Словин Леонид Семёнович. Полночный детектив

   Голодному человеку не светит растрачивать аппетит на что попало.
   Тогда лучше не есть вовсе.
   Я вынул из морозилки кусок свиного мяса, посолил, поперчил, поставил в микроволновку. Потом позвонил Рембо — его мобильник оказался выключен…
   Неслышно подошла кошка. Моя теща назвала свою любимицу Муркой. Я заметил: кошек сейчас стали реже называть Мурками…
   «Из-за МУРа, что ли…»
   Я поднялся к книжным полкам.
   После всего происшедшего за день меня не хватило бы на новый детектив. Лучше было обратиться к проверенному старому другу, не раз уже выручавшему…
   К жареной свинине и «гжелке» я достал с полки любимый детектив Джека Хиггинса. Раскрыл…
   Дважды я начинал читать первую страницу, прежде чем понял, что себя не обмануть, и моя мысль все равно витает далеко от тюрьмы, из которой выпустили дерзкого гангстера….
   Мои собственные проблемы не оставляли меня… ; Мне поручили слежку за девушкой в вечернюю смену, утром я лишь сопровождаю ее на автостоянку. Можно было предположить, что у кого-то есть заказ на дневную смену…
   Я следил за девушкой под контролем другого частного детектива…
   «Итак, дедка за репку, бабка за дедку…»
   Такие сложности. Полный бред!
   Я закрыл книгу.
   Масса всевозможных версий.
   Откуда время от времени поступают сигналы на суперрадар, когда я нахожусь в машине на пустыре?..
   Может, уже задействованы мои бывшие коллеги — Оперативное Управление МВД, так называемая наружка, или даже соответствующее Управление ФСБ.
   В этом случае они наверняка установили, кто я, чем занимаюсь, и, как только реализуют свое дело, незамедлительно разберутся со мной.
   Я мог попасть со своим заказом, аки кур в ощип.
   Я больше не хотел спать. Сон ушел.
   Было уже совсем поздно, когда я дозвонился до Рембо:
   — Не разбудил?
   — Нет. Я уже собирался тебе звонить… Информация касалась фирмы «Лузитания», на машине которой разъезжала по Москве девушка.
   —Их заявленное направление «Страховка недвижимости»… — Я услышал шуршание бумаги — Рембо знакомил меня с бизнес-справкой. — Проверялась московским Главком по борьбе с экономическими преступлениями в связи с заявлением клиентов. Тут приводятся их данные… — Он перевернул страницу. — Установлено, фирма зарегистрирована по двум краденым паспортам…
   —В чем там было дело? Известно?
   —Схема простая… — Рембо оставил бизнес-справку. — Страховые полисы, которые они высылали клиентам, не имели силы… Взносы не оприходовались, их просто клали к себе в карман… Ущерб исчислялся в сумме примерно четыреста тысяч зеленых в год…
   —А учредители?..
   —Объявлены в розыск. Чтобы тебе было яснее, я скажу сначала о другой фирме — о «Меридоре». Это родной брат «Лузитании»…
   —Не понял…
   —Сейчас объясню. «Меридор» тоже исчез с горизонта… — Рембо прошел по комнате. Я слышал его шаги. — А примерно за месяц до этого я получил заказ на «Меридор» одного из наших партнеров, искавшего надежного страховщика. Успеваешь?
   — Да…
   — В результате мне пришлось предостеречь: «Меридор» зарегистрирован на людей случайных, без деловой биографии, не имеющих отношения к страховому предпринимательству… Он имел неосторожность высказать свои опасения страховщику. Дальше ясно. Учредители словно в воду канули. Фирма была зарегистрирована по краденым паспортам…
   Обычная история российского рынка…
   —С «Лузитанией» — похожая история. А главное… Тебе слышно?
   —Да.
   —При регистрации «Меридора» использован тот же краденый паспорт, что и при регистрации «Лузитании». На имя… Пишешь?
   —Готов.
   —«Любович Юрий Афанасьевич»…
   Мы еще недолго поговорили. С этим заказом то и дело возникали какие-то неприятные боковые ответвления, сложности. Теперь еще и криминальные…
   Рембо уже прощался:
   —Все! Ты завтра появишься?
