Шведов Сергей. Яртур

   – А мне гмур Тыря сказал, что месяц назад грифон напал на двух его соплеменников и разодрал их в клочья, – возразил беру Яртур.
   – Ты был у гмуров? – удивленно глянул на княжича Волох.
   – Выменял у них меч-кладенец на разрыв-траву, – пояснил Яртур.
   – Странно, – покачал головой Ермень. – Гмуры и раньше своими мечами не разбрасывались, а в последние сто лет и вовсе уклонялись от мены.
   – Не веришь – посмотри, – протянул княжич кладенец недоверчивому беру.
   Ермень меч взял, прицокнул языком от восхищения и передал его Волоху. Князь взял кладенец без большой охоты, но рассматривал его долго и даже зачем-то попробовал на язык.
   – Не гмурский это меч, – сказал он наконец негромко.
   – Неужели Тыря нас обманул! – возмутился Шемякич. – Но ведь он на наших глазах разрубил кладенцом кусок железа.
   – Погоди, мечник, – остановил расходившегося сколота Ермень. – Хорошие мечи способны выковать не только гмуры. А этот еще и со змеиным жалом в рукояти.
   – Каким еще жалом? – не понял Яртур.
   – Смотри, – сказал Волох и нажал пальцем на камень, заменявший змею глаз. И жало действительно выскочило из разинутой пасти, едва не поранив при этом склонившегося к мечу Смагу. – Такой меч я видел прежде только однажды, у своего отца князя Коломана.
   – Так этот кладенец принадлежал Слепому Беру? – удивился княжич Хорс.
   – Нет, – покачал головой Волох. – Это другой меч. И сделан он, скорее всего, рахманами.
   Более ничего важного за столом сказано не было, да и пир как-то быстро угас. Во всяком случае, Волох и Баян покинули его раньше, чем сколоты и беры успели утолить жажду. Боярам и мечникам ничего не оставалось, как последовать примеру князя и разойтись по своим углам.
   – Похоже, мы напугали Волоха, – тихо сказал Шемякич Яртуру.
   – Князь у нас не из пугливых, – возразил зеленоглазому мечнику Ермень. – Но вы его растревожили, это точно.
   Боярин Ермень был невысок ростом, но плещеист. Красотой он не блистал, и виной тому была короткая бычья шея, на которую была посажена большая, как пивной котел, голова. По сколотским меркам, его можно было бы записать в уроды, но у каждого племени свои обычаи и свои представления о красоте.
   – А ведь ты не бер? – прищурился на любезного боярина Яртур.
   – Я родом из Биармии, – не стал спорить с гостем Ермень. – Вы нас называете турами.
   Про туров говорили, что они частенько роднятся с дусенями, а прежде, во времена дедины, не брезговали они и гмурами, пытаясь подмешать в свои жилы колдовскую кровь подземных жителей. И судя по всему, своего добились. Во всяком случае, о биармцах идет по всем землям слава как о самых отчаянных магах и колдунах, особенно выделяются в этом смысле их женщины. Хотя бы ту же Турицу взять, жену Слепого Бера и мать Волоха – всем колдуньям колдунья.
   – Если мне не изменяет память, – усмехнулся Ермень, – то пропавшая Леля доводится княгине Турице внучкой.
   – И что с того? – воскликнули в один голос Яртур и Шемякич.
   – Я это к тому, что озабочен незавидной участью Лели не меньше вашего, – ответил Ермень. – Княгиня Турица моя родная тетка. Так что вызов брошен не только сколотам, но и нам, биармцам.
   – А кем брошен этот вызов? – насторожился Яртур.
   – Знал бы – сказал, – вздохнул Ермень.
   – Мне показалось, что Волох о чем-то догадывается и готов поделиться своими сомнениями с кудесником Баяном, – сказал Яртур, пристально глядя при этом в глаза боярина.
   Ермень раздумывал недолго, а потом, воровато оглядевшись по сторонам, махнул рукой своим новым знакомым:
   – Идите за мной.
