Страница:
— Очень даже подлинными и неописуемо впечатляющими, — заверила ее Джейн.
— В таком случае вы своего рода детектив.
— Полагаю, можно сказать и так.
Безо всяких церемоний Эстер Мейфэр сменила тему:
— Насколько я помню, в своем письме вы написали, что живете в Нью-Йорк-Сити, мисс Беннет.
— У меня есть собственный дом в Нью-Йорке и квартира в Лондоне.
— Я всегда мечтала путешествовать и посмотреть мир! — воодушевленно воскликнула Рэйчел Мейфэр. — Как я завидую вам!
— От зависти, ненависти и злобы и всей немилосердности избавь нас, великий Господи, — произнесла нараспев мисс Наоми.
— Аминь, — Эстер взяла еще кусочек пирога, целиком запихивая его в рот.
— Что заставило вас выбрать наш маленький островок для каникул, мисс Беннет?
— Мне хотелось обрести спокойное местечко первозданной красоты, убежище, сокрытое от назойливого любопытства вездесущих туристов. — Это действительно было правдой. Просто неполной. — Возможно, сначала меня привлекло именно название острова — Рай.
— «Сегодня будешь ты со мной в раю». Евангелие от Луки, — снова нараспев проговорила мисс Наоми.
— Аминь, — добавила Эстер, проглатывая пирог.
— Вне всяких сомнений, для вас это было долгим и утомительным путешествием, мисс Беннет, — заключила Рэйчел.
— Да, это так.
— Возможно, вам бы хотелось уединиться в своем коттедже для того, чтобы распаковать вещи и немного отдохнуть перед ужином.
— С удовольствием.
— Я покажу мисс Беннет дорогу в «Дали-лу», — предложила Эстер.
— Это было бы более чем любезно с твоей стороны, сестра, — произнесла Рэйчел. — Если мы что-то упустили, пожалуйста, не мешкая сообщите нам.
— Вы очень гостеприимны. Ваш чай и пирог весьма изысканны, мисс Наоми. А благоухающие букеты цветов в доме, должно быть, были только недавно срезаны в вашем саду, мисс Мейфэр. Я не припомню, чтобы когда-либо мне доводилось видеть столь роскошные цветы. Вы все были очень приветливы со мной и сделали все возможное для того, чтобы я чувствовала себя уютно.
— Обычно мы ужинаем в семь в столовой, но, возможно, сегодня вечером вы предпочтете, чтобы поднос принесли к вам в бунгало? — осведомилась Рэйчел в дверях огромного дома.
— Честно говоря, я давно уже так не уставала.
— Тогда я велю Бенджамину оставить поднос на крытой веранде на тот случай, если вы решите хорошенько отдохнуть.
— Благодарю вас, мисс Рэйчел.
— Сюда, мисс Беннет, — позвала Эстер Мейфэр, быстро шагая своими длинными ногами через зеленую лужайку.
Рэйчел задумчиво покусывала губы, что было ей весьма несвойственно, наблюдая, как элегантная мисс Беннет и Эстер направляются к сдававшимся в аренду коттеджам.
Наоми произнесла вслух вопрос, который был на уме у обеих сестер:
— Интересно, кто она.
— Не знаю.
Ярко-голубые глаза — слишком уж часто появлялось в них бессмысленное и отрешенное выражение — провожали удаляющиеся фигуры.
— Возможно, мисс Беннет именно та, кем кажется.
— Возможно.
Они постояли еще с минуту. Затем Наоми проговорила:
— Хотя внешность иногда бывает обманчива, не так ли?
У Рэйчел чуть заметно дрожали руки, когда она открывала зеркальную дверь в ожидании младшей сестры. Они вошли в дом, где прожили вместе почти всю свою жизнь.
— Да, моя дорогая, боюсь, это так.
Глава 4
Глава 5
— В таком случае вы своего рода детектив.
— Полагаю, можно сказать и так.
Безо всяких церемоний Эстер Мейфэр сменила тему:
— Насколько я помню, в своем письме вы написали, что живете в Нью-Йорк-Сити, мисс Беннет.
— У меня есть собственный дом в Нью-Йорке и квартира в Лондоне.
— Я всегда мечтала путешествовать и посмотреть мир! — воодушевленно воскликнула Рэйчел Мейфэр. — Как я завидую вам!
— От зависти, ненависти и злобы и всей немилосердности избавь нас, великий Господи, — произнесла нараспев мисс Наоми.
— Аминь, — Эстер взяла еще кусочек пирога, целиком запихивая его в рот.
— Что заставило вас выбрать наш маленький островок для каникул, мисс Беннет?
— Мне хотелось обрести спокойное местечко первозданной красоты, убежище, сокрытое от назойливого любопытства вездесущих туристов. — Это действительно было правдой. Просто неполной. — Возможно, сначала меня привлекло именно название острова — Рай.
— «Сегодня будешь ты со мной в раю». Евангелие от Луки, — снова нараспев проговорила мисс Наоми.
— Аминь, — добавила Эстер, проглатывая пирог.
— Вне всяких сомнений, для вас это было долгим и утомительным путешествием, мисс Беннет, — заключила Рэйчел.
— Да, это так.
— Возможно, вам бы хотелось уединиться в своем коттедже для того, чтобы распаковать вещи и немного отдохнуть перед ужином.
— С удовольствием.
— Я покажу мисс Беннет дорогу в «Дали-лу», — предложила Эстер.
— Это было бы более чем любезно с твоей стороны, сестра, — произнесла Рэйчел. — Если мы что-то упустили, пожалуйста, не мешкая сообщите нам.
— Вы очень гостеприимны. Ваш чай и пирог весьма изысканны, мисс Наоми. А благоухающие букеты цветов в доме, должно быть, были только недавно срезаны в вашем саду, мисс Мейфэр. Я не припомню, чтобы когда-либо мне доводилось видеть столь роскошные цветы. Вы все были очень приветливы со мной и сделали все возможное для того, чтобы я чувствовала себя уютно.
— Обычно мы ужинаем в семь в столовой, но, возможно, сегодня вечером вы предпочтете, чтобы поднос принесли к вам в бунгало? — осведомилась Рэйчел в дверях огромного дома.
— Честно говоря, я давно уже так не уставала.
— Тогда я велю Бенджамину оставить поднос на крытой веранде на тот случай, если вы решите хорошенько отдохнуть.
— Благодарю вас, мисс Рэйчел.
— Сюда, мисс Беннет, — позвала Эстер Мейфэр, быстро шагая своими длинными ногами через зеленую лужайку.
Рэйчел задумчиво покусывала губы, что было ей весьма несвойственно, наблюдая, как элегантная мисс Беннет и Эстер направляются к сдававшимся в аренду коттеджам.
