Страница:
Вечером я встречал девушку на автостоянке.
Снова все пошло своим чередом. Я уже успел привыкнуть к тому, что обычно девушка направлялась сразу домой, но на этот раз бежевый чистенький «Пежо» притормозил у супермаркета на улице Народного Ополчения. На всякий случай я припарковался, прошел следом. Оказалось, девушка интересовалась косметикой…
Успокоенный, я погнал дальше, к дому. Самый совершенный способ слежки, если знаешь маршрут, — двигаться впереди объекта или по параллельным улицам…
У дома, чтобы не привлекать внимания, я припарковался чуть поодаль.
Отсюда мне была видна вся развернутая панель семнадцатиэтажного здания: одинаковые аккуратные подъезды за оградой, выгнутые овалами эркеры кухонь…
Сложная мозаика темных и освещенных окон фасада напоминала географическую карту. Между жилыми секциями, как меридианы, ровно светились пунктиры узких фрамуг — в лестничных колодцах свет горел постоянно…
На шестом этаже я легко отыскал окна кухни и гостиной, выходившие во двор. В них свет не горел. Окно кухни должно было осветиться сразу, если бы девушка, войдя, включила свет в прихожей.
Уже наступил час возвращения с работы.
Металлические двери в подъездах хлопали все чаще.
За припаркованными вдоль тротуара машинами рассмотреть входящих было непросто. Я следил за окнами. Очередной хлопок двери через несколько минут отзывался еще одним освещенным окном…
Осмотревшись, я вписал в блокнот несколько новых номеров машин, которых не видел тут раньше…
Девушка задерживалась.
Она появилась минут через сорок. Внезапно вспыхнул свет на кухне…
На пустыре было уже достаточно пусто.
Владельцы гулявших собак, принимая мгновенно распространившиеся после трагедии с «Норд-Остом» меры предосторожности, по-одному перебазировались на другую сторону двора.
Я включил монитор.
Снова потянулись долгие минуты однообразных картинок. Почти на час девушка уединилась в ванной.
Камера снова уперлась в изображение жаркого морского пляжа на стене прихожей. Море, уходившее к потолку, было совершенно спокойным, со всеми мыслимыми оттенками синего и голубого цветов. Сбоку вверху я разглядел очертания невысоких домов, а на переднем плане — прямоугольники длинных теней, отброшенных зданиями, которые не были изображены творцом…
Впервые я вдруг подумал, что, может, художник рисовал не Маврикий и не Сейшелы, а песчаный знакомый средиземноморский пляж и невысокие здания слева, в углу, это арабская Яффа, а темноватые тени — проекции пятизвездочных гостиниц, тянущихся вдоль набережной…
«Неужели действительно Тель-Авив?!»
Девушка появилась из ванной, не одетая прошла в спальню, включила телевизор.
Меня снова достали мучившие меня вопросы.
Почему заказчику важно, чтобы я ничего не знал ни о нем, ни об объекте наблюдения? Только времяпрепровождение девушки после работы было интересно заказчику. А это всего несколько часов…
И за это он готов был платить десятки тысяч долларов…
Но почему?
Чем девушка обратила на себя его внимание, сераямышка…
Носительница редакционных тайн?
Загадка эта не покидала меня.
Я предполагал два варианта, как в шахматах. Защита и атака…
Мой заказчик играл один из них.
Защитный вариант допускал, что на девушку готовят нападение, наезд, она могла стать жертвой преступления, ее могли похитить, взять в заложницы, использовать для чьей-то компрометации…
Но почему же я не получил на этот счет никаких инструкций! Как я должен буду себя вести, что предпринимать? Должен ли я расшифровать себя и прийти ей на помощь? Или ограничиться только видеофиксацией происходящего?
Мне не оставили ни одного номера мобильника для экстренной связи, больше того, запретили даже любые попытки установить самостоятельно контакты с заказчиком!..
Значит, все-таки не защита, а вариант атаки?!
Несмотря на уверения заказчика, я работаю против объекта, может, обеспечиваю совершение какого-то преступления, которое грозит девушке серьезной опасностью. Но тогда, выходит, я буду фиксировать доказательства преступления. Зачем?!
В любом случае хозяином положения был мой работодатель.
Все было в его руках.
Был и еще вариант. Отнюдь не шахматный…
Как я запляшу, если мне пригрозят передать отснятые мною пленки в прокуратуру, если я не выполню какое-то условие заказчика… Или предъявят ультиматум — что-то сделать или вернуть валюту…
Угроза могла быть реальной.
И даже после выполнения заказа мое положение не менялось. Компромат сохранялся у заказчика, и в любую минуту, когда он пожелал бы, он мог лишить меня лицензии частного детектива или даже отправить на нары…
Впрочем, возможность последнего была пока чисто теоретической.
Ничто не свидетельствовало о том, что мой заказчик собирается развести меня как фраера. Он был удовлетворен моей работой, я получил очередной обещанный мне кусок в баксах, и вовсе не исключалось, что в конце заказа, закончив дела, мы расстанемся навсегда вполне довольные друг другом…
Вот о чем я думал в тот стылый вечер, любуясь плавными линиями бедер и живота, классическими пропорциями женского тела, которое словно прошло испытание на совершенство формы на стенде Великого Дизайнера…
ПАШКА ВАГИН
ГОСТЬ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КЕЙС
Снова все пошло своим чередом. Я уже успел привыкнуть к тому, что обычно девушка направлялась сразу домой, но на этот раз бежевый чистенький «Пежо» притормозил у супермаркета на улице Народного Ополчения. На всякий случай я припарковался, прошел следом. Оказалось, девушка интересовалась косметикой…
Успокоенный, я погнал дальше, к дому. Самый совершенный способ слежки, если знаешь маршрут, — двигаться впереди объекта или по параллельным улицам…
У дома, чтобы не привлекать внимания, я припарковался чуть поодаль.
Отсюда мне была видна вся развернутая панель семнадцатиэтажного здания: одинаковые аккуратные подъезды за оградой, выгнутые овалами эркеры кухонь…
Сложная мозаика темных и освещенных окон фасада напоминала географическую карту. Между жилыми секциями, как меридианы, ровно светились пунктиры узких фрамуг — в лестничных колодцах свет горел постоянно…
На шестом этаже я легко отыскал окна кухни и гостиной, выходившие во двор. В них свет не горел. Окно кухни должно было осветиться сразу, если бы девушка, войдя, включила свет в прихожей.
