Смит Бобби. Запретная страсть

   — Надоедать вам?
   — Нет, — сказала она со смехом. — Рассказать мне о ваших сокровенных мыслях!
   — О, — произнес он протяжно, улыбнувшись Эллин, когда она снова села на пол рядом с ним.
   На этот раз, однако, она повернулась к нему лицом и оперлась рукой на матрас вблизи его бедра.
   — Начинайте, я вся внимание, — подбодрила она его, весело улыбаясь.
   — Мне трудно начать, — пробормотал он, не отрывая глаз от ее груди.
   — В чем дело?
   — Ничего, — ответил он, нахмурившись.
   — Если не хотите говорить… я не настаиваю, — сказала она, удивляясь резкой смене его настроений.
   — Нет, нет. Что вы хотели бы узнать? — Он улыбнулся, видя ее нерешительность.
   — Все. — Глаза ее сверкнули. — Все ваши секреты.
   — Понимаю! — Он засмеялся и дружески взял ее за руку.
   Это неожиданное прикосновение вызвало трепет во всем ее теле. Эллин смотрела на его руку с тонкими длинными пальцами и была удивлена, почему от этого вполне невинного прикосновения у нее перехватило дыхание. Она подняла глаза, и когда их взгляды встретились, казалось, время остановилось. Эллин больше не могла противиться своему желанию. Она медленно приподнялась на коленях, и их губы слились в жгучем поцелуе. Сознание ее затуманилось, и по телу пробежала дрожь. Эллин не сдержала тихого стона. Прайс нежно прикоснулся здоровой рукой к ее щеке, затем медленно убрал руку и пристально посмотрел ей в глаза. Стараясь сдерживать необычайное возбуждение, он улыбнулся ей и разомкнул объятия.
   — Думаю, вас мало интересует мое детство?
   — Меня интересует все, что касается вас, — сказала она простодушно и втайне обрадовалась, когда он снова взял ее за руку.
   — А меня интересуете вы, — ответил он.
   — Вы уже все знаете обо мне, — промолвила она, сделав глоток виски.
   — Неужели? — возразил Прайс, подумав о ее женихе.
   — Все самое важное. — Она взглянула на него, совершенно забыв о помолвке с Родом Кларком. Впервые за последние несколько лет Эллин чувствовала себя легко и непринужденно, и ей не хотелось напрягать свою память.
   — Хорошо, тогда я тоже расскажу только то, что вам следует знать. — Он с волнением наблюдал, как она допивает виски. К своему стакану он даже не притронулся. — Я родился и вырос в Олтоне в штате Иллинойс и был единственным ребенком в семье. Мои родители умерли, когда мне было двенадцать лет. Меня взяли к себе Куперы и воспитывали как собственного сына.
   — Неудивительно, что вы так беспокоитесь о мистере Купере. Надеюсь, Фрэнклину удалось узнать что-нибудь о нем.
   — Я тоже надеюсь, — сказал он со вздохом и сжал ее руку. — Дома его ждут жена и маленький ребенок.
   — Какой ужас для нее! Она знала, что вы оба были в тюрьме?
   — Не уверен. Не было никакой почты, никаких известий. — Он сделал паузу. — Хочется верить, что ей не послали извещение о нашей смерти.
   — А что случилось?
   — Мы оба были в дозоре, когда южане устроили засаду и захватили нас в плен. Нам повезло, что мы остались живы, большинство других солдат были убиты, — тихо сказал он.
   — А что вы делали, когда жили в Олтоне? — спросила она, стараясь сменить разговор. — Где находится этот город?
   — К северу от Сент-Луиса. Это большой порт. Мы жили неподалеку от Миссури, и, пользуясь таким выгодным местоположением, я и Куп открыли собственную грузоперево-зочную компанию.
   — Кто такой Куп?
   — Джерико Купер, Куп — это его прозвище.
   — А… — сказала она. Прайс немного помолчал, нежно перебирая ее пальцы.
   — Эллин? — Она вопросительно посмотрела на него. — Благодарю вас.