   Яртур и Шемякич переглянулись и почти без раздумий двинулись вслед за биармцем, хотя и не испытывали к нему большого доверия. Надо признать, что терем у Волоха был поболее размерами, чем терем князя Авсеня. К тому же он был каменным, а не деревянным. Если бы не боярин Ермень, сколоты непременно заблудились бы в бесчисленных переходах чужого незнакомого жилища.
   – Замок этот построил князь Коломан, – тихо пояснил гостям Ермень. – А уж на чей лад он эти стены возводил – не ведаю. Знаю только, что так до рахмана не строили ни в Биармии, ни в Себерии.
   – И много Коломан таких хоромин настроил? – полюбопытствовал Шемякич.
   – Десятка четыре, не меньше, – охотно отозвался Ермень. – Треть их стоит близ границы с землями дусеней. Еще треть – у границ с вашей землей. А остальные разбросаны по Себерии и Биармии. Далеко не все бояре и вожди наших земель сразу признали Коломана верховным правителем. Иные давали его мечникам от ворот поворот. Но с колдунами бороться трудно, а рахман был самым сильным из них. Никто не мог ему противостоять. Даже мой отец Приам, владевший едва ли не половиной Биармии. Я в ту пору был еще младенцем, но от мечников отца слышал, что Слепой Бер, который, впрочем, не был тогда слепым, наслал на наш город двух страшных птиц, Могола и Сирин. От пения птицы Сирин пали стены Биарма, а Могол растерзал его защитников своими острыми когтями. С тех пор меня одолевает только одно желание, сколоты, – отомстить Коломану за смерть отца.
   Прежде чем открыть дверь, увитую стальными полосами, Ермень предостерегающе приложил палец к губам. Дверь распахнулась бесшумно, видимо, ее петли были смазаны жиром. Биармец на цыпочках прокрался в темный угол и слегка отодвинул небольшую заслонку, расположенную под потолком.
   – Так ты считаешь, что все идет, как надо? – услышал Яртур хрипловатый голос кудесника Баяна.
   – Я уверен в одном, – отозвался на вопрос волхва князь Себерии. – Женитьба Родегаста на Лели погубила бы всех нас. Нельзя допустить, чтобы сила жар-цвета попала в руки безумцев.
   – По-твоему, меч рахманов не случайно оказался в руках Яртура?
   – Не притворяйся глупцом, кудесник, – зло прошипел Волох. – Ты отлично знаешь, чей он сын и кто доводится ему дедом.
   – Так решили боги, – глухо отозвался кудесник.
   – А ты уверен, что правильно истолковал их волю?
   – Теперь уже поздно об этом спорить, Волох. Что сделано, то сделано. И ответ перед богами придется держать не только мне, но и тебе.
   – Мною двигала страсть, Баян, а тобою трезвый расчет. Но в одном ты прав – мы опоздали с этим спором лет на двадцать.
   – Олена находится в Себерии? – прямо спросил кудесник.
   – Не знаю, почтенный старец. Все может быть. Пока я уверен только в одном – не я ее сюда привез. Но ты мне, конечно, не поверишь и будешь совершенно прав. Я тоже никому не верю, Баян. Ни тебе, ни родной матери, ни князю Авсеню, ни князю Родегасту. Каждый из нас идет к своей цели, не считаясь ни с кем и ни с чем. Асгардских витязей мог убить Авсень, натравив на них дусеней.
   – Зачем?
   – Затем, чтобы расстроить свой брак с Оленой, который ему невыгоден. Затем, чтобы не отдавать Лелю князю Родегасту. И, наконец, витязей или, точнее, ряженых мог убить сам Родегаст, чтобы обвинить Авсеня или меня в коварстве. А потом он же похитил Лелю.
   – Владыка Асгарда не властен над грифонами, – возразил князю кудесник. – А грифона видели десятки людей, они не могли ошибиться.
   – Ты забыл о парсских магах, Баян. Уж они-то вполне могли действовать в сговоре с Родегастом.
