Страница:
– А мне показалось, что их нанял князь Родегаст?
– Зачем? – удивилась Турица.
– Видимо, он решил, что ты прячешь свою внучку Лелю именно здесь, в этом замке, – сказал Яртур, пристально глядя на хозяйку.
– Я слышала, что мою внучку похитили, но неужели кому-то могло прийти в голову обвинить в этом меня?
На красивом лице Турицы действительно отразилось удивление. Но Яртур ей не поверил: эта мудрая женщина знала гораздо больше, чем хотела показать.
– Возможно, тебе не по вкусу был брак Родегаста с дочерью Авсеня, и ты решила ему помешать, – заметил вскользь Шемякич и перевел глаза на бронзового грифона. – Говорят, что рахманы способны оживлять каменные изваяния. И даже оборачивать живых существ в истуканов.
– Увы, мечник, – засмеялась Турица, – я таким даром не обладаю. К тому же этот истукан сделан не из камня, а из бронзы.
– Тогда, возможно, ты поможешь нам определить место, где сейчас находятся Леля и Олена? – спросил Яртур. – Мне сказали, что в Себерии и Биармии нет женщины более сведущей, чем ты.
– Возможно, тебе сказали правду, княжич, – вздохнула Турица. – Во всяком случае, я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь тебе. Кто из вас последним видел Лелю и Олену?
– Лелю последним видел я, – сказал Хмара. – В утро, когда ее похитили, мы встретились во дворе детинца. И Олену – тоже я. Князь Авсень посылал меня в Асгард с письмом к князю Родегасту. Правда, с тех пор прошло уже более четырех месяцев.
– Но ты не забыл, как она выглядит, мечник?
– Конечно нет, – усмехнулся Хмара. – Княжна Олена редкостная красавица.
– В таком случае, следуй за мной, – приказала Турица, поднимаясь из-за стола.
Хмара растерянно посмотрел на Яртура, но тот лишь развел руками в ответ. Ничего не поделаешь, сами обратились за помощью к колдунье и тем самым, возможно, подвергли опасности не только свою жизнь, но и душу. Бывают знания от Прави, а бывают знания от Нави. Княгиня Турица черпала силу сразу из двух источников, будучи одновременно и колдуньей и ведуньей. И если в похищении девушек замешан Слепой Бер, то без черной магии ей не обойтись.
Мечник Хмара был храбрым воином, но в черных обрядах ему участвовать не доводилось. А потому и шел он за Турицей со страхом в сердце и дрожью в ногах. Тем более что путь их лежал по узким переходам, причудливо переплетающимся в странную вязь, очень напоминающую лабиринт. Порою Хмаре казалось, что княгиня Турица сама заблудилась в этом проклятом месте и не сможет найти дорогу назад, погубив тем самым и себя и ни в чем не повинного мечника. Турица то замедляла ход, то ускоряла шаги, и тогда Хмаре приходилось переходить на бег, чтобы не потерять ее из виду. Внезапно колдунья остановилась и резко развернулась к Хмаре лицом.
– Олена! – От неожиданности мечник даже отшатнулся. Вот уж кого он не чаял здесь встретить, так это дочь Родегаста Асгардского. – А где княгиня Турица?
Олена не ответила, а лишь прижала палец к губам и жестом пригласила мечника следовать за собой. Растерявшийся Хмара не посмел ослушаться юную княжну. Но мысли о Турице, внезапно исчезнувшей, его не покидали. Ведь он не на миг не закрывал глаза, боясь потерять из виду свою проводницу и навсегда застрять в лабиринте. Турица была в черном, это он помнил точно, а Олена одета в белое платье, расшитое жемчугом. Выходит, княгиня обманывала своих гостей, говоря, что девушек нет в ее замке? Но тогда почему она сейчас решила показать Хмаре Олену? Уж не затем ли, чтобы потом его убить? Хмара на всякий случай поправил меч, висевший у пояса. Если уж ему суждено умереть в этом проклятом лабиринте, то он постарается дорого продать свою жизнь. О смерти орлан подумал далеко не случайно. Страшные звуки, напоминавшие злобный звериный рык, доносились из-за дверей, мимо которых вела его Олена. Хмару так подмывало толкнуть одну из них, но как раз в тот миг, когда он почти решился на отчаянный поступок, Олена обернулась и предостерегающе вскинула руку. Мечник подчинился ее жесту, а особенно глазам, неожиданно властным и почти чужим на юном и нежном девичьем лице. Прежде Хмара видел Олену только один раз в окружении юных дев Асгарда, но уже тогда был потрясен ее красотой. Вблизи она была, пожалуй, еще краше и… доступней. Олена вдруг неожиданно отшатнулась и прислонилась к стене. Подол ее платья пополз вверх, обнажая удивительно белые и стройные ножки. У Хмары перехватило дух, он словно завороженный наблюдал за Оленой, медленно открывающей ему то, что женщины до поры прячут от глаз мужчин. И только когда подол платья задрался выше пупка, мечник понял, что это приглашение. Приглашение к любви и блуду. В один миг он забыл, что перед ним невеста его князя, и устремился на невинную девушку, как сокол на добычу. Какое-то время он видел только ее шею и слышал только дыхание, свое и Олены. Это продолжалось долго, целую вечность. И закончилось хриплым вскриком наслаждения, открывшим наконец уста молчаливой Олены. Но следом за этим криком последовал еще один, полный ярости. Хмара резко обернулся и увидел мужской лик, иссеченный морщинами и шрамами. Вместо глаз на лице незнакомца были две кровоточащие впадины. И тем не менее призрак видел – видел слившихся в объятиях Олену и Хмару и готов был растерзать их. Во всяком случае, огромные волосатые руки уже тянулись к горлу мечника, столь опрометчиво вступившего в любовную связь с чужой женой.
– Слепой Бер! – крикнула Олена голосом княгини Турицы.
Хмара отшатнулся от женщины и вынес из ножен меч. К счастью, вступать в схватку было не с кем. Морок исчез. Хмара увидел княгиню Турицу, спокойно поправляющую подол платья.
– Ты поступил опрометчиво, орлан, – насмешливо произнесла княгиня. – Тебе не следовало откликаться на мой зов.
– Меня звала Олена, – хрипло произнес Хмара, растерянно озираясь по сторонам. – Ты обманула меня, колдунья!
– Кого ты еще видел?
– Слепого Бера, – неохотно ответил мечник. – Во всяком случае, так назвала его та, которая была здесь до тебя.
– Здесь не было никого, кроме нас с тобой, орлан, – раздраженно воскликнула Турица. – Но если ты видел Слепого Бера, то и он видел тебя. Это плохо, Хмара. До сих пор он убивал всех моих любовников.
– Но ведь это была Олена! – вскричал мечник. – Я не мог ошибиться! Не мог!