   —Не знаю…
   С утра я собирался предпринять кое-какие новые шаги, чтобы срочно выйти на своего заказчика. Для начала мне нужны были паспортные данные проживавшей в квартире девицы…

ДЭЗ

   Коридор дирекции эксплуатации зданий, в обиходе ДЭЗ, обслуживавший элитный дом, оказался извилист и не особо освещен. Двери с обеих сторон были плотно закрыты, лишь изредка оттуда появлялся кто-то из своих и молча устремлялся дальше по коридору.
   Свершалось ли что-то там, внутри, за закрытыми дверями?.. Что происходило в закрытом кабинете с вывеской «Паспортный стол» и табличкой «Дни приема» на стене сбоку?
   На память пришел офис иерусалимского отделения МВД: высокий, проветренный зал, по периметру открытые для обзора кабинки с паспортистками. Посетители, сидевшие рядами, как в кинотеатре, следили за номерами, вспыхивавшими на табло. Щелчок табло — и очередной посетитель шел к освободившемуся стулу в кабинке служащей. Оба оставались на виду, сбоку на столе у паспортистки стоял компьютер — зарегистрировать новый адрес, продлить заграничный или внутренний паспорт — пять-семь минут. Ни дверей, ни окошек…
   Я постучал в паспортный стол — ни звука. Постучал снова — тот же результат.
   Я вошел. И, как можно было легко догадаться, не вовремя.
   — А мне все равно, кто вы там есть…
   Молодая светловолосая ведьма лечила солидного, весьма независимо державшего себя мужчину.
   О стервозности домовых паспортисток ходит много легенд, но эта перекрывала устойчивые среднестатистические представления. В мою сторону она не взглянула.
   Мужик краснел и бледнел — ведьма смотрела сквозь него…
   Я не решился испытывать судьбу, сразу вышел.
   Частный детектив в России — не Сэм Спейд, не Лу Арчер, о которых я любил читать, ни кто-то другой из крутых американских сыщиков. Российский частный детектив может рассчитывать только на себя. Никаких обеспеченных законом прав у него нет…
   Мне требовался кто-то, кто бы выступил посредником между мной и нечистой силой в лице паспортистки.
   Я двинулся по коридору в поисках подходящего кандидата, но никого не увидел. Большинство сидевших и стоявших у закрытых дверей были пенсионеры, многие довольно экзотического вида. Седая старушка с абсолютно прямой спиной — чисто донна со старинного портрета, бомж в шляпе, завязанной под подбородком, в бархатной куртке и застиранных коротких джинсах…
   Пришлось вернуться к входу.
   Мой ровесник — подтянутый, моложавый секьюрити с неясными обязанностями, тосковавший на стуле в узком тамбуре, против входной двери, внешностью и выражением лица выпадал из общего ряда.
   Я сразу угадал в нем старшего армейского офицера, уволенного в запас, еще не успевшего до конца осознать себя частью общего муравейника, в котором ему в будущем предстояло обжиться.
   — Привет, товарищ подполковник!..
   В тамбуре, кроме нас, никого в этот момент не было. Он серьезно взглянул на меня:
   —Только не подполковник…
   —Товарищ майор.
   —Правильнее, товарищ частный охранник… — Он показал на наплечную нашивку с изображением стервятника.
   «Орланы»…
   Мы в «Лайнсе» знали это охранное агентство, широко развернувшееся на столичных просторах. Своему первому успеху оно было обязано бандитской крыше маленького подмосковного городка, получившего широкую криминальную известность теперь уже не только в России, но и в Европе, и в США.
   Мы разговорились. Он сам спросил у меня:
   —А сюда ты зачем? В бухгалтерию?
   —К паспортистке.
   —Екатерине Андреевне, значит… — Он чуть заметно улыбнулся.
   —Серьезная дама!
   —Смотря для кого!
   Я что-то уловил в его словах, изменил тактику:
   — Красивая женщина… Я перед такими робею. Тем более, если надо о чем-то просить…
   Он снова загадочно улыбнулся.
   Я понял, что делаю шаги в правильном направлении.
   —Сейчас вот думаю: что лучше купить — коробку конфет или цветы…
   —Лучше конфет, — решительно сказал майор. — Две коробки.
   —А не пошлет она меня? Вместе с конфетами?!
   —Я сам ей передам. Что за дела у тебя? Паспорт меняешь?
   —Понимаешь… — Я сделал озабоченное лицо. — В доме номер… Я лучше напишу… — Я достал блокнот, вырвал чистый лист, достал ручку. — Вот! Это номер квартиры… — Я написал и то и другое. — Родственник собирается произвести обмен… Надо точно знать, кто там прописан, кто настоящий владелец… Может, афера какая! Выедет один, а еще с десяток останется…
   — Владелец — это через бухгалтерию… — Неожиданно мысли его потекли по новому руслу. — Неважно. А что предлагается в обмен?
