Смолл Бертрис. Дикарка Жасмин (Том 2)

   Жасмин отбросила одеяла и призывно улыбнулась:
   - Возвращайся в постель, милорд. Солнце только-только поднялось.
   - Я обещал поохотиться с джентльменами, - ответил он.
   - Так рано? - Она потянулась рукой к его ногам.
   - Жасмин!
   - Да, милорд? - Ее пальцы зашевелились, заставляя его вздрогнуть.
   - Я опоздаю из-за тебя, - слабо запротестовал он.
   - Конечно, опоздаешь, если немедленно не заберешься в кровать и немножко не поиграешь со мной. Это будет твоим маленьким подарком, - игриво подсмеивалась она. - Я что, тебе больше не нравлюсь?
   Он взглянул в окно:
   - Как будто дождь собирается. - Ее рука сводила его с ума. - Несколько минут, может, и не имеют значения. А ты - неисправимая ведьмочка! - Он стянул с нее ночную рубашку и отбросил в сторону, потом лег рядом.
   Расхохотавшись, она, совершенно голая, откатилась от мужа прочь и показала ему язык:
   - Ах, я неисправима? Ну нет, я образцовая английская жена!
   - Образцовая английская жена - твоя тетя Виллоу, - рассмеялся он в ответ. - А ты восхитительно, своенравно, очаровательно неисправима. - Он схватил ее, лег сверху и, целуя, овладел ею.
   - Да ты просто зверь, - бормотала она, отвечая на поцелуи.
   - Как раз такой, какие тебе нравятся, - парировал муж, двигавшийся сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, по мере того, как они оба приближались к высшей точке своего наслаждения. - Дорогая! - простонал он.
   - Рован, любимый, - ответила она, порывисто дыша. - Я люблю тебя, мой муж. Ты самый лучший любовник, о котором только можно мечтать.
   Несколько секунд он оставался на ее груди, потом неохотно поднялся:
   - Я предпочел бы остаться с тобой в постели, но у нас гости. Ты сама позвала их. Всех! Как раз сейчас дедушка, отчим, твои братья, дядя и Том спускаются по лестнице. Мы едем на утреннюю охоту. В качестве хозяина я не могу нарушить свой долг и бросить их одних, а самому заниматься здесь с тобой.
   - Мужлан! - Она бросила в него подушку, но он успел выскочить из комнаты, быстро умылся и переоделся.
   Жасмин откинулась на постели. Она любила его. Да, любила. Выходя замуж, она не была уверена, сумеет ли по-настоящему полюбить Рована Линдли, но после двух лет брака поняла, что смогла. Было ли это глубоким, всепоглощающим чувством? Она не знала, но она была счастлива. Мысли перескочили на более пустячный предмет: что же такое он приготовил ей ко дню рождения?
   Погода была теплой и тихой. Жасмин решила устроить праздник на лужайке над рекой Эйвон. На деревьях развесили бумажные фонарики, скамьи и столы расставили так, чтобы была видна река. День был длинным, и для развлечения установили мишени для стрельбы из лука. Братья Жасмин затеяли игру в мяч, бегая и громко крича.
   - Ты что, не можешь справиться с этими дикарями? - повернулась Скай к Велвет. - Сэнди уже пятнадцать, пора бросить игры. Почему он еще не при дворе? Как он сможет продвинуться, если не заведет нужных знакомств? А откуда он возьмет их в Дан-Броке?
   - Сэнди станет графом Брок-Кэрнским, - раздраженно ответила Велвет матери. - Он настоящий шотландец и вовсе не англизировался, как те, кто вьется при дворе, подбирая крохи монаршей милости. Двор изменился, мама.
   Он не таков, как во времена королевы. И я не хочу, чтобы мои дети были там, в этой сточной канаве безнравственности.
   - Мои мальчики находились при дворе и выросли джентльменами, - резко возразила Скай. - Двор во все времена был опасным местом.
   - Теперь все иначе, не как в твои дни.
   - В мои дни? - Скай выглядела смертельно обиженной, и, заметив это. Жасмин поспешила исправить положение.