   – Ты преувеличиваешь, князь. Вряд ли парсы способны приручить грифонов.
   – Время покажет, кудесник. Надеюсь, в этот раз ты ничего от меня не утаил?
   – Кажется, я ничего не сказал тебе о втором мече, – задумчиво проговорил Баян, – но лишь потому, что Шемякичу он достался не от рахманов. Это меч Кудри, я опознал его сразу.
   – Так Шемякич сын Шемахи?
   – Да, – ответил Баян. – Он ее сын. И уж конечно, вила не оставит его своими заботами.
   – Как все сложно, – почти простонал Волох. – У меня голова идет кругом.
   – Так ты не будешь мешать нашим поискам, князь? – спросил Баян.
   – С какой же стати, почтенный старец. Я сам сделаю все возможное, чтобы найти Олену. Мы не хотим войны ни с Авсенем, ни с Родегастом. Только имей в виду, кудесник, я хозяин далеко не всех замков, построенных Слепым Бером. Да, там сидят мои люди, и внешне они выражают мне покорность, но что творится в их душах, не знает никто, в том числе и я.
   – Не беспокойся, князь, я сумею отличить Явь от Нави, – холодно отозвался Баян.
   – Да поможет тебе Даджбог, кудесник.
   Сколоты разделились на четыре группы по предложению кудесника Баяна. Яртур не стал спорить со старцем и взял себе в подручники Шемякича, Хмару и Бекаса. Вчетвером им предстояло объехать десять замков, построенных князем Коломаном на границе с землями дусеней. Места были опасные, но тем больше чести, если поиски закончатся удачей. Остальные тридцать замков распределили между княжичами Смагой и Хорсом, выделив им шесть мечников, и кудесником Баяном, взявшим себе в спутники только сотника Смура. Впрочем, волхву достались замки, расположенные в окрестностях Бранибора и представляющие меньшую опасность, чем все прочие.
   – Я все-таки не понимаю, – рассердился Смага, – князь Волох нам друг или враг?
   – Будем считать его союзником, – печально улыбнулся кудесник. – Открыто на сколотов никто нападать не будет, из опасения накликать гнев Волоха на свою голову, но извести вас тайно большого труда не составит.
   – Спасибо, утешил, – мрачно буркнул Хорс, которому предстояло отправиться в Биармию.
   – Князь Волох выделил нам проводников из числа своих самых преданных сторонников, – продолжил кудесник. – Но имейте в виду, что девушку можно спрятать не только в замке, но и в небольшой деревушке, в городце, в боярской усадьбе, даже в пещере.
   – Нам жизни не хватит, чтобы все это осмотреть, – выразил общее мнение Хорс.
   – Значит, так вам на роду написано, – холодно отозвался кудесник, не пожелавший утешить расстроенных братьев добрым словом.
   В проводники Яртуру и его мечникам достался боярин Ермень. Если у Волоха все преданные люди такие же, как этот, то долго он на столе Себерии не просидит. Хотя с другой стороны, а кого же еще привечать Волоху, как не сына человека, убитого Слепым Бером? Ермень в дорогу собрался с охотою. Сам выбрал себе коней на княжьей конюшне, не быстрых на ногу, но выносливых. Гожих как для боя, так для долгого путешествия. Из оружия он взял копье, секиру, шестопер и лук со стрелами.
   – Мечу не доверяю, – сказал он Шемякичу. – Орудовать секирой мне привычнее.
   – Колонтарь у тебя хорош, – позавидовал чужому счастью зеленоглазый мечник.
   – От отца достался, – пояснил Ермень. – Не всякий меч его берет.
   Выехали на рассвете через браниборские ворота, распахнутые настежь по такому случаю. Сам князь Волох проводил гостей с крыльца, напутствовав их добрым словом. Вид у князя Себерии был печальный, словно провожал он в дальний путь близких родовичей.