Наоми произнесла вслух вопрос, который был на уме у обеих сестер:
— Интересно, кто она.
— Не знаю.
Ярко-голубые глаза — слишком уж часто появлялось в них бессмысленное и отрешенное выражение — провожали удаляющиеся фигуры.
— Возможно, мисс Беннет именно та, кем кажется.
— Возможно.
Они постояли еще с минуту. Затем Наоми проговорила:
— Хотя внешность иногда бывает обманчива, не так ли?
У Рэйчел чуть заметно дрожали руки, когда она открывала зеркальную дверь в ожидании младшей сестры. Они вошли в дом, где прожили вместе почти всю свою жизнь.
— Да, моя дорогая, боюсь, это так.
Глава 4
Чудесная ночь в Раю.
Первая ночь в Раю, подумала Джейн, прогуливаясь по пустынному берегу.
Воздух приятно освежал — его температура составляла всего двадцать пять градусов. А легкий бриз, повеявший с Карибского моря, нежно ласкал ее кожу. Мелкий, шелковистый на ощупь песок казался дочиста вымытым морской водой; к тому же он все еще хранил в себе дневной жар.
Воздух был напоен множеством легких ароматов — растущих вдоль пляжа диких орхидей, пурпурной китайской розы, пряного ярко-желтого гибискуса, тонкие лозы которого обвивали каменную стену, и кокосовых пальм, ряды которых бесконечно тянулись вдоль берега, разделяя землю и море.
Джейн выбрала место наугад, опустила свою плетеную сумочку на землю и, подойдя к краю воды, остановилась. Она всматривалась вдаль сквозь небольшую бухточку, словно пыталась разглядеть в темноте величественную бухту Проповедника. Вдалеке то тут, то там вспыхивали одинокие огоньки: возможно, это светились окна в каком-нибудь доме Пургатори, а может, покачивался на лодке рыбака фонарь или летали тропические светлячки.
Бархат раскинувшихся над головой небес украшали мириады сияющих звезд. Царившая в небе луна проливала свой холодный и скупой серебряный свет на окутанную тьмою землю, словно освещая ее путь.
Волны омывали берег, нежно отступая возле самых ее ног. Полы длинного халата, который она накинула себе на плечи, едва проснувшись, мягко обнимали ее икры. Вот до них добралась вода. Но ей было все равно.
— Вот я и в твоем драгоценном Раю, Чарли, — прошептала она. — Бархатное небо. Ласковая вода. Шелковистый песок. Луна и звезды. Тропические деревья, пальмы и морские водоросли.
Джейн наклонилась и подняла причудливую морскую раковину. Сверкающие грани, острые углы, отполированные бесконечным движением воды — или, возможно, это была просто маленькая разноцветная галька, — сияли словно драгоценные камни, рассыпанные на ее ладони.
— Правда даст тебе свободу, — произнесла она вслух, забрасывая гальку обратно в море — Именно этому ты всегда учил меня, Чарли. Ну что ж, вот я и здесь, в Раю. Надо выяснить наконец правду, и, черт возьми, уж пусть она освободит нас обоих.
Джейн почувствовала, как неожиданное жало слез вонзилось в ее глаза, а в горле встал комок.
— Я все еще скучаю по тебе, папа, — прошептала она.
Что она помнила о своем отце?
Чарлз Беннет был привлекательным мужчиной, очаровательным мужчиной, мужчиной, который буквально излучал обаяние. Она любила звук его голоса, прогулки с ним в парке рука об руку; любила то, как он неизменно называл ее Корделия, когда они оставались наедине.
По древней уэльской легенде, которую она знала от своего отца с самого раннего детства, Корделия была дочерью короля Лира, покровителя моря. В переводе это имя означало «жемчужина моря». В пьесе Шекспира Корделия была единственной любящей дочерью короля Лира.
Корделия Джейн Беннет была единственной из трех дочерей Чарлза Беннета, которая вообще помнила его. Ей было десять лет, когда ее отец исчез. И с тех пор никто не называл ее Корделией.
Что знала она о своем отце?
К двадцати годам он уже был исключен из трех престижных университетов, в двадцать пять женился на наследнице огромного состояния во многом вопреки воле ее семьи, произвел на свет свою первую дочь и настоял на том, чтобы ее назвали Корделией; еще две дочери, похожие как две капли воды, близняшки, последовали спустя несколько лет; к тридцати пяти годам он сумел потратить все свое состояние, подбираясь к состоянию жены, а затем, не достигнув сорока лет, исчез с лица земли.
Вера Гладстон Беннет Уортингтон (спустя несколько лет ее мать снова вышла замуж), единственная дочь семейства Гладстонов, обосновавшегося в Буффало и Палм-Бич, всегда отзывалась о своем первом муже как о бездельнике, пустом мечтателе, Питере Пэне.
Джейн никогда не обвиняла свою мать и до сих пор не позволяла себе этого делать. Вера исполнила свой долг, чтобы защитить себя и трех дочерей. Она едва ли могла позволить Чарлзу Беннету воспользоваться своим состоянием, чтобы финансировать «маленькие авантюры» мужа.
Итак, привыкший весело проводить время, дьявольски красивый, Чарли занялся различными махинациями и таинственными поисками. Он всегда стремился найти золотое дно там, где никто и не помышлял, независимо от того, было ли это рискованное вложение на Уолл-стрит или поиски затонувших сокровищ у берегов одного из карибских островов.
Джейн провела тыльной стороной руки по щеке — она оказалась влажной. Она и не заметила, что плачет.
— Думаю, пришло самое время для того, чтобы поднять тост, — произнесла она, глотая слезы.
Порывшись в плетеной сумке, Джейн достала бутылку марочного шампанского и хрустальный бокал. Откупорив бутылку из коллекции «Краг» 1973 года, она наполнила свой бокал до краев.
— Итак, за что мы выпьем для начала, Чарли? — произнесла она вслух без малейшего намека на браваду в голосе.
Ответом ей была лишь тишина.
— За правду? За свободу? — Корделия Джейн Беннет подняла свой бокал навстречу открытому морю. — Да. Выпьем за правду. Ибо правда сделает нас свободными.
Джейк Холлистер поднялся с кровати, скользнул в джинсы и направился к берегу.
Когда от него уплывал сон или начинали мучить кошмары — черт, было совершенно бессмысленно заниматься самообманом, — он направлялся к уединенной бухте и погружался в ночную воду. В шорохе волн, окутывающих берег, было что-то успокаивающее, приносящее облегчение. Он не раз просыпался прямо на песке.
Он собрался уже пойти, как всегда, напрямик к спасительной воде, но вдруг услышал голоса.