   - Говорят, бабушка, король неравнодушен к симпатичным юношам, - сказала она. - Я слышала от отчима, что так было не всегда, но теперь это так. - Она театрально вздохнула. - Может быть, мама и права, что не пускает сыновей ко двору. Я бы не хотела, чтобы мои сыновья - если у меня будут сыновья оказались впутанными в подобные вещи. Ты не согласна?
   - Ты лучше всех их знаешь, как сладить со мной, - усмехнулась Скай. - Да, я согласна с тобой. Ты ставишь вопрос так, что с тобой нельзя не согласиться. Старую королеву Бесс ты бы свела с ума, как в мои дни свела я.
   Жасмин поцеловала бабушку в щеку.
   - Кажется, я опять беременна. Я хотела, чтобы после Рована первой об этом узнала ты. Я сказала ему сегодня утром, перед тем как он повел джентльменов на охоту.
   - Неудивительно. Вы рук друг от друга не отрываете. Но стоило ли заводить второго ребенка сразу же после Индии? Ведь это тяжело.
   - Может быть, если бы вместо Индии родился мальчик, - задумчиво сказала она. - Вон у Тома и Сибиллы уже двое парней.
   - Глупости! - возразила Скай. - Индия - чудесный ребенок. Ты счастлива, даже если, кроме нее, у тебя никого больше не будет.
   - На этот раз я рожу сына, а потом какое-то время буду почивать на лаврах. Я люблю детей, бабушка, и хочу, чтобы у меня их был полный дом. Да ты и сама произвела на свет дядю Мурроу всего через пятнадцать месяцев после дяди Эвана. А умерший младший братик дяди Робина родился всего через год после него.
   - Мурроу и Эван - твоя правда. Но что было делать? Что же до малышки Джона и Робина, я была тогда молодой глупой женщиной, влюбленной в обворожительного мужчину, - защищалась Скай.
   - И я тоже, бабушка. Я тоже, - тихо сказала Жасмин. Скай погладила любимую внучку:
   - Пусть скорее придет к тебе счастье и останется с тобой навсегда, дорогая моя. Ты так похожа на меня в восемнадцать лет.
   Пока слуги подавали еду, мужчины затеяли состязание по стрельбе из лука. Ужин больше походил на пикник, чем на официальную трапезу. Принесли пойманную утром речную рыбу, жаренную на вертеле косулю, молочного поросенка, каплуна, пирог с крольчатиной, говядину, фазана, бобы, морковь и турнепс с огорода, пшеничный хлеб, масло и различные сыры. Столы украшали свежие фрукты в больших серебряных вазах: груши, персики, яблоки, виноград, кексы, пропитанные марсальским вином, яичный пудинг, сушеные фрукты, хлеб с густыми топлеными сливками. Бокалы наполняли лучшими аршамбольскими винами, хотя некоторые из гостей предпочитали легкое местное пиво.
   Ели не спеша, и когда убрали последние тарелки, над рекой уже сияла луна, отбрасывая в спокойные воды жемчужное отражение.
   Родственники подарили подарки Жасмин еще днем. Велвет привезла удивительные украшения, которые когда-то дал ей Акбар.
   - Ты понимаешь, что с тех пор, как я вернулась из Индии, я их так и не носила. Они - часть моей жизни, которую я почти забыла. Но кое-что помню и расскажу твоим детям. Когда тебе было четыре с половиной месяца - столько, сколько теперь Индии, - твой отец узнал, что подарки можно дарить на каждый из двенадцати дней Рождества. Вот эти изумруды он преподнес мне на первый день. На третий - резную шкатулку из слоновой кости с нитью красного жемчуга. На шестое утро принес бриллианты, на десятое - ожерелье из рубинов и такие же браслеты. - Рассказывая, Велвет перебирала в руках украшения. - А на двенадцатый день Рождества меня три раза взвешивали, и я получила золота, серебра и драгоценных камней столько, сколько вешу сама. Теперь они твои. Долгие годы я не вынимала их на свет Божий. Носи и помни не только об Акбаре, но и обо мне, и той любви, которую я с ним разделила. Любви, благодаря которой ты появилась на свет.