   — За что?
   — За этот теплый прием. За последние годы в моей жизни было слишком много неприятностей, и я благодарен судьбе, что мне хоть раз повезло.
   — Я тоже рада за вас.
   — Это все благодаря вам, — проговорил он серьезно.
   Эллин улыбнулась, затем, не в силах сдерживать свое любопытство и осмелев под действием выпитого, спросила напрямую:
   — Вы женаты?
   Он запрокинул голову и громко расхохотался.
   — Нет, милая леди, я не женат. Мне не удалось до войны найти стоящую женщину.
   Эллин смотрела на него с нескрываемым обожанием, и Прайс, никогда не отказывавшийся от приглашения, притянул ее к себе. Стараясь не задеть его поврежденную руку, Эллин подалась ему навстречу, не подозревая о противоречиях, раздирающих его. Прайсу едва удавалось подавлять свое желание, и он почти убедил себя в том, что сможет держать ее в объятиях, больше ничего не делая. Однако когда ее груди с твердыми сосками уперлись ему в грудь, его благородные намерения едва не исчезли. Видит Бог — он любил эту женщину. В ней сочетались и красота, и доброта, и нежность — все, о чем он мечтал, но не надеялся когда-либо встретить. Казалось, его сдержанность противоречила здравому смыслу. Он рядом с очаровательной женщиной, и она полна желания… Отказаться от нее в последний момент равносильно жертвоприношению. Но, встретившись с невинным взглядом Эллин, Прайс поняд, что не сможет овладеть ею без полной взаимности. Он взглянул на ее раскрасневшееся лицо, затем они легли на бок, лицом друг к другу, и Эллин положила голову ему на руку.
   — Так удобно? — спросил он.
   — Да… — прошептала она. — А тебе? Как твоя рука?
   — Нормально, — сказал он, высвобождая больную руку. — Эллин?
   — Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — тихо сказала она.
   Прайс понял, что сдержаться будет гораздо труднее, чем он думал.
   — Эллин?
   — Прайс, поцелуй меня, пожалуйста. — Она закрыла глаза и придвинулась к нему еще ближе, полностью отдавая себя его власти.
   Он привлек ее к себе и поцеловал с такой пылкостью, которая поразила их обоих. Это был пламенный, всепоглощающий поцелуй. Как только она ответила ему тем же, все его добрые намерения рухнули, дав волю мужской страсти.
   — Мне так хорошо с тобой, — шептал он, когда их губы соприкасались опять и опять, блуждая, ища наслаждения и искушая.
   Эллин ничего не ответила, лишь обвила его шею. Она не испытывала стыда, когда его руки ласкали ее груди, возбуждая уже затвердевшие соски. Испытывая незнакомое томление, она инстинктивно прижалась к нему бедрами. Ее тело жаждало ощутить мужское естество, стремясь завершить начатое и испытать удовлетворение.
   — О, Прайс, — произнесла она шепотом, касаясь губами его губ, в то время как он начал расстегивать пуговки на корсаже ее платья.
   Она выгнула спину, предлагая себя, когда его губы коснулись обнаженной нежной плоти. Раздвинув края материи, он нашел нежный розовый сосок ее груди. Эллин удивленно замерла от такого интимного прикосновения его губ, но охотно позволила ему продолжать эту ласку, испытывая необычайное наслаждение. Она прижала его голову к себе, чувствуя нарастающее возбуждение.
   Прайс снова поцеловал ее в губы страстным пьянящим поцелуем, от которого у обоих перехватило дыхание. Эллин лежала, плотно прижавшись к его бедрам и ощущая твердость мужской плоти. Она никогда не испытывала ничего подобного. Такого чудесного ощущения, такого желанного. Эллин закрыла глаза и удовлетворенно вздохнула, когда он начал осыпать ее шею нежными быстрыми поцелуями. Прайс едва контролировал себя, с трудом сдерживая неистовое желание как можно скорее овладеть ею.
   — Эллин, — хрипло прошептал он, — Эллин, я хочу тебя.
