Страница:
Через несколько минут я был уже снова на пустыре.
Еще подъезжая, я включил установку для наблюдения. В квартире ничего нового не произошло. Девушка продолжала заниматься косметическим массажем и только слегка изменила позу. Она покончила с лицом и грудью и принялась за живот, откинув далеко назад тяжелый даже по виду бюст. Длинные ноги под острым углом к полу тянулись вдоль низкой кровати, как две изящные змеи…
Взгляд ее был устремлен на экран телевизора, она смотрела эстрадный концерт. С экрана за ней наблюдал Филипп Киркоров…
Я достал список припаркованных у дома машин, который регулярно пополнял в течение всей недели. Сегодня к нему следовало добавить всего один номер — еще одна новая «Вольво» была припаркована у торца здания…
Внезапно мой суперрадар, установленный в кабине, снова заработал. Послышался прерывистый тревожный сигнал: кто-то определенно проявлял интерес к тому, чем я занят в данный момент. Я осторожно осмотрелся, но никого не заметил.
Доглядывал ли кто-то персонально за мной или обитатели дома задействовали сканирующие устройства в профилактических целях? Последнее было бы совсем неудивительно — элитное здание переполнено электронными средствами защиты…
Вскоре сигнал умолк.
Я не очень-то беспокоился: обычный нелинейный локатор не в состоянии выявить прослушку, ту, что на достаточно высоком техническом уровне…
Меня оставили в покое.
Еще минут через пятнадцать девушка закончила косметическую вечернюю процедуру, выключила телевизор, а затем и ночник. Я мог уезжать.
Мой путь домой пролегал по Ленинградке.
Вокруг все выглядело белым-бело, но белизна эта была обманчива. Метель только прикрыла жесткое ледяное покрытие, оставшееся от недавней оттепели. Ехать следовало осторожно.
Москва, несмотря на поздний час, не спала.
Мелькнула и осталась позади автостоянка, на которой девушка парковала по утрам свой чистенький бежевый «Пежо», прежде чем следовать дальше к месту работы или учебы…
До Химок я мог о многом подумать, но меня заклинило на статье из «Книжного обозрения», автор которой рассыпался в комплиментах известной писательской обойме.
Собственно, я сам тоже писал и потому не мог считаться беспристрастным.
Ко времени, когда я получил старшего лейтенанта, у меня уже было написано несколько рассказов и небольших повестей в стиле полицейской прозы. Один рассказ был даже опубликован в престижном и весьма читаемом издании — географическом и одновременно приключенческом журнале «Вокруг Света».
То, что он увидел свет именно в нем, объяснялось, в первую очередь, его названием — «Дело о снегопаде в Перу»…
ЗНОЙНЫЕ ДНИ СЕВЕРНОГО ЛЕТА
В ХИМКАХ
СОПРОВОЖДЕНИЕ
НА РАБОТУ
Еще подъезжая, я включил установку для наблюдения. В квартире ничего нового не произошло. Девушка продолжала заниматься косметическим массажем и только слегка изменила позу. Она покончила с лицом и грудью и принялась за живот, откинув далеко назад тяжелый даже по виду бюст. Длинные ноги под острым углом к полу тянулись вдоль низкой кровати, как две изящные змеи…
Взгляд ее был устремлен на экран телевизора, она смотрела эстрадный концерт. С экрана за ней наблюдал Филипп Киркоров…
Я достал список припаркованных у дома машин, который регулярно пополнял в течение всей недели. Сегодня к нему следовало добавить всего один номер — еще одна новая «Вольво» была припаркована у торца здания…
Внезапно мой суперрадар, установленный в кабине, снова заработал. Послышался прерывистый тревожный сигнал: кто-то определенно проявлял интерес к тому, чем я занят в данный момент. Я осторожно осмотрелся, но никого не заметил.
Доглядывал ли кто-то персонально за мной или обитатели дома задействовали сканирующие устройства в профилактических целях? Последнее было бы совсем неудивительно — элитное здание переполнено электронными средствами защиты…
Вскоре сигнал умолк.
Я не очень-то беспокоился: обычный нелинейный локатор не в состоянии выявить прослушку, ту, что на достаточно высоком техническом уровне…
Меня оставили в покое.
Еще минут через пятнадцать девушка закончила косметическую вечернюю процедуру, выключила телевизор, а затем и ночник. Я мог уезжать.
Мой путь домой пролегал по Ленинградке.
Вокруг все выглядело белым-бело, но белизна эта была обманчива. Метель только прикрыла жесткое ледяное покрытие, оставшееся от недавней оттепели. Ехать следовало осторожно.
Москва, несмотря на поздний час, не спала.
Мелькнула и осталась позади автостоянка, на которой девушка парковала по утрам свой чистенький бежевый «Пежо», прежде чем следовать дальше к месту работы или учебы…
До Химок я мог о многом подумать, но меня заклинило на статье из «Книжного обозрения», автор которой рассыпался в комплиментах известной писательской обойме.
Собственно, я сам тоже писал и потому не мог считаться беспристрастным.
Ко времени, когда я получил старшего лейтенанта, у меня уже было написано несколько рассказов и небольших повестей в стиле полицейской прозы. Один рассказ был даже опубликован в престижном и весьма читаемом издании — географическом и одновременно приключенческом журнале «Вокруг Света».
То, что он увидел свет именно в нем, объяснялось, в первую очередь, его названием — «Дело о снегопаде в Перу»…
ЗНОЙНЫЕ ДНИ СЕВЕРНОГО ЛЕТА
На самом деле события, описанные мною, происходили в нашем полушарии, точнее в Костроме. В основе повествования лежала действительная история, происшедшая со мной в самом начале службы. В рассказе было мало рассуждений, диалогов и много действия. Герой стрелял чаще, чем разговаривал…
Поздней ночью случайные прохожие жались к домам, чтобы не попасть под мою шальную пулю. В нескольких десятках метров впереди убегал неизвестный парень — один из тех, кого я преследовал…
Мы столкнулись случайно нос к носу в темном большом дворе. Их было пятеро, нас — двое: я и старший опер оба в гражданском. «Милиция! Документы…»
Один из них бросил мешок, который до этого вместе с напарником вынес из такси, и побежал. Трое других, как потом оказалось, были покупатели. Я на ходу пощупал брошенную ношу. В мешке лежало что-то мягкое, напоминавшее вещи. В те дни по городу шла эпидемия квартирных краж, похожих по способу совершения одна на другую, как две капли воды. Мы носились как ошалевшие и ничего не могли сделать. Квартирные воры были неуловимы…
На то, чтобы развязать мешок и посмотреть, что в нем, убегавший не оставил нам времени. Он был уже за перекрестком. Раздумывать было некогда. Старший опер остался с мешком и другими задержанными, я как более борзой бросился вдогонку…
«Стой! Стрелять буду!»