Уже наступил час возвращения с работы.
Металлические двери в подъездах хлопали все чаще.
За припаркованными вдоль тротуара машинами рассмотреть входящих было непросто. Я следил за окнами. Очередной хлопок двери через несколько минут отзывался еще одним освещенным окном…
Осмотревшись, я вписал в блокнот несколько новых номеров машин, которых не видел тут раньше…
Девушка задерживалась.
Она появилась минут через сорок. Внезапно вспыхнул свет на кухне…
На пустыре было уже достаточно пусто.
Владельцы гулявших собак, принимая мгновенно распространившиеся после трагедии с «Норд-Остом» меры предосторожности, по-одному перебазировались на другую сторону двора.
Я включил монитор.
Снова потянулись долгие минуты однообразных картинок. Почти на час девушка уединилась в ванной.
Камера снова уперлась в изображение жаркого морского пляжа на стене прихожей. Море, уходившее к потолку, было совершенно спокойным, со всеми мыслимыми оттенками синего и голубого цветов. Сбоку вверху я разглядел очертания невысоких домов, а на переднем плане — прямоугольники длинных теней, отброшенных зданиями, которые не были изображены творцом…
Впервые я вдруг подумал, что, может, художник рисовал не Маврикий и не Сейшелы, а песчаный знакомый средиземноморский пляж и невысокие здания слева, в углу, это арабская Яффа, а темноватые тени — проекции пятизвездочных гостиниц, тянущихся вдоль набережной…
«Неужели действительно Тель-Авив?!»
Девушка появилась из ванной, не одетая прошла в спальню, включила телевизор.
Меня снова достали мучившие меня вопросы.
Почему заказчику важно, чтобы я ничего не знал ни о нем, ни об объекте наблюдения? Только времяпрепровождение девушки после работы было интересно заказчику. А это всего несколько часов…
И за это он готов был платить десятки тысяч долларов…
Но почему?
Чем девушка обратила на себя его внимание, сераямышка…
Носительница редакционных тайн?
Загадка эта не покидала меня.
Я предполагал два варианта, как в шахматах. Защита и атака…
Мой заказчик играл один из них.
Защитный вариант допускал, что на девушку готовят нападение, наезд, она могла стать жертвой преступления, ее могли похитить, взять в заложницы, использовать для чьей-то компрометации…
Но почему же я не получил на этот счет никаких инструкций! Как я должен буду себя вести, что предпринимать? Должен ли я расшифровать себя и прийти ей на помощь? Или ограничиться только видеофиксацией происходящего?
Мне не оставили ни одного номера мобильника для экстренной связи, больше того, запретили даже любые попытки установить самостоятельно контакты с заказчиком!..
Значит, все-таки не защита, а вариант атаки?!
Несмотря на уверения заказчика, я работаю против объекта, может, обеспечиваю совершение какого-то преступления, которое грозит девушке серьезной опасностью. Но тогда, выходит, я буду фиксировать доказательства преступления. Зачем?!
В любом случае хозяином положения был мой работодатель.
Все было в его руках.
Был и еще вариант. Отнюдь не шахматный…
Как я запляшу, если мне пригрозят передать отснятые мною пленки в прокуратуру, если я не выполню какое-то условие заказчика… Или предъявят ультиматум — что-то сделать или вернуть валюту…
Угроза могла быть реальной.
И даже после выполнения заказа мое положение не менялось. Компромат сохранялся у заказчика, и в любую минуту, когда он пожелал бы, он мог лишить меня лицензии частного детектива или даже отправить на нары…
Впрочем, возможность последнего была пока чисто теоретической.
Ничто не свидетельствовало о том, что мой заказчик собирается развести меня как фраера. Он был удовлетворен моей работой, я получил очередной обещанный мне кусок в баксах, и вовсе не исключалось, что в конце заказа, закончив дела, мы расстанемся навсегда вполне довольные друг другом…
Вот о чем я думал в тот стылый вечер, любуясь плавными линиями бедер и живота, классическими пропорциями женского тела, которое словно прошло испытание на совершенство формы на стенде Великого Дизайнера…
ПАШКА ВАГИН
Около десяти я отъехал в армянское кафе. Посетителей в этот вечер было больше обычного, почти все столики были заняты.
Обслуживавший меня официант еще издалека улыбнулся мне как знакомому. Оказалось, он оставил для меня мой столик у окна. Прежде чем занять место, я осторожно огляделся. Подспудно я готов был к тому, что увижу интересовавшего меня жулика с авторынка, кинувшего моего свояка.
Но ничего похожего…
Работал телевизор. Передавали один из популярных бразильских сериалов. Нескольких героинь дублировал один и тот же голос — он показался мне знакомым. Я не сразу понял, кого он мне напоминает… Это был голос бывшего депутата Госдумы коммунистки…
Конечно, шансов, что я когда-нибудь встречу кидалу именно здесь, было немного. Но тем не менее они оставались.
Как опер я сформировался в небольшом областном городе — в Костроме под несомненным влиянием старого розыскника, работавшего еще в ОББ — Отделе борьбы с бандитизмом. Я твердо усвоил: вместо того, чтобы носиться, высунув язык, по городу в поисках бандита или вора, необходимо контролировать всего два-три места, где тот обязательно появится. А еще лучше — четыре…
Лично меня всегда ставили на спуске от центра к пристани Волги, на Молочной Горе. С высшей точки на берегу салютовала проплывавшим мимо судам статуя великого вождя и учителя трудящихся всего мира, водруженная на пьедестал памятника в честь 600-летия Дома Романовых.
Я наблюдал за прохожими…
Рано или поздно мне или кому-то из моих напарников у Больших Мучных рядов, у гостиницы «Кострома» или у вокзала преступник непременно попадался на глаза…
То же могло произойти и в маленьком армянском кафе…
— Добрый вечер…
На этот раз у официанта оказался для меня сюрприз. Вместе с меню он подал мне новенький в яркой обложке детектив.
— Это вам. Презент. Кто-то забыл.
Я поблагодарил.
Это было весьма кстати. У меня не было с собой никакого чтива.
Сделав заказ, я тотчас открыл роман и с первой же страницы мгновенно узнал его.
Детектив принадлежал перу весьма популярного автора.