   — Это коттедж…
   — Далеко? — Он интересовался вполне серьезно.
   — За кольцевой. Далеко… — Я пожалел, что связался версией об обмене.
   — Где именно?
   — Холмово, Можайского района… — Там родилась моя жена.
   — Действительно далеко… — У него, видимо, был свой вариант обмена. — Ладно. — Он махнул рукой. — Дуй за конфетами. Сейчас сделаем… — Он поднялся.
   — А пост?
   — Что же мне и в туалет не сходить?! Как считаешь?
   Это был веский аргумент.
   Мой поход за конфетами не затянулся: небольшой мини-маркет находился всего в двух троллейбусных остановках от элитного дома. Тем не менее, когда я вернулся, мой знакомый уже снова сидел на месте у входа.
   — Знал бы, какой ты богатенький — одними конфетами не отделался…
   Он сунул коробки в старый письменный стол, какие обычно бюджетные организации предоставляют в пользование секьюрити. Я успел заметить, что для коробок с трудом нашлось место среди других подобных.
   —Такая квартира потянет на тонны баксов. Оказывается, ты миллионер…
   —Чудак! Ты думал я ее меняю?! Там есть кому…
   —Ладно, вот! Смотри!.. — Майор был удовлетворен результатом проделанной работы.
   Он сунул мне в руки мой листок. На нем ниже номеров квартиры и дома аккуратным женским почерком было выведено:
   «Любович Юрий Афанасьевич».
   Я с трудом сдержал эмоции.
   «По украденному у Любовича паспорту разыскиваемые Московским Главком мошенники зарегистрировали „Лузитанию“, а теперь вот девушка, оказывается, живет в его квартире и ездит в машине лжефирмы…»
   Охранник неверно истолковал мое секундное замешательство, объяснил:
   — Он собственник…
   — Там сейчас обитает молодая девица…
   — Может, в гости приехала. Или так… Кто их сейчас проверит? — Из коридора его позвали. — Извини…
   Я вернулся в машину. По мобильнику вызвонил «Лайнс». Рембо я не стал тревожить. У трубки был мой сменщик-детектив.
   — Бирк! — Его фамилия звучала короче, чем имя. Он не обижался. — Пробрось по адресам быстренько: Любович Юрий Афанасьевич…
   Он не удивился, ни о чем не спросил.
   — Возраст известен?
   — Только адрес… — Я назвал.
   Еще я слышал, как он вошел в компьютер. Минуту спустя я уже знал результат:
   — Прописанным в Москве не значится…
   «Дела-а…»
   Любович владел квартирой в элитном доме в Москве, но не был в ней прописан. Он мог жить в Узбекистане, в Литве, в США. Где угодно. Я был обескуражен. Но это вовсе не значило, что возможности установления Любовича исчерпаны. Я знал порядок.
   Собственник, не прописанный в принадлежащей ему квартире, заключал договор с дирекцией эксплуатации зданий по месту нахождения недвижимости. Обитая неизвестно где, он тем не менее оплачивал коммунальные услуги. Антенну, горячую воду, вывоз мусора…
   Дирекция не могла мне помочь.
   Заграничные адреса обычно не регистрировали. Вступать в переписку с собственниками квартир никто не собирался. На одних марках погоришь. А если и знали адрес, не очень его афишировали…
   Я не расстроился.
   Существовали и другие места, в которых сведения о Любовиче обязательно должны были сохраниться. В первую очередь это был единый на всю столицу Регистрационный центр учета собственников жилой площади.
   В учреждении, размещавшемся в помпезном здании бывшего райкома КПСС, были зафиксированы все московские владельцы недвижимости.
   Я рассчитывал на то, что Регистрационный центр может сообщить адреса других квартир Любовича. А там могли найтись соседи, которые его знали и, может, поддерживали с ним связь…
   От Любовича ниточка должна была потянуться дальше, непосредственно к заказчику. Владелец квартиры обязательно должен был знать его. Ключи-то от квартиры заказчик наверняка получил из первых рук!..
