Страница:
— Я поднимаюсь.
— А я уже поднялся, — сказал он с недвусмысленной ухмылкой.
— К сожалению, это твои трудности.
Тони прижал ее к кровати своим тяжелым возбужденным телом. Она почувствовала жар его дыхания на своей обнаженной груди.
— Я думаю, и тебе не избежать трудностей, — пробормотал он с прозрачным намеком.
Голова Мегс была трезва и холодна как никогда. Видит Бог, одному из них приходилось сохранять разум.
— Горничная может вернуться сюда с минуты на минуту. Как ты объяснишь свое прелюбодеяние с сестрой?
Тони выругался про себя, скатился с кровати и направился открывать окно.
— Вся эта чертова комедия с братом и сестрой действует мне на нервы.
— Нам обоим эта идея показалась неплохой, — напомнила ему Мегс.
Тони не ответил. Он просто стоял, тупо уставившись на тропический сад и расположенный внизу фонтан.
— Теперь что? — спросил он наконец.
— Теперь ты уйдешь, а я оденусь. Тони взглянул на нее через плечо.
— У тебя нет ничего такого, чего бы прежде мне не доводилось видеть сотню раз.
— Это к делу не относится. Убирайся. Мне нужно подумать.
Мегс начала составлять в голове список, едва только дверь спальни закрылась за ним. Она умела добиваться желаемого, сейчас ей требовались самые подробные сведения о Джейн Беннет. Конечно, для достижения этой цели понадобится небольшой подкуп — недобросовестный слуга, возможно, двое слуг: один здесь, на асиенде, а второй — в «Четырех сестрах».
Это можно устроить.
Это будет устроено.
Но когда Мегс начала одеваться для выхода, она думала вовсе не о Джейн Беннет. Ее мысли занимал тот мужчина на пароме.
— Интересно, как его зовут, — пробормотала себе под нос Мегс Сент-Сир, проскальзывая в крошечные трусики и кружевной бюстгальтер.
Глава 7
Глава 8
— А я уже поднялся, — сказал он с недвусмысленной ухмылкой.
— К сожалению, это твои трудности.
Тони прижал ее к кровати своим тяжелым возбужденным телом. Она почувствовала жар его дыхания на своей обнаженной груди.
— Я думаю, и тебе не избежать трудностей, — пробормотал он с прозрачным намеком.
Голова Мегс была трезва и холодна как никогда. Видит Бог, одному из них приходилось сохранять разум.
— Горничная может вернуться сюда с минуты на минуту. Как ты объяснишь свое прелюбодеяние с сестрой?
Тони выругался про себя, скатился с кровати и направился открывать окно.
— Вся эта чертова комедия с братом и сестрой действует мне на нервы.
— Нам обоим эта идея показалась неплохой, — напомнила ему Мегс.
Тони не ответил. Он просто стоял, тупо уставившись на тропический сад и расположенный внизу фонтан.
— Теперь что? — спросил он наконец.
— Теперь ты уйдешь, а я оденусь. Тони взглянул на нее через плечо.
— У тебя нет ничего такого, чего бы прежде мне не доводилось видеть сотню раз.
— Это к делу не относится. Убирайся. Мне нужно подумать.
Мегс начала составлять в голове список, едва только дверь спальни закрылась за ним. Она умела добиваться желаемого, сейчас ей требовались самые подробные сведения о Джейн Беннет. Конечно, для достижения этой цели понадобится небольшой подкуп — недобросовестный слуга, возможно, двое слуг: один здесь, на асиенде, а второй — в «Четырех сестрах».
Это можно устроить.
Это будет устроено.
Но когда Мегс начала одеваться для выхода, она думала вовсе не о Джейн Беннет. Ее мысли занимал тот мужчина на пароме.
— Интересно, как его зовут, — пробормотала себе под нос Мегс Сент-Сир, проскальзывая в крошечные трусики и кружевной бюстгальтер.
Глава 7
— Бриллиант Чанг, — представился импозантный мужчина, появившийся на пороге бунгало «Далила». Склонив голову в изящном поклоне, он приветствовал ее на великолепном английском: — Доброе утро, мисс Беннет.
Джейн, в свою очередь, любезно ответила на приветствие:
— Доброе утро, господин Чанг.
— Вам, вероятно, любопытно узнать, что делают за моей спиной два местных мальчугана, — начал мужчина безо всякого вступления.
Джейн увидела невдалеке двух мальчишек лет десяти — двенадцати, которые усердно копали ямку в земле перед ее коттеджем. У их ног лежало небольшое деревянное приспособление, которое на поверку оказалось скворечником.
— Вы правы, — сказала она ему. — Мне интересно, чем занимаются ваши спутники.
— Вы знаете, что сегодня за день, мисс Беннет?
Джейн чуть подняла брови и предположила:
— Четверг?
Мужчина, назвавшийся Бриллиантом Чангом, загадочно улыбнулся:
— Это день Висаки.
— Вам придется объяснить мне, что такое день Висаки.
Казалось, ее посетитель только и ждал этого:
— День Висаки — самый священный день года в Таиланде. Это день, когда ладан возносится к небу оттого, что богослужители поднимают свои благовонные палочки для воскурения во время молитвы Будде.
— Понимаю. — Джейн немного помолчала. — Вы родом из Таиланда, господин Чанг?
— Мой почтенный дед родился в Бангкоке, — заявил он, словно это объясняло некую семейную связь.
Джейн полагала, что так оно и было.
Удары стали громче. Она закрыла за собой витражную дверь и приблизилась к мальчуганам, всецело поглощенным своим занятием. Они опускали шест в выкопанную в песчаной земле яму глубиной около фута. Джейн внимательно изучила миниатюрное сооружение, ожидавшее своей очереди на земле, затем подняла взгляд на нежданного посетителя:
— Это скворечник?
Бриллиант Чанг покачал головой из стороны в сторону — от нее не ускользнуло подобие улыбки, мелькнувшее на его лице без каких-либо отпечатков прожитых лет, — и сложил руки перед собой.
— Это дом духа.
И снова Джейн была вынуждена просить прощения за свое невежество.
— Я пришел для того, чтобы воздать добротой за доброту, — сказал он, еще раз склонив голову в вежливом поклоне.
Она была несколько озадачена. Несомненно, они никогда прежде не встречались.
— За какую доброту вы, господин Чанг, хотели бы воздать мне ответной добротой?
— Вы прибыли на остров Рай неделю назад, — произнес он.