   Не услышав ответа, он откинулся назад и взглянул на нее. Тесно прижавшись к нему, она крепко спала.
   Прайс не сразу сообразил, что произошло. Он осторожно коснулся ее щеки.
   — Эллин?
   Она пошевелилась, но не проснулась. И Прайс, сделав над собой усилие, чтобы не воспользоваться ситуацией, слегка отодвинулся от нее. Затем лег на спину, ожидая, когда спадет возбуждение. Взглянув на Эллин еще раз, он почувствовал, что его снова охватывает жар. Соски ее грудей были все так же напряжены от его ласк. Стиснув зубы, он протянул руку и опять коснулся их, а затем, заглушив зов плоти, застегнул ее платье.
   Вздохнув, Прайс хотел было снова лечь на спину, но, на мгновение задумавшись, склонился над спящей девушкой и нежно поцеловал ее в губы.
   — Спи, милая, — сказал он и вытянулся на постели.
   Усмехнувшись, Прайс подумал, что всего сутки назад он и мечтать не мог провести ночь в постели с красивой женщиной… правда, очень усталой. Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее рядом с собой, тщетно пытаясь заснуть.
 
   Было три часа ночи. Гроза прекратилась, и ветер стих. Теперь только дождь барабанил по уже насыщенной влагой земле. Обычно такой монотонный звук убаюкивал Констанс, но не этой ночью. Она возбужденно ходила по комнате, едва сдерживая гнев. Эта долгая ночь почти заканчивалась, а Фрэнклин еще не возвратился. Она знала, что Эллин была одна с этим янки. Ярость терзала ее душу. Как она могла допустить, чтобы Рода так обманывали? Она слишком уважала его, чтобы позволить жениться на дочери, которая вела себя столь неподобающе: осталась наедине с янки, занимаясь бог знает чем всю ночь! Может быть, Роду следует жениться на Шарлотте? Эта мысль заставила ее остановиться. Конечно, Шарлотта чиста и невинна, однако надо признать, что, в сущности, она еще ребенок, не заслуживающий внимания. По этой причине Констанс отвергла эту идею.
   Род достоин лучшего, и Констанс поняла, что, если она хочет объединить Ривервуд и Кларк-Лендинг, как планировала, надо женить Рода на себе. Лицо ее приняло хищное выражение, и в глазах появился лихорадочный блеск.
   Со временем образ мужа, часто возникавший перед ее мысленным взором, начал меркнуть. Она смутно помнила массивную фигуру Томаса и его мягкие манеры, но лицо принимало расплывчатые очертания. Раньше это очень огорчало Констанс, но сейчас не следует думать о давно умершем супруге, если она хочет завоевать Рода.
   Констанс остановилась у окна, глядя в сторону домика надсмотрщика. Ночь была темной. Внезапно дождь ударил в стекло и напугал ее. Оставив шторы раздвинутыми, она забралась в свою одинокую постель. Как бы ей хотелось, чтобы рядом оказался Род! Констанс страстно хотела этого молодого человека. Ее тело изнывало от предвкушения, и она представляла себе, как он занимается с ней любовью. Констанс почти ощущала его интимные ласки. Вот он ласкает ее груди, приподнимает бедра, чтобы устроиться поудобнее, затем раздвигает ноги и входит в нее. Она громко застонала и заметалась, пылая от неудовлетворенной страсти. Затем, совершенно опустошенная, Констанс снова встала, стараясь избавиться от назойливых мыслей о Роде, и поклялась во что бы то ни стало завладеть им.

Глава 4

   Взошло солнце, и в его лучах, словно хрусталь, на траве и деревьях засверкали капли дождя. Бледные лучи проникали сквозь разорванные занавески, образуя с каждым дуновением свежего утреннего ветерка затейливые узоры на грубо обтесанном полу домика. Птицы выводили веселые трели, радуясь свету и весеннему теплу после бушевавшей ночью грозы. День обещал быть великолепным.