   - Мама! - Жасмин крепко поцеловала Велвет. - Как я буду рада рассказать Индии, когда она подрастет, о тебе и ее дедушке. Из нее выйдет настоящая английская девушка, но я не хочу, чтобы она забывала своих индийских предков. Поэтому-то я назвала ее Индией, хотя она вряд ли когда-нибудь увидит эту страну.
   - Ты по ней скучаешь? - спросила дочку Велвет.
   - Да. Но не очень. И со временем все меньше и меньше. Может быть, я скучала бы больше. Но у меня семья. Даже Рохана и Торамалли привыкли к Англии, а Адали никогда бы отсюда не уехал, даже если бы мог.
   Надев рубины, которые когда-то ее отец подарил матери, и глядя на родственников, собравшихся на лужайке. Жасмин улыбнулась - она испытывала глубокое умиротворение.
   Сибилла и Том выглядели такими же счастливыми, как и они с Рованом. Маленькая элегантная Сибилла стала более плотной, чем была два года назад, но это, казалось, не волновало ни ее, ни тем более Тома. Братья быстро росли. Сэнди было пятнадцать - почти мужчина, и Чарли в свои тринадцать лет догонял его. Недди, круглощекий и по-детски полный, к восьми стал совсем худеньким, как и его братья-близнецы.
   Дядя Патрик и тетя Валентина детей оставили дома, зато Бесси и Адам Бурк взяли своего третьего сына: годовалого светловолосого только-только начинающего ходить мальчугана. В волосах отчима появились серебряные пряди, а мать, как и бабушка, с годами становилась все привлекательнее. "Возраст будто не властен над старейшиной семьи", - думала Жасмин. Дедушка выглядел как обычно - молодо, и лишь седые волосы напоминали, что ему уже семьдесят восемь.
   - Я вижу, ты счастлива. - Рован подошел и поцеловал ее в плечо. - А поэтому счастлив и я. Хочешь сейчас получить свой подарок или, может, отложим до следующего раза?
   - Нет! Нет! - закричала Жасмин и повернулась к гостям. - Рован приготовил для меня особенный подарок и до сих пор мне его не отдал. - Она хватала его за карманы. - Ну, где же он?
   Муж рассмеялся:
   - Какая ненасытная алчность, мадам! - И подал знак привратнику, который тут же выступил вперед с серебряным подносом, на котором лежал скрепленный печатями лист пергамента. - Это тебе. Жасмин, любовь моя. С днем рождения тебя, и пусть мы вместе справим еще много-много твоих дней рождения.
   Жасмин взяла пергамент, сорвала печати и пробежала глазами документ.
   - Что это? - спросила бабушка. - Что там такое?
   - Дарственная на триста акров земли, деревню Магвайр-Форд и небольшой замок в местечке Ольстер. Где это Ольстер? Скай побледнела.
   - Это в Ирландии, - сказала она. Среди гостей воцарилось молчание.
   - В чем дело? - спросила Жасмин. - Почему вы все притихли?
   Наконец заговорил Патрик Бурк:
   - Король Яков раздает земли, которые ему не принадлежат. Они ворованные.
   - Это не так! - возмутился Алекс Гордон. - Яков Стюарт - честный человек.
   - А как еще это назвать, - спокойно ответил Патрик Бурк. - Магвайр-Форд земля Магвайров, а не Якова Стюарта, чтобы он мог ею распоряжаться по своему усмотрению. Ирландцев лишают собственности, а землю заселяют иностранцами: шотландцами и англичанами.
   Алекс Гордон посмотрел на родственника так, будто Патрик сошел с ума.
   - Какое отношение ты имеешь к Ирландии? Ты вырос в Англии и владеешь имением, пожалованным тебе английской королевой.
   - Мои отец и мать - оба ирландцы, - заметил Патрик Бурк. - Дедушка с материнской стороны был Дубхдара О'Малли из Иннисфаны, с отцовской Мак-Уилльям из Мид-Коннота. Я воспитывался в Англии, потому что таково было желание Елизаветы Тюдор, а земли в Англии она пожаловала мне вместо моих наследных земель, которые у меня украла и передала английским поселенцам. Мне больно видеть, что то же самое происходит и с другими, кому, да поможет им Господь, не возместят их потерю. Да, я рос в Англии, но я - ирландец, поэтому и считаю, что это не правильно!