Неужели уже прошла целая неделя? Джейн казалось, что она провела на острове день или два. Она подолгу спала, дремала каждый полдень в гамаке под гигантской тенью дерева, разделявшего два бунгало. С опозданием она осознала, что нить времени ускользнула от нее.
— Да, это так, — согласилась она в конце концов.
— Вы прибыли сюда на пароме с острова Сент-Томас.
— Верно.
— На пароме была старая женщина. Джейн изогнула бровь:
— Старая женщина?
Голова его медленно и ритмично покачивалась то вверх, то вниз.
Наконец Джейн вспомнила:
— Она продавала сласти и фрукты и предсказывала судьбу, гадая на акульих зубах.
Бриллиант Чанг не выказал ни одобрения, ни порицания деятельности предсказательницы судьбы. Он просто заметил:
— Вы были более чем добры к женщине по имени Нуи.
Джейн отнеслась к ней так, как относилась ко всем людям. Это и услышал от нее господин Чанг. Таиландец задумчиво наблюдал за ней.
— Поэтому сегодня я здесь. Нуи — жена любимого кузена моей матери. — Он повернулся и широко раскинул руки, словно желая заключить в свои объятия находящееся перед ним бунгало. — Если вы позволите, я бы хотел освятить это жилище и женщину, которая живет в нем.
Джейн осознала, что речь идет именно о ней. Не видя никакого вреда, она дала позволение.
— Итак, дом духа будет установлен, — торжественно заявил он, когда мальчики пристроили миниатюрное сооружение на верхушке шеста. — Я ниспошлю благословение на ваше жилище и попрошу духов выйти наружу и обосноваться в доме духов. И тогда вы останетесь с миром.
— В таком случае я искренне приветствую ваше благословение.
Миниатюрный человечек не спеша проделал свой ритуал, воспевая что-то на языке, который напоминал тайский или бирманский, а может, это был один из диалектов горных племен.
По завершении церемонии Бриллиант Чанг повернулся к Джейн и объявил:
— Теперь это жилище благословил сам Будда.
— Благодарю вас, господин Чанг. — Немного помедлив, Джейн добавила: — Я хотела налить себе чашечку чая. Не желаете присоединиться ко мне?
— Ваше приглашение весьма любезно.
Четверть часа спустя они сидели на застекленной веранде, прихлебывая чай, и наслаждались утренним бризом, ласково веявшим с моря.
Словно читая мысли Джейн, ее гость заговорил:
— Вы можете задать мне любой вопрос, какой хотите, мисс Беннет. Меня это нисколько не обидит.
— Вы действительно верите в благословение, ниспосланное вами на этот дом? — спросила она.
— Я верю во все, и я не верю ни во что, — сказал он таинственно.
— Это не ответ, — заметила Джейн. Он доверился ей:
— Я вырос далеко отсюда, в другой части света, мисс Беннет. Наша семья была в изгаании, потому что в жилах моих родителей текла смешанная кровь: тайская, бирманская и китайская. Когда мне было лет десять, моя семья перебралась сюда, на остров Рай. В то время кузен моего отца работал на семью Ловатос на плантации сахарного тростника.
— Асиенда. Он кивнул.
— Какое-то время я был счастлив здесь. Однако мне, как и многим беспокойным молодым людям, не сиделось на месте, хотелось посмотреть мир. Итак, я покинул остров.
Джейн завороженно внимала собеседнику:
— Куда вы отправились?
— Я учился в Соединенных Штатах Америки.
— Где вы получили образование?
— В нескольких местах, но в конце концов я оказался в Гарвардском университете, где изучал философию.
Джейн задавала вопрос за вопросом:
— Вам понравился Гарвард?
Бриллиант Чанг пожал своими узкими плечами в классическом жесте, означавшем отсутствие всякого интереса.
— Великая страна Америка, Гарвардский университет, остров Рай — все одинаково.
— Как вы можете говорить подобное?
— У мира, как и у Рая, есть свои темные и светлые стороны, — пустился философствовать Чанг. Их глаза встретились. — Скажите, мисс Беннет, что на нашем острове вы успели посмотреть?
Она вдруг подумала, что видела ничтожную часть Рая.
— Бухту Проповедника. Пристань и городок Пургатори. «Паршивый лось». Гостиницу «Четыре сестры», конечно же. Голубую бухту. Я видела тропический ливень и радугу.
— В таком случае вы видели лишь малую часть этого райского уголка.
— Расскажите мне об острове, — умоляюще попросила она.
Казалось, ее просьбу встретили с пониманием.
— Одна его часть особенно прелестна: тропический лес, водопад под названием «Завеса тумана» и «Лестница Иакова».
Ей хотелось все узнать и все посмотреть.
— А что такое «Лестница Иакова»?
— Несколько каменных выступов, которые ведут к самой вершине водопада. Есть также «Комната дождя» — пещера с удивительными сталактитами и сталагмитами. — Он отхлебнул из чашки и продолжил: — Но будьте осторожны и никогда не забывайте, что пещера, которую с незапамятных времен зовут местом, откуда нет возврата, согласно легенде, служит обиталищем огромного, наводящего ужас морского монстра.
Едва сдерживая дрожь, Джейн призналась:
— Звучит ошеломляюще.
Ее собеседник искоса посмотрел на нее:
— Вы истинная дочь своего отца.
Джейн на мгновение замерла. Затем она пожала плечами и бесстрастно спросила:
— А чьей еще дочерью я должна быть? Бриллиант Чанг заявил:
— Мои слова можно понимать буквально. Вы истинная дочь Чарлза Беннета.
Джейн судорожно сглотнула:
— Как вы угадали?
— Я не угадывал. Я знал. — Он вытянул вперед узкую, изящную руку. — Нет необходимости беспокоиться. Я ничего не скажу. Вам самой предстоит решить, рассказывать ли о том, кто ваши родители, и когда это лучше сделать.
Ее мысли лихорадочно закружились.
— Вы знали моего отца?
— Я не знал его. Я слышал о нем. Но я нисколько не удивлен, встретив сейчас вас здесь.
Слова застряли у нее в горле.
— Почему вы не удивлены?
— Скоро исполнится двадцать лет со времени его исчезновения, не так ли? — уточнил ее собеседник.
— Верно.
— Юбилей.
— Нечто вроде, — отозвалась она.
— Желание оставить прошлое позади себя.
— Можно сказать и так.
— Время — это иллюзия, — снова начал он, ставя чайную чашку на маленький столик перед собой. — Есть люди, которые верят в единство прошлого, настоящего и будущего.