   Внутри, в дальнем углу комнаты, спали мужчина и женщина, не замечая наступления нового дня. Эллин пошевелилась и, потянувшись, проснулась, с удивлением обнаружив, что лежит, прижавшись к теплому телу Прайса. Она быстро отодвинулась, затем, вспомнив о страстных любовных ласках этой ночью, быстро прижала руку к корсажу платья. Эллин смущенно потупилась, обнаружив, что платье аккуратно застегнуто на все пуговицы. Может быть, все это ей только приснилось? Его прикосновения. Его поцелуи. Она провела ладонью по груди, ощутив нежную мягкость соска. Нет, это был не сон.
   Голова ее ужасно болела, и трудно было мыслить последовательно. Она медленно встала с постели, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Прайса. Ей не хотелось выяснять что-то с похмелья. Она нуждалась в тишине и покое, чтобы разобраться в своих чувствах.
   Эллин посмотрела на мирно спящего мужчину. Ей было настолько приятно его общество, что она не допускала мысли о нехороших последствиях проведенной наедине с ним ночи. В его объятиях ей было очень тепло, и она чувствовала себя в полной безопасности. Но при утреннем свете Эллин забеспокоилась и попыталась рассуждать логически. Прежде всего ничего не произошло — она оставалась девственницей. В этом она абсолютно уверена. А кто узнает, что она провела ночь в объятиях Прайса? Никто.
   Тем не менее, с точки зрения общественной морали, Эллин скомпрометировала себя, оставшись наедине с мужчиной. Надо сделать так, решила она, чтобы Констанс ничего не узнала. Это единственный выход из щекотливого положения. Она убеждала себя снова и снова, что ее совесть чиста, так как на самом деле ничего не случилось. Теперь важно сохранить в тайне от матери события прошедшей ночи, иначе ей не избежать оскорблений.
   Размышляя над тем, что делать дальше, Эллин озабоченно расправила платье и привела в порядок волосы. Затем, после небольшой паузы, она почувствовала необходимость вновь взглянуть на Прайса. На мужчину, с которым спала. На мужчину, которого знала всего лишь сутки.
   Стоя над ним, она скользила взглядом по твердому, упрямому подбородку, уже потемневшему от проступившей за ночь бороды, по изгибу его темных бровей, по прямой линии носа и полным губам. Она заметила у него под глазами темные круги и подумала, не страдал ли он ночью от боли. Он выглядел очень усталым даже после сна. Она наблюдала, как спокойно вздымается и опускается его грудь, и порадовалась, что Прайс избежал лихорадки. Инфекция всегда опасна, а когда вернется дед — неизвестно. Она облегченно вздохнула, видя, что он не болен.
   Ее размышления были прерваны звуком шагов поднимающейся по ступенькам Глори. Эллин поспешила встретить девушку у двери.
   — Глори! Мне надо поговорить с тобой! — прошептала она, беспокойно поглядывая через плечо, не проснулся ли Прайс. Убедившись, что он все еще спит, она взяла Глори за руку и повела в дальний конец крыльца. — Глори, помоги мне в очень важном деле.
   — Да, мэм, конечно.
   — Моя мать не должна узнать, что я была здесь ночью без сопровождения. Обещай, что не расскажешь ей об этом. Хорошо?
   — Да, мэм, но…
   — Будем надеяться, она ничего не узнает, — прервала ее Эллин, поглядывая на открытую дверь. — Ты побудешь с ним тут минуточку? Я поговорю также с твоей матерью. Она уже ушла в большой дом?
   — Да, мэм, она ушла около часа назад, но…
   — Благодарю. Я скоро вернусь.
   Прежде чем Глори успела сказать ей, что Констанс уже обо всем знает, Эллин убежала, оставив взволнованную девушку, испуганно покачивающую головой.
   На испещренной яркими солнечными пятнами тропинке Эллин снова ощутила головную боль. Такова расплата за неумеренное потребление виски, подумала она. Стараясь не обращать внимания на эту неприятность, она стала размышлять о том, под каким предлогом вызвать Дарнелл. От быстрой ходьбы Эллин почувствовала тошноту и на полпути вынуждена была замедлить шаг. Глубоко вдыхая свежий утренний воздух, она кое-как справилась со спазмами в желудке. Подходя к дому, Эллин была настолько поглощена своими мыслями, что не заметила некоторых необычных деталей в облике Ривервуд-Хауса.