– И тем не менее ты ошибся, Хмара, – почти ласково произнесла Турица. – В этом замке Олены нет. Зато теперь мы знаем, что ее похитил Коломан, и она занимает сейчас все его помыслы.
Потрясенный мечник грубо выругался, но княгиня Турица пропустила его слова мимо ушей. Хмара огляделся по сторонам и собственными глазами убедился в том, что находится сейчас совсем не в том месте, где пребывал всего лишь короткий миг назад. Не было дверей, из-за которых несся звериный рык, а была лишь стена, глухая и безнадежная.
– Нашел о чем горевать, – усмехнулась Турица. – Если бы одна из этих дверей открылась, то ты навсегда бы покинул наш мир. Возможно, тебя спасла Олена, возможно, я. Но если со мною ты связан плотью, то с нею только помыслами.
– Будь ты проклята, старая колдунья, – не удержался от злого слова мечник.
– Я дочь альва, – надменно вскинула голову Турица, – если не вмешаются боги, я проживу втрое дольше, чем ты. Мои шестьдесят, это твои тридцать, Хмара. Имей это в виду.
Турица сама вывела расстроенного мечника в зал, где его с нетерпением поджидали товарищи. Гости уже насытились вином и яствами и теперь изнывали от нетерпения, желая поскорее узнать, чем же закончился черный обряд колдуньи Турицы.
– Где находится Леля, я не знаю, – развела руками княгиня. – Зато я знаю, что Олену похитил Слепой Бер. Он прячет ее в Железном замке, к которому идет столь узкая и опасная тропа, что вряд ли найдется человек, способный пройти по ней до конца.
– А если я все-таки попробую? – нахмурился Яртур.
– Тебе придется очень постараться, княжич, ибо эту тропу стерегут страшные чудовища, и грифоны всего лишь мелкие шавки среди них.
– У меня есть меч, сделанный не то гмурами, не то рахманами, – пожал плечами Яртур. – Разве этого недостаточно, чтобы выкрасть девушку из Железного замка?
– Конечно нет, – нахмурилась Турица. – Чтобы добраться до логова Слепого Бера, ты должен стать неуязвимым хотя бы на время.
– Я ведь не колдун, княгиня, – усмехнулся Яртур. – А что касается неуязвимости, то этим не могут похвастаться даже боги. Разве Перун в свое время не одолел Велеса и не заключил его в каменную темницу?
– Ты прав, княжич, никто не обретет бессмертия без дозволения богов. Но боги слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на простых смертных. Однако я попытаюсь тебе помочь. В земле альвов есть озеро, искупавшись в котором ты обретешь силу, если и не равную силе богов, то, во всяком случае, достаточную, чтобы сравняться в могуществе с рахманом. Сила эта недолговечна, однако у тебя достанет времени, чтобы добраться до Железного замка и вернуться обратно.
– Насколько я знаю, простым смертным в землю альвов хода нет, – строго глянул на Турицу Шемякич. – Княжич Яртур просто не найдет туда дорогу.
– Это верно, – охотно согласилась с мечником Турица. – Альвы не пускают к себе посторонних, уж слишком много зла видели они от людей. Но они не мешают животным пересекать границы своих земель.
– Даже грифонам? – спросил неожиданно Бекас, чем поверг в смущение хозяйку замка. Впрочем, Турица быстро овладела собой, и на ее красивое лицо вернулась все та же обворожительная улыбка.
– Купаться в озере лучше всего в полночь, – продолжила княгиня как ни в чем не бывало.
– Ты не сказала, как мне до этого озера добраться, – криво усмехнулся княжич.
– Я превращу тебя в тура, – спокойно сказала колдунья. – Сильное и благородное животное.
– Но я родился соколом, – надменно вскинул голову Яртур.
– В таком случае и обращаться за помощью тебе следовало не к Турице, а к Соколице. Я умею только то, что умею, княжич. Превратить тебя в сокола не в моих силах. Смирись с неизбежным.
– А если я не соглашусь? – нахмурился Яртур.
– В таком случае тебе никогда не попасть на гору Хвангур и не добраться до Железного замка. Я жду тебя до темноты, княжич, если ты не придешь в мою ложницу, твое превращение не состоится.
Турица поднялась из-за стола, слегка поклонилась гостям и покинула зал в сопровождении целой свиты робких челядинок. Мечники тоже решили закончить пир и подышать свежим воздухом во дворе замка. Убитых волкодлаков с каменных плит уже убрали, кровь смыли, а потому гости могли спокойно прогуливаться меж каменных изваяний, лишь очень отдаленно напоминающих людей. Яртура особенно поразило изображение существа с бычьей головой и человеческим телом. Он даже остановился перед ним, чтобы лучше разглядеть это творение чьих-то рук, возможно даже божественных.
– Это одно из воплощений бога Велеса, – пояснил всезнающий Ермень. – Такие каменные идолы стоят едва ли не в каждом нашем городке.
– Зачем? – спросил Шемякич.
– Затем, что мы чтим этого бога в обличье не только человеческом, но и зверином, – охотно отозвался биармец. – Важна ведь суть, а не оболочка.
– Сколоты и орланы чтят Велеса только как покровителя скота, – заметил чем-то расстроенный Хмара.
– Воля ваша, – пожал плечами Ермень. – Но есть и иная ипостась Велеса – Вий, и я бы не стал закрывать на это глаза. Ну хотя бы потому, что Слепой Бер пошел дорогой Вия, а не Велеса, и его победа обернется концом нашего мира.
– Откуда ты знаешь? – насторожился Яртур.
– А ты бы стал жить среди навий в Рипейских горах? – прямо глянул в глаза сколоту биармец.
– Страшновато, – поежился княжич.
– Это потому, что ты человек, Яртур, а Коломан – рахман, вообразивший, что ему дозволено все.
– Я обещал отцу убить грифона, похитившего Лелю, – вздохнул Яртур, – если я не сделаю это, он назовет меня трусом. Воля ваша, мечники, но у меня нет другого выхода, как принять предложение княгини Турицы.
– А если она задумала погубить тебя? – предположил Шемякич.
– Зачем же ей губить Яртура? – запротестовал Ермень. – Он враг Слепого Бера, а следовательно, союзник княгини Турицы.
– Не нравится мне этот грифон, – задумчиво покачал головой Бекас.
– Который? – спросил Яртур. – Тот, что летает в небе, или тот, что стоит на постаменте?
– Оба, – ответил мечник, развеселив своих товарищей.
