Словин Леонид Семёнович. Полночный детектив

   Элитное здание по-прежнему спало.
   Я не стал вызывать лифт, чтобы не шуметь. Двинулся гулкой лестницей.
   Было совсем тихо. Где-то наверху прошуршала крыса…
   У меня с детства был звериный нюх на крыс. Не знаю, кем я был в прошлой жизни. Многие вокруг меня годами не видят этих мерзких тварей. Я же замечаю их почти каждый день, а то и по нескольку раз на дню… У подвальных отдушин, под платформами, рядом с мусорными свалками…
   Негромкое шуршанье на лестничной площадке лишь четче очертило стоявшую вокруг тишину.
   Поднявшись на шестой этаж, я надел перчатки, вставил ключ в замочную скважину. Дверной замок был импортный, высшего качества. Ключ повернулся легко и беззвучно.
   Я вошел в квартиру. Закрыл за собой дверь. Включить свет я не решился. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
   Запертая в ванной лайка попыталась выйти из заточения — заскребла пол, она словно хотела прорыть лаз под дверью…
   Темень в квартире оказалась неполной, в спальне не был выключен ночник. Постепенно я пригляделся. Вокруг все было таким, каким я видел во время первого моего визита. Кроме того, наблюдая эти комнаты на своем мониторе, я знал их, словно сам жил здесь. Мне почти не пришлось использовать фонарик…
   Установленные мною жучки находились в нескольких местах, для их ниш, как и положено, я использовал естественные в квартирах укромные места, к каким хозяйская рука практически почти никогда не прикасается…
   Я собрал свое электронное снаряжение в пакет. Напоследок оглянулся, каменная жаба — орудие преступления — валялась в углу, куда ее отбросило после удара.
   Еще секунда, и я, пожалуй, совершил бы, в сущности, опрометчивый шаг — осторожно, перчаткой, поднял бы тяжелый кусок оникса и тоже сунул в пакет…
   Но в тот же миг во дворе раздался громкий тоскливый сигнал тревоги, который я тут же узнал!
   Это ревела моя машина! Ее пытались угнать или, по крайней мере, проникнуть внутрь. Крик был совершенно особый…
   Тоскливые звуки наполняли двор все время, пока, стараясь действовать по возможности быстро и не оставляя следов, я аккуратно закрывал замки и, не вызывая лифт, спускался в подъезд. Я был уверен, что ни один жилец элитного дома проснулся и прильнул сейчас к окну, пытаясь понять, что происходит.
   При таком мощном сигнале угонщики, или кем они там являлись, наверняка должны были отказаться от своих планов…
   Это о подобной сигнализации ходила в свое время полуправда — полубайка как на Старой площади в машине главного редактора популярного молодежного журнала сработала эта система и как бывший ЦКовский секретарь Пельше дал своим молодцам команду любым способом немедленно прекратить несущийся в окна тоскливый вой. И вот, выполняя ее, кто-то из охраны с долотом и молотком прополз под кузов и перерубил провод. Так что, когда редактор возвратился.
   Еще через несколько минут я уже отключал сирену…
   Вокруг было совершенно безлюдно. Я не стал разбираться. Мало ли криминала понаехало в столицу за последнее десятилетие? Мало ли в Москве бомжей, угонщиков, любителей подраздеть оставленную без присмотра тачку?!
   Я думал не об угонщиках…
   Первое мое желание было — рвать отсюда когти и больше никогда не приближаться ни к этому элитному дому, ни к «Пежо», который продолжал одиноко светиться рядом с подъездом…
   «Плюнуть на заказ, на погибшего с его девушкой, на каменную жабу…»
   И все-таки я не уезжал, словно верил, что все еще как-то образуется, возвратится к началу, в первоначальное положение.
   Такого мне еще не приходилось пережить…
   Много лет, оказываясь на месте преступления, я либо принимал участие в погоне и задержании преступника по горячим следам, либо принимал меры к охране места происшествия и сохранности вещественных доказательств. Потом меня посылали в окрестные дома для выявления очевидцев. Я беседовал с соседями — пенсионерами, приглядывавшимися ко всему вокруг зоркими старческими глазами незанятых людей…