   Мечник Хмара считал, что дело сколоты затеяли зряшное. Мыслимое ли это дело, объехать едва ли не всю Себерию, заглядывая под каждый куст. А кто помешает похитителям, узнав о приближении сколотов, переправить княжну Олену из одного замка в другой. И далее – по кругу. Хмара был родом из Орлании, так же как и Бекас, впрочем. После гибели князя Ария и его ближников княгиня Лада перевезла уцелевших боярских отпрысков в Преслав, где они и росли под ее присмотром. По внешнему виду орланы от сколотов ничем не отличались, зато по части упрямства могли дать им сто очков вперед. Яртур, выросший с Хмарой в одном княжьем подворье, очень хорошо знал, с кем имеет дело в его лице. Хмара с детских лет отличался сообразительностью, но отнюдь не покладистостью характера и всегда упорно стоял на своем.
   – И что ты предлагаешь? – спросил Яртур.
   – Гадалка нужна. Она подскажет нам, где искать Лелю и Олену.
   – Вот умник, – рассмеялся Шемякич. – Гадалка с нас волос девичий потребует.
   – Иные умеют и по обличью гадать, – не согласился с другом Хмара.
   – Так в том-то и дело, что – по обличью. А здесь, в Себерии, никто ни Олену, ни Лелю в лицо не знает.
   – Ты не прав, Шемякич, – возразил зеленоглазому мечнику Ермень. – Одна такая гадалка в Себерии все-таки есть.
   – Это ты кого имеешь в виду? – насторожился Яртур.
   – Свою тетку Турицу, – спокойно ответил биармец. – Она хорошо знает и Олену, и свою внучку Лелю.
   О Турице ходило много нехороших слухов в Сколотии. Что, впрочем, неудивительно. Эта женщина сначала вышла замуж за рахмана, а потом помогла врагам его ослепить. Одно только про Турицу можно было сказать с уверенностью – Слепому Беру она не друг. И если это именно рахман похитил девушек, то его жена сделает все возможное, чтобы расстроить намерения мужа, какими бы они ни были.
   – Пожалуй, Хмара прав, – задумчиво проговорил Яртур. – Без ведовства и колдовства нам не обойтись.
   – Турицу еще найти надо, – не сдавался Шемякич. – Она, говорят, подолгу на одном месте не живет. Боится мести мужа.
   – Сдается мне, Яртур, что мать Волоха сама даст о себе знать, – усмехнулся в усы Ермень. – Предчувствие у меня такое.
   – Еще один ясновидец, – процедил сквозь зубы Шемякич.
   Недоверие зеленоглазого мечника к берам Яртур разделял полностью. Проделав по равнине за день изрядный путь, княжич был так же далек от цели своего путешествия, как и под стенами Бранибора. Себерия своими размерами едва ли не втрое превосходила Сколотию. Лесов, оврагов и горных кряжей здесь хватало с избытком. В городках и селах тоже недостатка не было. Но это только вокруг стольного града Бранибора. А дальше пойдет почти незаселенная земля, где, кроме пастухов, охраняющих бесчисленные себерские стада, живого человека не встретишь. А вот нечисти в тех местах будет предостаточно. И главная опасность грозит Яртуру и его спутникам не от дусеней даже, а от нави, обитающей, по слухам, в Рипейских горах.
   – А волоты на ваш скот не нападают? – спросил Бекас у Ерменя на ночном привале.
   – Волоты в лесах живут, – пояснил биармец. – Пастухам досаждают в основном волки и волкодлаки из Муромских лесов.
   – Где Себерия, а где Мурома? – удивился Бекас.
   – Волкодлаки часто к Рипейским горам ходят, чтобы зачерпнуть там колдовской силы. Бывает, поодиночке, но случается, целыми дружинами приходят. Спускаются на стругах по Большой реке, потом малыми протоками пробираются на наши земли и хапают, что плохо лежит.
   – А у них действительно волчье обличье? – спросил заинтересованный Хмара.
   – Бывает и волчье, но чаще человечье. И еще большой вопрос – в каком обличье они страшнее.