— Вы говорите загадками, господин Чанг.
— Иногда так у меня лучше получается. Но помните, мисс Беннет, на некоторые вопросы нет ответов.
Она начинала понимать это. Господин Чанг поднялся:
— Спасибо за чай и за ваше гостеприимство.
— Всегда рада видеть вас, — сказала она, провожая его. — Благодарю вас за благословение, что вы ниспослали на мое обиталище.
— Доброта должна порождать добро. — Бриллиант Чанг неожиданно остановился на полпути и глянул на нее через плечо: — Вы должны быть осторожны с тем, что ищете в Раю, мисс Беннет.
Ее бровь изогнулась.
— Почему?
На его не имеющем возраста лице появилась еще одна загадочная улыбка.
— Весьма вероятно, что ваши поиски окажутся ненапрасными.
Джейн, в свою очередь, любезно ответила на приветствие:
— Доброе утро, господин Чанг.
— Вам, вероятно, любопытно узнать, что делают за моей спиной два местных мальчугана, — начал мужчина безо всякого вступления.
Джейн увидела невдалеке двух мальчишек лет десяти — двенадцати, которые усердно копали ямку в земле перед ее коттеджем. У их ног лежало небольшое деревянное приспособление, которое на поверку оказалось скворечником.
— Вы правы, — сказала она ему. — Мне интересно, чем занимаются ваши спутники.
— Вы знаете, что сегодня за день, мисс Беннет?
Джейн чуть подняла брови и предположила:
— Четверг?
Мужчина, назвавшийся Бриллиантом Чангом, загадочно улыбнулся:
— Это день Висаки.
— Вам придется объяснить мне, что такое день Висаки.
Казалось, ее посетитель только и ждал этого:
— День Висаки — самый священный день года в Таиланде. Это день, когда ладан возносится к небу оттого, что богослужители поднимают свои благовонные палочки для воскурения во время молитвы Будде.
— Понимаю. — Джейн немного помолчала. — Вы родом из Таиланда, господин Чанг?
— Мой почтенный дед родился в Бангкоке, — заявил он, словно это объясняло некую семейную связь.
Джейн полагала, что так оно и было.
Удары стали громче. Она закрыла за собой витражную дверь и приблизилась к мальчуганам, всецело поглощенным своим занятием. Они опускали шест в выкопанную в песчаной земле яму глубиной около фута. Джейн внимательно изучила миниатюрное сооружение, ожидавшее своей очереди на земле, затем подняла взгляд на нежданного посетителя:
— Это скворечник?
Бриллиант Чанг покачал головой из стороны в сторону — от нее не ускользнуло подобие улыбки, мелькнувшее на его лице без каких-либо отпечатков прожитых лет, — и сложил руки перед собой.
— Это дом духа.
И снова Джейн была вынуждена просить прощения за свое невежество.
— Я пришел для того, чтобы воздать добротой за доброту, — сказал он, еще раз склонив голову в вежливом поклоне.
Она была несколько озадачена. Несомненно, они никогда прежде не встречались.
— За какую доброту вы, господин Чанг, хотели бы воздать мне ответной добротой?
— Вы прибыли на остров Рай неделю назад, — произнес он.
Неужели уже прошла целая неделя? Джейн казалось, что она провела на острове день или два. Она подолгу спала, дремала каждый полдень в гамаке под гигантской тенью дерева, разделявшего два бунгало. С опозданием она осознала, что нить времени ускользнула от нее.
— Да, это так, — согласилась она в конце концов.
— Вы прибыли сюда на пароме с острова Сент-Томас.
— Верно.
— На пароме была старая женщина. Джейн изогнула бровь:
— Старая женщина?
Голова его медленно и ритмично покачивалась то вверх, то вниз.
Наконец Джейн вспомнила:
— Она продавала сласти и фрукты и предсказывала судьбу, гадая на акульих зубах.
Бриллиант Чанг не выказал ни одобрения, ни порицания деятельности предсказательницы судьбы. Он просто заметил:
— Вы были более чем добры к женщине по имени Нуи.
Джейн отнеслась к ней так, как относилась ко всем людям. Это и услышал от нее господин Чанг. Таиландец задумчиво наблюдал за ней.
— Поэтому сегодня я здесь. Нуи — жена любимого кузена моей матери. — Он повернулся и широко раскинул руки, словно желая заключить в свои объятия находящееся перед ним бунгало. — Если вы позволите, я бы хотел освятить это жилище и женщину, которая живет в нем.
Джейн осознала, что речь идет именно о ней. Не видя никакого вреда, она дала позволение.
— Итак, дом духа будет установлен, — торжественно заявил он, когда мальчики пристроили миниатюрное сооружение на верхушке шеста. — Я ниспошлю благословение на ваше жилище и попрошу духов выйти наружу и обосноваться в доме духов. И тогда вы останетесь с миром.
— В таком случае я искренне приветствую ваше благословение.
Миниатюрный человечек не спеша проделал свой ритуал, воспевая что-то на языке, который напоминал тайский или бирманский, а может, это был один из диалектов горных племен.
По завершении церемонии Бриллиант Чанг повернулся к Джейн и объявил:
— Теперь это жилище благословил сам Будда.
— Благодарю вас, господин Чанг. — Немного помедлив, Джейн добавила: — Я хотела налить себе чашечку чая. Не желаете присоединиться ко мне?
— Ваше приглашение весьма любезно.
Четверть часа спустя они сидели на застекленной веранде, прихлебывая чай, и наслаждались утренним бризом, ласково веявшим с моря.
Словно читая мысли Джейн, ее гость заговорил:
— Вы можете задать мне любой вопрос, какой хотите, мисс Беннет. Меня это нисколько не обидит.
— Вы действительно верите в благословение, ниспосланное вами на этот дом? — спросила она.
— Я верю во все, и я не верю ни во что, — сказал он таинственно.
— Это не ответ, — заметила Джейн. Он доверился ей:
— Я вырос далеко отсюда, в другой части света, мисс Беннет. Наша семья была в изгаании, потому что в жилах моих родителей текла смешанная кровь: тайская, бирманская и китайская. Когда мне было лет десять, моя семья перебралась сюда, на остров Рай. В то время кузен моего отца работал на семью Ловатос на плантации сахарного тростника.
— Асиенда. Он кивнул.
— Какое-то время я был счастлив здесь. Однако мне, как и многим беспокойным молодым людям, не сиделось на месте, хотелось посмотреть мир. Итак, я покинул остров.