Вернее, голос.
Женский голос.
Джейк опустился на корточки, погрузив пальцы в мягкий песок, затем привычным, немного рассеянным движением потер одной рукой голую грудь, а другой раздвинул ветви цветущего перед ним рододендрона, сквозь фиолетовые бутоны которого он напряженно уставился на берег.
Обладательницей голоса оказалась Джейн Беннет. Она разговаривала с каким-то Чарли. Джейк окинул взглядом морской берег. Вокруг не было никого по имени Чарли, да и вообще ни души. Леди находилась в полнейшем одиночестве.
Джейк наблюдал, как она одну за другой вытаскивала множество шпилек, удерживавших ее высокую прическу, и бросала их в свою валявшуюся на песке плетеную сумку. Затем чуть тряхнула головой, и по ее плечам заструился каскад золотистых волн. Она небрежно сбросила босоножки.
На ней было что-то свободное, разлетающееся, напоминающее длинный халат. А в руке она крепко сжимала хрустальный бокал для шампанского.
— За свободу, Чарли! — Бокал был поднят в воздух. — На этот раз выпьем за свободу.
Безо всякого труда Джейн Беннет позволила халату соскользнуть с ее плеч — он чуть задержался на сгибе ее локтя, а затем на талии. Она взяла бокал другой рукой и продолжала извиваться до тех пор, пока легкое облако не окутало ее икры, плавно миновав округлые бедра. Сделав шаг в сторону, она небрежно отбросила ногой свое явно дорогое одеяние и осталась стоять совершенно обнаженная, устремив взгляд на море.
Джейк затаил дыхание и застыл как вкопанный. Тени, отбрасываемые растущими неподалеку пальмами, и слишком бледный лунный свет не позволяли ему видеть всего.
И все же он видел вполне достаточно.
Женщина была воплощенным совершенством. Ее кожа казалась алебастровой и безупречной, как фарфор. Стройная фигура поражала изящными округлостями и упругими мышцами. Плоский живот, плавная линия бедер, полная упругая грудь. А длина ее ног оказалась именно такой, какой он себе ее и представлял.
Джейк знал, что он должен немедленно исчезнуть в ночи, оставив Джейн Беннет в уединении. В конце концов, именно за этим приехала она на остров Рай. Но на собственном далеко не веселом опыте он убедился в том, что на свете существуют две вещи, которые нельзя совмещать ни при каких обстоятельствах, — алкоголь и море. Бог тому свидетель, едва прибыв на остров, он неоднократно пытался утопить свои печали и в вине, и в море. Если бы не своевременное вмешательство доктора Гилмора, то этой ночью не наблюдал бы он из своего укрытия за торжеством молодой женщины. А возможно, и она просто пыталась утопить свои печали в изысканном марочном шампанском — Джейк ни мгновения не сомневался в качестве напитка.
In vino Veritas. Истина в вине.
Только в вине, конечно же, не было правды. И в этом он также убедился.
Джейк принял решение оставаться под прикрытием кустов и ночной темноты и быть начеку.
Джейн Беннет осторожно опустила в воду большой палец ноги и тут же выдернула его обратно. Возможно, у нее было гораздо больше здравого смысла, чем он полагал. Возможно, она ограничится тем, что выпьет свое шампанское, насладится прогулкой по пляжу обнаженной и отправится домой.
Однако он ошибся.
Она осушила один бокал шампанского, а затем налила себе еще из бутылки, которую поставила на песок, и направилась к воде.
За что теперь она подняла тост?
За свободу.
Нелепые условности были отброшены прекрасной Джейн Беннет вместе с одеждой. Джейку просто необходимо было убедиться в том, что она не утонет, наслаждаясь своей вновь обретенной свободой.
Теперь она погрузилась в воду по грудь. Вытянув в сторону руку с бокалом и стараясь не расплескать его содержимое, она откинула голову назад и тряхнула великолепными волосами, намочив их. Это движение заставило ее упругую спину изогнуться, и Джейк смог явственно увидеть ее бледные груди и их более темные сморщенные средоточия.
— Сногсшибательно, — пробормотал он затаив дыхание.
Он отнюдь не был помешанным исключительно на сексе юнцом. Чтобы вызвать у него желание, требовалось нечто гораздо большее, чем налитые груди, какими бы соблазнительными они ни казались. Джейк немного гордился присущей ему разборчивостью в женщинах. Ему хотелось не просто восхищаться совершенством женского тела, но и понимать, что происходит в голове его обладательницы.
Но как бы там ни было — то ли от добровольно наложенного им на себя обета безбрачия, то ли от слишком соблазнительного вида поднимавшейся над ночным морем груди Джейн Беннет, — его распирало желание. Джинсы его были чересчур узкими, и он чувствовал себя чертовски стесненно. Внезапно он осознал себя скорее перевозбудившимся самцом, чем ангелом-хранителем.
«Не худо бы поостыть, Холлистер», — мысленно отчитал себя Джейк.
Он всегда верил в главенство разума над материей, власть духа над плотью. И теперь он сознательно старался взять себя в руки, желая расслабить мускулы и вернуть самообладание.
В то же самое время Джейн Беннет, казалось, утратила здравый смысл. Волна, нахлынувшая на нее сзади, заставила ее наклониться вперед. Прохладное вино выплеснулось из бокала, и несколько капель оказалось на обнаженной груди Джейн, испуганно вскрикнувшей от неожиданности. Затем она и вовсе потеряла равновесие и выронила бокал из нетвердой руки. Она попыталась было подхватить его, но промахнулась. Джейк услышал, как растерянно она воскликнула «О нет!», когда темные воды поглотили ее хрустальный бокал для шампанского.
Минуту она оставалась неподвижно на месте, затем пожала плечами, направилась к берегу и подняла с песка бутылку с шампанским, после чего снова, повернувшись спиной к берегу, устремилась в ночную глубину карибских вод.
Но на этот раз мисс Беннет осознала, что была не одна.
Джейк распрямился и направился вниз к берегу, насвистывая на ходу беззаботную мелодию. Он увидел, как насторожилась женщина: она, разумеется, услышала его.
Предупрежденный заранее уже небеззащитен.
К тому времени как он оказался на берегу, Джейн Беннет уже успела вылезти из воды и поспешно набросить свой затейливо бесформенный халат. Она сжимала бутылку шампанского в руке и внимательно всматривалась в темноту.
— Кто вы? — потребовала она ответа, при этом речь ее была слегка невнятной.
— Джейк Холлистер. — Он немного подождал. Затем, поскольку, по его мнению, благоразумие было лучшей составляющей доблести, он, в свою очередь, задал вопрос, хотя прекрасно знал ответ: — А вы кто?