Ложница княгини Турицы была обставлена с еще большей роскошью, чем зал. И пока Яртур, смущенный ночным визитом, разглядывал позолоченное ложе, задернутое полупрозрачной материей, колдунья склонилась над огнем, разожженным в камине, несмотря на жаркую погоду. В ожидании гостя Турица облачилась в длинную белую рубаху и напоминала сейчас невесту накануне первой брачной ночи. Яртур слегка удивился ее праздничному виду, но, поразмыслив, сообразил, что мать князя Волоха собирается творить светлый обряд, ибо альвы не приемлют черной магии. И отвергнут любого, пришедшего к ним со злыми помыслами, будь то зверь или человек.
– Сними с себя оружие и одежду, – приказала Турица, не оборачиваясь. Видимо, варево, булькавшее в котле, занимало сейчас все ее мысли. Запах колдовского зелья распространился по комнате, и Яртур поморщился, опасаясь возможных последствий.
– А как я вернусь обратно? – спросил княжич.
– Переплывешь реку, – сказала Турица. – И помни, вернуться ты должен еще до рассвета, иначе никогда не расстанешься со звериной шкурой.
Турица извлекла котелок из камина и перелила его содержимое в большой серебряный кубок. Яртуру не понравился цвет напитка, сваренного колдуньей, – ядовито-зеленый. К сожалению, выбирать не приходилось. Он уже было протянул руку к кубку, но его остановила Турица:
– Не сейчас. Выпьешь на берегу реки.
– Я не пойду в чужую землю без оружия, – заупрямился Яртур.
– Можешь взять с собой меч и кинжал, – не стала спорить с ним Турица.
– А превращению это не повредит?
– Нет, – усмехнулась колдунья. – Разве что один твой рог будет короче другого.
Замок они покинули через потайной ход. Сначала Турица провела гостя по винтовой лестнице, потом они долго шли по узкому коридору, стены которого покрылись плесенью. Яртур вздохнул с облегчением, когда выбрался наконец из подземелья и очутился на берегу реки. Ночь уже вступила в свои права, усыпав небо множеством звезд. Звезды ехидно подмигивали смельчаку, столь опрометчиво решившему поменять обличье.
– Пей, – приказала княжичу Турица, протягивая ему серебряный кубок.
Яртур осушил его единым глотком. Зеленое снадобье по вкусу напоминало кислое вино, которым угощала их сегодня днем Турица, и не похоже было, что оно обладает какими-то чудесными свойствами. Во всяком случае, никаких перемен в себе Яртур не почувствовал, ну разве что приятное тепло растеклось по жилам, и тело перестало сотрясаться от дрожи.
– Плыви, – указала Турица на реку. – И да поможет тебе бог Велес.
Вода казалась самой обычной, речной. Яртур сделал несколько глотков, дабы избавиться от кисловатого привкуса во рту, и решительно взмахнул руками. Река в этом месте разлилась широко, однако и княжич был не последним пловцом в Сколотии. Когда произошло превращение, Яртур не заметил, но если в реку входил человек, то на противоположный берег вышел, тяжело ступая по песку копытами, мощный рогатый зверь, способный вогнать в страх даже далеко не робкую душу.
Какое-то время тур стоял на берегу, склонив голову, увенчанную рогами, едва ли не до самой земли, привыкая к звукам нового мира. Потом медленно двинулся вперед, омываемый призрачным лунным светом. Яртуру, никогда прежде не переживавшему подобных превращений, было не по себе. Он видел тропу у себя под ногами, видел березы, росшие в отдалении, но чужими глазами. И этот чужой взгляд на знакомые с детства предметы раздражал его даже больше, чем бычье тело, которым ему приходилось управлять. Он попробовал ускорить шаги и тут же едва не упал, споткнувшись о камень. Яртур взревел от боли, но быстро опомнился, испугавшись ярости, горячей волной захлестнувшей его мозг. В конце концов, он пришел на землю альвов с одной только целью – окунуться в волшебное озеро, дабы сравняться силой с рахманом, бросившим вызов привычному миру и задумавшим изменить его в соответствии со своими понятиями о добре и зле. Яртур не считал мир совершенным, но это еще не повод, чтобы любой и каждый перестраивал его на свой лад.
Видимо, мысли о Слепом Бере помогли княжичу справиться со страхом, и он увереннее понес свое огромное и мощное тело по гудевшей под ногами земле. Яртур миновал лес, о котором его предупреждала колдунья, и остановился на краю обширной поляны, залитой лунным светом. Сначала он услышал голоса, а потом увидел обнаженных девушек, собирающих цветы. Возможно, это были альвийки, решившие в полнолунье пополнить запасы колдовских трав. Сначала Яртура охватило оцепенение, потом оцепенение стало перерастать в вожделение при виде поз, откровенно дразнивших мужской глаз. Распаленный бык всхрапнул и ковырнул землю копытом. В ответ послышался женский визг, и перепуганные альвийки сыпанули с поляны в разные стороны. Яртур бросился было за ними в погоню, но вскоре потерял цель и остановился. Раздутыми от вожделения ноздрями он уловил запах воды и тины и сразу вспомнил, зачем пришел в землю таинственных альвов.
По всем приметам это было то самое озеро, о котором ему рассказывала Турица. Яртур рванулся к нему с пылом зверя, только что упустившего добычу. Вода приняла его разгоряченное тело, и княжич вдруг почувствовал себя человеком. Он опять прозевал момент превращения, зато с радостью смотрел на свои вновь обретенные руки и даже пару раз ударил ими по воде. Никто не разделил его чувств в этом пустынном месте, разве что лебедь, гордо скользивший по водной глади, вдруг встал на крыло, испуганный подобным соседством. Зато Яртур резвился в свое удовольствие, то уходя под воду, то вновь появляясь на поверхности. Вылезать на берег он не торопился, ибо нисколько не сомневался, что вновь превратится в быка, как только его нога коснется земли. До рассвета было еще далеко, а ему куда приятнее было ощущать себя в обличье человечьем, нежели зверином.
Альвийку, осторожно крадущуюся к воде, он увидел сразу и мгновенно притих, боясь спугнуть ценную добычу. Наверняка это была одна из тех девушек, которых бык распугал на лесной поляне. У Яртура появилась надежда, что пугливая красавица, решившая в полнолунье искупаться в волшебном озере, сумеет оценить его человеческие качества, и они окажутся ей больше по сердцу, нежели звериные. Увы, княжич, ошибся. Завидев незнакомца, вынырнувшего из воды на расстоянии вытянутой руки от нее, девушка громко вскрикнула и рванулась к берегу. Яртур ринулся вслед за девушкой, забыв в этот миг о волшебных превращениях. И, между прочим, напрасно. Теперь уже не человек преследовал прекрасную альвийку, а тур, ревущий от вожделения. Впрочем, и альвийка не сумела сохранить своего человеческого обличья и на глазах быка превратилась в турицу. В этом виде он и покрыл ее, огласив окрестности торжествующим рыком. Страсть затуманила мозги Яртуру, и он уже не понимал, кто сейчас находится под ним, турица или женщина. Он был творцом новой жизни, а потому и не чувствовал за собой никакой вины.