Джейн завороженно внимала собеседнику:
— Куда вы отправились?
— Я учился в Соединенных Штатах Америки.
— Где вы получили образование?
— В нескольких местах, но в конце концов я оказался в Гарвардском университете, где изучал философию.
Джейн задавала вопрос за вопросом:
— Вам понравился Гарвард?
Бриллиант Чанг пожал своими узкими плечами в классическом жесте, означавшем отсутствие всякого интереса.
— Великая страна Америка, Гарвардский университет, остров Рай — все одинаково.
— Как вы можете говорить подобное?
— У мира, как и у Рая, есть свои темные и светлые стороны, — пустился философствовать Чанг. Их глаза встретились. — Скажите, мисс Беннет, что на нашем острове вы успели посмотреть?
Она вдруг подумала, что видела ничтожную часть Рая.
— Бухту Проповедника. Пристань и городок Пургатори. «Паршивый лось». Гостиницу «Четыре сестры», конечно же. Голубую бухту. Я видела тропический ливень и радугу.
— В таком случае вы видели лишь малую часть этого райского уголка.
— Расскажите мне об острове, — умоляюще попросила она.
Казалось, ее просьбу встретили с пониманием.
— Одна его часть особенно прелестна: тропический лес, водопад под названием «Завеса тумана» и «Лестница Иакова».
Ей хотелось все узнать и все посмотреть.
— А что такое «Лестница Иакова»?
— Несколько каменных выступов, которые ведут к самой вершине водопада. Есть также «Комната дождя» — пещера с удивительными сталактитами и сталагмитами. — Он отхлебнул из чашки и продолжил: — Но будьте осторожны и никогда не забывайте, что пещера, которую с незапамятных времен зовут местом, откуда нет возврата, согласно легенде, служит обиталищем огромного, наводящего ужас морского монстра.
Едва сдерживая дрожь, Джейн призналась:
— Звучит ошеломляюще.
Ее собеседник искоса посмотрел на нее:
— Вы истинная дочь своего отца.
Джейн на мгновение замерла. Затем она пожала плечами и бесстрастно спросила:
— А чьей еще дочерью я должна быть? Бриллиант Чанг заявил:
— Мои слова можно понимать буквально. Вы истинная дочь Чарлза Беннета.
Джейн судорожно сглотнула:
— Как вы угадали?
— Я не угадывал. Я знал. — Он вытянул вперед узкую, изящную руку. — Нет необходимости беспокоиться. Я ничего не скажу. Вам самой предстоит решить, рассказывать ли о том, кто ваши родители, и когда это лучше сделать.
Ее мысли лихорадочно закружились.
— Вы знали моего отца?
— Я не знал его. Я слышал о нем. Но я нисколько не удивлен, встретив сейчас вас здесь.
Слова застряли у нее в горле.
— Почему вы не удивлены?
— Скоро исполнится двадцать лет со времени его исчезновения, не так ли? — уточнил ее собеседник.
— Верно.
— Юбилей.
— Нечто вроде, — отозвалась она.
— Желание оставить прошлое позади себя.
— Можно сказать и так.
— Время — это иллюзия, — снова начал он, ставя чайную чашку на маленький столик перед собой. — Есть люди, которые верят в единство прошлого, настоящего и будущего.
— Вы говорите загадками, господин Чанг.
— Иногда так у меня лучше получается. Но помните, мисс Беннет, на некоторые вопросы нет ответов.
Она начинала понимать это. Господин Чанг поднялся:
— Спасибо за чай и за ваше гостеприимство.
— Всегда рада видеть вас, — сказала она, провожая его. — Благодарю вас за благословение, что вы ниспослали на мое обиталище.
— Доброта должна порождать добро. — Бриллиант Чанг неожиданно остановился на полпути и глянул на нее через плечо: — Вы должны быть осторожны с тем, что ищете в Раю, мисс Беннет.
Ее бровь изогнулась.
— Почему?
На его не имеющем возраста лице появилась еще одна загадочная улыбка.
— Весьма вероятно, что ваши поиски окажутся ненапрасными.
Глава 8
Сто восемьдесят тысяч серебряных монет.
Тысяча триста серебряных слитков весом от семидесяти до ста фунтов каждый.
Тысяча двести дублонов (испанских, конец XVII века).
Сорок золотых брусков разной величины.
Двести пятнадцать золотых слитков.
Пятьсот футов золотой цепи.
Три тысячи изумрудов.
Тысяча жемчужин самых различных форм и размеров.
Указывается также, что в числе личных украшений и вещей, принадлежавших леди, известной под именем Белладонны, были: золотая шкатулка в форме раковины, на крышке которой был выгравирован пейзаж, изображающий испанский галион, названный в ее честь; золотая расческа для волос с инкрустацией ее инициалов; крест из золота и изумрудов на золотой цепочке; кольцо с одним изумрудом (поясняется, что это был бесценный камень в пятнадцать карат по современным стандартам) и золотая брошь, выполненная в виде сердца, сжатого в руке, с надписью «No tengo mas que darte» — «Мне нечего больше дать тебе», и подаренная леди отцом, перед тем как она отправилась на корабле в Испанию, где должна была выйти замуж за знатного вельможу, приближенного ко двору короля.
Внизу листа была сделана надпись от руки, датированная двумя месяцами ранее и гласившая:
«Дорогая мисс Беннет.
Я добавил от себя лишь несколько пояснений к переводу с испанского оригинала реестра перевозимых на корабле ценностей; вся остальная информация является достоверной (по крайней мере насколько это известно историкам). Все вышеперечисленное касается испанского галиона «Белладонна», застигнутого тропическим ураганом и затонувшего недалеко от Эспаньолы в 1692 году. Груз «Белладонны» так и не найден, но его сокровища воистину баснословны.
Рад Вам услужить.
С уважением
Оскар Рейнхардт, д-р философии».
Джейн снова сложила письмо и опустила его в карман кожаного портфельчика, который лежал на столе перед ней.
Ее поиски увенчались успехом. Декларация груза корабля была еще одной важной частью головоломки. Она объясняла, что ее отец отправился на забытый Богом карибский островок. Он искал груз «Белладонны».
Джейн извлекла из портфеля фотографию. Выгоревшая и слегка расплывчатая, с помятыми краями, она изображала длинный дом в викторианском стиле. Четыре женщины, лица которых были слишком мелкими и нечеткими, чтобы их можно было узнать, позировали на большом резном крыльце. Висевшая над ними табличка гласила: гостиница «Четыре сестры». Несколько слов, небрежно набросанных на обратной стороне. Очевидно, они были написаны в спешке. Послание было коротким: «Моя дражайшая Корделия, Рай вновь обретен. Я действительно видел Прекрасную Леди. Люблю, Чарли».