Куда там!..
Я неплохо бегал, но того, которого я преследовал, гнали страх и чувство опасности. Еще минуту-другую, и он бы скрылся из глаз…
«Стой!..»
Он и не подумал остановиться. Очень скоро мы были уже далеко, на другой улице. На бегу я достал «Макаров», дослал патрон в патронник.
— Стой! Стрелять буду…
«Господи! Неужели это был я тогда?!»
Как положено, первый мой выстрел был вверх. И второй тоже.
Никакого эффекта!
Мои выстрелы только прибавили ему скорости. Мы бежали все быстрее, но расстояние между нами почти не сокращалось. Больше того, я скоро почувствовал, что с каждым моим выстрелом начинает увеличиваться…
Несмотря на поздний час, народ еще не спал. Несколько припозднившихся прохожих… На лавочках у домов еще сидели люди. После первых же выстрелов их словно ветром сдуло.
Мы неслись словно стрелы, выпущенные из лука…
Я прицелился ему в ноги. Один за другим произвел два неточных выстрела. Стрелять на бегу — последнее дело.
Обойма заканчивалась. Вставлять новую уже поздно. Впереди справа темнела стройка. Он был уже рядом с ней.
«Сейчас уйдет!..»
Я прицелился на поражение…
Выстрел!
Он свернул в темноту стройки. Где-то недалеко я услышал, как под его ногами заскрепели доски, по которым он бежал…
«Все! Теперь ищи ветра в поле!..»
Я вернулся выбившийся из сил, опустошенный. Остальные участники событий оставались в том же дворе, на том же месте, где я их оставил. Молча смотрели на меня. Они слышали выстрелы…
— Ушел? — спросил старший опер.
Я кивнул.
— С лава Богу…
Пока я отсутствовал, он развязал мешок. Внутри находились копеечные отходы производства, которые двое работяг вынесли с территории фабрики «Ременная тесьма».
Сейчас уже не вспомнить всего, что я почувствовал.
Мне было двадцать шесть лет. Я всеми правдами и неправдами стремился в уголовный розыск. В Костроме у меня не было ни близких, ни девушки. Только уголовка… Я жил в милицейском общежитии, чтобы постоянно быть под рукой. Без меня не обходилась ни одна большая операция…
Что было бы, если бы моя пуля попала в цель?!
Страшно подумать…
Я сел на край тротуара. Сердце мелко кололо крохотными иголками, его словно опустили в стакан с «боржомом».
«Двадцать шесть лет дураку! Здоровый неумный лось. Бегу, стреляю, не зная куда…»
Несколько дней я ходил сам не свой…
В то лето в Костроме стоял небывалый для северных широт зной и была дикая влажность. В кабинетах было душно, словно в парилке. Мы ходили пропотевшие, жаркие и мечтали о прохладе, а в глаза мне все лезла лежавшая под стеклом на столе рядом с длинным списком номеров на рамах краденных велосипедов газетная вырезка — сообщение о снеге, выпавшем в эти дни в Южном полушарии…
Отсюда «Снегопад в Перу»…
Ночная езда много спокойнее дневной.
Я получал удовольствие от бестревожной езды. Долгую череду красных огней впереди невидимой нитью быстро тащило к неразличимому в темноте горизонту. Вскоре я был уже далеко и от элитного дома, и от автостоянки, где девушка оставляла машину.
Я гнал по Ленинградскиму шоссе и вскоре миновал Речной вокзал и узкий язык залива справа, перед мостом через канал имени Москвы, где в детстве однажды, не умея плавать, тонул…
Я был недалеко от Левобережной, когда мне нахвост сел подозрительный темноватого цвета «жигуль», он тянулся за мной до самых Химок, на всякий случай я записал его номер, чтобы дома внести его в свой компьютер вместе с номерами других машин, из которых за мной могли наблюдать. В том числе чужого автотранспорта, припаркованного в нашем дворе.
На всякий случай, чтобы не притащить хвост к самому подъезду, я погнал мимо своего дома…
Недалеко от поворота к оптовому рынку я позволил подозрительной машине обогнать себя, сделал еще несколько незапланированных поворотов. Движения в городе почти не было. Возле улицы Восьмого марта «жигуль», преследовавший меня, отстал. Отсюда было уже рукой подать до моего гаража…
Поздней ночью случайные прохожие жались к домам, чтобы не попасть под мою шальную пулю. В нескольких десятках метров впереди убегал неизвестный парень — один из тех, кого я преследовал…
Мы столкнулись случайно нос к носу в темном большом дворе. Их было пятеро, нас — двое: я и старший опер оба в гражданском. «Милиция! Документы…»
Один из них бросил мешок, который до этого вместе с напарником вынес из такси, и побежал. Трое других, как потом оказалось, были покупатели. Я на ходу пощупал брошенную ношу. В мешке лежало что-то мягкое, напоминавшее вещи. В те дни по городу шла эпидемия квартирных краж, похожих по способу совершения одна на другую, как две капли воды. Мы носились как ошалевшие и ничего не могли сделать. Квартирные воры были неуловимы…
На то, чтобы развязать мешок и посмотреть, что в нем, убегавший не оставил нам времени. Он был уже за перекрестком. Раздумывать было некогда. Старший опер остался с мешком и другими задержанными, я как более борзой бросился вдогонку…
«Стой! Стрелять буду!»
Куда там!..
Я неплохо бегал, но того, которого я преследовал, гнали страх и чувство опасности. Еще минуту-другую, и он бы скрылся из глаз…
«Стой!..»