Но, увы, в этом мире все-таки нашлось существо, посчитавшее Яртура кругом виноватым. Сначала он услышал предостерегающий крик лебедя, потом увидел округлившиеся глаза альвийки, в сладкой истоме лежащей на песке, и, только вскинув глаза к небу, он заметил грифона, падающего вниз. Яртур успел отскочить в сторону, и когти чудовища лишь слегка поранили его толстую шкуру.
Альвийка, успевшая вернуться в человеческое обличье, вскочила на ноги и метнулась к лесу. Лицо женщины показалось Яртуру знакомым, но, к сожалению, ему не достало времени, чтобы присмотреться к ней попристальней. Грифон, не уступавший размерами туру, уже изготовился для смертельного прыжка. Огромные крылья подхватили напружинившееся тело и буквально подбросили его в воздух. Острые, как кинжалы, клыки уже готовы были вонзиться в шею жертвы, но тут на грифона обрушился лебедь, успевший нанести только один, но очень точный удар. Грифон, потерявший глаз, промахнулся и упал на землю прямо под ноги туру, который не замедлил воспользоваться подарком, пустив в ход сразу и рога и копыта. Крылатое чудовище вновь попыталось оторваться от земли и вновь получило удар от лебедя. Ослепший грифон завизжал обиженным щенком и попробовал спастись бегством, волоча за собой сломанное крыло. Однако разъяренный тур настиг его и затоптал копытами.
Одержав столь славную победу, Яртур ознаменовал ее громким торжествующим ревом. Этот рев и вернул его к действительности. Издохший грифон окровавленной грудой костей и мяса лежал поодаль, но ни лебедя, так неожиданно и вовремя пришедшего к нему на помощь, ни альвийки, удовлетворившей его внезапно вспыхнувшую страсть, княжич так и не обнаружил. Оставаться далее у озера не имело смысла. До рассвета было уже рукой подать, и Яртур заторопился. До реки он добрался без происшествий и с наслаждением ринулся в воду, смывая с турьего тела свою и чужую кровь. На родной берег он ступил уже человеком, радуясь, что испытание, которого он опасался, закончилось для него без потерь, если не считать царапин на боках и спине, оставленных, видимо, когтями грифона.
Осторожно ступая босыми ногами по мелким прибрежным камешкам, Яртур добрался до подземного хода и уже знакомым путем достиг винтовой лестницы, которая вознесла его в ложницу княгини Турицы.
– Вернулся? – спокойно спросила колдунья и окинула княжича придирчивым взглядом. – Цел?
– Если не считать этих царапин на спине и ниже, то да, – усмехнулся Яртур.
– Удачлив ты, сын Лады, – покачала головой Турица. – Видимо, возлюбили тебя боги, несмотря на то… А впрочем, это уже не важно.
– А что важно? – спросил Яртур, облачаясь в свою одежду.
– Ты должен вырвать из рук Слепого Бера княжну Олену, – строго сказала Турица. – Такова воля твоего отца, князя Авсеня, и ты не вправе ослушаться его.
– А зачем рахману понадобилась княжна? Мало ли девок вокруг.
– Коломану нужна не княжна, а жар-цвет, хранящийся ныне в Асгарде, и чтобы добыть его, он пойдет на любое преступление.
– А откуда он взялся, этот жар-цвет? – спросил Яртур.
– Коломан привез его с острова Блаженства, – вздохнула Турица. – Он полагал, что жар-цвет принесет людям счастье. Во всяком случае, так он говорил мне, когда я была еще молодой и глупой гусыней.
– Другие рахманы думают иначе? – предположил Яртур.
– Ты угадал, княжич, – тряхнула Турица черными как смоль волосами. – Это они дали мне траву, которой я его опоила.
– А почему вы только ослепили его, а не убили? – нахмурился Яртур.
– Разве можно убить рахмана, пусть даже утратившего разум, – печально вздохнула Турица. – Его родовичи полагали, что слепота укротит буйный нрав Коломана, но они ошиблись. Он и незрячим прошел по Калиновому мосту. Мой тебе совет, княжич, никогда не оставляй в живых своих врагов.
– Насколько велик Железный замок?
– Он так же велик и неприступен, как и Асгард. Разрушить его нельзя, но в него можно проникнуть по узкому мосту, охраняемому грифонами, драконами и дивами.
– Ого! – воскликнул Яртур. – Не слишком ли много для одного человека?
– Вполне достаточно, чтобы отбить охоту к подвигам у всякого храбреца, рискнувшего наведаться в логово Слепого Бера. Да что там храбрец. Навья рать способна истребить сотни тысяч витязей, вздумай они подступиться к Железному замку.
– Ты меня обнадежила, княгиня, – усмехнулся Яртур. – По-твоему, я могу добиться успеха там, где уже погибли тысячи? Я ведь не первый, кто пытается проникнуть в логово Слепого Бера?
– И в этом ты прав, княжич, – согласилась Турица. – Даже рахманы не смогли пройти по этому мосту. Трижды они бросали на Железный замок бесчисленные орды дусеней, покорных их воле. Две тысячи отборных витязей Асгарда вели кочевников на штурм. Пять тысяч волкодлаков в бессильной злобе выли под стенами Железного замка. Десять тысяч беров рычали у его ворот. Туры били в эти ворота своими железными рогами. Все было напрасно. Огненные стрелы рахманов не смогли пробить брешь в стенах, возведенных с помощью колдовства. В тот раз с горы Хвангур вернулась только горстка отчаянных храбрецов. Все остальные усыпали костями подножия Рипейских гор.
– Я не слышал об этом прежде, – нахмурился Яртур.
– А кому охота рассказывать о своих поражениях, – тяжело вздохнула Турица. – Все они были там. И мой сын Волох, и князь Авсень, и князь Родегаст.
– Значит, в Рипейских горах гниют и сколотские кости? – спросил Яртур.
– Сколотам повезло не больше, чем другим, – подтвердила Турица. – Но это не должно пугать тебя, княжич. Тебе не придется штурмовать Железный замок. Ты должен всего лишь выкрасть оттуда Олену. А ты ведь вор, Яртур. Ты воровал даже у своих, не говоря уже о чужих.
– Если ты ведешь речь о коровах моего брата Хорса, то они сами пошли за мной, – обиделся Яртур.
– А кто украл золотое руно из храма Солнечного бога Митры? – насмешливо спросила Турица.
– Нечего было заявлять во всеуслышание, что Митра старше Даджбога. Этим олени оскорбили не только сколотских волхвов, но и нашего небесного прародителя. А руно я им потом вернул. За плату.