   О чем-то похожем писал в свое время известный драматург — серб или черногорец:
   «Из школы — в армию, из армии — в тюрьму, из тюрьмы — в семью…»

БЫВШИЙ РК КПСС

   В небольшом квадратном зале посетителей было, как сельдей в бочке. Забота об их удобствах, как и принято у нас, была сведена до минимума. Очередь вилась кольцами, стесненная высокими, до потолка, перегородками с несколькими маленькими окошками в них.
   Все стояли. Абсолютному большинству требовались справки о том, что в их владении в Москве находится всего одна-единственная квартира…
   Я занял очередь, но быстро понял: мне ничего здесь не светит.
   Для получения нужных сведений требовалось предъявить паспорт собственника, в моем случае самого Любовича. После этого мне назначили бы день для получения справки…
   Обычный срок подготовки ответа — календарный месяц.
   Я вышел из очереди, в раздумье отправился бродить по зданию.
   Всюду бросались в глаза следы запустения, неприкрытой бедности либо бесхозяйственности…
   Трудно было представить, что еще относительно недавно внизу работал гардероб, люди снимали верхнюю одежду, полы и окна сверкали чистотой, по коридорам фланировали чиновники партийной номенклатуры — царьки районного масштаба — сиятельные секретари, их челядь, понабившая руку в интригах и демагогии, скромно ступавшие просители…
   Сегодня по затертым полам бродили обремененные кипами бумаг сотрудницы, тусклость коридоров лежала отпечатком на нездоровых лицах…
   Занимались ли здесь еще чем-то? Все сокрушала бесконечная очередь собственников квартир с их запросами…
   Я задумался:
   «Что составляет конечную продукцию этой нынешней фирмы? Сведения о наличии владений. Они же тут в компьютере. Под рукой».
   Но люди ждут в течение месяца…
   Справки!
   Посетителям нужны документы, заверенные, подписанные, с печатями, чтобы их можно было предъявить где-то, кому-то. Это и было выпускаемой продукцией…
   Многие с этими справками отправятся в дирекции эксплуатации зданий, в конторы Мосгаза. Собственники одной-единственной в Москве квартиры в отличие от тех, кто успел скупить две и больше, могли рассчитывать на льготный тариф по части коммунальных услуг…
   Сами сведения, без подписи и печати, были только полуфабрикатом, никому из стоявших в очереди не нужным! Они необходимы были мне, потому что я не должен был их никому предъявлять…
   С этой минуты я принялся искать цех полуфабрикатов готовой продукции и скоро нашел. Если хорошо поискать, всегда обычно находится кто-то, кто может тебе помочь…
   Переговорив с несколькими сотрудницами, я оказался в кабинете молодой симпатичной особы, над столом которой висела отпечатанная по всем правилам полиграфического искусства выдержка из… Указа Петра Первого.
   Сформулированный нестандартно ордонанс русского царя-реформатора предписывал подчиненному постоянно иметь вид лихой и придурковатый, чтобы не смущать начальство своим разумением. Он был датирован декабрем 1708 года.
   Я сразу понял, что набрел на незашоренного, мыслящего человека, который мне нужен.
   — У меня к вам дело… — Я рассказал о своей проблеме.
   Хозяйка кабинета попросила меня подождать — только что начальник дал ей срочное поручение.
   Я вышел в коридор. Устроился у окна.
   К счастью, у меня был с собой очередной бестселлер — подарок моего нового знакомца, охранника книжного издательства «Тамплиеры».

«НУ, МАМАН…»

   Я полистал книгу, сунул назад, в карман… Детективы Тереховой я читал. Точнее, один. Считавшийся лучшим.
   Автор — редактор в милицейских погонах. Старший офицер.
   Героиня, напротив, следователь на Петровке, 38 — молодая симпатичная женщина, высокий интеллектуальный потенциал. Кроме юридического факультета, закончила физико-математическую школу. Ее специализация на службе — анализ наиболее тяжелых нераскрытых преступлений…
   Проработав более десятка лет в уголовке, я никогда не слышал, чтобы кому-то одному поручили думать за всех, анализировать…
   Место действия романа — престижный санаторий. Отдельный номер «люкс». На досуге героиня занимается переводами с английского… Чем еще заниматься следователю в отпуске?! Сиди, работай… И вот уже первые результаты:
   «Быстро „въехала“ в стиль Макбейна».
   Все вроде неплохо. Можно продолжать. Но не тут-то было! Трое молодых мужиков, изнывающие от безделья, придумали себе занятие. Держать пари на женщин из санатория! И что за пари! Добро бы просто, кто первый ее снимет… А то!.. Страшно представить! Познакомиться и заставить на протяжении шести часов терпеть себя, поддерживать разговор!