— Джейн Беннет. — Ее глаза сузились, когда он приблизился. — Вы давно здесь?
Он слегка приврал:
— Только что пришел.
Ее все еще не покидала настороженность, а в глазах застыл вопрос.
— Что вы делаете на берегу в столь поздний час?
— Я всегда прихожу сюда для полночного купания, когда не могу заснуть. — Здесь он совсем не кривил душой.
Неожиданно она встрепенулась:
— Вы не могли заснуть?
Джейк глубоко вздохнул и нехотя ответил:
— Нет. А вы?
Подумав, она покачала головой и наконец спросила:
— А что вам помешало уснуть?
Вопрос довольно прост. Но ответ чертовски сложен. Как ей объяснить в двух словах, на что походила его жизнь в последние несколько лет?
Джейк поднял плечи и снова опустил их.
— Должно быть, что-то съел. — Он положил ладонь на живот. — А вы?
— А я поесть забыла, — заявила она, нахмурившись, отчего ее светлые брови сошлись на переносице.
— Голод заставит вас сделать это.
— Сделать что?
— Проснуться. Он будет мешать вам заснуть. И вряд ли вам это удастся, — сказал он ей.
— Кажется, Рэйчел Мейфэр говорила что-то о подносе с ужином для меня на крытой веранде, но я совершенно выбросила это из головы, — призналась Джейн Беннет после минутного колебания.
Джейк взъерошил пальцами волосы — он и не подумал причесать их перед тем, как покинул бунгало, — и указал на бутылку в ее руке:
— Шампанское?
— Да.
Подойдя на шаг ближе, он взглянул на ярлык.
— Коллекция «Краг» 1973 года, — одобрительно изогнул он бровь. — Полагаю, вы купили это не здесь.
— Я привезла его с собой.
— Празднуете?
Ее подбородок резко вздернулся.
— Да.
— Вы не возражаете, если я спрошу вас, по какому поводу вы празднуете?
— Нисколько. Я поднимаю тосты за правду и свободу, — заявила она.
На лице Джейка мелькнула ироническая улыбка, однако он тут же подавил ее.
— Я бы выпил за это.
Джейн Беннет закусила нижнюю губу.
— У меня был бокал, — она обернулась, бросая взгляд на темную воду, — но я потеряла его. — Она на мгновение замешкалась, затем протянула ему бутылку шампанского: — Нам придется пить прямо из горлышка.
— За что мы поднимем тост? — осведомился Джейк.
Молодая женщина немного растерялась:
— За свободу?
— Я думал, вы уже выпили за это, — заметил он.
Она нахмурилась.
— Неужели? — Выражение ее лица прояснилось. — Итак, я выпила… — У нее незамедлительно родилось другое предложение: — А что, если выпить за наше прошлое, которое всегда остается позади?
— Я выпью за это, — отозвался Джейк с искренним энтузиазмом. Он сделал большой глоток и вернул ей бутылку. — Ни один мужчина не может быть одиноким, — процитировал он.
— И ни одна женщина, — согласилась Джейн Беннет, делая еще глоток.
— Не спрашивай, по ком звонит колокол…
— Он звонит по тебе, — закончила она.
— Джон Донн.
— За Джона Донна.
Так они и передавали друг другу бутылку марочного шампанского.
— Dum vivimus vivamus, — предложил Джейк следующий тост.
— Я свободно говорю по-французски, довольно поверхностно знаю итальянский и немного испанский. Но ни слова не знаю из латыни, — сообщила Джейн Беннет. — Вам придется перевести для меня.
Джейк охотно сделал это:
— Пока мы живем, не мешайте нам наслаждаться жизнью.
— За жизнь.
На его взгляд, в этот вечер леди приняла уже более чем достаточно спиртного. Но это был ее праздник, ее бутылка дорогого марочного шампанского и ее первая ночь на острове.
— Почему бы нам не прогуляться вдоль берега? — сказал Джейк преувеличенно небрежным тоном.
Она начала собирать свои вещи.
— Вы вернетесь за вашей сумкой, — убедил он ее.
— Но мы возьмем шампанское, — настояла она. Они сделали всего несколько шагов, когда из гущи деревьев, растущих вдоль берега, донеслись одна за другой мелодичные трели птиц.
Женщина остановилась, замерев на месте, откинула голову назад и напряженно вслушалась.
— Прекрасно, — сказала она со вздохом. — А что это за птицы?
— Это одна птица.
— Одна птица? Джейк кивнул.
— У нее нет ее собственных песен, поэтому она подражает всем остальным птицам, обитающим в лесу.
Джейн закрыла глаза и пожала плечами:
— Как невыразимо грустно.
Он окинул ее оценивающим взглядом:
— Вы так думаете?
Ее лицо смутно белело в темноте.
— Да.
Они пошли дальше. Пройдя еще немного по берегу, Джейн остановилась возле большого ветвистого дерева. Протянув ему бутылку «Крага», она приступила к более внимательному осмотру.
— Какое необычное, — раздалось наконец ее заключение.
— Это верно, — согласился он.
— Интересно, что это за дерево?
Джейк и на этот раз смог прийти ей на помощь:
— Задушенная смоковница.
— Правда?
— Правда. — Он продолжал: — Если бы не опыляющие осы, то задушенных смоковниц не было бы в природе.
На лице Джейн отразилось искреннее изумление:
— Опыляющие кого?
— Ос. У взрослых самцов нет крыльев, и они полностью слепы. Все их существование заключается в следующем: совокупиться и проделать дыру в смоковнице, чтобы позволить беременным самкам улететь.
Она окинула его оценивающим взглядом:
— Да вы просто кладезь знаний.
— Ну это не совсем так, — поскромничал ее спутник.
— Во всяком случае, знаете больше, чем знаю я, — не уступала она.
— Возможно.
Она взяла из его рук бутылку шампанского, сделала глоток и объявила:
— Я посещала очень дорогой частный колледж для девушек.
— Я учился в государственном университете.
— Я пропустила сексуальную революцию, — доверительно сообщила она ему.
Джейк был приятно удивлен признанием, открывающим ее с совершенно новой стороны.
— Сколько же вам лет?
— Двадцать девять. — Джейн доверительно понизила голос: — Но в мой следующий день рождения мне исполнится тридцать.
— Слишком молоды.
— Кто?
— Вы. Вы слишком молоды. Именно поэтому вы пропустили сексуальную революцию.
Джейн во все глаза смотрела на него:
— А вы?
— Хм?
Она изучающе оглядела его, склонив голову набок, словно пытаясь определить его возраст.
— Вы тоже очень молоды?
— Мне тридцать семь.
— В таком случае вы не пропустили ее.
— Не пропустил чего?