Я прочитал все им написанное в то памятное мне время в Иерусалиме, когда, кроме расследования московской банковской аферы и чтения детективов, у меня не было других занятий.
Сюжет не запомнился, а вот то, что все отрицательные персонажи романа, начиная с некоего «Пятого члена» загадочного «Великого Магистрата» и кончая неизбежным «Григорием Марковичем», были зоологическими мерзавцами и неукоснительно подчинялись какой-то строгой табели о рангах, запало в память.
Стоило героине романа, представляясь очередному злодею, показать свой мизинец с наколкой в виде треугольника — что особенно умилило меня! — как негодяй сразу превращался в смиренного ягненка. Подобная татуировка ставила героиню порядком выше его на иерархической лестнице банды…
А начиналось все с закрытой клиники, где главному герою полностью изменили внешность…
Каким образом? Этого не объяснялось.
«Каха!» — говорят израильтяне. — Просто так, и все!»
Я перевернул еще несколько страниц.
Таинственные противники главного героя — то ли масоны, то ли антиглобалисты внешне выглядели вполне интеллигентно, свободно владели многими европейскими языками…
«Петухов!» — представился один из них по-английски.
Новые российские авторы знали больное место своих читателей!
То, что герой владел иностранным языком, сразу переводило его чуть ли не в разряд небожителей. Ведь большинство из нас — что кривить душой? — даже закончив среднюю школу, остаются в немецком на уровне «Анна унд Марта баден…», а во французском — на «Шарль ва алеэколь. Шарль ва вит…»
Я перелистнул еще с десяток страниц. Где-то в середине материализовалась из ничего некто-то по имени Жизель, о которой было сказано:
«Жизель прекрасно владела техникой секса и отлично ощущала партнера».
Пока готовили очередной хоровац и потом, отдавая должное шашлыку со свежим лавашом, я долистал бестселлер.
Налет на клинику, где супермену меняли лицо, стоил его противникам четырех трупов. Герой оказался большим докой по части боевых единоборств. Автор не приминул сообщить очень важную пикантную подробность схватки: стреляя, супермен сумел точно попасть одному из врагов в пистолет так, что руку того отбросило и он ухитрился выстрелить в собственный глаз. Второго негодяя герой вырубил «на полгода», а затем оторвал полу его дорогого пиджака, скомкал ее и заткнул тому рот…
На дальнейшее чтение меня не хватило. Это был не тот жанр, который я так любил.
Что тут скажешь?
Как выразился по другому, правда, поводу строгий усатый литературовед:
«Эта штука посильнее „Фауста“ Гёте!»
Недаром, помнится, в одну из сред еженедельное «Книжное обозрение» с похвальной рецензией на роман вышло под шапкой на всю страницу:
«Русский триллер. Бестселлер, удерживающий свой рейтинг на книжных развалах Москвы в течение почти двух лет!»
Я оставил бестселлер на столе вместе с чаевыми и пошел к двери…
Когда я вышел, на стоянке был уже другой охранник — маленький, коренастый кавказец. Он что-то объяснял подъехавшим в патрульной машине ментам — старлею и второму, в гражданском. В машине в это время тоже громко разговаривали, стараясь перекричать работавший внутри магнитофон. Оттуда донесся мотив знакомого блатняка…
Потом магнитофон вырубили, и из машины вышли еще двое.
Последним появился крутоплечий высокий мент в кожаной легкой куртке.
Я замер:
«Пашка Вагин! Вот это встреча!»
Пашка тоже меня заметил, обернулся, чтобы поздороваться, но я уже пришел в себя, успел отвернуться, глядя в сторону, качнул головой. Пашка понял — показал спину, шагнул к дверям.
Ему встреча со мной была тоже ни к чему. Появление руководителя криминальной милиции в сомнительном ночном кафе в поздний час прозрачно свидетельствовало о не совсем чистом…
На ментовскую зарплату особо не разгуляешься.
Обслуживавший меня официант еще издалека улыбнулся мне как знакомому. Оказалось, он оставил для меня мой столик у окна. Прежде чем занять место, я осторожно огляделся. Подспудно я готов был к тому, что увижу интересовавшего меня жулика с авторынка, кинувшего моего свояка.
Но ничего похожего…
Работал телевизор. Передавали один из популярных бразильских сериалов. Нескольких героинь дублировал один и тот же голос — он показался мне знакомым. Я не сразу понял, кого он мне напоминает… Это был голос бывшего депутата Госдумы коммунистки…
Конечно, шансов, что я когда-нибудь встречу кидалу именно здесь, было немного. Но тем не менее они оставались.
Как опер я сформировался в небольшом областном городе — в Костроме под несомненным влиянием старого розыскника, работавшего еще в ОББ — Отделе борьбы с бандитизмом. Я твердо усвоил: вместо того, чтобы носиться, высунув язык, по городу в поисках бандита или вора, необходимо контролировать всего два-три места, где тот обязательно появится. А еще лучше — четыре…
Лично меня всегда ставили на спуске от центра к пристани Волги, на Молочной Горе. С высшей точки на берегу салютовала проплывавшим мимо судам статуя великого вождя и учителя трудящихся всего мира, водруженная на пьедестал памятника в честь 600-летия Дома Романовых.
Я наблюдал за прохожими…
Рано или поздно мне или кому-то из моих напарников у Больших Мучных рядов, у гостиницы «Кострома» или у вокзала преступник непременно попадался на глаза…
То же могло произойти и в маленьком армянском кафе…
— Добрый вечер…
На этот раз у официанта оказался для меня сюрприз. Вместе с меню он подал мне новенький в яркой обложке детектив.
— Это вам. Презент. Кто-то забыл.
Я поблагодарил.
Это было весьма кстати. У меня не было с собой никакого чтива.
Сделав заказ, я тотчас открыл роман и с первой же страницы мгновенно узнал его.
Детектив принадлежал перу весьма популярного автора.
Я прочитал все им написанное в то памятное мне время в Иерусалиме, когда, кроме расследования московской банковской аферы и чтения детективов, у меня не было других занятий.
Сюжет не запомнился, а вот то, что все отрицательные персонажи романа, начиная с некоего «Пятого члена» загадочного «Великого Магистрата» и кончая неизбежным «Григорием Марковичем», были зоологическими мерзавцами и неукоснительно подчинялись какой-то строгой табели о рангах, запало в память.