– Зачем? – удивилась Турица.
– Видимо, он решил, что ты прячешь свою внучку Лелю именно здесь, в этом замке, – сказал Яртур, пристально глядя на хозяйку.
– Я слышала, что мою внучку похитили, но неужели кому-то могло прийти в голову обвинить в этом меня?
На красивом лице Турицы действительно отразилось удивление. Но Яртур ей не поверил: эта мудрая женщина знала гораздо больше, чем хотела показать.
– Возможно, тебе не по вкусу был брак Родегаста с дочерью Авсеня, и ты решила ему помешать, – заметил вскользь Шемякич и перевел глаза на бронзового грифона. – Говорят, что рахманы способны оживлять каменные изваяния. И даже оборачивать живых существ в истуканов.
– Увы, мечник, – засмеялась Турица, – я таким даром не обладаю. К тому же этот истукан сделан не из камня, а из бронзы.
– Тогда, возможно, ты поможешь нам определить место, где сейчас находятся Леля и Олена? – спросил Яртур. – Мне сказали, что в Себерии и Биармии нет женщины более сведущей, чем ты.
– Возможно, тебе сказали правду, княжич, – вздохнула Турица. – Во всяком случае, я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь тебе. Кто из вас последним видел Лелю и Олену?
– Лелю последним видел я, – сказал Хмара. – В утро, когда ее похитили, мы встретились во дворе детинца. И Олену – тоже я. Князь Авсень посылал меня в Асгард с письмом к князю Родегасту. Правда, с тех пор прошло уже более четырех месяцев.
– Но ты не забыл, как она выглядит, мечник?
– Конечно нет, – усмехнулся Хмара. – Княжна Олена редкостная красавица.
– В таком случае, следуй за мной, – приказала Турица, поднимаясь из-за стола.
Хмара растерянно посмотрел на Яртура, но тот лишь развел руками в ответ. Ничего не поделаешь, сами обратились за помощью к колдунье и тем самым, возможно, подвергли опасности не только свою жизнь, но и душу. Бывают знания от Прави, а бывают знания от Нави. Княгиня Турица черпала силу сразу из двух источников, будучи одновременно и колдуньей и ведуньей. И если в похищении девушек замешан Слепой Бер, то без черной магии ей не обойтись.
Мечник Хмара был храбрым воином, но в черных обрядах ему участвовать не доводилось. А потому и шел он за Турицей со страхом в сердце и дрожью в ногах. Тем более что путь их лежал по узким переходам, причудливо переплетающимся в странную вязь, очень напоминающую лабиринт. Порою Хмаре казалось, что княгиня Турица сама заблудилась в этом проклятом месте и не сможет найти дорогу назад, погубив тем самым и себя и ни в чем не повинного мечника. Турица то замедляла ход, то ускоряла шаги, и тогда Хмаре приходилось переходить на бег, чтобы не потерять ее из виду. Внезапно колдунья остановилась и резко развернулась к Хмаре лицом.
– Олена! – От неожиданности мечник даже отшатнулся. Вот уж кого он не чаял здесь встретить, так это дочь Родегаста Асгардского. – А где княгиня Турица?
Олена не ответила, а лишь прижала палец к губам и жестом пригласила мечника следовать за собой. Растерявшийся Хмара не посмел ослушаться юную княжну. Но мысли о Турице, внезапно исчезнувшей, его не покидали. Ведь он не на миг не закрывал глаза, боясь потерять из виду свою проводницу и навсегда застрять в лабиринте. Турица была в черном, это он помнил точно, а Олена одета в белое платье, расшитое жемчугом. Выходит, княгиня обманывала своих гостей, говоря, что девушек нет в ее замке? Но тогда почему она сейчас решила показать Хмаре Олену? Уж не затем ли, чтобы потом его убить? Хмара на всякий случай поправил меч, висевший у пояса. Если уж ему суждено умереть в этом проклятом лабиринте, то он постарается дорого продать свою жизнь. О смерти орлан подумал далеко не случайно. Страшные звуки, напоминавшие злобный звериный рык, доносились из-за дверей, мимо которых вела его Олена. Хмару так подмывало толкнуть одну из них, но как раз в тот миг, когда он почти решился на отчаянный поступок, Олена обернулась и предостерегающе вскинула руку. Мечник подчинился ее жесту, а особенно глазам, неожиданно властным и почти чужим на юном и нежном девичьем лице. Прежде Хмара видел Олену только один раз в окружении юных дев Асгарда, но уже тогда был потрясен ее красотой. Вблизи она была, пожалуй, еще краше и… доступней. Олена вдруг неожиданно отшатнулась и прислонилась к стене. Подол ее платья пополз вверх, обнажая удивительно белые и стройные ножки. У Хмары перехватило дух, он словно завороженный наблюдал за Оленой, медленно открывающей ему то, что женщины до поры прячут от глаз мужчин. И только когда подол платья задрался выше пупка, мечник понял, что это приглашение. Приглашение к любви и блуду. В один миг он забыл, что перед ним невеста его князя, и устремился на невинную девушку, как сокол на добычу. Какое-то время он видел только ее шею и слышал только дыхание, свое и Олены. Это продолжалось долго, целую вечность. И закончилось хриплым вскриком наслаждения, открывшим наконец уста молчаливой Олены. Но следом за этим криком последовал еще один, полный ярости. Хмара резко обернулся и увидел мужской лик, иссеченный морщинами и шрамами. Вместо глаз на лице незнакомца были две кровоточащие впадины. И тем не менее призрак видел – видел слившихся в объятиях Олену и Хмару и готов был растерзать их. Во всяком случае, огромные волосатые руки уже тянулись к горлу мечника, столь опрометчиво вступившего в любовную связь с чужой женой.
– Слепой Бер! – крикнула Олена голосом княгини Турицы.
Хмара отшатнулся от женщины и вынес из ножен меч. К счастью, вступать в схватку было не с кем. Морок исчез. Хмара увидел княгиню Турицу, спокойно поправляющую подол платья.
– Ты поступил опрометчиво, орлан, – насмешливо произнесла княгиня. – Тебе не следовало откликаться на мой зов.
– Меня звала Олена, – хрипло произнес Хмара, растерянно озираясь по сторонам. – Ты обманула меня, колдунья!
– Кого ты еще видел?
– Слепого Бера, – неохотно ответил мечник. – Во всяком случае, так назвала его та, которая была здесь до тебя.
– Здесь не было никого, кроме нас с тобой, орлан, – раздраженно воскликнула Турица. – Но если ты видел Слепого Бера, то и он видел тебя. Это плохо, Хмара. До сих пор он убивал всех моих любовников.
– Но ведь это была Олена! – вскричал мечник. – Я не мог ошибиться! Не мог!