— Сексуальную революцию.
Губы Джейка изогнулись в иронической улыбке.
— К несчастью, я все-таки пропустил ее. Джейн Беннет желала удовлетворить свое любопытство:
— Почему?
По крайней мере на этот вопрос ответ был простым и прямым.
— Меня больше занимала карьера, — сказал он.
— Я полагала, секс — это все, что интересует мужчин. — Было совершенно невозможно определить, говорила она всерьез или нет.
— Мужчины интересуются теми же вещами, что и женщины, — проговорил Джейк. При этом и голос, и его вид были абсолютно серьезными.
Джейн скептически изогнула бровь:
— Поедет петля на чулке или нет?
— Ну что ж, возможно, не всеми. Но большинство вопросов интересны обоим полам.
— Как, например, секс.
На уме у женщины, очевидно, был только секс. Джейк на мгновение задумался, действительно ли на ней висела табличка «Руками не трогать».
Джейку Холлистеру, конечно же, хотелось увериться в ее отсутствии.
Он не должен был брать ее за руку, когда она споткнулась о валявшуюся на песке пальмовую ветку. Он не должен был позволять ей прислоняться к нему. В конце концов, он слишком хорошо знал о том, что под халатом у нее не было ровным счетом ничего. Он наблюдал за ее купанием — если это можно было назвать купанием — обнаженной.
Воспоминание о том, как выглядела Джейн Беннет обнаженной, положения явно не улучшило.
Затем она обескуражила его:
— Вы следили за мной, когда я была в воде.
Джейк сглотнул. —Да.
В ее словах сквозило скорее любопытство, чем обида.
— Почему?
— Я боялся за вас.
— И?..
— И не мог оторвать глаз. Вы — красивая женщина, Джейн Беннет.
Она поднялась на цыпочки и легко и приятно прильнула губами к его рту.
— Вы не знаете, что делаете, — предупредил он ее.
— Нет, знаю, — возразила Джейн.
— Ну что ж, между тем я чертовски уверен в обратном, — пробормотал Джейк, накрывая ее рот своим в страстном поцелуе.
Первая ночь в Раю, подумала Джейн, прогуливаясь по пустынному берегу.
Воздух приятно освежал — его температура составляла всего двадцать пять градусов. А легкий бриз, повеявший с Карибского моря, нежно ласкал ее кожу. Мелкий, шелковистый на ощупь песок казался дочиста вымытым морской водой; к тому же он все еще хранил в себе дневной жар.
Воздух был напоен множеством легких ароматов — растущих вдоль пляжа диких орхидей, пурпурной китайской розы, пряного ярко-желтого гибискуса, тонкие лозы которого обвивали каменную стену, и кокосовых пальм, ряды которых бесконечно тянулись вдоль берега, разделяя землю и море.
Джейн выбрала место наугад, опустила свою плетеную сумочку на землю и, подойдя к краю воды, остановилась. Она всматривалась вдаль сквозь небольшую бухточку, словно пыталась разглядеть в темноте величественную бухту Проповедника. Вдалеке то тут, то там вспыхивали одинокие огоньки: возможно, это светились окна в каком-нибудь доме Пургатори, а может, покачивался на лодке рыбака фонарь или летали тропические светлячки.
Бархат раскинувшихся над головой небес украшали мириады сияющих звезд. Царившая в небе луна проливала свой холодный и скупой серебряный свет на окутанную тьмою землю, словно освещая ее путь.
Волны омывали берег, нежно отступая возле самых ее ног. Полы длинного халата, который она накинула себе на плечи, едва проснувшись, мягко обнимали ее икры. Вот до них добралась вода. Но ей было все равно.
— Вот я и в твоем драгоценном Раю, Чарли, — прошептала она. — Бархатное небо. Ласковая вода. Шелковистый песок. Луна и звезды. Тропические деревья, пальмы и морские водоросли.
Джейн наклонилась и подняла причудливую морскую раковину. Сверкающие грани, острые углы, отполированные бесконечным движением воды — или, возможно, это была просто маленькая разноцветная галька, — сияли словно драгоценные камни, рассыпанные на ее ладони.
— Правда даст тебе свободу, — произнесла она вслух, забрасывая гальку обратно в море — Именно этому ты всегда учил меня, Чарли. Ну что ж, вот я и здесь, в Раю. Надо выяснить наконец правду, и, черт возьми, уж пусть она освободит нас обоих.
Джейн почувствовала, как неожиданное жало слез вонзилось в ее глаза, а в горле встал комок.
— Я все еще скучаю по тебе, папа, — прошептала она.
Что она помнила о своем отце?
Чарлз Беннет был привлекательным мужчиной, очаровательным мужчиной, мужчиной, который буквально излучал обаяние. Она любила звук его голоса, прогулки с ним в парке рука об руку; любила то, как он неизменно называл ее Корделия, когда они оставались наедине.
По древней уэльской легенде, которую она знала от своего отца с самого раннего детства, Корделия была дочерью короля Лира, покровителя моря. В переводе это имя означало «жемчужина моря». В пьесе Шекспира Корделия была единственной любящей дочерью короля Лира.
Корделия Джейн Беннет была единственной из трех дочерей Чарлза Беннета, которая вообще помнила его. Ей было десять лет, когда ее отец исчез. И с тех пор никто не называл ее Корделией.
Что знала она о своем отце?
К двадцати годам он уже был исключен из трех престижных университетов, в двадцать пять женился на наследнице огромного состояния во многом вопреки воле ее семьи, произвел на свет свою первую дочь и настоял на том, чтобы ее назвали Корделией; еще две дочери, похожие как две капли воды, близняшки, последовали спустя несколько лет; к тридцати пяти годам он сумел потратить все свое состояние, подбираясь к состоянию жены, а затем, не достигнув сорока лет, исчез с лица земли.
Вера Гладстон Беннет Уортингтон (спустя несколько лет ее мать снова вышла замуж), единственная дочь семейства Гладстонов, обосновавшегося в Буффало и Палм-Бич, всегда отзывалась о своем первом муже как о бездельнике, пустом мечтателе, Питере Пэне.
Джейн никогда не обвиняла свою мать и до сих пор не позволяла себе этого делать. Вера исполнила свой долг, чтобы защитить себя и трех дочерей. Она едва ли могла позволить Чарлзу Беннету воспользоваться своим состоянием, чтобы финансировать «маленькие авантюры» мужа.
Итак, привыкший весело проводить время, дьявольски красивый, Чарли занялся различными махинациями и таинственными поисками. Он всегда стремился найти золотое дно там, где никто и не помышлял, независимо от того, было ли это рискованное вложение на Уолл-стрит или поиски затонувших сокровищ у берегов одного из карибских островов.