Стоило героине романа, представляясь очередному злодею, показать свой мизинец с наколкой в виде треугольника — что особенно умилило меня! — как негодяй сразу превращался в смиренного ягненка. Подобная татуировка ставила героиню порядком выше его на иерархической лестнице банды…
А начиналось все с закрытой клиники, где главному герою полностью изменили внешность…
Каким образом? Этого не объяснялось.
«Каха!» — говорят израильтяне. — Просто так, и все!»
Я перевернул еще несколько страниц.
Таинственные противники главного героя — то ли масоны, то ли антиглобалисты внешне выглядели вполне интеллигентно, свободно владели многими европейскими языками…
«Петухов!» — представился один из них по-английски.
Новые российские авторы знали больное место своих читателей!
То, что герой владел иностранным языком, сразу переводило его чуть ли не в разряд небожителей. Ведь большинство из нас — что кривить душой? — даже закончив среднюю школу, остаются в немецком на уровне «Анна унд Марта баден…», а во французском — на «Шарль ва алеэколь. Шарль ва вит…»
Я перелистнул еще с десяток страниц. Где-то в середине материализовалась из ничего некто-то по имени Жизель, о которой было сказано:
«Жизель прекрасно владела техникой секса и отлично ощущала партнера».
Пока готовили очередной хоровац и потом, отдавая должное шашлыку со свежим лавашом, я долистал бестселлер.
Налет на клинику, где супермену меняли лицо, стоил его противникам четырех трупов. Герой оказался большим докой по части боевых единоборств. Автор не приминул сообщить очень важную пикантную подробность схватки: стреляя, супермен сумел точно попасть одному из врагов в пистолет так, что руку того отбросило и он ухитрился выстрелить в собственный глаз. Второго негодяя герой вырубил «на полгода», а затем оторвал полу его дорогого пиджака, скомкал ее и заткнул тому рот…
На дальнейшее чтение меня не хватило. Это был не тот жанр, который я так любил.
Что тут скажешь?
Как выразился по другому, правда, поводу строгий усатый литературовед:
«Эта штука посильнее „Фауста“ Гёте!»
Недаром, помнится, в одну из сред еженедельное «Книжное обозрение» с похвальной рецензией на роман вышло под шапкой на всю страницу:
«Русский триллер. Бестселлер, удерживающий свой рейтинг на книжных развалах Москвы в течение почти двух лет!»
Я оставил бестселлер на столе вместе с чаевыми и пошел к двери…
Когда я вышел, на стоянке был уже другой охранник — маленький, коренастый кавказец. Он что-то объяснял подъехавшим в патрульной машине ментам — старлею и второму, в гражданском. В машине в это время тоже громко разговаривали, стараясь перекричать работавший внутри магнитофон. Оттуда донесся мотив знакомого блатняка…
Потом магнитофон вырубили, и из машины вышли еще двое.
Последним появился крутоплечий высокий мент в кожаной легкой куртке.
Я замер:
«Пашка Вагин! Вот это встреча!»
Пашка тоже меня заметил, обернулся, чтобы поздороваться, но я уже пришел в себя, успел отвернуться, глядя в сторону, качнул головой. Пашка понял — показал спину, шагнул к дверям.
Ему встреча со мной была тоже ни к чему. Появление руководителя криминальной милиции в сомнительном ночном кафе в поздний час прозрачно свидетельствовало о не совсем чистом…
На ментовскую зарплату особо не разгуляешься.
ГОСТЬ
Дежурство подошло к концу. Было около двадцати трех. Я включил зажигание…
Еще минута, и я бы уехал.
Привычная картинка на экране изменилась внезапно.
Такое случилось впервые за все время, пока я вел наблюдение…
Девушка прекратила массаж, подняла голову. Высокая грудь ее была расположена чуть выше привычной линии и потому приковывала к себе внимание и все время лезла в глаза, как у известной ведущей официального телеканала.
На мгновение девушка застыла, прислушиваясь…
В глубине квартиры что-то произошло.
Девушка сдернула со стула что-то из одежки. Рубашку, пеньюар? На ходу влезая в нее, полуобнаженная, бросилась в прихожую…
Я переключил точку наблюдения.
Передо мной снова была раскрашенная под жаркий пляж прихожая. Картинка песчаного пляжа на стене…
Звонка я не слышал. В дверях мелькнула дубленка.
«Мужчина!..»
Он уже входил. Крупный, высокий…
«Он открыл дверь своим ключом!..»
Впервые мой заказчик мог получить от меня информацию, которая могла заинтересовать…
Между тем девушка с лёта бросилась на грудь своего гостя, повисла у него на шее, она так и не успела одеться.
Прорезались голоса. До меня донесся обычный в таких случаях любовный щебет:
«Милый!..» — «Это я. Ты испугалась?..» — «Как хорошо, что вы приехали! Я не ждала…» — Девушка называла своего гостя на «вы». Он был намного старше ее. — «Я разбудил?» — «Что вы? Я так рада! Еще немного, и я просто умерла бы без вас…» — «Я тоже… Все это время… Мы не должны расставаться!..»
Это был любовник. Я никак не мог увидеть его лицо, только слушал…
Эти двое наперебой признавались в любви друг другу. Несколько недель назад под давлением обстоятельств они вынуждены были расстаться. Решение это обоим далось нелегко. Оба тосковали…
Обычная, в сущности, история.
Горячие поцелуи. Объятия.
Неожиданно мужчина обернулся. Теперь он стоял прямо перед монитором.
Я замер. Я знал этого человека…
Я видел его в начале весны за рулем шестисотого «Мерседеса», подъехавшего к офису «Лайнса» на улицу Розанова. Тогда он показался мне вначале полноватым, корпусным, довольно странно одетым — в куртке, в берете… Но вблизи, в кабинете Рембо, это ощущение странности исчезло, верхняя одежда оказалась чем-то вроде рубища, в котором Гарун-аль-Рашид и другие сказочные халифы появлялись на улицах…
Выходит, дело не в редакционных тайнах издательства. Не в ненаписанных пока детективах…
Я служу орудием обычного шантажа.
Передо мной был глава одного из крупнейших российских фондов генерал
Арзамасцев.
Еще минута, и я бы уехал.
Привычная картинка на экране изменилась внезапно.