Почтовый штемпель почти двадцатилетней давности.
Затем Джейн потянулась за помещенной в рамку фотографией, которую она поставила на столик красного дерева. Это был цветной снимок привлекательного, жизнерадостного мужчины лет сорока и девочки девяти — десяти лет. Они оба улыбались, и улыбки их были широкими и счастливыми. Родственное сходство угадывалось безошибочно. Маленькой девочкой была она. А мужчина — ее отцом. Последняя фотография, на которой они были запечатлены. Джейн никогда не расставалась с ней.
— О папа… — Голос молодой женщины оборвался.
Иногда она все еще размышляла о том, как и почему все это случилось. Она была последней, кто похоронил в своем сердце надежду, последней, кто согласился с тем фактом, что ее отца нет в живых.
Во время официального расследования, проведенного тогда, удалось выяснить очень немногое. Согласно полицейскому протоколу, заполненному на острове Сент-Джон, а также сведениям, добытым частным детективом, которого наняла ее мать, Чарлз Эвери Беннет считался утонувшим или погибшим в результате несчастного случая. Его заброшенная лодка была обнаружена в нескольких милях от берега с опущенным якорем. Установили, что он в одиночку погружался с дыхательным аппаратом. Это был лишь еще один показательный пример проявления его безрассудной храбрости, столь характерной для старого доброго Чарли. И все знали это.
В таком случае что же она делала в Раю?
Джейн Беннет задавала себе этот вопрос в тысячный раз. И ответ всегда был одним и тем же. Она хотела выяснить, что произошло в тот роковой день почти двадцать лет назад. Ради себя самой, ради собственного спокойствия ей было необходимо знать, какая участь постигла ее отца.
Неизвестно почему в воображении Джейн неожиданно возник образ туземки — предсказательницы судьбы, которая говорила с ней на пароме, следовавшем с Виргинских островов на остров Рай.
Что же предсказала эта женщина?
Джейн закрыла глаза и на мгновение задумалась, пытаясь воссоздать в памяти их разговор.
Зубы акулы были перемешаны и тщательно изучены, прежде чем старая женщина наконец произнесла: «Вы ищете что-то. Нет. — Она помедлила и затем уточнила свое пророчество: — Вы ищете кого-то. Мужчину. Вы найдете его, сеньорита». «Но…» — вспомнила Джейн свое замешательство. «Но есть опасность. Ибо сказано: „Не становись между драконом и его яростью“».
Предсказательница судьбы была, по крайней мере отчасти, права. Джейн искала мужчину. В любом случае сведения о мужчине. Ей только очень хотелось разгадать слова старой провидицы о драконе и его ярости.
— Да, если бы желания были лошадьми, то и нищие могли бы скакать верхом, — пробормотала Джейн, доставая кипу карт из портфеля и раскладывая их перед собой на столе.
Настало самое время заняться делами.
Сердцем Карибского моря являлся архипелаг, известный как Вест-Индия, или Антильские острова. Большие Антилы состоят из Кубы, Ямайки, Эспаньолы и Пуэрто-Рико. Малые Антилы включают в себя Ливард и Наветренные острова: Сент-Томас, Сент-Джон, Тортола, Сент-Китс, Антигуа, Монсеррат, Сент-Люсия, Мартиника, раскинувшаяся до самой Гренады. И там, к западу от наиболее известных островов, не больше чем просто пятнышко в Карибском море, затерялся крошечный островок Рай.
Вторая карта представляла собой укрупненное изображение Рая в окружении островков; некоторые из них были столь незначительными, что не имели даже названий. Одни были не больше чем просто коралловые рифы, живописно поднимающиеся из морских волн. Другие вообще виднелись только при штиле.
Третья карта, пестревшая разноцветными пометками, содержала сведения обо всех исторически значимых кораблекрушениях, случившихся за последние четверть века, включая «Нуэстру сеньору де Атоху», найденную Мелом Фишером в 1985 году после утомительных, а порой и трагических шестнадцатилетних поисков.
Итак, с чего же начать?
Конечно же, это был вопрос вопросов. Джейн не делала попыток заниматься самообманом, зачастую была слишком беспощадна к себе. Она не просто стремилась отыскать крупицы сведений об отце. Она отважилась на поиск легендарных сокровищ «Белладонны», страстно желая найти их и убедиться, что вся жизнь Чарли Беннета не имела ничего общего с пустым, ничего не значащим фарсом.
Опасность.
Когда паром приблизился к Раю в тот первый день, местная провидица предостерегла ее.
Опасность.
Сумел ли ее отец все же отыскать могилу «Белладонны» с ее сказочным богатством, пролежавшим триста лет на дне океана? Действительно ли это сенсационное открытие стоило ему собственной жизни?
Опасность.
В этой жестокой жизни всегда приходилось помнить об опасности, и особенно когда ставкой в игре становились несметные богатства — золото, серебро, прекрасные драгоценные камни. Жадность обладала способностью поднимать со дна человеческой души все самое низменное. Один Бог знает, сколько раз за свои двадцать девять лет Джейн сталкивалась с этим человеческим пороком — с лихвой хватило бы на несколько жизней.
Итак, какая участь постигла Чарли?
Случилось ли несчастье во время глубоководного погружения, которое всегда сопряжено с риском для жизни? Упал ли ее отец за борт, возможно, ударившись головой о борт лодки, и утонул? А возможно, человек, известный своим легкомыслием и склонностью рисковать понапрасну, в очередной раз пренебрег опасностью, за что и поплатился жизнью?
Джейн хотела получить ответы.
«На некоторые вопросы нет ответов».
Бриллиант Чанг предупредил ее об этом сегодня утром, за приятным чаепитием на веранде бунгало «Далила».
Была ли она готова задать вопросы, странные вопросы, вопросы двадцатилетней давности, приносящие боль, иногда даже опасные вопросы, ответы на которые были весьма запутанны, а возможно, их и вовсе не существовало?
Джейн вздохнула, устало потерла глаза, затем перевела взгляд с кипы подробных, тщательно начерченных карт на окно, всматриваясь поверх густой зелени тропической лужайки в соседнее бунгало «Самсон».
Почему она поцеловала Джейка Холлистера в ту первую ночь, когда только появилась на острове Рай?
Ответа не было.