   К этому времени обычно поступали первые сообщения агентуры. В них называли возможных причастных к преступлению лиц. Начиналась отработка версий — задержания, проверка показаний подозреваемых, обыски, изъятие вещественных доказательств, допросы…
   Сейчас я сидел в машине в нескольких метрах от места преступления, знал косвенную виновницу гибели генерала и не принимал никаких мер ни к задержанию, ни к охране места происшествия. Все мое ментовское прошлое восставало против этого.
   Тем временем приближалось утро, небо стало особенно черным, кое-где в подъездах одиноко хлопали входные двери…
   Я мог уезжать…
   Свернув на трассу, я рванул в сторону Московской кольцевой.
   Позади меня не было ни одной идущей вслед машины, ни одного огонька, тем не менее на ближайшем перекрестке я развернулся в обратную сторону…
   Я опасался слежки. Если бы меня вдруг задержал милицейский наряд и какой-нибудь сверхбдительный опер обыскал машину и изъял находившиеся при мне материалы, его ждал несомненный успех.
   Видеозапись зверского убийства генерала Арзамасцева любовницей на ее квартире… Вещественное доказательство двух совершенных одновременно преступлений. Любовницей и частным детективом…
   Возможно, даже меня и девушку отправили бы в суд в одной машине за санкцией на арест в качестве меры пресечения. Машин ведь в конторе постоянно не хватает…
   По дороге я снова несколько раз проверялся: но ничего подозрительного позади не было. Похоже, меня не пасли…
   «По всей вероятности, все обойдется и я спокойно доберусь домой, но что дальше? Что завтра?»
   С наступлением утра моя работа на заказчика не заканчивалась. По условию заказа я не мог считать себя свободным — я должен был наблюдать за девушкой еще неделю. Еще неделю сопровождать утром на автостоянку, встречать и провожать домой…
   Между тем завтра наступал срок отправки очередной сводки трехдневного наблюдения. Обычно заказчик не торопил меня с высылкой отснятого материала. Я мог сделать это и завтра, и в конце недели. Однако тут меня и ждали главные подводные камни…
   Я не мог отдать в руки заказчика видеозапись убийства Арзамасцева…
   «Как он поступит, когда в его распоряжение попадет такой страшной силы уличающий материал?! Кто поручится, что он, первым делом, не сдаст меня прокуратуре как бывшего мента, в действиях которого имеются признаки сразу нескольких составов преступлений? Или не попытается мне диктовать…»
   Еще отпирая дверь, я услышал в квартире телефонный звонок, но не успел снять трубку. Оставалось надеяться, что абонент позвонит еще раз. Или не позвонит.
   Если звонок не ошибочный, это может означать, что кто-то проверяет, вернулся ли я домой…
   Ночь практически закончилась.
   Жены снова не было дома, и это было к лучшему. Мне необходимо прийти в себя. Для этого надо было дистанцироваться от того, что я увидел.
   Поразило меня не само зрелище трупа.
   В конторе я успел к этому привыкнуть. Особенно к жертвам несчастных случаев на железной дороге — попавшим под поезд, сбитым электричками…
   Некоторые из коллег этим даже бравировали.
   Наш дознаватель, выезжая на место происшествия, любил повторять:
   — Едем рубец хлебать. Ложку взял?..
   Сейчас дело было в другом.
   Менту противопоказано безучастно наблюдать, как на его глазах совершается убийство, пусть даже неосторожное…
   Спать не хотелось.
   Я налил стопку все той же «гжелки», перебрал на полке несколько книг. Название одной приглянулось мне больше других. Впрочем, я тут же забыл его и потом еще несколько раз закрывал книгу, чтобы взглянуть на обложку и снова забыть ее название…
   Телефон снова зазвонил. Я снял трубку.
   — Алло!
   На другом конце провода трубку сразу повесили.
   Имел ли звонок отношение ко мне и к тому, что произошло этой ночью? Или в этот ранний час обзванивали учебно-преподавательский состав, собирая для построения перед ясными очами проверяющих из Учебного центра МВД…

УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ

   Спать мне практически не пришлось. С утра я уже пригнал в Линейное управление на Павелецкий, куда могла поступить первая ранняя ориентировка об обнаруженном ночью трупе…
   Дежурный — давешний белоглазый капитан — рассовывал суточные материалы, готовился к сдаче смены. Последние часы дежурства были самыми суматошными: конвой, отправка в суд административно-арестованных, утренний развод постовых… А главное, автотранспорт…
   — Ну ты даешь… — удивился он, снова увидев меня. — То месяцами не кажешь глаз, то сто раз на неделю…
   На лице у него появилась неискренняя улыбочка. Судьба посылала ему машину. Со мной впридачу. Нельзя было упустить случай.
   —Ты так или по делу?
   —По делу. Можешь показать суточную сводку происшествий по городу…
   — Не иначе «Лайнс» принял серьезный заказ…
   Я не стал разубеждать.
   — Вроде того.
   — Садись, смотри…
   Я сел, принялся быстро листать сводку.
   Кражи, изнасилования, грабежи меня не интересовали, как и разбои, и появление фальшивой сторублевой ассигнации где-то в Телегино Пензенской области, а также задержание особоопасных чеченских боевиков, находившихся в розыске…
   Только убийства! В среднем по Москве ежесуточно насчитывалось шесть-семь криминальных убийств. В крайнем случае нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть…
   Приятель ходил кругами вокруг меня, как большая белоглазая рыба…
   — Ты чего? — спросил я.
   — Мне пару человек отправить в суд… Ты в какую сторону?..
   Ничего не менялось. Машина — вечная мигрень дежурных…
   — Готовь конвой…
   — Тогда ключи! Я их пока размещу…
   Я не мог дать ключи. В «жигуле» у меня было немало секретов, в том числе известная аппаратура, которую я должен был возвратить.
   — Я сам размещу. Выводи людей…
   Я быстро проглядывал ориентировки.
   Об убийстве генерала Арзамасцева не было ни строчки…
   Собственно, на это я и не надеялся. Оставалось наиболее вероятное: «обнаружение неопознанныхтрупов…»
   Девушка могла выбросить свою страшную поклажу где-нибудь в укромном месте — в ближайшем Подмосковье, в лесу, на свалке — далеко от шумных трасс, чтобы труп нескоро нашли.
   За год в Подмосковье обнаруживали чуть меньше пяти тысяч неопознанных трупов, по трупу на каждые десять квадратных километров…
   Таких ориентировок за эти сутки тоже пришло несколько…
   Одна обратила на себя мое внимание:

   «…на перегоне Речной Вокзал — Нижние Котлы сбит электропоездом…»

   Это было на нашем, на Каширском, направлении…
   Может, мне и пришлось бы этой ночью выехать на этот труп, продолжай я и сегодня работать в Линейном управлении…
   Одно за другим я отбрасывал в сторону неподходящее. Что-то каждый раз все не сходилось. То приметы, то возраст…
   Я оглянулся: дежурный нетерпеливо топтался у коммутатора, конвой и двое административно-задержанных — оба мосластые, в шапках-ушанках, натянутых туго, как на муляж, скучали поодаль.
   Внезапно я увидел информацию, которая могла мне подойти:

   «Завезенный труп неизвестного мужчины в возрасте примерно пятидесяти лет с телесным повреждением в области головы…»

   Это был мой случай!..
   — Сделай для меня ксерокс, — я показал на ориентировку.
   — Есть, начальник… Слушай, а может, после суда махнешь еще в Главк? А?
   — Сейчас решим…
   Через пару минут я уже держал в руках копию ориентировки:

   «Подольский район Московской области…
   В двадцати метрах от дороги… Завезенный труп неизвестного мужчины в возрасте примерно пятидесяти лет с телесным повреждением в области головы. Имеются явственные следы волочения… С применением автотранспорта. На месте изъяты отпечатки протектора… Введена операция «Перехват»…