Такое случилось впервые за все время, пока я вел наблюдение…
Девушка прекратила массаж, подняла голову. Высокая грудь ее была расположена чуть выше привычной линии и потому приковывала к себе внимание и все время лезла в глаза, как у известной ведущей официального телеканала.
На мгновение девушка застыла, прислушиваясь…
В глубине квартиры что-то произошло.
Девушка сдернула со стула что-то из одежки. Рубашку, пеньюар? На ходу влезая в нее, полуобнаженная, бросилась в прихожую…
Я переключил точку наблюдения.
Передо мной снова была раскрашенная под жаркий пляж прихожая. Картинка песчаного пляжа на стене…
Звонка я не слышал. В дверях мелькнула дубленка.
«Мужчина!..»
Он уже входил. Крупный, высокий…
«Он открыл дверь своим ключом!..»
Впервые мой заказчик мог получить от меня информацию, которая могла заинтересовать…
Между тем девушка с лёта бросилась на грудь своего гостя, повисла у него на шее, она так и не успела одеться.
Прорезались голоса. До меня донесся обычный в таких случаях любовный щебет:
«Милый!..» — «Это я. Ты испугалась?..» — «Как хорошо, что вы приехали! Я не ждала…» — Девушка называла своего гостя на «вы». Он был намного старше ее. — «Я разбудил?» — «Что вы? Я так рада! Еще немного, и я просто умерла бы без вас…» — «Я тоже… Все это время… Мы не должны расставаться!..»
Это был любовник. Я никак не мог увидеть его лицо, только слушал…
Эти двое наперебой признавались в любви друг другу. Несколько недель назад под давлением обстоятельств они вынуждены были расстаться. Решение это обоим далось нелегко. Оба тосковали…
Обычная, в сущности, история.
Горячие поцелуи. Объятия.
Неожиданно мужчина обернулся. Теперь он стоял прямо перед монитором.
Я замер. Я знал этого человека…
Я видел его в начале весны за рулем шестисотого «Мерседеса», подъехавшего к офису «Лайнса» на улицу Розанова. Тогда он показался мне вначале полноватым, корпусным, довольно странно одетым — в куртке, в берете… Но вблизи, в кабинете Рембо, это ощущение странности исчезло, верхняя одежда оказалась чем-то вроде рубища, в котором Гарун-аль-Рашид и другие сказочные халифы появлялись на улицах…
Выходит, дело не в редакционных тайнах издательства. Не в ненаписанных пока детективах…
Я служу орудием обычного шантажа.
Передо мной был глава одного из крупнейших российских фондов генерал
Арзамасцев.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КЕЙС
Кейс доставил частный охранник соседнего супермаркета — молодой складный парень, лелеявший надежду перейти на работу к нам, в Охранно-сыскную Ассоциацию «Лайне». Он нашел его по дороге на работу, и вместо того, чтобы отнести в милицию, принес к нам.
Рембо на месте не было, и дежурный направил парня ко мне. Так произошло наше знакомство. До этого я его всегда видел стоящим у входа в супермаркет, наблюдающим за посетителями.
—Тут какие-то бланки… — Он поставил кейс мне на стол.
—Ты про это?
Собственно, назвать бланками то, что находилось внутри, можно было лишь с большой натяжкой. В кейсе лежало несколько разлинованных листов бумаги с надписью на английском «Enclosure». Никакого интереса сами по себе они не представляли. Обращало на себя внимание лишь качество бумаги — импортный дорогой сорт, выглядевший белейшим.
— Ну… А что? — Для охранника найденный им кейс был лишь предлогом для знакомства с президентом Ассоциации.
— Тут только «приложения».
Тем не менее находка меня заинтересовала.
Кейс был дорогой, абсолютно новый. На металлической табличке сбоку замысловатой вязью была выгравирована аббревиатура с названием незнакомой российской фирмы, но мое внимание привлекло другое. Оба замка-шифратора на крышке были грубо взломаны…
—Где ты его нашел?
—На Болотниковской, недалеко от дома… — Охранник чувствовал себя стесненно в чуждой ему обстановке кабинета «Лайнса» с полной звукоизоляцией, исключавшей любые звуки из соседних помещений, где в это время могли проходить абсолютно конфиденциальные переговоры с клиентами.
—Когда?
—Я ехал на работу и увидел. Его бросили в мусорный контейнер. Мне показалось подозрительным…
—Мне тоже…
Я был уверен, что и Рембо, будь он сейчас у себя, заинтересовался бы кейсом и его владельцем.
Наше с ним общее ментовское прошлое да и настоящее тоже — учредителя и президента Ассоциации и ее первого детектива — позволяли многое предполагать почти безошибочно.
Я уже принял решение.
Частного и вообще сыщика кормят ноги. Ничего, что мусорный контейнер, куда был выброшен кейс, находился в другом конце города.
— Можешь отпроситься со службы?
Охранник просиял:
— Уже отпросился.
— Поехали, покажешь…
Путь был не ближний.
Мой спутник оказался немногословным, он старательно отвечал на вопросы, но не проявлял инициативы. Ответы его были скучноватыми, вымученными. Мешала стеснительность.
То, что он обратил внимание на кейс в мусорном ящике и вез его через всю Москву, чтобы показать Рембо, служило ему достаточной характеристикой. Я оставил попытки его разговорить.
— Вон тот дом, серый… — Охранник показал рукой. — Сразу за ним.
Мы въехали во двор, сплошь заставленный гаражами-коробками, с типовым зданием детского сада поодаль.
У ближайшего подъезда сидели несколько женщин. День был по-летнему теплый. Греясь на солнце, женщины не обращали на нас никакого внимания.
— Дальний мусорник. Ближе к детскому садику…
Мусоросборник оказался в конце двора, у кирпичной кладки — открытая металлическая полуплатформа, наполовину наполненная строительным мусором. Мы вышли из машины, подошли к невысокому борту. Вокруг высились высокие восемнадцатиэтажные корпуса.
Мы стояли на виду. За нами могли наблюдать из любого окна.
Тем не менее я взобрался на мусорку, попавшимся под руку сломанным черенком от лопаты принялся разгребать строительный сор. Мой спутник по другую сторону платформы занялся пустыми жестяными банками и пустыми коробками из-под колы.
Долго трудиться не пришлось.