   – А до ближайшего замка далеко?
   – Через седмицу будем.
   Бекас даже крякнул, услышав такой ответ от Ерменя. Вот ведь отвалили боги берам земли. Знать бы еще, за какие заслуги. Ведь из окрестных племен доброго слова о них никто не скажет. Разбойники, каких поискать. Не раз и не два зорили они Сколотию. Да мало сами шли, так еще и дусеней с собой вели, дабы чужим добром поживиться.
   – Грифон! – вдруг подхватился на ноги Шемякич, доселе спокойно лежавший на прогревшейся за день земле. Все сколоты как один уставились в небо. К сожалению, сгустившаяся темнота помешала мечникам разглядеть летающее существо во всех подробностях. Возможно, это был орел или иная крупная птица.
   – Грифоны в этих местах никогда не появлялись, – покачал головой Ермень. – Да и что им тут делать. Сами видите – корма для скота недостаточно, крупной живности нет. А грифоны, как и всякие уважающие себя собаки, питаются только мясом.
   – А я говорю, грифон это был! – стоял на своем Шемякич. – Что я, по-вашему, летающую тварь от орла не отличу.
   – Ладно, – махнул рукой Яртур. – Чего теперь попусту руками махать. Его, паразита, стрелой не достанешь.
   Вытоптанная баранами степь сменилась сначала березовыми колками, довольно далеко отстоящими друг от друга, а потом хвойным лесом, от запаха которого у странников едва не закружилась голова. Ехали они по себерским тропам шесть дней, и, если верить Ерменю, до первого на их пути замка было рукой подать. Кони уже изрядно притомились, топая по твердой, как камень, земле, да и люди выглядели куда менее свежими, чем в начале пути.
   – Может, твой грифон в замок полетел? – покосился на Шемякича Бекас.
   – А что ему в замке делать? – встрепенулся Ермень.
   – Мало ли, – криво усмехнулся Бекас. – Не исключено, что он туда девок со всех окрестных земель носит.
   Про Бекаса не сразу и поймешь, простодушный он или хитрый. Лицо у него сонное, маловыразительное, зато серенькие глазки на этом лице так и светятся лукавством. Вот и сейчас вроде бы завел он пустейший разговор, а Ермень до того разволновался, что даже в седле заерзал. А с Бекаса все как с гуся вода. Ну ляпнул глупость, что с простофили взять. Яртура поведение биармского боярина насторожило. Чего он, собственно, испугался? Даже если грифоны летают в небе над Себерией, то ведь не Ерменя же в этом вина.
   – Я все-таки не пойму, – задумчиво проговорил Яртур. – Зачем Коломану понадобилось строить замок в этих местах? До дусеней отсюда далеко, до Сколотии еще дальше. От кого он собирался отбиваться?
   – Замки строят не только для того, чтобы обороняться, но и для того, чтобы нападать, – не очень охотно отозвался на вопрос сколота Ермень. – Там за рекою находится земля альвов. Берам туда хода нет, но ведь Коломан был рахманом.
   – А я слышал, что альвы ушли на север, подальше от людей, – нахмурился Яртур.
   – Может, ушли, а может, и нет, – вздохнул Ермень. – Если альвы не захотят, чтобы их увидели, то никто из простых смертных их не увидит. В колдовстве альвам равных нет.
   – Говорят, что альвы бессмертны? – подал голос Хмара, молчавший до сих пор.
   – Убить альва можно, – покачал головой Ермень, – мечом или стрелой. Но своей смертью они не умирают, это точно.