Он и не подумал остановиться. Очень скоро мы были уже далеко, на другой улице. На бегу я достал «Макаров», дослал патрон в патронник.
— Стой! Стрелять буду…
«Господи! Неужели это был я тогда?!»
Как положено, первый мой выстрел был вверх. И второй тоже.
Никакого эффекта!
Мои выстрелы только прибавили ему скорости. Мы бежали все быстрее, но расстояние между нами почти не сокращалось. Больше того, я скоро почувствовал, что с каждым моим выстрелом начинает увеличиваться…
Несмотря на поздний час, народ еще не спал. Несколько припозднившихся прохожих… На лавочках у домов еще сидели люди. После первых же выстрелов их словно ветром сдуло.
Мы неслись словно стрелы, выпущенные из лука…
Я прицелился ему в ноги. Один за другим произвел два неточных выстрела. Стрелять на бегу — последнее дело.
Обойма заканчивалась. Вставлять новую уже поздно. Впереди справа темнела стройка. Он был уже рядом с ней.
«Сейчас уйдет!..»
Я прицелился на поражение…
Выстрел!
Он свернул в темноту стройки. Где-то недалеко я услышал, как под его ногами заскрепели доски, по которым он бежал…
«Все! Теперь ищи ветра в поле!..»
Я вернулся выбившийся из сил, опустошенный. Остальные участники событий оставались в том же дворе, на том же месте, где я их оставил. Молча смотрели на меня. Они слышали выстрелы…
— Ушел? — спросил старший опер.
Я кивнул.
— С лава Богу…
Пока я отсутствовал, он развязал мешок. Внутри находились копеечные отходы производства, которые двое работяг вынесли с территории фабрики «Ременная тесьма».
Сейчас уже не вспомнить всего, что я почувствовал.
Мне было двадцать шесть лет. Я всеми правдами и неправдами стремился в уголовный розыск. В Костроме у меня не было ни близких, ни девушки. Только уголовка… Я жил в милицейском общежитии, чтобы постоянно быть под рукой. Без меня не обходилась ни одна большая операция…
Что было бы, если бы моя пуля попала в цель?!
Страшно подумать…
Я сел на край тротуара. Сердце мелко кололо крохотными иголками, его словно опустили в стакан с «боржомом».
«Двадцать шесть лет дураку! Здоровый неумный лось. Бегу, стреляю, не зная куда…»
Несколько дней я ходил сам не свой…
В то лето в Костроме стоял небывалый для северных широт зной и была дикая влажность. В кабинетах было душно, словно в парилке. Мы ходили пропотевшие, жаркие и мечтали о прохладе, а в глаза мне все лезла лежавшая под стеклом на столе рядом с длинным списком номеров на рамах краденных велосипедов газетная вырезка — сообщение о снеге, выпавшем в эти дни в Южном полушарии…
Отсюда «Снегопад в Перу»…
Ночная езда много спокойнее дневной.
Я получал удовольствие от бестревожной езды. Долгую череду красных огней впереди невидимой нитью быстро тащило к неразличимому в темноте горизонту. Вскоре я был уже далеко и от элитного дома, и от автостоянки, где девушка оставляла машину.
Я гнал по Ленинградскиму шоссе и вскоре миновал Речной вокзал и узкий язык залива справа, перед мостом через канал имени Москвы, где в детстве однажды, не умея плавать, тонул…
Я был недалеко от Левобережной, когда мне нахвост сел подозрительный темноватого цвета «жигуль», он тянулся за мной до самых Химок, на всякий случай я записал его номер, чтобы дома внести его в свой компьютер вместе с номерами других машин, из которых за мной могли наблюдать. В том числе чужого автотранспорта, припаркованного в нашем дворе.
На всякий случай, чтобы не притащить хвост к самому подъезду, я погнал мимо своего дома…
Недалеко от поворота к оптовому рынку я позволил подозрительной машине обогнать себя, сделал еще несколько незапланированных поворотов. Движения в городе почти не было. Возле улицы Восьмого марта «жигуль», преследовавший меня, отстал. Отсюда было уже рукой подать до моего гаража…
В ХИМКАХ
На столе меня ждала записка. Жена писала:
Ничего нового в этом не было.
«Знакомые игрушки начальства…»
Когда я еще служил, так было тоже.
В Управлении происходила как бы случайная утечка информации. Становились известны примерные часы ночного учения, и вот все сотрудники заранее, еще с вечера, собирались на службу, а некоторые и вообще после работы не уезжали домой. Все проверяемые оказывались под рукой еще до объявления тревоги, явка оказывалась мгновенной и стопроцентной…
Далее в записке было написано, что мне следует есть.
Я поджарил котлеты и разогрел макароны. Макароны с котлетами — это не какой-нибудь армянский ишхан-хоровац. Из холодильника появилась морозная в ледяных разводах бутылка «гжелки»…
Работал телевизор — десятка два женщин и мужчин обсуждали серьезно и откровенно то, что говорил им какой-то человек в маске. Я не прислушивался.
Несмотря на данное заказчику обязательство, я не мог не думать о сути порученного мне.
По утрам я оставлял девушку на автостоянке и не проявлял интереса к тому, что происходит потом. Пользуется ли она другой машиной? Например, такси. Или идет пешком? В какую сторону? Куда? Собственно, мне даже запрещалось этим интересоваться. И это меня поначалу устраивало.
Около шести вечера она появлялась на стоянке, чтобы снова сесть за руль, возвратиться домой, на Северо-Запад, и первым делом выйти с собакой.
Так продолжается день за днем. И, похоже, может длиться бесконечно…
Я буду все так же ставить свой «жигуль» неподалеку, среди иномарок, заполняющих пространство вокруг элитного двора, и наблюдать за тем, как эти двое прогуливаются, держась на расстоянии длинного поводка.
И так до конца срока моего заказа?!
Стройная фигурка — то в спортивной куртке, то в длинной, до щиколоток, шубе и бегущая на поводке белая, как снег в лесу, крупная лайка с закрученным хвостом все будут мелькать рядом с моей машиной…
«Да нет! Неспроста все это… Вот что! Что-то должно произойти!»