Джейн провела тыльной стороной руки по щеке — она оказалась влажной. Она и не заметила, что плачет.
— Думаю, пришло самое время для того, чтобы поднять тост, — произнесла она, глотая слезы.
Порывшись в плетеной сумке, Джейн достала бутылку марочного шампанского и хрустальный бокал. Откупорив бутылку из коллекции «Краг» 1973 года, она наполнила свой бокал до краев.
— Итак, за что мы выпьем для начала, Чарли? — произнесла она вслух без малейшего намека на браваду в голосе.
Ответом ей была лишь тишина.
— За правду? За свободу? — Корделия Джейн Беннет подняла свой бокал навстречу открытому морю. — Да. Выпьем за правду. Ибо правда сделает нас свободными.
Джейк Холлистер поднялся с кровати, скользнул в джинсы и направился к берегу.
Когда от него уплывал сон или начинали мучить кошмары — черт, было совершенно бессмысленно заниматься самообманом, — он направлялся к уединенной бухте и погружался в ночную воду. В шорохе волн, окутывающих берег, было что-то успокаивающее, приносящее облегчение. Он не раз просыпался прямо на песке.
Он собрался уже пойти, как всегда, напрямик к спасительной воде, но вдруг услышал голоса.
Вернее, голос.
Женский голос.
Джейк опустился на корточки, погрузив пальцы в мягкий песок, затем привычным, немного рассеянным движением потер одной рукой голую грудь, а другой раздвинул ветви цветущего перед ним рододендрона, сквозь фиолетовые бутоны которого он напряженно уставился на берег.
Обладательницей голоса оказалась Джейн Беннет. Она разговаривала с каким-то Чарли. Джейк окинул взглядом морской берег. Вокруг не было никого по имени Чарли, да и вообще ни души. Леди находилась в полнейшем одиночестве.
Джейк наблюдал, как она одну за другой вытаскивала множество шпилек, удерживавших ее высокую прическу, и бросала их в свою валявшуюся на песке плетеную сумку. Затем чуть тряхнула головой, и по ее плечам заструился каскад золотистых волн. Она небрежно сбросила босоножки.
На ней было что-то свободное, разлетающееся, напоминающее длинный халат. А в руке она крепко сжимала хрустальный бокал для шампанского.
— За свободу, Чарли! — Бокал был поднят в воздух. — На этот раз выпьем за свободу.
Безо всякого труда Джейн Беннет позволила халату соскользнуть с ее плеч — он чуть задержался на сгибе ее локтя, а затем на талии. Она взяла бокал другой рукой и продолжала извиваться до тех пор, пока легкое облако не окутало ее икры, плавно миновав округлые бедра. Сделав шаг в сторону, она небрежно отбросила ногой свое явно дорогое одеяние и осталась стоять совершенно обнаженная, устремив взгляд на море.
Джейк затаил дыхание и застыл как вкопанный. Тени, отбрасываемые растущими неподалеку пальмами, и слишком бледный лунный свет не позволяли ему видеть всего.
И все же он видел вполне достаточно.
Женщина была воплощенным совершенством. Ее кожа казалась алебастровой и безупречной, как фарфор. Стройная фигура поражала изящными округлостями и упругими мышцами. Плоский живот, плавная линия бедер, полная упругая грудь. А длина ее ног оказалась именно такой, какой он себе ее и представлял.
Джейк знал, что он должен немедленно исчезнуть в ночи, оставив Джейн Беннет в уединении. В конце концов, именно за этим приехала она на остров Рай. Но на собственном далеко не веселом опыте он убедился в том, что на свете существуют две вещи, которые нельзя совмещать ни при каких обстоятельствах, — алкоголь и море. Бог тому свидетель, едва прибыв на остров, он неоднократно пытался утопить свои печали и в вине, и в море. Если бы не своевременное вмешательство доктора Гилмора, то этой ночью не наблюдал бы он из своего укрытия за торжеством молодой женщины. А возможно, и она просто пыталась утопить свои печали в изысканном марочном шампанском — Джейк ни мгновения не сомневался в качестве напитка.
In vino Veritas. Истина в вине.
Только в вине, конечно же, не было правды. И в этом он также убедился.
Джейк принял решение оставаться под прикрытием кустов и ночной темноты и быть начеку.
Джейн Беннет осторожно опустила в воду большой палец ноги и тут же выдернула его обратно. Возможно, у нее было гораздо больше здравого смысла, чем он полагал. Возможно, она ограничится тем, что выпьет свое шампанское, насладится прогулкой по пляжу обнаженной и отправится домой.
Однако он ошибся.
Она осушила один бокал шампанского, а затем налила себе еще из бутылки, которую поставила на песок, и направилась к воде.
За что теперь она подняла тост?
За свободу.
Нелепые условности были отброшены прекрасной Джейн Беннет вместе с одеждой. Джейку просто необходимо было убедиться в том, что она не утонет, наслаждаясь своей вновь обретенной свободой.
Теперь она погрузилась в воду по грудь. Вытянув в сторону руку с бокалом и стараясь не расплескать его содержимое, она откинула голову назад и тряхнула великолепными волосами, намочив их. Это движение заставило ее упругую спину изогнуться, и Джейк смог явственно увидеть ее бледные груди и их более темные сморщенные средоточия.
— Сногсшибательно, — пробормотал он затаив дыхание.
Он отнюдь не был помешанным исключительно на сексе юнцом. Чтобы вызвать у него желание, требовалось нечто гораздо большее, чем налитые груди, какими бы соблазнительными они ни казались. Джейк немного гордился присущей ему разборчивостью в женщинах. Ему хотелось не просто восхищаться совершенством женского тела, но и понимать, что происходит в голове его обладательницы.
Но как бы там ни было — то ли от добровольно наложенного им на себя обета безбрачия, то ли от слишком соблазнительного вида поднимавшейся над ночным морем груди Джейн Беннет, — его распирало желание. Джинсы его были чересчур узкими, и он чувствовал себя чертовски стесненно. Внезапно он осознал себя скорее перевозбудившимся самцом, чем ангелом-хранителем.
«Не худо бы поостыть, Холлистер», — мысленно отчитал себя Джейк.
Он всегда верил в главенство разума над материей, власть духа над плотью. И теперь он сознательно старался взять себя в руки, желая расслабить мускулы и вернуть самообладание.
В то же самое время Джейн Беннет, казалось, утратила здравый смысл. Волна, нахлынувшая на нее сзади, заставила ее наклониться вперед. Прохладное вино выплеснулось из бокала, и несколько капель оказалось на обнаженной груди Джейн, испуганно вскрикнувшей от неожиданности. Затем она и вовсе потеряла равновесие и выронила бокал из нетвердой руки. Она попыталась было подхватить его, но промахнулась. Джейк услышал, как растерянно она воскликнула «О нет!», когда темные воды поглотили ее хрустальный бокал для шампанского.