   - Рори О'Доннелл, Хав О'Нейлл и Конор Магвайр уехали из Ирландии почти год назад, - возразил Алекс Гордон. - Они едва ускользнули от людей короля, которые прибыли арестовать их за измену. Говорят, в Дублинском замке нашли документы, уличающие их в новом заговоре. Сам сэр Кахир О'Дохерти свидетельствовал против них.
   - Бог мой! Разве можно верить этому грязному предателю, - взорвался Патрик. - Всякий здравомыслящий человек поймет, что обвинения были сфабрикованы. О'Дохерти лгал, а потом сам в апреле восстал против короля, когда посчитал награду за свое подлое дело слишком незначительной.
   - Ну, он теперь мертв, - резонно заметил граф Брок-Кэрнский, - а выездная сессия суда присяжных объявила, что земли в Ферманахе, Тиране, Колерене, Донегале, Каване и Армафе переходят к королю ввиду предательства их прежних владельцев.
   - Виновны или невиновны, ирландцы всегда должны страдать, - проворчал Патрик.
   - Жалованная грамота Жасмин - одна из первых, - объяснил Рован Линдли. Мне удалось ее достать благодаря королеве. Приятель при дворе сообщил, что эти земли будут раздавать в конце года. Соперничество ожидается жестоким. Что-то получит северная епархия ирландской церкви, какую-то долю возьмет Колледж Святой Троицы в Дублине. Пожалуют в первую очередь наиболее достойных ирландцев, сражавшихся на стороне короля, и бывших землевладельцев.
   - Но зачем именно эти земли брать для Жасмин? - наконец заговорила Скай. Большую их часть король раздаст своим прихлебателям и искателям приключений, которые окружают его с тех пор, как он взошел на трон. Представляю, каких людей они пошлют в Ирландию. Это бесчестный план, и ни один приличный человек не должен участвовать в нем! Я - ирландка. Правда, большую часть жизни я прожила в Англии. Такова уж моя судьба. Но, где бы я ни жила, сердцем и душой я принадлежу Ирландии.
   - Я и не помышлял обидеть вас, мадам, - тихо проговорил Рован Линдли. - Но на восемнадцатилетие мне хотелось подарить жене что-то особенное. Драгоценностей она получила в наследство столько, что хватит на сотню женщин. И я ничего не мог придумать, пока мой приятель не сообщил мне об этих землях. Они пожалованы только Жасмин, а не мне. Я все объяснил королеве. Она сама получила согласие короля и добилась его подписи на документе, согласно которому Жасмин Линдли, маркиза Вестлей становится новой владелицей Магвайр-Форда.
   - А что представляет собой эта земля? - удивила всех своим вопросом Жасмин.
   - Она очень плодородна, - ответил муж. - Деревушка с церковью, окруженная лугами и пологими холмами, зелеными, с обилием воды, стоит на берегу озера Лох-Эрн. Мне говорили, что замку несколько сотен лет, но он еще пригоден для жизни.
   - Я буду там выращивать лошадей, - сказала Жасмин. - Мы заберем с собой Козодоя - того молодого жеребца, что дедушка подарил нам на свадьбу, и подберем ему лучшую кобылу из Кэдби.
   Скай выглядела огорченной, но ничего не ответила. Дело было сделано, и ее слова ничего не могли изменить. Зато рассерженно заговорил Бурк:
   - Как ты можешь так бесстрастно рассуждать о выращивании лошадей на украденных землях?
   Жасмин озадаченно посмотрела на дядю.
   - Мир на том и стоит, - возразила она Патрику, - что одни люди борются с другими, и когда кто-нибудь побеждает, земля меняет владельца. Так всегда было в Индии. А разве здесь по-другому? Из уроков истории, которые мне давал отец Куплен, я помню, что ваши ирландские предки пришли на ту землю совсем из других мест, а здешние англичане - потомки нормандских и англосаксонских завоевателей, а вовсе не отпрыски местных племен, когда-то населявших острова. Даже на камне нельзя выбить слова так глубоко, чтобы их нельзя было переменить.