У девушки ни друзей, ни подруг, она ведет уединенный образ жизни, не принимает гостей. Ей не звонят, и она тоже практически не обращается к телефонной трубке. Живет ожиданием чего-то? Она почти не продвинулась в чтении своей толстой книги на английском, что лежит в ее спальне…
Возможно, все это с лихвой возмещалось в те часы, когда я не мог за ней наблюдать, на работе, так что дома ей было не до телефонного общения, не до книг. Не исключено также, что она была случайным человеком в столице, провинциалкой, и родители ее и друзья остались где-то далеко, в другом городе. Или даже стране… Но и в этом случае за более чем недельный срок, пока я вел наблюдение, от них могла поступить хотя бы весточка…
Девушка была из состоятельных. Об этом, кроме элитной квартиры, свидетельствовала покупаемая косметика: только импортная продукция и только лучших фирм…
«Все тут непросто…»
И этот «жигуль», преследовавший меня.
И необычные предосторожности, входившие в условия заказа…
Кто готов был платить тысячи баксов за видеозапись, на которой молоденькая телка ежедневно массирует себя у зеркала?.. Но кто и с какой целью этим интересуется? В связи с чем?
Это было главным. Это и настораживало.
Мне платили большие деньги за работу, не требующую высокой профессиональной квалификации. Мне не предлагали установить личность девушки, проследить интимные и дружеские ее связи, исследовать материальное положение, заглянуть в ее счета в банках, в том числе зарубежных, — в общем, проделать все то, что входит в понятие конкурентной разведки и за что принято платить большие бабки частному детективу…
Вместо этого от меня требовалось только вертеть баранку два раза в день, а затем по нескольку часов любоваться у монитора соблазнительным юным телом и еще держать язык за зубами.
Профессионально неинтересный и отчасти даже пресный заказ…
Зачем все это требовалось моему заказчику?
Основных версий могло быть по меньшей мере две.
Семейно-любовная включала в себя все теоретически возможные варианты, связанные с взаимоотношениями полов: слежка за женой или любовницей, получение доказательств верности или, наоборот, измены…
Обычно я быстро оставлял любовно-семейный вариант ввиду его стандартности и плавно переходил к бандитскому.
Тут возможны были любые неожиданности.
В квартиру должны что-то доставить. Трудно сказать, что именно. Коробку из-под ксерокса, наполненную стодолларовыми купюрами, титановый контейнер с плутонием, с красной ртутью, наркотиками… Получив мою видеозапись, заказчик с братвой возьмут курьеров на выходе из квартиры или, наоборот, будут штурмовать, ворвутся внутрь…
За мостом я незаметно вернулся к своим мыслям, прошелся по пройденному уже не один раз кругу: любовно-семейная версия, бандитский вариант…
Неожиданно моя логика допустила некий сбой.
Точнее, я только вначале принял это за просчет.
А может, дело не в одной только девушке — с ней все ясно! Может, и во мне тоже?! Может, и меня хотят вовлечь в какое-то нужное заказчику действо?!
Прежде мне как-то не приходила в голову эта простая мысль…
Нов какое?!
Если в доме что-то произойдет, скажем, насилие или убийство, меня легко подставить, и я попаду, как кур в ощип, вместе со своей установленной в квартире аппаратурой…
Как я смогу доказать, что действительно работаю по заказу неизвестного мне заказчика, а не являюсь сообщником насильников или даже убийц, соучастником неведомых исполнителей преступления, их криминальных планов в отношении девушки…
Кто поверит моему рассказу о таинственном Вячеславе Георгиевиче?!
Что я смогу положить на стол оперуполномоченного ФСБ или следователя прокуратуры, если до того дойдет дело? Сошлюсь на присланное мне электронное письмо?! А если я послал его себе сам?!
Я погасил сигарету. Выключил телевизор.
Наверное, в эти минуты я пришел к выводу, что должен во что бы то ни стало обезопасить себя на случай, если заказчик захочет меня подставить…
Ни в коем случае мне нельзя было расслабляться и — больше того! — несмотря на строжайшее запрещение чем бы то ни было интересоваться, надо сделать все, чтобы узнать как можно больше о девушке, чтобы через нее выйти на своего заказчика…
«На рассвете сыграют учебную тревогу. Проверяющие приедут из Министерства. Начальство рекомендовало всем зараннее подтянуться ближе, так чтобы проверяющим не ждать долго…»Жена работала в Московской Академии МВД в Конькове. Эту ночь ей лучше было провести у себя, в общежитии Академии, на улице Академика Волгина…
Ничего нового в этом не было.
«Знакомые игрушки начальства…»
Когда я еще служил, так было тоже.
В Управлении происходила как бы случайная утечка информации. Становились известны примерные часы ночного учения, и вот все сотрудники заранее, еще с вечера, собирались на службу, а некоторые и вообще после работы не уезжали домой. Все проверяемые оказывались под рукой еще до объявления тревоги, явка оказывалась мгновенной и стопроцентной…
Далее в записке было написано, что мне следует есть.
Я поджарил котлеты и разогрел макароны. Макароны с котлетами — это не какой-нибудь армянский ишхан-хоровац. Из холодильника появилась морозная в ледяных разводах бутылка «гжелки»…
Работал телевизор — десятка два женщин и мужчин обсуждали серьезно и откровенно то, что говорил им какой-то человек в маске. Я не прислушивался.
Несмотря на данное заказчику обязательство, я не мог не думать о сути порученного мне.
По утрам я оставлял девушку на автостоянке и не проявлял интереса к тому, что происходит потом. Пользуется ли она другой машиной? Например, такси. Или идет пешком? В какую сторону? Куда? Собственно, мне даже запрещалось этим интересоваться. И это меня поначалу устраивало.
Около шести вечера она появлялась на стоянке, чтобы снова сесть за руль, возвратиться домой, на Северо-Запад, и первым делом выйти с собакой.
Так продолжается день за днем. И, похоже, может длиться бесконечно…
Я буду все так же ставить свой «жигуль» неподалеку, среди иномарок, заполняющих пространство вокруг элитного двора, и наблюдать за тем, как эти двое прогуливаются, держась на расстоянии длинного поводка.
И так до конца срока моего заказа?!