   В это утро из кухонной трубы не шел дым, а шторы в спальне матери были широко раскрыты, тогда как Констанс имела привычку спать допоздна с закрытыми шторами. Если бы Эллин заметила это, то приготовилась бы к тому, что последует далее. Она вошла в кухню, погруженная в собственные мысли, и столкнулась лицом к лицу с разъяренной матерью. Потрясенная неожиданной встречей, испытывая тупую головную боль, Эллин ошеломленно ждала, что скажет мать.
   — Как ты смеешь, запятнав свою честь, спокойно входить в дом отца? — язвительно спросила Констанс, тогда как Эллин покраснела от намека матери. Прежде чем она успела ответить, Констанс продолжила: — Ты и раньше отличалась безобразным поведением, но я не могла вообразить, что ты можешь поступить так, как сегодня ночью. Боже мой, Эллин Дуглас провела всю ночь с янки!
   Констанс подошла к ней и резко остановилась, подозрительно принюхиваясь.
   — Виски? Значит, ты еще и пила?! — воскликнула она возмущенно.
   Эллин заметно вздрогнула при этих словах, чем окончательно убедила мать в своей виновности. Она понимала, что против нее есть очевидное доказательство, но она также знала, что, несмотря на проведенную с Прайсом ночь, ее девственность осталась нетронутой.
   — Мама, — сказала Эллин как можно спокойнее, — ничего не было.
   — Конечно, ты будешь все отрицать! Разве ты признаешься в своей распущенности? — Констанс начала взволнованно ходить по кухне. — А как же Род, отважно сражавшийся на войне? Он рассчитывает получить непорочную невесту, когда вернется домой, — насмешливо сказала она. — Где твоя гордость? Твоя честь и чувство долга?
   Несмотря на раздражение, Эллин понимала, что относительно чести и долга мать была права. Она скомпрометировала себя, и будь сейчас обычное время, несомненно, случилась бы дуэль или состоялось бы поспешное, скромное бракосочетание. Но сейчас ненормальное время.
   — Я помню о помолвке с Родом и не сделала ничего такого, чего можно было бы стыдиться.
   — Ты ухаживала за врагом! — гневно крикнула Констанс.
   — Война кончилась несколько недель назад!
   — На юге она никогда не кончится! Они победили нас на поле боя, но им никогда не покорить нас!
   Эллин нехотя воспринимала слова матери, но насторожилась, когда Констанс стала обличать ее в неверности Роду.
   — Неужели ты думаешь, что Род, являясь человеком чести, захочет взять тебя в жены после того, что произошло между тобой и этим янки? — спросила Констанс с ненавистью.
   — А что я сделала? Ухаживала за раненым человеком, когда никто другой не мог ему помочь? Я хотела бы, чтобы кто-то так же помог Роду, если он ранен или взят в плен. — Эллин не могла сдержать раздражение. Ее возмущали несправедливые обвинения.
   — Однако, — возразила мать, — как джентльмен он сочтет твое поведение непростительным.
   — А кто собирается сообщать ему? Если ты, то это будет искаженный рассказ…
   — Нет, правдивый рассказ! — не унималась Констанс.
   — И тогда ты лишишься возможности объединить Ривервуд и Кларк-Лендинг? — вставила Эллин, в то время как ее мать продолжала говорить.
   — Он заслуживает того, чтобы знать правду, — настаивала Констанс, вспомнив Рода.
   — Ты говоришь так, как будто сама влюблена в него, мама! — воскликнула Эллин в отчаянии. — Ведь я права?
   Едва эти слова сорвались с ее губ, как Констанс влепила ей пощечину. Прежде она мирилась с детскими выходками дочери, но сейчас не позволит ей вмешиваться в ее планы. Она не допустит, чтобы подобные мысли утвердились в голове Эллин. Здесь и сейчас необходимо доказать ей, что она интересуется Родом не иначе как будущим зятем.