– И тем не менее ты ошибся, Хмара, – почти ласково произнесла Турица. – В этом замке Олены нет. Зато теперь мы знаем, что ее похитил Коломан, и она занимает сейчас все его помыслы.
Потрясенный мечник грубо выругался, но княгиня Турица пропустила его слова мимо ушей. Хмара огляделся по сторонам и собственными глазами убедился в том, что находится сейчас совсем не в том месте, где пребывал всего лишь короткий миг назад. Не было дверей, из-за которых несся звериный рык, а была лишь стена, глухая и безнадежная.
– Нашел о чем горевать, – усмехнулась Турица. – Если бы одна из этих дверей открылась, то ты навсегда бы покинул наш мир. Возможно, тебя спасла Олена, возможно, я. Но если со мною ты связан плотью, то с нею только помыслами.
– Будь ты проклята, старая колдунья, – не удержался от злого слова мечник.
– Я дочь альва, – надменно вскинула голову Турица, – если не вмешаются боги, я проживу втрое дольше, чем ты. Мои шестьдесят, это твои тридцать, Хмара. Имей это в виду.
Турица сама вывела расстроенного мечника в зал, где его с нетерпением поджидали товарищи. Гости уже насытились вином и яствами и теперь изнывали от нетерпения, желая поскорее узнать, чем же закончился черный обряд колдуньи Турицы.
– Где находится Леля, я не знаю, – развела руками княгиня. – Зато я знаю, что Олену похитил Слепой Бер. Он прячет ее в Железном замке, к которому идет столь узкая и опасная тропа, что вряд ли найдется человек, способный пройти по ней до конца.
– А если я все-таки попробую? – нахмурился Яртур.
– Тебе придется очень постараться, княжич, ибо эту тропу стерегут страшные чудовища, и грифоны всего лишь мелкие шавки среди них.
– У меня есть меч, сделанный не то гмурами, не то рахманами, – пожал плечами Яртур. – Разве этого недостаточно, чтобы выкрасть девушку из Железного замка?
– Конечно нет, – нахмурилась Турица. – Чтобы добраться до логова Слепого Бера, ты должен стать неуязвимым хотя бы на время.
– Я ведь не колдун, княгиня, – усмехнулся Яртур. – А что касается неуязвимости, то этим не могут похвастаться даже боги. Разве Перун в свое время не одолел Велеса и не заключил его в каменную темницу?
– Ты прав, княжич, никто не обретет бессмертия без дозволения богов. Но боги слишком заняты собой, чтобы обращать внимание на простых смертных. Однако я попытаюсь тебе помочь. В земле альвов есть озеро, искупавшись в котором ты обретешь силу, если и не равную силе богов, то, во всяком случае, достаточную, чтобы сравняться в могуществе с рахманом. Сила эта недолговечна, однако у тебя достанет времени, чтобы добраться до Железного замка и вернуться обратно.
– Насколько я знаю, простым смертным в землю альвов хода нет, – строго глянул на Турицу Шемякич. – Княжич Яртур просто не найдет туда дорогу.
– Это верно, – охотно согласилась с мечником Турица. – Альвы не пускают к себе посторонних, уж слишком много зла видели они от людей. Но они не мешают животным пересекать границы своих земель.
– Даже грифонам? – спросил неожиданно Бекас, чем поверг в смущение хозяйку замка. Впрочем, Турица быстро овладела собой, и на ее красивое лицо вернулась все та же обворожительная улыбка.
– Купаться в озере лучше всего в полночь, – продолжила княгиня как ни в чем не бывало.
– Ты не сказала, как мне до этого озера добраться, – криво усмехнулся княжич.
– Я превращу тебя в тура, – спокойно сказала колдунья. – Сильное и благородное животное.
– Но я родился соколом, – надменно вскинул голову Яртур.
– В таком случае и обращаться за помощью тебе следовало не к Турице, а к Соколице. Я умею только то, что умею, княжич. Превратить тебя в сокола не в моих силах. Смирись с неизбежным.
– А если я не соглашусь? – нахмурился Яртур.
– В таком случае тебе никогда не попасть на гору Хвангур и не добраться до Железного замка. Я жду тебя до темноты, княжич, если ты не придешь в мою ложницу, твое превращение не состоится.
Турица поднялась из-за стола, слегка поклонилась гостям и покинула зал в сопровождении целой свиты робких челядинок. Мечники тоже решили закончить пир и подышать свежим воздухом во дворе замка. Убитых волкодлаков с каменных плит уже убрали, кровь смыли, а потому гости могли спокойно прогуливаться меж каменных изваяний, лишь очень отдаленно напоминающих людей. Яртура особенно поразило изображение существа с бычьей головой и человеческим телом. Он даже остановился перед ним, чтобы лучше разглядеть это творение чьих-то рук, возможно даже божественных.
– Это одно из воплощений бога Велеса, – пояснил всезнающий Ермень. – Такие каменные идолы стоят едва ли не в каждом нашем городке.
– Зачем? – спросил Шемякич.
– Затем, что мы чтим этого бога в обличье не только человеческом, но и зверином, – охотно отозвался биармец. – Важна ведь суть, а не оболочка.
– Сколоты и орланы чтят Велеса только как покровителя скота, – заметил чем-то расстроенный Хмара.
– Воля ваша, – пожал плечами Ермень. – Но есть и иная ипостась Велеса – Вий, и я бы не стал закрывать на это глаза. Ну хотя бы потому, что Слепой Бер пошел дорогой Вия, а не Велеса, и его победа обернется концом нашего мира.
– Откуда ты знаешь? – насторожился Яртур.
– А ты бы стал жить среди навий в Рипейских горах? – прямо глянул в глаза сколоту биармец.
– Страшновато, – поежился княжич.
– Это потому, что ты человек, Яртур, а Коломан – рахман, вообразивший, что ему дозволено все.
– Я обещал отцу убить грифона, похитившего Лелю, – вздохнул Яртур, – если я не сделаю это, он назовет меня трусом. Воля ваша, мечники, но у меня нет другого выхода, как принять предложение княгини Турицы.
– А если она задумала погубить тебя? – предположил Шемякич.
– Зачем же ей губить Яртура? – запротестовал Ермень. – Он враг Слепого Бера, а следовательно, союзник княгини Турицы.
– Не нравится мне этот грифон, – задумчиво покачал головой Бекас.
– Который? – спросил Яртур. – Тот, что летает в небе, или тот, что стоит на постаменте?
– Оба, – ответил мечник, развеселив своих товарищей.