   Я машинально прочитал и обычный довесок к тексту: перечисление выехавшей на место происшествия оперативной группы… Следователь прокуратуры… Эксперты… Кинолог… Оперативники…
   Труп обнаружили на рассвете. Сообщение недавно пришло. Первые результаты могли появиться только к обеду.
   — Там от суда недалеко… — Дежурный сделал последний заход.
   — Не могу, командир…
   — Ладно… — Он понял, что теперь я уже точно не поеду в Главк. Если бы труп опознали — у него оставались бы еще какие-то виды на меня.
   В моем распоряжении было несколько свободных часов…
   Высадив конвоиров и задержанных, я первым делом заскочил в частную видеолабораторию — мне требовалось сделать копию с отснятого ночью материала.
   Лаборанты справились с работой быстро.
   Я проследил, чтобы никто из них не смог ознакомиться с содержанием видеозаписи, получил видеокассеты и через всю столицу погнал на Северо-Запад.
   Элитный дом притягивал меня.
   Скоро я был уже на месте.
   Ничего нового меня здесь не ждало. «Пежо» девушки стоял на своем месте. Она так и не воспользовалась им. Скорее всего еще не вернулась из ночной поездки.
   Теперь я уже не мог это проверить. Средства, которыми я пользовался для наблюдения, лежали в бардачке моего «жигуля».
   И все-таки я не уехал.
   Как и накануне, как и все эти дни, я продолжал работать по заказу. С той разницей, что мне больше не читалось и я не включил магнитофон, как большинство здешних водил, ожидавших своих боссов. Я ждал. В урочный час девушка не вывела собаку. Это говорило о многом, но я находил все новые правдоподобные объяснения ее отсутствия: вернувшись на рассвете, она могла выгулять собаку и лечь спать…
   Я дождался часа, когда она обычно отправлялась на работу.
   Девушка так и не появилась…
   Подождав около часа, я решился на рискованный шаг. Оставил машину, прошел в подъезд, поднялся на шестой этаж.
   Я знал, что тут не установлены дополнительные электронные средства сигнализации. Только металлическая дверь, отгораживающая холл квартиры, принадлежащей покойному Любовичу…
   Я нажал кнопку звонка.
   Наготове у меня было стандартное объяснение:
   — Извините! О! Какой конфуз!
   Номер квартиры оказался бы вроде тем же, а вот номер дома…
   Но объяснять ничего не пришлось — мне просто не открыли.
   Мои звонки с каждым разом становились все длиннее. Все было напрасно — никаких звуков изнутри. Не услышал я и лая собаки. Похоже, что и животного не было в квартире…
   У меня возник сильный соблазн войти внутрь, воспользовавшись ключами, которые я захватил из машины, но я не стал рисковать. Да и что я мог узнать новое, посетив квартиру, в которой уже был этой ночью…
   А ведь что-то существенное бросилось мне в глаза, когда я ночью попал в квартиру после отъезда девушки… Но что? Особая, что ли, чистота?..
   Увы! Я пропустил момент, когда отгадка была совсем близко…
   Я вернулся в машину. Еще надеясь на чудо, объехал вокруг здания.
   Престижный элитный дом был словно полюсом притяжения многих неизвестных мне охранных структур.
   Со стороны пустыря мой суперрадар уже привычно зафиксировал присутствие мощного сканера, который был направлен в мою сторону. Я уже успел привыкнуть к нему, хотя по-прежнему мне было интересно его происхождение, мощность, а, главное, принадлежность…
   От дома я привычно поехал в сторону центра.
   По определению, сейчас должны были происходить какие-то события, связанные со всеми, кто был вовлечен в этот чертов заказ или причастен к нему…
   С девушкой, с подольской оперативно-следственной группой, выехавшей на осмотр трупа… С семьей и сослуживцами генерала Арзамасцева, которые, возможно, уже вели его безуспешный поиск…
   У ближайшего ряда телефонов-автоматов я затормозил, вышел из машины. Один из автоматов показался мне более исправным, чем другие, я набрал номер приемной Арзамасцева.
   —Алло!
   —Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции… — У телефона была секретарь Исполнительного директора. Длинное название фонда она произнесла внятной скороговоркой. — Внимательно вас слушаю…
   — Могу я говорить с Анатолием Алексеевичем…
   — Простите, кто его спрашивает?
   Я назвал первую пришедшую на ум фамилию.
   —Мы договорились, что я ему сегодня позвоню. Это из Пущина-на-Оке…
   —Одну минутку… Это Пущино-на-Оке… — объяснила она кому-то.
   На секунду у меня возникла полная иллюзия того, что все, чему я был свидетелем ночью, мне просто приснилось, и живой Арзамасцев сейчас сам возьмет трубку…
   — Алло! — В трубке действительно раздался мужской голос. — Это первый заместитель Исполнительного Директора, здравствуйте…
   «Хробыстов!..» — догадался я.
   —Не мог бы я чем-то помочь…
   —Может мне позвонить ему позже? Я, честно говоря, хотел бы продолжить разговор с Анатолием Алексеевичем. Чтобы не повторяться… Он уже в курсе деталей. Речь идет о кредитовании нашего нового проекта…
   —Тогда вам придется подождать до его возвращения из командировки… — Генерал Хробыстов ничего не заподозрил.
   —А когда он выходит? Скоро?
   —Ч ерез несколько дней… Он только сегодня улетел.
   Это было наруку девушке. Еще несколько часов, может даже сутки, Арзамасцева могли не хватиться, если, конечно, близкие Исполнительного директора в фонде еще с утра не подняли шум… «Может, он уехал из дома, сказав, что направляется в аэропорт, что у него ночной рейс, а сам приехал на свидание в элитный дом?! Ночью он что-то говорил о том, что должен лететь… В любом случае никто еще не успел поднять шум!»
   Из того же автомата я позвонил в «Лайне». Рембо оказался на переговорах.
   — Перезвоню позже…
   Я посмотрел на часы: мне еще надо было заскочить на почту…