   Ну, полный мазохизм мерзавцев!
   Составили список жертв. Написали на бумажках имена отдыхающих, бросили в пустой стакан, стали тянуть. Естественно, следовательшу вытянули первой…
   А тут еще убийство.
   И вот героиня для одних — сыщик, для других — подозреваемая…
   А еще непереведенный до конца Макбейн на английском…
   Я уже давно заметил насчет отношения наших авторов к чужой мове…
   Впрочем, английский — не единственный иностранный язык, которым следовательша владеет в совершенстве. По ходу романа по пути в Рим она по-французски разговаривает со случайным попутчиком-итальянцем. А когда замечает его тяжелый акцент, переходит с французского на родной его — итальянский. Вот так! Все по жизни. Именно у нас, где изучение иностранного на протяжении десятков лет поставлено из рук вон плохо, такое количество полиглотов в криминальных романах. Знай наших следовательш!
   А тут и Рим. У фонтана героиня случайно встречает свою «элегантную маменьку», болтающую на шведском с неким профессором. «Ну маман! — вырывается у героини. — И любовника своего привезла!..» В Риме обеим женщинам очень легко. Героиня не помнит, когда в последний раз столько смеялась. Вот только причину смеха так и не узнаешь… Запомнилось, что на следовательше «против обыкновения» была ярко-красная куртка-пуховик и голову украшала большая пушистая шапка из чернобурки…
   А с подбором фамилий своим персонажам у сочинительши особых затруднений не было — она заимствовала их из телефонного справочника по месту работы…
   Поэтому после выхода в свет очередного романа один из них позвонил другому:
   — Серега, в курсе? Нас обоих убили…
   — Всех не перебьешь, Коля…
   — Это смотря, сколько будет романов!..
   Сотрудница Регистрационного центра пригласила меня войти.
   — Итак… Его фамилия, имя, отчество…
   — Любович Юрий Афанасьевич…
   — Адрес…
   Я назвал.
   Она вошла в компьютер и прочла запись с экрана. Чтобы ответить на мой запрос, ей потребовалось не более минуты:
   — За Любовичем Ю.А. никакой другой недвижимости в Москве не значится. Только эта. Очень сожалею…
   «Полный облом!..»
   Все попытки найти хозяина квартиры, чтобы от него протянуть ниточку к заказчику, идут прахом. Ловить мне тут больше было нечего. Я помешкал.
   —Вы что, наследник Ю. А.? — спросила она.
   —Я даже не знаю, кто он. Любович сдал квартиру и вроде как исчез…
   —В ДЭЗе не проверяли? Может, он заключил с дирекцией договор на обслуживание…
   —Нет, вы знаете, как там сложно…
   Она уже переключила компьютер, но на секунду отвлеклась, подвинула лист чистой бумаги.
   — Напишите ваш телефон. Может, мне удастся помочь…
   — Буду очень благодарен… — Я написал номер мобильника. — А это вам… — Я положил стол подарок охранника «Тамплиеров». — На память…
   — О, Терехова!.. Спасибо огромное!..
   «Неисповедимы пути Твои, Господи… Еще одна!»
   Некогда — не вначале ли прошлого века — пышным цветом в Западной Европе расцвело творчество некоей чрезвычайно плодовитой романистки, автора чувствительных сочинений, героями которых были благородные романтичные мужчины и женщины. Просвещенная Европа зачитывалась ее произведениями до тех пор, пока не открылось, тщательно скрываемое… По ряду причин писательнице не дано было испытать то, что она сентиментально в подробностях описывала. После этого популярность жестоко ей отомстила. Ее больше не издавали, а ее имя было предано забвению…
   Удел всех раскрученных авторов. Их провожают смехом…

СНОВА ГОСТЬ

   Генерал Арзамасцев не знал о моих заботах и не собирался принимать их в расчет.
   В этот вечер он приехал снова.
   И довольно рано. Неожиданно не только для меня, но и для девушки.
   На этот раз любовники начали не с постели. Надолго засели в гостиной.
   На девушке была полупрозрачная белая кофточка с мелкими рющечками и узкие темные брючки чуть ниже колен с разрезами снизу.
   Она что-то рассказывала о театральной премьере. Внимая, гость водил рукой по ее молодому, без единой морщины, нежному лицу, вдоль высоко поднятых над удлиненными восточными глазами бровей…
   Записывающая аппаратура работала безупречно.