Под куском сухой штукатурки мелькнули страницы. Я узнал бумагу. Это был все тот же писчебумажный шедевр, на котором были отпечатаны «Enclosure», увиденный мною в кейсе. Внизу под «приложениями» оказалось еще немало интересного. Кроме служебных писем на русском и английском, тут были еще проект договора с каким-то банком. По смыслу текста он составлялся неизвестным мне доселе Фондом Изучения Проблем Региональной Миграции…
Через минуту-другую между очередными коробками из-под бананов возник объемистый, в кожаных корках органайзер, а чуть ниже — придавленная доской чековая книжка одного из европейских банков на имя господина Арзамасцева…
Рембо разобрался с доставленными мною находками довольно быстро.
А заодно сделал весьма важное открытие. Внимательно осматривая кейс, он заметил, что в одном месте в крышке с внутренней стороны имеется хорошо укрытый тайник, его стенка управлялась небольшой металлической кнопкой. Рембо нажал ее — в скрытом кармане оказалось немало бумаг, в том числе довольно объемистая пластмассовая папка с машинописным тестом. В ней было страниц сорок…
Это была справка с анализом состояния деятельности некоего коммерческого банка. Название его было повсюду тщательно удалено вместе с другими существенными признаками, которые могли помочь идентифицировать банк и его вкладчиков. Все позиции в ней были пронумерованы — это значило, что к справке прилагалась дешифрирующая таблица…
Рембо обратил внимание на то, что справка была предварительно сканирована и формат ее изменен…
— Видимо, для того, чтобы скрыть источник информации… Кроме того, верхняя шапка и конец справки отсутствуют…
Это был документ деловой разведки.
Судя по цифрам, речь шла о солидном кредитном учреждении.
Вместе со справкой в тайнике находилось еще немало разных по содержанию документов. Мне бросилась в глаза вырезка из нью-йоркского номера газеты «Новое русское слово». Адвокатская компания некоего «адвоката Вильяма Голдберга, эсквайра…»
Среди прочего Рембо указал мне на незавершенный черновик записки на имя главы Экспертно-консультационного Совета при председателе Счетной Палаты Российской Федерации. В нем речь шла о контроле за исполнением доходных и расходных статей бюджетов и законностью и своевременностью движения средств в Госбанке и иных финансово-кредитных учреждениях РФ…
Слово «бюджет» и производные от него уже в начале первого короткого абзаца упоминались многократно…
В сути документа я не разобрался. Собственно, на этом черновик и заканчивался. По-видимому, и препроводительное письмо, и справка составляли часть некоего готовящегося представления наверх, в Счетную Палату.
— Кейс, скорее всего, похищен из-за этой папки… — Рембо легко для шестипудового атлета прошел к книжным полкам. Обернулся. — Кстати, чтобы не за быть… — Он поднял на меня серые, по-медвежьи близко к переносице расположенные глаза. — Как зовут охранника, который доставил кейс?
Я назвал.
— Он может зайти к кадровику заполнить анкету. Мы берем его…
В кабинете нас было двое. Бесшумно работавший кондиционер раздувал шелковые занавеси.
Рембо снял с полки бизнес-справочник. Прочитал.
— «Некоммерческий Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции Арзамасцев Анатолий Алексеевич…» — Фамилия владельца чековой книжки была ему неизвестна, как и название фонда.
Через минуту он уже набирал номер заместителя главы фонда, курировавшего Службу Безопасности.
Я слушал их разговор по наушнику.
— Слушаю вас… — Голос заместителя был из тех, что никогда не запомнишь с первого раза.
Куратор Службы Безопасности фонда разговаривал через губу. Сообщение о найденных бумагах его не заинтересовало. Несмотря на свою должность, он был, скорее всего, непрофессионалом, слабо знал мир крупных детективных фирм. Из этого следовало, что он пришел в охрану со стороны.
— А что за бумаги?
Рембо не открыл все карты сразу:
—Тут бланки «Enclosure»…
—Мы тут за день тонны бумаг перемолачиваем… — Собеседник либо темнил, либо, действительно, не был в курсе происшедшего.
Рембо не упомянул ни о кейсе, ни об органайзере — собеседник непременно спросил бы о них сам, если бы разыскивал.
—Спасибо за звонок, но…
—Ну и ладушки… А как там… — Рембо снова заглянул в справочник. — Анатолий Алексеевич?.. Босс в порядке?
—Арзамасцев?! Ты его знаешь?
—Немного… — Воспользовавшись моментом, Рембо завел иную песнь: — У нас тут возникают вопросы, связанные с мигрантами. Думаю подъехать. Посоветоваться как коллега…
—Приезжай. — Второй человек в Фонде Проблем Миграции смягчился. — Только предварительно позвони, спроси меня… Запиши фамилию. Хробыстов…
—В Московском Главке работал начальник отдела… — Рембо лукавил. Ему было интересно, откуда его собеседник. — Полковник Хробыстов…
—Не я. — В трубке иронически хмыкнуло. — Другая епархия. И звание бери выше на ступень.
— Ясно, погоны без единого просвета! — Рембо простился. Положил трубку. — Еще один генерал с Лубянки…
Мы не жаловали сотрудников Комитета Государственной Безопасности.
В прежней нашей — ментовской — жизни у нас с ними все время возникали сложности. Как в известном романе: все наши друзья служили в МВД, а те, кто по каким-то причинам с нами конфликтовал, получали зарплату в КГБ СССР.
Скрывал ли Хробыстов то, что произошло, или глава фонда Арзамасцев, которому принадлежал кейс, держал своего заместителя за китайского болванчика и доверял ему не все и не полностью — могло выясниться уже через минуту.
Рембо набрал телефон Исполнительного директора.
—Алло!..
—Я внимательно вас слушаю… — Секретарь в приемной Арзамасцева была безукоризненно вежлива. — Анатолий Алексеевич сейчас занят. Я передам, что вы звонили. Как доложить о вас?
Она записала название Ассоциации и занимаемую в ней должность Рембо.
—Анатолий Алексеевич просил вас позвонить?
—Нет. Речь идет о кейсе. Возможно, моя информация его заинтересует.
—О кейсе?
—О нем.
Что-то заставило ее еще раз уточнить.
—Он знает, о каком именно кейсе?
—Думаю, да.
Ответный звонок секретаря раздался уже через пару минут.
— Соединяю с Анатолием Алексеевичем…
Исполнительный директор фонда взял трубку без промедления.