   — Твои домыслы так же нелепы, как и твои поступки! Забирай свои вещи и отправляйся в дом надсмотрщика навсегда. Я не хочу видеть тебя здесь!
   Гнев матери убедил Эллин в правильности догадки. С непроницаемым выражением лица она расправила плечи и, не обращая внимания на мать, повернулась к Дарнелл, которая была свидетельницей этой сцены.
   — Дарнелл, пожалуйста, скажи деду, где я нахожусь, когда он вернется. — Она холодно посмотрела на мать и вышла.
   После того как Эллин покинула кухню, Констанс сказала:
   — Я провела бессонную ночь и хочу отдохнуть. Пожалуйста, проследи, чтобы меня никто не беспокоил. — И она удалилась, самодовольно улыбаясь.
   Констанс вошла в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Все складывалось как нельзя лучше. Эллин слишком предсказуема, насмешливо подумала она. Подойдя к постели, Констанс сбросила комнатные туфли на низких каблуках и легла. Она не сомневалась, что Эллин все еще девственница, но это не имело никакого значения. Дочь была единственной помехой ее планам, и теперь эта помеха устранена. Констанс улыбнулась недоброй улыбкой. Она лично позаботится, чтобы по возвращении домой Род узнал о поведении Эллин. Дискредитировав себя, дочь лишилась права быть его невестой. К тому же теперь, когда она изгнана из фамильного дома, кто знает, сколько ночей ей придется провести наедине с янки? И в какую неприятность она может вляпаться? Лениво потянувшись, Констанс расслабилась. У нее возник четкий план действий.
   Эллин стояла в своей спальне, расположенной в дальнем конце коридора, глядя в окно на зеленеющие плантации Теннесси. В заросшем саду уже распустились кизил и магнолии. Их розовые и белые цветы наполняли воздух приятным ароматом, и она с наслаждением вдыхала его. Однако удовольствие длилось недолго — Эллин вспомнила о пощечине и осторожно коснулась щеки. Они спорили много раз, но никогда прежде мать не теряла контроль над собой. Эллин чувствовала раскаяние и понимала, что вела себя недостойно. Несмотря на то что они расходились во мнениях по многим вопросам, Констанс была ее мать и заслуживала уважения. Тяжело вздохнув, она поняла, что единственным разумным решением в данной ситуации было дождаться возвращения деда. Может быть, ему удастся все поправить. Он всегда помогал ей прежде, и Эллин надеялась, что и на этот раз не будет исключения.
   Она подумала о Прайсе и снова ощутила тепло его объятий. Эллин улыбнулась, вспомнив проведенные вместе часы. Однако мать заронила сомнения в ее душу. Действительно, можно ли доверять Прайсу? Правда, пока все в порядке, она сохранила невинность, но сможет ли сохранить ее, если он вновь попытается заняться с ней любовью? Она помнила, что отвечала ему так же неистово и страстно. Но каковы были на самом деле ее чувства и в какой степени повлияло спиртное? Что ж, со временем она получит ответ на эти вопросы, хотя будущее пугало ее. Она со страхом думала также, что скажет Прайс, когда увидит ее. Сочтет ли он ее распутной женщиной или поймет ее истинную сущность?
   Эллин отвернулась от окна и начала укладывать, самые необходимые вещи в саквояж. В последние несколько дней монотонная жизнь, которую она вела, сменилась бурными событиями, никак не вязавшимися с представлениями о благовоспитанном поведении. Но кого волнует, соблюдает ли она приличия или нет? Дед учил ее доверять здравому смыслу и делать то, что она считает правильным. Она так и поступала, следуя его советам, и вот теперь мать отреклась от нее, выгнав из дома. Тем не менее, анализируя свои действия за прошедшие тридцать шесть часов, Эллин решила, что будь у нее снова выбор, она поступила бы точно так же. Она взяла саквояж и, гордо подняв голову, вышла из дома.