После случайной встречи на берегу Джейн довольно успешно удавалось избегать встреч наедине с этим человеком. Как ни странно, это оказалось совсем не сложным. Время от времени она сталкивалась с Джейком за обеденным столом, но разговор, казалось, всякий раз вертелся вокруг одной из сестер Мейфэр или они присутствовали здесь же.
Уголки рта Джейн слегка приподнялись в невеселой улыбке при воспоминании о поздравительной открытке, которую ей однажды прислал знакомый: «Ты не можешь вынести ни одного мужчину рядом с собой, но не будь их — на ком бы ты оттачивала способность своего разума к игре?»
Наверное, почти все женщины выбирали себе мужчин, используя модель отношений, установившихся в детстве с их отцами.
Джейн давно уже поняла, что ее недоверие к мужскому полу, настороженность, ожидание подвоха были прямым результатом тех противоречивых чувств, которые она испытывала к Чарли. С одной стороны, она обожала своего отца. С другой стороны — всегда знала, по крайней мере чувствовала, даже когда была маленьким ребенком, что на него нельзя было положиться.
Чарли давал обещания и не сдерживал их.
Чарли покупал ей дорогие подарки, а затем неожиданно, не утруждая себя никакими объяснениями, забирал их обратно, нелепо извиняясь за неверно подобранный цвет, размер или подделку.
Чарли не раз клялся быть рядом с ней, но всякий раз, когда она отчаянно нуждалась в нем, он исчезал из ее жизни.
Чарли Эвери Беннет был взрослым мальчишкой: безмерно обаятельный, когда хотел этого, на редкость красивый — гроза всех женщин, диковатый, флиртующий, легкомысленный, безрассудно смелый, любящий веселье и начисто лишенный какой бы то ни было ответственности.
Она не повторит ошибку своей матери, страстно поклялась Джейн, продолжая смотреть через залитое солнцем окно на соседний коттедж. Она не позволит себе заинтересоваться смазливым бездельником, у которого было больше загара, чем мозгов, а форма затмевала собой содержание.
Презрительно фыркнув, она вздернула подбородок, наслаждаясь дуновением теплого полуденного ветерка. Сама идея была возмутительной. Она ни капли не была увлечена Джейком Холлистером.
— Лжец! — неожиданно для себя выпалила Джейн.
Возможно, она была увлечена Джейком Холлистером на определенном, примитивном… физическом… ладно, сексуальном уровне. Но это не означало, что она тут же пойдет на поводу у своего увлечения. Как бы то ни было, она никогда больше не повторит подобное. Одного поцелуя было достаточно.
Более чем достаточно.
Этот мужчина был отрицательным персонажем. Грубоватый, небритый, с простоватыми манерами; разумеется, искушающий как грех, но явно вызывающий у нее раздражение всем своим видом, начиная от макушки с роскошными темными волосами и кончая длинными, мускулистыми босыми ногами.
И он был опасен.
У этого мужчины было определенное прошлое, но какое у него будущее? Без амбиций, без планов, без перспектив. Он был не ее класса. И не будет никогда.
Джейн неожиданно осознала, что яростно машет в воздухе перед своим лицом одной из карт, которую она, должно быть, безотчетно сложила в импровизированный веер. Это был теплый, безветренный и довольно душный полдень. Самое время окунуться в голубые волны Карибского моря, раскинувшегося в двух шагах от ее бунгало.
Она быстро засунула кипу карт и других бумаг, относящихся к «Белладонне» и ее бесценному грузу, в свой портфель и спрятала все это под стол. Ей понадобилось менее десяти минут, чтобы переодеться в купальный костюм, захватить темные очки, махровое полотенце и выйти из дверей «Далилы», напрямик устремившись в сторону пляжа.
Тридцать шесть.
Тридцать семь.
Тридцать восемь.
Тридцать девять.
От дверей «Самсона» до передней двери «Далилы» было ровно тридцать девять шагов.
Джейк был в этом абсолютно уверен.
За последнюю неделю он проходил расстояние, разделявшее коттеджи, столь часто, что давно сбился со счета.
Был такой роман — «Тридцать девять шагов», вспомнил Джейк из своей прошлой жизни, в которой он слыл заядлым книгочеем. Автор — английский адвокат и писатель Джон Бучан, впоследствии барон Твидсмур; накануне первой мировой войны режиссер Альфред Хичкок создал на его основе один из своих шедевров классического черно-белого кино.
Фильм «Тридцать девять ступеней» стал первым настоящим шпионским триллером; его главного героя ошибочно считают совершившим хладнокровное убийство преступником, изменником, всюду его презирают и отовсюду гонят — и он предстает перед зрителями совершенно отчаявшимся и потерявшим последнюю веру в удачу бродягой. Через всю Англию, вплоть до шотландской границы его преследует не только полиция, но и действительно повинные в преступлении негодяи.
Однако, по крайней мере тогда, героя считали только бродягой, заметил про себя Джейк и с невеселой улыбкой поднял руку и дважды постучал в дверь веранды «Далилы».
— Никого нет дома, господин, — из близлежащих зарослей олеандра раздался напевный островной голос.
Сделав два шага в сторону, Джейк заглянул за угол коттеджа:
— Кто там?
Из-за листвы показался молодой человек с зажатыми в одной руке огромными садовыми ножницами и грубым мешком в другой.
Тысяча триста серебряных слитков весом от семидесяти до ста фунтов каждый.
Тысяча двести дублонов (испанских, конец XVII века).
Сорок золотых брусков разной величины.
Двести пятнадцать золотых слитков.
Пятьсот футов золотой цепи.
Три тысячи изумрудов.
Тысяча жемчужин самых различных форм и размеров.
Указывается также, что в числе личных украшений и вещей, принадлежавших леди, известной под именем Белладонны, были: золотая шкатулка в форме раковины, на крышке которой был выгравирован пейзаж, изображающий испанский галион, названный в ее честь; золотая расческа для волос с инкрустацией ее инициалов; крест из золота и изумрудов на золотой цепочке; кольцо с одним изумрудом (поясняется, что это был бесценный камень в пятнадцать карат по современным стандартам) и золотая брошь, выполненная в виде сердца, сжатого в руке, с надписью «No tengo mas que darte» — «Мне нечего больше дать тебе», и подаренная леди отцом, перед тем как она отправилась на корабле в Испанию, где должна была выйти замуж за знатного вельможу, приближенного ко двору короля.
Внизу листа была сделана надпись от руки, датированная двумя месяцами ранее и гласившая:
«Дорогая мисс Беннет.