— Здравствуйте. Большое спасибо, что позвонили… — Происшедшее, по-видимому, скрывалось, потому что Исполнительный директор сразу предупредил любые объяснения по телефону. — Я освобождаюсь через час. Пожалуйста, продиктуйте секретарю, где можно вас найти. Я буду у вас в пятнадцать. Удобно?
— Да.
В ожидании Арзамасцева Рембо позвонил в Информационный центр «Лайнса» и через несколько минут ему принесли имевшуюся у нас информацию о фонде.
Рембо тут же принялся ее просматривать.
—Вначале здесь общие фразы… — Он шел вдоль документа по диагонали. — «Ставит целью изучение проблем региональной миграции…», «Оказание консультационной помощи населению, вовлеченному в процесс…» — Он перевернул страницу: «Напрямую коммерческой деятельностью не занимается…» Мы это уже знаем. Наслышаны… «Исполнительный директор генерал-лейтенант Арзамасцев Анатолий Алексеевич, 52 года… Ушел в запас с поста заместителя начальника Управления… Длительное время работал в Научно-исследовательском институте КГБ СССР, занимал руководящие должности в центральном аппарате, короткое время личный помощник заместителя председателя…» — Рембо перебросил первые страницы ко мне через стол. — Большое число учредителей. И многие из первого ряда… Минфин, ОАО «Московский комитет по изыскательству и технологиям» и даже Управление делами Президента…
Рембо на месте не было, и дежурный направил парня ко мне. Так произошло наше знакомство. До этого я его всегда видел стоящим у входа в супермаркет, наблюдающим за посетителями.
—Тут какие-то бланки… — Он поставил кейс мне на стол.
—Ты про это?
Собственно, назвать бланками то, что находилось внутри, можно было лишь с большой натяжкой. В кейсе лежало несколько разлинованных листов бумаги с надписью на английском «Enclosure». Никакого интереса сами по себе они не представляли. Обращало на себя внимание лишь качество бумаги — импортный дорогой сорт, выглядевший белейшим.
— Ну… А что? — Для охранника найденный им кейс был лишь предлогом для знакомства с президентом Ассоциации.
— Тут только «приложения».
Тем не менее находка меня заинтересовала.
Кейс был дорогой, абсолютно новый. На металлической табличке сбоку замысловатой вязью была выгравирована аббревиатура с названием незнакомой российской фирмы, но мое внимание привлекло другое. Оба замка-шифратора на крышке были грубо взломаны…
—Где ты его нашел?
—На Болотниковской, недалеко от дома… — Охранник чувствовал себя стесненно в чуждой ему обстановке кабинета «Лайнса» с полной звукоизоляцией, исключавшей любые звуки из соседних помещений, где в это время могли проходить абсолютно конфиденциальные переговоры с клиентами.
—Когда?
—Я ехал на работу и увидел. Его бросили в мусорный контейнер. Мне показалось подозрительным…
—Мне тоже…
Я был уверен, что и Рембо, будь он сейчас у себя, заинтересовался бы кейсом и его владельцем.
Наше с ним общее ментовское прошлое да и настоящее тоже — учредителя и президента Ассоциации и ее первого детектива — позволяли многое предполагать почти безошибочно.
Я уже принял решение.
Частного и вообще сыщика кормят ноги. Ничего, что мусорный контейнер, куда был выброшен кейс, находился в другом конце города.
— Можешь отпроситься со службы?
Охранник просиял:
— Уже отпросился.
— Поехали, покажешь…
Путь был не ближний.
Мой спутник оказался немногословным, он старательно отвечал на вопросы, но не проявлял инициативы. Ответы его были скучноватыми, вымученными. Мешала стеснительность.
То, что он обратил внимание на кейс в мусорном ящике и вез его через всю Москву, чтобы показать Рембо, служило ему достаточной характеристикой. Я оставил попытки его разговорить.
— Вон тот дом, серый… — Охранник показал рукой. — Сразу за ним.
Мы въехали во двор, сплошь заставленный гаражами-коробками, с типовым зданием детского сада поодаль.
У ближайшего подъезда сидели несколько женщин. День был по-летнему теплый. Греясь на солнце, женщины не обращали на нас никакого внимания.
— Дальний мусорник. Ближе к детскому садику…
Мусоросборник оказался в конце двора, у кирпичной кладки — открытая металлическая полуплатформа, наполовину наполненная строительным мусором. Мы вышли из машины, подошли к невысокому борту. Вокруг высились высокие восемнадцатиэтажные корпуса.
Мы стояли на виду. За нами могли наблюдать из любого окна.
Тем не менее я взобрался на мусорку, попавшимся под руку сломанным черенком от лопаты принялся разгребать строительный сор. Мой спутник по другую сторону платформы занялся пустыми жестяными банками и пустыми коробками из-под колы.
Долго трудиться не пришлось.
Под куском сухой штукатурки мелькнули страницы. Я узнал бумагу. Это был все тот же писчебумажный шедевр, на котором были отпечатаны «Enclosure», увиденный мною в кейсе. Внизу под «приложениями» оказалось еще немало интересного. Кроме служебных писем на русском и английском, тут были еще проект договора с каким-то банком. По смыслу текста он составлялся неизвестным мне доселе Фондом Изучения Проблем Региональной Миграции…
Через минуту-другую между очередными коробками из-под бананов возник объемистый, в кожаных корках органайзер, а чуть ниже — придавленная доской чековая книжка одного из европейских банков на имя господина Арзамасцева…
Рембо разобрался с доставленными мною находками довольно быстро.
А заодно сделал весьма важное открытие. Внимательно осматривая кейс, он заметил, что в одном месте в крышке с внутренней стороны имеется хорошо укрытый тайник, его стенка управлялась небольшой металлической кнопкой. Рембо нажал ее — в скрытом кармане оказалось немало бумаг, в том числе довольно объемистая пластмассовая папка с машинописным тестом. В ней было страниц сорок…
Это была справка с анализом состояния деятельности некоего коммерческого банка. Название его было повсюду тщательно удалено вместе с другими существенными признаками, которые могли помочь идентифицировать банк и его вкладчиков. Все позиции в ней были пронумерованы — это значило, что к справке прилагалась дешифрирующая таблица…
Рембо обратил внимание на то, что справка была предварительно сканирована и формат ее изменен…
— Видимо, для того, чтобы скрыть источник информации… Кроме того, верхняя шапка и конец справки отсутствуют…
Это был документ деловой разведки.