 
   До войны путешествие от Мемфиса до Ривервуда было долгим, но приятным. Дорога всегда отличалась хорошим состоянием. По обеим сторонам ее можно было видеть цветущие поля, великолепные дома плантаторов, а также величественные воды Миссисипи. Теперь же от былой прелести Ривервуд-роуд ничего не осталось. Она бьша полностью разрушена и стала опасной. Фрэнклин осторожно объезжал огромные лужи, двигаясь верхом на старом Моу. Еще один такой проливной дождь, как минувшей ночью, и Ривервуд будет отрезан от города.
   Фрэнклин взглянул на холм справа от него. Там находилось то, что осталось от поместья Кларков. На месте, где раньше стоял белый трехэтажный особняк, был только крошащийся кирпичный фундамент. Усадебный дом сгорел год назад, а остальное довершила природа. Уже давно никто не следил за поместьем, и когда-то подстриженные лужайки вокруг дома заросли сорной травой. Среди дикой растительности лишь кое-где пробивались цветы, заботливо выращиваемые миссис Кларк в прежние времена. Ее сад славился на всю округу, но теперь его заполонил дикий кустарник.
   Фрэнклин знал, что судьба Кларков схожа с судьбой многих семей в южных штатах. Мужчины ушли на войну, оставив женщин и детей. Кому-то удавалось сводить концы с концами, как мисс Эллин, однако старая миссис Кларк, овдовевшая много лет назад, осталась совсем одна и покинула сельский дом, чтобы жить с родственниками в городе. Он слышал, что она умерла в прошлом году, почти в то самое время, когда сгорел ее дом. Сочувственно покачав головой, Фрэнклин подумал, что у Рода Кларка будет много работы, когда тот вернется.
   Обогнув поваленное дерево — жертву ужасной бури прошлой ночью, — Фрэнклин и старый Моу вышли на последний отрезок пути к дому. Почувствовав Ривервуд и зная, что близится желанный отдых, животное ускорило шаг. Фрэнклин крепче ухватился за поводья, с горечью думая о том, что видел в городе.
   Сначала он заехал в порт, где рабочие, с которыми он был знаком еще до войны, рассказали ему об ужасных событиях. «Султанша» была чрезмерно перегружена солдатами федеральных войск, и ее котлы взорвались к северу от города. Когда в Мемфисе узнали о катастрофе, было сделано все для проведения спасательных операций, хотя очень мешала темнота. Ходили слухи, что треть пассажиров уцелела, но узнать, кто они, оказалось невозможно, так как не было точного списка оставшихся в живых.
   Вдоль набережной Мемфиса вытянулся бесконечный ряд простых деревянных гробов, но они выглядели не так страшно, как то, что Фрэнклин увидел потом. Пока он расспрашивал людей о Джерико Купере, к берегу причалило небольшое судно и началась разгрузка других жертв взрыва. Вздувшиеся, обезображенные тела были найдены в реке к югу от Мемфиса. Их вид был ужасен, и это зрелище он не забудет до конца жизни.
   Ничего не узнав на набережной о Джерико Купере, Фрэнклин решил обойти все больницы, начиная с той, где работал мистер Лоренс. Старый врач трудился без отдыха с тех пор, как прибыл в город день назад, и обрадовался возможности сделать небольшой перерыв, чтобы поговорить с Фрэнклином. Рассказав мистеру Лоренсу о том, как мисс Эллин спасла солдата-янки, Фрэнклин вместе с ним просмотрела списки пострадавших, находившихся здесь, но не нашла среди них Джерико Купера. Мистер Лоренс подбодрил Фрэнклина, посоветовав проверить другие больницы и не слишком отчаиваться, если не будет найден след и там. Некоторые легкораненые покинули город на других суднах, как только представилась возможность, а большинство тяжелораненых и мертвых не опознаны, так как у них утеряны все документы и даже одежда. Лоренс дал Фрэнклину денег на еду, в случае если его поиск затянется надолго, и вернулся к своим обязанностям — помогать обожженным и искалеченным людям, которые вырвались из лап смерти.