Минуту она оставалась неподвижно на месте, затем пожала плечами, направилась к берегу и подняла с песка бутылку с шампанским, после чего снова, повернувшись спиной к берегу, устремилась в ночную глубину карибских вод.
Но на этот раз мисс Беннет осознала, что была не одна.
Джейк распрямился и направился вниз к берегу, насвистывая на ходу беззаботную мелодию. Он увидел, как насторожилась женщина: она, разумеется, услышала его.
Предупрежденный заранее уже небеззащитен.
К тому времени как он оказался на берегу, Джейн Беннет уже успела вылезти из воды и поспешно набросить свой затейливо бесформенный халат. Она сжимала бутылку шампанского в руке и внимательно всматривалась в темноту.
— Кто вы? — потребовала она ответа, при этом речь ее была слегка невнятной.
— Джейк Холлистер. — Он немного подождал. Затем, поскольку, по его мнению, благоразумие было лучшей составляющей доблести, он, в свою очередь, задал вопрос, хотя прекрасно знал ответ: — А вы кто?
— Джейн Беннет. — Ее глаза сузились, когда он приблизился. — Вы давно здесь?
Он слегка приврал:
— Только что пришел.
Ее все еще не покидала настороженность, а в глазах застыл вопрос.
— Что вы делаете на берегу в столь поздний час?
— Я всегда прихожу сюда для полночного купания, когда не могу заснуть. — Здесь он совсем не кривил душой.
Неожиданно она встрепенулась:
— Вы не могли заснуть?
Джейк глубоко вздохнул и нехотя ответил:
— Нет. А вы?
Подумав, она покачала головой и наконец спросила:
— А что вам помешало уснуть?
Вопрос довольно прост. Но ответ чертовски сложен. Как ей объяснить в двух словах, на что походила его жизнь в последние несколько лет?
Джейк поднял плечи и снова опустил их.
— Должно быть, что-то съел. — Он положил ладонь на живот. — А вы?
— А я поесть забыла, — заявила она, нахмурившись, отчего ее светлые брови сошлись на переносице.
— Голод заставит вас сделать это.
— Сделать что?
— Проснуться. Он будет мешать вам заснуть. И вряд ли вам это удастся, — сказал он ей.
— Кажется, Рэйчел Мейфэр говорила что-то о подносе с ужином для меня на крытой веранде, но я совершенно выбросила это из головы, — призналась Джейн Беннет после минутного колебания.
Джейк взъерошил пальцами волосы — он и не подумал причесать их перед тем, как покинул бунгало, — и указал на бутылку в ее руке:
— Шампанское?
— Да.
Подойдя на шаг ближе, он взглянул на ярлык.
— Коллекция «Краг» 1973 года, — одобрительно изогнул он бровь. — Полагаю, вы купили это не здесь.
— Я привезла его с собой.
— Празднуете?
Ее подбородок резко вздернулся.
— Да.
— Вы не возражаете, если я спрошу вас, по какому поводу вы празднуете?
— Нисколько. Я поднимаю тосты за правду и свободу, — заявила она.
На лице Джейка мелькнула ироническая улыбка, однако он тут же подавил ее.
— Я бы выпил за это.
Джейн Беннет закусила нижнюю губу.
— У меня был бокал, — она обернулась, бросая взгляд на темную воду, — но я потеряла его. — Она на мгновение замешкалась, затем протянула ему бутылку шампанского: — Нам придется пить прямо из горлышка.
— За что мы поднимем тост? — осведомился Джейк.
Молодая женщина немного растерялась:
— За свободу?
— Я думал, вы уже выпили за это, — заметил он.
Она нахмурилась.
— Неужели? — Выражение ее лица прояснилось. — Итак, я выпила… — У нее незамедлительно родилось другое предложение: — А что, если выпить за наше прошлое, которое всегда остается позади?
— Я выпью за это, — отозвался Джейк с искренним энтузиазмом. Он сделал большой глоток и вернул ей бутылку. — Ни один мужчина не может быть одиноким, — процитировал он.
— И ни одна женщина, — согласилась Джейн Беннет, делая еще глоток.
— Не спрашивай, по ком звонит колокол…
— Он звонит по тебе, — закончила она.
— Джон Донн.
— За Джона Донна.
Так они и передавали друг другу бутылку марочного шампанского.
— Dum vivimus vivamus, — предложил Джейк следующий тост.
— Я свободно говорю по-французски, довольно поверхностно знаю итальянский и немного испанский. Но ни слова не знаю из латыни, — сообщила Джейн Беннет. — Вам придется перевести для меня.
Джейк охотно сделал это:
— Пока мы живем, не мешайте нам наслаждаться жизнью.
— За жизнь.
На его взгляд, в этот вечер леди приняла уже более чем достаточно спиртного. Но это был ее праздник, ее бутылка дорогого марочного шампанского и ее первая ночь на острове.
— Почему бы нам не прогуляться вдоль берега? — сказал Джейк преувеличенно небрежным тоном.
Она начала собирать свои вещи.
— Вы вернетесь за вашей сумкой, — убедил он ее.
— Но мы возьмем шампанское, — настояла она. Они сделали всего несколько шагов, когда из гущи деревьев, растущих вдоль берега, донеслись одна за другой мелодичные трели птиц.
Женщина остановилась, замерев на месте, откинула голову назад и напряженно вслушалась.
— Прекрасно, — сказала она со вздохом. — А что это за птицы?
— Это одна птица.
— Одна птица? Джейк кивнул.
— У нее нет ее собственных песен, поэтому она подражает всем остальным птицам, обитающим в лесу.
Джейн закрыла глаза и пожала плечами:
— Как невыразимо грустно.
Он окинул ее оценивающим взглядом:
— Вы так думаете?
Ее лицо смутно белело в темноте.
— Да.
Они пошли дальше. Пройдя еще немного по берегу, Джейн остановилась возле большого ветвистого дерева. Протянув ему бутылку «Крага», она приступила к более внимательному осмотру.
— Какое необычное, — раздалось наконец ее заключение.
— Это верно, — согласился он.
— Интересно, что это за дерево?
Джейк и на этот раз смог прийти ей на помощь:
— Задушенная смоковница.
— Правда?
— Правда. — Он продолжал: — Если бы не опыляющие осы, то задушенных смоковниц не было бы в природе.
На лице Джейн отразилось искреннее изумление:
— Опыляющие кого?
— Ос. У взрослых самцов нет крыльев, и они полностью слепы. Все их существование заключается в следующем: совокупиться и проделать дыру в смоковнице, чтобы позволить беременным самкам улететь.