Судя по цифрам, речь шла о солидном кредитном учреждении.
Вместе со справкой в тайнике находилось еще немало разных по содержанию документов. Мне бросилась в глаза вырезка из нью-йоркского номера газеты «Новое русское слово». Адвокатская компания некоего «адвоката Вильяма Голдберга, эсквайра…»
Среди прочего Рембо указал мне на незавершенный черновик записки на имя главы Экспертно-консультационного Совета при председателе Счетной Палаты Российской Федерации. В нем речь шла о контроле за исполнением доходных и расходных статей бюджетов и законностью и своевременностью движения средств в Госбанке и иных финансово-кредитных учреждениях РФ…
Слово «бюджет» и производные от него уже в начале первого короткого абзаца упоминались многократно…
В сути документа я не разобрался. Собственно, на этом черновик и заканчивался. По-видимому, и препроводительное письмо, и справка составляли часть некоего готовящегося представления наверх, в Счетную Палату.
— Кейс, скорее всего, похищен из-за этой папки… — Рембо легко для шестипудового атлета прошел к книжным полкам. Обернулся. — Кстати, чтобы не за быть… — Он поднял на меня серые, по-медвежьи близко к переносице расположенные глаза. — Как зовут охранника, который доставил кейс?
Я назвал.
— Он может зайти к кадровику заполнить анкету. Мы берем его…
В кабинете нас было двое. Бесшумно работавший кондиционер раздувал шелковые занавеси.
Рембо снял с полки бизнес-справочник. Прочитал.
— «Некоммерческий Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции Арзамасцев Анатолий Алексеевич…» — Фамилия владельца чековой книжки была ему неизвестна, как и название фонда.
Через минуту он уже набирал номер заместителя главы фонда, курировавшего Службу Безопасности.
Я слушал их разговор по наушнику.
— Слушаю вас… — Голос заместителя был из тех, что никогда не запомнишь с первого раза.
Куратор Службы Безопасности фонда разговаривал через губу. Сообщение о найденных бумагах его не заинтересовало. Несмотря на свою должность, он был, скорее всего, непрофессионалом, слабо знал мир крупных детективных фирм. Из этого следовало, что он пришел в охрану со стороны.
— А что за бумаги?
Рембо не открыл все карты сразу:
—Тут бланки «Enclosure»…
—Мы тут за день тонны бумаг перемолачиваем… — Собеседник либо темнил, либо, действительно, не был в курсе происшедшего.
Рембо не упомянул ни о кейсе, ни об органайзере — собеседник непременно спросил бы о них сам, если бы разыскивал.
—Спасибо за звонок, но…
—Ну и ладушки… А как там… — Рембо снова заглянул в справочник. — Анатолий Алексеевич?.. Босс в порядке?
—Арзамасцев?! Ты его знаешь?
—Немного… — Воспользовавшись моментом, Рембо завел иную песнь: — У нас тут возникают вопросы, связанные с мигрантами. Думаю подъехать. Посоветоваться как коллега…
—Приезжай. — Второй человек в Фонде Проблем Миграции смягчился. — Только предварительно позвони, спроси меня… Запиши фамилию. Хробыстов…
—В Московском Главке работал начальник отдела… — Рембо лукавил. Ему было интересно, откуда его собеседник. — Полковник Хробыстов…
—Не я. — В трубке иронически хмыкнуло. — Другая епархия. И звание бери выше на ступень.
— Ясно, погоны без единого просвета! — Рембо простился. Положил трубку. — Еще один генерал с Лубянки…
Мы не жаловали сотрудников Комитета Государственной Безопасности.
В прежней нашей — ментовской — жизни у нас с ними все время возникали сложности. Как в известном романе: все наши друзья служили в МВД, а те, кто по каким-то причинам с нами конфликтовал, получали зарплату в КГБ СССР.
Скрывал ли Хробыстов то, что произошло, или глава фонда Арзамасцев, которому принадлежал кейс, держал своего заместителя за китайского болванчика и доверял ему не все и не полностью — могло выясниться уже через минуту.
Рембо набрал телефон Исполнительного директора.
—Алло!..
—Я внимательно вас слушаю… — Секретарь в приемной Арзамасцева была безукоризненно вежлива. — Анатолий Алексеевич сейчас занят. Я передам, что вы звонили. Как доложить о вас?
Она записала название Ассоциации и занимаемую в ней должность Рембо.
—Анатолий Алексеевич просил вас позвонить?
—Нет. Речь идет о кейсе. Возможно, моя информация его заинтересует.
—О кейсе?
—О нем.
Что-то заставило ее еще раз уточнить.
—Он знает, о каком именно кейсе?
—Думаю, да.
Ответный звонок секретаря раздался уже через пару минут.
— Соединяю с Анатолием Алексеевичем…
Исполнительный директор фонда взял трубку без промедления.
— Здравствуйте. Большое спасибо, что позвонили… — Происшедшее, по-видимому, скрывалось, потому что Исполнительный директор сразу предупредил любые объяснения по телефону. — Я освобождаюсь через час. Пожалуйста, продиктуйте секретарю, где можно вас найти. Я буду у вас в пятнадцать. Удобно?
— Да.
В ожидании Арзамасцева Рембо позвонил в Информационный центр «Лайнса» и через несколько минут ему принесли имевшуюся у нас информацию о фонде.
Рембо тут же принялся ее просматривать.
—Вначале здесь общие фразы… — Он шел вдоль документа по диагонали. — «Ставит целью изучение проблем региональной миграции…», «Оказание консультационной помощи населению, вовлеченному в процесс…» — Он перевернул страницу: «Напрямую коммерческой деятельностью не занимается…» Мы это уже знаем. Наслышаны… «Исполнительный директор генерал-лейтенант Арзамасцев Анатолий Алексеевич, 52 года… Ушел в запас с поста заместителя начальника Управления… Длительное время работал в Научно-исследовательском институте КГБ СССР, занимал руководящие должности в центральном аппарате, короткое время личный помощник заместителя председателя…» — Рембо перебросил первые страницы ко мне через стол. — Большое число учредителей. И многие из первого ряда… Минфин, ОАО «Московский комитет по изыскательству и технологиям» и даже Управление делами Президента…