Стройная фигурка — то в спортивной куртке, то в длинной, до щиколоток, шубе и бегущая на поводке белая, как снег в лесу, крупная лайка с закрученным хвостом все будут мелькать рядом с моей машиной…
«Да нет! Неспроста все это… Вот что! Что-то должно произойти!»
У девушки ни друзей, ни подруг, она ведет уединенный образ жизни, не принимает гостей. Ей не звонят, и она тоже практически не обращается к телефонной трубке. Живет ожиданием чего-то? Она почти не продвинулась в чтении своей толстой книги на английском, что лежит в ее спальне…
Возможно, все это с лихвой возмещалось в те часы, когда я не мог за ней наблюдать, на работе, так что дома ей было не до телефонного общения, не до книг. Не исключено также, что она была случайным человеком в столице, провинциалкой, и родители ее и друзья остались где-то далеко, в другом городе. Или даже стране… Но и в этом случае за более чем недельный срок, пока я вел наблюдение, от них могла поступить хотя бы весточка…
Девушка была из состоятельных. Об этом, кроме элитной квартиры, свидетельствовала покупаемая косметика: только импортная продукция и только лучших фирм…
«Все тут непросто…»
И этот «жигуль», преследовавший меня.
И необычные предосторожности, входившие в условия заказа…
Кто готов был платить тысячи баксов за видеозапись, на которой молоденькая телка ежедневно массирует себя у зеркала?.. Но кто и с какой целью этим интересуется? В связи с чем?
Это было главным. Это и настораживало.
Мне платили большие деньги за работу, не требующую высокой профессиональной квалификации. Мне не предлагали установить личность девушки, проследить интимные и дружеские ее связи, исследовать материальное положение, заглянуть в ее счета в банках, в том числе зарубежных, — в общем, проделать все то, что входит в понятие конкурентной разведки и за что принято платить большие бабки частному детективу…
Вместо этого от меня требовалось только вертеть баранку два раза в день, а затем по нескольку часов любоваться у монитора соблазнительным юным телом и еще держать язык за зубами.
Профессионально неинтересный и отчасти даже пресный заказ…
Зачем все это требовалось моему заказчику?
Основных версий могло быть по меньшей мере две.
Семейно-любовная включала в себя все теоретически возможные варианты, связанные с взаимоотношениями полов: слежка за женой или любовницей, получение доказательств верности или, наоборот, измены…
Обычно я быстро оставлял любовно-семейный вариант ввиду его стандартности и плавно переходил к бандитскому.
Тут возможны были любые неожиданности.
В квартиру должны что-то доставить. Трудно сказать, что именно. Коробку из-под ксерокса, наполненную стодолларовыми купюрами, титановый контейнер с плутонием, с красной ртутью, наркотиками… Получив мою видеозапись, заказчик с братвой возьмут курьеров на выходе из квартиры или, наоборот, будут штурмовать, ворвутся внутрь…
За мостом я незаметно вернулся к своим мыслям, прошелся по пройденному уже не один раз кругу: любовно-семейная версия, бандитский вариант…
Неожиданно моя логика допустила некий сбой.
Точнее, я только вначале принял это за просчет.
А может, дело не в одной только девушке — с ней все ясно! Может, и во мне тоже?! Может, и меня хотят вовлечь в какое-то нужное заказчику действо?!
Прежде мне как-то не приходила в голову эта простая мысль…
Нов какое?!
Если в доме что-то произойдет, скажем, насилие или убийство, меня легко подставить, и я попаду, как кур в ощип, вместе со своей установленной в квартире аппаратурой…
Как я смогу доказать, что действительно работаю по заказу неизвестного мне заказчика, а не являюсь сообщником насильников или даже убийц, соучастником неведомых исполнителей преступления, их криминальных планов в отношении девушки…
Кто поверит моему рассказу о таинственном Вячеславе Георгиевиче?!
Что я смогу положить на стол оперуполномоченного ФСБ или следователя прокуратуры, если до того дойдет дело? Сошлюсь на присланное мне электронное письмо?! А если я послал его себе сам?!
Я погасил сигарету. Выключил телевизор.
Наверное, в эти минуты я пришел к выводу, что должен во что бы то ни стало обезопасить себя на случай, если заказчик захочет меня подставить…
Ни в коем случае мне нельзя было расслабляться и — больше того! — несмотря на строжайшее запрещение чем бы то ни было интересоваться, надо сделать все, чтобы узнать как можно больше о девушке, чтобы через нее выйти на своего заказчика…
СОПРОВОЖДЕНИЕ
С утра погода, похоже, установилась. Стоял легкий морозец.
Когда я подъехал к ограде дома, девушка уже гуляла на пустыре — стройная, в длинной, до щиколоток, шубе, вязаной шерстяной шапочке. Девушка двигалась быстрым спортивным шагом. Рядом на длинном поводке бежала уже знакомая белая лайка. Закрученный пушистый хвост ее плавно покачивался из стороны в сторону, словно плюмаж на шляпе Боярского-мушкетера…
Несколько минут у меня были свободны.
Я раскрыл новый иронический бестселлер в пестрой желтой обложке, сегодня его, казалось, читала вся Москва. Увлечение новым детективным автором было всеобщим и всезахватывающим…
Для именитых жителей элитного дома и их телохранителей я был обычный водила, приехавший за хозяином, чтобы везти его в банк или на фирму…
Со своего места я держал под наблюдением все три ключевые для меня точки — девушку вместе с собакой, подъезд и маленький бежевый «Пежо», которым она управляла, отправляясь на службу.
Свою утреннюю слежку я начал с новым настроением.
Во имя собственной безопасности я обязан вычислить человека, который мне платит, чтобы в случае опасности действовать соответственным образом. Мне нужна была гарантия, что меня не принесут в жертву интересам неизвестного мне олигарха, не сделают козлом отпущения на блатном сходняке…
Я догадывался, что установить заказчика будет делом непростым.
Это не входило в его планы. Не зря он разговаривал со мной не с личного телефона, а из гостиницы да еще поднеся ко рту платок…
Человек этот догадывался, что, в конце концов, я начну им интересоваться, и принял контрмеры.
Все концы были им обрублены.
Мне оставалось танцевать от печки. В данном случае от девушки.
Установив, кто она, я мог приблизиться к тайне своего заказа, потому что, без сомнения, существовала связь между выбранным объектом слежки и заказавшим ее!..