Она окинула его оценивающим взглядом:
— Да вы просто кладезь знаний.
— Ну это не совсем так, — поскромничал ее спутник.
— Во всяком случае, знаете больше, чем знаю я, — не уступала она.
— Возможно.
Она взяла из его рук бутылку шампанского, сделала глоток и объявила:
— Я посещала очень дорогой частный колледж для девушек.
— Я учился в государственном университете.
— Я пропустила сексуальную революцию, — доверительно сообщила она ему.
Джейк был приятно удивлен признанием, открывающим ее с совершенно новой стороны.
— Сколько же вам лет?
— Двадцать девять. — Джейн доверительно понизила голос: — Но в мой следующий день рождения мне исполнится тридцать.
— Слишком молоды.
— Кто?
— Вы. Вы слишком молоды. Именно поэтому вы пропустили сексуальную революцию.
Джейн во все глаза смотрела на него:
— А вы?
— Хм?
Она изучающе оглядела его, склонив голову набок, словно пытаясь определить его возраст.
— Вы тоже очень молоды?
— Мне тридцать семь.
— В таком случае вы не пропустили ее.
— Не пропустил чего?
— Сексуальную революцию.
Губы Джейка изогнулись в иронической улыбке.
— К несчастью, я все-таки пропустил ее. Джейн Беннет желала удовлетворить свое любопытство:
— Почему?
По крайней мере на этот вопрос ответ был простым и прямым.
— Меня больше занимала карьера, — сказал он.
— Я полагала, секс — это все, что интересует мужчин. — Было совершенно невозможно определить, говорила она всерьез или нет.
— Мужчины интересуются теми же вещами, что и женщины, — проговорил Джейк. При этом и голос, и его вид были абсолютно серьезными.
Джейн скептически изогнула бровь:
— Поедет петля на чулке или нет?
— Ну что ж, возможно, не всеми. Но большинство вопросов интересны обоим полам.
— Как, например, секс.
На уме у женщины, очевидно, был только секс. Джейк на мгновение задумался, действительно ли на ней висела табличка «Руками не трогать».
Джейку Холлистеру, конечно же, хотелось увериться в ее отсутствии.
Он не должен был брать ее за руку, когда она споткнулась о валявшуюся на песке пальмовую ветку. Он не должен был позволять ей прислоняться к нему. В конце концов, он слишком хорошо знал о том, что под халатом у нее не было ровным счетом ничего. Он наблюдал за ее купанием — если это можно было назвать купанием — обнаженной.
Воспоминание о том, как выглядела Джейн Беннет обнаженной, положения явно не улучшило.
Затем она обескуражила его:
— Вы следили за мной, когда я была в воде.
Джейк сглотнул. —Да.
В ее словах сквозило скорее любопытство, чем обида.
— Почему?
— Я боялся за вас.
— И?..
— И не мог оторвать глаз. Вы — красивая женщина, Джейн Беннет.
Она поднялась на цыпочки и легко и приятно прильнула губами к его рту.
— Вы не знаете, что делаете, — предупредил он ее.
— Нет, знаю, — возразила Джейн.
— Ну что ж, между тем я чертовски уверен в обратном, — пробормотал Джейк, накрывая ее рот своим в страстном поцелуе.
Глава 5
Опасность.
Джейн следовало почувствовать ее приближение. Но опасность подступила незаметно.
В природе встреча с врагом заканчивается, как правило, борьбой или бегством. Хвала тому, кто умеет вовремя обнаружить угрозу — по звуку, запаху или просто шестым чувством.
Безумная.
Именно подобного эпитета заслуживала она за то, что поцеловала Джейка Холлистера. Едва начав, она продолжала, не желая останавливаться.
Сквозь легкий туман выпитого ею шампанского Джейн осознала, как приятно находиться в объятиях Джейка: он сжимал ее сильно и в то же время нежно.
Он был высоким — этакая гора мускулов — и, похоже, никогда не терял самообладания.
Где-то в глубине ее сознания запечатлелось, что, кроме потертых синих джинсов, на Джейке Холлистере ничего больше не было. Темная поросль волос на могучей груди спускалась вниз подобно стреле по его плоскому животу и исчезала под поясом его джинсов.
Она слышала звук его дыхания; ритмичные глухие удары его сердца походили на волны, накатывавшие на берег и лизавшие их ноги.
Она обвила руками шею Джейка. Его волосы были длинными, чуть неряшливыми. Она взлохматила их — на ощупь они были похожи на шелк.
Зато щетина на его подбородке напоминала наждачную бумагу. Как ни странно, ощущение его бороды, царапающей ее кожу, показалось ей приятным.
Джейн открыла глаза и стала внимательно изучать темную арку его бровей, аристократический нос, небольшие уши. Еще при первой встрече с ним утром на пароме она заметила, что глаза его были цвета лесного ореха. Как она вообще запомнила это?! Тогда ей и в голову не пришло, что она обратила внимание на такую мелочь.
Джейн следовало почувствовать ее приближение. Но опасность подступила незаметно.
В природе встреча с врагом заканчивается, как правило, борьбой или бегством. Хвала тому, кто умеет вовремя обнаружить угрозу — по звуку, запаху или просто шестым чувством.
Безумная.
Именно подобного эпитета заслуживала она за то, что поцеловала Джейка Холлистера. Едва начав, она продолжала, не желая останавливаться.
Сквозь легкий туман выпитого ею шампанского Джейн осознала, как приятно находиться в объятиях Джейка: он сжимал ее сильно и в то же время нежно.
Он был высоким — этакая гора мускулов — и, похоже, никогда не терял самообладания.
Где-то в глубине ее сознания запечатлелось, что, кроме потертых синих джинсов, на Джейке Холлистере ничего больше не было. Темная поросль волос на могучей груди спускалась вниз подобно стреле по его плоскому животу и исчезала под поясом его джинсов.
Она слышала звук его дыхания; ритмичные глухие удары его сердца походили на волны, накатывавшие на берег и лизавшие их ноги.
Она обвила руками шею Джейка. Его волосы были длинными, чуть неряшливыми. Она взлохматила их — на ощупь они были похожи на шелк.
Зато щетина на его подбородке напоминала наждачную бумагу. Как ни странно, ощущение его бороды, царапающей ее кожу, показалось ей приятным.
Джейн открыла глаза и стала внимательно изучать темную арку его бровей, аристократический нос, небольшие уши. Еще при первой встрече с ним утром на пароме она заметила, что глаза его были цвета лесного ореха. Как она вообще запомнила это?! Тогда ей и в голову не пришло, что она обратила внимание на такую мелочь.