Ложница княгини Турицы была обставлена с еще большей роскошью, чем зал. И пока Яртур, смущенный ночным визитом, разглядывал позолоченное ложе, задернутое полупрозрачной материей, колдунья склонилась над огнем, разожженным в камине, несмотря на жаркую погоду. В ожидании гостя Турица облачилась в длинную белую рубаху и напоминала сейчас невесту накануне первой брачной ночи. Яртур слегка удивился ее праздничному виду, но, поразмыслив, сообразил, что мать князя Волоха собирается творить светлый обряд, ибо альвы не приемлют черной магии. И отвергнут любого, пришедшего к ним со злыми помыслами, будь то зверь или человек.
– Сними с себя оружие и одежду, – приказала Турица, не оборачиваясь. Видимо, варево, булькавшее в котле, занимало сейчас все ее мысли. Запах колдовского зелья распространился по комнате, и Яртур поморщился, опасаясь возможных последствий.
– А как я вернусь обратно? – спросил княжич.
– Переплывешь реку, – сказала Турица. – И помни, вернуться ты должен еще до рассвета, иначе никогда не расстанешься со звериной шкурой.
Турица извлекла котелок из камина и перелила его содержимое в большой серебряный кубок. Яртуру не понравился цвет напитка, сваренного колдуньей, – ядовито-зеленый. К сожалению, выбирать не приходилось. Он уже было протянул руку к кубку, но его остановила Турица:
– Не сейчас. Выпьешь на берегу реки.
– Я не пойду в чужую землю без оружия, – заупрямился Яртур.
– Можешь взять с собой меч и кинжал, – не стала спорить с ним Турица.
– А превращению это не повредит?
– Нет, – усмехнулась колдунья. – Разве что один твой рог будет короче другого.
Замок они покинули через потайной ход. Сначала Турица провела гостя по винтовой лестнице, потом они долго шли по узкому коридору, стены которого покрылись плесенью. Яртур вздохнул с облегчением, когда выбрался наконец из подземелья и очутился на берегу реки. Ночь уже вступила в свои права, усыпав небо множеством звезд. Звезды ехидно подмигивали смельчаку, столь опрометчиво решившему поменять обличье.
– Пей, – приказала княжичу Турица, протягивая ему серебряный кубок.
Яртур осушил его единым глотком. Зеленое снадобье по вкусу напоминало кислое вино, которым угощала их сегодня днем Турица, и не похоже было, что оно обладает какими-то чудесными свойствами. Во всяком случае, никаких перемен в себе Яртур не почувствовал, ну разве что приятное тепло растеклось по жилам, и тело перестало сотрясаться от дрожи.
– Плыви, – указала Турица на реку. – И да поможет тебе бог Велес.
Вода казалась самой обычной, речной. Яртур сделал несколько глотков, дабы избавиться от кисловатого привкуса во рту, и решительно взмахнул руками. Река в этом месте разлилась широко, однако и княжич был не последним пловцом в Сколотии. Когда произошло превращение, Яртур не заметил, но если в реку входил человек, то на противоположный берег вышел, тяжело ступая по песку копытами, мощный рогатый зверь, способный вогнать в страх даже далеко не робкую душу.
Какое-то время тур стоял на берегу, склонив голову, увенчанную рогами, едва ли не до самой земли, привыкая к звукам нового мира. Потом медленно двинулся вперед, омываемый призрачным лунным светом. Яртуру, никогда прежде не переживавшему подобных превращений, было не по себе. Он видел тропу у себя под ногами, видел березы, росшие в отдалении, но чужими глазами. И этот чужой взгляд на знакомые с детства предметы раздражал его даже больше, чем бычье тело, которым ему приходилось управлять. Он попробовал ускорить шаги и тут же едва не упал, споткнувшись о камень. Яртур взревел от боли, но быстро опомнился, испугавшись ярости, горячей волной захлестнувшей его мозг. В конце концов, он пришел на землю альвов с одной только целью – окунуться в волшебное озеро, дабы сравняться силой с рахманом, бросившим вызов привычному миру и задумавшим изменить его в соответствии со своими понятиями о добре и зле. Яртур не считал мир совершенным, но это еще не повод, чтобы любой и каждый перестраивал его на свой лад.
Видимо, мысли о Слепом Бере помогли княжичу справиться со страхом, и он увереннее понес свое огромное и мощное тело по гудевшей под ногами земле. Яртур миновал лес, о котором его предупреждала колдунья, и остановился на краю обширной поляны, залитой лунным светом. Сначала он услышал голоса, а потом увидел обнаженных девушек, собирающих цветы. Возможно, это были альвийки, решившие в полнолунье пополнить запасы колдовских трав. Сначала Яртура охватило оцепенение, потом оцепенение стало перерастать в вожделение при виде поз, откровенно дразнивших мужской глаз. Распаленный бык всхрапнул и ковырнул землю копытом. В ответ послышался женский визг, и перепуганные альвийки сыпанули с поляны в разные стороны. Яртур бросился было за ними в погоню, но вскоре потерял цель и остановился. Раздутыми от вожделения ноздрями он уловил запах воды и тины и сразу вспомнил, зачем пришел в землю таинственных альвов.
По всем приметам это было то самое озеро, о котором ему рассказывала Турица. Яртур рванулся к нему с пылом зверя, только что упустившего добычу. Вода приняла его разгоряченное тело, и княжич вдруг почувствовал себя человеком. Он опять прозевал момент превращения, зато с радостью смотрел на свои вновь обретенные руки и даже пару раз ударил ими по воде. Никто не разделил его чувств в этом пустынном месте, разве что лебедь, гордо скользивший по водной глади, вдруг встал на крыло, испуганный подобным соседством. Зато Яртур резвился в свое удовольствие, то уходя под воду, то вновь появляясь на поверхности. Вылезать на берег он не торопился, ибо нисколько не сомневался, что вновь превратится в быка, как только его нога коснется земли. До рассвета было еще далеко, а ему куда приятнее было ощущать себя в обличье человечьем, нежели зверином.
Альвийку, осторожно крадущуюся к воде, он увидел сразу и мгновенно притих, боясь спугнуть ценную добычу. Наверняка это была одна из тех девушек, которых бык распугал на лесной поляне. У Яртура появилась надежда, что пугливая красавица, решившая в полнолунье искупаться в волшебном озере, сумеет оценить его человеческие качества, и они окажутся ей больше по сердцу, нежели звериные. Увы, княжич, ошибся. Завидев незнакомца, вынырнувшего из воды на расстоянии вытянутой руки от нее, девушка громко вскрикнула и рванулась к берегу. Яртур ринулся вслед за девушкой, забыв в этот миг о волшебных превращениях. И, между прочим, напрасно. Теперь уже не человек преследовал прекрасную альвийку, а тур, ревущий от вожделения. Впрочем, и альвийка не сумела сохранить своего человеческого обличья и на глазах быка превратилась в турицу. В этом виде он и покрыл ее, огласив окрестности торжествующим рыком. Страсть затуманила мозги Яртуру, и он уже не понимал, кто сейчас находится под ним, турица или женщина. Он был творцом новой жизни, а потому и не чувствовал за собой никакой вины.