ПОЧТА

   Я отсылал отснятый материал из небольшого почтового отделения в высотном здании на Кудринской площади. Кроме меня и двух сотрудниц, тут обычно никого не было. Отправка занимала считанные минуты. Каждый раз мы тепло приветствовали друг друга…
   Так было и в этот раз.
   Симпатичная молодая девушка, выписывавшая мне квитанции, была уверена, что я директор картины или, на худой конец, помощник режиссера по работе с актерами и, в конце концов, предложу ей сняться в своем фильме.
   Отправка бандероли и сегодня заняла всего несколько минут.
   На этот раз в отношении заказчика я пошел на хитрость. Вместо кассеты с последней съемки я отправил ему копию безвинной видеозаписи одного из первых дней наблюдения.
   Наиболее важной частью моей сегодняшней корреспонденции было приложение.
   В своей записке я сообщил заказчику, что по независящим от меня причинам не могу продолжить работу над заказом. Я обманул его и в другом: указав срок прекращения работы на сутки раньше — накануне случившегося…
   Я пообещал, что оставлю ключи в почтовом ящике, поблагодарил за лестный для меня выбор исполнителя заказа и заверил, что в будущем всегда готов к совместной деятельности…
   Также тепло я распрощался с сотрудницей почтового отделения.
   — Спасибо, до встречи…
   Я отказался от сдачи, чем еще больше уверил служащую в том, что она имеет дело с человеком творческим, твердо стоящим на собственных ногах.
   С чувством исполненного долга я прошел в прилегающий к высотному зданию сквер, по большей части безлюдный, с трех сторон обтекаемый непрерываемым транспортным потоком. Сквер был пуст и на этот раз. Общая загазованность столицы в его пределах ощущалась особенно сильно. Я не увидел вокруг ни нянь с детьми, ни самих детей…
   Я прошел вдоль широкой аллеи, ведущей в тупик.
   «Итак, моя работа по заказу закончена… Свободен!» — подумал я.
   И не почувствовал освобождения.
   Что-то мешало…
   Наверное, я не ожидал, что все кончится на такой печальной ноте…
   Исчезновение Исполнительного директора крупнейшего российского фонда, генерала, заслуженного чекиста должно было привлечь внимание милиции и ФСБ, не говоря уже о средствах массовой информации и собственной Службе Безопасности фонда.
   Не приходилось сомневаться, что при массированном наступлении прессы и тотальной проверке состояния дел быстро всплывут все злоупотребления руководства фонда, и тогда мой заказчик может анонимно переслать в распоряжение следствия сделанные мною компрометирующие Арзамасцева видеозаписи…
   И все это могло произойти уже на этой неделе, уже завтра, как только выяснится, что Исполнительный директор не прибыл к месту командировки.
   С окончанием моего стремного заказа ничего не завершилось.
   Мои мысли прервал звонок на мобильнике. Меня разыскивала секретарь «Лайнса»:
   — Шеф звонил, что скоро будет. Что передать? Вы приедете?
   — Обязательно. Передай, что я везу видеокассету. Будем смотреть кино…
   —