Глава 4 Колдунья

   Себерский замок предстал взорам странников, выехавших из чащи, настолько неожиданно, что Хмара даже ахнул. Замок, конечно, был хорош, и стоял он удачно – на высоком холме. Но не в этом было дело. Похоже, беры, обитавшие в этой твердыне, подверглись нападению. Пока трудно было определить и число нападающих, и племя, к которому они принадлежат, но не приходилось сомневаться, что дела у них с самого начала пошли успешно. Трудно сказать, почему защитники замка не заполнили ров водой, ведь река была рядом, но эта их оплошка сослужила добрую службу их врагам. Кроме того, в стене цитадели зияла огромная брешь, через которую сейчас и прорывались чужаки. Такую брешь в каменной стене мог пробить только очень мощный таран, но ничего похожего на осадные машины в окрестностях замка не наблюдалось.
   – Разрыв-трава, – первым догадался Шемякич. – Хотел бы я знать, кто им ее дал.
   – Это волкодлаки, – крикнул Ермень. – Вон у берега их струг.
   Струг не мог вместить более пятидесяти человек, но волкодлаки, атакуя хорошо укрепленный замок столь малым числом, рассчитывали, видимо, на внезапность и на разрыв-траву, которая откроет им проход в каменной стене.
   – Я всегда говорил, что деревянные стены надежнее, – усмехнулся Хмара, – их разрыв-травой не возьмешь.
   – Привяжите заводных коней к деревьям, – распорядился Яртур.
   – Ты что же, собираешься напасть на волкодлаков? – удивился Ермень.
   – А чем сокол, да еще конный, хуже волка? – ответил за Яртура Шемякич. – Вперед, сколоты и орланы, не по воздуху, так по земле.
   Похоже, волкодлаки никак не ожидали нападения с тыла. А потому удар конных мечников застал их врасплох. Прежде чем они разобрались, что к чему, пятнадцать их товарищей пали бездыханными под ударами мечей и секир. Защитникам замка неожиданная помощь пришлась как нельзя кстати, и они с удвоенной энергией обрушились на своих замешкавшихся врагов. Яртур крутился на коне посреди замкового двора, разя кладенцом направо и налево. Надо отдать должное волкодлакам, доспехи у них были хорошей выделки. Прежде такие Яртур видел только на витязях Асгарда. И совершенно непонятно, как они оказались на волкодлаках, доселе прикрывавших свои тела только волчьими шкурами. Впрочем, даже асгардские доспехи не могли устоять против ударов кладенца. Волкодлаки, осознав безвыходность своего положения, решили вырваться из замка. Построившись клином, они ринулись на конных сколотов, ловко орудуя длинными мечами. Уцелевших волкодлаков насчитывалось никак не меньше трех десятков, а натиск их оказался столь отчаянным, что половине из них удалось вырваться за стены замка, несмотря на противодействие княжича и его мечников. Торжествующий волчий вой донесся от реки, и Яртур понял, что преследовать остатки разбитой разбойничьей ватаги, пожалуй, бессмысленно. Ушли и ушли, туда им и дорога.
   – Княгиня Турица в замке? – спросил княжич у пробегающего мимо бера. Воин, разгоряченный нешуточной бойней, лишь неопределенно махнул окровавленным мечом в сторону каменной лестницы.
   Яртур спешился вслед за боярином Ерменем и оглядел поле отгремевшей битвы. Десятки волкодлаков лежали на каменных плитах двора в самых живописных позах, порубленные мечами и секирами. Живых среди них не было. Княжич убедился в этом сам, переходя от одного тела к другому. Если бы не волчьи шкуры на плечах, он посчитал бы их асами.
   – Так может, они просто ряженые, – предположил Шемякич. – Долго ли убить волка и напялить на себя его шкуру. Асы горазды на выдумки.
   – Не похоже, – покачал головой Бекас. – Среди асов преобладают жуковатые, а эти все как на подбор русые. Да и выли они по-волчьи, ни один ас так не сможет.
   – Наверное, Родегаст их нанял? – предположил Бекас.
   – Зачем? – не понял Хмара.
   – Затем, что ему был нужен именно этот замок, – отозвался лукавый мечник.
   – А что он здесь потерял?
   – Вероятно, свою невесту, прекрасную Лелю, – насмешливо покосился Бекас на посмурневшего Ерменя.