   У вас отобрали земли в Ирландии, но и ваш Клирфилдз до вас кому-то принадлежал. Что сталось с теми людьми? Вы когда-нибудь считались с ними или их чувствами? - Жасмин повернулась к мужу. - Спасибо, Рован. Я в восхищении от твоего подарка! В жизни мне никогда ничего не дарили лучше. Я принимаю эти земли. - И с вызовом посмотрела на родственников.
   Скай покачала головой:
   - Ее проклятая логика безукоризненна. Я не могу с ней спорить.
   - Мама!
   - Не сверкай на меня глазами, Патрик Бурк. Боже, как в эту минуту ты похож на своего отца. Жасмин права. Пока О'Доннелл, О'Нейлл и Магвайр оставались в стране, земли принадлежали им. Совершив побег, они лишили себя всего. Победитель забирает все, и шотландец Яков так и поступил.
   - У них не было возможности остаться, - ответил матери Патрик. - Когда в 1604 году О'Нейлл покорился королю, англичане хотя и сохранили за ним земли, но полностью подчинили их себе, насадив туда англичан. В каждое графство они назначили шерифов, коронеров, мировых судей, ослабив власть О'Нейлла и других графов. Боже! Что же им оставалось делать, как не бежать? Выбора не было!
   - Ты рассуждаешь совершенно по-ирландски, сын мой. Но ирландская гордость не приносит утешения вдовам, сиротам и обездоленным. Выбор есть всегда, Патрик, - уверяла его мать. - Когда Елизавета Тюдор взяла твои земли и нарушила данное мне слово, я заставила ее дать тебе земли здесь, в Англии, чтобы ты не оказался нищим и беззащитным.
   О'Нейлл и его соратники могли бы остаться, но они уехали, потому что изменились времена, а они не хотели меняться вместе с ними. Они бросили свой беззащитный, продолжающий сражаться народ, а сами с удобством устроились в Риме. Ирландцы, Патрик, не смогут выжить одними легендами о своем былом величии. Если они так и останутся в прошлом, позволяя властвовать на собой бардам с их песнями о героизме кельтов, и церкви с ее узким суждением о жизни, и англичанам с их стремлением управлять всеми, Ирландия никогда снова не узнает мира, а ее народ не станет истинно свободным.
   - Мать говорит разумные вещи, Патрик, - заметила мужу Валентина. - Не забывай, что жизнь и благополучие семьи всегда были на первом месте в ее голове и сердце. - Она повернулась к племяннице. - Когда ты собираешься посмотреть новые владения, Жасмин?
   - После того, как родится ребенок, - ответила она. - На этот раз, я уверена, будет сын!
   - У меня была такая же уверенность, когда после Бесси я вынашивала Адама, - сказала Валентина, и внезапно напряженность по поводу подарка Рована Линдли рассеялась, Из дома вышли музыканты и, рассевшись, заиграли веселые мелодии, сопровождавшие деревенские танцы, которые так любили все родственники. Партнеры выбрали друг друга, и вечер приятно продолжался.
   ***
   Лорд Генри Томас Линяли появился ко второй годовщине свадьбы Рована и Жасмин. Это был крепкий здоровый красивый ребенок с хорошим аппетитом. Хотя его волосы были темны, глаза оказались, как у матери, голубые. А у сестры Индии, тоже темноволосой, глаза были отцовские, золотистые.
   - Вот видишь, - довольно сказала Жасмин, - я же тебе обещала, что на этот раз будет сын! Посмотри, разве он не самый красивый на свете мальчуган? - Она погладила сына по щеке, тот, повернув красивую головку, потянулся к ее груди. - Прямо как папа, - улыбнулась она Ровану.
   Он взглянул на сына. Говорили, что ребенок крупный, но ему он казался таким маленьким. Он наклонился и поцеловал сначала жену, а потом мягкую головку мальчика. На глазах у него выступили слезы.
   - Спасибо, любимая, - прошептал он. После стольких трагических лет первого брака он наконец обрел счастье.