ВИДЕОЗАПИСЬ

   Снова жаркий песчаный пляж. Море и берег… Красочный пейзаж на стене прихожей.
   — Хургада… — Рембо в этом уверен.
   Он летал туда несколько раз. Иногда даже всего на несколько дней, чтобы сменить обстановку между двумя серьезными заказами.
   Я не стал возражать.
   Хургада, так Хургада… Хотя набережная Тель-Авива больше подходила проживавшему в тех краях Любовичу. Кто-то — не сам хозяин квартиры — позаботился, чтобы пи у кого не возникало сомнений в том, что интерьер отражает вкусы собственника, тамошнего гражданина…
   Я перекрутил пленку. Мы начали смотреть видеозапись с той минуты, как коротко звякнувший звонок сообщил о приезде Арзамасцева…
   Я попросил Рембо ни о чем не спрашивать, прежде чем он досмотрит фильм до конца. Он согласился, не представляя, какого рода зрелище его ждет.
   Вот девушка бросилась в прихожую…
   Генерал уже шел по коридору навстречу, широкоплечий, крепкий. Он на ходу одной рукой быстро сбрасывал с себя одежду, а другую, с коробкой, протягивал имениннице. Прижимаясь к гостю и покрывая его лицо быстрыми поцелуями, девушка успела открыть коробку, взглянуть на подарок. Раздался ее ликующий вопль, она повисла на шее гостя… Вот они оба повалились на ковер спальни… Арзамасцев, не отпуская девушку, одной рукой, не глядя, быстро стягивал с себя брюки…
   Мы не собирались наблюдать любовные игры влюбленных…
   Я снова включил перемотку…
   Перематывать пришлось долго. Казалось, почти вся пленка уйдет на показ все того же пейзажа в передней. Любовники все это время находились в ванной…
   Наконец, они появились. Вернулись в спальню, снова начались пустые для нас бессодержательные кадры…
   Рембо уже начал скучать…
   — Сейчас! С этого кадра!
   Девушка и Арзамасцев появились в гостиной. На генерале уже был костюм, галстук. Девушка щеголяла в короткой соблазнительной кофточке, чуть прикрывавшей ей бедра. Они сели за стол…
   Арзамасцев наполнил рюмки, произнес тост…
   Генерал уже не выглядел ни моложавым, ни крепким. Тост за здоровье именинницы прозвучал вымученно-формально, пару раз Арзамасцев украдкой взглянул на часы.
   Девушка, напротив, ела с аппетитом, с удовольствием пила шампанское.
   В какой-то момент она отложила вилку и нож, открыла коробку с подарком, о которой, по-видимому, ни на минуту не забывала, примерила сверкающие камешки…
   — Белое золото с аметистом, — раздался голос Арзамасцева, — гранат, синий топаз, бриллианты…
   — Тут же целое состояние!..
   Скандал начался внезапно. Короткий резкий, как взрыв.
   Девушка вскочила…
   Начался обоюдный обмен словесными ударами.
   — Сегодня вы останетесь здесь и никуда не пойдете… Никуда! Сегодня я имею на это право…
   — Ты знаешь: мне надо. У меня утром самолет…
   — Нет!
   Короткий бросок девушки в переднюю, появление генеральского пальто.
   — Я выброшу его в окно…
   Она подскочила к окну, резко раскрыла его. Выпитые одна за другой две рюмки коньяка… Рембо начал что-то подозревать. С этой минуты он уже не пропускал ни одной детали…
   — Ради Бога успокойся!..
   — Отец меня каждый раз по телефону спрашивает, когда мы поженимся… Я ему все время вру-вру… Матери тоже! А ты врешь мне! Не надо мне этого подарка! Возьми!.. — она сорвала цепочку бросила ему в лицо, Арзамасцев не увернулся.
   Арзамасцев было поднялся, чтобы взять пальто. Но в последнюю секунду отказался, вернулся к столу.
   — Сволочь!
   Было видно: ей надо что-то крушить, ломать. Она оглянулась.
   Тут и Рембо увидел: гладильная доска с электрическим утюгом стояла близко, на расстоянии вытянутой руки, на лягушку из оникса на тумбочке он не обратил внимания — не представлял ее тяжесть…
   Я все это уже видел, поэтому для меня все происходившее демонстрировалось словно с удвоенной скоростью. Рембо смотрел, не отрываясь. Он был весь внимание…
   Девушка схватила каменную жабу. Замахнулась…
   Арзамасцев пошатнулся, похоже, у него подогнулась нога…
   И вот он уже рухнул на пол…
   Все это я уже видел. И заструившуюся от головы черную струйку, и попытку искусственного дыхания, и лайку, подошедшую к неподвижному телу Исполнительного директора фонда…
   Я остановил запись.
   — Она увезла труп и больше не появлялась…
   Рембо все не мог прийти в себя после увиденного.
   Он подумал примерно то же, что и я прошлой ночью сразу вслед за происшедшим, потому что сказал:
   — Спастись от киллера, чтобы через неделю погибнуть от руки любовницы…