Я добавил от себя лишь несколько пояснений к переводу с испанского оригинала реестра перевозимых на корабле ценностей; вся остальная информация является достоверной (по крайней мере насколько это известно историкам). Все вышеперечисленное касается испанского галиона «Белладонна», застигнутого тропическим ураганом и затонувшего недалеко от Эспаньолы в 1692 году. Груз «Белладонны» так и не найден, но его сокровища воистину баснословны.
Рад Вам услужить.
С уважением
Оскар Рейнхардт, д-р философии».
Джейн снова сложила письмо и опустила его в карман кожаного портфельчика, который лежал на столе перед ней.
Ее поиски увенчались успехом. Декларация груза корабля была еще одной важной частью головоломки. Она объясняла, что ее отец отправился на забытый Богом карибский островок. Он искал груз «Белладонны».
Джейн извлекла из портфеля фотографию. Выгоревшая и слегка расплывчатая, с помятыми краями, она изображала длинный дом в викторианском стиле. Четыре женщины, лица которых были слишком мелкими и нечеткими, чтобы их можно было узнать, позировали на большом резном крыльце. Висевшая над ними табличка гласила: гостиница «Четыре сестры». Несколько слов, небрежно набросанных на обратной стороне. Очевидно, они были написаны в спешке. Послание было коротким: «Моя дражайшая Корделия, Рай вновь обретен. Я действительно видел Прекрасную Леди. Люблю, Чарли».
Почтовый штемпель почти двадцатилетней давности.
Затем Джейн потянулась за помещенной в рамку фотографией, которую она поставила на столик красного дерева. Это был цветной снимок привлекательного, жизнерадостного мужчины лет сорока и девочки девяти — десяти лет. Они оба улыбались, и улыбки их были широкими и счастливыми. Родственное сходство угадывалось безошибочно. Маленькой девочкой была она. А мужчина — ее отцом. Последняя фотография, на которой они были запечатлены. Джейн никогда не расставалась с ней.
— О папа… — Голос молодой женщины оборвался.
Иногда она все еще размышляла о том, как и почему все это случилось. Она была последней, кто похоронил в своем сердце надежду, последней, кто согласился с тем фактом, что ее отца нет в живых.
Во время официального расследования, проведенного тогда, удалось выяснить очень немногое. Согласно полицейскому протоколу, заполненному на острове Сент-Джон, а также сведениям, добытым частным детективом, которого наняла ее мать, Чарлз Эвери Беннет считался утонувшим или погибшим в результате несчастного случая. Его заброшенная лодка была обнаружена в нескольких милях от берега с опущенным якорем. Установили, что он в одиночку погружался с дыхательным аппаратом. Это был лишь еще один показательный пример проявления его безрассудной храбрости, столь характерной для старого доброго Чарли. И все знали это.
В таком случае что же она делала в Раю?
Джейн Беннет задавала себе этот вопрос в тысячный раз. И ответ всегда был одним и тем же. Она хотела выяснить, что произошло в тот роковой день почти двадцать лет назад. Ради себя самой, ради собственного спокойствия ей было необходимо знать, какая участь постигла ее отца.
Неизвестно почему в воображении Джейн неожиданно возник образ туземки — предсказательницы судьбы, которая говорила с ней на пароме, следовавшем с Виргинских островов на остров Рай.
Что же предсказала эта женщина?
Джейн закрыла глаза и на мгновение задумалась, пытаясь воссоздать в памяти их разговор.
Зубы акулы были перемешаны и тщательно изучены, прежде чем старая женщина наконец произнесла: «Вы ищете что-то. Нет. — Она помедлила и затем уточнила свое пророчество: — Вы ищете кого-то. Мужчину. Вы найдете его, сеньорита». «Но…» — вспомнила Джейн свое замешательство. «Но есть опасность. Ибо сказано: „Не становись между драконом и его яростью“».
Предсказательница судьбы была, по крайней мере отчасти, права. Джейн искала мужчину. В любом случае сведения о мужчине. Ей только очень хотелось разгадать слова старой провидицы о драконе и его ярости.
— Да, если бы желания были лошадьми, то и нищие могли бы скакать верхом, — пробормотала Джейн, доставая кипу карт из портфеля и раскладывая их перед собой на столе.
Настало самое время заняться делами.
Сердцем Карибского моря являлся архипелаг, известный как Вест-Индия, или Антильские острова. Большие Антилы состоят из Кубы, Ямайки, Эспаньолы и Пуэрто-Рико. Малые Антилы включают в себя Ливард и Наветренные острова: Сент-Томас, Сент-Джон, Тортола, Сент-Китс, Антигуа, Монсеррат, Сент-Люсия, Мартиника, раскинувшаяся до самой Гренады. И там, к западу от наиболее известных островов, не больше чем просто пятнышко в Карибском море, затерялся крошечный островок Рай.
Вторая карта представляла собой укрупненное изображение Рая в окружении островков; некоторые из них были столь незначительными, что не имели даже названий. Одни были не больше чем просто коралловые рифы, живописно поднимающиеся из морских волн. Другие вообще виднелись только при штиле.
Третья карта, пестревшая разноцветными пометками, содержала сведения обо всех исторически значимых кораблекрушениях, случившихся за последние четверть века, включая «Нуэстру сеньору де Атоху», найденную Мелом Фишером в 1985 году после утомительных, а порой и трагических шестнадцатилетних поисков.
Итак, с чего же начать?
Конечно же, это был вопрос вопросов. Джейн не делала попыток заниматься самообманом, зачастую была слишком беспощадна к себе. Она не просто стремилась отыскать крупицы сведений об отце. Она отважилась на поиск легендарных сокровищ «Белладонны», страстно желая найти их и убедиться, что вся жизнь Чарли Беннета не имела ничего общего с пустым, ничего не значащим фарсом.
Опасность.
Когда паром приблизился к Раю в тот первый день, местная провидица предостерегла ее.
Опасность.
Сумел ли ее отец все же отыскать могилу «Белладонны» с ее сказочным богатством, пролежавшим триста лет на дне океана? Действительно ли это сенсационное открытие стоило ему собственной жизни?
Опасность.
В этой жестокой жизни всегда приходилось помнить об опасности, и особенно когда ставкой в игре становились несметные богатства — золото, серебро, прекрасные драгоценные камни. Жадность обладала способностью поднимать со дна человеческой души все самое низменное. Один Бог знает, сколько раз за свои двадцать девять лет Джейн сталкивалась с этим человеческим пороком — с лихвой хватило бы на несколько жизней.