   Возможно, биармец нашел бы, что ответить настырному орлану, но его опередила женщина в черной накидке, медленно спускающаяся по каменной лестнице:
   – Родегаст ошибся, прекрасной Лели в замке нет.
   Женщина откинула капюшон, и удивленным гостям открылось молодое свежее лицо в обрамлении черных вьющихся волос. Незнакомка была красива, это Яртур отметил сразу. Но вряд ли молода, это княжич определил не по лицу или по фигуре, а по глазам. Такие глаза не могли принадлежать тридцатилетней женщине.
   – Княгиня Турица? – спросил Яртур.
   – Угадал, – улыбнулась княжичу женщина. – Рада видеть тебя в своем замке, добрый молодец.
   По прикидкам Яртура, Турице было никак не менее шестидесяти лет, но выглядела она вдвое моложе. Видимо, правы были сплетники, утверждавшие, что в жилах матери князя Волоха течет кровь альвов. Альвы и люди редко вступали в любовные связи, но уж коли это происходило, то их потомки получали ценный набор качеств, резко выделяющий их из ряда обычных людей. Теперь понятно, почему Турица не побоялась связать свою судьбу с рахманом, но по-прежнему остается загадкой, почему она так резко переменилась к нему.
   Покои княгини были обставлены с вызывающей роскошью. От золотых вещей у сколотов слепило глаза. Каменные стены были сплошь увешаны полотнищами, расшитыми серебряными нитями. Эти нити сплетались в причудливые узоры и лики зверей, никогда не виданных Яртуром. Фигурки этих зверей, отлитые из золота, бронзы и других металлов, были расставлены по залу самым причудливым образом, и гости никак не могли ими налюбоваться.
   – Это ведь грифон? – кивнул Яртур на бронзовое подобие крылатой твари, отлитое чуть ли не в половину естественной величины и занимавшее центральную нишу этого во всех отношениях удивительного зала.
   Грифон стоял на подставке, сделанной из мореного дуба и покрытой красной, как кровь, материей. Этой же материей был застелен стол, на котором челядины Турицы расставляли блюда и кубки. Похоже, хозяйка решила попотчевать незваных гостей как медом, так яствами.
   – Ты угадал, княжич, – спокойно отозвалась Турица. – Или тебе доводилось уже встречаться с этими опасными тварями?
   – Пока нет, но я надеюсь до них добраться, княгиня.
   – В таком случае, тебе придется отправиться к Рипейским горам, доблестный сколот, – едва заметно улыбнулась Турица.
   – Я видел грифона в шести днях пути от твоего замка, княгиня, – вмешался в разговор Шемякич. – Мне показалось, что он летел в эту сторону.
   – Любопытно. – Турица вскинула тонкие брови и коротким взмахом руки пригласила гостей к столу.
   Надо признать, что беры не уступали сколотам в гостеприимстве. Во всяком случае, и в каменных палатах Волоха, и в замке его матери гостей потчевали от души. Отличие было только в том, что стол, накрытый Турицей, был куда разнообразнее. Названий иных блюд Яртур не знал и терялся в догадках, из чего же они были приготовлены. А вместо меда и пива Турица выставила на стол вино, привезенное, надо полагать, из дальних земель. Сколоты к вину отнеслись поначалу с недоверием, но, распробовав его на вкус, пришли к выводу, что крепостью оно не уступит выдержанному пиву, и налегли на него с величайшей охотой. Чем, кажется, порадовали хозяйку, отвечавшую на все вопросы гостей с неизменной улыбкой на пухлых устах. Все-таки Турица была очень красивой женщиной, способной смутить покой любого мужчины, не уставшего еще радоваться женскому телу. А что до возраста, то после нескольких кубков крепкого вина о нем забыли все присутствующие за столом.
   – Что искали волкодлаки в твоем замке? – спросил захмелевший Яртур у хозяйки.
   – Вероятно, золото, – чуть заметно повела плечом Турица. – Волкодлаки из Муромских лесов всегда рыщут в поисках добычи.