   Маркиза Вестлей месяц вскармливала сына грудью, прежде чем передать его кормилице, деревенской девушке, тщательно выбранной ею вместе с Адали. Мажордом до мельчайших деталей знал о жизни обитателей соседней деревни. Это он сообщил госпоже, что миссис Брент потеряла сына, умершего от дизентерии, но сама здорова и своим прекрасным молоком уже вскормила троих детей. Ей следовало жить в Кэдби, и муж, которому помогала и мать, и младшая сестра, не возражал.
   - Мне так не хочется отдавать кому-то малыша Хэла, - жаловалась Жасмин.
   - Но только так ты сможешь посетить свое имение в Ирландии, - отвечал ей муж. - Если хочешь, я могу поехать один, а на будущий год приедешь и ты. Генри еще слишком мал, чтобы путешествовать.
   - Я знаю, - вздохнула Жасмин. - Миссис Брент будет хорошо ухаживать за ним. К тому же за детьми присмотрят Адали и Рохана. В Ирландию я хочу ехать с тобой, Рован. С тех пор как у нас появились дети, мы не так уж много времени уделяем друг другу. - Она игриво улыбнулась. - Разве ты не хочешь побыть наедине со мной?
   Рован Линдли рассмеялся и покачал головой:
   - Неисправима. Просто неисправима, мадам, и надеюсь, никогда так и не исправишься. Я в ужас прихожу, как подумаю, что ты можешь превратиться в тетю Виллоу. - Он взял жену за руки и поцеловал в темные волосы. - Я люблю тебя. Жасмин, но ты и сама это знаешь с того майского утра, когда я впервые тебя увидел.
   Она закрыла глаза и упивалась его крепкими объятиями. Он любил ее, она любила его. Бабушка так и не объяснила ей, что всепоглощающая любовь - это та, что крепнет с каждым днем совместной, жизни, с рождением желанных детей. Но надо ли ей было это объяснять? Жасмин следовало это понять, испытав все в жизни самой.
   В конце июня маркиз и маркиза Вестлей выехали из Кэдби, направляясь на северо-запад в Холихэд, где погрузились на "Розу Кардиффа", отплывающую в Дан-Дилган, который англичане называли Дандолком. Корабль перестроили, чтобы на него можно было погрузить огромную дорожную карету маркиза Вестлея, лошадей и жеребца Козодоя, сына знаменитого производителя Адама де Мариско Найтвинда, и шесть молодых кобылиц лучших кровей.
   - Плавание продлится недолго, - заверил их Майкл Смолл. - Погода стоит хорошая. Через пару дней мы будем на месте, миледи. Так вы собираетесь жить в Ирландии?
   - Не весь год, капитан Смолл, - ответила Жасмин. - Имение Вестлея - в Кэдби, но говорят, что Ирландия подходящее место для разведения лошадей. Ирландцы хорошо с ними обращаются.
   - Да, я тоже это слышал, - ответил капитан Смолл, а сам подумал: умело обращаются с лошадьми и искусны в бою.
   - На этом самом корабле я приплыла из Индии, - объяснила Жасмин мужу. Она грустно обвела глазами каюту. - Здесь я жила с Роханой и Торамалли. Долгие месяцы она была нашим домом.
   - И с каждой милей, которую мы покрывали, он становился все меньше и меньше, милорд. Когда мы прибыли в Лондон, шел снег, и холод пронизывал до костей, - припоминала Торамалли, - но я была так рада покинуть корабль, хотя он и благополучно доставил нас в Англию. Вот уж не подумала бы, что снова придется ступить на палубу "Розы Кардиффа".
   Рован усмехнулся:
   - В этот раз плавание продлится недолго. Так по крайней мере уверяет нас капитан Смолл. Ты становишься заядлой путешественницей.
   - Вот уж тоска-то, - последовал ответ, но Торамалли улыбалась. Она и Рован Линдли быстро сдружились.
   Когда они входили в Дандолкскую бухту, шел небольшой дождь. "Роза Кардиффа", в другое время вставшая бы на якорь вдали от берега, проследовала к пристани, чтобы сгрузить карету. Там их поджидал чиновник, назначенный королем, чтобы присматривать за имением, пока не прибудут новые владельцы.