Вячеслав Георгиевич или кто он там в действительности не выбросил бы на ветер десятки тысяч долларов, указав на первую попавшуюся девицу…
В это утро я первым делом навел в компьютере справку относительно «Пежо», на котором разъезжала девушка, и получил ответ. Машина принадлежала московской фирме, страховавшей недвижимость, название ее я слышал впервые: «Лузитания. Страховка и поставки импортной мебели…»
«Может, „Луизиана“? — подумал я. — Но нет — то американский штат…»
Действительно, «Лузитания». Я все же не обнадежился.
Что-то подсказывало мне, что фирма с таким названием давно прекратила существование.
Заказчик вряд ли предоставил бы мне этот шанс…
Поверх детектива я видел садящихся в машины новых русских и их телохранителей, легко узнаваемых по медвежьей грации и бандитским стрижкам. Потом из-за угла появилась белая собака и за ней девушка. Кто-то из соседей на тротуаре вежливо раскланялся с моей обаятельной подопечной…
Глядя на нее, я невольно возвратился к моей первой самой бесхитростной версии заказа:
«Неужели заказчик надеется получить от меня всего-навсего эротический либо порнографический материал?!»
Это в наши-то дни, когда существует интернет-проект, по которому 24 часа в сутки идет прямой репортаж из квартир нескольких очаровательных особ, согласившихся жить на глазах видеокамер! Когда транслируются кадры, снятые в прямом смысле из-под юбки… Некоторые социологи объясняют нездоровое любопытство к такого рода зрелищам действием социального стресса — воображение будоражит не сама обнаженная натура как таковая, а ощущение нелегальности, запретной новизны происходящего…
Впрочем, версию о том, что пленка представляет интерес в качестве порно, я не мог с ходу отвергнуть. Ведь по инструкции Российского антимонопольного комитета порнопроизведением, как известно, считается и любое фронтальное воспроизведение женских половых органов…
«Только позора не хватало еще на мою голову…»
Девушка впорхнула в подъезд, не воспользовавшись электронным кодом, — кто-то из новых русских, выходя, галантно придержал дверь, принял в сторону, то же сделал телохранитель, что шел сзади. Второй телохранитель в это время уже страховал их снаружи…
Вокруг меня, давая дорогу друг другу, разъезжаясь, маневрировали иномарки.
Девушка вернулась быстро — она не мыла лапы собаке, как иные, а просто освобождала ее от поводка и сразу шла к двери.
Мы уезжали…
Я закрыл детектив, сунул книгу назад, в бардачок.
В этот момент мой чуткий радар снова зафиксировал чей-то неназойливый интерес к моей особе, прошла секунда-другая…
Я предположил, что заработало электронное устройство отъезжавшего нового русского — его сопровождала вторая машина, со сканирующей техникой. Вскоре меня оставили в покое, видимо, нашли другой объект.
«Пежо» девушки уже отъехал.
Я переждал минуту-другую. Плавно вырулил.
Когда я подъехал к ограде дома, девушка уже гуляла на пустыре — стройная, в длинной, до щиколоток, шубе, вязаной шерстяной шапочке. Девушка двигалась быстрым спортивным шагом. Рядом на длинном поводке бежала уже знакомая белая лайка. Закрученный пушистый хвост ее плавно покачивался из стороны в сторону, словно плюмаж на шляпе Боярского-мушкетера…
Несколько минут у меня были свободны.
Я раскрыл новый иронический бестселлер в пестрой желтой обложке, сегодня его, казалось, читала вся Москва. Увлечение новым детективным автором было всеобщим и всезахватывающим…
Для именитых жителей элитного дома и их телохранителей я был обычный водила, приехавший за хозяином, чтобы везти его в банк или на фирму…
Со своего места я держал под наблюдением все три ключевые для меня точки — девушку вместе с собакой, подъезд и маленький бежевый «Пежо», которым она управляла, отправляясь на службу.
Свою утреннюю слежку я начал с новым настроением.
Во имя собственной безопасности я обязан вычислить человека, который мне платит, чтобы в случае опасности действовать соответственным образом. Мне нужна была гарантия, что меня не принесут в жертву интересам неизвестного мне олигарха, не сделают козлом отпущения на блатном сходняке…
Я догадывался, что установить заказчика будет делом непростым.
Это не входило в его планы. Не зря он разговаривал со мной не с личного телефона, а из гостиницы да еще поднеся ко рту платок…
Человек этот догадывался, что, в конце концов, я начну им интересоваться, и принял контрмеры.
Все концы были им обрублены.
Мне оставалось танцевать от печки. В данном случае от девушки.
Установив, кто она, я мог приблизиться к тайне своего заказа, потому что, без сомнения, существовала связь между выбранным объектом слежки и заказавшим ее!..
Вячеслав Георгиевич или кто он там в действительности не выбросил бы на ветер десятки тысяч долларов, указав на первую попавшуюся девицу…
В это утро я первым делом навел в компьютере справку относительно «Пежо», на котором разъезжала девушка, и получил ответ. Машина принадлежала московской фирме, страховавшей недвижимость, название ее я слышал впервые: «Лузитания. Страховка и поставки импортной мебели…»
«Может, „Луизиана“? — подумал я. — Но нет — то американский штат…»
Действительно, «Лузитания». Я все же не обнадежился.
Что-то подсказывало мне, что фирма с таким названием давно прекратила существование.
Заказчик вряд ли предоставил бы мне этот шанс…
Поверх детектива я видел садящихся в машины новых русских и их телохранителей, легко узнаваемых по медвежьей грации и бандитским стрижкам. Потом из-за угла появилась белая собака и за ней девушка. Кто-то из соседей на тротуаре вежливо раскланялся с моей обаятельной подопечной…
Глядя на нее, я невольно возвратился к моей первой самой бесхитростной версии заказа:
«Неужели заказчик надеется получить от меня всего-навсего эротический либо порнографический материал?!»