   «Когда же она смогла попасть на премьеру?.. — подумал я. — Все вечера дома…»
   В какой-то момент я услышал слово «прогон». Речь, скорее всего, шла о репетиции или генеральной репетиции…
   Я на какое-то время отвлекся: включил радио, ревизовал содержимое бардачка, где накопилось изрядное количество аудиокассет и книжек в мягких обложках…
   Тут же находилась книга Алекса Аусвакса, которую подарил мне генерал Арзамасцев. Роман и рассказы были на языке оригинала. И хотя я знал язык и даже пользовался им на службе в Израиле вместо иврита, в отличие от следовательши из романов Тереховой, не въехал сразу. Что, впрочем, не помешало мне позвонить в Фонд Изучения Проблем Региональной Миграции и через секретаря искренне поблагодарить за них главу Фонда…
   Когда, покончив с наведением порядка, я снова взглянул на экран, картинка была настолько не похожа на ту, что я оставил, что я даже не сразу отдал себе отчет в том, что произошло.
   Любовники спорили! Да еще как!
   Начало спора и причину его я пропустил. Но, по всей видимости, поводом был какой-то высказанный девушкой упрек, потому что Арзамасцев возразил:
   — А бриллиант, который я привез из Японии!..
   Ему не следовало это говорить, потому что девушка сразу же выскочила из гостиной в спальню и тут же вернулась.
   — Я знала, что вы меня этим упрекнете! Возьмите. Он мне без надобности… — Она что-то бросила через стол, я услышал негромкий стук…
   Спор становился все горячее…
   Я с трудом разбирал ее быструю речь, одиночные словечки, которые Арзамасцеву порой удавалось вставить, были мне ближе, понятнее. Я понял, что инициатором их недавнего разрыва, как часто бывает, явился сам генерал. Он вернулся к семье, к больной жене. Но потом вдруг понял, что его нынешняя любовь слишком сильна, что он не может и часа провести без нее, что она все время у него перед глазами, он слышит постоянно ее голос…
   Все тут было очень личным. Хрупким. Однако составляющие их чувств были не однородны. В репликах девушки все чаще проскальзывали упреки. Сначала косвенные, потом и совершенно откровенные, недвусмысленные, с нескрываемой подоплекой.
   Девушка сравнивала свое положение с положением его законной супруги.
   —Она генеральша! Ей все! А я…
   —Я обещал тебе…
   —Опять одни обещания! Все здесь ваше и ничего моего! Я уйду. Хоть сегодня! Вы этого хотите?! Ничего мне не надо!..
   Она быстро огляделась.
   Я физически ощутил в ее взгляде, в позе неукротимое желание немедленно что-то сломать, разбить. Мне показалось, она бросит сейчас на пол или в Арзамасцева первое, что окажется под рукой…
   Взгляд ее скользнул по утюгу рядом со стопкой неглаженого белья, по зобастой каменной жабе из оникса…
   На секунду мне стало не по себе. От любви до ненависти один шаг…
   Я представил, что бы произошло, если бы девушка запустила в своего немолодого любовника электрическим утюгом или тяжелым прессом-лягушкой…
   Каменная жаба из оникса была как чеховское ружье, которое рано или поздно должно было выстрелить в последнем акте…
   Но внезапно девушка взяла себя в руки. Она вдруг заплакала, уткнувшись лицом в ладони на столе, Арзамасцев сразу замолчал, перегнувшись через стол, погладил ее волосы…
   — Милая!..
   Они бросились друг другу в объятья.
   То, что произошло затем в спальне, по накалу страсти нельзя было даже сравнить с предыдущим…
   Я заметил, что для генерала наступила не самая счастливая пора жизни.
   Заказ на слежку за его подругой, видеозапись в квартире…
   Я переключил монитор на стену в передней, все на тот же залитый солнцем знакомый тель-авивский пляж, тянущийся вдоль набережной.
   Он оставался у меня перед глазами, и когда мой мобильник неожиданно прозвонил. Номер звонившего на экране сотового был мне незнаком. Тем не менее я нажал на «о'кэй!» и услышал незнакомый женский голос:
   — Я звоню по поводу недвижимости господина Любовича Ю.А…
   Я узнал хозяйку кабинета с текстом Указа Петра Первого на стене, поклонницу детективов Тереховой.
   —Да, да…