Но, увы, в этом мире все-таки нашлось существо, посчитавшее Яртура кругом виноватым. Сначала он услышал предостерегающий крик лебедя, потом увидел округлившиеся глаза альвийки, в сладкой истоме лежащей на песке, и, только вскинув глаза к небу, он заметил грифона, падающего вниз. Яртур успел отскочить в сторону, и когти чудовища лишь слегка поранили его толстую шкуру.
Альвийка, успевшая вернуться в человеческое обличье, вскочила на ноги и метнулась к лесу. Лицо женщины показалось Яртуру знакомым, но, к сожалению, ему не достало времени, чтобы присмотреться к ней попристальней. Грифон, не уступавший размерами туру, уже изготовился для смертельного прыжка. Огромные крылья подхватили напружинившееся тело и буквально подбросили его в воздух. Острые, как кинжалы, клыки уже готовы были вонзиться в шею жертвы, но тут на грифона обрушился лебедь, успевший нанести только один, но очень точный удар. Грифон, потерявший глаз, промахнулся и упал на землю прямо под ноги туру, который не замедлил воспользоваться подарком, пустив в ход сразу и рога и копыта. Крылатое чудовище вновь попыталось оторваться от земли и вновь получило удар от лебедя. Ослепший грифон завизжал обиженным щенком и попробовал спастись бегством, волоча за собой сломанное крыло. Однако разъяренный тур настиг его и затоптал копытами.
Одержав столь славную победу, Яртур ознаменовал ее громким торжествующим ревом. Этот рев и вернул его к действительности. Издохший грифон окровавленной грудой костей и мяса лежал поодаль, но ни лебедя, так неожиданно и вовремя пришедшего к нему на помощь, ни альвийки, удовлетворившей его внезапно вспыхнувшую страсть, княжич так и не обнаружил. Оставаться далее у озера не имело смысла. До рассвета было уже рукой подать, и Яртур заторопился. До реки он добрался без происшествий и с наслаждением ринулся в воду, смывая с турьего тела свою и чужую кровь. На родной берег он ступил уже человеком, радуясь, что испытание, которого он опасался, закончилось для него без потерь, если не считать царапин на боках и спине, оставленных, видимо, когтями грифона.
Осторожно ступая босыми ногами по мелким прибрежным камешкам, Яртур добрался до подземного хода и уже знакомым путем достиг винтовой лестницы, которая вознесла его в ложницу княгини Турицы.
– Вернулся? – спокойно спросила колдунья и окинула княжича придирчивым взглядом. – Цел?
– Если не считать этих царапин на спине и ниже, то да, – усмехнулся Яртур.
– Удачлив ты, сын Лады, – покачала головой Турица. – Видимо, возлюбили тебя боги, несмотря на то… А впрочем, это уже не важно.
– А что важно? – спросил Яртур, облачаясь в свою одежду.
– Ты должен вырвать из рук Слепого Бера княжну Олену, – строго сказала Турица. – Такова воля твоего отца, князя Авсеня, и ты не вправе ослушаться его.
– А зачем рахману понадобилась княжна? Мало ли девок вокруг.
– Коломану нужна не княжна, а жар-цвет, хранящийся ныне в Асгарде, и чтобы добыть его, он пойдет на любое преступление.
– А откуда он взялся, этот жар-цвет? – спросил Яртур.
– Коломан привез его с острова Блаженства, – вздохнула Турица. – Он полагал, что жар-цвет принесет людям счастье. Во всяком случае, так он говорил мне, когда я была еще молодой и глупой гусыней.
– Другие рахманы думают иначе? – предположил Яртур.
– Ты угадал, княжич, – тряхнула Турица черными как смоль волосами. – Это они дали мне траву, которой я его опоила.
– А почему вы только ослепили его, а не убили? – нахмурился Яртур.
– Разве можно убить рахмана, пусть даже утратившего разум, – печально вздохнула Турица. – Его родовичи полагали, что слепота укротит буйный нрав Коломана, но они ошиблись. Он и незрячим прошел по Калиновому мосту. Мой тебе совет, княжич, никогда не оставляй в живых своих врагов.
– Насколько велик Железный замок?
– Он так же велик и неприступен, как и Асгард. Разрушить его нельзя, но в него можно проникнуть по узкому мосту, охраняемому грифонами, драконами и дивами.
– Ого! – воскликнул Яртур. – Не слишком ли много для одного человека?
– Вполне достаточно, чтобы отбить охоту к подвигам у всякого храбреца, рискнувшего наведаться в логово Слепого Бера. Да что там храбрец. Навья рать способна истребить сотни тысяч витязей, вздумай они подступиться к Железному замку.
– Ты меня обнадежила, княгиня, – усмехнулся Яртур. – По-твоему, я могу добиться успеха там, где уже погибли тысячи? Я ведь не первый, кто пытается проникнуть в логово Слепого Бера?
– И в этом ты прав, княжич, – согласилась Турица. – Даже рахманы не смогли пройти по этому мосту. Трижды они бросали на Железный замок бесчисленные орды дусеней, покорных их воле. Две тысячи отборных витязей Асгарда вели кочевников на штурм. Пять тысяч волкодлаков в бессильной злобе выли под стенами Железного замка. Десять тысяч беров рычали у его ворот. Туры били в эти ворота своими железными рогами. Все было напрасно. Огненные стрелы рахманов не смогли пробить брешь в стенах, возведенных с помощью колдовства. В тот раз с горы Хвангур вернулась только горстка отчаянных храбрецов. Все остальные усыпали костями подножия Рипейских гор.
– Я не слышал об этом прежде, – нахмурился Яртур.
– А кому охота рассказывать о своих поражениях, – тяжело вздохнула Турица. – Все они были там. И мой сын Волох, и князь Авсень, и князь Родегаст.
– Значит, в Рипейских горах гниют и сколотские кости? – спросил Яртур.
– Сколотам повезло не больше, чем другим, – подтвердила Турица. – Но это не должно пугать тебя, княжич. Тебе не придется штурмовать Железный замок. Ты должен всего лишь выкрасть оттуда Олену. А ты ведь вор, Яртур. Ты воровал даже у своих, не говоря уже о чужих.
– Если ты ведешь речь о коровах моего брата Хорса, то они сами пошли за мной, – обиделся Яртур.
– А кто украл золотое руно из храма Солнечного бога Митры? – насмешливо спросила Турица.
– Нечего было заявлять во всеуслышание, что Митра старше Даджбога. Этим олени оскорбили не только сколотских волхвов, но и нашего небесного прародителя. А руно я им потом вернул. За плату.