершил самую большую ошибку в своей жизни. Однако князь Себерии быстро взял себя в руки и с обворожительной улыбкой на устах пошел навстречу князю Родегасту, спускающемуся с крыльца, чтобы приветствовать гостя.
– Мятеж? – спросил хозяин, и глаза его при этом холодно блеснули.
– Мятеж? – спросил хозяин, и глаза его при этом холодно блеснули.