   Когда Жасмин и Рован сошли с корабля, навстречу им выступил маленький хилый человечек с бесцветными волосами и такими же бесцветными глазами. Поздоровавшись, может быть, подобострастнее, чем нужно, он представился:
   - Меня зовут Имон Фини, милорд. Добро пожаловать в Ольстер. Всем, чем смогу, готов служить вашей светлости. - Он снова поклонился и улыбнулся, демонстрируя весьма плохие зубы и с опозданием сдергивая шляпу со своей редеющей шевелюры. - Я привел кучера.
   - Прекрасно, Фини, - ответил Рован Линдли. - Но прежде всего вы должны уяснить, что Магвайр-Форд принадлежит не мне, а моей жене леди Линдли. И если у вас не будет на этот счет других приказаний, все инструкции по управлению имением вы будете получать от нее. Вам понятно? - Маркиз внимательно смотрел на чиновника. Ему не нравился этот человечек. Да и что правительство Якова могло знать о людях, которых назначало в Ольстер? Маркиз Вестлей подозревал, что очень немного. Хотя Фини должен был доказать, что он порядочный человек.
   Чиновника поразили слова англичанина. Как, женщина владеет Магвайр-Фордом? Наверное, господин пошутил. Женщины хороши для многих вещей - они могут готовить еду, шить, с ними можно крутить любовь, но чтобы женщина могла управлять имением? Это было просто невероятным. Он вопросительно посмотрел на нового хозяина:
   - Леди Линдли владелица? - Конечно, это шутка. Англичанин каким-то образом его испытывает.
   Однако маркиз кивнул пришедшему в ужас чиновнику.
   - Да, - подтвердил он, медленно растягивая слова.
   - Кучер знает дорогу, мастер Фини? - вступила в разговор Жасмин. - Как долго ехать до Магвайр-Форда? Мне говорили, что в замке можно жить. Вы, конечно, наняли для меня слуг?
   Фини раскрыл рот, как вытащенная на сушу рыба, и тут Жасмин заметила стоявшего рядом очень высокого молодого человека с копной рыжих волос. Они встретились взглядами, и молодой человек поклонился с изяществом придворного из Уайтхолла.
   - Рори Магвайр, миледи. Меня наняли, чтобы управлять вашей каретой. Отсюда до Лох-Эрна нет ни одной дороги, с которой я не был бы знаком, уверяю вас. Если мы выедем прямо сейчас, путь займет дня два-три. - Он снова поклонился Жасмин, и его глаза блеснули.
   - Тогда нам лучше отправляться сейчас же. Но я предпочитаю ехать верхом, а не трястись в пыльной карете. Вы ездите верхом, Рори Магвайр?
   - Да, миледи.
   - А вы, мастер Фини, справитесь с каретой сами? Конечно, справитесь, ответила она за него.
   - Справиться с каретой? - возмущенно залопотал Фини. - Мадам, я земельный королевский чиновник, а не конюх. - Женщина оказалась, по всей видимости, легкомысленной. Пусть распоряжается в своем доме и саду, но не более. Он выпрямился и неодобрительно посмотрел на Жасмин. Но, к удивлению, она не стушевалась, не опустила странных голубых глаз. Наоборот, на мгновение они стали жесткими.
   Она обернулась к мужу.
   - Рован, ты поскачешь на Козодое, а я поеду на Эбони. Торамалли, ты отправишься в карете. Мастер Фини, поберегите ее. - Торамалли со мной с детства и очень мне дорога. Заботьтесь о ней, как о собственном ребенке. Рори Магвайр, выберите себе любую кобылу, но обращайтесь с ней осторожно. Если повезет, жеребята от нее скоро будут пастись и жиреть на ирландских лугах.
   Рори Магвайр был не в силах сдержать улыбку. С этой горячей девчонкой у английского лорда, наверное, хватало забот. Он исподтишка посмотрел на Рована Линдли, прикрыв глаза невероятно густыми ресницами, и вскочил на выбранную кобылу. Она была не англичанкой, но ирландец заметил, что лорд Линдли души не чаял в жене. Но кто же она? В ее облике было что-то ирландское, но примешивалось и что-то другое.