Это в наши-то дни, когда существует интернет-проект, по которому 24 часа в сутки идет прямой репортаж из квартир нескольких очаровательных особ, согласившихся жить на глазах видеокамер! Когда транслируются кадры, снятые в прямом смысле из-под юбки… Некоторые социологи объясняют нездоровое любопытство к такого рода зрелищам действием социального стресса — воображение будоражит не сама обнаженная натура как таковая, а ощущение нелегальности, запретной новизны происходящего…
Впрочем, версию о том, что пленка представляет интерес в качестве порно, я не мог с ходу отвергнуть. Ведь по инструкции Российского антимонопольного комитета порнопроизведением, как известно, считается и любое фронтальное воспроизведение женских половых органов…
«Только позора не хватало еще на мою голову…»
Девушка впорхнула в подъезд, не воспользовавшись электронным кодом, — кто-то из новых русских, выходя, галантно придержал дверь, принял в сторону, то же сделал телохранитель, что шел сзади. Второй телохранитель в это время уже страховал их снаружи…
Вокруг меня, давая дорогу друг другу, разъезжаясь, маневрировали иномарки.
Девушка вернулась быстро — она не мыла лапы собаке, как иные, а просто освобождала ее от поводка и сразу шла к двери.
Мы уезжали…
Я закрыл детектив, сунул книгу назад, в бардачок.
В этот момент мой чуткий радар снова зафиксировал чей-то неназойливый интерес к моей особе, прошла секунда-другая…
Я предположил, что заработало электронное устройство отъезжавшего нового русского — его сопровождала вторая машина, со сканирующей техникой. Вскоре меня оставили в покое, видимо, нашли другой объект.
«Пежо» девушки уже отъехал.
Я переждал минуту-другую. Плавно вырулил.
НА РАБОТУ
«С Богом!» — пожелал я себе на этот раз, выходя из «жигуля».
У меня был готовый план действий. Сопроводив девушку до автостоянки на Ленинградке, я не уехал, как делал постоянно, а поставил машину рядом со стоянкой.
Девушка припарковала свой «Пежо» чуть раньше меня по другую сторону ограды. Включив сигнализацию, она уже двинулась к подземному переходу. Дежурный на вышке, когда она проходила, крикнул ей вниз что-то дружески-озорное. Девушка засмеялась…
Высокая, в сшитой по трапеции норковой шубе, с круглым огромным воротником, ниспадающим на плечи в виде шали, и в такой же норковой шапке она легко сбежала со ступеней в нескольких метрах впереди меня, там, где вдоль входа в переход обосновавшиеся в столице гости — белоруски или украинки — предлагали прохожим яблоки и творог…
Я был надежно укрыт от ее глаз, если бы девушке пришло вдруг в голову проверить, нет ли за ней слежки. Я шел спокойно. Подземный переход был набит коммерческими палатками, киосками, людьми. В обе стороны двигались одновременно десятки или даже сотни прохожих и еще два небольших людских ручейка сбегали вниз от трамвайных остановок…
Впрочем, девушка и не думала оборачиваться.
Мне вспомнилось, как много лет назад в Костроме мне впервые пришлось пасти настоящего преступника. Это был вооруженный грабитель…
Неожиданно я вспомнил и его фамилию, оказалось, все эти годы она сидела у меня в голове. Федяев… И сумму, которую он взял на грабеже в почтовом отделении, — двадцать три тысячи рублей. Это была по тем временам большая сумма…
Он расколол наружку за собой, и решено было убрать профессиональных разведчиков из Оперативного отдела УВД, чтобы не расшифровать весь личный состав. На ограниченном участке — на подступах к центру их заменили новичками, вроде меня, из обычных подразделений уголовного розыска. Я шел на неверных ногах все пару сотен метров последнего этапа — до центрального сквера, именуемого Сковородкой, куда лучами сходились все ближайшие улицы.
За сквером его снова должны были взять под наблюдение профессионалы.
Улица Свердлова, по которой мы двигались, была в те годы не из людных. И время было дообеденное, когда улицы обычно пусты. Объект подозревал неладное, не видя примелькавшиеся глазу фигуры филеров, нервничал. Иногда он внезапно останавливался и делал несколько шагов в обратном направлении, острым взглядом прощупывая каждого, кто шел следом.
Мне приходилось держаться довольно далеко на другой стороне улицы, то и дело застывая у газетных щитов или укрываясь за спиной кого-нибудь из одиноких прохожих, и казалось, что все на улице видят мое нелепое поведение и постыдные уловки…
Так было тогда.
Сейчас же я шел очень близко, можно сказать, в нескольких шагах позади девушки, глядя себе под ноги и удерживая объект боковым зрением.
Девушка шла небыстро. Сначала все выглядело так, словно она что-то ищет в витринах. Однако скоро я понял, это был лишь мимолетный интерес. По-настоящему ее не оставляли равнодушной лишь прилавки книжных киосков, она не миновала ни одного из них…
Интерес этот легко объяснялся обилием знакомых книжек в ярких обложках, которые я как-то видел у нее в машине, и недочитанным английским детективом Мариан Бебсон «Очередь на убийство» в ее спальне. Вполне вероятно, она искала новые поступления…
Не доходя метров пятнадцать до конца туннеля, девушка ускорила шаг. Я понял, что она не возвратится к машине, а выйдет на другую сторону Ленинградского проспекта…
На всякий случай я подтянулся ближе. Мы вышли из подземного перехода почти рядом. Я шел чуть позади, держа перед глазами только ее новенькие сапожки на каблучках.
Наверху она сразу же устремилась к троллейбусной остановке.
Очередной троллейбус уже отходил, к нему со всех сторон сбегались последние потенциальные пассажиры…
Я вскочил следом за ней на заднюю площадку, когда троллейбус уже отъезжал.
В какой-то момент нас на секунду прижало друг к другу, мягкий отворот ее шубы коснулся моей щеки, я почувствовал тонкий аромат заморской косметики, видимо, из тех флаконов, которые я видел на экране своего монитора по вечерам, когда девушка занималась собой в спальне.
Троллейбус оказался не вполне исправен, первые метры двигался судорожными рывками, но потом оклемался, покатил ровно.
Мы проехали несколько остановок, прежде чем по нетерпеливому движению девушки я понял, что она разворачивается, чтобы встать лицом к двери. Мы были уже за «Соколом». Девушка собиралась выходить.