Итак, какая участь постигла Чарли?
Случилось ли несчастье во время глубоководного погружения, которое всегда сопряжено с риском для жизни? Упал ли ее отец за борт, возможно, ударившись головой о борт лодки, и утонул? А возможно, человек, известный своим легкомыслием и склонностью рисковать понапрасну, в очередной раз пренебрег опасностью, за что и поплатился жизнью?
Джейн хотела получить ответы.
«На некоторые вопросы нет ответов».
Бриллиант Чанг предупредил ее об этом сегодня утром, за приятным чаепитием на веранде бунгало «Далила».
Была ли она готова задать вопросы, странные вопросы, вопросы двадцатилетней давности, приносящие боль, иногда даже опасные вопросы, ответы на которые были весьма запутанны, а возможно, их и вовсе не существовало?
Джейн вздохнула, устало потерла глаза, затем перевела взгляд с кипы подробных, тщательно начерченных карт на окно, всматриваясь поверх густой зелени тропической лужайки в соседнее бунгало «Самсон».
Почему она поцеловала Джейка Холлистера в ту первую ночь, когда только появилась на острове Рай?
Ответа не было.
После случайной встречи на берегу Джейн довольно успешно удавалось избегать встреч наедине с этим человеком. Как ни странно, это оказалось совсем не сложным. Время от времени она сталкивалась с Джейком за обеденным столом, но разговор, казалось, всякий раз вертелся вокруг одной из сестер Мейфэр или они присутствовали здесь же.
Уголки рта Джейн слегка приподнялись в невеселой улыбке при воспоминании о поздравительной открытке, которую ей однажды прислал знакомый: «Ты не можешь вынести ни одного мужчину рядом с собой, но не будь их — на ком бы ты оттачивала способность своего разума к игре?»
Наверное, почти все женщины выбирали себе мужчин, используя модель отношений, установившихся в детстве с их отцами.
Джейн давно уже поняла, что ее недоверие к мужскому полу, настороженность, ожидание подвоха были прямым результатом тех противоречивых чувств, которые она испытывала к Чарли. С одной стороны, она обожала своего отца. С другой стороны — всегда знала, по крайней мере чувствовала, даже когда была маленьким ребенком, что на него нельзя было положиться.
Чарли давал обещания и не сдерживал их.
Чарли покупал ей дорогие подарки, а затем неожиданно, не утруждая себя никакими объяснениями, забирал их обратно, нелепо извиняясь за неверно подобранный цвет, размер или подделку.
Чарли не раз клялся быть рядом с ней, но всякий раз, когда она отчаянно нуждалась в нем, он исчезал из ее жизни.
Чарли Эвери Беннет был взрослым мальчишкой: безмерно обаятельный, когда хотел этого, на редкость красивый — гроза всех женщин, диковатый, флиртующий, легкомысленный, безрассудно смелый, любящий веселье и начисто лишенный какой бы то ни было ответственности.
Она не повторит ошибку своей матери, страстно поклялась Джейн, продолжая смотреть через залитое солнцем окно на соседний коттедж. Она не позволит себе заинтересоваться смазливым бездельником, у которого было больше загара, чем мозгов, а форма затмевала собой содержание.
Презрительно фыркнув, она вздернула подбородок, наслаждаясь дуновением теплого полуденного ветерка. Сама идея была возмутительной. Она ни капли не была увлечена Джейком Холлистером.
— Лжец! — неожиданно для себя выпалила Джейн.
Возможно, она была увлечена Джейком Холлистером на определенном, примитивном… физическом… ладно, сексуальном уровне. Но это не означало, что она тут же пойдет на поводу у своего увлечения. Как бы то ни было, она никогда больше не повторит подобное. Одного поцелуя было достаточно.
Более чем достаточно.
Этот мужчина был отрицательным персонажем. Грубоватый, небритый, с простоватыми манерами; разумеется, искушающий как грех, но явно вызывающий у нее раздражение всем своим видом, начиная от макушки с роскошными темными волосами и кончая длинными, мускулистыми босыми ногами.
И он был опасен.
У этого мужчины было определенное прошлое, но какое у него будущее? Без амбиций, без планов, без перспектив. Он был не ее класса. И не будет никогда.
Джейн неожиданно осознала, что яростно машет в воздухе перед своим лицом одной из карт, которую она, должно быть, безотчетно сложила в импровизированный веер. Это был теплый, безветренный и довольно душный полдень. Самое время окунуться в голубые волны Карибского моря, раскинувшегося в двух шагах от ее бунгало.
Она быстро засунула кипу карт и других бумаг, относящихся к «Белладонне» и ее бесценному грузу, в свой портфель и спрятала все это под стол. Ей понадобилось менее десяти минут, чтобы переодеться в купальный костюм, захватить темные очки, махровое полотенце и выйти из дверей «Далилы», напрямик устремившись в сторону пляжа.
Тридцать шесть.
Тридцать семь.
Тридцать восемь.
Тридцать девять.
От дверей «Самсона» до передней двери «Далилы» было ровно тридцать девять шагов.
Джейк был в этом абсолютно уверен.
За последнюю неделю он проходил расстояние, разделявшее коттеджи, столь часто, что давно сбился со счета.
Был такой роман — «Тридцать девять шагов», вспомнил Джейк из своей прошлой жизни, в которой он слыл заядлым книгочеем. Автор — английский адвокат и писатель Джон Бучан, впоследствии барон Твидсмур; накануне первой мировой войны режиссер Альфред Хичкок создал на его основе один из своих шедевров классического черно-белого кино.
Фильм «Тридцать девять ступеней» стал первым настоящим шпионским триллером; его главного героя ошибочно считают совершившим хладнокровное убийство преступником, изменником, всюду его презирают и отовсюду гонят — и он предстает перед зрителями совершенно отчаявшимся и потерявшим последнюю веру в удачу бродягой. Через всю Англию, вплоть до шотландской границы его преследует не только полиция, но и действительно повинные в преступлении негодяи.
Однако, по крайней мере тогда, героя считали только бродягой, заметил про себя Джейк и с невеселой улыбкой поднял руку и дважды постучал в дверь веранды «Далилы».
— Никого нет дома, господин, — из близлежащих зарослей олеандра раздался напевный островной голос.
Сделав два шага в сторону, Джейк заглянул за угол коттеджа:
— Кто там?
Из-за листвы показался молодой человек с зажатыми в одной руке огромными садовыми ножницами и грубым мешком в другой.