Мне удалось ее пропустить, не оказавшись с ней лицом к лицу, и подняться в салон, после чего я сразу принялся, молча тесня людей, протискиваться к другой двери…
В результате на следующей остановке мы ступили на тротуар одновременно.
Я тут же повернулся к ней спиной, помешкал несколько секунд. Когда я поднял голову, то увидел уже ее спину.
Впереди было начало родного Ленинградского шоссе, начало дороги на Химки.
Шоссе так и оставалось не переименованным. Да и трудно было представить его Санкт-Петербургским шоссе или Петроградским…
Девушка тем временем уже двигалась к тянувшемуся впереди не одну сотню метров длиннющему высоченному зданию — выразительному памятнику унылой архитектурной эпохи заката культа личности. Прохожих вокруг почти не было. Чтобы не попасть на глаза в случае, если она обернется, я принужден был отстать на солидное расстояние.
У меня был готовый план действий. Сопроводив девушку до автостоянки на Ленинградке, я не уехал, как делал постоянно, а поставил машину рядом со стоянкой.
Девушка припарковала свой «Пежо» чуть раньше меня по другую сторону ограды. Включив сигнализацию, она уже двинулась к подземному переходу. Дежурный на вышке, когда она проходила, крикнул ей вниз что-то дружески-озорное. Девушка засмеялась…
Высокая, в сшитой по трапеции норковой шубе, с круглым огромным воротником, ниспадающим на плечи в виде шали, и в такой же норковой шапке она легко сбежала со ступеней в нескольких метрах впереди меня, там, где вдоль входа в переход обосновавшиеся в столице гости — белоруски или украинки — предлагали прохожим яблоки и творог…
Я был надежно укрыт от ее глаз, если бы девушке пришло вдруг в голову проверить, нет ли за ней слежки. Я шел спокойно. Подземный переход был набит коммерческими палатками, киосками, людьми. В обе стороны двигались одновременно десятки или даже сотни прохожих и еще два небольших людских ручейка сбегали вниз от трамвайных остановок…
Впрочем, девушка и не думала оборачиваться.
Мне вспомнилось, как много лет назад в Костроме мне впервые пришлось пасти настоящего преступника. Это был вооруженный грабитель…
Неожиданно я вспомнил и его фамилию, оказалось, все эти годы она сидела у меня в голове. Федяев… И сумму, которую он взял на грабеже в почтовом отделении, — двадцать три тысячи рублей. Это была по тем временам большая сумма…
Он расколол наружку за собой, и решено было убрать профессиональных разведчиков из Оперативного отдела УВД, чтобы не расшифровать весь личный состав. На ограниченном участке — на подступах к центру их заменили новичками, вроде меня, из обычных подразделений уголовного розыска. Я шел на неверных ногах все пару сотен метров последнего этапа — до центрального сквера, именуемого Сковородкой, куда лучами сходились все ближайшие улицы.
За сквером его снова должны были взять под наблюдение профессионалы.
Улица Свердлова, по которой мы двигались, была в те годы не из людных. И время было дообеденное, когда улицы обычно пусты. Объект подозревал неладное, не видя примелькавшиеся глазу фигуры филеров, нервничал. Иногда он внезапно останавливался и делал несколько шагов в обратном направлении, острым взглядом прощупывая каждого, кто шел следом.
Мне приходилось держаться довольно далеко на другой стороне улицы, то и дело застывая у газетных щитов или укрываясь за спиной кого-нибудь из одиноких прохожих, и казалось, что все на улице видят мое нелепое поведение и постыдные уловки…
Так было тогда.
Сейчас же я шел очень близко, можно сказать, в нескольких шагах позади девушки, глядя себе под ноги и удерживая объект боковым зрением.
Девушка шла небыстро. Сначала все выглядело так, словно она что-то ищет в витринах. Однако скоро я понял, это был лишь мимолетный интерес. По-настоящему ее не оставляли равнодушной лишь прилавки книжных киосков, она не миновала ни одного из них…
Интерес этот легко объяснялся обилием знакомых книжек в ярких обложках, которые я как-то видел у нее в машине, и недочитанным английским детективом Мариан Бебсон «Очередь на убийство» в ее спальне. Вполне вероятно, она искала новые поступления…
Не доходя метров пятнадцать до конца туннеля, девушка ускорила шаг. Я понял, что она не возвратится к машине, а выйдет на другую сторону Ленинградского проспекта…
На всякий случай я подтянулся ближе. Мы вышли из подземного перехода почти рядом. Я шел чуть позади, держа перед глазами только ее новенькие сапожки на каблучках.
Наверху она сразу же устремилась к троллейбусной остановке.
Очередной троллейбус уже отходил, к нему со всех сторон сбегались последние потенциальные пассажиры…
Я вскочил следом за ней на заднюю площадку, когда троллейбус уже отъезжал.
В какой-то момент нас на секунду прижало друг к другу, мягкий отворот ее шубы коснулся моей щеки, я почувствовал тонкий аромат заморской косметики, видимо, из тех флаконов, которые я видел на экране своего монитора по вечерам, когда девушка занималась собой в спальне.
Троллейбус оказался не вполне исправен, первые метры двигался судорожными рывками, но потом оклемался, покатил ровно.
Мы проехали несколько остановок, прежде чем по нетерпеливому движению девушки я понял, что она разворачивается, чтобы встать лицом к двери. Мы были уже за «Соколом». Девушка собиралась выходить.
Мне удалось ее пропустить, не оказавшись с ней лицом к лицу, и подняться в салон, после чего я сразу принялся, молча тесня людей, протискиваться к другой двери…
В результате на следующей остановке мы ступили на тротуар одновременно.
Я тут же повернулся к ней спиной, помешкал несколько секунд. Когда я поднял голову, то увидел уже ее спину.
Впереди было начало родного Ленинградского шоссе, начало дороги на Химки.
Шоссе так и оставалось не переименованным. Да и трудно было представить его Санкт-Петербургским шоссе или Петроградским…
Девушка тем временем уже двигалась к тянувшемуся впереди не одну сотню метров длиннющему высоченному зданию — выразительному памятнику унылой архитектурной эпохи заката культа личности. Прохожих вокруг почти не было. Чтобы не попасть на глаза в случае, если она обернется, я принужден был отстать на солидное расстояние.